Страница:
местах северофранцузского побережья, принадлежавшего в те времена Англии,
возникли укрепленные пункты. По его повелению были заложены крупнейшие
военные корабли и среди них 54-пушечный "Большой Гарри" водоизмещением около
тысячи тонн. При Генрихе VIII в Англии, как мы уже говорили, начали отливать
пушки. Дополнительно Англия покупала огнестрельное оружие и в других странах
и вскоре стала располагать гигантским потем временам арсеналом оружия.
Посланник Венеции при английском дворе сообщал дожу городской республики:
"Король Генрих располагает таким арсеналом, что может победить ад".
Из королевских мастеров-литейщиков наиболее известен Питер Боуде (Пьер
Боде) из Франции, благодаря своему трудолюбию дослужившийся до генерального
инспектора вооружений Генриха VIII, Через несколько недель после смерти
короля Питер Боуде предстал перед Эдуардом Сеймуром -- герцогом Сомерсета и
регентом Англии. Необходимо было дать сведения о запасах оружия и военного
снаряжения в цейхгаузах Вестминстера, Тауэра и Гринвича.
Имеющегося вооружения было достаточно для оснащения армии в 44500
человек. Особый интерес герцог проявил к пушкам. Он был вполне удовлетворен,
когда Боуде сообщил, что только в Тауэре имеются 64 бронзовые пушки и 351
чугунная. Достигший к тому времени примерно 60-летнего возраста Боуде
вспоминал время, когда он отливал свою первую чугунную пушку. Это было ровно
четыре года назад, когда король Генрих VIII неожиданно почти без
сопровождения вошел в литейную мастерскую в Бакстеде в Сусексе. Этого дня он
никогда не забудет. Уже в течение многих лет Боуде бился над тем, чтобы
отлить пушку из чугуна. И вот, наконец, отливка удалась. Надо же было королю
появиться именно в этот момент! Монарх щедро одарил его деньгами. Боуде
воспользовался случаем и стал объяснять королю насколько выгодно заменить
каменные и железные кованые ядра литыми чугунными. Легко доказал, что
железные ядра не пригодны для массового производства. Король Генрих слушал
спокойно, но заинтересованно. Он не мог преодолеть некоторого недоверия.
Дело в том, что император Карл V прислал ему одного из лучших в Испании
мастеров по изготовлению кованых ядер. Такие ядра, поскольку их ковали не в
штампе, не имели круглой формы. Чтобы устранить этот недостаток, их после
ковки обливали свинцом в соответствующей форме. Кроме того, на службе у
короля состояли и несколько мастеров, изготовлявших каменные ядра. И вот
теперь его литейщик предлагал нечто новое. Генрих VIII распорядился прислать
несколько новых ядер. Тесть Питера Боуде Ральф Хогге, которому принадлежала
литейная мастерская в Бакстеде, быстро выполнил распоряжение короля, и тот
приказал провести пробную стрельбу.
Преимущества новых ядер, которые были намного дешевле и проще в
изготовлении, выявились сразу. Последовало повеление короля о массовом
изготовлении литых чугунных пушек и ядер к ним. Боуде назначили главным
оружейником и передали в его подчинение все королевские цейхгаузы.
Сегодня Боуде стоял перед герцогом Сомерсета, правившим от имени
короля, чтобы отчитаться за выполненную работу и ответить на интересующие
регента вопросы. Герцог выслушал его благосклонно и, видимо, остался
доволен, так. как позднее один из его служащих сообщил Боуде, что тот и
впредь будет занимать должность главного оружейника. В этой должности Боуде
пребывал вплоть до вступления на трон королевы Елизаветы, то есть до 1558
года. Оставил свой пост он в глубокой старости, но дело было налажено,
арсеналы заполнены. Отливка пушек в стране широко развивалась, и вскоре
Англия начала торговать ими, причем во все возрастающих масштабах. Дело
дошло до того, что испанцы стреляли по английским кораблям пушками,
изготовленными в Англии. Сэр Уолтер Рэйли, фаворит королевы Елизаветы,
человек во всех отношениях очень способный и решительный, которому Англия
обязана многим, сказал по этому поводу в парламенте: "Раньше один наш
корабль стоил десяти испанских, теперь же, благодаря .нашим пушкам,
испанские корабли почти равны нашим".Был издан приказ, запрещающий продавать
и вывозить пушки за пределы Англии. Однако спрос на пушки был так велик, что
они превратились в контрабандный товар. Испанская армада Филиппа II,
гигантский флот, который должен был поставить Англию на колени, имел на
вооружении 2431 пушку и 124 тысячи ядер к ним. На наиболее крупных кораблях
было установлено по 50 пушек.
Сколько из них было изготовлено в Англии, точно сказать никто не может,
но то, что их было много, известно всем.
Другой очень важной областью чугунного литья было производство печных
плит. До сих пор сохранились изумительные по красоте и качеству образцы,
изготовление которых требовало не только высокого мастерства, но и высокой
технологической дисциплины. Вскоре мастера-литейщики отважились на отливку
изделий, очень сложных по конфигурации -- горшков на ножках и с проушинами
для подвески, скульптуры и других сложных фигур. Отливку производили не
только вблизи домниц, где плавили железную руду и получали
высокоуглеродистый чугун, но и вдали от них в специальных мастерских, где
первичный чугун переплавляли в небольших печах. Благодаря этому появилась
возможность организовать чугунолитейные мастерские в городах, особенно в
крупных, в которых они стали обязательными наряду с цейхгаузами.
Таким образом, металлургия чугуна и стали, иными словами, металлургия
железа, приобрела новые масштабы. С созданием технологического пути руда --
чугун -- железо (сталь) возникли новые железообрабатывающие производства.
Литье в земляные, глиняные и металлические формы открыло такие возможности
получения изделий из железа и стали, какие даже трудно было предвидеть.
Большой прогресс был достигнут также в обработке ковкого железа и стали
методом горячей деформации. Оснащенные приводом от водяного колеса кузницы и
волочильные мастерские поставляли железообрабаты-вающим мастерским
полуфабрикаты и заготовки, что позволило усовешенствовать технологические
процессы окончательной обработки. Многие ремесленники и мастеровые
превратились в искуснейших мастеров своего дела, а изделия, повседневно
использовавшиеся в быту, становились произведениями искусства. Проекты
печных плит для отливки из чугуна и других изделий, изготов-
ляемых штамповкой и ковкой, теперь создавали художники. Во многих
местах возникли мастерские, в которых были объединены производство и
обработка железа. В то же время складывалась специализация отдельных
районов. Так, в Рудных горах занимались лужением жести. Рудные горы -- это
характерный пример горста, то есть вершины с крутым обрывистым южным склоном
и пологим северным, поднимающейся на 1000--1200 метров над уровнем моря.
Окружающие ее лесистые ущелья со скалистыми выступами и быстротекущие потоки
прозрачных горных вод придают этому ландшафту своеобразную красоту и
привлекательность.
Уже с давних пор людей влекло сюда рудное дело. Из небольших поселений
возникали богатые горняцкие города. Их жители отличались высоким чувством
собственного достоинства. Фрайбургское серебро принесло маркграфу Отто фон
Майссену прозвище "богатый", а чеканившиеся в Богемии в Иоахимстале монеты,
так называемые иоахимсталеры, дали название всем последующим видам талеров.
Большую выгоду из горного дела извлекали саксонские курфюрсты. Рудные
богатства гор сделали их одними из самых сильных и влиятельных князей
Священной Римской империи.
Добыча серебра, свинца и олова требовала все более широкого применения
железа, а поскольку естественные условия были благоприятными, то вблизи
горнорудных предприятий по добыче цветных металлов начало быстро расти и
процветать железодобывающее производство. Горы давали железную руду, леса --
древесный уголь, многочисленные водные потоки -- энергию. Мощные водяные
колеса приводили в действие дутьевые мехи и кузнечные молоты. Саксонские
курфюрсты в меру своих способностей и возможностей стимулировали развитие
металлургии, руководствуясь, естественно, прежде всего своими собственными
интересами. В это время ими был издан ряд законоположений. Так, были приняты
положения о лесоразработке и кузнечном производстве. Чтобы ускорить
экономическое развитие района саксонских Рудных гор, курфюрсты привлекали
также рабочую силу из других стран. В выборе средств при вербовке особо не
стеснялись и иногда дело доходило до обыкновенных разбойничьих нападений и
угона людей. При этом в конфликт вступали не сами земельные князья (иногда,
впрочем, и они), а их наймиты, причем действовали они часто с большей
жесткостью и последовательностью, чем
их на то уполномачивали. Все это происходило в тени более крупных
политических событий того времени, но оказало во многом решающее воздействие
на хозяйственное развитие района Рудных гор.
В XV и XVI столетиях в Центральной Европе было уже много процветающих
центров металлургии железа1. Обработкой железа занимались в Штирии и
Каринтии (Нижняя Австрия), в Зигерланде и в Тюрингском лесу, в Гарце,
Фихтеле и в Рудных горах. Многие из этих мест стали известны далеко за
пределами области благодаря узкой специализации и высокому качеству изделий:
везде высоко ценились золинговские ножи, ножницы и лезвия, инструменты из
Шмалькальдена, косы и серпы из Штирии. В это время прочно утвердился
двустадийный процесс получения стали: выплавка чугуна в домнице и
последующее его фришевание на поду кричного горна. Конечно, встречались еще
и горны для выплавки крицы, но все реже и реже. Общее состояние металлургии
определяли железоделательные производства с большими печами-домницами и
механизированными (от водяного колеса) кузницами, располагавшимися, как
правило, в долинах по берегам рек.
В Верхнем Пфальце уже в середине XV столетия было крупное производство
по выплавке и переработке железа с центром в городе Амберге. Здесь
производили железный лист, так называемый черный лист, который вывозили в
Нюрнберг и Вунзидель, где подвергали лужению. Покрытый оловом лист -- белый
лист (или белая жесть) -- применяли очень широко и высоко ценили.
Производство белой жести стало очень выгодным. Пфальцграф Фридрих,
впоследствии ставший курфюрстом и вошедший в историю как Фридрих Мудрый,
предложил делать в Верхнем Пфальце то, что делали в Вун-зиделе и Нюрнберге.
По его повелению в Амберге была построена лудильная фабрика; а на вывоз
черного листа наложен запрет. С этого времени амбергцы сами лудили
лист,"используя для этого четыре лудильные ванны. Фридрих основал Общество
по торговле белым листом.
_________________________________________________________________________________
1 Рождение научной металлургии связывают с трудами Агриколы (Георг
Бауэр, 1494--1555 годы). Он создал фундаментальный труд "О металлах" в
двенадцати томах. Первые шесть томов посвящены горному делу, 7-й --
"пробирному искусству", то есть способам поведения опытных плавок, 8-й --
обогащению и подготовке руд к плавке, 9-й -- способам выплавки металла, 10-й
-- разделению металлов, 11-й и 12-й тома =- различным устройствам и
оборудованию. Прим. пер.
_________________________________________________________________________________
Решение курфюрста о производстве и продаже белой жести свидетельствует
о его незаурядном уме, и, видимо, не спроста его называли "мудрым". Здесь
уместно вспомнить другого Фридриха, жившего столетием раньше. Прозвали его
Фридрих Пустой Карман, хотя он был графом Тироля и владел местными
серебряными рудниками, то есть был самым богатым Габсбургером. Вот вам и
Пустой Карман!
Жителям Нюрнберга и Вунзиделя оказались не по нраву действия
пфальцграфа Фридриха, поскольку без черного листа Амберга их лудильное
производство терпело крах. И вот один из самых богатых торговцев Нюрнберга
Андреас Блау решил обратиться за помощью к курфюрсту Саксонии Иогану
Фридриху Великодушному. Блау испросил у него разрешение на сооружение в
Рудных горах листокузнечных мастерских и лудильной фабрики. Фридрих
Великодушный оправдал свое прозвище.
И вот в мае 1536 года на рынок Шварценберга в Рудных горах въехала
большая повозка торговца из Нюрнберга. Кроме кучера, его сопровождали еще
несколько верховых. Путешествие* было трудным, правда Блау не сознавался
себе ни в этом и ни в том, что затеянное мероприятие--организовать
собственное крупное производство белой жести -- ему уже не нравилось.
Это был человек лет сорока, крепкого сложения, слегка склонный к
полноте. Его буйные волосы и бороду еще не тронула седина. Несколько недель
назад он женился второй раз; возможно, из-за того, что молодая жена осталась
дома, у него и было плохое настроение.
Где же в конце концов писарь Ганс Ротман -- его уполномоченный? Он
отправил его в Шварценберг уже давно и тот должен был снять или купить дом,
нанять слуг и завязать знакомства. Почему же никто не пришел встретить?
Несколько женщин и стариков с любопытством разглядывали прибывших. И
вдруг через рыночную площадь к ним направились два человека. Глубоко
поклонившись Андреасу Блау, один из них громко и почтительно произнес:
"Добро пожаловать, господин, все готово. Дом на углу принадлежит Вам".
При этом он указал рукой на великолепный дом с высокой крышей. Дом
сразу понравился, на душе стало веселее. Интерьер дома произвел еще более
благоприятнее впечатление, чем его внешний вид. Что ж, теперь можно и жену
привезти. Блау, удобно расположившись в высоком деревянном кресле за столом,
смотрел на Ганса Ротмана.
"Кухарка неплохая, -- проговорил Блау, -- вот пиво только с привкусом".
Тем не менее глоток из оловянной кружки был внушительным. Он попросил:
"Садитесь и рассказывайте". Ротман повиновался.
Разрешение курфюрста вызвало зависть у местных богатых бюргеров --
владельцев горнорудных и металлургических предприятий. Ротман скоро
почувствовал это: в Шнееберге он не смог ни с кем установить контактов, да и
здесь, в Шварценберге, дело обстояло немногим лучше. Дом ему удалось
приобрести лишь со значительной переплатой.
-- Все они здесь жадны до денег безмерно, особенно богатые бюргеры, и в
этом может быть наш шанс. Когда я дал понять, что Вы со своими партнерами
всегда рассчитываетесь щедро, меня тут же спросили насколько щедро. На это я
ничего не ответил, пусть думают. Есть несколько человек, заинтересовавшихся
Вашим проектом, но все при этом хотят заработать и никто не намерен
рисковать. -- Ротман помолчал немного, а затем продолжил: -- Если вы не
возражаете, то некоторых можно пригласить. Я составил список. После имени
указано состояние и дана краткая характеристика его владельца.
Ротман развернул список и терпеливо ждал, пока Блау читал его. Наконец,
торговец назвал пять фамилий. Это были жители Шнееберга. Ротман заметил, что
именно в этом городе его встретили наиболее холодно, но Блау не придал этому
значения. Он сказал: "Ротман, ты неглупый человек, но многого еще не
понимаешь. Запомни, ни одно дерево не падает после первого удара топора. А
если такое и происходит, то только в том случае, если дерево или гнилое, или
еще слишком молодо. Лучше всего мне самому поехать в Шнееберг и навестить
этих господ. Мои предложения должны их убедить, а если нет, то придется еще
добавить".
Блау стал объяснять Ротману, каким образом он думает склонить
шнеебергских бюргеров к участию в своем предприятии. Поннтно, что при этом
он хотел не столько информировать своего служащего, сколько тщательно
отработать аргументы. Скорее всего, это были мысли вслух. Ротман хорошо знал
своего хозяина и потому отвечал лишь на прямо поставленные вопросы.
Такие минуты откровения, когда Блау делился своими мыслями, взвешивал
за и против, отвергал, убеждал, смеялся, удивлялся, были для Ротмана
великолепными уроками делового мышления, точного и безошибочного. Могло
показаться удивительным, почему опытный торговец не скрывает своих деловых
методов от подчиненного, но причина была -- между ними установились особые
отношения. Когда-то Ротман еще мальчишкой участвовал в ограблении одного
нюрнбергского бюргера. Его соучастники, бездомные бродяги, совершив
преступление, скрылись. Мальчик же спрятался в одном из амбаров Андреаса
Блау, где и нашли его через несколько недель чуть живого, грязного и
оборванного. Когда его привели к хозяину, он без утайки все рассказал.
Ротман чем-то понравился Блау, и его оставили при доме. Потом ему дали
подписать признание, а документ Блау запер в большой металлический ящик.
Принятый в услужение, Ганс Ротман посещал монастырскую школу и, обладая
большими природными способностями, вскоре постиг всю премудрость торговли
оловом и лужеными изделиями и уже не уступал в этом самому хозяину. Ни разу
Ротман не поколебал оказанного ему доверия. И Блау никогда не напоминал ему
о прошлом. Два года назад в отношениях деловых людей появилась трещина из-за
того, что Ганс, по мнению Блау, оказывал подрастающей Франциске, его дочери,
чрезмерно большое внимание. Относительно дочери у него были другие намерения
и Блау дал понять Гансу, который жил в его доме почти как сын, что он всего
лишь слуга и притом нищ. Франциску, относившуюся весьма благосклонно к
молодому человеку, отправили в Амберг к родственникам -- официально для
обучения домоводству. Ее тетушка славилась в округе своим умением вести
хозяйство, а быть хозяйкой большого бюргерского дома -- дело непростое.
Хладнокровие и бессердечность, с которыми действовал хозяин, поразили
Ганса. Неприязнь и даже ненависть к нему постепенно росли. Удвоив рвение,
Ганс ждал-своего часа.
И вот теперь он был весь внимание и следил за рассуждениями хозяина.
Тот излагал простой и в то же время гениальный план создания... "торговой
империи". По мнению Блау, влияние толстосумов, а ими были титулованные
особы, государи, папы, связано главным образом с тем, что они занимались
торговлей рудой и металлами -- медью и серебром -- и что, торгуя оловом и
железом, можно достичь не меньших успехов. Необходимо лишь с умом взяться за
дело. Начинать надо по возможности незаметно и осторожно, чтобы не раскрыть
свои планы и не переполошить влиятельных горожан.
Блау решил предложить пяти бюргерам Шнееберга взяться за строительство
листоделательных и кузнечных фабрик, а после окончания его стать их
владельцами. Со своей стороны Блау обязывался скупать всю готовую продукцию,
то есть черный лист, по твердой цене. Чтобы поднять заинтересованность
бюргеров в таком предложении, он готов участвовать в затратах на
строительство. Будущие владельцы фабрик со своей стороны должны вести дела
только с ним и лишь с его разрешения продавать продукцию третьим лицам.
Все это было вполне логично и приемлемо. Более того, обязательство
скупать у владельцев листокузнечных фабрик всю продукцию было им выгодно,
так как избавляло от необходимости самим заниматься торговлей. Наиболее
уязвимым местом плана были твердые цены, по которым владельцы фабрик должны
были продавать продукцию. Это позволило бы Андреасу Блау определять размеры
их доходов и тем самым господствовать. Понятно, что при переговорах с
бюргерами необязательно вдаваться в эти детали.
Посредническая система не нова и есть немало примеров, когда все
участвующие в ней стороны довольны. Посредниками нередко бывали князья.
Правда, вначале надо набраться терпения и вкладывать деньги. Но со временем,
если все хорошо организовано, затраты обернутся прибылью. Главное в подобной
системе -- исключительное право посредника на оптовую скупку и последующую
продажу изготавливаемого товара, а также его обязательство обеспечивать
владельцев фабрик кредитом, то есть фактически финансировать их. В
дальнейшем ссуды будут постепенно возвращаться в виде неоплачиваемого
товара. В Саксонии в Пирна для таких целей уже давно основано курфюрст,ское
ведомство по железу. С его созданием курфюрсты не только взяли под контроль
всю торговлю железом, но и смогли провести в жизнь свои законоположения,
касающиеся производства и обработки железа, а также разработки леса и
связанных с металлургией производств.
Разрешение на основание листокузнечного и лудильного производства
обошлось Блау в солидную сумму и умение. Применяли при этом молоты двух
видов. Так называемый Urwellhamer, то есть плющильный молот с выпуклой
рабочей поверхностью, служил для получения Urwellsturze, то есть листовой
заготовки, или первичного листа. Такие заготовки отжигали и затем пакетами
по 50 штук (такой пакет называли "клещами") правильным молотом проковывали
до требуемого размера, многократно переворачивая. Обычно полученные таким
способом листы черной жести имели размер 0,5Х Х0,6 метра при толщине около
0,5 миллиметра.
Осмотрев производство, Андреас Блау остался недоволен -- качество
листов оставляло желать лучшего. Поэтому он потребовал, чтобы владельцы из
Шнееберга усилили контроль за производством или наняли кузнецов, лучше
знающих ремесло. Владельцы обсудили предъявленные к ним претензии и
направили к Блау своих представителей с возражениями. Он вынужден был
согласиться, что основной причиной плохого качества продукции было не
отсутствие усердия с их стороны, а нехватка мастеров.
Блау и его помощник Ротман долго обсуждали сложившуюся ситуацию и
пытались наметить необходимые мероприятия. Несколько месяцев назад в
Амберге, Вун-зиделе и Нюрнберге была начата вербовка мастеров для работы на
лудильной фабрике, которую здесь предполагалось построить. Эту работу надо
было усилить. Ротман представил хозяину длинный список лудильщиков, кузнецов
и плавильщиков. Это были люди из Верхнего Пфальца. Одни из них имели долги,
другие враждовали с кем-либо, третьи были просто недовольны своим
положением. Во всяком случае для вербовки это были подходящие кандидатуры.
Некоторые фамилии были помечены крестиками. Это означало, что в руках
вербовщиков находятся долговые обязательства. Подобная вербовка была делом
небезопасным, так как князь Пфальца не оставался бесстрастным наблюдателем и
выслеживал вербовщиков. При поимке они в лучшем случае отделывались крупным
денежным штрафом. И тем не менее все новые и новые люди шли на такую работу
ради хорошего заработка.
Андреас Блау предлагал выгодные условия тем, кто принимал его
приглашение. Таким мастерам не только хорошо платили, но и давали своего
рода подъемные для обзаведения необходимым хозяйством на новом месте. Блау
понимал, что переселенцы должны осесть проч-
87
но и навсегда, иначе от них не будет той отдачи, на которую он
рассчитывал. Он прекрасно понимал также, что только при высоком качестве
товара можно осуществить свои далеко идущие планы. Вербовку следует ускорить
и, пожалуй, лучше всего, если Ротман сам поедет в Верхний Пфальц и займется
этим делом. Ротман не посмел отказаться от этой небезопасной поездки, но
твердо решил не ехать. В конце концов, думал он, есть много решительных
людей, которые за деньги готовы на многое.
Вскоре начали прибывать первые переселенцы и Блау забыл о своем
предложении, а Ротман не напоминал о нем. Он предпринимал все для того,
чтобы его хозяин усердно занимался строительством своего дома в Coca, где
было выбрано место для усадьбы, пожалованное курфюрстом. Связи Блау
благодаря этому стали более широкими и многосторонними, ибо привилегии
курфюрста придали вес и солидность всему предприятию. Андреас Блау
воспользовался расположением к нему влиятельных людей и энергично занялся
проблемами размещения прибывающих специалистов, что было делом очень
нелегким. По сравнению с их родиной -- Верхним Пфальцем -- Рудные горы
представляли собой необжитый, дикий и суровый край. Вблизи Coca начали
строить также лудильную фабрику, и тихая до того времени долина наполнилась
шумом. Рядом с лудильной фабрикой возник небольшой поселок с удобными жилыми
домами для лудильщиков и их семей. Вскоре это место назовут Блауенталем.
Спустя три года на Андреаса Блау уже работало более 30 плавильных и
кузнечных предприятий. Первоначальные технические трудности постепенно
удалось преодолеть, но того большого дела, о котором мечтал нюрнбергский
торговец и которое должно было возвысить его до хозяина Рудных гор, пока не
получалось. Затраты достигли десяти тысяч гульденов, но, несмотря на хороший
сбыт первых партий белой жести, нужно было еще очень много времени, чтобы их
покрыть. Денги еще были у Андреаса Блау, но надолго ли их хватит? Не все шло
так гладко и быстро, как хотелось, и Блау охватывало все большее
беспокойство, причем связанное не только с делами. В семье тоже не было
полного благополучия. В доме в Coca хозяйничала молодая жена Блау, но она
сильно страдала из-за отсутствия друзей и знакомых и часто вспоминала свою
беззаботную и хорошо налаженную жизнь в Нюрнберге. Горячее желание иметь
сына не осуществлялось, а тут еще пришло известие о смерти дочери. Ганс
Ротман по-прежнему усердно занимался делами, но в последнее время его
слишком часто видели в обществе владельцев кузниц, не все из которых были
друзьями Андреаса Блау. Ходили слухи, что Ротман пытается войти в одну из
возникли укрепленные пункты. По его повелению были заложены крупнейшие
военные корабли и среди них 54-пушечный "Большой Гарри" водоизмещением около
тысячи тонн. При Генрихе VIII в Англии, как мы уже говорили, начали отливать
пушки. Дополнительно Англия покупала огнестрельное оружие и в других странах
и вскоре стала располагать гигантским потем временам арсеналом оружия.
Посланник Венеции при английском дворе сообщал дожу городской республики:
"Король Генрих располагает таким арсеналом, что может победить ад".
Из королевских мастеров-литейщиков наиболее известен Питер Боуде (Пьер
Боде) из Франции, благодаря своему трудолюбию дослужившийся до генерального
инспектора вооружений Генриха VIII, Через несколько недель после смерти
короля Питер Боуде предстал перед Эдуардом Сеймуром -- герцогом Сомерсета и
регентом Англии. Необходимо было дать сведения о запасах оружия и военного
снаряжения в цейхгаузах Вестминстера, Тауэра и Гринвича.
Имеющегося вооружения было достаточно для оснащения армии в 44500
человек. Особый интерес герцог проявил к пушкам. Он был вполне удовлетворен,
когда Боуде сообщил, что только в Тауэре имеются 64 бронзовые пушки и 351
чугунная. Достигший к тому времени примерно 60-летнего возраста Боуде
вспоминал время, когда он отливал свою первую чугунную пушку. Это было ровно
четыре года назад, когда король Генрих VIII неожиданно почти без
сопровождения вошел в литейную мастерскую в Бакстеде в Сусексе. Этого дня он
никогда не забудет. Уже в течение многих лет Боуде бился над тем, чтобы
отлить пушку из чугуна. И вот, наконец, отливка удалась. Надо же было королю
появиться именно в этот момент! Монарх щедро одарил его деньгами. Боуде
воспользовался случаем и стал объяснять королю насколько выгодно заменить
каменные и железные кованые ядра литыми чугунными. Легко доказал, что
железные ядра не пригодны для массового производства. Король Генрих слушал
спокойно, но заинтересованно. Он не мог преодолеть некоторого недоверия.
Дело в том, что император Карл V прислал ему одного из лучших в Испании
мастеров по изготовлению кованых ядер. Такие ядра, поскольку их ковали не в
штампе, не имели круглой формы. Чтобы устранить этот недостаток, их после
ковки обливали свинцом в соответствующей форме. Кроме того, на службе у
короля состояли и несколько мастеров, изготовлявших каменные ядра. И вот
теперь его литейщик предлагал нечто новое. Генрих VIII распорядился прислать
несколько новых ядер. Тесть Питера Боуде Ральф Хогге, которому принадлежала
литейная мастерская в Бакстеде, быстро выполнил распоряжение короля, и тот
приказал провести пробную стрельбу.
Преимущества новых ядер, которые были намного дешевле и проще в
изготовлении, выявились сразу. Последовало повеление короля о массовом
изготовлении литых чугунных пушек и ядер к ним. Боуде назначили главным
оружейником и передали в его подчинение все королевские цейхгаузы.
Сегодня Боуде стоял перед герцогом Сомерсета, правившим от имени
короля, чтобы отчитаться за выполненную работу и ответить на интересующие
регента вопросы. Герцог выслушал его благосклонно и, видимо, остался
доволен, так. как позднее один из его служащих сообщил Боуде, что тот и
впредь будет занимать должность главного оружейника. В этой должности Боуде
пребывал вплоть до вступления на трон королевы Елизаветы, то есть до 1558
года. Оставил свой пост он в глубокой старости, но дело было налажено,
арсеналы заполнены. Отливка пушек в стране широко развивалась, и вскоре
Англия начала торговать ими, причем во все возрастающих масштабах. Дело
дошло до того, что испанцы стреляли по английским кораблям пушками,
изготовленными в Англии. Сэр Уолтер Рэйли, фаворит королевы Елизаветы,
человек во всех отношениях очень способный и решительный, которому Англия
обязана многим, сказал по этому поводу в парламенте: "Раньше один наш
корабль стоил десяти испанских, теперь же, благодаря .нашим пушкам,
испанские корабли почти равны нашим".Был издан приказ, запрещающий продавать
и вывозить пушки за пределы Англии. Однако спрос на пушки был так велик, что
они превратились в контрабандный товар. Испанская армада Филиппа II,
гигантский флот, который должен был поставить Англию на колени, имел на
вооружении 2431 пушку и 124 тысячи ядер к ним. На наиболее крупных кораблях
было установлено по 50 пушек.
Сколько из них было изготовлено в Англии, точно сказать никто не может,
но то, что их было много, известно всем.
Другой очень важной областью чугунного литья было производство печных
плит. До сих пор сохранились изумительные по красоте и качеству образцы,
изготовление которых требовало не только высокого мастерства, но и высокой
технологической дисциплины. Вскоре мастера-литейщики отважились на отливку
изделий, очень сложных по конфигурации -- горшков на ножках и с проушинами
для подвески, скульптуры и других сложных фигур. Отливку производили не
только вблизи домниц, где плавили железную руду и получали
высокоуглеродистый чугун, но и вдали от них в специальных мастерских, где
первичный чугун переплавляли в небольших печах. Благодаря этому появилась
возможность организовать чугунолитейные мастерские в городах, особенно в
крупных, в которых они стали обязательными наряду с цейхгаузами.
Таким образом, металлургия чугуна и стали, иными словами, металлургия
железа, приобрела новые масштабы. С созданием технологического пути руда --
чугун -- железо (сталь) возникли новые железообрабатывающие производства.
Литье в земляные, глиняные и металлические формы открыло такие возможности
получения изделий из железа и стали, какие даже трудно было предвидеть.
Большой прогресс был достигнут также в обработке ковкого железа и стали
методом горячей деформации. Оснащенные приводом от водяного колеса кузницы и
волочильные мастерские поставляли железообрабаты-вающим мастерским
полуфабрикаты и заготовки, что позволило усовешенствовать технологические
процессы окончательной обработки. Многие ремесленники и мастеровые
превратились в искуснейших мастеров своего дела, а изделия, повседневно
использовавшиеся в быту, становились произведениями искусства. Проекты
печных плит для отливки из чугуна и других изделий, изготов-
ляемых штамповкой и ковкой, теперь создавали художники. Во многих
местах возникли мастерские, в которых были объединены производство и
обработка железа. В то же время складывалась специализация отдельных
районов. Так, в Рудных горах занимались лужением жести. Рудные горы -- это
характерный пример горста, то есть вершины с крутым обрывистым южным склоном
и пологим северным, поднимающейся на 1000--1200 метров над уровнем моря.
Окружающие ее лесистые ущелья со скалистыми выступами и быстротекущие потоки
прозрачных горных вод придают этому ландшафту своеобразную красоту и
привлекательность.
Уже с давних пор людей влекло сюда рудное дело. Из небольших поселений
возникали богатые горняцкие города. Их жители отличались высоким чувством
собственного достоинства. Фрайбургское серебро принесло маркграфу Отто фон
Майссену прозвище "богатый", а чеканившиеся в Богемии в Иоахимстале монеты,
так называемые иоахимсталеры, дали название всем последующим видам талеров.
Большую выгоду из горного дела извлекали саксонские курфюрсты. Рудные
богатства гор сделали их одними из самых сильных и влиятельных князей
Священной Римской империи.
Добыча серебра, свинца и олова требовала все более широкого применения
железа, а поскольку естественные условия были благоприятными, то вблизи
горнорудных предприятий по добыче цветных металлов начало быстро расти и
процветать железодобывающее производство. Горы давали железную руду, леса --
древесный уголь, многочисленные водные потоки -- энергию. Мощные водяные
колеса приводили в действие дутьевые мехи и кузнечные молоты. Саксонские
курфюрсты в меру своих способностей и возможностей стимулировали развитие
металлургии, руководствуясь, естественно, прежде всего своими собственными
интересами. В это время ими был издан ряд законоположений. Так, были приняты
положения о лесоразработке и кузнечном производстве. Чтобы ускорить
экономическое развитие района саксонских Рудных гор, курфюрсты привлекали
также рабочую силу из других стран. В выборе средств при вербовке особо не
стеснялись и иногда дело доходило до обыкновенных разбойничьих нападений и
угона людей. При этом в конфликт вступали не сами земельные князья (иногда,
впрочем, и они), а их наймиты, причем действовали они часто с большей
жесткостью и последовательностью, чем
их на то уполномачивали. Все это происходило в тени более крупных
политических событий того времени, но оказало во многом решающее воздействие
на хозяйственное развитие района Рудных гор.
В XV и XVI столетиях в Центральной Европе было уже много процветающих
центров металлургии железа1. Обработкой железа занимались в Штирии и
Каринтии (Нижняя Австрия), в Зигерланде и в Тюрингском лесу, в Гарце,
Фихтеле и в Рудных горах. Многие из этих мест стали известны далеко за
пределами области благодаря узкой специализации и высокому качеству изделий:
везде высоко ценились золинговские ножи, ножницы и лезвия, инструменты из
Шмалькальдена, косы и серпы из Штирии. В это время прочно утвердился
двустадийный процесс получения стали: выплавка чугуна в домнице и
последующее его фришевание на поду кричного горна. Конечно, встречались еще
и горны для выплавки крицы, но все реже и реже. Общее состояние металлургии
определяли железоделательные производства с большими печами-домницами и
механизированными (от водяного колеса) кузницами, располагавшимися, как
правило, в долинах по берегам рек.
В Верхнем Пфальце уже в середине XV столетия было крупное производство
по выплавке и переработке железа с центром в городе Амберге. Здесь
производили железный лист, так называемый черный лист, который вывозили в
Нюрнберг и Вунзидель, где подвергали лужению. Покрытый оловом лист -- белый
лист (или белая жесть) -- применяли очень широко и высоко ценили.
Производство белой жести стало очень выгодным. Пфальцграф Фридрих,
впоследствии ставший курфюрстом и вошедший в историю как Фридрих Мудрый,
предложил делать в Верхнем Пфальце то, что делали в Вун-зиделе и Нюрнберге.
По его повелению в Амберге была построена лудильная фабрика; а на вывоз
черного листа наложен запрет. С этого времени амбергцы сами лудили
лист,"используя для этого четыре лудильные ванны. Фридрих основал Общество
по торговле белым листом.
_________________________________________________________________________________
1 Рождение научной металлургии связывают с трудами Агриколы (Георг
Бауэр, 1494--1555 годы). Он создал фундаментальный труд "О металлах" в
двенадцати томах. Первые шесть томов посвящены горному делу, 7-й --
"пробирному искусству", то есть способам поведения опытных плавок, 8-й --
обогащению и подготовке руд к плавке, 9-й -- способам выплавки металла, 10-й
-- разделению металлов, 11-й и 12-й тома =- различным устройствам и
оборудованию. Прим. пер.
_________________________________________________________________________________
Решение курфюрста о производстве и продаже белой жести свидетельствует
о его незаурядном уме, и, видимо, не спроста его называли "мудрым". Здесь
уместно вспомнить другого Фридриха, жившего столетием раньше. Прозвали его
Фридрих Пустой Карман, хотя он был графом Тироля и владел местными
серебряными рудниками, то есть был самым богатым Габсбургером. Вот вам и
Пустой Карман!
Жителям Нюрнберга и Вунзиделя оказались не по нраву действия
пфальцграфа Фридриха, поскольку без черного листа Амберга их лудильное
производство терпело крах. И вот один из самых богатых торговцев Нюрнберга
Андреас Блау решил обратиться за помощью к курфюрсту Саксонии Иогану
Фридриху Великодушному. Блау испросил у него разрешение на сооружение в
Рудных горах листокузнечных мастерских и лудильной фабрики. Фридрих
Великодушный оправдал свое прозвище.
И вот в мае 1536 года на рынок Шварценберга в Рудных горах въехала
большая повозка торговца из Нюрнберга. Кроме кучера, его сопровождали еще
несколько верховых. Путешествие* было трудным, правда Блау не сознавался
себе ни в этом и ни в том, что затеянное мероприятие--организовать
собственное крупное производство белой жести -- ему уже не нравилось.
Это был человек лет сорока, крепкого сложения, слегка склонный к
полноте. Его буйные волосы и бороду еще не тронула седина. Несколько недель
назад он женился второй раз; возможно, из-за того, что молодая жена осталась
дома, у него и было плохое настроение.
Где же в конце концов писарь Ганс Ротман -- его уполномоченный? Он
отправил его в Шварценберг уже давно и тот должен был снять или купить дом,
нанять слуг и завязать знакомства. Почему же никто не пришел встретить?
Несколько женщин и стариков с любопытством разглядывали прибывших. И
вдруг через рыночную площадь к ним направились два человека. Глубоко
поклонившись Андреасу Блау, один из них громко и почтительно произнес:
"Добро пожаловать, господин, все готово. Дом на углу принадлежит Вам".
При этом он указал рукой на великолепный дом с высокой крышей. Дом
сразу понравился, на душе стало веселее. Интерьер дома произвел еще более
благоприятнее впечатление, чем его внешний вид. Что ж, теперь можно и жену
привезти. Блау, удобно расположившись в высоком деревянном кресле за столом,
смотрел на Ганса Ротмана.
"Кухарка неплохая, -- проговорил Блау, -- вот пиво только с привкусом".
Тем не менее глоток из оловянной кружки был внушительным. Он попросил:
"Садитесь и рассказывайте". Ротман повиновался.
Разрешение курфюрста вызвало зависть у местных богатых бюргеров --
владельцев горнорудных и металлургических предприятий. Ротман скоро
почувствовал это: в Шнееберге он не смог ни с кем установить контактов, да и
здесь, в Шварценберге, дело обстояло немногим лучше. Дом ему удалось
приобрести лишь со значительной переплатой.
-- Все они здесь жадны до денег безмерно, особенно богатые бюргеры, и в
этом может быть наш шанс. Когда я дал понять, что Вы со своими партнерами
всегда рассчитываетесь щедро, меня тут же спросили насколько щедро. На это я
ничего не ответил, пусть думают. Есть несколько человек, заинтересовавшихся
Вашим проектом, но все при этом хотят заработать и никто не намерен
рисковать. -- Ротман помолчал немного, а затем продолжил: -- Если вы не
возражаете, то некоторых можно пригласить. Я составил список. После имени
указано состояние и дана краткая характеристика его владельца.
Ротман развернул список и терпеливо ждал, пока Блау читал его. Наконец,
торговец назвал пять фамилий. Это были жители Шнееберга. Ротман заметил, что
именно в этом городе его встретили наиболее холодно, но Блау не придал этому
значения. Он сказал: "Ротман, ты неглупый человек, но многого еще не
понимаешь. Запомни, ни одно дерево не падает после первого удара топора. А
если такое и происходит, то только в том случае, если дерево или гнилое, или
еще слишком молодо. Лучше всего мне самому поехать в Шнееберг и навестить
этих господ. Мои предложения должны их убедить, а если нет, то придется еще
добавить".
Блау стал объяснять Ротману, каким образом он думает склонить
шнеебергских бюргеров к участию в своем предприятии. Поннтно, что при этом
он хотел не столько информировать своего служащего, сколько тщательно
отработать аргументы. Скорее всего, это были мысли вслух. Ротман хорошо знал
своего хозяина и потому отвечал лишь на прямо поставленные вопросы.
Такие минуты откровения, когда Блау делился своими мыслями, взвешивал
за и против, отвергал, убеждал, смеялся, удивлялся, были для Ротмана
великолепными уроками делового мышления, точного и безошибочного. Могло
показаться удивительным, почему опытный торговец не скрывает своих деловых
методов от подчиненного, но причина была -- между ними установились особые
отношения. Когда-то Ротман еще мальчишкой участвовал в ограблении одного
нюрнбергского бюргера. Его соучастники, бездомные бродяги, совершив
преступление, скрылись. Мальчик же спрятался в одном из амбаров Андреаса
Блау, где и нашли его через несколько недель чуть живого, грязного и
оборванного. Когда его привели к хозяину, он без утайки все рассказал.
Ротман чем-то понравился Блау, и его оставили при доме. Потом ему дали
подписать признание, а документ Блау запер в большой металлический ящик.
Принятый в услужение, Ганс Ротман посещал монастырскую школу и, обладая
большими природными способностями, вскоре постиг всю премудрость торговли
оловом и лужеными изделиями и уже не уступал в этом самому хозяину. Ни разу
Ротман не поколебал оказанного ему доверия. И Блау никогда не напоминал ему
о прошлом. Два года назад в отношениях деловых людей появилась трещина из-за
того, что Ганс, по мнению Блау, оказывал подрастающей Франциске, его дочери,
чрезмерно большое внимание. Относительно дочери у него были другие намерения
и Блау дал понять Гансу, который жил в его доме почти как сын, что он всего
лишь слуга и притом нищ. Франциску, относившуюся весьма благосклонно к
молодому человеку, отправили в Амберг к родственникам -- официально для
обучения домоводству. Ее тетушка славилась в округе своим умением вести
хозяйство, а быть хозяйкой большого бюргерского дома -- дело непростое.
Хладнокровие и бессердечность, с которыми действовал хозяин, поразили
Ганса. Неприязнь и даже ненависть к нему постепенно росли. Удвоив рвение,
Ганс ждал-своего часа.
И вот теперь он был весь внимание и следил за рассуждениями хозяина.
Тот излагал простой и в то же время гениальный план создания... "торговой
империи". По мнению Блау, влияние толстосумов, а ими были титулованные
особы, государи, папы, связано главным образом с тем, что они занимались
торговлей рудой и металлами -- медью и серебром -- и что, торгуя оловом и
железом, можно достичь не меньших успехов. Необходимо лишь с умом взяться за
дело. Начинать надо по возможности незаметно и осторожно, чтобы не раскрыть
свои планы и не переполошить влиятельных горожан.
Блау решил предложить пяти бюргерам Шнееберга взяться за строительство
листоделательных и кузнечных фабрик, а после окончания его стать их
владельцами. Со своей стороны Блау обязывался скупать всю готовую продукцию,
то есть черный лист, по твердой цене. Чтобы поднять заинтересованность
бюргеров в таком предложении, он готов участвовать в затратах на
строительство. Будущие владельцы фабрик со своей стороны должны вести дела
только с ним и лишь с его разрешения продавать продукцию третьим лицам.
Все это было вполне логично и приемлемо. Более того, обязательство
скупать у владельцев листокузнечных фабрик всю продукцию было им выгодно,
так как избавляло от необходимости самим заниматься торговлей. Наиболее
уязвимым местом плана были твердые цены, по которым владельцы фабрик должны
были продавать продукцию. Это позволило бы Андреасу Блау определять размеры
их доходов и тем самым господствовать. Понятно, что при переговорах с
бюргерами необязательно вдаваться в эти детали.
Посредническая система не нова и есть немало примеров, когда все
участвующие в ней стороны довольны. Посредниками нередко бывали князья.
Правда, вначале надо набраться терпения и вкладывать деньги. Но со временем,
если все хорошо организовано, затраты обернутся прибылью. Главное в подобной
системе -- исключительное право посредника на оптовую скупку и последующую
продажу изготавливаемого товара, а также его обязательство обеспечивать
владельцев фабрик кредитом, то есть фактически финансировать их. В
дальнейшем ссуды будут постепенно возвращаться в виде неоплачиваемого
товара. В Саксонии в Пирна для таких целей уже давно основано курфюрст,ское
ведомство по железу. С его созданием курфюрсты не только взяли под контроль
всю торговлю железом, но и смогли провести в жизнь свои законоположения,
касающиеся производства и обработки железа, а также разработки леса и
связанных с металлургией производств.
Разрешение на основание листокузнечного и лудильного производства
обошлось Блау в солидную сумму и умение. Применяли при этом молоты двух
видов. Так называемый Urwellhamer, то есть плющильный молот с выпуклой
рабочей поверхностью, служил для получения Urwellsturze, то есть листовой
заготовки, или первичного листа. Такие заготовки отжигали и затем пакетами
по 50 штук (такой пакет называли "клещами") правильным молотом проковывали
до требуемого размера, многократно переворачивая. Обычно полученные таким
способом листы черной жести имели размер 0,5Х Х0,6 метра при толщине около
0,5 миллиметра.
Осмотрев производство, Андреас Блау остался недоволен -- качество
листов оставляло желать лучшего. Поэтому он потребовал, чтобы владельцы из
Шнееберга усилили контроль за производством или наняли кузнецов, лучше
знающих ремесло. Владельцы обсудили предъявленные к ним претензии и
направили к Блау своих представителей с возражениями. Он вынужден был
согласиться, что основной причиной плохого качества продукции было не
отсутствие усердия с их стороны, а нехватка мастеров.
Блау и его помощник Ротман долго обсуждали сложившуюся ситуацию и
пытались наметить необходимые мероприятия. Несколько месяцев назад в
Амберге, Вун-зиделе и Нюрнберге была начата вербовка мастеров для работы на
лудильной фабрике, которую здесь предполагалось построить. Эту работу надо
было усилить. Ротман представил хозяину длинный список лудильщиков, кузнецов
и плавильщиков. Это были люди из Верхнего Пфальца. Одни из них имели долги,
другие враждовали с кем-либо, третьи были просто недовольны своим
положением. Во всяком случае для вербовки это были подходящие кандидатуры.
Некоторые фамилии были помечены крестиками. Это означало, что в руках
вербовщиков находятся долговые обязательства. Подобная вербовка была делом
небезопасным, так как князь Пфальца не оставался бесстрастным наблюдателем и
выслеживал вербовщиков. При поимке они в лучшем случае отделывались крупным
денежным штрафом. И тем не менее все новые и новые люди шли на такую работу
ради хорошего заработка.
Андреас Блау предлагал выгодные условия тем, кто принимал его
приглашение. Таким мастерам не только хорошо платили, но и давали своего
рода подъемные для обзаведения необходимым хозяйством на новом месте. Блау
понимал, что переселенцы должны осесть проч-
87
но и навсегда, иначе от них не будет той отдачи, на которую он
рассчитывал. Он прекрасно понимал также, что только при высоком качестве
товара можно осуществить свои далеко идущие планы. Вербовку следует ускорить
и, пожалуй, лучше всего, если Ротман сам поедет в Верхний Пфальц и займется
этим делом. Ротман не посмел отказаться от этой небезопасной поездки, но
твердо решил не ехать. В конце концов, думал он, есть много решительных
людей, которые за деньги готовы на многое.
Вскоре начали прибывать первые переселенцы и Блау забыл о своем
предложении, а Ротман не напоминал о нем. Он предпринимал все для того,
чтобы его хозяин усердно занимался строительством своего дома в Coca, где
было выбрано место для усадьбы, пожалованное курфюрстом. Связи Блау
благодаря этому стали более широкими и многосторонними, ибо привилегии
курфюрста придали вес и солидность всему предприятию. Андреас Блау
воспользовался расположением к нему влиятельных людей и энергично занялся
проблемами размещения прибывающих специалистов, что было делом очень
нелегким. По сравнению с их родиной -- Верхним Пфальцем -- Рудные горы
представляли собой необжитый, дикий и суровый край. Вблизи Coca начали
строить также лудильную фабрику, и тихая до того времени долина наполнилась
шумом. Рядом с лудильной фабрикой возник небольшой поселок с удобными жилыми
домами для лудильщиков и их семей. Вскоре это место назовут Блауенталем.
Спустя три года на Андреаса Блау уже работало более 30 плавильных и
кузнечных предприятий. Первоначальные технические трудности постепенно
удалось преодолеть, но того большого дела, о котором мечтал нюрнбергский
торговец и которое должно было возвысить его до хозяина Рудных гор, пока не
получалось. Затраты достигли десяти тысяч гульденов, но, несмотря на хороший
сбыт первых партий белой жести, нужно было еще очень много времени, чтобы их
покрыть. Денги еще были у Андреаса Блау, но надолго ли их хватит? Не все шло
так гладко и быстро, как хотелось, и Блау охватывало все большее
беспокойство, причем связанное не только с делами. В семье тоже не было
полного благополучия. В доме в Coca хозяйничала молодая жена Блау, но она
сильно страдала из-за отсутствия друзей и знакомых и часто вспоминала свою
беззаботную и хорошо налаженную жизнь в Нюрнберге. Горячее желание иметь
сына не осуществлялось, а тут еще пришло известие о смерти дочери. Ганс
Ротман по-прежнему усердно занимался делами, но в последнее время его
слишком часто видели в обществе владельцев кузниц, не все из которых были
друзьями Андреаса Блау. Ходили слухи, что Ротман пытается войти в одну из