Лещенко Владимир. Тьма внешняя

   Он оглянулся еще раз на ларь, с которого они заранее сняли крышку, накрыв его грубой тканью. На обтянутой кожей поверхности сундука виднелись знаки, скопированные им с пергамента, которых дал ему когда – то давно (меньше года назад) Карел. Он уже совсем было приготовился произнести последнее слово, но губы его онемели, а язык словно каким-то недобрым чудом оказался парализован.
   Толпа росла с каждой секундой, и гул ее становился все громче.
   Владислав уже выстраивал в уме первые фразы своей речи, стараясь подобрать всем понятные слова… Матвей с нарастающим отчаянием оглядывал хмурые лица стоявших вокруг.
   Внезапно во всем происходящем что-то изменилось. Та сила, то неведомое, к чему уже успел привыкнуть Матвей, разрослись до невероятных размеров и угасли.
   Словно какая-то волна пробежала по толпе, и та, словно сама собой, раздвинулась, образовав широкий коридор с живыми стенами.
   Владислав ощутил уносящее его куда-то головокружение, и вдруг почувствовал, что душа его отделяется от тела. Он словно увидел все окружающее откуда-то сверху – гигантскую толпу, обступившую телегу, запряженную каурой лошадкой, двух неряшливо одетых людей рядом с ней и идущую к ним медленно переступавшую босыми ногами по затоптанной траве молодую женщину в белом.
   Рука Владислава потянулась к висевшему под плащом арбалету, и он увидел, как один из тех двоих старается что-то нащупать под одеждой. Ладонь его обхватила ложе, и пальцы неуверенно коснулись спусковой планки.
    Но разве можно убить ту, которая мертва уже не первый год??!
   «Надо было бы освятить стрелы» – где-то на краю сознания промелькнула запоздалая мысль.
   …С сундука, шелестя, упала дерюга.

* * *

    Я чувствую властный, непреодолимый приказ, повелевающий мне выйти прочь из шатра. Я не хочу идти, но неведомая сила поднимает меня, и ведет… Я слышу, как пытается докричаться до меня голос… но не понимаю, чего он хочет, да это и неважно уже. Вот я встаю с ложа, столкнув с него задремавшего в истоме парня… Вот натягиваю платье… Вот начинаю отодвигать рукой занавесь…

* * *

   А потом…
   Матвей увидел ЕЁ .
   Перед ними на ярко-зеленой траве, под лучами утреннего солнца, стояла самая прекрасная в мире женщина в длинном белом платье, чьи изящные узкие босые ступни, казалось, едва касались земли. Длинные волосы цвета темного червонного золота были распущены и свободно ниспадали на открытые плечи.
   Ослепительная, невозможная красота… К ним было обращено невыразимо прекрасное лицо, прекрасней любого образа, который может явиться человеку каким угодно в самом чудесном сне.
   Ее нельзя было не любить, и ей нельзя было не повиноваться, ибо она была олицетворением и сутью всего, что есть в низкой земной жизни прекрасного и святого. Она знала ответы на все возможные вопросы, она ведала все истины. Служение ей само было блаженством, не требующим награды.
   Но что это с ним, что мучает его так? Ах, да, надо что-то сделать. Снять тряпье вон с того большого ящика. Вроде бы тот человек в сером плаще, со шрамом, говорил что это как-то с ней связано. С нею…

* * *

   Давящая, тяжелая тишина зависла над огромной толпой. Еёмертвое тело лежало на ложе из мха и рогожи.
    ОНА живая, из плоти и крови, стояла в нескольких шагах от повозки.
    Еёмутные, остекленевшие глаза неотрывно смотрели в небо.
    ЕЁ прекраснейшие в мире синие глаза неотрывно смотрели на мертвое тело той, что они вытащили из лесной могилы. И от одного этого можно было подвинуться рассудком.

* * *

    Не хочу, не могу идти, мне нельзя!!! Но иду… Вот я уже вышла из своего шатра, вот стража в ужасе падает ниц передо мной. Но все это не важно… Неведомая, властная сила, пробуждает меня из того полубреда, в который я была погружена уже Бог знает сколько дней… Я чувствую, понимаю что сейчас получу ответы на все вопросы – судьба моя свершилась…
    Я иду туда, где стоит эта старая повозка…
    Я чувствую, как распадается на части мое, еще живое тело, как умирают разум и душа, как я перестаю быть… и все равно иду… иду… иду туда, где…
    Я поняла все!! Я теперь все помню и понимаю… Но я не хочу… не хочу!!! НЕ ХОЧУ!!!
    НЕТ!!! НЕТ!!! НЕ-ЕЕЕЕЕ-Т!!!
    … …………………………………………………………………………………………………………
    … ……………………………………………………………………………………………………

* * *

   А потом… у Матвея больше не было сил радоваться, торжествовать, страшиться, удивляться, молиться… Он просто стоял, как будто окаменев, даже когда толпа, издав одновременно жуткий вопль, пришла в движение. В следующее мгновение он увидел, что прямо в лицо ему смотрел ствол ручницы. Бабахнул выстрел – Матвей даже не успел испугаться. Что-то обожгло висок, он пошатнулся и мгновенно был сбит на землю. Оглушенный скользнувшей по черепу пулей, он еще пытался подняться, но тщетно. Десятки ног топтали его, он еще какое-то время сопротивлялся неизбежному, прикрыв голову правой рукой. Он еще слышал гневные вопли и растерянные крики, но вскоре все стихло и пучина мрака поглотила его…
    … …………………………………………………………………………………………………………
    … ……………………………………………………………………………………………………

* * *

   …Погасли экраны, полыхнув черным напоследок, и шар, просияв красным сполохом, засветился серым ровным светом. Таргиз продолжал спокойно сидеть в кресле, не ощущая ничего, кроме отрешенной пустоты в голове. На заднем плане сознания мелькали обрывки графиков и формул.
   …Все правильно… остаточные поля первичного носителя… консервирующий эффект псевдобиотического воздействия трансформирующих элементаров… вектор взаимодействия… безопасная дистанция… И все странности фактотума тоже стали понятны…
   Но все это уже не имело никакого смысла, и его уже никоим образом не касалось. Он сидел и ждал. Ждал, когда вновь вспыхнут экраны, и его глаза встретят гневный взор кого-то из Высших.
   Интересно, что все таки чувствует приговоренный к погребению при жизни? Впрочем, скоро он это узнает…

* * *

   Жуткая боль терзала тело. Владислав очнулся. Некоторое время он лежал неподвижно. Все тело нестерпимо болело. Он приподнялся, оглянулся.
   Левая рука его намертво сжимала ложе так и не разрядившегося арбалета. Правая… Он несколько секунд глядел на кровавую мешанину костяных осколков и рваной плоти бывшую совсем недавно его ладонью. Больше не держать ему меча… ну да ладно.
   Он огляделся. Вокруг лежали десятки, сотни мертвых тел, растоптанных в безумной свалке. Повсюду можно было увидеть красные, бесформенные груды, только изредка сохранившие подобия человеческих тел.
   Да, он хорошо помнил – как все произошло. Как вдруг начало стремительно таять, расплываясь, обращаясь в отвратительную слизь тело «той», как протяжно закричал кто-то, и крик его был подхвачен сразу множеством голосов, как подскочил к все еще неподвижно стоявшему Матвею какой-то старик с пищалью… Как подхватил и понес прочь Владислава людской поток, как вспыхнули сразу во многих местах яростные, бессмысленные схватки…
   Еле сдержав стон, силезец поднялся на ноги. Поодаль, на истоптанной земле валялась опрокинутая, и разбитая телега, у которой осталось только одно колесо. На нем болтались, как какая-то кошмарная кудель на прялке, человечьи кишки.
   Он посмотрел туда, где стояла Светлая Дева. Тщетно. С трудом ему удалось различить кусок белой ткани, торчащий из земли.
   Вот и сбылось то, о чем он столько времени думал, о чем мечтал как о несбыточном счастье. Следовало, наверное, пасть на колени, и славить Бога, или кричать от радости, или просто заплакать, на худой конец… Но не было радости, даже слез не было. Просто, он оплатил тяжкий, страшный, почти неоплатный долг, вот и все. Желать больше было нечего, стремиться не к чему… Да и жить – незачем. Оставалось лишь ждать конца…
   «Милостив Господь, сподобил не умереть без покаяния» – вспомнил Владислав слова, услышанные им когда то. Их произнес его дядя перед самой кончиной. Сколько лет назад это было… А вот теперь он тоже может повторить их, хотя скорее всего умрет без исповеди и священника…
   В ушах его зазвучал непонятный многоголосый гул. Звуки доносились до него словно издалека, поэтому он вначале решил, что это шумит у него в голове. Но он ошибался…
   Множество людей понуро сидящих, стоявших на коленях, лежащих ниц. Все они плакали. В центре этого скопища, на высоком помосте лежало что-то белое. Он не сразу догадался, что это может быть. И только потом понял все… Странная, нелепая и неуместная сейчас мысль возникла в его раскалывающейся от боли голове. Все эти люди – мужчины, дети, старики и женщины, рыдают вовсе не над мертвым телом не своей госпожи и повелительницы – той, что сотрясала мир и рушила царства.
   Они плачут над трупом умершей когда-то от его руки Катарины Безродной, воровки и потаскухи. Это перед ней они стоят на коленях, это ей они отдают великие почести. Они кланяются праху шлюхи, которую всего три года назад любой из них мог бы получить за один серебряный!
   Та, что лежит сейчас на дощатом помосте, была всего лишь убийцей и распутницей… Невеликие грехи, прямо скажем, в нынешнее-то время!
   А кто он сам?
   Кто он – великий грешник, чья вина непрощаема, обреченный гореть в Аду, или же на смертном пороге встретит его апостол Петр, отворяющий двери Царства Небесного?
   Кривясь от боли, он перевязал то, что осталось от правой руки, и побрел прочь, даже не глядя – куда. Хромая, и пошатываясь из стороны в сторону, он шел мимо лежащих, сидящий, стоящих и коленопреклоненных, плачущих навзрыд людей. Мужчин, детей, стариков, женщин… Он смотрел на них с совсем неожиданными жалостью и с состраданием, на которое, думал, он уже не способен. «Прости им Боже, ибо не ведают что творят!» – шептали его разбитые губы.
   Больше ничего не оставалось для него в этом мире. Только смерть. Оставалось лишь надеяться, что она не заставит себя дожидаться слишком долго.

Эпилог

   Январь 1350 года. Швейцарские Альпы.
   Утром этого холодного зимнего дня, дозорный, стоявший на посту на надвратной башне монастыря Святого Бернара, что издревле стоял среди альпийских вершин, увидел, как из недалекого леска появился человек, и направился прямо к стенам обители.
   Он шел неторопливо, прихрамывая на правую ногу и издалека даже могло показаться, что он просто прогуливается. Но что это за прогулка по обледенелым горам?
   Дозорный задумался, обеспокоено вглядываясь. Кто же это мог быть? Он был старым солдатом, пережил, не считая последней, три войны, и знал, что мирные путники, появляющиеся у стен крепости, запросто могут оказаться лазутчиками, подосланными врагами, или просто мародерами и разбойничьими шайками.
   Тем более сейчас, когда, несмотря на смерть Дьяволицы покой не пришел на измученные земли Европы. Не далее как месяц назад на соседнюю деревню напал отряд головорезов и, не явись их дружина на выручку – быть ее жителям поголовно убитыми.
   Но, когда незнакомец подошел поближе, и солдат разглядел его в подробностях, то успокоился, и одновременно изумился. Это был глубокий старик, облаченный в невероятные лохмотья, развеваемые морозным ветром. Белые как снег, седые космы спускались на широкие когда-то, а ныне согбенные плечи. Такая же белая борода ниспадала на грудь. Он явно проделал неблизкий путь, и тем более было непонятно, как такой старый человек сумел это сделать. В левой руке он держал корявый посох. Правой не было почти до локтя, ее обрубок был обмотан каким-то грязным тряпьем. За его спиной не было ни мешка, ни котомки, зато на поясе, слева, висел тяжелый боевой топор, и стражник почему-то подумал, что именно этим топором была отхвачена правая рука старца.
   Дозорный оповестил стоящих внизу и перед странным незнакомцем распахнули калитку.
   – Зачем ты пришел к нам, добрый человек? – молвил стражник, все еще подозрительно оглядывая того.
   – Отпустить грехи, – тихо молвил старец.
   – И откуда ты идешь?
   – Из Лотарингии, – ответил гость, пошатнувшись. Только теперь страж понял, что старик еле держится на ногах.
   Выглянувший из – за спины дозорного монах всплеснул руками.
   – Но зачем тебе было идти так далеко? Неужели уж и церквей-то ближе не осталось?
   Незнакомец ничего не ответил, только сожженные морозом губы тронула какая – то странная умиротворенная улыбка, так не вязавшаяся с лихорадочным блеском глаз, от которого стражнику – человеку, надо сказать, бывалому, стало несколько не по себе.
   Гостя впустили.
   Стоило ему переступить порог калитки, как он тяжело упал на снег. Второй стражник и охающий монах, оказавшийся поблизости, подхватили его, и понесли в привратницкую.
   Спешно вызванный брат-лекарь осмотрел гостя, только удрученно вздохнул, глядя на почерневшие, отмороженные ноги, и истекающую гноем культю, и покинул помещение.
   Явился брат Арнольд, один из старших исповедников. Его оторвали от трапезы, и он был не вполне этим доволен, хотя и не подавал виду – монаху подобает смирение. Впрочем, увидев того, к кому его вызвали, он смягчился. Старик и впрямь вот-вот отдаст Богу душу.
   Здесь в помещении было тихо и тепло. На стенах горели факелы, распространяя запах смолы.
   – Итак сын мой?… – начал брат Арнольд.
   – Я хочу исповедоваться, святой отец, – повторил старик.
   – Я слушаю тебя.
   – Мое мирское имя – Владислав, – начал старик. В крещении – Марк…
   …На глазах изумленных стражей дверь резко распахнулась и монах, с перекошенным от ужаса лицом и трясущимися губами, стрелой вылетел из привратницкой, и мелкой рысцой побежал в направлении покоев настоятеля.
   – Интересно, кто это такой к нам пожаловал? – недоуменно спросил молодой кнехт, проводив брата Арнольда взглядом. – Должно быть, и впрямь великий грешник.
   – Да кто ж его знает? – пожал старший плечами. Может статься, что и грешник. Все одно – человек.
   КОНЕЦ.
    1996—2000 – 2006 г.
    Москва – Харьков – Москва.

Примечания

1. МИДР.

    Мидр.Мир представляет собой планету – аналог Земли в пространственно – временном континууме особого рода, главной отличительной чертой которого является то, что в нем непрерывно происходят изменения, отражающие, как в зеркале, предметы и явления, существующие, или существовавшие в других континуумах на Земле(вернее «Землях»)По самой своей природе Мидр должен непрерывно изменяться, и все цивилизации, существовавшие когда либо на Мидре, основывались на умении контролировать эти изменения.
   Социальная структура Мидра достаточно необычна, и практически не имеет аналогов. Вообще говоря, как в сфере официально установленных правил и принципов управления, так и в области неформальных отношений, она имеет куда больше общего с иерархией в экипаже корабля или структурой управления производством, нежели с общественными системами.
    Высшие– правящая элита Мидра.
    Демиурги– второе сословие, составляющее цивилизацию Второго Поколения.
   В обязанности входит создание материальных объектов, как с использованием управляемых трансформаций, так и традиционными методами, вроде садоводства, или токарного дела. Относительно немногочисленны.
    Достигшие (подразумевается – пределов возможного), они же Первое Поколение– наиболее развитая и могущественная цивилизация из числа когда либо существовавших на Мидре, создавшие утонченную гедонистическую культуру. Цивилизация Достигших была уничтожена космической катастрофой, вызванной взрывом сверхновой.
    Зиждители– древняя цивилизация, или ряд цивилизаций, предшествовавших Первому Поколению. Название получили по большому числу оставленных ими сооружений, некоторые из которых пережили даже уничтожившую Первое Поколение катастрофу.
    Кашта– единица времени. Применялась в индийской философии, для обозначения крайне малого отрезка времени, откуда и заимствована Вторым Поколением.
    Комавент - Должность в среде Хранителей и Демиургов, совмещающая в себе функции контроля и надзора за деятельностью рядовых членов сословий.
    Отражение– специфический термин науки и техники Мидра – информационная матрица того или иного материального объекта, с помощью которой его можно воссоздать на Мидре, а так же сам воссозданный таким образом объект. Работа с отражениями – основной метод деятельности Демиургов.
    Первоначальные– наиболее ранняя из известных цивилизаций Мидра. Ряд исследователей истории планеты вообще считает ее вымыслом.
    Самый Первый. Он же Неведомый Праотец, он же Предтеча Живущих, он же Основоположник Разума.Легендарный прародитель человечества Мидра, своего рода тамошний Адам.
    Свободные– часть населения Мидра, появившаяся в нем в результате случайных пространственно – временных флуктуаций, или те из извлеченных в Мидр, отражений кто, вопреки ожиданиям, оказался непригоден к деятельности Хранителя, или Демиурга. Численностью многократно превосходят Второе Поколение, но никакого влияния на дела цивилизации не оказывают, будучи предоставлены сами себе.
    Тьма Внешняя.По представлениям древних обитателей Мидра, некая абсолютная первооснова Вселенной, первичный хаос, из которого складывается все сущее, так же божество этой первоосновы. К описываемому времени употребляется исключительно как риторическая фигура речи.
    Уровень цивилизации.
   Историческая наука Мидра подразделяет все нетехнические цивилизации на 7 дотехнологических уровней – от нижнего палеолита, до средневековых Индии и Китая (Европа до XV века, между прочим, достигла только 6 уровня).
   Технические цивилизации подразделяются на 3 уровня. Первый – цивилизации, использующие в своей технике и технологии силы природы (паровые машины, двигатели внутреннего сгорания, летательные аппараты тяжелее воздуха, электричество) Цивилизации второго уровня используют силы, непосредственно в окружающей среде не наблюдающиеся: атомная и термоядерная энергия, компьютерная техника, контроль над пространством-временем, и т. п. Наконец, цивилизации третьего уровня, соединяют в своей деятельности магию и науку. Такие цивилизации крайне редки.
    Цикл.Единица времени, аналогичная земному году но не совпадающая с ним, связанная с обращением всех планет системы Мидра вокруг Солнца, представляющая отрезок времени от одного парада планет, до другого, причем из – за того, что время в нестабильной вселенной Мидра течет с различной скоростью, один цикл может заметно отличаться от другого.
   Кроме того, существуют более мелкие единицы времени, обозначаемые цветами (символика цвета играет большую роль в культуре Второго Поколения) – от белой, до фиолетовой. Вообще же исчисление времени на Мидре заметно отличается от известного нам.
    Сома (пишется с большой буквы)– имеется в виду особый вид энергии, имеющий жизненно важное значение для цивилизации Мидра, используемый для контроля изменений в нем.
    Хранители– одно из двух сословий – каст, на которые подразделяется Второе Поколение, самое многочисленное. В обязанности входит стабилизация континуума Мидра, и получение Сомы, необходимой для этого.
    Фактотум – искусственно созданное квазибиологическое существо, являющееся исполнителем воли обитателей Мидра в иных континуумах.

2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЦА, УПОМЯНУТЫЕ В РОМАНЕ.

   Хотя действие происходит в варианте реальности, заметно отличающемся от нашего (не было Столетней войны, Византия – достаточно сильная страна) тем не менее, наряду с вымышленными героями, в романе упомянуты и действуют и реальные исторические лица.
    Рауль де Бриенн, граф де Эй.Коннетабль Франции в 1326-1346годах. В реальности был случайно убит на турнире.
    Королева Марго– имеется в виду не знаменитая супруга Генриха IV, а жена Людовика X, осужденная за супружескую измену и, как предполагают, убитая в тюрьме по приказу мужа. Речь в упомянутой балладе (реально существующей) идет именно о ней.
    Эдуард (Эд),герцог Бургундии, двоюродный брат (и одновременно – двоюродный дядя) правящего монарха. Чтобы кратко охарактеризовать его, достаточно двух слов – самовлюбленный болван.
    Жан де Клермон– историческое лицо, маршал Франции. В реальности – погиб при Креси. Носил титул герцога Афинского, к описываемому времени давно не имевший реального содержания, сохранившись со времен Четвертого крестового похода, когда была разгромлена Византия. (В разное время титул этот переходил к представителям различных знатных семейств Франции.)
    Карл IV,король Франции с 1322 года, младший сын Филиппа IV Красивого, в реальности скончался в 1328 году. И в самом деле не отличался большим государственным умом и качествами правителя.
    Висконти Барнабе– великий герцог миланский с 1344 года. Удачливый полководец, отличавшийся крайней жестокостью. В реальности был свергнут с престола племянником и умерщвлен голодом в тюрьме.
    Папа Климент VI– в реальности был главой католической церкви с 1342 по 1352 годы.