Ламли Брайан. Вамфири

Брайан Ламли
Некроскоп II: Вамфири

Глава 1

   Январь 1977 года, четвертый понедельник месяца, особняк в Бронницах возле Серпуховского шоссе недалеко от Москвы. В 14 часов 40 минут во временном помещении отдела по руководству исследованиями зазвонил телефон, он звонил... звонил... звонил...
   Особняк в Бронницах располагался в центре открытого участка торфяной земли, окруженного со всех сторон лесом. Все пространство вокруг сейчас было покрыто белоснежным слоем свежевыпавшего снега. Сам особняк являл собой беспорядочное смешение архитектурных стилей разных эпох. Некоторые его флигели были построены из современного кирпича на старых каменных фундаментах, другие — из дешевых и легких блоков, выкрашенных в серый и зеленый цвета. Бывший внутренний двор, ограниченный крыльями здания в форме буквы "U", теперь был перекрыт крышей, замаскированной сверху таким образом, что она полностью сливалась с окружающим пейзажем. Упираясь основаниями в концы массивных, круто обрывавшихся вниз торцевых стен, возвышались две одинаковые башни, похожие на минареты, с разбитыми куполами и слепо глядящими на мир окнами. Полуразрушенные верхние этажи башен, торчавших словно два гнилых зуба, полностью соответствовали внешнему виду особняка. С воздуха особняк можно был принять за мрачные, давно заброшенные руины. Но, несмотря на, казалось бы, царящие здесь запустение и разруху, на самом деле все было далеко не так.
   За пределами крытого двора стоял армейский 10-тонный грузовик. Брезентовые полы его кузова-фургона сзади были откинуты, а выхлопная труба выплевывала в морозный воздух вонючий голубоватый дым. Сотрудник КГБ, в принадлежности которого этому ведомству можно было не сомневаться, стоило только взглянуть на его фетровую шляпу и темно-серого цвета пальто, заглянул в фургон и содрогнулся. Держа руки глубоко в карманах, он поморщился и повернулся к стоявшему рядом человеку, одетому в белый халат технического сотрудника.
   — Товарищ Кракович, — ворчливо спросил он, — кто это, черт побери, такие? И что они делают здесь?
   Феликс Кракович, покосившись на него, лишь пожал плечами:
   — Если я вам даже и скажу, вы все равно не поймете. А если и поймете, то не поверите.
   Так же, как и его бывший шеф Григорий Боровиц, Кракович считал всех гебешников существами низшего порядка. Он предпочитал оказывать им минимум помощи и предоставлять как можно меньше информации — в рамках благоразумия и обеспечения собственной безопасности, конечно. КГБ, как известно, ничего не забывал и не прощал.
   Тупоголовый спецсотрудник пожал плечами, закурил вонючую коричневую сигарету и глубоко затянулся.
   — И тем не менее, попытайтесь, — сказал он. — Здесь довольно-таки холодно, но я тепло одет. Видите ли, когда я пойду с докладом к товарищу Андропову, а он, как вам известно, член Политбюро, он захочет получить ответы на некоторые вопросы. Вот почему для начала я хочу услышать эти ответы от вас. Так что мы не двинемся с этого места, до тех пор пока...
   — Зомби! — коротко ответил Кракович. — Мумии! Люди, умершие четыреста лет назад. Вы можете убедиться в этом, взглянув на их вооружение, и... — В этот момент он услышал настойчивый звонок телефона и повернулся к гофрированной металлической двери, ведущей во внутренний крытый двор.
   — Куда вы идете? — сотрудник КГБ шевельнулся и вынул руки из карманов. — Вы что, хотите, чтобы я сказал Юрию Андропову, будто весь этот бардак устроили мертвецы? — Он буквально подавился последним словом, долго и надсадно кашлял и, наконец, сплюнул на снег.
   — Если вы подольше постоите здесь, — бросил через плечо Кракович, — подышите этим ужасным дымом и покурите свою перемолотую древесину, вы вполне можете присоединиться к ним в кузове!
   — Зомби? — сморщив нос, агент вновь посмотрел на сложенные в кучу трупы.
   Ему и в голову не могло прийти, что это были крымские татары, разбитые наголову в 1579 году русскими войсками, спешившими на помощь осажденной и захваченной врагом Москве. Все они погибли и утонули в трясине, чтобы затем, пролежав в торфяном болоте несколько веков, тем не менее частично сохраниться и вновь подняться оттуда ночью, двое суток назад, и пойти войной на особняк. Татары во главе со своим вождем, юным англичанином Гарри Кифом, выиграли эту битву, потому что только пятеро защитников особняка остались в живых. Пятеро из тридцати трех, в то время как из нападавших погиб лишь один — сам Гарри Киф. Удивительные итоги, если, конечно не считать татар. Но как можно было их принимать в расчет, если все они были мертвы еще до начала боя?..
   Вот о чем размышлял Кракович, входя на территорию когда-то вымощенного камнем внутреннего двора. Теперь вся его территория была выложена пластиковыми плитками и разделена на просторные полные воздуха и света оранжереи, кабинеты и лаборатории, в которых трудились, проявляя свои эзотерические таланты, сотрудники отдела экстрасенсорики, и где для них были созданы максимально комфортные условия и соответствующая атмосфера. Всего лишь сорок восемь часов назад здесь царили образцовые чистота и порядок, а теперь все вокруг было разбито, стены и перегородки изрешечены пулями и повсюду виднелись следы взрывов и пожаров. Удивительно, что кое-что все-таки уцелело, а не сгорело дотла и не разрушилось до основания.
   На более или менее расчищенной территории — в так называемом отделе по руководству исследованиями — на столе зазвонил телефон. К нему и направился Кракович, на минуту задержавшись лишь затем, чтобы оттащить в сторону преграждавший ему путь упавший кусок стены. Под ним, полузасыпанная обломками штукатурки, осколками стекла и щепками от разломанного стула, "валялась человеческая рука, похожая на огромного, серого, посыпанного солью червяка. Она совершенно высохла, а кость, торчащая в районе плечевого сустава из-под обтягивавшей ее кожи, как и сама кожа, была ослепительно белого цвета. Она походила на какой-то ископаемый объект. Подобных частей тела по особняку было разбросано великое множество и, несмотря на свой отвратительный вид, они были вполне безобидны... теперь... Но в ту ужасную ночь все было по-другому. Кракович был свидетелем того, как такие же, как эта, части тел, лишенные голов и мозгов, способных руководить ими, ползли, дрались и убивали!
   Он вздрогнул, отбросил ногой руку в сторону и подошел к телефону:
   — Кракович слушает!
   — Кто? — в трубке послышался резкий, энергичный женский голос. — Вы там старший?
   — Думаю, да, — ответил Кракович. — Чем могу быть вам полезен?
   — Мне — ничем. А чем вы можете быть полезны генеральному секретарю партии — об этом он скажет вам сам. Он уже целых пять минут пытается связаться с вами.
   Кракович очень устал. Он ни минуты не спал после того кошмара и не был уверен в том, что вообще когда-нибудь сможет заснуть. Он и еще четверо оставшихся в живых, один из которых сошел с ума и все время бредил, вышли из своего убежища только в воскресенье утром, когда там закончился запас воздуха. После того как всех допросили, остальные отправились по домам. Особняк в Бронницах являлся особо секретным учреждением, поэтому все полученные от них сведения не должны были стать достоянием гласности. Феликс Кракович, единственный из всех, кто выжил в этом кошмаре, способный рассуждать здраво, потребовал, чтобы обо всем произошедшем было немедленно доложено Леониду Брежневу. Таков был порядок: Брежнев был главой государства и несмотря на то, что отдел экстрасенсорики он отдал в полное распоряжение Григорию Боровицу, он тем не менее лично нес за него ответственность, и отдел напрямую подчинялся именно ему. Лидер партии высоко ценил работу отдела и внимательно следил за его деятельностью — во всяком случае за наиболее важными ее результатами. Кроме того, Боровиц, вероятнее всего, достаточно подробно объяснял ему суть паранормальных исследований отдела, то есть интеллектуального шпионажа, поэтому Брежнев должен был быть достаточно осведомлен для того, чтобы разобраться и дать оценку всему, что здесь произошло. Во всяком случае, Кракович надеялся на это. Так или иначе, но доложить непосредственно Брежневу все же лучше, считал он, чем давать объяснения Юрию Андропову.
   — Кракович? — рявкнула трубка. (Был ли это на самом деле генеральный секретарь?)
   — Э-э-э... да... Феликс Кракович у телефона. Я был сотрудником отдела Григория Боровица.
   — Феликс? Зачем мне твое имя? Ты что, хочешь, чтобы я тебя по имени называл? — Голос звучал сурово и в то же время создавалось впечатление, что у его обладателя рот набит кашей. Кракович несколько раз слышал выступления Брежнева, хотя тот и нечасто произносил речи. Теперь он уже не сомневался в том, что разговаривает с генсеком.
   — Я... нет, конечно же, нет, товарищ генеральный секретарь... — (Кракович недоумевал, как же ему следует обращаться к Брежневу.)
   — Но я...
   — Послушай, ты там за старшего, что ли?
   — Да... э-э-э... товарищ генеральный...
   — Забудь о всякой ерунде, — резко оборвал его Брежнев. — Я не нуждаюсь в напоминании о том, кто я такой.
   Мне нужны только твои ответы. Что, никого старше тебя по должности не осталось?
   — Нет.
   — А равных тебе?
   — Четверо, но один из них сумасшедший.
   — Что?
   — Он сошел с ума, когда... когда все это произошло. Последовала пауза, потом голос зазвучал уже мягче:
   — Ты знаешь, что Боровиц мертв?
   — Да. Его нашел сосед по даче в Жуковке. Сосед был отставным сотрудником КГБ, поэтому сразу же связался с товарищем Андроповым, который послал туда своего человека. Сейчас он здесь.
   — Мне известно еще одно имя, — голос Брежнева был густым и одновременно каким-то булькающим. — Борис Драгошани. Что с ним?
   — Мертв, — ответил Кракович и, не удержавшись, добавил:
   — Слава Богу!
   — Что? Ты радуешься смерти своего товарища?
   — Я... да. Я рад, — Кракович слишком устал, чтобы хитрить, поэтому говорил то, что думал на самом деле. — Я считаю, что он в определенной степени виноват в случившемся, что именно из-за него все произошло. Тело его еще здесь. Как и тела остальных, в том числе, как мы предполагаем, английского агента Гарри Кифа. И кроме того...
   — Татары? — Брежнев говорил теперь совершенно спокойно.
   Кракович вздохнул. Да, этот человек не любил многословных разговоров.
   — Да, но они больше... не двигаются, — ответил он. Снова последовала пауза.
   — Кракович, э-э-э... Феликс — так ты сказал тебя зовут? Я читал донесения остальных троих. Они соответствуют действительности? Это не что-то вроде массового гипноза, галлюцинаций или чего-нибудь в том же духе? Здесь не может быть никакой ошибки? Все действительно было так ужасно и дела на самом деле настолько плохи?
   — Они вполне правдивы — ошибки быть не может. Все так и было.
   — Послушай, Феликс. Возьми руководство на себя. Я имею в виду — возглавь организацию. Я не хочу, чтобы отдел экстрасенсорики прекратил свое существование. Он играет слишком большую роль в обеспечении нашей безопасности. А сам Боровиц лично значил для меня так много, что мои остальные генералы даже представить себе этого не могут. Вот почему я хочу, чтобы отдел возобновил работу. Так что, похоже, у тебя впереди много дел.
   Кракович почувствовал себя пойманной в ловушку мухой — он едва стоял на ногах и почти лишился дара речи.
   — Я... товарищ... я хотел сказать...
   — Ты справишься с задачей?
   Кракович отнюдь не был дураком. Он понимал, что для него это лучший шанс в жизни.
   — На это потребуются годы. Но я постараюсь и сделаю все, что в моих силах.
   — Прекрасно! Но если ты возьмешься за это дело, тебе придется не просто постараться, Феликс. Перечисли мне все, что тебе потребуется, и я прослежу, чтобы ты все получил. Но прежде я хочу получить ответы на вопросы. И докладывать следует только мне лично. Ты понял меня? Информация должна быть строго секретной и ни в коем случае не должна просочиться куда-либо. Кстати, ты сказал, что рядом с тобой находится кто-то из сотрудников КГБ?
   — Он на улице, где-то на территории.
   — Найди его, — голос Брежнева вновь стал резким. — Приведи к телефону. Я хочу с ним поговорить.
   Кракович направился было к двери, но в этот момент она открылась и вошел тот, о ком только что шла речь. Расправив плечи и прищурившись, он сурово взглянул на Краковича.
   — Мы еще не закончили разговор, товарищ.
   — Боюсь, что закончили, — Кракович воспрянул духом, оживился и вновь почувствовал себя на плаву. Но в то же время он ощущал страшную усталость. — С вами хотят поговорить по телефону.
   — Да? Со мной? — Гебешник протиснулся мимо него к телефону. — Кто это? Кто-то из моего руководства?
   — Не уверен, — солгал Кракович. — Думаю, что это кто-то из высшего руководства.
   Гебешник хмуро покосился на него, что-то проворчал себе под нос и схватил со стола трубку:
   — Янов слушает. В чем дело? Я очень занят и... И вдруг выражение и цвет его лица резко изменились. Он заметно вздрогнул и даже покачнулся. Казалось, что только телефонная трубка помогла ему устоять на ногах.
   — Да, товарищ... Да, конечно... Да, товарищ... Да... Да... Нет, товарищ... Все исполню... Да... Но я... нет, товарищ... Есть! — Он выглядел совершенно больным, когда протягивал трубку обратно Краковичу, радуясь, что наконец-то избавился от нее.
   В тот момент, когда Кракович взял трубку, гебешник злобно прошипел:
   — Идиот! Это же генеральный секретарь партии! Кракович округлил глаза и раскрыл рот, изображая крайнее удивление, потом небрежно бросил в трубку:
   — Кракович слушает — и тут же приложил ее к уху гебешника, давая ему возможность услышать голос Брежнева:
   — Феликс? Этот идиот уже ушел? Теперь настала очередь спецагента изумленно открыть рот.
   — Он уходит, — ответил Кракович и, резко мотнув головой в сторону двери, рявкнул:
   — Вон отсюда! И советую хорошенько запомнить то, что сказал вам генеральный секретарь. Ради вашего же блага!
   Агент КГБ, ошеломленно качая головой и облизывая губы, направился к выходу. Он по-прежнему был очень бледен, но возле двери все же обернулся, вздернул подбородок и попытался было что-то сказать:
   — Я... — начал он.
   — Всего хорошего, товарищ, — прервал его Кракович и, подождав, пока тот выйдет и дверь за ним захлопнется, вновь заговорил в трубку:
   — Вот теперь он ушел.
   — Хорошо! Не хочу, чтобы они вмешивались. Они не совали нос в дела Григория, и я не желаю, чтобы они болтались под ногами у тебя. Если у тебя с ними возникнут какие-то проблемы, обращайся прямо ко мне.
   — Слушаюсь!
   — Ну, а теперь о том, что, я от тебя хочу... Но сначала скажи мне, документы отдела уцелели?
   — Почти все в наличии, кроме сотрудников. Очень много разрушений. Но документы, оборудование, сам особняк — в полном порядке, как мне кажется. Людские ресурсы — это уже отдельный вопрос. Я расскажу вам о том, что мы потеряли. В настоящее время остались я, еще трое спасшихся вместе со мной, шестеро находятся в отпусках, трое хороших телепатов постоянно дежурят в английском, американском и французском посольствах, еще четверо или пятеро работают за границей, в разных частях света. Таким образом, потеряв двадцать восемь человек, мы лишились двух третей своих сотрудников, причем самых лучших.
   — Да, да, — нетерпеливо прервал его Брежнев, — людские ресурсы — это очень важный вопрос. Именно поэтому я и спросил о документах. Твоей первейшей задачей сейчас является поиск и набор новых сотрудников. Понимаю, что на это тебе потребуется много времени, и все же займись в первую очередь этим. Старик Григорий когда-то говорил мне, что у вас есть специальные сотрудники, которые способны находить нужных людей, обладающих соответствующими талантами. Это так?
   — Да, у меня остался один такой сотрудник, — непроизвольно кивая головой, ответил Кракович. — Я немедленно привлеку его к этой работе. И, конечно же, не откладывая начну изучать документы и записи, оставшиеся после товарища Боровица.
   — Хорошо. Вот еще что: постарайся как можно быстрее привести все в порядок. Трупы этих татар — сожги их! И сделай так, чтобы их никто не увидел. Каким образом тебе это удастся, меня не интересует. Затем составь подробный список необходимых ремонтных работ с указанием их стоимости. Я немедленно распоряжусь, чтобы все было выполнено. Я выделю специального человека, с которым ты сможешь связаться в любое время и по любому вопросу вот по этому телефону или по какому-то другому, который он тебе сообщит. Буквально начиная с этой минуты. Ты будешь держать его в курсе дела, а он, в свою очередь, — докладывать обо всем мне. Он будет твоим непосредственным начальником, с той только разницей, что не сможет тебе ни в чем отказать. Видишь, как высоко я ценю тебя, Феликс? Ну что ж, с этого пока и начнем. А что касается остального, Феликс Кракович... Я хочу знать, как такое могло произойти! Неужели все эти англичане, американцы, китайцы настолько опередили нас? Как получилось, что один человек, этот Гарри Киф, нанес столь серьезный ущерб?
   — Товарищ генеральный секретарь, — ответил Кракович, — вот вы упомянули о Борисе Драгошани. Однажды мне пришлось наблюдать, как он работает. Он был некромантом. Он вытаскивал секреты из мертвых. После того, как я увидел, что он вытворяет с трупами, меня несколько месяцев мучили кошмары. Вы спрашиваете, каким образом Гарри Кифу удалось нанести нам столь серьезный ущерб? Исходя из того немногого, что мне удалось узнать на данный момент, я сделал вывод, что он был способен практически на все. Телепатия, телепортация и даже некромантия — талант, которым обладал и Драгошани. Киф был, несомненно, лучшим из них. Думаю, что он был намного талантливее Драгошани. Одно дело пытать и мучить покойников, вытягивая тайны из их крови, мозга, других внутренних органов, и совсем другое — суметь заставить их подняться из могил и драться за тебя!
   — Телепортация? — генсек задумался и с минуту молчал, затем нетерпеливо продолжил:
   — Знаешь, чем больше я тебя слушаю, тем меньше склонен тебе верить. И не поверил бы, если бы не видел результатов работы Боровица. И как еще могу я объяснить появление пары сотен татарских трупов, а? А теперь... Я потратил слишком много времени на разговор с тобой. А ведь у меня есть и другие дела. Через пять минут здесь, у телефона, будет находиться тот человек, который станет связующим звеном между мной и тобой. Ты пока все обдумай — что тебе от него нужно и что тебе необходимо в данный момент. Если у него будут на этот счет какие-либо свои предложения, он скажет тебе о них. Он раньше занимался подобной работой. Ну, не совсем такого характера, конечно! И еще одно, последнее...
   — Слушаю вас, — у Краковича голова уже шла кругом.
   — Я хочу, чтобы ты хорошенько уяснил: мне нужны ответы на все вопросы. И как можно скорее. Время ограничено, я могу дать тебе максимум год. К тому времени отдел должен заработать на полную мощь, со стопроцентной эффективностью, а нам с тобой должно быть известно все. Мы просто обязаны во всем разобраться, Феликс. Только тогда мы сможем сравняться с теми, кто все это устроил. Договорились?
   — По-моему, это вполне логично, товарищ генеральный секретарь.
   — По-моему, тоже. Так что немедленно приступай к работе. Желаю удачи... — И в трубке раздались короткие гудки.
   Осторожно опустив трубку на рычаг, Кракович с минуту молча смотрел на нее, потом быстро направился к двери, на ходу обдумывая и составляя список самых неотложных дел, мысленно распределяя их по значимости. На Западе трагедию такого масштаба ни за что не удалось бы скрыть, но здесь, в СССР, это вполне возможно. Кракович, правда, никак не мог определить для себя, хорошо это или нет.
   Первое. Погибшие и их семьи. Для родственников придется придумать какую-нибудь приемлемую версию — может быть, «несчастный случай»? Это он поручит посреднику.
   Второе. Необходимо немедленно собрать выживший персонал отдела экстрасенсорики, включая тех троих, которые были в курсе событий. В настоящий момент они находились дома, но были проинструктированы и достаточно умны, чтобы молчать.
   Третье. Нужно снести в одно место тела двадцати восьми погибших коллег и как можно лучше подготовиться к похоронам, которые следует организовать силами тех, кто остался в живых и кого удастся собрать, вернув из отпусков и командировок.
   Четвертое. Следует немедленно заняться поисками новых сотрудников.
   Пятое. Как можно быстрее назначить себе заместителя, с помощью которого можно будет приступить к полному и тщательному расследованию, проанализировать все с самого начала. Этим придется заняться самому, лично — таков был приказ Брежнева.
   И, наконец, шестое... но об этом он подумает тогда, когда будут выполнены первые пять пунктов. Однако прежде всего...
   Выйдя на улицу, Кракович отыскал водителя армейского грузовика — молоденького сержанта в форме.
   — Как вас зовут? — без всякого интереса спросил он. Нет, определенно ему следует хоть немного поспать.
   — Сержант Гульхаров! — встрепенулся водитель.
   — А имя?
   — Сергей!
   — Сергей, зовите меня просто Феликс. Скажите, вы когда-нибудь слышали о Коте Феликсе? Сержант отрицательно покачал головой.
   — У меня есть друг, который собирает старые фильмы, мультики, — пожав плечами, сказал Кракович. — Ну, в общем, есть такой персонаж американских мультфильмов — Кот Феликс. Он очень осторожный и хитрый, этот Феликс. Как, впрочем, и все коты. В американской армии так называют саперов — тоже Феликсами. Они тоже должны ходить очень осторожно. Может быть, моей маме следовало бы назвать меня Сергеем?
   Сержант почесал в затылке.
   — Я вас не совсем понимаю.
   — Не обращайте внимания, — сказал Кракович. — Скажите, у вас есть с собой запас горючего?
   — Только то, что в баке, — около пятидесяти литров. Кракович кивнул:
   — Хорошо. Давайте сядем в кабину, я покажу, куда ехать. — Они направились на машине к бункеру возле вертолетной площадки, в котором хранилось авиационное горючее. Ехать было совсем недалеко, но все же проще было подъехать туда на машине, чем тащить канистры с горючим на себе до грузовика. Пока они ехали, подпрыгивая на неровностях дороги, сержант осмелился спросить:
   — Что же здесь все-таки произошло?
   Только сейчас Кракович обратил внимание на то, что глаза сержанта словно остекленели, и вспомнил, что тот помогал грузить в машину ужасные останки.
   — Никогда не задавайте подобных вопросов. Пока вы будете работать здесь — а, возможно, вам придется провести здесь достаточно времени, — лучше вообще никаких вопросов не задавать. Просто делайте то, что вам скажут.
   Они погрузили канистры с бензином в кузов грузовика и направились к поросшему лесом болотистому участку территории особняка. Несмотря на протесты Сергея Гульхарова, Кракович заставлял его ехать все дальше и дальше, пока машина не увязла в рыхлом снегу, перемешанном с грязью. Только тогда, когда грузовик окончательно застрял, Кракович сказал:
   — Все, достаточно.
   Они вышли, достали из кузова канистры с бензином, и, все еще продолжая протестовать, сержант помог Краковичу облить машину изнутри и снаружи авиационным топливом. После того как они закончили, Кракович спросил:
   — Вы хотите забрать что-нибудь из кабины?
   — Товарищ... — разволновался Гульхаров, — товарищ... э-э-э... Феликс, вы не можете это сделать. Мы не должны так поступать. Меня отдадут под трибунал, расстреляют! Когда я вернусь в казарму, они...
   — Вы женаты? — Кракович лил бензин на землю, проводя им по снегу узкую полоску от грузовика до растущих в отдалении деревьев и дальше вглубь лесочка.
   — Холост.
   — Я тоже. Это хорошо! Ну что ж, вы не вернетесь в казармы, Сергей. Начиная с этого момента вы работаете на меня.
   — Но...
   — Никаких «но». Это приказ генерального секретаря. Вам следует гордиться этим.
   — Но мои командиры — майор и полковник, они...
   — Поверьте мне, — перебил его Кракович, — они еще будут гордиться вами. Вы курите, Сергей? — Он похлопал по карманам своего далеко уже не белого халата, нашел сигареты.
   — Да, балуюсь иногда.
   Кракович предложил ему сигарету, взял сам.
   — Я, кажется, забыл спички.
   — Но я...
   — Спички! — повторил Кракович, протягивая руку. Гульхаров подчинился и полез в глубокий карман. Если Кракович сошел с ума, это в конец концов выяснится. Тогда его изолируют, а сержант Сергей Гульхаров будет полностью оправдан. И конечно, он всегда сможет сказать, что этот сумасшедший набросился на него. В таком случае, если Кракович действительно псих, то его, сержанта, назовут героем. Он приготовился к прыжку.
   Кракович почувствовал надвигающуюся опасность секундой раньше. Он обладал даром предвидения, предчувствия. В подобных ситуациях он был ничуть не хуже телепатов — Кракович почти физически ощутил, как напряглись мышцы сержанта.
   — Если вы сделаете это, — быстро, глядя прямо в глаза Сергею, и при этом вполне откровенно сказал он, — тогда вас и в самом деле отдадут под трибунал!
   Гульхаров закусил губу, несколько раз сжал и разжал кулаки и отступил с тропинки.
   — Так что? — спокойно спросил Кракович. — Ты думаешь, что я упомянул о генеральном секретаре просто так?
   Сержант вытащил коробок спичек и протянул его Краковичу. Отойдя подальше от бензинового следа, они закурили, после чего Кракович прикрыл огонек рукой, давая ему разгореться, а затем бросил спичку на бензиновый след.
   Голубоватый, почти невидимый огонь побежал в направлении грузовика, стоявшего метрах в тридцати от них. Снег вокруг огненной дорожки сразу же растаял, и тут же грузовик вспыхнул ослепительным столбом голубого огня.