Лайл Холли. Подстрекатель

   Когда аэрокар приземлился близ спасенного ими Уоррена, Рейт снова посмотрел на метку у себя на груди. Она больше не причиняла боли. Сокол смотрит в будущее, подумал он. На запад, где ему, Рейту, притворившемуся Винкалисом, было показано место, в котором люди смогут жить, не опасаясь медведей и волков новой эпохи — новых медведей и волков, в чьих преображенных телах все еще сохранился разум злых, мстительных людей.
   По крайней мере на некоторое время они окажутся в безопасности. Будут набираться сил, пока не научатся жить так, чтобы стать органичной частью нового мира. Может быть, когда-нибудь между истинными людьми и новыми людьми воцарится мир. Может быть, в один прекрасный день Матрин станет местом, вполне подходящим для всех. Но этот день пока еще не настал.
   Рейт и его спутники выбрались из аэрокара. Второй аэрокар, кружившийся в небе рядом с ними, отправился дальше, к новому Уоррену. Уорренцам обязательно понадобится кто-нибудь, кто поведет их за собой на юг, где, по договоренности Соколов, должны были встретиться все, кому посчастливилось остаться в живых.
   Рейт провел своих товарищей через ворота Винкалис, более не представлявшие для людей никакой угрозы, после того как прекратила свое существование магия Драконов.
   Рейт подумал, что встретит людей отчаявшихся, безмолвных, подавленных. Однако вместо этого увидел, что они уже собрали все, что только могло служить оружием, и теперь стояли рядами, не сводя глаз с ворот — мужчины, женщины и дети. Бледные, оборванные, невероятно разжиревшие, однако взгляды осмысленные и полные решимости.
   — Конечно, — прошептал Рейт. — Все те, кто не родился здесь, — чужестранцы, политические заключенные… преступники…
   Он поморщился и искоса посмотрел на Патра. Тем не менее присутствие аутсайдеров в Уоррене ничего не объясняло. Причем каждый был готов к тому, что ожидало впереди. Рейт знал, что некоторые из этих людей прирожденные уорренцы и им следовало бы быть беспомощными и напуганными, однако они, напротив, выглядели неглупыми и способными на самостоятельные поступки личностями. Как же так?
   Вдоль людских рядов прошагал какой-то рыжеволосый мужчина.
   — Те, у кого есть имена, оставайтесь на дальней стороне ряда. У кого имен нет, поднимите руки, и я вам дам имена. Ни один человек не пройдет под этими воротами, оставаясь безымянным. Мы, уорренцы, заслуживаем того, чтобы носить имена. Мы — люди, и мы будем жить как люди и умирать как люди.
   Он прикоснулся к руке какой-то маленькой девочки.
   — Ты — Смуглянка.
   Затем прикоснулся к руке мальчика.
   — Ты — Высокий.
   Подойдя к мужчине, усталому и сгорбленному тяжелой жизнью, сказал:
   — Ты — Храбрый.
   Остановившись возле другого мужчины, рыжеволосый прикоснулся к нему и произнес:
   — Мы оба родились в Уоррене, ты и я. Но теперь мы оба свободны. Наши души и наши тела принадлежат только нам самим. Питавшиеся нашей плотью чудовища исчезли. Они никогда больше не вернутся. Поверь мне, старина! Теперь мы — люди.
   Изможденный мужчина кивнул и натянуто улыбнулся. Вожак двинулся дальше, продолжая раздавать имена.
   — Ты — Охотник… ты — Медный… ты…
   Он остановился перед неуклюжим, худым, как скелет, мальчишкой, который не вписывался в общую массу — малыш выглядел ужасно голодным и измученным и совсем не похожим на остальных уорренцев.
   — У тебя нет имени? — спросил вожак ребенка. — Ты родом из Уоррена?
   Мальчик кивнул. Улыбнувшись, рыжеволосый мужчина сказал:
   — У меня есть для тебя особое имя. Твое имя будет Рейт. — Наклонившись к ребенку, он добавил: — Это самое лучшее имя. Я приберег его для того, кто совершенно не похож на остальных.
   Рейт не верил собственным ушам. Он уставился на гору человеческой плоти, которая только что произнесла эти слова, и попытался сопоставить того, кто произнес их, с худым рыжеволосым мальчиком, которого знал в далекие-далекие времена. В это с трудом верилось, но иначе быть не могло.
   Рейт растолкал толпу, направляющуюся к воротам навстречу обещанной свободе, протиснулся между толпой и стеной и подошел к рыжеволосому мужчине. К горлу подкатил комок, глаза затуманились слезами, и на какое-то мгновение он перестал видеть. Рейт дотронулся до руки рыжеволосого и, когда вожак уорренцев обернулся, сказал:
   — Это ты, Смоук?!
   — О боги! Рейт?!
   Мужчины крепко обнялись. Затем Смоук отстранился и посмотрел в лицо Рейту.
   — Ты ничуть не изменился, Рейт.
   — Чего нельзя сказать о тебе, — ответил его старый товарищ.
   Затем, рассмеявшись, вытер слезы тыльной стороной ладони.
   — Верно, — согласился Смоук.
   На мгновение друзья не могли вымолвить ни слова, так велика была пролегшая между ними пропасть прошедших лет и нескончаемых кошмаров.
   Паузу первым нарушил Смоук:
   — Даже во время моего Сна я знал, что ты вернешься. — Его взгляд сместился влево. Он недоверчиво улыбнулся. — Джесс?! Не может быть. Рейт, неужели ты привел с собой и Джесс?
   — Да, это я, Смоук. — Джесс положила руку на плечо Рейту и добавила: — Рейт свернул горы, чтобы добраться сюда.
   — Я это чувствовал, — ответил Смоук и, повернувшись к Рейту, произнес: — Спасибо. Спасибо, что не забывал меня и всех нас.
   — Я никогда не забывал о вас, — ответил Рейт.
   Он почувствовал, как ладонь Джесс скользнула в его руку, и нежно сжал ее пальцы. Повернув к Джесс лицо, Рейт увидел, что она улыбается. На ее щеках блестели слезы.
   — Ты был совершенно прав в отношении уорренцев, — сказала Джесс.
   Рейт кивнул и поцеловал ее в лоб.
   — Я знаю.
   За воротами Винкалис лежал новый, неведомый и немного пугающий мир. Однако самое главное — уорренцы остались живы, несмотря ни на что. Рейт был склонен полагать, что, пережив так много трудностей, эти люди все же имеют шанс на победу. Они наверняка сумеют завоевать этот мир.
   — А как насчет тебя и меня? — прошептала Джесс.
   — На то, чтобы точно выяснить это, у нас с тобой целая жизнь.
   Рейт обнял ее и прижал к себе.
   Первые уорренцы прошли под воротами, вступив в неизведанный мир, что ожидал их на той стороне.