Страница:
Ингалора не задумывалась о случившемся. Ее схватили – плохо. Удалось удрать – хорошо. Разоблачили плохо. Софир спасся – хорошо. У герцога в руках есть доказательство участия Адобекка в некоем заговоре против Вейенто – наверное, это плохо…
Она зевнула. Теперь самое главное – добраться до Изиохона. Она вдруг поняла Софира. До самой глубины души поняла его стремление сидеть в Изиохоне на берегу теплого моря и никуда не бежать, не подвергаться риску, не заниматься опасными вещами… Вообще ничем не заниматься. Красить ногти, готовиться к выступлению, обнимать любовника.
Ингалора сладко потянулась, как будто уже лежала на горячем песке в Изиохоне, неподалеку от «Тигровой крысы».
– Ах, Лебовера, – пробормотала она. – Будь благословен, Лебовера… Вернусь – подарю тебе три незабываемые ночи. Если, конечно, захочешь.
Когда она открыла глаза, было светло. Солнце как раз забралось на вершину горы и испускало оттуда ослепительные лучи, хотя самого диска еще не было видно.
Второе, что заметила Ингалора, была человеческая фигура. Некто сидел поблизости на камне и не отрываясь смотрел на нее.
Потом этот некто потянулся, и по неповторимой лености жеста Ингалора сразу его узнала.
– Софир! – Она обрадовалась и вскочила, чтобы броситься к нему.
Он чуть отстранился.
– Своими объятиями ты уронишь меня в пропасть.
– Отсюда до пропасти далеко, тебя пришлось бы катить по земле, чтобы сбросить… Как ты здесь очутился?
– Так же, как и ты. Как раз такое расстояние пробегает испуганный человек, который спасается от гнева герцога Вейенто. На этом самом месте у беглеца заканчиваются силы, он падает и засыпает. Так произошло со мной, и я подумал, что с тобой случится абсолютно то же самое. Как видишь, я не ошибся.
– Ты что, сидел здесь и ждал, пока я появлюсь? – спросила Ингалора.
– Вот именно, – отозвался он, наслаждаясь ее растерянностью.
– Не может быть! – Она покачала головой. – Нет, этого просто не может быть!
– Чего не может быть, любовь моя? Того, что я окажусь настолько догадливым?
– И ты даже не попытался вызволить меня из кутузки? – Ее гнев нарастал, лицо темнело, из глаз готовы были посыпаться молнии. – Просто сидел и ждал, пока я освобожусь сама? А если бы я не освободилась?
Разумеется, Софир лгал и нарочно дразнил ее. Он прятался под стенами замка несколько часов, дожидаясь темноты, чтобы забраться обратно и попытаться вызволить подругу. Сперва ему помешало появление горняков, а затем, когда в замке началась потасовка, Софир вдруг увидел бегущую Ингалору и понял, что ей удалось скрыться. Он не стал выяснять, каким именно образом. В конце концов, сейчас это было не важно. Когда все останется позади, она и сама с удовольствием расскажет. Он погнался за ней и бежал до тех пор, пока она не свалилась на землю и не заснула.
А засыпала она мгновенно, как наигравшийся щенок. И Софир всю ночь, пока Ингалора не начала выказывать признаки скорого пробуждения, лежал, прижавшись к ней всем телом, обнимал ее и согревался от одного только ее присутствия.
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Она зевнула. Теперь самое главное – добраться до Изиохона. Она вдруг поняла Софира. До самой глубины души поняла его стремление сидеть в Изиохоне на берегу теплого моря и никуда не бежать, не подвергаться риску, не заниматься опасными вещами… Вообще ничем не заниматься. Красить ногти, готовиться к выступлению, обнимать любовника.
Ингалора сладко потянулась, как будто уже лежала на горячем песке в Изиохоне, неподалеку от «Тигровой крысы».
– Ах, Лебовера, – пробормотала она. – Будь благословен, Лебовера… Вернусь – подарю тебе три незабываемые ночи. Если, конечно, захочешь.
* * *
Когда она открыла глаза, было светло. Солнце как раз забралось на вершину горы и испускало оттуда ослепительные лучи, хотя самого диска еще не было видно.
Второе, что заметила Ингалора, была человеческая фигура. Некто сидел поблизости на камне и не отрываясь смотрел на нее.
Потом этот некто потянулся, и по неповторимой лености жеста Ингалора сразу его узнала.
– Софир! – Она обрадовалась и вскочила, чтобы броситься к нему.
Он чуть отстранился.
– Своими объятиями ты уронишь меня в пропасть.
– Отсюда до пропасти далеко, тебя пришлось бы катить по земле, чтобы сбросить… Как ты здесь очутился?
– Так же, как и ты. Как раз такое расстояние пробегает испуганный человек, который спасается от гнева герцога Вейенто. На этом самом месте у беглеца заканчиваются силы, он падает и засыпает. Так произошло со мной, и я подумал, что с тобой случится абсолютно то же самое. Как видишь, я не ошибся.
– Ты что, сидел здесь и ждал, пока я появлюсь? – спросила Ингалора.
– Вот именно, – отозвался он, наслаждаясь ее растерянностью.
– Не может быть! – Она покачала головой. – Нет, этого просто не может быть!
– Чего не может быть, любовь моя? Того, что я окажусь настолько догадливым?
– И ты даже не попытался вызволить меня из кутузки? – Ее гнев нарастал, лицо темнело, из глаз готовы были посыпаться молнии. – Просто сидел и ждал, пока я освобожусь сама? А если бы я не освободилась?
Разумеется, Софир лгал и нарочно дразнил ее. Он прятался под стенами замка несколько часов, дожидаясь темноты, чтобы забраться обратно и попытаться вызволить подругу. Сперва ему помешало появление горняков, а затем, когда в замке началась потасовка, Софир вдруг увидел бегущую Ингалору и понял, что ей удалось скрыться. Он не стал выяснять, каким именно образом. В конце концов, сейчас это было не важно. Когда все останется позади, она и сама с удовольствием расскажет. Он погнался за ней и бежал до тех пор, пока она не свалилась на землю и не заснула.
А засыпала она мгновенно, как наигравшийся щенок. И Софир всю ночь, пока Ингалора не начала выказывать признаки скорого пробуждения, лежал, прижавшись к ней всем телом, обнимал ее и согревался от одного только ее присутствия.
Глава десятая
НАЕМНИКИ
– Многие почему-то считают, что акробатки лучше других подходят для воровства, – говорила Ингалора, хотя Софир, казалось, совершенно не расположен был внимать ее жалобам. – Дескать, ловкие руки, гибкое тело, хорошая координация движений. Ты меня слушаешь? Так вот, осмелюсь тебе заметить, что это не так! Выступать с танцем во время праздника и шарить по запертым складам – два совершенно различных ремесла. Ты понял?
– Я понял, – невозмутимо отвечал он, – но пойми и ты: есть нам нечего, полей и садов, где можно кое-что позаимствовать, на севере не встречается, а люд здесь хмурый и вечно занятой, за выступление нам никто не заплатит. Что остается? Просить милостыню? Если ты заметила, любимым божком здешнего люда является Труд. Чрезвычайно скупой, требовательный и кровожадный божок. Местные жители сочтут нас бездельниками и не подадут ни гроша, даже если мы будем подыхать у них на пороге. Разве что предложат работу по контракту.
Софир был совершенно прав, и Ингалора с недовольным видом промолчала.
Они шли по землям Вейенто уже второй день. Оба устали и были голодны. Одно только было хорошо в их грустном путешествии: за ними, кажется, никто не гнался. Если на поиски скрывшихся шпионов Адобекка и были отряжены какие-то люди, то они, во всяком случае до сих пор, не добрались до беглецов.
Когда над головой путников пролетала какая-нибудь заблудившаяся в небе птица или из-под ног вдруг вышмыгивала мышь, Софир провожал их жадным взором. Под гладкими перьями, под пушистой шкуркой он прозревал съестное, но – увы! – был совершенно бессилен охотиться, особенно без надлежащего снаряжения, не умели ни Софир, ни Ингалора, а ручьев, где водилась бы рыба, им не попадалось.
– Теперь я понимаю, на что рассчитывает герцог, – сказала Ингалора. – Он не станет тратить силы на прочесывание местности.
Софир обратил внимание на солдатское слово в ее речи и поморщился.
Девушка продолжала:
– Нет, его сиятельство просто будет ждать, пока мы заберемся на какой-нибудь склад, чтобы утащить оттуда еду. Потому что мы непременно попадемся, если залезем. Ты бы видел, какой шум поднялся из-за одного паршивого обоза с продовольствием! Они тут все законники и страшно уважают свои права.
Софир выдержал долгую паузу, прежде чем заговорить снова:
– Припомни, Ингалора, как ты жила до того, как попала к Лебовере? Воровала еду? Или выпрашивала?
Ингалора задумалась. Она думала и думала. Она молчала так долго, что Софир предположил, будто она уж и не ответит, но девушка вдруг произнесла:
– Не помню.
Софир ни на миг не усомнился в правдивости ее слов: для многих из них жизнь по-настоящему началась только после встречи с Лебоверой.
Они обошли стороной очередной поселок, повстречавшийся им на пути. Пришлось забираться довольно высоко в горы и выискивать там какие-то козьи тропы, но другого способа не было. Софир считал любую встречу с людьми опасной.
– Горняки непременно выдадут нас людям герцога, если мы покажемся в поселке, – уверял он.
Ингалора не спорила. Софир счел это дурным знаком: похоже, девушка совсем ослабла. А еще говорят, будто женщины выносливее мужчин! Когда он сообщил ей свое наблюдение в надежде хоть немного расшевелить ее, Ингалора улыбнулась:
– Ты сам почти женщина, Софир, так что не указывай на мои слабости. Я-то почти мужчина.
Ближе к вечеру они спустились с горы обратно на дорогу. Поселок остался позади, дорога успела повернуть, так что даже вечерних огней путники больше не видели. Одна из лун подступала к горизонту, и небо над горами слегка посветлело.
– Тише.
Софир остановился, держа Ингалору за руку.
Она прислушалась.
– Тебе показалось.
– Нет, слушай внимательнее.
Теперь оба затаили дыхание. Конечно, не исключено, что Софиру и в самом деле почудилось, но пренебрегать такими вещами не следует: всегда остается вероятность того, что он уловил первые признаки надвигающейся опасности.
Неожиданно звук стал отчетливым. Скрип телеги, голоса.
– Ты не ошибся, – прошептала Ингалора.
Он только стиснул ее руку и не ответил. Оба отошли в сторону и спрятались на обочине за большим камнем.
В полутьме показался отряд. Человек двадцать, как насчитал Софир (Ингалора ничего не считала: она просто закрыла глаза и прижалась к земле: сперва ежилась от страха, а после как-то незаметно для себя заснула).
Солдаты. Даже лязг оружия и доспехов не сказал бы о них Софиру больше, чем простой звук их шагов. Тяжелые, утверждающие себя на земле, мерные. Люди, которым предстоит пройти очень большое расстояние. Люди, которым предстоит идти, несмотря на любые преграды, какие только воздвигнутся перед ними.
«А в телеге у них, вероятно, продовольствие, – подумал Софир. – Ужасное слово для обозначения ветчины сыра, фруктов, хлебных лепешек, крупы для свежей каши… а может, и сметаны!»
Он погладил спящую Ингалору. Она пробормотала что-то сладкое и свернулась еще более тугим калачиком.
Скрываясь за выступом скалы, Софир наблюдал за отрядом еще час. Солдаты развели костер. Вода была у них с собой: видимо, набрали по пути, когда было еще светло, и везли в телеге.
Всеми делами распоряжался один человек, очень рослый и мясистый, с плоской физиономией и невыразительными крохотными глазками. Он отдавал отрывистые команды, коротко взмахивал руками, показывая: туда, сюда; но Софир ясно видел, что этот громила выслуживается перед настоящим командиром отряда.
Существует некто, от кого все зависит. Некто, являющийся сердцем отряда. Когда настанет пора, он возьмет командование на себя и всех спасет, а пока – просто отдыхает. Ждет, пока для него разобьют лагерь и подадут поесть.
Софир не видел этого человека, только угадывал его присутствие.
«До поры его можно не принимать в расчет, – подумал он. – А если все пройдет удачно, о нем вообще можно будет забыть. Пока все заняты, самое время подобраться к телеге поближе».
Он скользнул в темноту и, стелясь низко к земле, побежал в сторону телеги. Костер пылал и слепил глаза собравшимся вокруг него усталым людям. Так что подкрадывающегося Софира никто из солдат не увидит. Да никто из них и не всматривался в темноту окружающих гор: ничего не видно, да и для чего озираться по сторонам, если до неприятеля еще далеко?
Софир уже чуял запах конского пота. Он подобрался к телеге и настороженно осмотрелся. Никого. Разумеется. Нет причины выставлять охрану здесь, посреди земель Вейенто, где нет ни грабителей, ни врагов королевства, ни – тем более! – мятежных крестьян.
Выждав несколько мгновений, Софир стремительно выпрямился и забрался в телегу.
– Ну надо же! – послышался громкий голос, и чьи-то крепкие ручищи сдавили Софиру горло.
Он пискнул, взмахнул руками и обмяк. Держа незадачливого вора за шею, как пойманную курицу, солдат выбрался наружу.
– Гляди, Сиган! – закричал он, подталкивая Софира вперед. – Гай был прав!
– Отпусти его, – низким басом проговорил Сиган, приближаясь к Софиру и заглядывая в его посиневшее лицо. – Отпусти, не то он помрет.
– Да и пусть себе помрет, – ответил солдат, но хватку разжал.
Кашляя и жадно глотая воздух, Софир повалился прямо на дорогу. Его обступили смеющиеся люди.
– Отойдите, – сказал кто-то очень спокойно.
И солдаты расступились. Перед Софиром появилась пара сапог. Ничего особенного в этих сапогах не наблюдалось, обычные солдатские сапоги, даже не слишком новые, но уж очень ладно они сидели. Нравилось их смятым и пыльным голенищам облегать эти ноги, нравилось, и все тут.
«О чем я думаю? – смятенно пронеслось в голове у Софира. – Ведь меня сейчас растерзают!»
Обладатель сапог присел перед ним на корточки. Софир увидел лицо, неожиданно молодое, с чуть раскосыми глазами. Четыре длинных вертикальных шрама, почти параллельных друг другу, выделялись более светлыми полосами на загорелой коже.
– Не будь ты наемником, я бы решил, что ты эльф, – Просипел Софир.
– Никогда так не решай, – сказал молодой человек. Он привстал и обратился к своим людям: – Ступай отдыхать. Я разберусь с ним. Я все сделаю правильно.
– Слыхали, что вам говорят? – захрипел Сиган. – Ступайте! Гай все сделает правильно. Он всегда поступает правильно.
И они разошлись, посмеиваясь между собой, ничуть не огорченные тем обстоятельством, что им не позволили учинить расправу над вором самолично.
– Где второй? – спросил Гай, наклоняясь низко над Софиром.
Софир не ответил.
Гай тряхнул его за плечо.
– Тебе лучше ответить.
– Не трогай ее, – просипел Софир. – Она спит.
– Спит?
– Она устала.
Гай устроился на камнях рядом с Софиром. Поднял камушек, лениво кинул в темноту.
– Как тебя зовут?
– Софир.
– Кто ты такой?
– Я не мог тебя где-нибудь видеть? – вдруг спросил Софир. – Твое лицо кажется мне знакомым.
– Мое лицо многим кажется знакомым, потому что у меня стандартная внешность… Если бы мы с тобой когда-нибудь встречались, я-то точно бы тебя запомнил. А я тебя не помню.
– Нет, я видел тебя… На кого-то ты похож.
– Ты уже говорил: на эльфа. И я попросил тебя больше так не говорить. Помнишь? – очень мягко проговорил Гай.
– Последняя попытка, – умоляюще произнес Софир. – Гай – настоящее имя?
– Нет.
– Уменьшительное?
– Давай лучше от Гая вернемся обратно к Софиру, – предложил Гай. – Где твоя спутница?
– Спит за камнями. Она очень устала. И очень голодна.
– Ты забрался в нашу телегу ради нее?
– И ради себя, если тебе интересна вся правда, как она есть, голая и неприкрытая. Мы танцовщики и актеры.
– Что делают актеры на горной дороге, посреди герцогства Вейенто? – изумился Гай. – Впервые слышу о том, чтобы его сиятельство выписывал танцовщиков для своих шахтеров. Или что-то изменилось, а я об этом и не подозревал?
Софир молчал.
Гай взял его за руку.
– Тебе ведь нравятся мужчины, верно?
– Вряд ли это имеет отношение к делу, – пробормотал Софир. Но он уже понял, что пропал: от этого Гая исходило непобедимое обаяние. Хотелось рассказать парню все, довериться ему до конца. Даже если это закончится плохо. Даже если это вообще ничем не закончится.
– Бери свою спутницу и веди ее сюда, – сказал Гай. – Не бойся, мои люди и пальцем ее не тронут.
– Она, между прочим, была бы не против, если б и тронули. – Софир позволил себе улыбнуться. – Ты позволишь нам переночевать у вас в лагере?
– Забирайтесь оба в телегу. Поешьте, только ничего не берите с собой: у нас не так много припасов. Обещаешь не мародерствовать?
– Обещаю, – пробормотал Софир.
Гай засмеялся.
– Люди, которые меня обманывали, очень дурно закончили свои дни.
– Между прочим, мы можем отработать, – обиделся Софир.
– Я не хотел бы приучать моих ребят к продажной любви, – серьезно отозвался Гай, – хотя, конечно, рано или поздно это произойдет.
Софир раскрыл рот от удивления.
– Тебя беспокоят такие вещи?
– Меня многое беспокоит, – сказал Гай. Он легко поднялся с земли и ушел.
Ингалору случившееся удивило куда меньше, нежели ее друга.
– Такие вещи случаются время от времени, – сообщила она, сидя в телеге в полной темноте и заглатывая одну колбаску за другой.
– Тебя стошнит, – обеспокоился наконец Софир. Он не понимал, как такая хрупкая девушка может есть так много.
– Меня? – На миг она перестала чавкать. – Стошнит?
Ее глаза блеснули, их мерцание было заметно даже во мраке. Потом Ингалора задумалась.
– Может, ты и прав, – пробормотала она, откладывая седьмую по счету колбаску. Софир услышал, как она сладко зевнула. – Я опять хочу спать.
– Спи, – разрешил Софир.
Его и самого тянуло в сон. Голоса солдат звучали в отдалении, приглушенный смех и звук шагов убаюкивали: было на удивление хорошо. Как будто они уже возвратились в Изиохон и отдыхают на чердаке в «Тигровой крысе», где иной раз репетиции шли даже ночами, если Лебоверу посещало неурочное вдохновение.
Рассвет в отличие от ночи был колючим и холодным: в крепкий сон вторглись чужие голоса. Совсем близко от телеги топотала чья-то лошадь, и конские яблоки звучно падали на камень дороги.
Софир проснулся первым и поскорее положил ладонь на рот Ингалоре. Девушка пробудилась в следующее мгновение. Ее глаза расширились, горло напряглось, но крикнуть она не сумела: Софир вовремя принял меры к тому, чтобы этого не случилось.
– Закрой глаза и делай вид, будто спишь, – шепнул он ей в ухо.
– Кто здесь?
– По-моему, люди Вейенто.
– А ты говорил, будто нас не преследуют, – упрекнула она, как будто он был в этом виноват.
– Я ошибался.
Спустя несколько минут Ингалора оживилась снова.
– Положим, если дойдет до обыска, ты можешь сойти за солдата, – зашелестела она ему в ухо. – Если сильно постараешься и будешь энергично выражаться. А я? Меня они сразу раскусят.
– В отряде есть одна женщина, почему бы не быть двум? – тихо отозвался Софир. – Не шуми.
Голоса приблизились. Теперь беглецы ясно различали каждое слово.
– …Его сиятельство весьма заинтересован в поимке этих шпионов, – говорил всадник. – Мы предполагаем, что они могли пойти по этой дороге.
Хриплый бас отвечал:
– Сейчас разбужу Гая.
«Сиган, – подумал Софир. – Это тот, вчерашний, который здесь распоряжался. Интересно, почему он сам не отвечает на вопрос?»
Судя по всему, всадника также интересовала эта проблема, потому что он опять обратился к Сигану:
– А ты, лично ты – никого здесь не видел?
– Я спрошу Гая, – повторил Сиган.
– Я разговариваю сейчас не с Гаем, а с тобой.
– А я тебе отвечаю, что лично я никого не видел. У нас в отряде так не принято, чтобы рядовой говорил за командира, понял? Или у вас иначе?
– Послушай, что я тебе скажу, – настаивал всадник. – Мы ищем шпионов. Шпионом может оказаться человек совсем простого, звания, однако его ремесло делает его чрезвычайно важной персоной. И в таком деле, как поимка сбежавшего шпиона, важно любое свидетельство любого человека. Даже рядового. Потому что командир может не заметить того, что заметил рядовой.
Сиган хрипло расхохотался.
– Командир? – выкрикнул он. – Это наш-то командир может что-то не заметить? Ну, насмешил! Нет, господин хороший, наш командир не может не заметить чего-то, что заметил кто-то из нас, уж поверь мне на слово.
– Итак, ты положительно утверждаешь, что никаких посторонних лиц на дороге не видел? – Голос всадника стал жестким.
– Да, – сказал Сиган. – Пойду разбужу Гая.
Гай скоро явился. У Софира стало теплее на сердце, когда он услышал спокойный, ровный голос молодого человека:
– Кого вы здесь ищете? У меня в отряде нет никаких шпионов. Все они со мной с самого начала, и я поручусь за любого из них.
– Речь не идет о ком-либо из твоего отряда, любезный, – заговорил всадник с некоторой досадой. – Я спрашивал о посторонних. О незнакомцах. Возможно, вы встречали кого-то на дороге. Твои люди отказываются говорить со мной на эту тему. Чем ты их запугал?
– Я никого не запугивал, и они вовсе не отказываются говорить с тобой, – отвечал Гай. Софиру показалось, что он слышит, как тот улыбается. – Просто мы действительно никого не встречали. Мне жаль разочаровывать тебя.
– Подумай, подумай хорошенько, – настаивал человек герцога. – За них назначена хорошая награда.
– В чем же они провинились?
– Они шпионы. Большего я и сам не знаю. Тебе и твоим людям не будет нужды скитаться по дорогам и рисковать собой в кампаниях Ларренса, если ты расскажешь мне, встречались ли вам какие-нибудь странные личности. Его сиятельство Вейенто заплатит вам столько, что вы забудете нужду до конца дней своих. Поверь мне, герцог всегда держит слово. Уж такой он человек.
В тоне всадника проскользнуло искреннее восхищение.
Гай миролюбиво произнес:
– Опиши их, и я попытаюсь припомнить. Может быть, я кого-то и видел.
Софир сжался. Ему хотелось выкрикнуть: «Этого не может быть!» Он не верил, что Гай, человек с таким спокойным, таким теплым голосом, сейчас все-таки откинет полог и покажет их с Ингалорой человеку Вейенто. Впрочем, кто осудит Гая? Бездомные актеры ему не родня, а деньги, судя по всему, предлагаются очень хорошие. И Гай как настоящий командир обязан заботиться в первую очередь о своих людях. Все закономерно. Все логично, чтоб оно провалилось!
– А кого ты видел? – насторожился всадник.
– Две старухи собирали хворост, – задумчиво молвил Гай. – Довольно странные с виду старухи, честно говоря. Это было в полутора днях пути отсюда.
– Мы ищем молодых людей, мужчину и женщину, – сказал всадник. – Они танцовщики. Герцог испытывает большое желание задать им несколько вопросов.
– Только старухи, – повторил Гай. – Прощай.
Он хлопнул лошадь всадника по крупу ладонью. Послышался стук копыт, всадник уехал. Гай однако продолжал стоять возле телеги. Затем беглецы услышали, как он садится на телегу, и миг спустя под пологом появилось его лицо: он откинулся назад и разлегся на полу, прямо на припасах, между Ингалорой и Софиром. Чуть раскосые глаза Гая блестели.
– Значит, вы шпионы, да? Как интересно!
– Ничего подобного, – с достоинством ответила Ингалора. – Мы честные артисты.
– Вы честные шпионы. – Гай тихо засмеялся. – Да ладно вам! Я же вас не выдал, хотя он предлагал действительно очень хорошие деньги.
– Что-то я не слышал суммы, – буркнул Софир. – А ты, дорогая? Ты расслышала сумму?
Она не поддержала игры. Промолчала и отвернулась.
Гай фыркнул:
– Он нарисовал ее пальцем в воздухе. Очень много нулей и перед ними – пятерка. Каково? Кто же вы такие, а? Почему так дорого стоите?
– Если ты все знаешь, зачем спрашивать? – проворчала Ингалора. – Сам сказал: мы шпионы.
– А что вы такого интересного вызнали? Наверное, ужасные интриги. А? Жуткие замысли, которые варятся в большом вонючем котле при дворе его сиятельства герцога Вейенто, – подзуживал их Гай. – Ну, говорите, говорите же, не то я все-таки вас выдам.
– Покушение на принца Талиессина, – сказала девушка. – Теперь ты доволен? Вейенто хочет убрать Талиессина с дороги.
– О, у его сиятельства есть все права на престол, ведь он происходит от старшей ветви семьи, – с самым серьезным видом отозвался Гай. – А еще что?
– Имена тех, кто должен убить принца.
– Назовите! – жадно потребовал он.
– Зачем тебе?
– Не твое дело, женщина. Просто назови имена.
– Алатей и Сафрак, – сказала Ингалора.
– Отлично! – Гай подскочил на месте, схватил Ингалору в объятия и расцеловал в обе щеки. Затем повернулся к Софиру и проделал с ним то же самое.
– Никогда больше не вытворяй такого! – возмутилась Ингалора, обтирая лицо ладонями. – И его не трогай. Он сейчас в обморок упадет.
Софир слабо улыбнулся и заверил Гая в том, что Ингалора, по своему обыкновению, преувеличивает:
– Она большая фантазерка.
Гай порылся в кошеле у себя на поясе, вытащил несколько серебряных монет, сунул в руку Софиру.
Тот раскрыл ладонь. Монетки блеснули, и совершенно так же блеснули глаза Ингалоры.
Гай сказал:
– Я предложил бы вам проделать часть пути вместе с нами и под нашей защитой, да вот незадача – мы двигаемся в противоположном направлении, к Ларренсу. Так что возьмите деньги и ступайте. До границ владений Вейенто – полтора дня пути. Пока не выберетесь из герцогства – избегайте людей и ничего не покупайте. Продержитесь до первого города. Сможете, бродяги?
Ингалора придвинулась к Гаю, обвила его ноги ногами, запутала его в своих юбках.
– Почему ты делаешь это для нас, Гай? – прошептала она ему на ухо, обдавая его горячим дыханием. – Кто из нас двоих пришелся тебе больше по сердцу?
Он запустил пальцы ей в волосы, пробежался губами по ее лицу.
– Вы оба мне по сердцу, – засмеялся он. – И больше всего потому, что вы не солгали. Алатей и Сафрак, говорите? Вряд ли эти двое теперь кого-нибудь убьют. Впрочем – т-с! – об этом даже шпионам знать не положено…
Тут полог телеги отлетел в сторону, и в сером утреннем свете показалась Хейта в своем стареньком крестьянском платье, переделанном из мужской рубахи, с пращой на поясе.
– Эй ты, шлюха! – завопила она, адресуясь к Ингалоре. – Убери от него свои ноги – это мой парень!
– Я понял, – невозмутимо отвечал он, – но пойми и ты: есть нам нечего, полей и садов, где можно кое-что позаимствовать, на севере не встречается, а люд здесь хмурый и вечно занятой, за выступление нам никто не заплатит. Что остается? Просить милостыню? Если ты заметила, любимым божком здешнего люда является Труд. Чрезвычайно скупой, требовательный и кровожадный божок. Местные жители сочтут нас бездельниками и не подадут ни гроша, даже если мы будем подыхать у них на пороге. Разве что предложат работу по контракту.
Софир был совершенно прав, и Ингалора с недовольным видом промолчала.
Они шли по землям Вейенто уже второй день. Оба устали и были голодны. Одно только было хорошо в их грустном путешествии: за ними, кажется, никто не гнался. Если на поиски скрывшихся шпионов Адобекка и были отряжены какие-то люди, то они, во всяком случае до сих пор, не добрались до беглецов.
Когда над головой путников пролетала какая-нибудь заблудившаяся в небе птица или из-под ног вдруг вышмыгивала мышь, Софир провожал их жадным взором. Под гладкими перьями, под пушистой шкуркой он прозревал съестное, но – увы! – был совершенно бессилен охотиться, особенно без надлежащего снаряжения, не умели ни Софир, ни Ингалора, а ручьев, где водилась бы рыба, им не попадалось.
– Теперь я понимаю, на что рассчитывает герцог, – сказала Ингалора. – Он не станет тратить силы на прочесывание местности.
Софир обратил внимание на солдатское слово в ее речи и поморщился.
Девушка продолжала:
– Нет, его сиятельство просто будет ждать, пока мы заберемся на какой-нибудь склад, чтобы утащить оттуда еду. Потому что мы непременно попадемся, если залезем. Ты бы видел, какой шум поднялся из-за одного паршивого обоза с продовольствием! Они тут все законники и страшно уважают свои права.
Софир выдержал долгую паузу, прежде чем заговорить снова:
– Припомни, Ингалора, как ты жила до того, как попала к Лебовере? Воровала еду? Или выпрашивала?
Ингалора задумалась. Она думала и думала. Она молчала так долго, что Софир предположил, будто она уж и не ответит, но девушка вдруг произнесла:
– Не помню.
Софир ни на миг не усомнился в правдивости ее слов: для многих из них жизнь по-настоящему началась только после встречи с Лебоверой.
Они обошли стороной очередной поселок, повстречавшийся им на пути. Пришлось забираться довольно высоко в горы и выискивать там какие-то козьи тропы, но другого способа не было. Софир считал любую встречу с людьми опасной.
– Горняки непременно выдадут нас людям герцога, если мы покажемся в поселке, – уверял он.
Ингалора не спорила. Софир счел это дурным знаком: похоже, девушка совсем ослабла. А еще говорят, будто женщины выносливее мужчин! Когда он сообщил ей свое наблюдение в надежде хоть немного расшевелить ее, Ингалора улыбнулась:
– Ты сам почти женщина, Софир, так что не указывай на мои слабости. Я-то почти мужчина.
Ближе к вечеру они спустились с горы обратно на дорогу. Поселок остался позади, дорога успела повернуть, так что даже вечерних огней путники больше не видели. Одна из лун подступала к горизонту, и небо над горами слегка посветлело.
– Тише.
Софир остановился, держа Ингалору за руку.
Она прислушалась.
– Тебе показалось.
– Нет, слушай внимательнее.
Теперь оба затаили дыхание. Конечно, не исключено, что Софиру и в самом деле почудилось, но пренебрегать такими вещами не следует: всегда остается вероятность того, что он уловил первые признаки надвигающейся опасности.
Неожиданно звук стал отчетливым. Скрип телеги, голоса.
– Ты не ошибся, – прошептала Ингалора.
Он только стиснул ее руку и не ответил. Оба отошли в сторону и спрятались на обочине за большим камнем.
В полутьме показался отряд. Человек двадцать, как насчитал Софир (Ингалора ничего не считала: она просто закрыла глаза и прижалась к земле: сперва ежилась от страха, а после как-то незаметно для себя заснула).
Солдаты. Даже лязг оружия и доспехов не сказал бы о них Софиру больше, чем простой звук их шагов. Тяжелые, утверждающие себя на земле, мерные. Люди, которым предстоит пройти очень большое расстояние. Люди, которым предстоит идти, несмотря на любые преграды, какие только воздвигнутся перед ними.
«А в телеге у них, вероятно, продовольствие, – подумал Софир. – Ужасное слово для обозначения ветчины сыра, фруктов, хлебных лепешек, крупы для свежей каши… а может, и сметаны!»
Он погладил спящую Ингалору. Она пробормотала что-то сладкое и свернулась еще более тугим калачиком.
Скрываясь за выступом скалы, Софир наблюдал за отрядом еще час. Солдаты развели костер. Вода была у них с собой: видимо, набрали по пути, когда было еще светло, и везли в телеге.
Всеми делами распоряжался один человек, очень рослый и мясистый, с плоской физиономией и невыразительными крохотными глазками. Он отдавал отрывистые команды, коротко взмахивал руками, показывая: туда, сюда; но Софир ясно видел, что этот громила выслуживается перед настоящим командиром отряда.
Существует некто, от кого все зависит. Некто, являющийся сердцем отряда. Когда настанет пора, он возьмет командование на себя и всех спасет, а пока – просто отдыхает. Ждет, пока для него разобьют лагерь и подадут поесть.
Софир не видел этого человека, только угадывал его присутствие.
«До поры его можно не принимать в расчет, – подумал он. – А если все пройдет удачно, о нем вообще можно будет забыть. Пока все заняты, самое время подобраться к телеге поближе».
Он скользнул в темноту и, стелясь низко к земле, побежал в сторону телеги. Костер пылал и слепил глаза собравшимся вокруг него усталым людям. Так что подкрадывающегося Софира никто из солдат не увидит. Да никто из них и не всматривался в темноту окружающих гор: ничего не видно, да и для чего озираться по сторонам, если до неприятеля еще далеко?
Софир уже чуял запах конского пота. Он подобрался к телеге и настороженно осмотрелся. Никого. Разумеется. Нет причины выставлять охрану здесь, посреди земель Вейенто, где нет ни грабителей, ни врагов королевства, ни – тем более! – мятежных крестьян.
Выждав несколько мгновений, Софир стремительно выпрямился и забрался в телегу.
– Ну надо же! – послышался громкий голос, и чьи-то крепкие ручищи сдавили Софиру горло.
Он пискнул, взмахнул руками и обмяк. Держа незадачливого вора за шею, как пойманную курицу, солдат выбрался наружу.
– Гляди, Сиган! – закричал он, подталкивая Софира вперед. – Гай был прав!
– Отпусти его, – низким басом проговорил Сиган, приближаясь к Софиру и заглядывая в его посиневшее лицо. – Отпусти, не то он помрет.
– Да и пусть себе помрет, – ответил солдат, но хватку разжал.
Кашляя и жадно глотая воздух, Софир повалился прямо на дорогу. Его обступили смеющиеся люди.
– Отойдите, – сказал кто-то очень спокойно.
И солдаты расступились. Перед Софиром появилась пара сапог. Ничего особенного в этих сапогах не наблюдалось, обычные солдатские сапоги, даже не слишком новые, но уж очень ладно они сидели. Нравилось их смятым и пыльным голенищам облегать эти ноги, нравилось, и все тут.
«О чем я думаю? – смятенно пронеслось в голове у Софира. – Ведь меня сейчас растерзают!»
Обладатель сапог присел перед ним на корточки. Софир увидел лицо, неожиданно молодое, с чуть раскосыми глазами. Четыре длинных вертикальных шрама, почти параллельных друг другу, выделялись более светлыми полосами на загорелой коже.
– Не будь ты наемником, я бы решил, что ты эльф, – Просипел Софир.
– Никогда так не решай, – сказал молодой человек. Он привстал и обратился к своим людям: – Ступай отдыхать. Я разберусь с ним. Я все сделаю правильно.
– Слыхали, что вам говорят? – захрипел Сиган. – Ступайте! Гай все сделает правильно. Он всегда поступает правильно.
И они разошлись, посмеиваясь между собой, ничуть не огорченные тем обстоятельством, что им не позволили учинить расправу над вором самолично.
– Где второй? – спросил Гай, наклоняясь низко над Софиром.
Софир не ответил.
Гай тряхнул его за плечо.
– Тебе лучше ответить.
– Не трогай ее, – просипел Софир. – Она спит.
– Спит?
– Она устала.
Гай устроился на камнях рядом с Софиром. Поднял камушек, лениво кинул в темноту.
– Как тебя зовут?
– Софир.
– Кто ты такой?
– Я не мог тебя где-нибудь видеть? – вдруг спросил Софир. – Твое лицо кажется мне знакомым.
– Мое лицо многим кажется знакомым, потому что у меня стандартная внешность… Если бы мы с тобой когда-нибудь встречались, я-то точно бы тебя запомнил. А я тебя не помню.
– Нет, я видел тебя… На кого-то ты похож.
– Ты уже говорил: на эльфа. И я попросил тебя больше так не говорить. Помнишь? – очень мягко проговорил Гай.
– Последняя попытка, – умоляюще произнес Софир. – Гай – настоящее имя?
– Нет.
– Уменьшительное?
– Давай лучше от Гая вернемся обратно к Софиру, – предложил Гай. – Где твоя спутница?
– Спит за камнями. Она очень устала. И очень голодна.
– Ты забрался в нашу телегу ради нее?
– И ради себя, если тебе интересна вся правда, как она есть, голая и неприкрытая. Мы танцовщики и актеры.
– Что делают актеры на горной дороге, посреди герцогства Вейенто? – изумился Гай. – Впервые слышу о том, чтобы его сиятельство выписывал танцовщиков для своих шахтеров. Или что-то изменилось, а я об этом и не подозревал?
Софир молчал.
Гай взял его за руку.
– Тебе ведь нравятся мужчины, верно?
– Вряд ли это имеет отношение к делу, – пробормотал Софир. Но он уже понял, что пропал: от этого Гая исходило непобедимое обаяние. Хотелось рассказать парню все, довериться ему до конца. Даже если это закончится плохо. Даже если это вообще ничем не закончится.
– Бери свою спутницу и веди ее сюда, – сказал Гай. – Не бойся, мои люди и пальцем ее не тронут.
– Она, между прочим, была бы не против, если б и тронули. – Софир позволил себе улыбнуться. – Ты позволишь нам переночевать у вас в лагере?
– Забирайтесь оба в телегу. Поешьте, только ничего не берите с собой: у нас не так много припасов. Обещаешь не мародерствовать?
– Обещаю, – пробормотал Софир.
Гай засмеялся.
– Люди, которые меня обманывали, очень дурно закончили свои дни.
– Между прочим, мы можем отработать, – обиделся Софир.
– Я не хотел бы приучать моих ребят к продажной любви, – серьезно отозвался Гай, – хотя, конечно, рано или поздно это произойдет.
Софир раскрыл рот от удивления.
– Тебя беспокоят такие вещи?
– Меня многое беспокоит, – сказал Гай. Он легко поднялся с земли и ушел.
Ингалору случившееся удивило куда меньше, нежели ее друга.
– Такие вещи случаются время от времени, – сообщила она, сидя в телеге в полной темноте и заглатывая одну колбаску за другой.
– Тебя стошнит, – обеспокоился наконец Софир. Он не понимал, как такая хрупкая девушка может есть так много.
– Меня? – На миг она перестала чавкать. – Стошнит?
Ее глаза блеснули, их мерцание было заметно даже во мраке. Потом Ингалора задумалась.
– Может, ты и прав, – пробормотала она, откладывая седьмую по счету колбаску. Софир услышал, как она сладко зевнула. – Я опять хочу спать.
– Спи, – разрешил Софир.
Его и самого тянуло в сон. Голоса солдат звучали в отдалении, приглушенный смех и звук шагов убаюкивали: было на удивление хорошо. Как будто они уже возвратились в Изиохон и отдыхают на чердаке в «Тигровой крысе», где иной раз репетиции шли даже ночами, если Лебоверу посещало неурочное вдохновение.
* * *
Рассвет в отличие от ночи был колючим и холодным: в крепкий сон вторглись чужие голоса. Совсем близко от телеги топотала чья-то лошадь, и конские яблоки звучно падали на камень дороги.
Софир проснулся первым и поскорее положил ладонь на рот Ингалоре. Девушка пробудилась в следующее мгновение. Ее глаза расширились, горло напряглось, но крикнуть она не сумела: Софир вовремя принял меры к тому, чтобы этого не случилось.
– Закрой глаза и делай вид, будто спишь, – шепнул он ей в ухо.
– Кто здесь?
– По-моему, люди Вейенто.
– А ты говорил, будто нас не преследуют, – упрекнула она, как будто он был в этом виноват.
– Я ошибался.
Спустя несколько минут Ингалора оживилась снова.
– Положим, если дойдет до обыска, ты можешь сойти за солдата, – зашелестела она ему в ухо. – Если сильно постараешься и будешь энергично выражаться. А я? Меня они сразу раскусят.
– В отряде есть одна женщина, почему бы не быть двум? – тихо отозвался Софир. – Не шуми.
Голоса приблизились. Теперь беглецы ясно различали каждое слово.
– …Его сиятельство весьма заинтересован в поимке этих шпионов, – говорил всадник. – Мы предполагаем, что они могли пойти по этой дороге.
Хриплый бас отвечал:
– Сейчас разбужу Гая.
«Сиган, – подумал Софир. – Это тот, вчерашний, который здесь распоряжался. Интересно, почему он сам не отвечает на вопрос?»
Судя по всему, всадника также интересовала эта проблема, потому что он опять обратился к Сигану:
– А ты, лично ты – никого здесь не видел?
– Я спрошу Гая, – повторил Сиган.
– Я разговариваю сейчас не с Гаем, а с тобой.
– А я тебе отвечаю, что лично я никого не видел. У нас в отряде так не принято, чтобы рядовой говорил за командира, понял? Или у вас иначе?
– Послушай, что я тебе скажу, – настаивал всадник. – Мы ищем шпионов. Шпионом может оказаться человек совсем простого, звания, однако его ремесло делает его чрезвычайно важной персоной. И в таком деле, как поимка сбежавшего шпиона, важно любое свидетельство любого человека. Даже рядового. Потому что командир может не заметить того, что заметил рядовой.
Сиган хрипло расхохотался.
– Командир? – выкрикнул он. – Это наш-то командир может что-то не заметить? Ну, насмешил! Нет, господин хороший, наш командир не может не заметить чего-то, что заметил кто-то из нас, уж поверь мне на слово.
– Итак, ты положительно утверждаешь, что никаких посторонних лиц на дороге не видел? – Голос всадника стал жестким.
– Да, – сказал Сиган. – Пойду разбужу Гая.
Гай скоро явился. У Софира стало теплее на сердце, когда он услышал спокойный, ровный голос молодого человека:
– Кого вы здесь ищете? У меня в отряде нет никаких шпионов. Все они со мной с самого начала, и я поручусь за любого из них.
– Речь не идет о ком-либо из твоего отряда, любезный, – заговорил всадник с некоторой досадой. – Я спрашивал о посторонних. О незнакомцах. Возможно, вы встречали кого-то на дороге. Твои люди отказываются говорить со мной на эту тему. Чем ты их запугал?
– Я никого не запугивал, и они вовсе не отказываются говорить с тобой, – отвечал Гай. Софиру показалось, что он слышит, как тот улыбается. – Просто мы действительно никого не встречали. Мне жаль разочаровывать тебя.
– Подумай, подумай хорошенько, – настаивал человек герцога. – За них назначена хорошая награда.
– В чем же они провинились?
– Они шпионы. Большего я и сам не знаю. Тебе и твоим людям не будет нужды скитаться по дорогам и рисковать собой в кампаниях Ларренса, если ты расскажешь мне, встречались ли вам какие-нибудь странные личности. Его сиятельство Вейенто заплатит вам столько, что вы забудете нужду до конца дней своих. Поверь мне, герцог всегда держит слово. Уж такой он человек.
В тоне всадника проскользнуло искреннее восхищение.
Гай миролюбиво произнес:
– Опиши их, и я попытаюсь припомнить. Может быть, я кого-то и видел.
Софир сжался. Ему хотелось выкрикнуть: «Этого не может быть!» Он не верил, что Гай, человек с таким спокойным, таким теплым голосом, сейчас все-таки откинет полог и покажет их с Ингалорой человеку Вейенто. Впрочем, кто осудит Гая? Бездомные актеры ему не родня, а деньги, судя по всему, предлагаются очень хорошие. И Гай как настоящий командир обязан заботиться в первую очередь о своих людях. Все закономерно. Все логично, чтоб оно провалилось!
– А кого ты видел? – насторожился всадник.
– Две старухи собирали хворост, – задумчиво молвил Гай. – Довольно странные с виду старухи, честно говоря. Это было в полутора днях пути отсюда.
– Мы ищем молодых людей, мужчину и женщину, – сказал всадник. – Они танцовщики. Герцог испытывает большое желание задать им несколько вопросов.
– Только старухи, – повторил Гай. – Прощай.
Он хлопнул лошадь всадника по крупу ладонью. Послышался стук копыт, всадник уехал. Гай однако продолжал стоять возле телеги. Затем беглецы услышали, как он садится на телегу, и миг спустя под пологом появилось его лицо: он откинулся назад и разлегся на полу, прямо на припасах, между Ингалорой и Софиром. Чуть раскосые глаза Гая блестели.
– Значит, вы шпионы, да? Как интересно!
– Ничего подобного, – с достоинством ответила Ингалора. – Мы честные артисты.
– Вы честные шпионы. – Гай тихо засмеялся. – Да ладно вам! Я же вас не выдал, хотя он предлагал действительно очень хорошие деньги.
– Что-то я не слышал суммы, – буркнул Софир. – А ты, дорогая? Ты расслышала сумму?
Она не поддержала игры. Промолчала и отвернулась.
Гай фыркнул:
– Он нарисовал ее пальцем в воздухе. Очень много нулей и перед ними – пятерка. Каково? Кто же вы такие, а? Почему так дорого стоите?
– Если ты все знаешь, зачем спрашивать? – проворчала Ингалора. – Сам сказал: мы шпионы.
– А что вы такого интересного вызнали? Наверное, ужасные интриги. А? Жуткие замысли, которые варятся в большом вонючем котле при дворе его сиятельства герцога Вейенто, – подзуживал их Гай. – Ну, говорите, говорите же, не то я все-таки вас выдам.
– Покушение на принца Талиессина, – сказала девушка. – Теперь ты доволен? Вейенто хочет убрать Талиессина с дороги.
– О, у его сиятельства есть все права на престол, ведь он происходит от старшей ветви семьи, – с самым серьезным видом отозвался Гай. – А еще что?
– Имена тех, кто должен убить принца.
– Назовите! – жадно потребовал он.
– Зачем тебе?
– Не твое дело, женщина. Просто назови имена.
– Алатей и Сафрак, – сказала Ингалора.
– Отлично! – Гай подскочил на месте, схватил Ингалору в объятия и расцеловал в обе щеки. Затем повернулся к Софиру и проделал с ним то же самое.
– Никогда больше не вытворяй такого! – возмутилась Ингалора, обтирая лицо ладонями. – И его не трогай. Он сейчас в обморок упадет.
Софир слабо улыбнулся и заверил Гая в том, что Ингалора, по своему обыкновению, преувеличивает:
– Она большая фантазерка.
Гай порылся в кошеле у себя на поясе, вытащил несколько серебряных монет, сунул в руку Софиру.
Тот раскрыл ладонь. Монетки блеснули, и совершенно так же блеснули глаза Ингалоры.
Гай сказал:
– Я предложил бы вам проделать часть пути вместе с нами и под нашей защитой, да вот незадача – мы двигаемся в противоположном направлении, к Ларренсу. Так что возьмите деньги и ступайте. До границ владений Вейенто – полтора дня пути. Пока не выберетесь из герцогства – избегайте людей и ничего не покупайте. Продержитесь до первого города. Сможете, бродяги?
Ингалора придвинулась к Гаю, обвила его ноги ногами, запутала его в своих юбках.
– Почему ты делаешь это для нас, Гай? – прошептала она ему на ухо, обдавая его горячим дыханием. – Кто из нас двоих пришелся тебе больше по сердцу?
Он запустил пальцы ей в волосы, пробежался губами по ее лицу.
– Вы оба мне по сердцу, – засмеялся он. – И больше всего потому, что вы не солгали. Алатей и Сафрак, говорите? Вряд ли эти двое теперь кого-нибудь убьют. Впрочем – т-с! – об этом даже шпионам знать не положено…
Тут полог телеги отлетел в сторону, и в сером утреннем свете показалась Хейта в своем стареньком крестьянском платье, переделанном из мужской рубахи, с пращой на поясе.
– Эй ты, шлюха! – завопила она, адресуясь к Ингалоре. – Убери от него свои ноги – это мой парень!
Глава одиннадцатая
ВИДЕНИЕ ПРИХОДИТ
Элизахар искал Фейнне.
Иногда ему казалось, что в его жизни не было такого времени, чтобы он не искал Фейнне. И не только в том было дело, что некогда он разыскивал ее по всему королевству – после того, как ее похитили по указке герцога Вейенто. Просто Фейнне была его призом.
Приз. Так наемники называют город, который отдается им на разграбление. Нужно долго выслуживаться, вертеться на глазах у начальства, проявлять себя с самой лучшей стороны, чтобы в конце концов услышать: «Когда мы возьмем Толесант, твой отряд может разграбить его целиком».
Толесант – одна из немногих пустынных крепостей, где хранится сокровищница нескольких союзных племен. Получить в качестве приза Толесант – заветная мечта каждого капитана. Говорят, однажды Ларренс отдал такое распоряжение… но это было очень давно. Еще до первой женитьбы Ларренса на дочери одного из кочевых вождей.
Элизахар часто пытался представить себе: каково это – стоять под серыми стенами такой крепости, обласкивая ее любящим взором и предвкушая то, что произойдет после победы. В жизни Элизахара-сержанта такой крепости никогда не было.
В жизни Элизахара-телохранителя она появилась. И он повел долгую, терпеливую осаду, почти без надежды на победу.
Женщина – это крепость. В Академии Коммарши Элизахар читал сонеты, где развивалась эта тема. Он находил их неумными: ни один из попадавшихся ему поэтов никогда не участвовал в настоящей осаде: ни крепости, ни женщины.
А потом оказалось, что нет нужды ни в стенобитных башнях, ни в катапультах, ни в штурмовых лестницах. Не потребовалось ничего: он нашел Фейнне в мире Эльсион Лакар, и для счастья им не пришлось даже долго разговаривать друг с другом. Все случилось так естественно и просто, словно подразумевалось всегда.
Вероятно, тогда Элизахар окончательно уверился в бесполезности поэзии.
Иногда ему казалось, что в его жизни не было такого времени, чтобы он не искал Фейнне. И не только в том было дело, что некогда он разыскивал ее по всему королевству – после того, как ее похитили по указке герцога Вейенто. Просто Фейнне была его призом.
Приз. Так наемники называют город, который отдается им на разграбление. Нужно долго выслуживаться, вертеться на глазах у начальства, проявлять себя с самой лучшей стороны, чтобы в конце концов услышать: «Когда мы возьмем Толесант, твой отряд может разграбить его целиком».
Толесант – одна из немногих пустынных крепостей, где хранится сокровищница нескольких союзных племен. Получить в качестве приза Толесант – заветная мечта каждого капитана. Говорят, однажды Ларренс отдал такое распоряжение… но это было очень давно. Еще до первой женитьбы Ларренса на дочери одного из кочевых вождей.
Элизахар часто пытался представить себе: каково это – стоять под серыми стенами такой крепости, обласкивая ее любящим взором и предвкушая то, что произойдет после победы. В жизни Элизахара-сержанта такой крепости никогда не было.
В жизни Элизахара-телохранителя она появилась. И он повел долгую, терпеливую осаду, почти без надежды на победу.
Женщина – это крепость. В Академии Коммарши Элизахар читал сонеты, где развивалась эта тема. Он находил их неумными: ни один из попадавшихся ему поэтов никогда не участвовал в настоящей осаде: ни крепости, ни женщины.
А потом оказалось, что нет нужды ни в стенобитных башнях, ни в катапультах, ни в штурмовых лестницах. Не потребовалось ничего: он нашел Фейнне в мире Эльсион Лакар, и для счастья им не пришлось даже долго разговаривать друг с другом. Все случилось так естественно и просто, словно подразумевалось всегда.
Вероятно, тогда Элизахар окончательно уверился в бесполезности поэзии.