Страница:
расследовать это явление Жану Батисту Био. Факты были неопровержимы, и он
вынужден был сделать те же выводы, что и Хладни. Длившийся десятилетиями
спор был окончен.
С тех пор внеземное происхождение метеоритов не вызывало сомнений. В
20-е годы XIX века русский ученый Н. Г. Чирвинский на основании результатов
исследования минералогического состава и структуры метеоритов доказал, что
они представляют собой обломки крупного небесного тела, которое разрушилось
при космической катастрофе. Согласно его теории, каменные метеориты сходны с
такими глубинными земными породами, как, например, базальты; железокаменные
метеориты, к которым относятся и палласиты, аналогичны еще более глубоко
залегающим слоям Земли, а именно тем, которые окружают ее железоникелевое
ядро; железные метеориты, по-видимому, представляют собой обломки
железоникелевого ядра.
Существуют и другие теории межзвездного происхождения метеоритов.
Многое еще неясно, однако благодаря метеоритам, которые до недавнего времени
были единственным космическим материалом в руках исследователей, наука
получила ряд ценнейших сведений.
Но вернемся на несколько тысячелетий назад и заглянем в колыбель нашей
цивилизации.
Хаттусас -- столица государства хеттов -- в середине второго
тысячелетия до новой эры был великолепен. Город лежал на северном склоне
горы, откуда Анатолийское плоскогорье постепенно опускается к морю, которое
древние греки называли Понтом Эвксинским, т.е. негостеприимным морем, а мы
именуем Черным. Два бурных водных потока, стекающих с гор, объединяли свое
каменное ложе перед самым городом и обтекали его уже вместе. Природные
условия обеспечивали хорошие возможности для обороны, и окруженный
многобашенной крепостной стеной город был труднодоступен для врагов.
Здесь сходились два торговых пути. Один вел от эгейского побережья
через Масассантькх (современное турецкое название Кызыл-Ирмак) к Сивасу и
далее на восток. Другой проходил на юг от черноморской гавани Самсун через
Киликийские ворота и высоко вздымающийся Центральный Тавр в Адану. Оба пути
к этому времени стали главными торговыми артериями, и город, располагавшийся
в их пересечении, по современным понятиям, имел большое стратегическое
значение. Хаттусас стал столицей по велению Хаттусили III, царя хеттов, и
город, прежде неоднократно разорявшийся и разрушавшийся воинственными
каскайскими племенами, восстал из пепла и руин и становился все богаче и
краше.
Для своего времени Хаттусили III был выдающимся человеком. Многие его
распоряжения, указания и законы, которые фиксировались клинописью на
хеттском языке, дошли до наших дней. В архивах сохранились многочисленные
записи событий в стране хеттов и за ее пределами. И сегодня мы можем
прочитать эти тексты благодаря пражскому профессору Бедржиху Грозному. Он
расшифровал хеттскую клинопись и изучил грамматику этого языка, будучи
писарем королевского полка во время первой мировой войны.
Царь Хаттусили III пришел к власти, свергнув с трона своего племянника
и изгнав его из страны. Свои действия он подробно обосновал и изложил в
соответствующем документе. Хаттусили ссылался на богиню Иштар из Самуа,
которая, якобы, упросила, его стать царем!
Хаттусили III начал царствовать в 1289 году до н.э. и через несколько
лет его правления в государстве установились мир и спокойствие. Был заключен
договор, о дружбе с Египтом. По условиям договора стороны обменялись, как мы
теперь говорим, поздравительными делегациями.
Как только египтяне покинули Большой тронный зал, Хаттусили вместе с
царицей Пудухерой направился в дальние покои Большого двора. Они тихо
разговаривали.
"Я думаю", -- шептал Хаттусили, -- "этим браком нам удастся закрепить
договорные отношения и отказываться от него просто неразумно, тем более что
отказ может привести к самым неожиданным последствиям".
Дело в том, что египетские послы и среди них наиболее способный
дипломат фараона Сахотеп в высокопарных и пространных выражениях передали
Хаттусили желание фараона Рамзеса II взять в жены хеттскую принцессу.
По-видимому, повелитель великого царства на Ниле был движим теми же
побуждениями, что и Хаттусили -- укрепить договор браком.
Царица Пудухера согласно кивала головой. Беспокоила только мысль о том,
что в качестве супруги фараона принцесса многое потеряет в правовом
отношении: став хеттской царицей, она бы носила титул та-ваннама и скрепляла
бы своим знаком все документы государства вместе с царицей.
"А как мы поступим с поставками железа Египту?"-- спросила царица.
Анатолийский горный массив хранил богатейшие залежи металлов. Незадолго
до основания хеттского царства главным предметом торговли ассирийских купцов
в Каппадокии была медь. Серебро в виде слитков или колец служило деньгами.
Повышенным спросом пользовался свинец из Анатолии. Из меди и бронзы
изготавливали оружие и инструменты. И хотя известны железные мечи и топоры,
пластины для письма и статуи богов, относящиеся к тому времени, железо тогда
использовали мало. Так это было и во времена легендарного повелителя
Аниттаса, которому город Бурушханда в качестве царских атрибутов подарил
железные скипетр и трон! Хетты производили железо из руд, которыми была
богата страна. Однако, вполне вероятно, что искусство получения железа было
известно еще до хеттов народам, населявшим Малую Азию.
... Царь задумчиво посмотрел на Пудухеру. Эта умная женщина,
сохранившая свою привлекательность несмотря на годы,-- сущий дар богов для
него, как, впрочем, и для всего государства. Пудухера была дочерью
священника из Кумманнии в Кицуватна и говорили, что состоит в особых
отношениях с богиней Солнца Аринной. В тесном объятии с ней изображена
Пудухера на царской печати, которой скреплен договор с Египтом.
"Железа осталось немного, его запасы непрерывно сокращаются и новых
поступлений нельзя ожидать до конца уборки урожая. Но и после этого нужно
время, чтобы кузнецы справились со своим делом", -- сказал царь.
Царица велела звать старшего дворцового писаря, который пользовался при
дворе не по должности большим влиянием. Истоки этого влияния были скрыты, а
основанием служила привычка царя поручать старшему писарю окончательную
отработку текстов законов и договоров, а также корреспонденции.
Так было и на этот раз. Хаттусили объяснил, о чем идет речь, а царица
предложила послать фараону в подарок изделие из железа, чтобы тем самым
смягчить отказ от его поставок. Во всяком случае повелитель Египта из письма
должен был понять, что поставки будут продолжены, как только появится
возможность. Вот наиболее важное место из этого письма: "Что же касается
хорошего железа, по поводу которого ты писал мне, то хорошего железа в моем
хранилище в Кицуватна нет. Как я тебе писал, сейчас плохие времена для
получения железа. Они изготовляют хорошее железо, но пока с этим не
справились. Как только они сделают его, я пошлю тебе. Сегодня я шлю тебе
железное лезвие кинжала".
О том, какой была реакция на это письмо в Египте, можно лишь
предполагать. По всей видимости отношения между обоими государствами не
ухудшились.
Египтянин Сахотеп принял письмо и то, что имело еще большее значение --
согласие на брак между хеттской принцессой и египетским фараоном.
Бракосочетание состоялось. Среди приглашенных был и царь Хаттусили III. Но
состоялась ли его встреча с Рамзесом II--
неизвестно.
Договор в аккадском и египетском изложении закрепляет, как сказано в
тексте, "вечное братство" в виде "мирного соседства и взаимной поддержки
обоих
государств". Однако этот договор не смог предотвратить, исчезновение
царства хеттов всего лишь поколение спустя. По сообщению фараона Рамзеса
III, Хатти была уничтожена "народами моря".
Появление "народов моря", очевидно, связано с передвижением племен,
которое мы называем "дорийским переселением", являющимся частью переселения
народов в конце европейского бронзового века. В те времена, примерно в конце
XIII -- начале XII веков до н.э., дорийцы вместе с другими северогреческими
племенами на Пелопоннесе начали свое продвижение на юг и юго-запад.
С этого времени начинается все более интенсивное применение железа. Как
уже говорилось, для хеттов это был очень ценный металл, ибо, как мы видели,
даже цари вели переписку по поводу него. Торговля железом все еще шла через
Малую Азию на юг и восток в Египет, Ассирию и Вавилонию -- в политические и
культурные центры древнего мира. И в начавшемся теперь железном веке железо
осталось царским металлом. Правда, на украшения из железа был малый спрос,
но оружие ценилось высоко, так как по своему качеству оно значительно
превосходило оружие из бронзы -- мечи, топоры и др. Каждый из повелителей
стремился владеть этим металлом. Тот, кто мог дать в руки своих воинов
железное оружие, имел преимущество. В сокровищницах дворцов наряду с
золотом, серебром, бронзой и медью хранили и железо в виде крицы. Так
продолжалось многие столетия.
На рубеже первого тысячелетия начался новый расцвет ассирийского
государства. Его цари повелевали и Вавилонией. Их власть, сравнимая с
властью фараонов, была, казалось, безграничной. Тех, кто оказывался на их
пути, уничтожали. Опираясь на четко организованную военную силу, ассирийцы
превосходили всех своих противников.
Ассирийский царь Тиглатпаласар III (746--727 гг. до н. э.) был первым,
кто подавлял недовольных и бунтующих насильственным переселением. Его
последователи усовершенствовали этот метод. Так, Саргон II переселил пленных
израильтян из их страны в Верхнюю Месопотамию и в Мидию, а несколько
столетий спустя Навуходоносор увел часть евреев в знаменитый вавилонский
плен, что было ничем иным, как насильственным переселением строптивой группы
населения.
Основанная на военной силе власть ассирийского царя требовала хорошо
оснащенного войска. А для этого необходимо было много оружия из железа.
Старинные рельефные изображения дают нам достаточно полное представление о
войсках и вооружении того времени. Большое значение имели лук и стрелы,
поэтому лучники были наиболее привилегированной частью пешего войска. Каждый
лучник имел своего щитоносца. Щиты достигали человеческого роста и из-за
довольно тяжелых оков их трудно было свободно удерживать на весу -- щиты
просто ставили на землю. За щитом стоял лучник, дополнительно защищенный до
колен чешуйчатым панцирем.
Менее привилегированным пешим войском были копьеносцы. Они имели
круглые щиты, а в качестве главного оружия -- пики и дротики преимущественно
с коваными наконечниками из железа.
Ассирийские войска располагали также конницей, вооруженной пиками и
короткими мечами, и наряду с ней боевыми колесницами. Обитые железом
колесницы с двумя дышлами и большими спицевыми колесами запрягали тремя
лошадьми. Экипаж состоял из бойца и возницы, причем оба, а также лошади были
защищены чешуйчатым панцирем.
Лучники, копьеносцы, экипажи боевых колесниц и щитоносцы носили шлемы,
часть которых представляла собой остроконечные каски, часть -- шлемы с
гребнями. Ассирийцы гордились своим вооружением. Часто можно встретить
надписи: "Я презираю его (противника) оружие". Очевидно, ассирийцы первыми в
мировой истории начали содержать постоянную армию, а также хорошо оснащенные
арсеналы и склады оружия.
Царь постоянно заботился о том, чтобы склады были заполнены.
Необходимый для изготовления оружия металл получали из Малой Азии, а железо,
возможно, от таинственного народа -- кузнецов-халиберов, живших где-то на
южном побережье Черного моря. Халиберы добывали не только железо из руд. Они
также знали толк в получении стали. Естественно, что эти подневольные народы
должны были поставлять железо ассирийскому царю, как это и следует из
списков того времени. ...Во втором дворе дворца в Дур-Шаррукине --
резиденции царя Саргона II -- широко расставив ноги, нахмурясь и не скрывая
гнева, стоял начальник дворцовой, стражи. Стражники, охраняющие ворота
дворца, подвели к нему трех незнакомых мужчин. У них были грязные
неухоженные бороды, и начальник невольно потрогал свою, ниспадавшую широкими
черными волнами от подбородка и щек и закрывающую почти всю его грудь--
настоящее украшение мужчины. Трое, казалось, не замечали плохого настроения
начальника. Он презрительно скривил рот.
Наиболее представительный из незнакомцев заговорил: "Царь народов, царь
Ассура, повелитель всех четырех сторон света от восхода до заката, прислал
нам свое повеление. Мы привезли железо. Его трудно было получить. Запасы у
кузнецов невелики, и они потребовали очень много серебра за свое железо.
Путь через горы длился много недель".
Выражение лица начальника стражи изменилось мгновенно. Это была хорошая
новость. Теперь он принесет царю долгожданную приятную весть. Все ждали
железа. Дворцовые мастера-оружейники давно уже сообщали о том, что запасы
его во дворце иссякли. Арсенал был почти пуст, коротких мечей совсем не
было, а наконечников копий и дротиков осталось немного. Да и шлемы были на
исходе. В достаточном количестве были лишь железные кинжалы и накладки для
щитов.
Начальник отвел незнакомцев в открытое со стороны внутреннего двора
приемное помещение и вежливым жестом попросил их подождать. Видно было, что
бороды купцов, которыми, по-видимому, были эти трое, уже не казались ему
столь неухоженными.
Начальник было послал стражника к главному дворцовому кузнецу, но
вовремя спохватился, вспомнив, что тот принадлежал к выдвинувшейся знати и
занимает при дворе высокое положение, и отправился сам с сообщением о
прибытии железа.
Вскоре он вернулся в сопровождении еще двух мужчин. Вместе с ним шел
начальник царского железохранилища, а поодаль следовал другой --
сравнительно молодой человек высокого роста, крепкого телосложения и
приятной наружности. На нем был большой кожаный фартук по которому сразу
можно было определить, что это кузнец. Начальник стражи втайне сожалел, что
он служит не у него. Все военачальники всегда сожалеют, если рослые сильные
люди не являются солдатами. Этот вряд ли станет солдатом; ведь несмотря на
свою молодость, он слыл лучшим кузнецом при дворце. Несколько дней назад он
закончил великолепный чешуйчатый панцирь, для царя. Конечно, такой кузнец
для царя слишком ценен, чтобы отдать его начальнику стражи.
Торговцев пригласили сдать железо приемщику хранилища, но вначале
металл нужно было тщательно проверить. Кузнец и один из торговцев покинули,
дворец. Перед воротами стояли ослы и мулы, нагруженные каждый
четырьмя-шестью крицами железа. Рабы были заняты разгрузкой. Их подгоняли
кричащие надсмотрщики, считавшие, вероятно, что чем громче крик, тем быстрее
идет работа.
Зендо, так звали молодого кузнеца, осмотрел лежащие на земле крицы. Они
походили на продолговатые хлебы с острыми концами. В каждой крице было
сквозное отверстие, через которое продевали ремень, чтобы привязать к
"грузовому седлу".
Взгляд Зендо скользил по сложенным крицам. Наконец, он указал на две, и
рабы, повинуясь его знаку, унесли их во дворцовую кузницу. Здесь очень
быстро выяснилась причина необычной формы крицы: острые концы легко было
отделить для испытания металла на
ковкость.
От каждой крицы Зендо взял по куску и отковал из них плоские пластины,
которые затем после повторного нагрева до ярко-красного цвета соединил
кузнечной сваркой. Эту пробу опустили в стоящее посреди кузницы большое
каменное корыто. Раздалось громкое шипение.
Молодой кузнец и торговец возвратились во второй двор, где их с
нетерпением ждали. Главный дворцовый кузнец бросил короткий взгляд на пробу
железа. Он сразу определил его высокое качество и удовлетворенно кивнул
головой.
Начальник железохранилища лично проследил за приемкой железных криц и
их размещением на складе. Он даже не подозревал, что пройдет более двух с
половиной тысячелетий, прежде чем к этому железу снова прикоснется рука
человека.
Тем временем главный дворцовый кузнец и начальник дворцовой стражи
доложили царю о прибытии и приемке железа.
Саргон II имел свою резиденцию севернее Ниневии-- самого крупного
города Ассирии, численность населения которого составляла около четверти
миллиона человек.
Армия рабов, применяя удивительную даже для нас организацию труда,
выстроила дворец и город Дур-Шаррукин менее чем за четыре года (с 711 -- по
708 год до н.э.). Это была почти немыслимая работа, если учесть технические
возможности того времени, но факт ее подтвержден документально.
Дур-Шаррукин раскинулся на территории площадью около 300 га,
представлявшей собой почти квадрат с размерами сторон 1780 и 1685 метров.
Улицы располагались под прямыми углами друг к другу, были предусмотрены
водопроводная и канализационная сети. Фунционирова-ли они хорошо. Во дворце
и в большинстве домов действовали вентиляционные системы, которые без
преувеличения можно назвать системами искусственного климата.
На насыпной платформе возвышалась прямоугольная в плане цитадель, куда
входили царский дворец с большим числом помещений (около 200),
группировавшихся вокруг асимметрично расположенных открытых внут-* ренних
дворов, дворцы знати и др. На врршине более чем сорокаметрового по высоте
террасообразного сооружения, так называемого зиккурата, находилось
святилище. Все группы сооружений соединялись между собой легко
перекрывавшимися переходами. Стены мощного дворцового сооружения были
украшены рельефами с изображением эпизодов военных походов Саргона II,
придворного быта и других сцен. Парадные арочные ворота-порталы имели по
бокам башни, у подножия которых располагались громадные фигуры
гениев-хранителей в виде крылатых быков с головой человека.
Дур-Шаррукин, окруженный двойной зубчатой городской стеной с восемью
укрепленными воротами, являл своими башнями, высоко вздымающимся зиккура-том
и царским дворцом окаменевший монумент ассирийской мощи.
Когда в 1843--1846гг. французский консул Поль Эмиль Ботта, итальянец по
рождению, отличавшийся страстью к кладоискательству и почерком древних
грабителей захоронений, раскопал Дур-Шаррукин, мир был потрясен размерами и
красотой резиденции Саргона II, ее многочисленными сооружениями,
скульптурами,
рельефами.
После Ботта раскопками в этом районе занималось множество других людей,
причем некоторые из них намного успешнее. Среди них следует назвать Виктора
Плаке, который, будучи резидентом Моссула при Наполеоне III и пользуясь его
личной поддержкой, вел раскопки в развалинах Дур-Шаррукина. Однажды он
наткнулся на железохранилище -- помещение длиной в пять, шириной в два с
половиной и высотой в полтора метра, заполненное до предела железными
крицами. Они имели своеобразную форму и потому Плаке принял их за
инструменты, назначения которых он, правда, не мог понять. Отверстие на
одном конце крицы, по его представлению, могло бы служить для крепления
деревянной ручки, но оно было небольшим, а значит, ручка не могла быть
достаточно прочной. Выполнять "инструментом" с такой ручкой какие-либо
работы было бы
невозможно.
Найденное железо Виктор Плаке отправил во Францию, но большая часть его
погибла вместе с судном вблизи Сицилии. Лишь несколько криц достигли Парижа,
где их и сегодня можно видеть в Лувре, однако очень немногие посетители
обращают внимание на непримечательные куски железа.
Примерно в то же время, к которому относятся события при дворе Саргона
II, в ионической Малой Азии умер Гомер -- величайший поэт в истории
человечества. Его имя неразрывно связано с древнегреческим героическим
эпосом "Илиадой", в которой описан пятьдеся! один день десятилетней
Троянской войны, и "Одиссеей" рассказывающей о долгих годах скитаний и
возвращении Одиссея, царя Итаки, на родину.
С тех пор как в 1537 году мюнхенский городской писарь Симон
Шнайденрайсер перевел "Одиссею" на немецкий язык в прозе, слава Гомера стала
быстро расти, и сегодня его считают поэтом древности более великим, чем
Вергилий, который долгое время оспаривал у Гомера пальму первенства.
С конца XVIII века среди ученых идет полемика, действительно ли автором
"Илиады" и "Одиссеи" является один человек или это коллективный труд
народных поэтов. Возникла она по "инициативе" Фридриха Августа Вольфа --
профессора университета в Галле и Берлине, который поставил этот
"гомеровский вопрос", и стала с тех пор неиссякаемым источником докторских
диссертаций.
Конечно, ни "гомеровский вопрос", ни "гомеровский хохот" не связаны с
железом, но о железе Гомер сказал немало.
"Илиада" и "Одиссея" насчитывают двадцать восемь тысяч стихов,
написанных гекзаметром. В "Илиаде" железо упоминается двадцать три раза, в
"Одиссее" -- двадцать пять, т. е. примерно на каждые пятьсот стихов
приходится одно упоминание. Это сравнительно немного, но ведь жил Гомер в
самом начале железного века. Воспетая им Троянская война, велась намного
раньше, но в обеих поэмах дана широкая картина жизни эпохи, во время которой
как раз и произошел переход к широкому применению железа.
Начиная с этого раннего периода железного века и вплоть до классической
эпохи1, т. е. до V века до новой эры, применение железа непрерывно
расширялось. Античное товарное хозяйство бурно развивалось, и в
городах-государствах Греции начали чеканить первые монеты из благородных
металлов. Настала эпоха денег.
Поэт Алкей из Митилини на острове Лесбос сказал еще примерно за 600 лет
до н.э.: "Деньги делают человека! Еще никогда бедный не был достойным и
благородным".
Рынки городов были центрами экономической жизни. Здесь встречались
производители сельскохозяйственных продуктов и ремесленники. Наряду с
местными изделиями на рынках продавали товары из стран Востока, например
шерстяные и льняные ткани для одежды и жилищ, кожу и железные изделия,
керамическую посуду и предметы украшения, произведения искусства и т. д.
Наиболее ценным товаром были рабы, в основном военнопленные. Продавали рабов
в больших городах на специальных рынках, куда их привозили со всех краев
Земли. Афинский рынок был особенно богат и мог служить великолепной
иллюстрацией к книге по народоведению. Однажды в 421 году до н.э. богатый
купец Менипп, направляясь на рынок, встретил своего друга Паполоха, которого
давно не видел, так как несколько месяцев провел в Лаурии, инспектируя свои
серебряные рудники. Друзья обменялись сердечными приветствиями, и Менипп
поделился впечатлениями о своей поездке. Между прочим он сказал: "Арендаторы
рудников просили прислать им новых рабов. Пойду посмотрю на рынке".
Паполох одобрил его намерение: "Ты очень удачно выбрал время. Сейчас
рынок как раз забит рабами, которые только и пригодны для рудников".
Паполоху можно было верить, он был, говоря современным языком, ходячим
источником информации. К тому же Паполох был далеко не глуп. Он всегда
правильно оценивал экономическое положение, и хотя никто не знал, каково
истинное состояние Паполоха, все считали его достаточно богатым. Так ли это
было, сказать трудно.
Свою информацию Паполох выдавал отнюдь не бескорыстно: нужно было
соблюдать неписаные правила игры, в противном случае информация оказывалась
последней. Менипп знал своего друга и поэтому пригласил его на вечернюю
трапезу.
В доме Мениппа, как правило, собирались интересные и влиятельные люди,
причем не только для того, чтобы вкусно поесть и развлечься, но и для того,
чтобы побеседовать и завести полезные знакомства. Паполох вспомнил свое
последнее посещение Мениппа и теперь предвкушал тончайшие яства, крепкие
вина и умопомрачительных танцовщиц. Он вежливо поблагодарил; Мениппа,
предполагая, что, вероятно, тот ждет от него дополнительной информации.
Вскоре выяснилось, насколько он был прав в своих предположениях. Менипп
рассказал о своей поездке в район горных разработок на юго-востоке Аттики.
Более тяжелая работа, чем на рудниках, врядли могла выпасть на долю раба.
Деньги, которые на него затрачивал хозяин очень быстро возвращались. Он
"выжимал" из него все, что мог, не испытывая при этом угрызений совести. И
Менипп был таким. Рабы были "говорящими орудиями", и их жизнь определялась
тремя факторами: работой, наказанием и питанием. Конечно, среди рабов были и
привилегированные. К ним относились те, кто владел каким-либо ремеслом.
Рабы-ремесленники ценились дороже, и из экономических соображений их
содержали в лучших условиях.
В горном деле применяли железные орудия. Какими бы примитивными не были
кайла, кирки, кувалды, клинья, для их изготовления или восстановления нужны
были рабы, хоть что-нибудь понимавшие в обработке железа. Но владевшие таким
ремеслом рабы ценились намного дороже обычных, и продавали их на рынке не
так уж часто.
Мениппу нужны были кузнецы, и в этом требовалась помощь Паполоха. Он
знал некоего Филомонида, у которого можно было нанять или купить за
повышенную цену рабов, знавших ремесла.
Филомонид уже в течение многих лет специально готовил таких рабов. Он
покупал преимущественно детей, происходивших из Фракии, а затем в его
вынужден был сделать те же выводы, что и Хладни. Длившийся десятилетиями
спор был окончен.
С тех пор внеземное происхождение метеоритов не вызывало сомнений. В
20-е годы XIX века русский ученый Н. Г. Чирвинский на основании результатов
исследования минералогического состава и структуры метеоритов доказал, что
они представляют собой обломки крупного небесного тела, которое разрушилось
при космической катастрофе. Согласно его теории, каменные метеориты сходны с
такими глубинными земными породами, как, например, базальты; железокаменные
метеориты, к которым относятся и палласиты, аналогичны еще более глубоко
залегающим слоям Земли, а именно тем, которые окружают ее железоникелевое
ядро; железные метеориты, по-видимому, представляют собой обломки
железоникелевого ядра.
Существуют и другие теории межзвездного происхождения метеоритов.
Многое еще неясно, однако благодаря метеоритам, которые до недавнего времени
были единственным космическим материалом в руках исследователей, наука
получила ряд ценнейших сведений.
Но вернемся на несколько тысячелетий назад и заглянем в колыбель нашей
цивилизации.
Хаттусас -- столица государства хеттов -- в середине второго
тысячелетия до новой эры был великолепен. Город лежал на северном склоне
горы, откуда Анатолийское плоскогорье постепенно опускается к морю, которое
древние греки называли Понтом Эвксинским, т.е. негостеприимным морем, а мы
именуем Черным. Два бурных водных потока, стекающих с гор, объединяли свое
каменное ложе перед самым городом и обтекали его уже вместе. Природные
условия обеспечивали хорошие возможности для обороны, и окруженный
многобашенной крепостной стеной город был труднодоступен для врагов.
Здесь сходились два торговых пути. Один вел от эгейского побережья
через Масассантькх (современное турецкое название Кызыл-Ирмак) к Сивасу и
далее на восток. Другой проходил на юг от черноморской гавани Самсун через
Киликийские ворота и высоко вздымающийся Центральный Тавр в Адану. Оба пути
к этому времени стали главными торговыми артериями, и город, располагавшийся
в их пересечении, по современным понятиям, имел большое стратегическое
значение. Хаттусас стал столицей по велению Хаттусили III, царя хеттов, и
город, прежде неоднократно разорявшийся и разрушавшийся воинственными
каскайскими племенами, восстал из пепла и руин и становился все богаче и
краше.
Для своего времени Хаттусили III был выдающимся человеком. Многие его
распоряжения, указания и законы, которые фиксировались клинописью на
хеттском языке, дошли до наших дней. В архивах сохранились многочисленные
записи событий в стране хеттов и за ее пределами. И сегодня мы можем
прочитать эти тексты благодаря пражскому профессору Бедржиху Грозному. Он
расшифровал хеттскую клинопись и изучил грамматику этого языка, будучи
писарем королевского полка во время первой мировой войны.
Царь Хаттусили III пришел к власти, свергнув с трона своего племянника
и изгнав его из страны. Свои действия он подробно обосновал и изложил в
соответствующем документе. Хаттусили ссылался на богиню Иштар из Самуа,
которая, якобы, упросила, его стать царем!
Хаттусили III начал царствовать в 1289 году до н.э. и через несколько
лет его правления в государстве установились мир и спокойствие. Был заключен
договор, о дружбе с Египтом. По условиям договора стороны обменялись, как мы
теперь говорим, поздравительными делегациями.
Как только египтяне покинули Большой тронный зал, Хаттусили вместе с
царицей Пудухерой направился в дальние покои Большого двора. Они тихо
разговаривали.
"Я думаю", -- шептал Хаттусили, -- "этим браком нам удастся закрепить
договорные отношения и отказываться от него просто неразумно, тем более что
отказ может привести к самым неожиданным последствиям".
Дело в том, что египетские послы и среди них наиболее способный
дипломат фараона Сахотеп в высокопарных и пространных выражениях передали
Хаттусили желание фараона Рамзеса II взять в жены хеттскую принцессу.
По-видимому, повелитель великого царства на Ниле был движим теми же
побуждениями, что и Хаттусили -- укрепить договор браком.
Царица Пудухера согласно кивала головой. Беспокоила только мысль о том,
что в качестве супруги фараона принцесса многое потеряет в правовом
отношении: став хеттской царицей, она бы носила титул та-ваннама и скрепляла
бы своим знаком все документы государства вместе с царицей.
"А как мы поступим с поставками железа Египту?"-- спросила царица.
Анатолийский горный массив хранил богатейшие залежи металлов. Незадолго
до основания хеттского царства главным предметом торговли ассирийских купцов
в Каппадокии была медь. Серебро в виде слитков или колец служило деньгами.
Повышенным спросом пользовался свинец из Анатолии. Из меди и бронзы
изготавливали оружие и инструменты. И хотя известны железные мечи и топоры,
пластины для письма и статуи богов, относящиеся к тому времени, железо тогда
использовали мало. Так это было и во времена легендарного повелителя
Аниттаса, которому город Бурушханда в качестве царских атрибутов подарил
железные скипетр и трон! Хетты производили железо из руд, которыми была
богата страна. Однако, вполне вероятно, что искусство получения железа было
известно еще до хеттов народам, населявшим Малую Азию.
... Царь задумчиво посмотрел на Пудухеру. Эта умная женщина,
сохранившая свою привлекательность несмотря на годы,-- сущий дар богов для
него, как, впрочем, и для всего государства. Пудухера была дочерью
священника из Кумманнии в Кицуватна и говорили, что состоит в особых
отношениях с богиней Солнца Аринной. В тесном объятии с ней изображена
Пудухера на царской печати, которой скреплен договор с Египтом.
"Железа осталось немного, его запасы непрерывно сокращаются и новых
поступлений нельзя ожидать до конца уборки урожая. Но и после этого нужно
время, чтобы кузнецы справились со своим делом", -- сказал царь.
Царица велела звать старшего дворцового писаря, который пользовался при
дворе не по должности большим влиянием. Истоки этого влияния были скрыты, а
основанием служила привычка царя поручать старшему писарю окончательную
отработку текстов законов и договоров, а также корреспонденции.
Так было и на этот раз. Хаттусили объяснил, о чем идет речь, а царица
предложила послать фараону в подарок изделие из железа, чтобы тем самым
смягчить отказ от его поставок. Во всяком случае повелитель Египта из письма
должен был понять, что поставки будут продолжены, как только появится
возможность. Вот наиболее важное место из этого письма: "Что же касается
хорошего железа, по поводу которого ты писал мне, то хорошего железа в моем
хранилище в Кицуватна нет. Как я тебе писал, сейчас плохие времена для
получения железа. Они изготовляют хорошее железо, но пока с этим не
справились. Как только они сделают его, я пошлю тебе. Сегодня я шлю тебе
железное лезвие кинжала".
О том, какой была реакция на это письмо в Египте, можно лишь
предполагать. По всей видимости отношения между обоими государствами не
ухудшились.
Египтянин Сахотеп принял письмо и то, что имело еще большее значение --
согласие на брак между хеттской принцессой и египетским фараоном.
Бракосочетание состоялось. Среди приглашенных был и царь Хаттусили III. Но
состоялась ли его встреча с Рамзесом II--
неизвестно.
Договор в аккадском и египетском изложении закрепляет, как сказано в
тексте, "вечное братство" в виде "мирного соседства и взаимной поддержки
обоих
государств". Однако этот договор не смог предотвратить, исчезновение
царства хеттов всего лишь поколение спустя. По сообщению фараона Рамзеса
III, Хатти была уничтожена "народами моря".
Появление "народов моря", очевидно, связано с передвижением племен,
которое мы называем "дорийским переселением", являющимся частью переселения
народов в конце европейского бронзового века. В те времена, примерно в конце
XIII -- начале XII веков до н.э., дорийцы вместе с другими северогреческими
племенами на Пелопоннесе начали свое продвижение на юг и юго-запад.
С этого времени начинается все более интенсивное применение железа. Как
уже говорилось, для хеттов это был очень ценный металл, ибо, как мы видели,
даже цари вели переписку по поводу него. Торговля железом все еще шла через
Малую Азию на юг и восток в Египет, Ассирию и Вавилонию -- в политические и
культурные центры древнего мира. И в начавшемся теперь железном веке железо
осталось царским металлом. Правда, на украшения из железа был малый спрос,
но оружие ценилось высоко, так как по своему качеству оно значительно
превосходило оружие из бронзы -- мечи, топоры и др. Каждый из повелителей
стремился владеть этим металлом. Тот, кто мог дать в руки своих воинов
железное оружие, имел преимущество. В сокровищницах дворцов наряду с
золотом, серебром, бронзой и медью хранили и железо в виде крицы. Так
продолжалось многие столетия.
На рубеже первого тысячелетия начался новый расцвет ассирийского
государства. Его цари повелевали и Вавилонией. Их власть, сравнимая с
властью фараонов, была, казалось, безграничной. Тех, кто оказывался на их
пути, уничтожали. Опираясь на четко организованную военную силу, ассирийцы
превосходили всех своих противников.
Ассирийский царь Тиглатпаласар III (746--727 гг. до н. э.) был первым,
кто подавлял недовольных и бунтующих насильственным переселением. Его
последователи усовершенствовали этот метод. Так, Саргон II переселил пленных
израильтян из их страны в Верхнюю Месопотамию и в Мидию, а несколько
столетий спустя Навуходоносор увел часть евреев в знаменитый вавилонский
плен, что было ничем иным, как насильственным переселением строптивой группы
населения.
Основанная на военной силе власть ассирийского царя требовала хорошо
оснащенного войска. А для этого необходимо было много оружия из железа.
Старинные рельефные изображения дают нам достаточно полное представление о
войсках и вооружении того времени. Большое значение имели лук и стрелы,
поэтому лучники были наиболее привилегированной частью пешего войска. Каждый
лучник имел своего щитоносца. Щиты достигали человеческого роста и из-за
довольно тяжелых оков их трудно было свободно удерживать на весу -- щиты
просто ставили на землю. За щитом стоял лучник, дополнительно защищенный до
колен чешуйчатым панцирем.
Менее привилегированным пешим войском были копьеносцы. Они имели
круглые щиты, а в качестве главного оружия -- пики и дротики преимущественно
с коваными наконечниками из железа.
Ассирийские войска располагали также конницей, вооруженной пиками и
короткими мечами, и наряду с ней боевыми колесницами. Обитые железом
колесницы с двумя дышлами и большими спицевыми колесами запрягали тремя
лошадьми. Экипаж состоял из бойца и возницы, причем оба, а также лошади были
защищены чешуйчатым панцирем.
Лучники, копьеносцы, экипажи боевых колесниц и щитоносцы носили шлемы,
часть которых представляла собой остроконечные каски, часть -- шлемы с
гребнями. Ассирийцы гордились своим вооружением. Часто можно встретить
надписи: "Я презираю его (противника) оружие". Очевидно, ассирийцы первыми в
мировой истории начали содержать постоянную армию, а также хорошо оснащенные
арсеналы и склады оружия.
Царь постоянно заботился о том, чтобы склады были заполнены.
Необходимый для изготовления оружия металл получали из Малой Азии, а железо,
возможно, от таинственного народа -- кузнецов-халиберов, живших где-то на
южном побережье Черного моря. Халиберы добывали не только железо из руд. Они
также знали толк в получении стали. Естественно, что эти подневольные народы
должны были поставлять железо ассирийскому царю, как это и следует из
списков того времени. ...Во втором дворе дворца в Дур-Шаррукине --
резиденции царя Саргона II -- широко расставив ноги, нахмурясь и не скрывая
гнева, стоял начальник дворцовой, стражи. Стражники, охраняющие ворота
дворца, подвели к нему трех незнакомых мужчин. У них были грязные
неухоженные бороды, и начальник невольно потрогал свою, ниспадавшую широкими
черными волнами от подбородка и щек и закрывающую почти всю его грудь--
настоящее украшение мужчины. Трое, казалось, не замечали плохого настроения
начальника. Он презрительно скривил рот.
Наиболее представительный из незнакомцев заговорил: "Царь народов, царь
Ассура, повелитель всех четырех сторон света от восхода до заката, прислал
нам свое повеление. Мы привезли железо. Его трудно было получить. Запасы у
кузнецов невелики, и они потребовали очень много серебра за свое железо.
Путь через горы длился много недель".
Выражение лица начальника стражи изменилось мгновенно. Это была хорошая
новость. Теперь он принесет царю долгожданную приятную весть. Все ждали
железа. Дворцовые мастера-оружейники давно уже сообщали о том, что запасы
его во дворце иссякли. Арсенал был почти пуст, коротких мечей совсем не
было, а наконечников копий и дротиков осталось немного. Да и шлемы были на
исходе. В достаточном количестве были лишь железные кинжалы и накладки для
щитов.
Начальник отвел незнакомцев в открытое со стороны внутреннего двора
приемное помещение и вежливым жестом попросил их подождать. Видно было, что
бороды купцов, которыми, по-видимому, были эти трое, уже не казались ему
столь неухоженными.
Начальник было послал стражника к главному дворцовому кузнецу, но
вовремя спохватился, вспомнив, что тот принадлежал к выдвинувшейся знати и
занимает при дворе высокое положение, и отправился сам с сообщением о
прибытии железа.
Вскоре он вернулся в сопровождении еще двух мужчин. Вместе с ним шел
начальник царского железохранилища, а поодаль следовал другой --
сравнительно молодой человек высокого роста, крепкого телосложения и
приятной наружности. На нем был большой кожаный фартук по которому сразу
можно было определить, что это кузнец. Начальник стражи втайне сожалел, что
он служит не у него. Все военачальники всегда сожалеют, если рослые сильные
люди не являются солдатами. Этот вряд ли станет солдатом; ведь несмотря на
свою молодость, он слыл лучшим кузнецом при дворце. Несколько дней назад он
закончил великолепный чешуйчатый панцирь, для царя. Конечно, такой кузнец
для царя слишком ценен, чтобы отдать его начальнику стражи.
Торговцев пригласили сдать железо приемщику хранилища, но вначале
металл нужно было тщательно проверить. Кузнец и один из торговцев покинули,
дворец. Перед воротами стояли ослы и мулы, нагруженные каждый
четырьмя-шестью крицами железа. Рабы были заняты разгрузкой. Их подгоняли
кричащие надсмотрщики, считавшие, вероятно, что чем громче крик, тем быстрее
идет работа.
Зендо, так звали молодого кузнеца, осмотрел лежащие на земле крицы. Они
походили на продолговатые хлебы с острыми концами. В каждой крице было
сквозное отверстие, через которое продевали ремень, чтобы привязать к
"грузовому седлу".
Взгляд Зендо скользил по сложенным крицам. Наконец, он указал на две, и
рабы, повинуясь его знаку, унесли их во дворцовую кузницу. Здесь очень
быстро выяснилась причина необычной формы крицы: острые концы легко было
отделить для испытания металла на
ковкость.
От каждой крицы Зендо взял по куску и отковал из них плоские пластины,
которые затем после повторного нагрева до ярко-красного цвета соединил
кузнечной сваркой. Эту пробу опустили в стоящее посреди кузницы большое
каменное корыто. Раздалось громкое шипение.
Молодой кузнец и торговец возвратились во второй двор, где их с
нетерпением ждали. Главный дворцовый кузнец бросил короткий взгляд на пробу
железа. Он сразу определил его высокое качество и удовлетворенно кивнул
головой.
Начальник железохранилища лично проследил за приемкой железных криц и
их размещением на складе. Он даже не подозревал, что пройдет более двух с
половиной тысячелетий, прежде чем к этому железу снова прикоснется рука
человека.
Тем временем главный дворцовый кузнец и начальник дворцовой стражи
доложили царю о прибытии и приемке железа.
Саргон II имел свою резиденцию севернее Ниневии-- самого крупного
города Ассирии, численность населения которого составляла около четверти
миллиона человек.
Армия рабов, применяя удивительную даже для нас организацию труда,
выстроила дворец и город Дур-Шаррукин менее чем за четыре года (с 711 -- по
708 год до н.э.). Это была почти немыслимая работа, если учесть технические
возможности того времени, но факт ее подтвержден документально.
Дур-Шаррукин раскинулся на территории площадью около 300 га,
представлявшей собой почти квадрат с размерами сторон 1780 и 1685 метров.
Улицы располагались под прямыми углами друг к другу, были предусмотрены
водопроводная и канализационная сети. Фунционирова-ли они хорошо. Во дворце
и в большинстве домов действовали вентиляционные системы, которые без
преувеличения можно назвать системами искусственного климата.
На насыпной платформе возвышалась прямоугольная в плане цитадель, куда
входили царский дворец с большим числом помещений (около 200),
группировавшихся вокруг асимметрично расположенных открытых внут-* ренних
дворов, дворцы знати и др. На врршине более чем сорокаметрового по высоте
террасообразного сооружения, так называемого зиккурата, находилось
святилище. Все группы сооружений соединялись между собой легко
перекрывавшимися переходами. Стены мощного дворцового сооружения были
украшены рельефами с изображением эпизодов военных походов Саргона II,
придворного быта и других сцен. Парадные арочные ворота-порталы имели по
бокам башни, у подножия которых располагались громадные фигуры
гениев-хранителей в виде крылатых быков с головой человека.
Дур-Шаррукин, окруженный двойной зубчатой городской стеной с восемью
укрепленными воротами, являл своими башнями, высоко вздымающимся зиккура-том
и царским дворцом окаменевший монумент ассирийской мощи.
Когда в 1843--1846гг. французский консул Поль Эмиль Ботта, итальянец по
рождению, отличавшийся страстью к кладоискательству и почерком древних
грабителей захоронений, раскопал Дур-Шаррукин, мир был потрясен размерами и
красотой резиденции Саргона II, ее многочисленными сооружениями,
скульптурами,
рельефами.
После Ботта раскопками в этом районе занималось множество других людей,
причем некоторые из них намного успешнее. Среди них следует назвать Виктора
Плаке, который, будучи резидентом Моссула при Наполеоне III и пользуясь его
личной поддержкой, вел раскопки в развалинах Дур-Шаррукина. Однажды он
наткнулся на железохранилище -- помещение длиной в пять, шириной в два с
половиной и высотой в полтора метра, заполненное до предела железными
крицами. Они имели своеобразную форму и потому Плаке принял их за
инструменты, назначения которых он, правда, не мог понять. Отверстие на
одном конце крицы, по его представлению, могло бы служить для крепления
деревянной ручки, но оно было небольшим, а значит, ручка не могла быть
достаточно прочной. Выполнять "инструментом" с такой ручкой какие-либо
работы было бы
невозможно.
Найденное железо Виктор Плаке отправил во Францию, но большая часть его
погибла вместе с судном вблизи Сицилии. Лишь несколько криц достигли Парижа,
где их и сегодня можно видеть в Лувре, однако очень немногие посетители
обращают внимание на непримечательные куски железа.
Примерно в то же время, к которому относятся события при дворе Саргона
II, в ионической Малой Азии умер Гомер -- величайший поэт в истории
человечества. Его имя неразрывно связано с древнегреческим героическим
эпосом "Илиадой", в которой описан пятьдеся! один день десятилетней
Троянской войны, и "Одиссеей" рассказывающей о долгих годах скитаний и
возвращении Одиссея, царя Итаки, на родину.
С тех пор как в 1537 году мюнхенский городской писарь Симон
Шнайденрайсер перевел "Одиссею" на немецкий язык в прозе, слава Гомера стала
быстро расти, и сегодня его считают поэтом древности более великим, чем
Вергилий, который долгое время оспаривал у Гомера пальму первенства.
С конца XVIII века среди ученых идет полемика, действительно ли автором
"Илиады" и "Одиссеи" является один человек или это коллективный труд
народных поэтов. Возникла она по "инициативе" Фридриха Августа Вольфа --
профессора университета в Галле и Берлине, который поставил этот
"гомеровский вопрос", и стала с тех пор неиссякаемым источником докторских
диссертаций.
Конечно, ни "гомеровский вопрос", ни "гомеровский хохот" не связаны с
железом, но о железе Гомер сказал немало.
"Илиада" и "Одиссея" насчитывают двадцать восемь тысяч стихов,
написанных гекзаметром. В "Илиаде" железо упоминается двадцать три раза, в
"Одиссее" -- двадцать пять, т. е. примерно на каждые пятьсот стихов
приходится одно упоминание. Это сравнительно немного, но ведь жил Гомер в
самом начале железного века. Воспетая им Троянская война, велась намного
раньше, но в обеих поэмах дана широкая картина жизни эпохи, во время которой
как раз и произошел переход к широкому применению железа.
Начиная с этого раннего периода железного века и вплоть до классической
эпохи1, т. е. до V века до новой эры, применение железа непрерывно
расширялось. Античное товарное хозяйство бурно развивалось, и в
городах-государствах Греции начали чеканить первые монеты из благородных
металлов. Настала эпоха денег.
Поэт Алкей из Митилини на острове Лесбос сказал еще примерно за 600 лет
до н.э.: "Деньги делают человека! Еще никогда бедный не был достойным и
благородным".
Рынки городов были центрами экономической жизни. Здесь встречались
производители сельскохозяйственных продуктов и ремесленники. Наряду с
местными изделиями на рынках продавали товары из стран Востока, например
шерстяные и льняные ткани для одежды и жилищ, кожу и железные изделия,
керамическую посуду и предметы украшения, произведения искусства и т. д.
Наиболее ценным товаром были рабы, в основном военнопленные. Продавали рабов
в больших городах на специальных рынках, куда их привозили со всех краев
Земли. Афинский рынок был особенно богат и мог служить великолепной
иллюстрацией к книге по народоведению. Однажды в 421 году до н.э. богатый
купец Менипп, направляясь на рынок, встретил своего друга Паполоха, которого
давно не видел, так как несколько месяцев провел в Лаурии, инспектируя свои
серебряные рудники. Друзья обменялись сердечными приветствиями, и Менипп
поделился впечатлениями о своей поездке. Между прочим он сказал: "Арендаторы
рудников просили прислать им новых рабов. Пойду посмотрю на рынке".
Паполох одобрил его намерение: "Ты очень удачно выбрал время. Сейчас
рынок как раз забит рабами, которые только и пригодны для рудников".
Паполоху можно было верить, он был, говоря современным языком, ходячим
источником информации. К тому же Паполох был далеко не глуп. Он всегда
правильно оценивал экономическое положение, и хотя никто не знал, каково
истинное состояние Паполоха, все считали его достаточно богатым. Так ли это
было, сказать трудно.
Свою информацию Паполох выдавал отнюдь не бескорыстно: нужно было
соблюдать неписаные правила игры, в противном случае информация оказывалась
последней. Менипп знал своего друга и поэтому пригласил его на вечернюю
трапезу.
В доме Мениппа, как правило, собирались интересные и влиятельные люди,
причем не только для того, чтобы вкусно поесть и развлечься, но и для того,
чтобы побеседовать и завести полезные знакомства. Паполох вспомнил свое
последнее посещение Мениппа и теперь предвкушал тончайшие яства, крепкие
вина и умопомрачительных танцовщиц. Он вежливо поблагодарил; Мениппа,
предполагая, что, вероятно, тот ждет от него дополнительной информации.
Вскоре выяснилось, насколько он был прав в своих предположениях. Менипп
рассказал о своей поездке в район горных разработок на юго-востоке Аттики.
Более тяжелая работа, чем на рудниках, врядли могла выпасть на долю раба.
Деньги, которые на него затрачивал хозяин очень быстро возвращались. Он
"выжимал" из него все, что мог, не испытывая при этом угрызений совести. И
Менипп был таким. Рабы были "говорящими орудиями", и их жизнь определялась
тремя факторами: работой, наказанием и питанием. Конечно, среди рабов были и
привилегированные. К ним относились те, кто владел каким-либо ремеслом.
Рабы-ремесленники ценились дороже, и из экономических соображений их
содержали в лучших условиях.
В горном деле применяли железные орудия. Какими бы примитивными не были
кайла, кирки, кувалды, клинья, для их изготовления или восстановления нужны
были рабы, хоть что-нибудь понимавшие в обработке железа. Но владевшие таким
ремеслом рабы ценились намного дороже обычных, и продавали их на рынке не
так уж часто.
Мениппу нужны были кузнецы, и в этом требовалась помощь Паполоха. Он
знал некоего Филомонида, у которого можно было нанять или купить за
повышенную цену рабов, знавших ремесла.
Филомонид уже в течение многих лет специально готовил таких рабов. Он
покупал преимущественно детей, происходивших из Фракии, а затем в его