Страница:
лицам собравшихся. Сидящий в пер вом ряду его друг, теперь уже знаменитый на
весь инженер Ренье, подбадривающе кивнул. Это он посове товал Бессемеру
сделать сообщение в собрании.
Генри Бессемер убежденно продолжил:
-- Джентельмены! Во время первых опытов я дополнительно обогревал
керамический тигель во время вдувания воздуха, чтобы поддерживать металл в
жидком ее стоянии. Однако затем я убедился, что дополнительны! обогрев не
требуется, потому что...
Хотя в зале царила абсолютная тишина, Бессеме| сделал паузу и повысил
голос, подчеркивая важностприводимого факта.
-- ...потому что температура расплава в процессе вдувания воздуха
возрастает и без такого дополнителного обогрева. Полагаю, что те пять
процентов углерода которые содержатся в чугуне, во время вдувания воздуха
сгорают, выделяя необходимое тепло непосредственно в расплаве.
Зал взорвался аплодисментами. Слушатели поднялись со своих мест и
несколько минут аплодировали стоя. Генри Бессемер убедил всех, что вдувать
воздух в жидкий чугун и через четверть часа получать из него без "всякого
огня" жидкую сталь -- дело простое. Прогресс был очевиден, так как при
пудлинговании для превращения чугуна в сталь требовалось несколько часов.
Прошло немного времени, и владельцы металлургических предприятий начали
искать встреч с Бессемером-- не было никаких сомнений в том, что при
непрерывно растущем потреблении стали эксплуатация нового изобретения даст
гигантские прибыли. Каждый из них хотел поскорее получить свою долю пирога,
но никто не догадывался, что пирога-то еще нет, что его еще надо испечь.
Генри Бессемер хорошо использовал сложившуюся ситуацию. Он был деловым
человеком, и потому выступил с тщательно продуманным планом, учитывая
всеобщее стремление к максимальным прибылям. Бессемер разделил
Великобританию на пять промышленных районов и для каждого из них нашел
владельца металлургического завода, который за 10 тысяч фунтов стерлингов
становился обладателем лицензии на новый способ выплавки
стали. Выбранные им деловые партнеры обязаны были платить лицензионные
налоги только в течение одного года, а не четырнадцати лет, как это
предусматривалось английским патентным законодательством. Таким образом
обеспечивалась личная заинтересованность владельцев заводов. На таких
условиях они постараются эксплуатировать патенты как можно дольше и будут
всеми доступными средствами защищать свои интересы и тем самым, естественно,
и интересы Бессемера. Сам же Бессемер предполагал быстро стать обладателем
необходимого ему свободного капитала.
Вначале казалось, что все идет нормально и его расчетам суждено
оправдаться. На многих заводах Англии начали проводить опытные плавки по
методу Бессемера. Однако очень скоро появились первые неудачи, а вместе с
ними и первые неудачники и разочарованные. Предъявлялись прямые претензии к
автору изобретения. Одни утверждали, что температура чугуна не возрастает
без дополнительного обогрева, другие -- то, что вдувание воздуха, хотя и
приводит к обезуглероживанию, но оно, видимо, недостаточно, так как металл
не поддается ковке. Противники Бессемера, а они были не только в Англии, но
и за ее пределами, находили в обезуглероженном по его методу металле массу
недостатков -- он и грубозернистый, и пористый, и с раковинами, и
хладноломкий, и красноломкий, ставили под сомнение самую идею продувки
чугуна воздухом, а также ее новизну и прогрессивность, утверждая, что
задолго до Бессемера проводили подобные опыты и результаты всегда были
отрицательными.
Особенно резкими выпадами в адрес изобретателя отличался Давид Харн,
ведущий редактор "Mining Journal" -- солидного специального издания,
издававшегося в Лондоне. Харн пользовался широкой известностью в среде
специалистов, поэтому его выступления в большой степени подрывали репутацию
Генри Бессемера.
В сложившейся ситуации на помощь Бессемеру пришел шведский торговец.
Родившийся в Хегбо в 1819 году Геран Фредерик Герансон в одной из своих
деловых поездок в Лондон посетил Бессемера. Было это весной 1857 года.
Стояла середина марта, день был солнечный, но прохладный. Встреча прошла
непринужденно. Бессемер и Герансон почувствовали взаимную симпатию, и
поэтому быстро обо всем договорились.
Фредерик Герансон купил у Даниела Эльфштранда,
у которого служил, компактную бессемеровскую установку. Она
предназначалась для шведского металлургического завода в Эдскене. Во время
своего пребывания у Бессемера Герансон посетил опытный плавильный цех завода
в Бакстер Хоузе. Ознакомившись с установкой швед сказал:
-- Все, что я здесь видел, для меня достаточно убедительно, но я не
инженер и не все понимаю. Вряд ли; я смогу без квалифицированного помощника
пустить такую установку.
Бессемер ответил:
-- Поскольку мы с Вами стали хорошими деловыми партнерами, я
заинтересован, чтобы мой метод в Швеции получил признание, предлагаю Вам
пригласить с собой в Швецию Джона Браслейна. Несмотря на молодость, он уже
зарекомендовал себя знающим инженером. Со всеми тонкостями продувки металла
воздухом он знаком, как никто другой.
Говоря о "хорошем" деловом партнерстве, Бессемер имел в виду долю
Герансона в его, Бессемера, шведском патенте. Таким образом он снова
подготовил благоприятную ситуацию, которую умел хорошо использовать.
Инженера, которого он рекомендовал Геранеону, обучал он сам. Это был
способный специалист, кроме того, Бессемер был убежден, что Джон Браслейн
будет соблюдать и его интересы,
В Швеции, в Эдскене, англичанин соорудил такую же бессемеровскую
установку, как в Бакстер Хоузе. По совету Бессемера здесь было увеличено
давление дутья. С этой целью Джон Браслейн закупорил половину из двенадцати
донных сопел, и продувку вели только через шесть оставшихся. Каждый раз,
когда после слабого кипения начиналось бурление металла, картина становилась
впечатляющей. Поначалу скромное сине-красное пламя быстро росло и светлело.
Фонтан искр и клубы коричневого дыма извергались из горловины. Мощный рев
заглушал все другие звуки. Через четверть часа шум, искрение и выбросы дыма
уменьшались. Это означало, что металл готов. Однако полученные результаты
полного удовлетворения не давали.
Специалисты и среди них Джон Браслейн считали, что недостаточна
мощность вентилятора, подающего дутье. Фредерик Герансон думал иначе. По его
мнению, давление дутья следует уменьшить, а количество его, то есть расход
воздуха в единицу времени, увеличить. Для этого вполне пригоден имеющийся
вентилятор. Все, в том числе и англичанин, вначале удивленно молчали, но
потом с удвоенной энергией стали доказывать его неправоту. Ведь это
противоречило совету Бессемера, а Джон Браслейн был здесь его
представителем. Однако швед был упрям и настоял на своем. Он вскрыл шесть
закупоренных сопел и увеличил диаметр всех сопел.
Джон Браслейн уехал в Англию. Упрямый Герансон выгнал его. Он оказался
прав во всем: первая же плавка, проведенная по новому режиму, дала хорошее
ковкое железо, или, как его сегодня называют, низкоуглеродистую сталь. Это
произошло 18 июля 1858 года. С этого дня получение стали по способу
Бессемера начало свое победное шествие по Швеции. Фредерик Герансон отправил
в Англию 15 тонн своей новой стали. На сталеплавильном заводе Бессемера в
Шеффилде эту сталь квалифицировали как превосходный материал для
производства листа, а также инструментов, ножей и ножниц.
Успех Герансона в Швеции превратился в триумф Бессемера. Его противники
вынуждены были признать свою неправоту. Однако неугомонный издатель журнала,
о котором шла речь ранее, по-прежнему продолжал утверждать, что способ
продувки чугуна воздухом был изобретен задолго до Бессемера. Особенно часто
упоминалось имя американца Жильбера Мартина из Нью-Джерси. Конечно, любое
изобретение имеет свои "корни"в глубине истории и продувка чугуна воздухом
не является исключением. Однако несомненно то, что Генри Бессемер был
первым, кому, продувая воздух через чугун удалось превратить его в сталь.
В мае 1859 года Бессемер после продолжительног перерыва выступил с
циклом сообщений в Institution о Civil Engineers (Ассоциация инженеров
гражданског строительства) в Лондоне. Как и четыре года назад аудитория была
переполнена, многим приходилось стоять за дверью. Бессемер говорил об
усовершенствования своего изобретения. Конструкция продувочной емкости
бессемеровской груши, как ее называли, была уже настолько отработана, что на
протяжении почти целого столетия не потребовалось каких-либо принципиальных
изменений. Повсюду отмечали заслуги Бессемера за каждую тонну стали, которую
выплавляли по методу, Бессемер требовал (и получал) один фунт стерлингов.
Почет и награды посыпались на изобретателя. В 187S году он стал членом
Королевского общества. В том же году королева присвоила Бессемеру титул
дворянина. Сэр Генри Бессемер превратился в легенду. Учрежденная и" золотая
медаль Бессемера является и сегодня высшей наградой для английских
металлургов. Умер Бессемер 15 марта 1898 года на 86 году жизни в своем
поместье Денмарк Хил близ Лондона.
Изобретение Генри Бессемера положило начало новому периоду в
металлургии железа. Названный его именем способ обеспечил возможность
резкого увеличения выплавки стали. Поэтому естественно, что многие
металлурги стремились усовершенствовать его. Кроме основ ного патента,
Бессемер взял несколько дополняющих, другие металлурги, усовершенствуя
метод, также патентовали свои изобретения. С такими изобретателями Бессемер
вел неустанную борьбу, оберегая свои права и привилегии. При этом, стремясь
устранить своих действительных или возможных конкурентов, великий человек не
стеснялся в выборе средств. Одержав победу, он быстро и легко становился
великодушным.
Именно так он вел себя по отношению к Роберту Мюшету, сыну Давида
Мюшета, известному в Англии металлургу, много сделавшему для развития этой
отрасли. Роберт Мюшет внес в бессемеровский процесс довольно значительное
усовершенствование. Он, как и его отец, был больше ученым, чем практиком,
хотя о нуждах практики отнюдь не забывал. Однако, к сожалению, ему
недоставало понимания экономики производства.
Отец Роберта, Давид Мюшет, был основателем доменного производства в
Шотландии, открыв месторождение черного углекислого железняка. При попытке
организовать собственное производство он потерпел крупную неудачу. Убытки
его были столь велики, что долги после ликвидации дела составили более 10
тысяч фунтов стерлингов.
Роберт Мюшет открыл и объяснил такие процессы, как обратное
науглероживание и раскисление полностью обезуглероженного бессемеровского
металла при помощи марганцовистого зеркального чугуна. Непосвященному трудно
оценить открытие Роберта Мюшета, которое позволяло значительно улучшить
качество бессемеровской стали и повысить стабильность и надежность процесса.
Бессемер же сразу понял, что это сулит в будущем, и поэтому вначале
попытался помешать выдаче патента. Однако патент за номером 2219 все же был
выдан Роберту Мюшету. Это произошло 22 сентября 1856 года, через месяц после
выступления Бессемера в Челтнеме. Начались длительные переговоры с адвокатом
Роберта Мюшета. Бессемер предпринял также попытку непосредственного контакта
с изобретателем. С этой целью он в октябре 1856 года поехал в Глазго.
Поездка по железной дороге была очень интересной, но чересчур
утомительной. Поэтому Бессемер и сопровождавший его Уильям Аллен были рады,
когда, наконец, добрались до гостиницы в Глазго и смогли в спокойной
обстановке еще раз обсудить свои позиции в переговорах с Робертом Мюшетом.
-- Я предложу ему единовременные отступные размером в три тысячи
фунтов, а если потребуется, то увеличу сумму до пяти тысяч.
Уильям Аллен полагал, что вряд ли удастся избежать определенных
лицензионных отчислений, поэтому следует добиваться лишь того, чтобы они
были по возможности более низкими.
Бессемер ценил своего старого сотрудника, но постоянные отчисления в
пользу Роберта Мюшета его не устраивали. "Должна же существовать другая
возможность., Я не признаю его патента и буду добиваться его отмены", --
говорил он.
Добиться отмены патента было чрезвычайно сложно, и Уильям Аллен пытался
всячески отговорить Бессемера
от подобного шага, но его только больше раззадорило:
-- А почему бы не попробовать? Наши патенты rat сформулированы, что
легко можно доказать мой приоритет в так называемом открытии Роберта Мюшета.
-- Если пойти по этому пути, то возникнет просто вопрос, почему мы
стремимся к встрече с Робертом Мю|шетом и к переговорам с ним и почему с
этой целью прс делали неблизкий путь из Лондона в Глазго.
Ответ Аллена заставил Бессемера задуматься. Шотландское виски потеряло
вкус, и Бессемер предложил прогуляться. Выйдя из гостиницы, они направились
в сторону порта.
Глазго в последние годы сильно разросся. Число ег жителей приближалось
к 400 тысячам, то есть с 1800 года увеличилось в пять раз. Конечно, это
несравнимо с Лондоном, где уже в 1850 году проживало 2,5 миллиона человек. И
если Эдинбург был столицей и культурным центром Шотландии, то Глазго,
несомненно, был ее экономическим центром. Характер города определяли
промышленность и морской порт. Причалы доходили до самого центра, далеко за
пределами Глазго располагался аванпорт. Корабли заходили туда из открытого
моря, проходя через узкий залив Форт-оф-Клайд, глубоко врезавшийся в сушу.
Старая часть города Глазго была расположена на правом берегу Клайда -- реки,
истоки которой находятся в шотландских горах.
Бессемер и Аллен вскоре дошли до ошеломляющего своими размерами и мощью
готического собора, расположенного на самой большой площади города, миновали
торговую палату и повернули в сторону гостиницы. О предстоящем посещении
Роберта Мюшета они не говорили. Речь шла о беспрецедентном в истории
техническом прогрессе последних десятилетий. В 1851 году был проложен первый
подводный кабель между Англией и Францией. Теперь планировалась прокладка
кабеля между Исландией и Ньюфаундлендом и между Англией и Персией (Ираном).
Особенно велик был рост текстильной промышленности. Если в 1850 году в
Англии был всего миллион веретен на хлопчатобумажных прядильных фабриках, то
в 1855 году их число превышало 10 миллионов, а еще через пять лет
предполагалось его увеличить до 332 миллионов. В Англии добывали в полтора
раза больше угля, чем на всем европейском континенте; чугуна и стали
производилось также больше, чем во всей Европе. Англия намного
опережала другие страны и в строительстве железных дорог. В 1856 году
их протяженность составляла уже более 10 тысяч английских миль и продолжала
увеличиваться. В связи с этим росла потребность в стальных рельсах. У
Бессемера было несколько патентов на их производство, и один из них,
выданный 17 октября 1855 года, разрешал отливку слитков, предназначенных для
прокатки железнодорожных рельсов, из обезуглероженного или частично
обезуглероженного металла. Того, что английская железнодорожная сеть за
1860--1880 годы
увеличится более чем в двадцать раз, даже они, люди, причастные к
техническому прогрессу, не подозревали. Еще больше был бы удивлен Бессемер,
если бы кто-нибудь в тот октябрьский день 1856 года сказал ему, что Роберт
Мюшет будет первым инженером, который прокатает из бессемеровской стали,
раскисленной зеркальным чугуном, первый железнодорожный рельс. Не прошло и
года с того дня, как отлитый и прокатанный под руководством Роберта Мюшета
рельс был уложен на железнодорожное полотно на вокзале в Дерби. По этому
рельсу прошло более миллиона с четвертью вагонов и паровозов, и рельс
прекрасно выдержал это испытание, прослужив до 1873 года. Бессемер и Аллен
не заметили, как добрались до гостиницы. Поужинав, они легли спать, чтобы на
следющий день хорошо отдохнувшими отправиться к человеку, из-за которого и
было предпринято это путешествие. Роберт Мюшет жил за городом по дороге на
Пейсли в непривлекательном районе угольных и рудных шахт по соседству с
несколькими металлургическими заводами. От дома, расположенного в большом
саду, веяло теплом и уютом. Мюшет принял своих посетителей в старомодной
гостиной с камином, в котором жарко пылали дрова. Комнату наполнял смолистый
запах, и было приятно тепло в эту сырую промозглую погоду. Бессемер
осмотрелся и приготовился к разговору. Обстановка стала несколько
напряженной. Но Мюшет, казалось не замечал этого, вел себя спокойно и
непринужденно. Он рад видеть у себя знаменитого Бессемера, а если быть
откровенным, то это его давнее желание. Он надеется, что господам из Лондона
понравится здесь в скромной Шотландии. Они оказали бы ему особую честь, если
бы на некоторое время стали его гостями:
Все, что Роберт Мюшет говорил, звучало честно и бес-
хитростно. Бессемера это успокоило, и он почувствовал себя свободнее.
-- Простите, но мы прибыли сюда для деловых переговоров с Вами, а не
для обмена любезностями.
По мнению Аллена, слова Бессемера прозвучали слишком грубо для начала
беседы. Мюшет улыбнулся:
-- Мой адвокат в Лондоне пользуется моим полным доверием и имеет все
полномочия. Один я бы не хотел ничего решать, но выслушаю, естественно, все
Ваши предложения. Потом я их сообщу своему поверенному.
Бессемер покачал головой и произнес недовольно:
-- С этим человеком трудно иметь дело.
-- А Вы думаете, что со мной будет легче? Зачем же в таком случае я
нанимаю дорогого лондонского адвоката? По-видимому, все-таки не за тем,
чтобы в данный момент отказаться от его услуг и позволить поставить себя в
невыгодное положение.
Тут вмешался Аллен, надеясь немного смягчить атмосферу. Он изложил их
предложение о единовременной выплате Роберту Мюшету определенной суммы за
все его патенты, касающиеся выплавки стали бессемеровским способом. При этом
он добавил, что речь, конечно, идег не о славе изобретения и других вопросах
приоритета,
а лишь о чисто экономических интересах, причем, естественно, интересах
обоих партнеров.
-- Я остаюсь при своем мнении. Мне необходимо поговорить со своим
адвокатом, но могу и сейчас твердо сказать, что о единовременной отступной
сумме не может быть и речи.
Попытки переубедить упрямого Мюшета оказались безуспешными. Несмотря на
неудачу в переговорах, Бессемеру понравилась выдержка шотландца. На его
месте он, скорее всего, вел бы себя так же.
Несколько лет спустя Бессемер все же победил в споре. Мюшет вынужден
был уступить свой патент, так как не располагал достаточными средствами для
его эксплуатации. Несмотря на это, его имя вписано в золотую книгу великих
изобретателей, однако повод для этого был другим. Благодаря Мюшету
промышленность получила специальные стали, легированные титаном и
вольфрамом. Эти стали были созданы в результате его ранних научных
исследований. Устранив Мюшета как конкурента, Бессемер проявил великодушие.
Он пожизненно выплачивал ему пенсию. Что было в основе этого поступка --
простая человечность или угрызения совести, нам неизвестно. Пенсию можно
было рассматривать как определенного рода лицензионные отчисления. Кроме
того, Iron and Steel Institute присудили Мюшету учрежденную Бессемером
медаль. Этой же награды удостоился Уильям Аллен как первый помощник
Бессемера в разработке и внедрении в промышленность метода продувки чугуна
воздухом.
Окончательную победу методу продувки над пудлингованием принес другой
человек. Дело в том, что бессемеровский процесс был пригоден не для всех
сортов чугуна. Если железные руды содержали фосфор, то и чугун получался с
высоким содержанием этого нежелательного элемента, причем все попытки
удалить фосфор продувкой воздухом не давали положительного результата. Два
десятилетия ушло на решение этой проблемы.
Молодой человек высокого роста нервно перекладывал мелко исписанные
листки бумаги. И хотя стояла уже глубокая осень, а в зале было отнюдь не
жарко, капельки пота то и дело выступали на его бледном лице. Бросив взгляд
на трибуну, он заметил, что его реферат лежит третьим. Значит, еще двое
выступают до него. Он положил свой экземпляр реферата в кожаную папку и
огляделся. На эту конференцию, приуроченную ко Всемирной выставке 1878 года
в Париже, его пригласил Iron and Steel Institute. Если до обеда зал был
полон, то теперь, ближе к вечеру, многие кресла пустовали. Какой-то
докладчик не без успеха отнимал у немногочисленных слушателей последнее
желание оставаться здесь и дальше. Тихим монотонным голосом делился он
своими откровениями. С какой-то удивительной регулярностью раздавался скрип
очередного кресла, и очередной слушатель покидал зал. Для молодого человека
не составило труда подсчитать, что к его докладу в зале будет не более
дюжины человек, включая его самого. Кроме того, еще неизвестно, будут ли
слушать все оставшиеся, ибо многие из них в совершенстве владели искусством
не нарушая осанки и без лишних звуков спать сидя. Однако до этого не дошло.
Президент закрыл собрание без прочтения двух последних докладов.
Разочарованно молодой человек покинул зал.
Это был еще никому неизвестный Сидни Джилькрист Томас, было ему в это
время 28 лет от роду. Его изобретение, как, пожалуй, ни одно другое, стало
величайшей сенсацией и завоевало все промышленно развитые страны мира.
Однако пока никто не интересовался ни автором, ,| ни самим изобретением. И
это было первым его разочарованием. Еще на весеннем собрании Iron and Steel
Institute, состоявшемся 28 марта 1878 года, Томас столкнулся с непониманием
и равнодушием. Он вспомнил, как первый обладатель памятной золотой
бессемеровской медали и ведущий металлург Англии Лотиан Белл говорил в своем
выступлении о проблеме удаления фосфора из стали. Затем состоялась дискуссия
и Сидни Томас попросил слова:
-- Присутствующих, очевидно, заинтересует тот факт, что мне при
поддержке директора завода Эдварда Мартина удалось полностью удалить фосфор
из металлической ванны бессемеровского конвертора.
Собрание ответило на это сообщение всеобщим шумом. Президент обратился
к Томасу:
У Вас есть доказательства?
В тоне, каким это было сказано, чувствовалось недоверие. Неизвестный
молодой человек вдруг решил задачу, над которой уже столько времени бились
опытнейдше металлурги страны.
Мой двоюродный брат Перси К. Джилькрист работает в лаборатории
металлургического завода в Блена-ване. Мы провели много опытов и результаты
их еоответствуют теории. Проблема дефосфорации металла при выплавке в
бессемеровском конверторе стали решена,
Аплодисментов не последовало. Наступило холодное молчание. Томас
почувствовал этот холод. Затем президент предложил вернуться к этому вопросу
на осеннем собрании института.
Снова и снова переделывал Томас свой доклад, сравнивал результаты
опытов, формулировал тезисы. Наконец все было готово. Осенью 1878 года
собрание института состоялось в Париже. Доклад Томаса вначале предполагалось
дать одним из первых, но каждый раз, когда до него доходила очередь, его
откладывали. В конце концов доклад и вовсе отложили. Сидни Томасу опротивел
Париж и все, что было с ним связано. Он хотел сразу же уехать, но удерживала
экскурсия в Ле Крезо, которую он ждал с интересом, и правильно поступил, что
поехал туда. Участие в этой экскурсии принимал и Виндзор Ричарде--директор
большого сталеплавильного завода в Эстоне близ Мидлсбро. Он подошел к
молодому Томасу и попросил его подробно рассказать о дефосфорации стали по
его методу. После этого Ричарде предложил Томасу приехать к нему на завод и
повторить свои опыты. Таким образом, Сидни Томас после долгих мытарств
достиг, наконец, своей цели.
В детстве Сидни интересовался естественными науками. Все книги на эту
тему он читал с таким восторгом, с каким его сверстники читали "Робинзона
Крузо" или "Путешествие Гулливера". Мальчик много болел, и их дом часто
посещал домашний врач. Между ним и Сидни возникли почти дружеские отношения.
Бледный, измученный кашлем мальчик и стоящий на пороге старости врач подолгу
обсуждали самые различные проблемы. Доктора Блейка поражала необыкновенная
любознательность Сидни, оригинальность мышления, интеллигентность. Друзья
говорили практически обо всем, что могло представить интерес для пытливого
ума. Чаще всего предметом разговора была химия, в то время молодая наука,
которой, однако, человечество уже многим было обязано. На втором месте была
медицина. Ею Сидни особенно интересовался.
Было принято решение, что Сидни Джилькрист Томас станет врачом. Когда в
1867 году семнадцатилетним юношей он хотел поступить на медицинский
факультет, умер отец. Семья осталась без достаточных средств к
существованию, тем более не было возможности платить за обучение. Пришлось
зарабатывать деньги. В одном из лондонских полицейских участков Сидни
предоставили: скромное место судебного писаря. В лондонских полицейских
судах рассматривались дела о мелких хулиганствах, карманных кражах, мелких
мошенничествах и других подобных нарушениях закона и порядка. Ежедневно
Томас видел лица людей, отмеченные печатью нужды и нищеты.
весь инженер Ренье, подбадривающе кивнул. Это он посове товал Бессемеру
сделать сообщение в собрании.
Генри Бессемер убежденно продолжил:
-- Джентельмены! Во время первых опытов я дополнительно обогревал
керамический тигель во время вдувания воздуха, чтобы поддерживать металл в
жидком ее стоянии. Однако затем я убедился, что дополнительны! обогрев не
требуется, потому что...
Хотя в зале царила абсолютная тишина, Бессеме| сделал паузу и повысил
голос, подчеркивая важностприводимого факта.
-- ...потому что температура расплава в процессе вдувания воздуха
возрастает и без такого дополнителного обогрева. Полагаю, что те пять
процентов углерода которые содержатся в чугуне, во время вдувания воздуха
сгорают, выделяя необходимое тепло непосредственно в расплаве.
Зал взорвался аплодисментами. Слушатели поднялись со своих мест и
несколько минут аплодировали стоя. Генри Бессемер убедил всех, что вдувать
воздух в жидкий чугун и через четверть часа получать из него без "всякого
огня" жидкую сталь -- дело простое. Прогресс был очевиден, так как при
пудлинговании для превращения чугуна в сталь требовалось несколько часов.
Прошло немного времени, и владельцы металлургических предприятий начали
искать встреч с Бессемером-- не было никаких сомнений в том, что при
непрерывно растущем потреблении стали эксплуатация нового изобретения даст
гигантские прибыли. Каждый из них хотел поскорее получить свою долю пирога,
но никто не догадывался, что пирога-то еще нет, что его еще надо испечь.
Генри Бессемер хорошо использовал сложившуюся ситуацию. Он был деловым
человеком, и потому выступил с тщательно продуманным планом, учитывая
всеобщее стремление к максимальным прибылям. Бессемер разделил
Великобританию на пять промышленных районов и для каждого из них нашел
владельца металлургического завода, который за 10 тысяч фунтов стерлингов
становился обладателем лицензии на новый способ выплавки
стали. Выбранные им деловые партнеры обязаны были платить лицензионные
налоги только в течение одного года, а не четырнадцати лет, как это
предусматривалось английским патентным законодательством. Таким образом
обеспечивалась личная заинтересованность владельцев заводов. На таких
условиях они постараются эксплуатировать патенты как можно дольше и будут
всеми доступными средствами защищать свои интересы и тем самым, естественно,
и интересы Бессемера. Сам же Бессемер предполагал быстро стать обладателем
необходимого ему свободного капитала.
Вначале казалось, что все идет нормально и его расчетам суждено
оправдаться. На многих заводах Англии начали проводить опытные плавки по
методу Бессемера. Однако очень скоро появились первые неудачи, а вместе с
ними и первые неудачники и разочарованные. Предъявлялись прямые претензии к
автору изобретения. Одни утверждали, что температура чугуна не возрастает
без дополнительного обогрева, другие -- то, что вдувание воздуха, хотя и
приводит к обезуглероживанию, но оно, видимо, недостаточно, так как металл
не поддается ковке. Противники Бессемера, а они были не только в Англии, но
и за ее пределами, находили в обезуглероженном по его методу металле массу
недостатков -- он и грубозернистый, и пористый, и с раковинами, и
хладноломкий, и красноломкий, ставили под сомнение самую идею продувки
чугуна воздухом, а также ее новизну и прогрессивность, утверждая, что
задолго до Бессемера проводили подобные опыты и результаты всегда были
отрицательными.
Особенно резкими выпадами в адрес изобретателя отличался Давид Харн,
ведущий редактор "Mining Journal" -- солидного специального издания,
издававшегося в Лондоне. Харн пользовался широкой известностью в среде
специалистов, поэтому его выступления в большой степени подрывали репутацию
Генри Бессемера.
В сложившейся ситуации на помощь Бессемеру пришел шведский торговец.
Родившийся в Хегбо в 1819 году Геран Фредерик Герансон в одной из своих
деловых поездок в Лондон посетил Бессемера. Было это весной 1857 года.
Стояла середина марта, день был солнечный, но прохладный. Встреча прошла
непринужденно. Бессемер и Герансон почувствовали взаимную симпатию, и
поэтому быстро обо всем договорились.
Фредерик Герансон купил у Даниела Эльфштранда,
у которого служил, компактную бессемеровскую установку. Она
предназначалась для шведского металлургического завода в Эдскене. Во время
своего пребывания у Бессемера Герансон посетил опытный плавильный цех завода
в Бакстер Хоузе. Ознакомившись с установкой швед сказал:
-- Все, что я здесь видел, для меня достаточно убедительно, но я не
инженер и не все понимаю. Вряд ли; я смогу без квалифицированного помощника
пустить такую установку.
Бессемер ответил:
-- Поскольку мы с Вами стали хорошими деловыми партнерами, я
заинтересован, чтобы мой метод в Швеции получил признание, предлагаю Вам
пригласить с собой в Швецию Джона Браслейна. Несмотря на молодость, он уже
зарекомендовал себя знающим инженером. Со всеми тонкостями продувки металла
воздухом он знаком, как никто другой.
Говоря о "хорошем" деловом партнерстве, Бессемер имел в виду долю
Герансона в его, Бессемера, шведском патенте. Таким образом он снова
подготовил благоприятную ситуацию, которую умел хорошо использовать.
Инженера, которого он рекомендовал Геранеону, обучал он сам. Это был
способный специалист, кроме того, Бессемер был убежден, что Джон Браслейн
будет соблюдать и его интересы,
В Швеции, в Эдскене, англичанин соорудил такую же бессемеровскую
установку, как в Бакстер Хоузе. По совету Бессемера здесь было увеличено
давление дутья. С этой целью Джон Браслейн закупорил половину из двенадцати
донных сопел, и продувку вели только через шесть оставшихся. Каждый раз,
когда после слабого кипения начиналось бурление металла, картина становилась
впечатляющей. Поначалу скромное сине-красное пламя быстро росло и светлело.
Фонтан искр и клубы коричневого дыма извергались из горловины. Мощный рев
заглушал все другие звуки. Через четверть часа шум, искрение и выбросы дыма
уменьшались. Это означало, что металл готов. Однако полученные результаты
полного удовлетворения не давали.
Специалисты и среди них Джон Браслейн считали, что недостаточна
мощность вентилятора, подающего дутье. Фредерик Герансон думал иначе. По его
мнению, давление дутья следует уменьшить, а количество его, то есть расход
воздуха в единицу времени, увеличить. Для этого вполне пригоден имеющийся
вентилятор. Все, в том числе и англичанин, вначале удивленно молчали, но
потом с удвоенной энергией стали доказывать его неправоту. Ведь это
противоречило совету Бессемера, а Джон Браслейн был здесь его
представителем. Однако швед был упрям и настоял на своем. Он вскрыл шесть
закупоренных сопел и увеличил диаметр всех сопел.
Джон Браслейн уехал в Англию. Упрямый Герансон выгнал его. Он оказался
прав во всем: первая же плавка, проведенная по новому режиму, дала хорошее
ковкое железо, или, как его сегодня называют, низкоуглеродистую сталь. Это
произошло 18 июля 1858 года. С этого дня получение стали по способу
Бессемера начало свое победное шествие по Швеции. Фредерик Герансон отправил
в Англию 15 тонн своей новой стали. На сталеплавильном заводе Бессемера в
Шеффилде эту сталь квалифицировали как превосходный материал для
производства листа, а также инструментов, ножей и ножниц.
Успех Герансона в Швеции превратился в триумф Бессемера. Его противники
вынуждены были признать свою неправоту. Однако неугомонный издатель журнала,
о котором шла речь ранее, по-прежнему продолжал утверждать, что способ
продувки чугуна воздухом был изобретен задолго до Бессемера. Особенно часто
упоминалось имя американца Жильбера Мартина из Нью-Джерси. Конечно, любое
изобретение имеет свои "корни"в глубине истории и продувка чугуна воздухом
не является исключением. Однако несомненно то, что Генри Бессемер был
первым, кому, продувая воздух через чугун удалось превратить его в сталь.
В мае 1859 года Бессемер после продолжительног перерыва выступил с
циклом сообщений в Institution о Civil Engineers (Ассоциация инженеров
гражданског строительства) в Лондоне. Как и четыре года назад аудитория была
переполнена, многим приходилось стоять за дверью. Бессемер говорил об
усовершенствования своего изобретения. Конструкция продувочной емкости
бессемеровской груши, как ее называли, была уже настолько отработана, что на
протяжении почти целого столетия не потребовалось каких-либо принципиальных
изменений. Повсюду отмечали заслуги Бессемера за каждую тонну стали, которую
выплавляли по методу, Бессемер требовал (и получал) один фунт стерлингов.
Почет и награды посыпались на изобретателя. В 187S году он стал членом
Королевского общества. В том же году королева присвоила Бессемеру титул
дворянина. Сэр Генри Бессемер превратился в легенду. Учрежденная и" золотая
медаль Бессемера является и сегодня высшей наградой для английских
металлургов. Умер Бессемер 15 марта 1898 года на 86 году жизни в своем
поместье Денмарк Хил близ Лондона.
Изобретение Генри Бессемера положило начало новому периоду в
металлургии железа. Названный его именем способ обеспечил возможность
резкого увеличения выплавки стали. Поэтому естественно, что многие
металлурги стремились усовершенствовать его. Кроме основ ного патента,
Бессемер взял несколько дополняющих, другие металлурги, усовершенствуя
метод, также патентовали свои изобретения. С такими изобретателями Бессемер
вел неустанную борьбу, оберегая свои права и привилегии. При этом, стремясь
устранить своих действительных или возможных конкурентов, великий человек не
стеснялся в выборе средств. Одержав победу, он быстро и легко становился
великодушным.
Именно так он вел себя по отношению к Роберту Мюшету, сыну Давида
Мюшета, известному в Англии металлургу, много сделавшему для развития этой
отрасли. Роберт Мюшет внес в бессемеровский процесс довольно значительное
усовершенствование. Он, как и его отец, был больше ученым, чем практиком,
хотя о нуждах практики отнюдь не забывал. Однако, к сожалению, ему
недоставало понимания экономики производства.
Отец Роберта, Давид Мюшет, был основателем доменного производства в
Шотландии, открыв месторождение черного углекислого железняка. При попытке
организовать собственное производство он потерпел крупную неудачу. Убытки
его были столь велики, что долги после ликвидации дела составили более 10
тысяч фунтов стерлингов.
Роберт Мюшет открыл и объяснил такие процессы, как обратное
науглероживание и раскисление полностью обезуглероженного бессемеровского
металла при помощи марганцовистого зеркального чугуна. Непосвященному трудно
оценить открытие Роберта Мюшета, которое позволяло значительно улучшить
качество бессемеровской стали и повысить стабильность и надежность процесса.
Бессемер же сразу понял, что это сулит в будущем, и поэтому вначале
попытался помешать выдаче патента. Однако патент за номером 2219 все же был
выдан Роберту Мюшету. Это произошло 22 сентября 1856 года, через месяц после
выступления Бессемера в Челтнеме. Начались длительные переговоры с адвокатом
Роберта Мюшета. Бессемер предпринял также попытку непосредственного контакта
с изобретателем. С этой целью он в октябре 1856 года поехал в Глазго.
Поездка по железной дороге была очень интересной, но чересчур
утомительной. Поэтому Бессемер и сопровождавший его Уильям Аллен были рады,
когда, наконец, добрались до гостиницы в Глазго и смогли в спокойной
обстановке еще раз обсудить свои позиции в переговорах с Робертом Мюшетом.
-- Я предложу ему единовременные отступные размером в три тысячи
фунтов, а если потребуется, то увеличу сумму до пяти тысяч.
Уильям Аллен полагал, что вряд ли удастся избежать определенных
лицензионных отчислений, поэтому следует добиваться лишь того, чтобы они
были по возможности более низкими.
Бессемер ценил своего старого сотрудника, но постоянные отчисления в
пользу Роберта Мюшета его не устраивали. "Должна же существовать другая
возможность., Я не признаю его патента и буду добиваться его отмены", --
говорил он.
Добиться отмены патента было чрезвычайно сложно, и Уильям Аллен пытался
всячески отговорить Бессемера
от подобного шага, но его только больше раззадорило:
-- А почему бы не попробовать? Наши патенты rat сформулированы, что
легко можно доказать мой приоритет в так называемом открытии Роберта Мюшета.
-- Если пойти по этому пути, то возникнет просто вопрос, почему мы
стремимся к встрече с Робертом Мю|шетом и к переговорам с ним и почему с
этой целью прс делали неблизкий путь из Лондона в Глазго.
Ответ Аллена заставил Бессемера задуматься. Шотландское виски потеряло
вкус, и Бессемер предложил прогуляться. Выйдя из гостиницы, они направились
в сторону порта.
Глазго в последние годы сильно разросся. Число ег жителей приближалось
к 400 тысячам, то есть с 1800 года увеличилось в пять раз. Конечно, это
несравнимо с Лондоном, где уже в 1850 году проживало 2,5 миллиона человек. И
если Эдинбург был столицей и культурным центром Шотландии, то Глазго,
несомненно, был ее экономическим центром. Характер города определяли
промышленность и морской порт. Причалы доходили до самого центра, далеко за
пределами Глазго располагался аванпорт. Корабли заходили туда из открытого
моря, проходя через узкий залив Форт-оф-Клайд, глубоко врезавшийся в сушу.
Старая часть города Глазго была расположена на правом берегу Клайда -- реки,
истоки которой находятся в шотландских горах.
Бессемер и Аллен вскоре дошли до ошеломляющего своими размерами и мощью
готического собора, расположенного на самой большой площади города, миновали
торговую палату и повернули в сторону гостиницы. О предстоящем посещении
Роберта Мюшета они не говорили. Речь шла о беспрецедентном в истории
техническом прогрессе последних десятилетий. В 1851 году был проложен первый
подводный кабель между Англией и Францией. Теперь планировалась прокладка
кабеля между Исландией и Ньюфаундлендом и между Англией и Персией (Ираном).
Особенно велик был рост текстильной промышленности. Если в 1850 году в
Англии был всего миллион веретен на хлопчатобумажных прядильных фабриках, то
в 1855 году их число превышало 10 миллионов, а еще через пять лет
предполагалось его увеличить до 332 миллионов. В Англии добывали в полтора
раза больше угля, чем на всем европейском континенте; чугуна и стали
производилось также больше, чем во всей Европе. Англия намного
опережала другие страны и в строительстве железных дорог. В 1856 году
их протяженность составляла уже более 10 тысяч английских миль и продолжала
увеличиваться. В связи с этим росла потребность в стальных рельсах. У
Бессемера было несколько патентов на их производство, и один из них,
выданный 17 октября 1855 года, разрешал отливку слитков, предназначенных для
прокатки железнодорожных рельсов, из обезуглероженного или частично
обезуглероженного металла. Того, что английская железнодорожная сеть за
1860--1880 годы
увеличится более чем в двадцать раз, даже они, люди, причастные к
техническому прогрессу, не подозревали. Еще больше был бы удивлен Бессемер,
если бы кто-нибудь в тот октябрьский день 1856 года сказал ему, что Роберт
Мюшет будет первым инженером, который прокатает из бессемеровской стали,
раскисленной зеркальным чугуном, первый железнодорожный рельс. Не прошло и
года с того дня, как отлитый и прокатанный под руководством Роберта Мюшета
рельс был уложен на железнодорожное полотно на вокзале в Дерби. По этому
рельсу прошло более миллиона с четвертью вагонов и паровозов, и рельс
прекрасно выдержал это испытание, прослужив до 1873 года. Бессемер и Аллен
не заметили, как добрались до гостиницы. Поужинав, они легли спать, чтобы на
следющий день хорошо отдохнувшими отправиться к человеку, из-за которого и
было предпринято это путешествие. Роберт Мюшет жил за городом по дороге на
Пейсли в непривлекательном районе угольных и рудных шахт по соседству с
несколькими металлургическими заводами. От дома, расположенного в большом
саду, веяло теплом и уютом. Мюшет принял своих посетителей в старомодной
гостиной с камином, в котором жарко пылали дрова. Комнату наполнял смолистый
запах, и было приятно тепло в эту сырую промозглую погоду. Бессемер
осмотрелся и приготовился к разговору. Обстановка стала несколько
напряженной. Но Мюшет, казалось не замечал этого, вел себя спокойно и
непринужденно. Он рад видеть у себя знаменитого Бессемера, а если быть
откровенным, то это его давнее желание. Он надеется, что господам из Лондона
понравится здесь в скромной Шотландии. Они оказали бы ему особую честь, если
бы на некоторое время стали его гостями:
Все, что Роберт Мюшет говорил, звучало честно и бес-
хитростно. Бессемера это успокоило, и он почувствовал себя свободнее.
-- Простите, но мы прибыли сюда для деловых переговоров с Вами, а не
для обмена любезностями.
По мнению Аллена, слова Бессемера прозвучали слишком грубо для начала
беседы. Мюшет улыбнулся:
-- Мой адвокат в Лондоне пользуется моим полным доверием и имеет все
полномочия. Один я бы не хотел ничего решать, но выслушаю, естественно, все
Ваши предложения. Потом я их сообщу своему поверенному.
Бессемер покачал головой и произнес недовольно:
-- С этим человеком трудно иметь дело.
-- А Вы думаете, что со мной будет легче? Зачем же в таком случае я
нанимаю дорогого лондонского адвоката? По-видимому, все-таки не за тем,
чтобы в данный момент отказаться от его услуг и позволить поставить себя в
невыгодное положение.
Тут вмешался Аллен, надеясь немного смягчить атмосферу. Он изложил их
предложение о единовременной выплате Роберту Мюшету определенной суммы за
все его патенты, касающиеся выплавки стали бессемеровским способом. При этом
он добавил, что речь, конечно, идег не о славе изобретения и других вопросах
приоритета,
а лишь о чисто экономических интересах, причем, естественно, интересах
обоих партнеров.
-- Я остаюсь при своем мнении. Мне необходимо поговорить со своим
адвокатом, но могу и сейчас твердо сказать, что о единовременной отступной
сумме не может быть и речи.
Попытки переубедить упрямого Мюшета оказались безуспешными. Несмотря на
неудачу в переговорах, Бессемеру понравилась выдержка шотландца. На его
месте он, скорее всего, вел бы себя так же.
Несколько лет спустя Бессемер все же победил в споре. Мюшет вынужден
был уступить свой патент, так как не располагал достаточными средствами для
его эксплуатации. Несмотря на это, его имя вписано в золотую книгу великих
изобретателей, однако повод для этого был другим. Благодаря Мюшету
промышленность получила специальные стали, легированные титаном и
вольфрамом. Эти стали были созданы в результате его ранних научных
исследований. Устранив Мюшета как конкурента, Бессемер проявил великодушие.
Он пожизненно выплачивал ему пенсию. Что было в основе этого поступка --
простая человечность или угрызения совести, нам неизвестно. Пенсию можно
было рассматривать как определенного рода лицензионные отчисления. Кроме
того, Iron and Steel Institute присудили Мюшету учрежденную Бессемером
медаль. Этой же награды удостоился Уильям Аллен как первый помощник
Бессемера в разработке и внедрении в промышленность метода продувки чугуна
воздухом.
Окончательную победу методу продувки над пудлингованием принес другой
человек. Дело в том, что бессемеровский процесс был пригоден не для всех
сортов чугуна. Если железные руды содержали фосфор, то и чугун получался с
высоким содержанием этого нежелательного элемента, причем все попытки
удалить фосфор продувкой воздухом не давали положительного результата. Два
десятилетия ушло на решение этой проблемы.
Молодой человек высокого роста нервно перекладывал мелко исписанные
листки бумаги. И хотя стояла уже глубокая осень, а в зале было отнюдь не
жарко, капельки пота то и дело выступали на его бледном лице. Бросив взгляд
на трибуну, он заметил, что его реферат лежит третьим. Значит, еще двое
выступают до него. Он положил свой экземпляр реферата в кожаную папку и
огляделся. На эту конференцию, приуроченную ко Всемирной выставке 1878 года
в Париже, его пригласил Iron and Steel Institute. Если до обеда зал был
полон, то теперь, ближе к вечеру, многие кресла пустовали. Какой-то
докладчик не без успеха отнимал у немногочисленных слушателей последнее
желание оставаться здесь и дальше. Тихим монотонным голосом делился он
своими откровениями. С какой-то удивительной регулярностью раздавался скрип
очередного кресла, и очередной слушатель покидал зал. Для молодого человека
не составило труда подсчитать, что к его докладу в зале будет не более
дюжины человек, включая его самого. Кроме того, еще неизвестно, будут ли
слушать все оставшиеся, ибо многие из них в совершенстве владели искусством
не нарушая осанки и без лишних звуков спать сидя. Однако до этого не дошло.
Президент закрыл собрание без прочтения двух последних докладов.
Разочарованно молодой человек покинул зал.
Это был еще никому неизвестный Сидни Джилькрист Томас, было ему в это
время 28 лет от роду. Его изобретение, как, пожалуй, ни одно другое, стало
величайшей сенсацией и завоевало все промышленно развитые страны мира.
Однако пока никто не интересовался ни автором, ,| ни самим изобретением. И
это было первым его разочарованием. Еще на весеннем собрании Iron and Steel
Institute, состоявшемся 28 марта 1878 года, Томас столкнулся с непониманием
и равнодушием. Он вспомнил, как первый обладатель памятной золотой
бессемеровской медали и ведущий металлург Англии Лотиан Белл говорил в своем
выступлении о проблеме удаления фосфора из стали. Затем состоялась дискуссия
и Сидни Томас попросил слова:
-- Присутствующих, очевидно, заинтересует тот факт, что мне при
поддержке директора завода Эдварда Мартина удалось полностью удалить фосфор
из металлической ванны бессемеровского конвертора.
Собрание ответило на это сообщение всеобщим шумом. Президент обратился
к Томасу:
У Вас есть доказательства?
В тоне, каким это было сказано, чувствовалось недоверие. Неизвестный
молодой человек вдруг решил задачу, над которой уже столько времени бились
опытнейдше металлурги страны.
Мой двоюродный брат Перси К. Джилькрист работает в лаборатории
металлургического завода в Блена-ване. Мы провели много опытов и результаты
их еоответствуют теории. Проблема дефосфорации металла при выплавке в
бессемеровском конверторе стали решена,
Аплодисментов не последовало. Наступило холодное молчание. Томас
почувствовал этот холод. Затем президент предложил вернуться к этому вопросу
на осеннем собрании института.
Снова и снова переделывал Томас свой доклад, сравнивал результаты
опытов, формулировал тезисы. Наконец все было готово. Осенью 1878 года
собрание института состоялось в Париже. Доклад Томаса вначале предполагалось
дать одним из первых, но каждый раз, когда до него доходила очередь, его
откладывали. В конце концов доклад и вовсе отложили. Сидни Томасу опротивел
Париж и все, что было с ним связано. Он хотел сразу же уехать, но удерживала
экскурсия в Ле Крезо, которую он ждал с интересом, и правильно поступил, что
поехал туда. Участие в этой экскурсии принимал и Виндзор Ричарде--директор
большого сталеплавильного завода в Эстоне близ Мидлсбро. Он подошел к
молодому Томасу и попросил его подробно рассказать о дефосфорации стали по
его методу. После этого Ричарде предложил Томасу приехать к нему на завод и
повторить свои опыты. Таким образом, Сидни Томас после долгих мытарств
достиг, наконец, своей цели.
В детстве Сидни интересовался естественными науками. Все книги на эту
тему он читал с таким восторгом, с каким его сверстники читали "Робинзона
Крузо" или "Путешествие Гулливера". Мальчик много болел, и их дом часто
посещал домашний врач. Между ним и Сидни возникли почти дружеские отношения.
Бледный, измученный кашлем мальчик и стоящий на пороге старости врач подолгу
обсуждали самые различные проблемы. Доктора Блейка поражала необыкновенная
любознательность Сидни, оригинальность мышления, интеллигентность. Друзья
говорили практически обо всем, что могло представить интерес для пытливого
ума. Чаще всего предметом разговора была химия, в то время молодая наука,
которой, однако, человечество уже многим было обязано. На втором месте была
медицина. Ею Сидни особенно интересовался.
Было принято решение, что Сидни Джилькрист Томас станет врачом. Когда в
1867 году семнадцатилетним юношей он хотел поступить на медицинский
факультет, умер отец. Семья осталась без достаточных средств к
существованию, тем более не было возможности платить за обучение. Пришлось
зарабатывать деньги. В одном из лондонских полицейских участков Сидни
предоставили: скромное место судебного писаря. В лондонских полицейских
судах рассматривались дела о мелких хулиганствах, карманных кражах, мелких
мошенничествах и других подобных нарушениях закона и порядка. Ежедневно
Томас видел лица людей, отмеченные печатью нужды и нищеты.