Страница:
Джордж Мартин: «Сам я не принимаю подобные вещи всерьез. Махариши, дианетика, все тому подобное — по-моему, это полный бред. Но тем, кто верит во все такое, это, наверное, полезно. А они, похоже, поверили в Махариши, и это помогло им всем. А Джордж защищает Махариши даже сейчас, хотя остальные разочаровались в нем».
Пол: «Когда люди говорят: «Неужели у него ничего не припрятано в швейцарском банке?» — я всегда отвечаю, что я ни разу не видел его в европейском костюме — он всегда был в своем балахоне из тонюсенькой ткани. Если бы всем этим он занимался ради денег, кто-то мог бы видеть, как он вылезает из своего «роллса» возле какого-нибудь ночного клуба в Нью-Дели. Но он постоянно сидел у себя дома, медитировал, завернувшись в тонкую ткань вроде марли, и я думал: «Нет, в преследовании корыстных интересов его обвинить нельзя».
Помню, как мы все сидели вокруг него, а он спрашивал нас, какую машину лучше всего купить. Мы объясняли: «Мерс», Махариши. «Мерседес» — отличная машина». — «А это практично? Она долго прослужит? Прочная?» — «Да». — «Значит, надо купить «мерседес». Это случилось только один раз, мы участвовали в таком разговоре. Он не спросил: «Какая из машин самая шикарная?» Он спросил: «Какая из машин надежнее всех?» Вот каким он был.
Мысленно я рассуждал: «В чем проблема? Он не Бог и не священник. В его религии нет правил, которые он обязан соблюдать. В конце концов, он всего лишь человек, он научил нас медитировать».
Джон написал «Sexy Sadie», чтобы обо всем забыть. Это был завуалированный рассказ о случившемся, но лично я не думаю, что Махариши приставал к кому-то из женщин. Он не из тех людей, которые способны на такое. С тех пор я не перестаю думать: «Как мог Махариши совершить такой поступок?» Это нелегко. Вряд ли что-нибудь такое случилось на самом деле. А вообще-то поездка в Ришикеш была приятным событием. Мне она понравилась».
Нил Аспиналл: «Я навестил их в Ришикеше, но только для того, чтобы отговорить их снимать фильм. Им предложили снять фильм с Махариши. Не знаю точно, каким должен был быть этот фильм, но они заключили контракт на три фильма с «Юнайтед Артисте», а сняли только «Help!» и «A Hard Day's Night».
Я приехал туда с Денисом О'Деллом, пробыл в Ришикеше неделю, а затем вернулся домой с Полом и Джейн Эшер. Джон и Джордж с женами остались в Ришикеше. Они вернулись позднее».
Пол: «Мы думали, что в нем есть что-то особенное, но он человек, а мы какое-то время считали его высшим существом» (68).
Джон: «Мы совершили ошибку. Мы верим в медитацию, но не в Махариши и его учение. Но мы сделали ошибку у всех на виду. По-моему, у нас создалось несколько превратное представление о Махариши, как и у людей по отношению к нам. Но то, что мы делаем, происходит у всех на виду, и это совсем другое дело.
Мы считали его не таким, какой он был на самом деле. Но мы искали в нем именно это и, вероятно, приписали ему то, чего в нем не было. Мы ждали гуру, а появился он. Однако он все равно создал обстановку, в которой смог раздавать рецепты исцеления.
Дело происходило в Индии, медитация полезна и действует так, как и говорят о ней. Это все равно что зарядка или чистка зубов — она действует. Но мы придавали ей особое значение. По-моему, мы переоценили ее, потому что были наивны, как все остальные люди. Я не стану советовать: «Не занимайтесь медитацией».
Мы все еще убеждены в пользе медитации, но мы не собираемся сходить с ума и строить в Гималаях золотой храм. Мы поможем всем, чем можем, но мы не в состоянии все сделать за одну ночь. И мы не собираемся опустошать наши карманы — есть и другие способы помогать» (68).
Ринго: «Иногда в машине я закрываю глаза и медитирую — шофер отвезет меня, куда нужно».
Джон: «Я не жалею о том, что занялся медитацией, я по-прежнему верю в нее и иногда занимаюсь ею. Ни о чем таком я не жалею, как не жалею о том, что употреблял наркотики — они помогли мне. Я никому их не навязываю, потому что это не мое дело. Но мне они были полезны, как и Индия. Я познакомился с Йоко незадолго до поездки в Индию, у меня было много времени, чтобы все обдумать. Три месяца я только медитировал и размышлял, а потом вернулся домой, влюбился в Йоко — этим все и кончилось. И это прекрасно (69).
Не знаю, насколько он велик, но мы отлично отдохнули в Индии и вернулись домой достаточно отдохнувшими, чтобы поиграть в бизнесменов» (68).
Джон: «Мы никогда не создадим собственную компанию граммзаписи. Это слишком хлопотно» (65).
Дерек Тейлор: «В конце 1967 года мне позвонили все «Битлз», это был деловой звонок из Хилл-Хауса. Там они проводили большое совещание, связанное с открытием «Эппл», и они сказали: «Приезжай, присоединяйся к нам, ты будешь управлять компанией «Эппл Рекордс». Эта перспектива звучала заманчиво. Мы все изменились. Мы побывали на новоселье в доме Брайана Эпстайна в Суссексе в мае, во время работы над «Сержантом Пеппером». Джордж дал мне ЛСД, а Джон тоже дал мне дозу немного раньше, поэтому я «полетел» сразу под двойной дозой, — в общем, было много интересного. Мы в самом деле превратились в хиппи. И «Битлз» заметно изменились: теперь они были уже не пресыщенными, хотя и обаятельными поп-звездами, а чрезвычайно милыми, добродушными, замечательными ребятами. Они и вправду были очень милы в 1967 году, мы верили, что все будет отлично и что мир станет чудесным. Поэтому мысль о возвращении в Англию из Калифорнии после трех прекрасных лет, проведенных там, я воспринял как приглашение посетить святую землю.
Когда с телефонными переговорами о том, что мне конкретно предстоит делать, было покончено, мне сказали: «Знаешь, напрягаться тебе не придется, дружище. Мы не верим в лейблы, синдикаты и тому подобное. Просто приезжай (именно так), а мы будем платить тебе». Я приехал в Англию в апреле 1968 года. Порядок в работе еще имел некоторое значение, но не слишком большое. Мы надеялись, что Господь нам поможет».
Нил Аспиналл: «Я не задержался в Ришикеше, потому что должен был заниматься делами компании „Эппл“. Мы только что сняли временный офис на Уигмор-стрит, но у нас не было ни единого документа, ни одного контракта. У нас не было ровным счетом ничего, и я как раз пытался получить всю необходимую документацию — копии контрактов и архивы, чтобы выяснить, что происходило раньше, и понять, что с нами будет дальше».
Пол: «В мае мы с Джоном съездили в Нью-Йорк, чтобы объявить о создании компании «Эппл»: «Присылайте нам свои неоткрытые таланты». Мы задумали шумный старт, но меня не покидало какое-то странное предчувствие, и я сильно нервничал. У меня словно развилась паранойя. Не знаю, было ли это из-за того, что в то время я курил что-то особенное, но раньше со мной ничего такого не случалось.
Помню, как мы давали интервью. У Джона был значок не то водителя автобуса, не то префекта, но он держался уверенно. Линда фотографировала нас, и потом я спросил: «Ты заметила, что я нервничал?» Но она ответила, что все было прекрасно. По какой-то причине все происходящее тревожило меня, — может, потому, что мы покинули родную стихию. Мы беседовали с журналистами, например с представителями журнала «Fortune», и у нас брали интервью, как у представителей реальной компании, а мы не были ею. Мы ничегошеньки не просчитали заранее, мы просто пытались убить время и развлечься».
Джон: «Мы были под кайфом, выкуривали косячок и говорили: «Ну, мы могли бы снимать фильмы, помогать молодым артистам, чтобы им не пришлось испытать все то же, что пережили мы, пока нас не признали» (72).
Джордж говорил: «Мне противно, когда меня не впускают в парк». Поэтому мы пытались создать парк, куда люди приходили бы и делали то, что хотели. Вот чего мы хотим. А то ведь тебя могут не впустить просто потому, что на тебе туфли не того цвета» (68).
Пол: «Нам повезло в том, что больше мы не нуждались в деньгах: впервые в истории боссы не стремились сделать прибыль. Мы уже купили все, о чем мечтали, и теперь хотели поделиться с другими» (68).
Джон: «Этот бизнес связан с записью пластинок, съемками фильмов и аппаратурой, и лишь побочно речь идет о каком-то производстве или о чем-нибудь еще. Мы хотим создать систему, при которой людям, которые просто желают снять какой-нибудь фильм, будет незачем стоять на коленях в чьем-нибудь кабинете (может, в вашем).
Цель этой кампании — не пополнить счет в банке. Это мы уже сделали. Гораздо важнее проверить, сумеем ли мы сохранить творческую свободу в рамках деловой структуры, и узнать, сможем ли мы создавать что-то стоящее и продавать это в три раза выше себестоимости» (68).
Нил Аспиналл: «Я был вместе с ними в Нью-Йорке, и все было как-то неясно. Мы плавали возле статуи Свободы на китайской джонке, пытаясь решить, что же делать с компанией «Эппл».
А потом они появились в передаче «Сегодня вечером», но Джонни Карсон был в отпуске, поэтому передачу вел Джо Гараджиола. Кажется, именно в тот раз Джон сказал: «Мы лишь немного раскрутим волчок и посмотрим, что будет дальше». Именно так все и вышло с компанией «Эппл».
Джон: «Это было ужасно. Передачу вел бейсболист, а нас об этом не предупредили. Он спрашивал: „А кто из вас Ринго?“ — и прочую ерунду. Мы готовились к передаче с Джонни Карсоном, а перед нами оказались какой-то футболист, который ничегошеньки о нас не знал, и Таллула Бэнкхед, которая все время твердила, что мы прекрасны. Мне еще никогда не было так стыдно» (72).
Ринго: «У нас появилось свое издательство и компания звукозаписи. Идея заключалась в следующем: артисты должны были встречаться с нами, излагать свои замыслы и планы, и если они будут удачными, мы дадим деньги на их осуществление. Нам следовало заказать большую вывеску: „Вам незачем нас упрашивать“. Думаю, нам всегда казалось, что в начале шестидесятых нам слишком часто приходилось унижаться, и мы не хотели подвергать других такому унижению».
Джордж: «Я почти не имел отношения к «Эппл». Когда компания возникла, я еще был в Индии. Думаю, эта безумная идея принадлежала в основном Джону и Полу. Идей было множество, но, когда доходило до дела, мы могли только успешно писать песни, делать записи и быть «Битлз».
К тому времени, как я вернулся в Англию, они открыли офис на Уигмор-стрит. Я отправился туда и увидел комнаты, заполненные непонятной публикой, гадавшей по «Книге перемен» — «И-Цзин», и всевозможными дармоедами, надеющимися на получение контракта. И поскольку это было время хиппи, все держались донельзя дружелюбно. А в целом все это напоминало обстановку полного хаоса».
Джон: «Я старался встречаться со всеми. День за днем я встречался с людьми, но ни один из них ничего не мог предложить обществу или мне. Я слышал просто слова „я хочу, я хочу“ и „почему бы и нет?“. В офисе разыгрывались ужасные сцены, хиппи и все остальные буквально сводили меня с ума» (69).
Нил Аспиналл: «В июле компания «Эппл» переехала в дом номер три по Сэвил-Роу. Это было большое здание. На первом этаже помещался отдел звукозаписи, студия — в подвале. На втором этаже находился мой кабинет и кабинеты всех битлов. На следующем этаже — пресс-бюро, остальное не очень помню.
Возможно, всех остальных происходящее захватывало, особенно людей со стороны, но для меня это был лишь упорный труд и неразбериха.
Перед тем как поехать в Нъю-Иорк на официальное открытие компании, мы дали в газету объявление: «Присылайте нам свои записи: их никто не выбросит в мусорную корзину. Мы ответим вам». Нас завалили пленками, стихами и сценариями. Их количество ошеломило нас».
Пол: «Нам так и не удалось найти применение присланным пленкам, но, по крайней мере, люди знали, что мы заинтересованы в них. Так мы нашли, к примеру, Джеймса Тейлора, которого привел Питер Эшер.
В основном в «Эппл» я продюсировал певицу Мэри Хопкин, хотя ее нашел не я. Она выступила на крупном британском телевизионном смотре молодых талантов, который назывался «Opportunity Knocks» («He упустите шанс»). Манекенщица Твигги, наша приятельница, позвонила мне и сказала: «Только что одна классная девчонка победила в конкурсе «Не упустите шанс», ты должен на следующей неделе посмотреть ее. Она удивительная, и голос у нее красивый». Я встретился с Мэри и понял, что у нее и в самом деле чудесный валлийский голос с очень красивым тембром. И выглядела она неплохо с фолк-гитарой в руках.
Однажды в ночном клубе я услышал песню «Those Were The Days» («Вот это были денечки!»), ее пела американская пара, немного подражавшая Нине и Фредерику. Эта песня запомнилась мне, и я сразу понял, что она станет хитом. Этой переделанной русской народной песней они закрывали свое выступление. Я попросил кого-то в офисе: «Постарайтесь разыскать эту песню». Удалось найти и песню, и исполнителей. Мэри записала ее с нашей помощью, и песня стала известным хитом.
А еще меня попросили написать музыкальную тему для лондонского телесериала со Стэнли Холлоуэем под названием «Thingumybob» («Ну, эта, как ее…»). Мне всегда нравились духовые оркестры, вот я и написал песню для ансамбля «Black Dyke Mills Brass Band» («Духовой оркестр Блэк Дайк Миллса») и стал ее продюсером. Мы поехали на север, в Солтайр близ Брэдфорда, где записали вторую сторону пластинки (версию песни «Yellow Submarine») в большом зале с хорошей акустикой. Мне хотелось, чтобы песня на первой стороне звучала совсем иначе, поэтому мы записали ее на улице. Она получилась прелестной, с безжизненными, звучащими, как трубы, корнетами.
Позднее я работал и с группой «Badfinger», для которой я написал песню «Come And Get It» («Приходи и бери») и сделал вполне приличную демо-версию. Поскольку я жил поблизости, я смог приехать на Эбби-Роуд до начала сеанса записи «Битлз», зная, что в студии никого не окажется. Я воспользовался установкой Ринго, чтобы записать ударные, записал партию пианино, партию баса, вокальную партию и сделал наложение второго голоса. Я сказал ребятам из «Badfinger»: «Песня должна звучать в точности как здесь, потому что она звучала с чувством». Они хотели записать ее по-своему, но я не согласился: «Нет, вот так будет правильно». Они прислушались к моим советам (в конце концов, я был продюсером) и не прогадали. Эта песня стала хитом в 1970 году.
Пит Хэм из этой группы был отличным автором. Он написал вместе с Нилссоном песню «Without You» («Без тебя»), которая оказалась очень удачной. Но бедняга через какое-то время повесился. Он был славным малым, я до сих пор помню его. Страшная потеря.
Джон хотел, чтобы «Эппл» выпускала безумные авангардные вещи, для чего было создано специальное отделение под названием «Zapple», которое в конце концов и возглавило его».
Джон: «В начале в компании „Эппл“ слушали все подряд, хватались за все, но потом мы вдруг обнаружили, что тратим все время на прослушивание чужих вещей, а над своими не работаем» (71).
Ринго: «Записи, вышедшие на «Эппл», были замечательными. Сначала появилась Мэри Хопкинс, потом Джордж привел Джеки Ломакса, а позднее — Билли Престона. Я привел в компанию Джона Тэвенера. Его брат работал в нашей строительной фирме в Хэмпстеде. Он пришел ко мне и спросил: «Хотите послушать запись моего брата?» Она мне понравилась. Мы охотно воспринимали любую музыку, поэтому решили, что найдем ему применение. Таков был мой вклад.
Пол стал продюсером группы «Badfinger». Позднее я снялся в фильме «The Magic Christian» («Магический христианин») с Питером Селлерсом, а группа «Badfinger» записала к нему песню. Как они туда попали, я не знаю; это случилось без моего участия».
Пол: «Каждый из битлов, который хотел продвигать и продюсировать других исполнителей, был вправе делать это. Все участвовали в работе, но не все одинаково. Я жил в Лондоне, поэтому принимал в ней более активное участие. Продюсированием я занимался больше, чем, к примеру, Ринго. Не знаю точно, что делал Ринго, но он не надрывался. Он и не должен был что-то делать, это было не обязательно. Но если кому-нибудь из нас приходила в голову идея, мы могли осуществить ее.
Компания «Эппл» стала именно той маленькой записывающей компанией, какая нам была нужна. Но как только начались деловые затруднения, мы подумали: «Кому нужна эта записывающая компания? Я бы предпочел свободу».
Дерек Тейлор: «В компании «Эппл» они брались за все. Они сочетали бизнес, удовольствие и меценатство, старались выполнить все личные обещания. Во всем этом была немалая доля искренности. Впрочем, безрассудства было не меньше.
Но, пообещав спасти человечество и помочь молодым талантам войти в мир шоу-бизнеса, «Битлз» вдруг ушли в тень. Я остался один. Мне пришлось принимать в своем кабинете всех просителей; которые появлялись в офисе компании. Тем, кто поднимался наверх, я предлагал выпить — потому что я обычно не отказывался от выпивки — и перебрасывался с ними шутками. «Вон там есть стулья, будьте как дома».
Я знакомил одних людей с другими, и через шесть месяцев наше пресс-бюро превратилось во что-то вроде салона, где только и делали, что шутили и разыгрывали друг друга. А «Битлз» записывали «Белый альбом».
В нашем офисе собиралась тьма народу. Люди звонили в приемную Нилу, и, если они уже были в здании, или если возникали затруднения, или кто-то начинал скандалить, я принимал их (или с ними приходилось общаться моим помощникам).
У нас был очень многочисленный персонал: у меня работали четыре секретаря, ассистент-американец Ричард Дилелло и еще один сотрудник пресс-бюро, Мэвис Смит. В комнате было тесно, в этом небольшом помещении работало одиннадцать человек. Когда из соседних отделов кого-нибудь увольняли, я брал этих людей к себе, превращая свой отдел в нечто вроде ковчега. Наверное, во всем здании работало человек тридцать или чуть больше, максимум с полсотни.
Мы помогали людям ассимилироваться в этом мире. Фрэнки Харт (позднее ставшая подружкой Боба Уира из «The Grateful Dead») сначала работала секретарем в моем офисе, а потом стала помощницей Джорджа Харрисона. А еще периодически появлялись журналисты, а также Джеймс Тейлор и Мэри Хопкин с отцом, сестрой и журналистами, пишущими о ней. Все это напоминало фильм Альтмана, где повсюду жизнь бьет ключом».
Пол: «Мы старались все держать под контролем. Сейчас так поступают многие, у них есть свои компании, они берут на встречи юристов и заключают выгодные сделки. Мы тоже были настроены серьезно, но многое в наших действиях было непродуманным, и, поскольку мы никогда не занимались планированием бюджета, многие наши начинания провалились.
Однажды я попробовал во всем разобраться. Помню, как я зашел к Дереку и подумал: «Да, Дерек — шеф нашей пресс-службы, но ему не нужны четыре секретаря. Хватит и трех. Здесь давно пора навести порядок». Разумеется, такие методы наведения порядка не принесли мне популярности. Я старался экономить деньги, считал, что поступаю разумно, и заявил: «Одного секретаря надо уволить, Дерек». Дерек рассказал об этом остальным, они пришли в мой кабинет и сказали: «Если ты уволишь ее, мы снова примем ее на работу». И я ответил: «Ладно. Значит, сокращать штаты не будем». Как видите, меня поставили на место.
Теперь, имея собственную компанию, я знаю, как трудно управлять ею. Это ужасно. Мы пытались навести в «Эппл» порядок, но так и не сумели».
Ринго: «Я не участвовал в делах компании в той степени, что и все остальные, но сознавать, что я один из ее хозяев, мне нравилось. Многие дела компании „Эппл“ были связаны со всеми четырьмя битлами, но я бывал в офисе далеко не каждый день. В то время мне вообще не хотелось бывать в офисе, я предпочитал деревню. Беда заключалась в том, что мы отдавали наши деньги, камеры, оборудование людям, половину из которых больше не видели никогда — они просто брали все, что мы им давали, и исчезали».
Джордж: «В конце концов оказалось, что мы просто раздали уйму денег. Это урок для всех, кто намерен вступить в партнерские отношения: если у вас есть партнеры, вам придется советоваться (и ссориться) с ними по любому поводу, к тому же в то время мы были донельзя наивны. Чаще всего Джон и Пол носились с какой-нибудь идеей и тратили на нее миллионы, а мы с Ринго просто соглашались с ними.
Некоторые дела приносили прибыль, но по сравнению с затратами она была ничтожна. Это затруднение преследовало нас всю жизнь: все, что было связано с «Битлз», упиралось в партнерские отношения — такого я никому не пожелаю. У партнеров возникают самые нелепые идеи, а вам приходится соглашаться с ними хотя бы отчасти. Вас втягивают в чужие дела, и это не приносит вам ничего, кроме головной боли. Конечно, так бывает и с другими, и, полагаю, в такой работе есть свои плюсы и минусы. Но мне понадобилось некоторое время, чтобы вписаться в «Эппл», а к тому времени мы успели разориться.
В 1968 году положение осложнилось. Нам грозила катастрофа. Вокруг царил хаос. Прежде нашими делами распоряжался Брайан Эпстайн, но он умер. И хотя он выполнял свою работу не слишком успешно (позднее мы узнали, что сделки были заключены на невыгодных условиях, и мы поняли, что нас облапошили), по крайней мере, он был человеком, рядом с которым мы повзрослели, он мог о многом позаботиться. И вдруг компания «Эппл» оказалась предоставленной самой себе, и все экстравагантные личности страны ринулись на Сэвил-Роу, а Джон и Йоко предоставляли им кабинет в офисе. Кришнаиты, «ангелы ада», «копатели» — все сбежались туда. Катаясь на лодке вокруг Манхэттена, мы расспрашивали Пола и Джона, как они намерены поступить с компанией, но без надлежащего управления дела запутывались с каждым днем».
Джон: «Иметь деньги мне всегда казалось бессмысленным — попробуйте меня понять. Я должен был отдать их или потерять. И я отдал уйму денег, что, собственно, и означало почти то, что я потерял. Но этого мне было мало, и я не контролировал их, не относился ответственно к тому, что я был парнем с туго набитым кошельком».
Дерек Тейлор: «Мы были ужасно заняты. Помимо всего этого безумия, помимо того, что мы курили травку, в офисе всегда было шумно, потому что «Битлз» все еще были на пике популярности. О них писали все газеты, но к середине 1968 года в прессе стали появляться возмущенные статьи: «Что случилось с нашими ребятами? Куда они исчезли? С ними что-то не так. Они слишком чудят: развод, Махариши, индусы… Это уже не наши ребята. Что с ними стало?» «А что стало с тобой, Дерек? — думал я. — Ты тоже наряжаешься и тоже чудишь?»
Я не наряжался, а одевался в стиле хиппи, но только не в кафтаны (это слово я ненавидел), а в блузы. Да-да, в блузы с тесьмой, ожерельями и колокольчиками. Не забывайте, что к тому времени у меня уже было пятеро детей, а в мире журналистики меня давно знали. На вечеринке в честь «Yellow Submarine» я встретился с одним сотрудником «Дейли Миррор» — криминальным репортером Эдди Лакстоном. Я был в особенно экзотическом наряде из бутика «Эппл» — в сюртуке, черно-белых туфлях, просторной рубашке с оборками, вокруг шеи было обмотано несколько разных шарфов, а на груди, несомненно, были баттоны. Мне не хотелось, чтобы Эдди подумал, что я начал одеваться так вызывающе потому, что служу в экзотической компании, поэтому я подошел к нему и сказал: «Привет, Эдди, мы знакомы». Он ответил: «Нет, не знакомы. Я вижу вас впервые». Мне вдруг стало неловко, я почувствовал себя Адамом, на котором нет ни единой нитки. «А ведь он прав!» — подумал я, и мне стало стыдно. Не знаю, случалось ли мне потом, после встречи с Эдди Лакстоном из реального мира, чувствовать себя таким же свободным, как до нее. Но таков был дух времени. Многие из нас, избавившись от серых костюмов (который я теперь опять с удовольствием ношу), радовались этой свободе».
Нил Аспиналл: «Я управлял компанией «Эппл», но понятия не имел, какое положение в ней занимаю, — возможно, позу лотоса. Управление «Эппл» в то время было тяжким трудом, отовсюду поступало слишком много разных идей, у всех имелись свои представления о том, как надо управлять компанией и что она должна собой представлять, какой должна быть эмблема и в каких тонах следует отделывать кабинеты… Поверьте, было чертовски трудно. Возможно, разговоры о покраске стен покажутся мелочью, но разве это не симптом? В здании на Сэвил-Роу были большие комнаты, и кто-нибудь обязательно говорил: «Почему бы тебе не поставить посреди комнаты перегородку? Ты будешь сидеть здесь, а секретарь — за перегородкой». И я ставил перегородку, а на следующий день приходил кто-нибудь другой (другой битл) и удивлялся: «А зачем здесь эта перегородка?» — и просто пинал ее ногой.
А как вам эта дилемма: «Нам нужно пресс-бюро?» — «Конечно нужно!» — «А может, все-таки нет…» Или: «Мы будем подписывать контракт с этим артистом или не будем?» Контракт подписывали, потому что кому-то нравился этот артист, но потом находили другого, который тоже нравился, и с ним контракт тоже подписывали. Это была чистая анархия. О том времени у меня сохранились как радостные, так и тягостные воспоминания. Но в целом не могу сказать, что я был доволен работой на Сэвил-Роу».
Дерек Тейлор: «Несомненно, к концу 1968 года (хотя я считал, что живу ради других, жертвую собой ради ребят и так далее) я потакал собственному эгоцентризму, развлекаясь вовсю, — управление всем этим цирком доставляло мне личное удовольствие. Эта работа меня устраивала, потому что была беспорядочной. Справиться с ней было невозможно, однако все действительно вертелось вокруг прессы, а в этом я всегда преуспевал. Но, будь я одним из ребят (сейчас я вспоминаю, что тогда творилось), я был бы в шоке.
В то время в офисах устанавливались аппараты внутренней связи, чтобы все имели возможность переговариваться, и порой в своем кабинете можно было слышать шум из других комнат — везде играли магнитофоны, а на потолке плясали огни светомузыки, которую мы купили у кришнаитов. Но если кто-нибудь говорил: «Боже, какой кавардак!» — я взрывался: «Кавардак? Что вы имеете в виду? Мы точно знаем, что здесь происходит!» И в некотором смысле так оно и было.
Пол: «Когда люди говорят: «Неужели у него ничего не припрятано в швейцарском банке?» — я всегда отвечаю, что я ни разу не видел его в европейском костюме — он всегда был в своем балахоне из тонюсенькой ткани. Если бы всем этим он занимался ради денег, кто-то мог бы видеть, как он вылезает из своего «роллса» возле какого-нибудь ночного клуба в Нью-Дели. Но он постоянно сидел у себя дома, медитировал, завернувшись в тонкую ткань вроде марли, и я думал: «Нет, в преследовании корыстных интересов его обвинить нельзя».
Помню, как мы все сидели вокруг него, а он спрашивал нас, какую машину лучше всего купить. Мы объясняли: «Мерс», Махариши. «Мерседес» — отличная машина». — «А это практично? Она долго прослужит? Прочная?» — «Да». — «Значит, надо купить «мерседес». Это случилось только один раз, мы участвовали в таком разговоре. Он не спросил: «Какая из машин самая шикарная?» Он спросил: «Какая из машин надежнее всех?» Вот каким он был.
Мысленно я рассуждал: «В чем проблема? Он не Бог и не священник. В его религии нет правил, которые он обязан соблюдать. В конце концов, он всего лишь человек, он научил нас медитировать».
Джон написал «Sexy Sadie», чтобы обо всем забыть. Это был завуалированный рассказ о случившемся, но лично я не думаю, что Махариши приставал к кому-то из женщин. Он не из тех людей, которые способны на такое. С тех пор я не перестаю думать: «Как мог Махариши совершить такой поступок?» Это нелегко. Вряд ли что-нибудь такое случилось на самом деле. А вообще-то поездка в Ришикеш была приятным событием. Мне она понравилась».
Нил Аспиналл: «Я навестил их в Ришикеше, но только для того, чтобы отговорить их снимать фильм. Им предложили снять фильм с Махариши. Не знаю точно, каким должен был быть этот фильм, но они заключили контракт на три фильма с «Юнайтед Артисте», а сняли только «Help!» и «A Hard Day's Night».
Я приехал туда с Денисом О'Деллом, пробыл в Ришикеше неделю, а затем вернулся домой с Полом и Джейн Эшер. Джон и Джордж с женами остались в Ришикеше. Они вернулись позднее».
Пол: «Мы думали, что в нем есть что-то особенное, но он человек, а мы какое-то время считали его высшим существом» (68).
Джон: «Мы совершили ошибку. Мы верим в медитацию, но не в Махариши и его учение. Но мы сделали ошибку у всех на виду. По-моему, у нас создалось несколько превратное представление о Махариши, как и у людей по отношению к нам. Но то, что мы делаем, происходит у всех на виду, и это совсем другое дело.
Мы считали его не таким, какой он был на самом деле. Но мы искали в нем именно это и, вероятно, приписали ему то, чего в нем не было. Мы ждали гуру, а появился он. Однако он все равно создал обстановку, в которой смог раздавать рецепты исцеления.
Дело происходило в Индии, медитация полезна и действует так, как и говорят о ней. Это все равно что зарядка или чистка зубов — она действует. Но мы придавали ей особое значение. По-моему, мы переоценили ее, потому что были наивны, как все остальные люди. Я не стану советовать: «Не занимайтесь медитацией».
Мы все еще убеждены в пользе медитации, но мы не собираемся сходить с ума и строить в Гималаях золотой храм. Мы поможем всем, чем можем, но мы не в состоянии все сделать за одну ночь. И мы не собираемся опустошать наши карманы — есть и другие способы помогать» (68).
Ринго: «Иногда в машине я закрываю глаза и медитирую — шофер отвезет меня, куда нужно».
Джон: «Я не жалею о том, что занялся медитацией, я по-прежнему верю в нее и иногда занимаюсь ею. Ни о чем таком я не жалею, как не жалею о том, что употреблял наркотики — они помогли мне. Я никому их не навязываю, потому что это не мое дело. Но мне они были полезны, как и Индия. Я познакомился с Йоко незадолго до поездки в Индию, у меня было много времени, чтобы все обдумать. Три месяца я только медитировал и размышлял, а потом вернулся домой, влюбился в Йоко — этим все и кончилось. И это прекрасно (69).
Не знаю, насколько он велик, но мы отлично отдохнули в Индии и вернулись домой достаточно отдохнувшими, чтобы поиграть в бизнесменов» (68).
Джон: «Мы никогда не создадим собственную компанию граммзаписи. Это слишком хлопотно» (65).
Дерек Тейлор: «В конце 1967 года мне позвонили все «Битлз», это был деловой звонок из Хилл-Хауса. Там они проводили большое совещание, связанное с открытием «Эппл», и они сказали: «Приезжай, присоединяйся к нам, ты будешь управлять компанией «Эппл Рекордс». Эта перспектива звучала заманчиво. Мы все изменились. Мы побывали на новоселье в доме Брайана Эпстайна в Суссексе в мае, во время работы над «Сержантом Пеппером». Джордж дал мне ЛСД, а Джон тоже дал мне дозу немного раньше, поэтому я «полетел» сразу под двойной дозой, — в общем, было много интересного. Мы в самом деле превратились в хиппи. И «Битлз» заметно изменились: теперь они были уже не пресыщенными, хотя и обаятельными поп-звездами, а чрезвычайно милыми, добродушными, замечательными ребятами. Они и вправду были очень милы в 1967 году, мы верили, что все будет отлично и что мир станет чудесным. Поэтому мысль о возвращении в Англию из Калифорнии после трех прекрасных лет, проведенных там, я воспринял как приглашение посетить святую землю.
Когда с телефонными переговорами о том, что мне конкретно предстоит делать, было покончено, мне сказали: «Знаешь, напрягаться тебе не придется, дружище. Мы не верим в лейблы, синдикаты и тому подобное. Просто приезжай (именно так), а мы будем платить тебе». Я приехал в Англию в апреле 1968 года. Порядок в работе еще имел некоторое значение, но не слишком большое. Мы надеялись, что Господь нам поможет».
Нил Аспиналл: «Я не задержался в Ришикеше, потому что должен был заниматься делами компании „Эппл“. Мы только что сняли временный офис на Уигмор-стрит, но у нас не было ни единого документа, ни одного контракта. У нас не было ровным счетом ничего, и я как раз пытался получить всю необходимую документацию — копии контрактов и архивы, чтобы выяснить, что происходило раньше, и понять, что с нами будет дальше».
Пол: «В мае мы с Джоном съездили в Нью-Йорк, чтобы объявить о создании компании «Эппл»: «Присылайте нам свои неоткрытые таланты». Мы задумали шумный старт, но меня не покидало какое-то странное предчувствие, и я сильно нервничал. У меня словно развилась паранойя. Не знаю, было ли это из-за того, что в то время я курил что-то особенное, но раньше со мной ничего такого не случалось.
Помню, как мы давали интервью. У Джона был значок не то водителя автобуса, не то префекта, но он держался уверенно. Линда фотографировала нас, и потом я спросил: «Ты заметила, что я нервничал?» Но она ответила, что все было прекрасно. По какой-то причине все происходящее тревожило меня, — может, потому, что мы покинули родную стихию. Мы беседовали с журналистами, например с представителями журнала «Fortune», и у нас брали интервью, как у представителей реальной компании, а мы не были ею. Мы ничегошеньки не просчитали заранее, мы просто пытались убить время и развлечься».
Джон: «Мы были под кайфом, выкуривали косячок и говорили: «Ну, мы могли бы снимать фильмы, помогать молодым артистам, чтобы им не пришлось испытать все то же, что пережили мы, пока нас не признали» (72).
Джордж говорил: «Мне противно, когда меня не впускают в парк». Поэтому мы пытались создать парк, куда люди приходили бы и делали то, что хотели. Вот чего мы хотим. А то ведь тебя могут не впустить просто потому, что на тебе туфли не того цвета» (68).
Пол: «Нам повезло в том, что больше мы не нуждались в деньгах: впервые в истории боссы не стремились сделать прибыль. Мы уже купили все, о чем мечтали, и теперь хотели поделиться с другими» (68).
Джон: «Этот бизнес связан с записью пластинок, съемками фильмов и аппаратурой, и лишь побочно речь идет о каком-то производстве или о чем-нибудь еще. Мы хотим создать систему, при которой людям, которые просто желают снять какой-нибудь фильм, будет незачем стоять на коленях в чьем-нибудь кабинете (может, в вашем).
Цель этой кампании — не пополнить счет в банке. Это мы уже сделали. Гораздо важнее проверить, сумеем ли мы сохранить творческую свободу в рамках деловой структуры, и узнать, сможем ли мы создавать что-то стоящее и продавать это в три раза выше себестоимости» (68).
Нил Аспиналл: «Я был вместе с ними в Нью-Йорке, и все было как-то неясно. Мы плавали возле статуи Свободы на китайской джонке, пытаясь решить, что же делать с компанией «Эппл».
А потом они появились в передаче «Сегодня вечером», но Джонни Карсон был в отпуске, поэтому передачу вел Джо Гараджиола. Кажется, именно в тот раз Джон сказал: «Мы лишь немного раскрутим волчок и посмотрим, что будет дальше». Именно так все и вышло с компанией «Эппл».
Джон: «Это было ужасно. Передачу вел бейсболист, а нас об этом не предупредили. Он спрашивал: „А кто из вас Ринго?“ — и прочую ерунду. Мы готовились к передаче с Джонни Карсоном, а перед нами оказались какой-то футболист, который ничегошеньки о нас не знал, и Таллула Бэнкхед, которая все время твердила, что мы прекрасны. Мне еще никогда не было так стыдно» (72).
Ринго: «У нас появилось свое издательство и компания звукозаписи. Идея заключалась в следующем: артисты должны были встречаться с нами, излагать свои замыслы и планы, и если они будут удачными, мы дадим деньги на их осуществление. Нам следовало заказать большую вывеску: „Вам незачем нас упрашивать“. Думаю, нам всегда казалось, что в начале шестидесятых нам слишком часто приходилось унижаться, и мы не хотели подвергать других такому унижению».
Джордж: «Я почти не имел отношения к «Эппл». Когда компания возникла, я еще был в Индии. Думаю, эта безумная идея принадлежала в основном Джону и Полу. Идей было множество, но, когда доходило до дела, мы могли только успешно писать песни, делать записи и быть «Битлз».
К тому времени, как я вернулся в Англию, они открыли офис на Уигмор-стрит. Я отправился туда и увидел комнаты, заполненные непонятной публикой, гадавшей по «Книге перемен» — «И-Цзин», и всевозможными дармоедами, надеющимися на получение контракта. И поскольку это было время хиппи, все держались донельзя дружелюбно. А в целом все это напоминало обстановку полного хаоса».
Джон: «Я старался встречаться со всеми. День за днем я встречался с людьми, но ни один из них ничего не мог предложить обществу или мне. Я слышал просто слова „я хочу, я хочу“ и „почему бы и нет?“. В офисе разыгрывались ужасные сцены, хиппи и все остальные буквально сводили меня с ума» (69).
Нил Аспиналл: «В июле компания «Эппл» переехала в дом номер три по Сэвил-Роу. Это было большое здание. На первом этаже помещался отдел звукозаписи, студия — в подвале. На втором этаже находился мой кабинет и кабинеты всех битлов. На следующем этаже — пресс-бюро, остальное не очень помню.
Возможно, всех остальных происходящее захватывало, особенно людей со стороны, но для меня это был лишь упорный труд и неразбериха.
Перед тем как поехать в Нъю-Иорк на официальное открытие компании, мы дали в газету объявление: «Присылайте нам свои записи: их никто не выбросит в мусорную корзину. Мы ответим вам». Нас завалили пленками, стихами и сценариями. Их количество ошеломило нас».
Пол: «Нам так и не удалось найти применение присланным пленкам, но, по крайней мере, люди знали, что мы заинтересованы в них. Так мы нашли, к примеру, Джеймса Тейлора, которого привел Питер Эшер.
В основном в «Эппл» я продюсировал певицу Мэри Хопкин, хотя ее нашел не я. Она выступила на крупном британском телевизионном смотре молодых талантов, который назывался «Opportunity Knocks» («He упустите шанс»). Манекенщица Твигги, наша приятельница, позвонила мне и сказала: «Только что одна классная девчонка победила в конкурсе «Не упустите шанс», ты должен на следующей неделе посмотреть ее. Она удивительная, и голос у нее красивый». Я встретился с Мэри и понял, что у нее и в самом деле чудесный валлийский голос с очень красивым тембром. И выглядела она неплохо с фолк-гитарой в руках.
Однажды в ночном клубе я услышал песню «Those Were The Days» («Вот это были денечки!»), ее пела американская пара, немного подражавшая Нине и Фредерику. Эта песня запомнилась мне, и я сразу понял, что она станет хитом. Этой переделанной русской народной песней они закрывали свое выступление. Я попросил кого-то в офисе: «Постарайтесь разыскать эту песню». Удалось найти и песню, и исполнителей. Мэри записала ее с нашей помощью, и песня стала известным хитом.
А еще меня попросили написать музыкальную тему для лондонского телесериала со Стэнли Холлоуэем под названием «Thingumybob» («Ну, эта, как ее…»). Мне всегда нравились духовые оркестры, вот я и написал песню для ансамбля «Black Dyke Mills Brass Band» («Духовой оркестр Блэк Дайк Миллса») и стал ее продюсером. Мы поехали на север, в Солтайр близ Брэдфорда, где записали вторую сторону пластинки (версию песни «Yellow Submarine») в большом зале с хорошей акустикой. Мне хотелось, чтобы песня на первой стороне звучала совсем иначе, поэтому мы записали ее на улице. Она получилась прелестной, с безжизненными, звучащими, как трубы, корнетами.
Позднее я работал и с группой «Badfinger», для которой я написал песню «Come And Get It» («Приходи и бери») и сделал вполне приличную демо-версию. Поскольку я жил поблизости, я смог приехать на Эбби-Роуд до начала сеанса записи «Битлз», зная, что в студии никого не окажется. Я воспользовался установкой Ринго, чтобы записать ударные, записал партию пианино, партию баса, вокальную партию и сделал наложение второго голоса. Я сказал ребятам из «Badfinger»: «Песня должна звучать в точности как здесь, потому что она звучала с чувством». Они хотели записать ее по-своему, но я не согласился: «Нет, вот так будет правильно». Они прислушались к моим советам (в конце концов, я был продюсером) и не прогадали. Эта песня стала хитом в 1970 году.
Пит Хэм из этой группы был отличным автором. Он написал вместе с Нилссоном песню «Without You» («Без тебя»), которая оказалась очень удачной. Но бедняга через какое-то время повесился. Он был славным малым, я до сих пор помню его. Страшная потеря.
Джон хотел, чтобы «Эппл» выпускала безумные авангардные вещи, для чего было создано специальное отделение под названием «Zapple», которое в конце концов и возглавило его».
Джон: «В начале в компании „Эппл“ слушали все подряд, хватались за все, но потом мы вдруг обнаружили, что тратим все время на прослушивание чужих вещей, а над своими не работаем» (71).
Ринго: «Записи, вышедшие на «Эппл», были замечательными. Сначала появилась Мэри Хопкинс, потом Джордж привел Джеки Ломакса, а позднее — Билли Престона. Я привел в компанию Джона Тэвенера. Его брат работал в нашей строительной фирме в Хэмпстеде. Он пришел ко мне и спросил: «Хотите послушать запись моего брата?» Она мне понравилась. Мы охотно воспринимали любую музыку, поэтому решили, что найдем ему применение. Таков был мой вклад.
Пол стал продюсером группы «Badfinger». Позднее я снялся в фильме «The Magic Christian» («Магический христианин») с Питером Селлерсом, а группа «Badfinger» записала к нему песню. Как они туда попали, я не знаю; это случилось без моего участия».
Пол: «Каждый из битлов, который хотел продвигать и продюсировать других исполнителей, был вправе делать это. Все участвовали в работе, но не все одинаково. Я жил в Лондоне, поэтому принимал в ней более активное участие. Продюсированием я занимался больше, чем, к примеру, Ринго. Не знаю точно, что делал Ринго, но он не надрывался. Он и не должен был что-то делать, это было не обязательно. Но если кому-нибудь из нас приходила в голову идея, мы могли осуществить ее.
Компания «Эппл» стала именно той маленькой записывающей компанией, какая нам была нужна. Но как только начались деловые затруднения, мы подумали: «Кому нужна эта записывающая компания? Я бы предпочел свободу».
Дерек Тейлор: «В компании «Эппл» они брались за все. Они сочетали бизнес, удовольствие и меценатство, старались выполнить все личные обещания. Во всем этом была немалая доля искренности. Впрочем, безрассудства было не меньше.
Но, пообещав спасти человечество и помочь молодым талантам войти в мир шоу-бизнеса, «Битлз» вдруг ушли в тень. Я остался один. Мне пришлось принимать в своем кабинете всех просителей; которые появлялись в офисе компании. Тем, кто поднимался наверх, я предлагал выпить — потому что я обычно не отказывался от выпивки — и перебрасывался с ними шутками. «Вон там есть стулья, будьте как дома».
Я знакомил одних людей с другими, и через шесть месяцев наше пресс-бюро превратилось во что-то вроде салона, где только и делали, что шутили и разыгрывали друг друга. А «Битлз» записывали «Белый альбом».
В нашем офисе собиралась тьма народу. Люди звонили в приемную Нилу, и, если они уже были в здании, или если возникали затруднения, или кто-то начинал скандалить, я принимал их (или с ними приходилось общаться моим помощникам).
У нас был очень многочисленный персонал: у меня работали четыре секретаря, ассистент-американец Ричард Дилелло и еще один сотрудник пресс-бюро, Мэвис Смит. В комнате было тесно, в этом небольшом помещении работало одиннадцать человек. Когда из соседних отделов кого-нибудь увольняли, я брал этих людей к себе, превращая свой отдел в нечто вроде ковчега. Наверное, во всем здании работало человек тридцать или чуть больше, максимум с полсотни.
Мы помогали людям ассимилироваться в этом мире. Фрэнки Харт (позднее ставшая подружкой Боба Уира из «The Grateful Dead») сначала работала секретарем в моем офисе, а потом стала помощницей Джорджа Харрисона. А еще периодически появлялись журналисты, а также Джеймс Тейлор и Мэри Хопкин с отцом, сестрой и журналистами, пишущими о ней. Все это напоминало фильм Альтмана, где повсюду жизнь бьет ключом».
Пол: «Мы старались все держать под контролем. Сейчас так поступают многие, у них есть свои компании, они берут на встречи юристов и заключают выгодные сделки. Мы тоже были настроены серьезно, но многое в наших действиях было непродуманным, и, поскольку мы никогда не занимались планированием бюджета, многие наши начинания провалились.
Однажды я попробовал во всем разобраться. Помню, как я зашел к Дереку и подумал: «Да, Дерек — шеф нашей пресс-службы, но ему не нужны четыре секретаря. Хватит и трех. Здесь давно пора навести порядок». Разумеется, такие методы наведения порядка не принесли мне популярности. Я старался экономить деньги, считал, что поступаю разумно, и заявил: «Одного секретаря надо уволить, Дерек». Дерек рассказал об этом остальным, они пришли в мой кабинет и сказали: «Если ты уволишь ее, мы снова примем ее на работу». И я ответил: «Ладно. Значит, сокращать штаты не будем». Как видите, меня поставили на место.
Теперь, имея собственную компанию, я знаю, как трудно управлять ею. Это ужасно. Мы пытались навести в «Эппл» порядок, но так и не сумели».
Ринго: «Я не участвовал в делах компании в той степени, что и все остальные, но сознавать, что я один из ее хозяев, мне нравилось. Многие дела компании „Эппл“ были связаны со всеми четырьмя битлами, но я бывал в офисе далеко не каждый день. В то время мне вообще не хотелось бывать в офисе, я предпочитал деревню. Беда заключалась в том, что мы отдавали наши деньги, камеры, оборудование людям, половину из которых больше не видели никогда — они просто брали все, что мы им давали, и исчезали».
Джордж: «В конце концов оказалось, что мы просто раздали уйму денег. Это урок для всех, кто намерен вступить в партнерские отношения: если у вас есть партнеры, вам придется советоваться (и ссориться) с ними по любому поводу, к тому же в то время мы были донельзя наивны. Чаще всего Джон и Пол носились с какой-нибудь идеей и тратили на нее миллионы, а мы с Ринго просто соглашались с ними.
Некоторые дела приносили прибыль, но по сравнению с затратами она была ничтожна. Это затруднение преследовало нас всю жизнь: все, что было связано с «Битлз», упиралось в партнерские отношения — такого я никому не пожелаю. У партнеров возникают самые нелепые идеи, а вам приходится соглашаться с ними хотя бы отчасти. Вас втягивают в чужие дела, и это не приносит вам ничего, кроме головной боли. Конечно, так бывает и с другими, и, полагаю, в такой работе есть свои плюсы и минусы. Но мне понадобилось некоторое время, чтобы вписаться в «Эппл», а к тому времени мы успели разориться.
В 1968 году положение осложнилось. Нам грозила катастрофа. Вокруг царил хаос. Прежде нашими делами распоряжался Брайан Эпстайн, но он умер. И хотя он выполнял свою работу не слишком успешно (позднее мы узнали, что сделки были заключены на невыгодных условиях, и мы поняли, что нас облапошили), по крайней мере, он был человеком, рядом с которым мы повзрослели, он мог о многом позаботиться. И вдруг компания «Эппл» оказалась предоставленной самой себе, и все экстравагантные личности страны ринулись на Сэвил-Роу, а Джон и Йоко предоставляли им кабинет в офисе. Кришнаиты, «ангелы ада», «копатели» — все сбежались туда. Катаясь на лодке вокруг Манхэттена, мы расспрашивали Пола и Джона, как они намерены поступить с компанией, но без надлежащего управления дела запутывались с каждым днем».
Джон: «Иметь деньги мне всегда казалось бессмысленным — попробуйте меня понять. Я должен был отдать их или потерять. И я отдал уйму денег, что, собственно, и означало почти то, что я потерял. Но этого мне было мало, и я не контролировал их, не относился ответственно к тому, что я был парнем с туго набитым кошельком».
Дерек Тейлор: «Мы были ужасно заняты. Помимо всего этого безумия, помимо того, что мы курили травку, в офисе всегда было шумно, потому что «Битлз» все еще были на пике популярности. О них писали все газеты, но к середине 1968 года в прессе стали появляться возмущенные статьи: «Что случилось с нашими ребятами? Куда они исчезли? С ними что-то не так. Они слишком чудят: развод, Махариши, индусы… Это уже не наши ребята. Что с ними стало?» «А что стало с тобой, Дерек? — думал я. — Ты тоже наряжаешься и тоже чудишь?»
Я не наряжался, а одевался в стиле хиппи, но только не в кафтаны (это слово я ненавидел), а в блузы. Да-да, в блузы с тесьмой, ожерельями и колокольчиками. Не забывайте, что к тому времени у меня уже было пятеро детей, а в мире журналистики меня давно знали. На вечеринке в честь «Yellow Submarine» я встретился с одним сотрудником «Дейли Миррор» — криминальным репортером Эдди Лакстоном. Я был в особенно экзотическом наряде из бутика «Эппл» — в сюртуке, черно-белых туфлях, просторной рубашке с оборками, вокруг шеи было обмотано несколько разных шарфов, а на груди, несомненно, были баттоны. Мне не хотелось, чтобы Эдди подумал, что я начал одеваться так вызывающе потому, что служу в экзотической компании, поэтому я подошел к нему и сказал: «Привет, Эдди, мы знакомы». Он ответил: «Нет, не знакомы. Я вижу вас впервые». Мне вдруг стало неловко, я почувствовал себя Адамом, на котором нет ни единой нитки. «А ведь он прав!» — подумал я, и мне стало стыдно. Не знаю, случалось ли мне потом, после встречи с Эдди Лакстоном из реального мира, чувствовать себя таким же свободным, как до нее. Но таков был дух времени. Многие из нас, избавившись от серых костюмов (который я теперь опять с удовольствием ношу), радовались этой свободе».
Нил Аспиналл: «Я управлял компанией «Эппл», но понятия не имел, какое положение в ней занимаю, — возможно, позу лотоса. Управление «Эппл» в то время было тяжким трудом, отовсюду поступало слишком много разных идей, у всех имелись свои представления о том, как надо управлять компанией и что она должна собой представлять, какой должна быть эмблема и в каких тонах следует отделывать кабинеты… Поверьте, было чертовски трудно. Возможно, разговоры о покраске стен покажутся мелочью, но разве это не симптом? В здании на Сэвил-Роу были большие комнаты, и кто-нибудь обязательно говорил: «Почему бы тебе не поставить посреди комнаты перегородку? Ты будешь сидеть здесь, а секретарь — за перегородкой». И я ставил перегородку, а на следующий день приходил кто-нибудь другой (другой битл) и удивлялся: «А зачем здесь эта перегородка?» — и просто пинал ее ногой.
А как вам эта дилемма: «Нам нужно пресс-бюро?» — «Конечно нужно!» — «А может, все-таки нет…» Или: «Мы будем подписывать контракт с этим артистом или не будем?» Контракт подписывали, потому что кому-то нравился этот артист, но потом находили другого, который тоже нравился, и с ним контракт тоже подписывали. Это была чистая анархия. О том времени у меня сохранились как радостные, так и тягостные воспоминания. Но в целом не могу сказать, что я был доволен работой на Сэвил-Роу».
Дерек Тейлор: «Несомненно, к концу 1968 года (хотя я считал, что живу ради других, жертвую собой ради ребят и так далее) я потакал собственному эгоцентризму, развлекаясь вовсю, — управление всем этим цирком доставляло мне личное удовольствие. Эта работа меня устраивала, потому что была беспорядочной. Справиться с ней было невозможно, однако все действительно вертелось вокруг прессы, а в этом я всегда преуспевал. Но, будь я одним из ребят (сейчас я вспоминаю, что тогда творилось), я был бы в шоке.
В то время в офисах устанавливались аппараты внутренней связи, чтобы все имели возможность переговариваться, и порой в своем кабинете можно было слышать шум из других комнат — везде играли магнитофоны, а на потолке плясали огни светомузыки, которую мы купили у кришнаитов. Но если кто-нибудь говорил: «Боже, какой кавардак!» — я взрывался: «Кавардак? Что вы имеете в виду? Мы точно знаем, что здесь происходит!» И в некотором смысле так оно и было.