Страница:
богатых семей Шварценберга, используя такой традиционный метод, как
женитьбу.
Тем временем Блау с головой ушел в работу. Затевались новые дела, и в
его доме в Coca, превратившемся в своего рода штаб-квартиру, казалось, что
все это происходит в крупном городе, а не в уединенной местности в Рудных
горах. Дни такого делового оживления сменялись неделями необычной тишины,
особенно когда Блау бывал в отъезде. А ездил он много. Во всех горных
поселках были люди, которые заботились о соблюдении его интересов. Надо было
получить у них информацию и завязать новые знакомства.
Однажды Блау несколько недель прожил при дворе курфюрста. Фридрих
Великодушный не отказывал ему в приеме, но новых привилегий не выдавал.
Ежедневно во время своего пребывания в Виттенбер-ге Блау проходил мимо
собора, с любопытством разглядывая высокие ажурные двери, к которым
несколькими десятилетиями ранее бывший монах и профессор университета Мартин
Лютер прикрепил свои знаменитые тезисы, вызвавшие бурное общественное
движение. Саксонские курфюрсты всегда были на стороне Лютера, а Фридрих
Великодушный и граф Филипп Гессенский стояли во главе Шмалькальденского
союза. Двоюродный брат Фридриха, герцог Мориц Саксонский, хотя и был
настроен пролютерански, но действовал против него и Союза евангелических
фюрстов и городов вместе с императором Карлом V, но в основном против него.
В конце своей жизни после битвы с императором при Мюльберге в 1547 году
Фридрих лишился привилегий курфюрста. Можно поражаться обилию противоречивых
интересов и политических течений, прикрывающихся религией.
Раскол веттинцев на альбертинцев и эрнестинцев связан с разделом
Саксонии после смерти курфюрста Фридриха Кроткого в 1464 году. Его сын Эрнст
получил Сак-сен-Виттенберг, большую часть Тюрингии и Фогтляндию вместе с
титулом курфюрста, а другой сын Альбрехт -- Майсенскую марку, округ Лейпцига
и северную Тюрингию с титулом герцога. И вот теперь альбертинец герцог Мориц
Саксонский пытался отнять у эрнестинца курфюрста Фридриха его вотчину, умело
используя все возможности для ослабления позиций своего двоюродного брата.
Герцог Мориц стремился прибрать к рукам и горнорудные, и металлургические
предприятия Рудных гор, хорошо понимая, что речь идет об экономической
основе Саксонии. И вот однажды из Фрайбурга, где родился Мориц и где всю
жизнь прожил в замке Фройденштайн его отец Генрих, к Андреасу Блау в Coca
прибыл человек, представившийся розничным торговцем. Герцог Мориц
Саксонский, сказал он, относится к Блау благосклонно и, если с божьей
помощью станет курфюрстом, то подтвердит его привилегии и, кроме того,
окажет всестороннее содействие Блау, если тот в нем будет нуждаться.
Посланец прибыл, однако, не только для того, чтобы сообщить Блау сказанное.
Герцогу в настоящее время требовалась денежная поддержка, а всем было
известно, что Блау достаточно богат.
Инициатором этого предприятия был Ганс Ротман, для которого наступил
час отмщения, ибо как бы Блау ни поступил, все равно он окажется в
проигрыше. Если он даст деньги Морицу, то достаточно шепнуть об этом
курфюрсту и от Блау здесь скоро не останется и воспоминаний, а если не даст,
то неизвестно, как отреагирует Мориц, у которого здесь много друзей и
который в борьбе за обладание титулом курфюрста Саксонии имеет шансы на
победу. Большинство старых владельцев горнорудных и кузнечных предприятий
Аннаберга, Шнее-берга и Шварценберга были сторонниками герцога. Изменят ли
они свое отношение к Блау, если тот даст Морицу деньги? Очевидно, они, как и
сейчас, останутся его тайными врагами и будут ждать удобного случая, чтобы
уничтожить его.
Таким образом, положение, в которое в 1540 году попал Андреас Блау,
было довольно сложным. После долгих раздумий Блау, помня благосклонное
отношение к нему курфюрста, решил отказать герцогу. Он передал, что рад был
бы услужить, но все деньги находятся в деле. В этом была большая доля
правды, однако Мориц почувствовал себя оскорбленным и через несколько лет
отомстил своему обидчику. Андреасу Блау пришлось навсегда отказаться от
честолюбивых планов.
Но все это случилось намного позднее, в 1546-- 1548 годах, после того
как герцог Мориц победил
в Шмалькальденской войне и Карл V ему отдал большую часть Саксонии и
пожаловал титул курфюрста, сейчас же все шло относительно неплохо. Начала
работать лудильная фабрика в Цвикау; этому успеху немало способствовал
магистр и бургомистр Освальд Лазан. Руководить производством было поручено
дальнему родственнику Блау, который был городским советником в Нюрнберге.
Когда на новой фабрике были получены первые листы белой жести, все трое
встретились в доме бургомистра. Перед этим они весь день провели на фабрике,
наблюдая за процессом получения белой жести. Листы вначале поступали в
травильное отделение, где их очищали от загрязнений. Это было сырое и душное
помещение с низкими потолками, в котором сновали полураздетые рабочие. Сущий
ад! Основой травильного раствора, имевшего коричневатый цвет, была
забродившая смесь грубомолотой ржи и закваски. Травление вели в несколько
ступеней, очень точно соблюдая инструкцию. Однако на этом предварительная
обработка листов не заканчивалась.
Блау и его свита быстро покинули травильное отделение и перешли в более
просторное помещение, где воздух был чище, но зато стоял невообразимый шум.
Здесь на наждачных верстаках листы оттирали песком до блеска. В лудильном
отделении размещались четыре обогреваемые снизу ванны. Длина, глубина и
ширина ванн составляли около полуметра. В каждой было 500--600 килограммов
расплавленного олова, покрытого слоем расплавленного воска. В одной из ванн
стояло несколько сот черных листов; скрепляя листы захватами, лудильщики
пачками по 20 штук извлекали их, охлаждали, а затем промывали в чанах с
холодной водой. Промытые листы уже по одному снова погружали в ванну с
оловом на короткое время и помещали в раму. Избыточное олово, скапливавшееся
на нижней кромке листа, то есть на кромке стока, удаляли в промывочной
оловянной ванне. После сброса, как лудильщики называли эту операцию, и сушки
листы направляли в протирочный ящик, где их в смеси мела и отрубей
полировали паклей до блеска. Эту работу выполняли молодые парни и подростки,
младшему из которых было лет двенадцать, не больше. Наблюдали за работой два
пожилых мастера, которые, показывая свое рвение, непрерывно ругали и
понукали рабочих, раздавая иногда увесистые подзатыльники. Блау
поинтересовался, достаточно ли бочек
для упаковки готовых листов. Дело в том, что в те времена бочки
использовали для доставки листов потребителю. В каждую бочку помещалось
несколько сот листов, свернутых рулоном. Через несколько недель первые
повозки с белой жестью должны были покинуть Цвикау. Сбыть жесть
предполагалось в Нюрнберге. Блау имел разрешение на неограниченный ввоз
белой жести, хотя по закону разрешалось ввозить лишь одну такую бочку.
Под вечер в доме Освальда Лазана началось пиршество в честь пуска
лудильной фабрики в Цвикау. Собралось более двадцати человек, и каждый отдал
должное умению хозяйки дома--хвалил превосходную кухню, домашнее пиво,
изысканные вина. Все чаще звучали здравицы и в адрес бургомистра и Андреаса
Блау, который давно уже не испытывал такого удовлетворения. Вино и пиво
развязали языки, хотя это было рискованно: разговор касался высокой
политики. Понятно, собравшиеся не были против своего курфюрста, но обещания
герцога предоставить бюргерам больше свобод и привилегий падали на
благодатную почву, поэтому многие с симпатией относились к Морицу. Блау
знал, хотя прямо об этом никто не говорил, что многие богатые владельцы
горнорудных предприятий Цвикау не одобряют его позиции по отношению к
герцогу. Одолевали и другие тревожные мысли. Он стал серьезным и задумчивым.
Многие заметили перемену в его настроении, и разговоров вокруг будущего их
курфюрста стало еще больше. Если бы Блау знал, что в это время происходило в
Амберге, то он, возможно, сумел бы предотвратить катастрофу.
В зульцбахском Блауштайне слуги пфальцграфа схватили кузнеца Людвига
Коднита. Завербованный уполномоченным Блау он прибыл в Рудные горы на
предложенных ему условиях. Освоившись на новом месте, кузнец вернулся за
семьей и был арестован по чьему-то доносу. Дело в том, что пфальцграф
назначил денежную премию за выдачу завербованных властям. Коднит предстал
перед судьей в Амберге. Перед допросом ему показали орудия пытки. Понятно,
что едва судья задал вопрос, кузнец тотчас на него ответил. Он не только
страшился пытки, но и хотел уберечь семью -- жену и детей, надеясь на
снисхождение. Действительно, судья обещал Кодниту скорое освобождение, если
он расскажет обо всем. Допрос продолжался несколько дней.
Признания Людвига Коднита позволили пфальцграфу арестовать почти всех
вербовщиков Андреаса Блау. Те, кому удалось скрыться, больше не возвратились
сюда. В лучшем случае наказанием за вербовку были клеймо вора, изгнание и
конфискация всего движимого и недвижимого имущества, в худшем -- вербовщикам
отрезали уши или отрубали пальцы.
В результате не только была уничтожена дорогостоящая сеть вербовщиков,
но и обнаружились многие секреты деловой практики Андреаса Блау. Так,
пфальцграфу стало известно, куда сбывалась белая жесть, поэтому в дальнейшем
он систематически разрушал торговые связи Блау.
И вот к 1547 году Блау оказался на грани катастрофы. Его мечта стать
хозяином Рудных гор не осуществилась. Год спустя Карл V посадил на
аугсбургский трон нового курфюрста Морица, передав "му во владение большую
часть эрнестинских земель. Андреас Блау покинул свой дом в Coca и
возвратился в Нюрнберг, но несмотря на крах, за ним сохранилась слава
основателя производства белой жести в Рудных горах.
Саксонские курфюрсты получали доходы от этого производства даже в
трудные времена разрухи, болезней и голода, наступившие после Тридцатилетней
войны. Саксонская белая жесть славилась исключительно высоким качеством и
пользовалась неослабевающим спросом в течение многих лет. И лишь в XVIII в.,
когда в Англии было организовано собственное производство белой жести,
основанное на применении прокатных валков вместо гладильных молотов,
торговля саксонской белой жестью пошла на убыль.
При всех различиях общественного развития наиболее передовых государств
Европы XVIII столетия в одном отношении между феодализмом и набиравшим силу
капитализмом усматривалось много общего. Даже в абсолютистских условиях,
которые существовали во Франции в начале века, богатые промышленники начали
постепенно прибирать к рукам экономическую власть в стране. В тесном
переплетении с устремлениями буржуазии как класса находится и развитие науки
и техники. Особенно большой вклад в технический прогресс внесли естественные
науки, которые начали получать значительную материальную поддержку со
стороны государства. Это был сложный процесс со многими нюансами.
Современная наука проникла и в металлургию железа.
Во Франции Рене Антуан де Реомюр впервые создал научно - обоснованную
теорию термической обработки материалов на основе железа. Это было ударом
колокола, сигналом к действию, но те, кому он предназначался, не услышали
его. Реомюр проводил обширные исследования и эксперименты с целью объяснения
процессов, протекающих при графитизации чугуна и цементации стали. Примерно
в это же время швед Эмануэль Сведенборг написал и издал в Лейпциге первую
фундаментальную учебно-справочную книгу по металлургии железа. Современник
обоих ученых, английский часовщик Бенджамен Ханстмен, сделал одно из самых
значительных изобретений в металлургии железа. Он нашел способ выплавки
тигельной стали, позволивший получать качественную сталь в значительных
количествах.
Реомюр, Сведенборг и Ханстмен в меру своих способностей сил и
возможностей служили науке и техническому прогрессу того времени и заложили
основы новых взаимоотношений между наукой и технологией в металлургии
железа.
Реомюр изобрел не только жидкостный термометр. -- Об искусстве
превращения мягкого железа в твердую сталь. -- Шведский ученый пишет первую
фундаментальную учебно-справочную книгу по металлургии железа.-- Петр I и
развитие промышленности в России. -- Царская держава превращается в
крупнейшего в мире экспортера железа. -- Реомюр создал первую теорию закалки
стали. -- Английский часовщик изобретает тигельную литую сталь. --
Промышленный шпионаж -- старое прибыльное ремесло.
Три известных ученых -- Даниель Габриель Фаренгейт, родившийся в
Данциге (Гданьск) в 1686 году, Рене Антуан де Реомюр, родившийся в Ла Рошели
в 1688 году, и Андре Цельсий, родившийся в 1701 году в Упсала,-- не зная
друг друга и независимо один от другого, решили примерно в одно и то же
время одну и ту же проблему, причем весьма сходным способом. Все они создали
шкалу температур и изобрели термометр. Все трое использовали в качестве
точек отсчета тепературу плавления льда и кипения воды. При этом они
следовали советам великого английского ученого сэра Исаака Ньютона и
голландского физика, математика и астронома Кристиана Гюйгенса. Фаренгейт,
Реомюр и Цельсий, конечно, не были первыми и единственными изобретателями
жидкостного термометра, но они стали наиболее известными и таковыми остались
в истории науки, ибо их именами обозначают температурные шкалы. Все эти
ученые имели универсальное образование, интересовались многими проблемами
науки и практики в различных областях деятельности. Наступило время, когда
ученые приступили к исследованию производств, имеющих тысячелетний стаж,
когда они начали постигать тайны многих уже утраченных технологических
процессов. Наука стала оказывать решительное воздействие на практическую
деятельность человека, способствуя улучшению и совершенствованию сельского
хозяйства и промышленного производства, ремесел и торговли, мореплавания и
военного дела. В металлургии железа совершенно особую роль сыграл Рене
Антуан де Реомюр.
Ранним летом 1708 года двое господ посетили в Париже дом, где уже в
течение трех лет жил молодой Реомюр. Они приехали в закрытой карете, и
одетый в ливрею кучер постучал в дверь. Слуга мосье де Реомюра проводил
господ в маленькую гостиную в нижнем этаже дома и пошел с докладом к
хозяину. Вскоре появился элегантно одетый молодой человек, поклонился
посетителям и предложил сесть. Ничто не говорило, что это углубленный в
науку ученый: его манеры были исключительно светскими. Он обратился к своим
гостям: "Я рад приветствовать вас в моем доме. Могу ли я спросить, чем
обязан тому, что вы здесь".
"Мосье де Реомюр, нам поручили сообщить Вам, что Академия Наук очень
высоко оценила Ваши математические работы и хочет видеть Вас своим членом".
Реомюр не стал скрывать радости, которую принесло ему это известие.
Работы, о которых шла речь, были изданы лишь в прошлом году, и он их
разослал некоторым ученым. Этим он хотел успокоить отца, который не одобрял
занятий сына математикой и естественными науками, считая, что следует
изучать право. Сеньор де Реомюр, член совета и высокоавторитетный нотариус в
Ла Рошели, хотел видеть сына юристом. Опубликование трех работ по математике
должно было убедить отца в серьезности занятий сына. Однако Реомюр не
ожидал, что его работы будут так высоко оценены. Тем не менее это случилось,
и двадцатипятилетний Рене Антуан де Реомюр стал членом Парижской Академии
Наук, основанной в 1666 году всемогущим министром финансов Короля Солнца
Жан-Баттистом Кольбером.
Несколько лет спустя, Реомюру предложили выполнить работу, которая
стала делом его жизни. Правительство Франции поручило ему детально описать
различные искусства и ремесла. Громадная по своему объему и значению работа,
так и названная "Описание различных искусств и ремесел", начала выходить в
1761 году. Последние тома увидели свет уже после смерти автора в 1789 году.
Трудно себе представить, как один человек смог справиться с таким множеством
проблем. С 1708 по 1715 гг. Реомюр занимался изучением жизни некоторых
морских животных. Его в равной степени интересовали и электрический аппарат
циттерохена, и регенерация исчезнувших звеньев у крабов и омаров, и
фосфоресценция определенных видов моллюсков. Наряду с этим, следуя заданию,
Реомюр изучал различные технологии и ремесла, например изготовление канатов
и золотой проволоки. Он пытается получить воздухонепроницаемую и
нерастворяющуюся в воде бумагу и разгадать тайну состава и окраски бирюзы.
Не было ничего, что не привлекло бы пытливого ума Реомюра. Он вновь открыл
тайну получения высоко ценившейся в древнем мире пурпурной краски из
пурпурной морской раковины, изобрел белое непрозрачное стекло, напоминавшее
по своим свойствам фарфор и потому получившее название "реомюров фарфор".
Этот "porcelaine tendre" еще долго производили наряду с настоящим фарфором
на знаменитой фарфоровой мануфактуре в Севре. Реомюр исследовал шелковую
пряжу и доказал, что искусственные нити не могут заменить нити из кокана
шелкопряда. По повелению китайского императора эта работа была переведена
патером иезуитом Перенни на маньчжурский язык. Такую же известность
приобрели работы Реомюра, касающиеся жизни пчел. Современники называли его
Плинием (римский ученый и писатель, 23--79 годы до н. э.) XVIII столетия,
дабы выразить свое высшее уважение перед универсальным умом ученого.
В 1715 году Реомюр начал заниматься металлургией железа. К этому
времени он все чаще жил в фамильном замке Бермондьер в Северной Франции и
лишь изредка посещал Париж, где останавливался в своем доме в городе или в
поместье Берси под Парижем. Он часто приглашал друзей, членов Академии и
иностранных ученых, с которыми обсуждал различные научные проблемы,
устраивая своего рода научные конференции.
Результаты первых исследований материалов на основе железа были
опубликованы в нескольких работах. Из них получили известность такие, как
"Искусство превращения ковкого железа в сталь" и "Искусство умягчения литого
чугуна". В указанных работах впервые даны научные основы термической
обработки чугуна и стали. До этого ни одна из технологий обработки
материалов на основе железа не имела объяснения. Обе работы были
опубликованы в 1722 году издательством Мишеля Брюнне в Париже. Как было
тогда принято, Реомюр посвятил свои работы правителю Франции -- герцогу
Филиппу Орлеанскому -- регенту при несовершеннолетнем Людовике XV,
правившему после смерти Людовика XIV с 1715 по 1723 год. ГосударственйГый
министр Жильом Дюбуа при дворе герцога Орлеанского был горячим сторонником
научной деятельности Реомюра и ему была пожалована ежегодная дотация в 12
тысяч ливров -- сумма по тем временам достаточно большая. Эти деньги Реомюр
тратил исключительно на научные исследования. Получив в наследство
значительное состояние, он устроил в своем замке Бермондьер крупную
исследовательскую лабораторию, соорудил плавильные печи и оборудовал
небольшую литейную мастерскую, которую затем немного расширил. Реомюр стал
великим экспериментатором, открывавшим все новые и новые секреты окружающего
мира.
Осенью 1736 года Реомюр жил в Париже. Почти ежедневно он встречался со
шведским ученым Эммануэлем Сведенборгом, обладавшим такими же универсальными
знаниями. Сведенборг был весьма разносторонним человеком, в нем сочетались
острый ум и рациональное мышление ученого-естествоиспытателя с большими
музыкальными способностями. Сведенборг с удовольствием бывал в обществе
Реомюра. Два года назад в Дрездене и Лейпциге вышла его книга о железе под
названием "De ferro". Это была лишь часть крупной работы, написанной в
Лейпциге в 1734 году под общим названием "Opera philosophica et mineralia"
("Труды по философии и минералогии"). Первый том посвящен мистической
натурфилософии, а два других -- очень важным для практики вопросам
металлургии железа и меди. Книга "De ferro" по праву считается первым
учебником и одновременно справочником по металловедению чугуна и стали.
Очень много путешествовавший Сведенборг подробно описывает в книге
металлургические процессы и сравнивает между собой технологии, применяемые в
различных странах. Таким образом, он является первым ученым, применившим в
металлургии железа научный метод сравнения. Сведенборг был в Париже не
впервые. Он несколько лет путешествовал по Европе после окончания
университета в Уппсала в 1709 году. Молодой доктор философии побывал тогда в
Англии, Голландии и Франции. Работы Реомюра были ему известны, и он очень
высоко ценил их. Он признавал, что во многом обязан французу, ибо его
собственные научные труды нередко основывались на данных, полученных
Реомюром.
И вот снова ученые сидели у камина в парижском доме Реомюра и оживленно
беседовали. Реомюр объяснял открытый им метод консервирования яиц. Уже
несколько лет он занимается птицеводством и искусственным выведением цыплят.
Реомюр потянулся за бокалом. Он любил это красное вино из винограда, который
возделывали где-то между Лаурой и Сеной. Сведенборг последовал его примеру.
Он был рад встрече, ему нравилась эта непринужденность. Вообще-то он
предполагал лишь нанести визит вежливости знаменитому члену Парижской
Академии Наук, но все обернулось иначе. Визит вежливости затянулся, и теперь
Сведенборг каждый день приходил к Реомюру и наслаждался его обществом. Мог
ли он предполагать, что непринужденный обмен идеями задержит его во Франции
на целых девятнадцать месяцев.
Реомюр поставил свой бокал и, взглянув на Сведен-борга, произнес:
"Дорогой друг, надеюсь, я могу Вас так называть. К сожалению, в Париже я
пробуду всего несколько дней. Мне хочется воспользоваться прекрасной осенней
погодой и поехать домой в замок Бермондьер. Я приглашаю Вас к себе. Я буду
рад видеть Вас там, это будет большой честью для меня".
Сведенборг не удивился приглашению-- Реомюр уже не раз звал его
посмотреть графство Мен. Он утвердительно кивнул.
"С удовольствием принимаю Ваше приглашение. Меня ничто не держит в
Париже, и я готов ехать с Вами".
Сведенборг поблагодарил Реомюра с подчеркнутой вежливостью.
Два дня спустя они в сопровождении двух слуг выехали из столицы и
двинулись в западном направлении. Карета Реомюра, обычный для того времени
экипаж для путешествий, была внутри устлана коврами и выложена подушками.
Боковые окна закрывались кожаными шторами. Дорога на Версаль была в отличном
состоянии. Однако в пути им пришлось неожиданно задержаться; в этот день
король возвращался из Версаля в Париж. Швейцарская королевская гвардия
освобождала дорогу. Вначале появился ее верховой отряд. Это были всадники в
богато украшенных сине-красных мундирах, представлявшие великолепное
зрелище. Далее следовали около десяти карет, запряженных шестью парами
лошадей каждая. В них ехали высокие сановники королевского двора, а
непосредственно за ними следовали принцы крови, то есть нецарствующие члены
королевской семьи. Их кареты тянули уже восемь пар лошадей. После этого
промаршировали пешие гвардейцы в сине-красных мундирах с красными
аксельбантами и широкополых фетровых (войлочных) шляпах. Красные патронташи
с золотой каймой дополняли парадную форму солдат Бурбонов. И наконец,
путники увидели колесницу самого короля -- "возлюбленного", как
многозначительно называли Людовика XV потомки. Королевскую колесницу
окружали пешие и верховые слуги в ливреях королевского двора. Замыкала
процессию вторая полурота пеших королевских гвардейцев.
Непредвиденная остановка заняла почти два часа, поэтому Реомюр и
Сведенборг, несмотря на отличную дорогу, в этот день далеко не уехали.
Дальше с каждой милей дорога становилась хуже. Хотя Франция и располагала
лучшими в Европе дорогами, уступая лишь Нидерландам, но полностью вымощена
была только одна-- между Орлеаном и Парижем. Эту дорогу построили еще при
Людовике XIV и служила она для транспортировки вина с виноградников,
расположенных вокруг Орлеана. В свое время виноторговцы, возвращаясь из
Парижа, обязаны были загружать свои повозки песком и брусчаткой и везти их
до места стройки. И если многодневная езда даже по этой дороге не доставляла
удовольствия, то что было говорить о дороге, проходившей от Рамбуйе через
старую епископскую резиденцию Шартр до Ле Ман? Хотя слуга вел лошадей,
выбирая наиболее ровные места, колеса то и дело попадали в выбоины или
рытвины. Тряска была немилосердна. Карета напоминала корабль в штормовом
море. Изредка на пути встречались крестьяне, ремонтировавшие дорогу. Это
была повинность. Каждый сельский житель, не принадлежавший к знати или
церковному сословию, обязан был начиная с 16 лет ежегодно безвозмедно
отрабатывать до сорока дней на строительстве дорог.
Реомюр и Сведенборг все чаще покидали карету, предпочитая идти или
бежать рядом, чем трястись по ухабам. К счастью, погода стояла прекрасная,
золотая осень радовала глаз. Дубовые рощи сменялись аккуратными
женитьбу.
Тем временем Блау с головой ушел в работу. Затевались новые дела, и в
его доме в Coca, превратившемся в своего рода штаб-квартиру, казалось, что
все это происходит в крупном городе, а не в уединенной местности в Рудных
горах. Дни такого делового оживления сменялись неделями необычной тишины,
особенно когда Блау бывал в отъезде. А ездил он много. Во всех горных
поселках были люди, которые заботились о соблюдении его интересов. Надо было
получить у них информацию и завязать новые знакомства.
Однажды Блау несколько недель прожил при дворе курфюрста. Фридрих
Великодушный не отказывал ему в приеме, но новых привилегий не выдавал.
Ежедневно во время своего пребывания в Виттенбер-ге Блау проходил мимо
собора, с любопытством разглядывая высокие ажурные двери, к которым
несколькими десятилетиями ранее бывший монах и профессор университета Мартин
Лютер прикрепил свои знаменитые тезисы, вызвавшие бурное общественное
движение. Саксонские курфюрсты всегда были на стороне Лютера, а Фридрих
Великодушный и граф Филипп Гессенский стояли во главе Шмалькальденского
союза. Двоюродный брат Фридриха, герцог Мориц Саксонский, хотя и был
настроен пролютерански, но действовал против него и Союза евангелических
фюрстов и городов вместе с императором Карлом V, но в основном против него.
В конце своей жизни после битвы с императором при Мюльберге в 1547 году
Фридрих лишился привилегий курфюрста. Можно поражаться обилию противоречивых
интересов и политических течений, прикрывающихся религией.
Раскол веттинцев на альбертинцев и эрнестинцев связан с разделом
Саксонии после смерти курфюрста Фридриха Кроткого в 1464 году. Его сын Эрнст
получил Сак-сен-Виттенберг, большую часть Тюрингии и Фогтляндию вместе с
титулом курфюрста, а другой сын Альбрехт -- Майсенскую марку, округ Лейпцига
и северную Тюрингию с титулом герцога. И вот теперь альбертинец герцог Мориц
Саксонский пытался отнять у эрнестинца курфюрста Фридриха его вотчину, умело
используя все возможности для ослабления позиций своего двоюродного брата.
Герцог Мориц стремился прибрать к рукам и горнорудные, и металлургические
предприятия Рудных гор, хорошо понимая, что речь идет об экономической
основе Саксонии. И вот однажды из Фрайбурга, где родился Мориц и где всю
жизнь прожил в замке Фройденштайн его отец Генрих, к Андреасу Блау в Coca
прибыл человек, представившийся розничным торговцем. Герцог Мориц
Саксонский, сказал он, относится к Блау благосклонно и, если с божьей
помощью станет курфюрстом, то подтвердит его привилегии и, кроме того,
окажет всестороннее содействие Блау, если тот в нем будет нуждаться.
Посланец прибыл, однако, не только для того, чтобы сообщить Блау сказанное.
Герцогу в настоящее время требовалась денежная поддержка, а всем было
известно, что Блау достаточно богат.
Инициатором этого предприятия был Ганс Ротман, для которого наступил
час отмщения, ибо как бы Блау ни поступил, все равно он окажется в
проигрыше. Если он даст деньги Морицу, то достаточно шепнуть об этом
курфюрсту и от Блау здесь скоро не останется и воспоминаний, а если не даст,
то неизвестно, как отреагирует Мориц, у которого здесь много друзей и
который в борьбе за обладание титулом курфюрста Саксонии имеет шансы на
победу. Большинство старых владельцев горнорудных и кузнечных предприятий
Аннаберга, Шнее-берга и Шварценберга были сторонниками герцога. Изменят ли
они свое отношение к Блау, если тот даст Морицу деньги? Очевидно, они, как и
сейчас, останутся его тайными врагами и будут ждать удобного случая, чтобы
уничтожить его.
Таким образом, положение, в которое в 1540 году попал Андреас Блау,
было довольно сложным. После долгих раздумий Блау, помня благосклонное
отношение к нему курфюрста, решил отказать герцогу. Он передал, что рад был
бы услужить, но все деньги находятся в деле. В этом была большая доля
правды, однако Мориц почувствовал себя оскорбленным и через несколько лет
отомстил своему обидчику. Андреасу Блау пришлось навсегда отказаться от
честолюбивых планов.
Но все это случилось намного позднее, в 1546-- 1548 годах, после того
как герцог Мориц победил
в Шмалькальденской войне и Карл V ему отдал большую часть Саксонии и
пожаловал титул курфюрста, сейчас же все шло относительно неплохо. Начала
работать лудильная фабрика в Цвикау; этому успеху немало способствовал
магистр и бургомистр Освальд Лазан. Руководить производством было поручено
дальнему родственнику Блау, который был городским советником в Нюрнберге.
Когда на новой фабрике были получены первые листы белой жести, все трое
встретились в доме бургомистра. Перед этим они весь день провели на фабрике,
наблюдая за процессом получения белой жести. Листы вначале поступали в
травильное отделение, где их очищали от загрязнений. Это было сырое и душное
помещение с низкими потолками, в котором сновали полураздетые рабочие. Сущий
ад! Основой травильного раствора, имевшего коричневатый цвет, была
забродившая смесь грубомолотой ржи и закваски. Травление вели в несколько
ступеней, очень точно соблюдая инструкцию. Однако на этом предварительная
обработка листов не заканчивалась.
Блау и его свита быстро покинули травильное отделение и перешли в более
просторное помещение, где воздух был чище, но зато стоял невообразимый шум.
Здесь на наждачных верстаках листы оттирали песком до блеска. В лудильном
отделении размещались четыре обогреваемые снизу ванны. Длина, глубина и
ширина ванн составляли около полуметра. В каждой было 500--600 килограммов
расплавленного олова, покрытого слоем расплавленного воска. В одной из ванн
стояло несколько сот черных листов; скрепляя листы захватами, лудильщики
пачками по 20 штук извлекали их, охлаждали, а затем промывали в чанах с
холодной водой. Промытые листы уже по одному снова погружали в ванну с
оловом на короткое время и помещали в раму. Избыточное олово, скапливавшееся
на нижней кромке листа, то есть на кромке стока, удаляли в промывочной
оловянной ванне. После сброса, как лудильщики называли эту операцию, и сушки
листы направляли в протирочный ящик, где их в смеси мела и отрубей
полировали паклей до блеска. Эту работу выполняли молодые парни и подростки,
младшему из которых было лет двенадцать, не больше. Наблюдали за работой два
пожилых мастера, которые, показывая свое рвение, непрерывно ругали и
понукали рабочих, раздавая иногда увесистые подзатыльники. Блау
поинтересовался, достаточно ли бочек
для упаковки готовых листов. Дело в том, что в те времена бочки
использовали для доставки листов потребителю. В каждую бочку помещалось
несколько сот листов, свернутых рулоном. Через несколько недель первые
повозки с белой жестью должны были покинуть Цвикау. Сбыть жесть
предполагалось в Нюрнберге. Блау имел разрешение на неограниченный ввоз
белой жести, хотя по закону разрешалось ввозить лишь одну такую бочку.
Под вечер в доме Освальда Лазана началось пиршество в честь пуска
лудильной фабрики в Цвикау. Собралось более двадцати человек, и каждый отдал
должное умению хозяйки дома--хвалил превосходную кухню, домашнее пиво,
изысканные вина. Все чаще звучали здравицы и в адрес бургомистра и Андреаса
Блау, который давно уже не испытывал такого удовлетворения. Вино и пиво
развязали языки, хотя это было рискованно: разговор касался высокой
политики. Понятно, собравшиеся не были против своего курфюрста, но обещания
герцога предоставить бюргерам больше свобод и привилегий падали на
благодатную почву, поэтому многие с симпатией относились к Морицу. Блау
знал, хотя прямо об этом никто не говорил, что многие богатые владельцы
горнорудных предприятий Цвикау не одобряют его позиции по отношению к
герцогу. Одолевали и другие тревожные мысли. Он стал серьезным и задумчивым.
Многие заметили перемену в его настроении, и разговоров вокруг будущего их
курфюрста стало еще больше. Если бы Блау знал, что в это время происходило в
Амберге, то он, возможно, сумел бы предотвратить катастрофу.
В зульцбахском Блауштайне слуги пфальцграфа схватили кузнеца Людвига
Коднита. Завербованный уполномоченным Блау он прибыл в Рудные горы на
предложенных ему условиях. Освоившись на новом месте, кузнец вернулся за
семьей и был арестован по чьему-то доносу. Дело в том, что пфальцграф
назначил денежную премию за выдачу завербованных властям. Коднит предстал
перед судьей в Амберге. Перед допросом ему показали орудия пытки. Понятно,
что едва судья задал вопрос, кузнец тотчас на него ответил. Он не только
страшился пытки, но и хотел уберечь семью -- жену и детей, надеясь на
снисхождение. Действительно, судья обещал Кодниту скорое освобождение, если
он расскажет обо всем. Допрос продолжался несколько дней.
Признания Людвига Коднита позволили пфальцграфу арестовать почти всех
вербовщиков Андреаса Блау. Те, кому удалось скрыться, больше не возвратились
сюда. В лучшем случае наказанием за вербовку были клеймо вора, изгнание и
конфискация всего движимого и недвижимого имущества, в худшем -- вербовщикам
отрезали уши или отрубали пальцы.
В результате не только была уничтожена дорогостоящая сеть вербовщиков,
но и обнаружились многие секреты деловой практики Андреаса Блау. Так,
пфальцграфу стало известно, куда сбывалась белая жесть, поэтому в дальнейшем
он систематически разрушал торговые связи Блау.
И вот к 1547 году Блау оказался на грани катастрофы. Его мечта стать
хозяином Рудных гор не осуществилась. Год спустя Карл V посадил на
аугсбургский трон нового курфюрста Морица, передав "му во владение большую
часть эрнестинских земель. Андреас Блау покинул свой дом в Coca и
возвратился в Нюрнберг, но несмотря на крах, за ним сохранилась слава
основателя производства белой жести в Рудных горах.
Саксонские курфюрсты получали доходы от этого производства даже в
трудные времена разрухи, болезней и голода, наступившие после Тридцатилетней
войны. Саксонская белая жесть славилась исключительно высоким качеством и
пользовалась неослабевающим спросом в течение многих лет. И лишь в XVIII в.,
когда в Англии было организовано собственное производство белой жести,
основанное на применении прокатных валков вместо гладильных молотов,
торговля саксонской белой жестью пошла на убыль.
При всех различиях общественного развития наиболее передовых государств
Европы XVIII столетия в одном отношении между феодализмом и набиравшим силу
капитализмом усматривалось много общего. Даже в абсолютистских условиях,
которые существовали во Франции в начале века, богатые промышленники начали
постепенно прибирать к рукам экономическую власть в стране. В тесном
переплетении с устремлениями буржуазии как класса находится и развитие науки
и техники. Особенно большой вклад в технический прогресс внесли естественные
науки, которые начали получать значительную материальную поддержку со
стороны государства. Это был сложный процесс со многими нюансами.
Современная наука проникла и в металлургию железа.
Во Франции Рене Антуан де Реомюр впервые создал научно - обоснованную
теорию термической обработки материалов на основе железа. Это было ударом
колокола, сигналом к действию, но те, кому он предназначался, не услышали
его. Реомюр проводил обширные исследования и эксперименты с целью объяснения
процессов, протекающих при графитизации чугуна и цементации стали. Примерно
в это же время швед Эмануэль Сведенборг написал и издал в Лейпциге первую
фундаментальную учебно-справочную книгу по металлургии железа. Современник
обоих ученых, английский часовщик Бенджамен Ханстмен, сделал одно из самых
значительных изобретений в металлургии железа. Он нашел способ выплавки
тигельной стали, позволивший получать качественную сталь в значительных
количествах.
Реомюр, Сведенборг и Ханстмен в меру своих способностей сил и
возможностей служили науке и техническому прогрессу того времени и заложили
основы новых взаимоотношений между наукой и технологией в металлургии
железа.
Реомюр изобрел не только жидкостный термометр. -- Об искусстве
превращения мягкого железа в твердую сталь. -- Шведский ученый пишет первую
фундаментальную учебно-справочную книгу по металлургии железа.-- Петр I и
развитие промышленности в России. -- Царская держава превращается в
крупнейшего в мире экспортера железа. -- Реомюр создал первую теорию закалки
стали. -- Английский часовщик изобретает тигельную литую сталь. --
Промышленный шпионаж -- старое прибыльное ремесло.
Три известных ученых -- Даниель Габриель Фаренгейт, родившийся в
Данциге (Гданьск) в 1686 году, Рене Антуан де Реомюр, родившийся в Ла Рошели
в 1688 году, и Андре Цельсий, родившийся в 1701 году в Упсала,-- не зная
друг друга и независимо один от другого, решили примерно в одно и то же
время одну и ту же проблему, причем весьма сходным способом. Все они создали
шкалу температур и изобрели термометр. Все трое использовали в качестве
точек отсчета тепературу плавления льда и кипения воды. При этом они
следовали советам великого английского ученого сэра Исаака Ньютона и
голландского физика, математика и астронома Кристиана Гюйгенса. Фаренгейт,
Реомюр и Цельсий, конечно, не были первыми и единственными изобретателями
жидкостного термометра, но они стали наиболее известными и таковыми остались
в истории науки, ибо их именами обозначают температурные шкалы. Все эти
ученые имели универсальное образование, интересовались многими проблемами
науки и практики в различных областях деятельности. Наступило время, когда
ученые приступили к исследованию производств, имеющих тысячелетний стаж,
когда они начали постигать тайны многих уже утраченных технологических
процессов. Наука стала оказывать решительное воздействие на практическую
деятельность человека, способствуя улучшению и совершенствованию сельского
хозяйства и промышленного производства, ремесел и торговли, мореплавания и
военного дела. В металлургии железа совершенно особую роль сыграл Рене
Антуан де Реомюр.
Ранним летом 1708 года двое господ посетили в Париже дом, где уже в
течение трех лет жил молодой Реомюр. Они приехали в закрытой карете, и
одетый в ливрею кучер постучал в дверь. Слуга мосье де Реомюра проводил
господ в маленькую гостиную в нижнем этаже дома и пошел с докладом к
хозяину. Вскоре появился элегантно одетый молодой человек, поклонился
посетителям и предложил сесть. Ничто не говорило, что это углубленный в
науку ученый: его манеры были исключительно светскими. Он обратился к своим
гостям: "Я рад приветствовать вас в моем доме. Могу ли я спросить, чем
обязан тому, что вы здесь".
"Мосье де Реомюр, нам поручили сообщить Вам, что Академия Наук очень
высоко оценила Ваши математические работы и хочет видеть Вас своим членом".
Реомюр не стал скрывать радости, которую принесло ему это известие.
Работы, о которых шла речь, были изданы лишь в прошлом году, и он их
разослал некоторым ученым. Этим он хотел успокоить отца, который не одобрял
занятий сына математикой и естественными науками, считая, что следует
изучать право. Сеньор де Реомюр, член совета и высокоавторитетный нотариус в
Ла Рошели, хотел видеть сына юристом. Опубликование трех работ по математике
должно было убедить отца в серьезности занятий сына. Однако Реомюр не
ожидал, что его работы будут так высоко оценены. Тем не менее это случилось,
и двадцатипятилетний Рене Антуан де Реомюр стал членом Парижской Академии
Наук, основанной в 1666 году всемогущим министром финансов Короля Солнца
Жан-Баттистом Кольбером.
Несколько лет спустя, Реомюру предложили выполнить работу, которая
стала делом его жизни. Правительство Франции поручило ему детально описать
различные искусства и ремесла. Громадная по своему объему и значению работа,
так и названная "Описание различных искусств и ремесел", начала выходить в
1761 году. Последние тома увидели свет уже после смерти автора в 1789 году.
Трудно себе представить, как один человек смог справиться с таким множеством
проблем. С 1708 по 1715 гг. Реомюр занимался изучением жизни некоторых
морских животных. Его в равной степени интересовали и электрический аппарат
циттерохена, и регенерация исчезнувших звеньев у крабов и омаров, и
фосфоресценция определенных видов моллюсков. Наряду с этим, следуя заданию,
Реомюр изучал различные технологии и ремесла, например изготовление канатов
и золотой проволоки. Он пытается получить воздухонепроницаемую и
нерастворяющуюся в воде бумагу и разгадать тайну состава и окраски бирюзы.
Не было ничего, что не привлекло бы пытливого ума Реомюра. Он вновь открыл
тайну получения высоко ценившейся в древнем мире пурпурной краски из
пурпурной морской раковины, изобрел белое непрозрачное стекло, напоминавшее
по своим свойствам фарфор и потому получившее название "реомюров фарфор".
Этот "porcelaine tendre" еще долго производили наряду с настоящим фарфором
на знаменитой фарфоровой мануфактуре в Севре. Реомюр исследовал шелковую
пряжу и доказал, что искусственные нити не могут заменить нити из кокана
шелкопряда. По повелению китайского императора эта работа была переведена
патером иезуитом Перенни на маньчжурский язык. Такую же известность
приобрели работы Реомюра, касающиеся жизни пчел. Современники называли его
Плинием (римский ученый и писатель, 23--79 годы до н. э.) XVIII столетия,
дабы выразить свое высшее уважение перед универсальным умом ученого.
В 1715 году Реомюр начал заниматься металлургией железа. К этому
времени он все чаще жил в фамильном замке Бермондьер в Северной Франции и
лишь изредка посещал Париж, где останавливался в своем доме в городе или в
поместье Берси под Парижем. Он часто приглашал друзей, членов Академии и
иностранных ученых, с которыми обсуждал различные научные проблемы,
устраивая своего рода научные конференции.
Результаты первых исследований материалов на основе железа были
опубликованы в нескольких работах. Из них получили известность такие, как
"Искусство превращения ковкого железа в сталь" и "Искусство умягчения литого
чугуна". В указанных работах впервые даны научные основы термической
обработки чугуна и стали. До этого ни одна из технологий обработки
материалов на основе железа не имела объяснения. Обе работы были
опубликованы в 1722 году издательством Мишеля Брюнне в Париже. Как было
тогда принято, Реомюр посвятил свои работы правителю Франции -- герцогу
Филиппу Орлеанскому -- регенту при несовершеннолетнем Людовике XV,
правившему после смерти Людовика XIV с 1715 по 1723 год. ГосударственйГый
министр Жильом Дюбуа при дворе герцога Орлеанского был горячим сторонником
научной деятельности Реомюра и ему была пожалована ежегодная дотация в 12
тысяч ливров -- сумма по тем временам достаточно большая. Эти деньги Реомюр
тратил исключительно на научные исследования. Получив в наследство
значительное состояние, он устроил в своем замке Бермондьер крупную
исследовательскую лабораторию, соорудил плавильные печи и оборудовал
небольшую литейную мастерскую, которую затем немного расширил. Реомюр стал
великим экспериментатором, открывавшим все новые и новые секреты окружающего
мира.
Осенью 1736 года Реомюр жил в Париже. Почти ежедневно он встречался со
шведским ученым Эммануэлем Сведенборгом, обладавшим такими же универсальными
знаниями. Сведенборг был весьма разносторонним человеком, в нем сочетались
острый ум и рациональное мышление ученого-естествоиспытателя с большими
музыкальными способностями. Сведенборг с удовольствием бывал в обществе
Реомюра. Два года назад в Дрездене и Лейпциге вышла его книга о железе под
названием "De ferro". Это была лишь часть крупной работы, написанной в
Лейпциге в 1734 году под общим названием "Opera philosophica et mineralia"
("Труды по философии и минералогии"). Первый том посвящен мистической
натурфилософии, а два других -- очень важным для практики вопросам
металлургии железа и меди. Книга "De ferro" по праву считается первым
учебником и одновременно справочником по металловедению чугуна и стали.
Очень много путешествовавший Сведенборг подробно описывает в книге
металлургические процессы и сравнивает между собой технологии, применяемые в
различных странах. Таким образом, он является первым ученым, применившим в
металлургии железа научный метод сравнения. Сведенборг был в Париже не
впервые. Он несколько лет путешествовал по Европе после окончания
университета в Уппсала в 1709 году. Молодой доктор философии побывал тогда в
Англии, Голландии и Франции. Работы Реомюра были ему известны, и он очень
высоко ценил их. Он признавал, что во многом обязан французу, ибо его
собственные научные труды нередко основывались на данных, полученных
Реомюром.
И вот снова ученые сидели у камина в парижском доме Реомюра и оживленно
беседовали. Реомюр объяснял открытый им метод консервирования яиц. Уже
несколько лет он занимается птицеводством и искусственным выведением цыплят.
Реомюр потянулся за бокалом. Он любил это красное вино из винограда, который
возделывали где-то между Лаурой и Сеной. Сведенборг последовал его примеру.
Он был рад встрече, ему нравилась эта непринужденность. Вообще-то он
предполагал лишь нанести визит вежливости знаменитому члену Парижской
Академии Наук, но все обернулось иначе. Визит вежливости затянулся, и теперь
Сведенборг каждый день приходил к Реомюру и наслаждался его обществом. Мог
ли он предполагать, что непринужденный обмен идеями задержит его во Франции
на целых девятнадцать месяцев.
Реомюр поставил свой бокал и, взглянув на Сведен-борга, произнес:
"Дорогой друг, надеюсь, я могу Вас так называть. К сожалению, в Париже я
пробуду всего несколько дней. Мне хочется воспользоваться прекрасной осенней
погодой и поехать домой в замок Бермондьер. Я приглашаю Вас к себе. Я буду
рад видеть Вас там, это будет большой честью для меня".
Сведенборг не удивился приглашению-- Реомюр уже не раз звал его
посмотреть графство Мен. Он утвердительно кивнул.
"С удовольствием принимаю Ваше приглашение. Меня ничто не держит в
Париже, и я готов ехать с Вами".
Сведенборг поблагодарил Реомюра с подчеркнутой вежливостью.
Два дня спустя они в сопровождении двух слуг выехали из столицы и
двинулись в западном направлении. Карета Реомюра, обычный для того времени
экипаж для путешествий, была внутри устлана коврами и выложена подушками.
Боковые окна закрывались кожаными шторами. Дорога на Версаль была в отличном
состоянии. Однако в пути им пришлось неожиданно задержаться; в этот день
король возвращался из Версаля в Париж. Швейцарская королевская гвардия
освобождала дорогу. Вначале появился ее верховой отряд. Это были всадники в
богато украшенных сине-красных мундирах, представлявшие великолепное
зрелище. Далее следовали около десяти карет, запряженных шестью парами
лошадей каждая. В них ехали высокие сановники королевского двора, а
непосредственно за ними следовали принцы крови, то есть нецарствующие члены
королевской семьи. Их кареты тянули уже восемь пар лошадей. После этого
промаршировали пешие гвардейцы в сине-красных мундирах с красными
аксельбантами и широкополых фетровых (войлочных) шляпах. Красные патронташи
с золотой каймой дополняли парадную форму солдат Бурбонов. И наконец,
путники увидели колесницу самого короля -- "возлюбленного", как
многозначительно называли Людовика XV потомки. Королевскую колесницу
окружали пешие и верховые слуги в ливреях королевского двора. Замыкала
процессию вторая полурота пеших королевских гвардейцев.
Непредвиденная остановка заняла почти два часа, поэтому Реомюр и
Сведенборг, несмотря на отличную дорогу, в этот день далеко не уехали.
Дальше с каждой милей дорога становилась хуже. Хотя Франция и располагала
лучшими в Европе дорогами, уступая лишь Нидерландам, но полностью вымощена
была только одна-- между Орлеаном и Парижем. Эту дорогу построили еще при
Людовике XIV и служила она для транспортировки вина с виноградников,
расположенных вокруг Орлеана. В свое время виноторговцы, возвращаясь из
Парижа, обязаны были загружать свои повозки песком и брусчаткой и везти их
до места стройки. И если многодневная езда даже по этой дороге не доставляла
удовольствия, то что было говорить о дороге, проходившей от Рамбуйе через
старую епископскую резиденцию Шартр до Ле Ман? Хотя слуга вел лошадей,
выбирая наиболее ровные места, колеса то и дело попадали в выбоины или
рытвины. Тряска была немилосердна. Карета напоминала корабль в штормовом
море. Изредка на пути встречались крестьяне, ремонтировавшие дорогу. Это
была повинность. Каждый сельский житель, не принадлежавший к знати или
церковному сословию, обязан был начиная с 16 лет ежегодно безвозмедно
отрабатывать до сорока дней на строительстве дорог.
Реомюр и Сведенборг все чаще покидали карету, предпочитая идти или
бежать рядом, чем трястись по ухабам. К счастью, погода стояла прекрасная,
золотая осень радовала глаз. Дубовые рощи сменялись аккуратными