Страница:
И это, признал Джетри, которого все еще подташнивало, было правдой. Как он знал, что не следует ходить по Аллее Казино в любом земном порту после прилета отряда шахтеров, так ему следовало бы знать…
Но названия кораблей ему здесь ничего не говорили, и хотя некоторые — процентов двадцать — имели торговые коды Синдиката наряду с лиадийскими, этих лиадийских кодов он еще не запомнил. Джетри сглотнул слюну. Его не следовало бы отправлять на прогулку по станции без напарника, подумал он. Это было фактом. Он будет представлять опасность для себя и своего корабля, пока не научится не делать глупостей.
Тем временем разведчик говорил мастеру вен-Деелин:
— И я вижу, что Иксин, или по крайней мере «Элторию», следует полнее оповестить о… скажем так… изменениях атмосферы… которые произошли здесь недавно. На самом деле эти изменения тесно связаны с моим собственным неожиданным переводом сюда.
Лицо Норн вен-Деелин едва заметно изменилось, и разведчик сделал едва заметный, знакомый знак рукой. Джетри подался вперед, забыв о бунтующем желудке. Язык жестов! Он понимал, что знаки, конечно, будут другими, но, возможно, ему удастся уловить…
— Значит, — сказала мастер-купец, — это не было просто случаем счастья, что вы оказываетесь на станции как раз тогда, когда мой подмастерье становится осаждаем… личностями грубости?
— Не было, — подтвердил разведчик. — В последнее время политика данного сектора изменилась. Потоки товаров и даже потоки науки и информации менялись. Вы могли бы пожелать — прошу прощения за вторжение туда, где мне не место! — но, возможно, вы могли бы пожелать выдать корабельные нарукавные повязки тем, кто сходит с борта без сопровождения.
Пальцы разведчика небрежно шевелились, дополняя произносимое вслух. Джетри попытался отключиться от звуков и сосредоточиться на движениях, которые были почти что знакомыми. На секунду ему показалось, что он уловил суть — и тут разведчик увеличил скорость.
Временно сдавшись, Джетри сел поглубже и сделал еще один глоток вина.
— Потому что я уверен, — говорил разведчик вслух, — что там присутствовало достаточно тех, кому дороги интересы Иксина, и они не допустили бы хулиганства. А тем временем вы могли бы пожелать рекомендовать вашему превосходному мастеру-оружейнику…
Рука мастера вен-Деелин стремительно выстроила цепочку знаков, пока она отвечала:
— Ах, я получала такое удовольствие от вашего визита, что долгом своим стала пренебрежительна. Это вы хотели сказать?
Разведчик рассмеялся. Мастер-купец… возможно, она чуть улыбнулась, прежде чем перевести взгляд на Джетри и подбородком указать ему на дверь.
— Будьте любезны, юный Джетри. У разведчика тер-Астина и меня есть еще одна тема беседы, которую я решительно отказываюсь предпринять на земном.
— Да, сударыня. — Он встал и поклонился, неуклюже из-за оставшегося полным бокала вина. — Доброй вахты, сударыня. Разведчик — я благодарю вас.
— Нет, дитя, — отозвался разведчик, поднося к губам вино, — это я благодарю вас за то, что вы оживили дежурство, которое без этого было бы донельзя рутинным. — Он повел рукой, повторяя жест мастера вен-Деелин. — Идите. Поешьте, отдохните. Учитесь хорошо и делайте честь вашему кораблю.
— Да, сударь, — выдохнул Джетри и поспешил удалиться.
День 67-й
День 80-й
Но названия кораблей ему здесь ничего не говорили, и хотя некоторые — процентов двадцать — имели торговые коды Синдиката наряду с лиадийскими, этих лиадийских кодов он еще не запомнил. Джетри сглотнул слюну. Его не следовало бы отправлять на прогулку по станции без напарника, подумал он. Это было фактом. Он будет представлять опасность для себя и своего корабля, пока не научится не делать глупостей.
Тем временем разведчик говорил мастеру вен-Деелин:
— И я вижу, что Иксин, или по крайней мере «Элторию», следует полнее оповестить о… скажем так… изменениях атмосферы… которые произошли здесь недавно. На самом деле эти изменения тесно связаны с моим собственным неожиданным переводом сюда.
Лицо Норн вен-Деелин едва заметно изменилось, и разведчик сделал едва заметный, знакомый знак рукой. Джетри подался вперед, забыв о бунтующем желудке. Язык жестов! Он понимал, что знаки, конечно, будут другими, но, возможно, ему удастся уловить…
— Значит, — сказала мастер-купец, — это не было просто случаем счастья, что вы оказываетесь на станции как раз тогда, когда мой подмастерье становится осаждаем… личностями грубости?
— Не было, — подтвердил разведчик. — В последнее время политика данного сектора изменилась. Потоки товаров и даже потоки науки и информации менялись. Вы могли бы пожелать — прошу прощения за вторжение туда, где мне не место! — но, возможно, вы могли бы пожелать выдать корабельные нарукавные повязки тем, кто сходит с борта без сопровождения.
Пальцы разведчика небрежно шевелились, дополняя произносимое вслух. Джетри попытался отключиться от звуков и сосредоточиться на движениях, которые были почти что знакомыми. На секунду ему показалось, что он уловил суть — и тут разведчик увеличил скорость.
Временно сдавшись, Джетри сел поглубже и сделал еще один глоток вина.
— Потому что я уверен, — говорил разведчик вслух, — что там присутствовало достаточно тех, кому дороги интересы Иксина, и они не допустили бы хулиганства. А тем временем вы могли бы пожелать рекомендовать вашему превосходному мастеру-оружейнику…
Рука мастера вен-Деелин стремительно выстроила цепочку знаков, пока она отвечала:
— Ах, я получала такое удовольствие от вашего визита, что долгом своим стала пренебрежительна. Это вы хотели сказать?
Разведчик рассмеялся. Мастер-купец… возможно, она чуть улыбнулась, прежде чем перевести взгляд на Джетри и подбородком указать ему на дверь.
— Будьте любезны, юный Джетри. У разведчика тер-Астина и меня есть еще одна тема беседы, которую я решительно отказываюсь предпринять на земном.
— Да, сударыня. — Он встал и поклонился, неуклюже из-за оставшегося полным бокала вина. — Доброй вахты, сударыня. Разведчик — я благодарю вас.
— Нет, дитя, — отозвался разведчик, поднося к губам вино, — это я благодарю вас за то, что вы оживили дежурство, которое без этого было бы донельзя рутинным. — Он повел рукой, повторяя жест мастера вен-Деелин. — Идите. Поешьте, отдохните. Учитесь хорошо и делайте честь вашему кораблю.
— Да, сударь, — выдохнул Джетри и поспешил удалиться.
День 67-й
1118 год по Стандартному календарю
«Элтория»
Уроки этикета
— Да! — вскричал Рэй Жон тел-Ондор, прыгая вокруг Джетри, словно энергошарик, который слишком долго подзаряжали. — Именно так неуклюжий дикарь-переросток с дальнего края галактической ветви будет кланяться, подтверждая истинность существующего долга!
Подпрыгнув, он на мгновение остановился всего в нескольких дюймах от лица Джетри.
Застыв в поклоне, Джетри видел сапожки коротышки, перепрыгивавшего с ноги на ногу в такт какому-то бешеному ритму, который был слышен ему одному. Джетри заставил себя дышать ровно, не обращая внимания ни на сведенную судорогой мышцу в спине, ни на зуд в коже головы, где неаккуратно отрастали волосы.
— Отлично сыграно, юный Джетри! Поистине умело созданный образ! Позвольте мне предсказать вам блестящую карьеру в театре!
Каблуки сапожек сдвинулись со щелчком, и мастер тел-Ондор на секунду застыл совершенно неподвижно.
— А теперь, — сказал он в модальности учителя, обращающегося к ученику, — проделайте это правильно.
Не имея желания выслушивать лекцию мастера тел-Ондора относительно того, как глупо давать над собой власть эмоциям (на эту тему он всегда высказывался очень красноречиво), Джетри не стал ни вздыхать, ни чертыхаться, ни даже морщить нос. Вместо этого он выпрямился — медленно и, как он надеялся, с изяществом — и на секунду застыл, опустив руки вдоль тела и стараясь успокоиться.
Вопреки его надеждам, в эту вахту дело было не в новых сапожках, которые дожидались у него в каюте — пять пар на выбор! — и даже не в том, что шелковистая синяя рубашка стягивала ему торс, и даже не в том, что новая и, как это ни странно, купеческая куртка ограничивала амплитуду его движений. Нет, поклоны у него не получались не из-за этого. Хотя Джетри чувствовал на себе свой новый костюм, он нисколько не сковывал его движений. Проблема и прежде, и сейчас — насколько он понимал мнение мастера тел-Ондора по этому вопросу — заключалась в том, что у Джетри Гобелина вместо мозгов была руда.
Не было сомнений в том, что уроки с мастером тел-Ондором очень многому его научили. Например, обучение лиадийской речи было совершенно иным делом, чем овладение новым диалектом планетного земного, или портовым жаргоном, или торговым языком. Лиадийский язык делился на два — высокий и низкий, а там, в свою очередь, существовали модальности, каждая из которых значила нечто милое, дорогое и важное сердцу любого лиадийца. Неправильное употребление модальности будет означать приглашение к драке, если не что-нибудь похуже. Это в том случае, если мастер тел-Ондор оставит его в живых, в чем Джетри к этому моменту обучения уже начал сильно сомневаться.
Если говорить правду, то благодаря записям, не говоря уже о Вил Торе и Гэйнор, он все-таки приобрел начальные знания в самых распространенных модальностях высокого языка — достаточные, как признавал мастер тел-Ондор, для того, чтобы образованные люди поняли: он грамотен, хоть и страдает дефектами речи.
Нет, опасным для самого себя и для своего учителя Джетри делали поклоны. Поклонов были десятки, различной глубины, и каждый следовало исполнять со строго определенной скоростью и с определенным жестом руки — или отсутствием оного, — и каждый жест должен был выполняться в своем собственном ритме…
— Прошу прощения, юный Джетри, — деликатно сказал мастер тел-Ондор, — я могу выпить чашку чая, дожидаясь вашего следующего представления?
Его единственной победой была способность сохранять купеческое выражение лица в любой ситуации.
— Прошу меня извинить, мастер. Я был погружен в мысли.
— В настоящий момент мысли излишни, — сообщил ему мастер тел-Ондор. — Достопочтенное лицо, перед которым вы оказались в долгу, стоит перед вами. Проявите должное уважение, чтобы оно не заскучало или не обнаружило, что ему адресовано оскорбление. Возможно, вы действительно намеревались нанести оскорбление. В этом случае вам придется прокладывать курс самостоятельно. Вен-Деелин не поручала мне инструктировать вас в вопросах дуэлей.
— Да, мастер.
Джетри сделал глубокий вдох, начал мысленный счет, повел правой рукой — вот так, — одновременно выводя вперед левую ногу — вот так, — и согнулся в поясе, двигая лоб встречным курсом с левым коленом.
На счет «четырнадцать» он прекратил движение, застыл неподвижно на шесть счетов и потом начал обратный отсчет, медленно выпрямляясь в полный рост и отводя правую руку и левую ногу на более привычные места. И наконец, поклон был завершен.
— Так. — Мастер тел-Ондор стоял перед ним, серьезный и неподвижный, чуть склонив голову набок. — Лучше. — Он поднял руку, словно для того, чтобы предупредить ухмылку, которую Джетри держал в плену за сжатыми губами. — Поймите меня правильно: это только лучше. Те, кто не имел счастья наблюдать ваши предыдущие попытки, все равно могут посчитать, что стали объектом насмешки.
Джетри разрешил себе чрезвычайно тихий и прочувствованный вздох. Дело было не в том, что он сомневался в оценке, данной наставником его поклону: при движении ему самому казалось, будто суставы у него сделаны из ржавого металла. Судя по словам Гэйнор, через корабельную неделю им предстояла посадка на Тилене, где, по словам самой Норн вен-Деелин, ему предстояло помогать ей на торговом месте.
— Мастер, простите мне мою неспособность, — сказал он, обращаясь к мастеру тел-Ондору, — мне хочется добиться успехов в занятиях.
— Это так, — отозвался мастер. — И совпадает с моим желанием. И с желанием вен-Деелин. Однако возможно так страстно желать успеха, что само желание станет портить результаты. Мне представляется, Джетри Гобелин, что именно ваше стремление добиться хороших результатов мешает вам подняться выше посредственности.
Он начал обходить вокруг Джетри — не со своей привычной безумной прыгучестью, а медленно и степенно, словно он был купцом, а Джетри — особенно интересной мелкой партией товара.
Со своей стороны, Джетри стоял терпеливо: его желудок оправился после приключений прошлого дня и несвоевременной трапезы, которую он проглотил в кубрике под взглядами целой вахты, которая почти его не знала.
Мастер тел-Ондор завершил свой обход.
— Вы — человек крупный, — сказал он негромко, сложив руки на животе, — но не настолько крупный, чтобы это мешало вам легко двигаться. По правде говоря, вы обладаете некоей непринужденной грацией, которая приятна в молодом человеке. Поймите: я не призываю вас быть расхлябанным, но я прошу, чтобы вы позволили своим природным свойствам прийти вам на помощь. Уважение, долг, честь — все они легко проистекают из меланти человека. Вы знаете, что вы — человек, который не наносит неумышленных оскорблений, и в идеале ваш поклон — как и все ваши действия — будет это передавать. Я бы сказал вам, что сила вашего меланти в любом поклоне важнее, чем то, отсчитали ли вы точно до четырнадцати или только до тринадцати.
Он склонил голову набок.
— Вы меня понимаете, Джетри Гобелин?
Он обдумал услышанное. Меланти он понимал как принципы иерархии — нечто вроде постоянного учета того, какое место ты занимаешь в цепи инстанций в каждой данной ситуации. В первом приближении это было достаточно близко к «корабельной должности» обычных космических кораблей, и именно так он это и рассматривал. Если принять во внимание данную ситуацию, когда он является учеником, прилагающим все силы к тому, чтобы… чтобы сделать честь своему наставнику…
«Думай!» — мысленно прикрикнул он на себя.
Ладно. Так. Он младше своего наставника по рангу, уважает его знания и в то же время немало побаивается его языка. Однако в то же время ученик должен уважать самого себя и свою способность учиться. Он — не полный идиот, хотя сейчас об этом очень легко забыть. Разве мастер вен-Деелин не взяла его в качестве купца-подмастерья, зная (а не знать она не могла), каких трудов это потребует, и сочтя его способным добиться успеха?
С этими мыслями он кивнул — и почувствовал, как кивок превращается в поклон — легкий поклон, почти энергичный, с легким движением левой руки, которое обозначало понимание.
Все так же энергично он выпрямился — и заметил на лице своего наставника выражение полного изумления.
— Да, совершенно верно, — негромко сказал мастер тел-Ондор и поклонился сам, признавая триумф ученика.
Джетри прикусил губу, чтобы не выпустить улыбку наружу, и заставил свое лицо сохранять все более привычное бесстрастное выражение купца, занятого деловыми переговорами.
— Джетри Гобелин, я предлагаю сделать перерыв на чай. Когда мы снова здесь с вами встретимся, то, полагаю, нам следует заняться теми модальностями и поклонами, которые вам с наибольшей вероятностью понадобятся на торговой бирже Тилены.
Это было уже слишком: улыбка выглянула. Он спрятал ее с помощью еще одного спокойного, энергичного поклона, несколько более глубокого и сопровождавшегося жестом, выражающим благодарность.
— Да, мастер. Спасибо вам.
— Ха! Возвращайтесь сюда через одну двадцать восьмую, и мы посмотрим, что у вас получится тогда.
Мастер повернулся к нему спиной. Это был привычный знак, что Джетри следует уйти.
Широко улыбаясь, Джетри только что не бегом покинул классную комнату. Все так же энергично он повернул в главный коридор — и оказался в толпе.
Первыми были Пен Рел, Гэйнор и Вил Тор: все они говорили одновременно, и каждый демонстрировал небольшую или чрезмерную встрепанность. На нежном остреньком личике Гэйнор красовался синяк, и губы были опухшие, словно она получила удар открытой ладонью. Несколько членов экипажа, шедших позади нее, были в крови, но настроение у всех приподнятое. Увидев Джетри, Гэйнор крикнула:
— Отряд, смирно!
На это понадобилось время, но они более или менее замерли и замолчали. Когда стало относительно тихо, Гэйнор поклонилась — Джетри истолковал ее движение как особый поклон, который адресуют товарищам, — и сказала с откровенной ухмылкой:
— Первый помощник докладывает Джетри Гобелину, члену экипажа, подвергнувшемуся опасности, что торговый бар Кэйлипсо будет рад принимать его всякий раз, как он окажется в порту. Я также докладываю, что в вашу честь был назван фирменный напиток, а именно, «Прыжок торговца». Его составляют из ретто, кинака и кла. Как представитель корабля я отведала эту смесь и нашла ее… поразительной. Есть также и другие вопросы, в которых вы должны быть осведомлены, так что, пожалуйста, пройдем с нами, и мы расскажем тебе о нашем посещении и исправлении.
Посещении и исправлении? Джетри воззрился на всю компанию: даже Вил Тор был встрепан, и рубашка на нем порвана и испачкана.
— Но вы же не разгромили тот бар?
Гэйнор рассмеялась и Пен Рел тоже. А потом Гэйнор шагнула вперед, поймала его за руку и потащила за собой по коридору.
— Пойдем, почтенный член команды, мы расскажем тебе о том, что на самом деле происходило, пока это не превратилось в слухи и легенды. В обмен ты потом расскажешь нам о своей подготовке и умениях, потому что на станции уже дюжина человек попытались повторить твой прыжок и в награду за свои усилия получили сломанные руки и ноги.
Она потянула его за руку, и Джетри позволил ей увлечь его за собой. Вся толпа дружно двинулась в сторону кубрика.
— Но, — пробормотал Джетри, обнаружив рядом с собой Вил Тора, — я считал, что сведение счетов требует хитроумия, ловкости и тщательности…
Библиотекарь со смехом поймал его свободную руку.
— О, мой друг, нам нужно лучше объяснить тебе про меланти! То, что ты описал, было бы подобающим, если бы мы имели дело с людьми достойными. Однако когда приходится иметь дело с грубиянами…
Тут начался громкий хохот, и толпа хлынула дальше.
«Элтория»
Уроки этикета
— Да! — вскричал Рэй Жон тел-Ондор, прыгая вокруг Джетри, словно энергошарик, который слишком долго подзаряжали. — Именно так неуклюжий дикарь-переросток с дальнего края галактической ветви будет кланяться, подтверждая истинность существующего долга!
Подпрыгнув, он на мгновение остановился всего в нескольких дюймах от лица Джетри.
Застыв в поклоне, Джетри видел сапожки коротышки, перепрыгивавшего с ноги на ногу в такт какому-то бешеному ритму, который был слышен ему одному. Джетри заставил себя дышать ровно, не обращая внимания ни на сведенную судорогой мышцу в спине, ни на зуд в коже головы, где неаккуратно отрастали волосы.
— Отлично сыграно, юный Джетри! Поистине умело созданный образ! Позвольте мне предсказать вам блестящую карьеру в театре!
Каблуки сапожек сдвинулись со щелчком, и мастер тел-Ондор на секунду застыл совершенно неподвижно.
— А теперь, — сказал он в модальности учителя, обращающегося к ученику, — проделайте это правильно.
Не имея желания выслушивать лекцию мастера тел-Ондора относительно того, как глупо давать над собой власть эмоциям (на эту тему он всегда высказывался очень красноречиво), Джетри не стал ни вздыхать, ни чертыхаться, ни даже морщить нос. Вместо этого он выпрямился — медленно и, как он надеялся, с изяществом — и на секунду застыл, опустив руки вдоль тела и стараясь успокоиться.
Вопреки его надеждам, в эту вахту дело было не в новых сапожках, которые дожидались у него в каюте — пять пар на выбор! — и даже не в том, что шелковистая синяя рубашка стягивала ему торс, и даже не в том, что новая и, как это ни странно, купеческая куртка ограничивала амплитуду его движений. Нет, поклоны у него не получались не из-за этого. Хотя Джетри чувствовал на себе свой новый костюм, он нисколько не сковывал его движений. Проблема и прежде, и сейчас — насколько он понимал мнение мастера тел-Ондора по этому вопросу — заключалась в том, что у Джетри Гобелина вместо мозгов была руда.
Не было сомнений в том, что уроки с мастером тел-Ондором очень многому его научили. Например, обучение лиадийской речи было совершенно иным делом, чем овладение новым диалектом планетного земного, или портовым жаргоном, или торговым языком. Лиадийский язык делился на два — высокий и низкий, а там, в свою очередь, существовали модальности, каждая из которых значила нечто милое, дорогое и важное сердцу любого лиадийца. Неправильное употребление модальности будет означать приглашение к драке, если не что-нибудь похуже. Это в том случае, если мастер тел-Ондор оставит его в живых, в чем Джетри к этому моменту обучения уже начал сильно сомневаться.
Если говорить правду, то благодаря записям, не говоря уже о Вил Торе и Гэйнор, он все-таки приобрел начальные знания в самых распространенных модальностях высокого языка — достаточные, как признавал мастер тел-Ондор, для того, чтобы образованные люди поняли: он грамотен, хоть и страдает дефектами речи.
Нет, опасным для самого себя и для своего учителя Джетри делали поклоны. Поклонов были десятки, различной глубины, и каждый следовало исполнять со строго определенной скоростью и с определенным жестом руки — или отсутствием оного, — и каждый жест должен был выполняться в своем собственном ритме…
— Прошу прощения, юный Джетри, — деликатно сказал мастер тел-Ондор, — я могу выпить чашку чая, дожидаясь вашего следующего представления?
Его единственной победой была способность сохранять купеческое выражение лица в любой ситуации.
— Прошу меня извинить, мастер. Я был погружен в мысли.
— В настоящий момент мысли излишни, — сообщил ему мастер тел-Ондор. — Достопочтенное лицо, перед которым вы оказались в долгу, стоит перед вами. Проявите должное уважение, чтобы оно не заскучало или не обнаружило, что ему адресовано оскорбление. Возможно, вы действительно намеревались нанести оскорбление. В этом случае вам придется прокладывать курс самостоятельно. Вен-Деелин не поручала мне инструктировать вас в вопросах дуэлей.
— Да, мастер.
Джетри сделал глубокий вдох, начал мысленный счет, повел правой рукой — вот так, — одновременно выводя вперед левую ногу — вот так, — и согнулся в поясе, двигая лоб встречным курсом с левым коленом.
На счет «четырнадцать» он прекратил движение, застыл неподвижно на шесть счетов и потом начал обратный отсчет, медленно выпрямляясь в полный рост и отводя правую руку и левую ногу на более привычные места. И наконец, поклон был завершен.
— Так. — Мастер тел-Ондор стоял перед ним, серьезный и неподвижный, чуть склонив голову набок. — Лучше. — Он поднял руку, словно для того, чтобы предупредить ухмылку, которую Джетри держал в плену за сжатыми губами. — Поймите меня правильно: это только лучше. Те, кто не имел счастья наблюдать ваши предыдущие попытки, все равно могут посчитать, что стали объектом насмешки.
Джетри разрешил себе чрезвычайно тихий и прочувствованный вздох. Дело было не в том, что он сомневался в оценке, данной наставником его поклону: при движении ему самому казалось, будто суставы у него сделаны из ржавого металла. Судя по словам Гэйнор, через корабельную неделю им предстояла посадка на Тилене, где, по словам самой Норн вен-Деелин, ему предстояло помогать ей на торговом месте.
— Мастер, простите мне мою неспособность, — сказал он, обращаясь к мастеру тел-Ондору, — мне хочется добиться успехов в занятиях.
— Это так, — отозвался мастер. — И совпадает с моим желанием. И с желанием вен-Деелин. Однако возможно так страстно желать успеха, что само желание станет портить результаты. Мне представляется, Джетри Гобелин, что именно ваше стремление добиться хороших результатов мешает вам подняться выше посредственности.
Он начал обходить вокруг Джетри — не со своей привычной безумной прыгучестью, а медленно и степенно, словно он был купцом, а Джетри — особенно интересной мелкой партией товара.
Со своей стороны, Джетри стоял терпеливо: его желудок оправился после приключений прошлого дня и несвоевременной трапезы, которую он проглотил в кубрике под взглядами целой вахты, которая почти его не знала.
Мастер тел-Ондор завершил свой обход.
— Вы — человек крупный, — сказал он негромко, сложив руки на животе, — но не настолько крупный, чтобы это мешало вам легко двигаться. По правде говоря, вы обладаете некоей непринужденной грацией, которая приятна в молодом человеке. Поймите: я не призываю вас быть расхлябанным, но я прошу, чтобы вы позволили своим природным свойствам прийти вам на помощь. Уважение, долг, честь — все они легко проистекают из меланти человека. Вы знаете, что вы — человек, который не наносит неумышленных оскорблений, и в идеале ваш поклон — как и все ваши действия — будет это передавать. Я бы сказал вам, что сила вашего меланти в любом поклоне важнее, чем то, отсчитали ли вы точно до четырнадцати или только до тринадцати.
Он склонил голову набок.
— Вы меня понимаете, Джетри Гобелин?
Он обдумал услышанное. Меланти он понимал как принципы иерархии — нечто вроде постоянного учета того, какое место ты занимаешь в цепи инстанций в каждой данной ситуации. В первом приближении это было достаточно близко к «корабельной должности» обычных космических кораблей, и именно так он это и рассматривал. Если принять во внимание данную ситуацию, когда он является учеником, прилагающим все силы к тому, чтобы… чтобы сделать честь своему наставнику…
«Думай!» — мысленно прикрикнул он на себя.
Ладно. Так. Он младше своего наставника по рангу, уважает его знания и в то же время немало побаивается его языка. Однако в то же время ученик должен уважать самого себя и свою способность учиться. Он — не полный идиот, хотя сейчас об этом очень легко забыть. Разве мастер вен-Деелин не взяла его в качестве купца-подмастерья, зная (а не знать она не могла), каких трудов это потребует, и сочтя его способным добиться успеха?
С этими мыслями он кивнул — и почувствовал, как кивок превращается в поклон — легкий поклон, почти энергичный, с легким движением левой руки, которое обозначало понимание.
Все так же энергично он выпрямился — и заметил на лице своего наставника выражение полного изумления.
— Да, совершенно верно, — негромко сказал мастер тел-Ондор и поклонился сам, признавая триумф ученика.
Джетри прикусил губу, чтобы не выпустить улыбку наружу, и заставил свое лицо сохранять все более привычное бесстрастное выражение купца, занятого деловыми переговорами.
— Джетри Гобелин, я предлагаю сделать перерыв на чай. Когда мы снова здесь с вами встретимся, то, полагаю, нам следует заняться теми модальностями и поклонами, которые вам с наибольшей вероятностью понадобятся на торговой бирже Тилены.
Это было уже слишком: улыбка выглянула. Он спрятал ее с помощью еще одного спокойного, энергичного поклона, несколько более глубокого и сопровождавшегося жестом, выражающим благодарность.
— Да, мастер. Спасибо вам.
— Ха! Возвращайтесь сюда через одну двадцать восьмую, и мы посмотрим, что у вас получится тогда.
Мастер повернулся к нему спиной. Это был привычный знак, что Джетри следует уйти.
Широко улыбаясь, Джетри только что не бегом покинул классную комнату. Все так же энергично он повернул в главный коридор — и оказался в толпе.
Первыми были Пен Рел, Гэйнор и Вил Тор: все они говорили одновременно, и каждый демонстрировал небольшую или чрезмерную встрепанность. На нежном остреньком личике Гэйнор красовался синяк, и губы были опухшие, словно она получила удар открытой ладонью. Несколько членов экипажа, шедших позади нее, были в крови, но настроение у всех приподнятое. Увидев Джетри, Гэйнор крикнула:
— Отряд, смирно!
На это понадобилось время, но они более или менее замерли и замолчали. Когда стало относительно тихо, Гэйнор поклонилась — Джетри истолковал ее движение как особый поклон, который адресуют товарищам, — и сказала с откровенной ухмылкой:
— Первый помощник докладывает Джетри Гобелину, члену экипажа, подвергнувшемуся опасности, что торговый бар Кэйлипсо будет рад принимать его всякий раз, как он окажется в порту. Я также докладываю, что в вашу честь был назван фирменный напиток, а именно, «Прыжок торговца». Его составляют из ретто, кинака и кла. Как представитель корабля я отведала эту смесь и нашла ее… поразительной. Есть также и другие вопросы, в которых вы должны быть осведомлены, так что, пожалуйста, пройдем с нами, и мы расскажем тебе о нашем посещении и исправлении.
Посещении и исправлении? Джетри воззрился на всю компанию: даже Вил Тор был встрепан, и рубашка на нем порвана и испачкана.
— Но вы же не разгромили тот бар?
Гэйнор рассмеялась и Пен Рел тоже. А потом Гэйнор шагнула вперед, поймала его за руку и потащила за собой по коридору.
— Пойдем, почтенный член команды, мы расскажем тебе о том, что на самом деле происходило, пока это не превратилось в слухи и легенды. В обмен ты потом расскажешь нам о своей подготовке и умениях, потому что на станции уже дюжина человек попытались повторить твой прыжок и в награду за свои усилия получили сломанные руки и ноги.
Она потянула его за руку, и Джетри позволил ей увлечь его за собой. Вся толпа дружно двинулась в сторону кубрика.
— Но, — пробормотал Джетри, обнаружив рядом с собой Вил Тора, — я считал, что сведение счетов требует хитроумия, ловкости и тщательности…
Библиотекарь со смехом поймал его свободную руку.
— О, мой друг, нам нужно лучше объяснить тебе про меланти! То, что ты описал, было бы подобающим, если бы мы имели дело с людьми достойными. Однако когда приходится иметь дело с грубиянами…
Тут начался громкий хохот, и толпа хлынула дальше.
День 80-й
1118 год по Стандартному календарю
Кинаверал
Был уже полдень по портовому времени, когда Хат сдала все бумаги и получила свой заработок. По ее собственным ощущениям, время близилось к вахте для сна, каковой деятельностью она и намеревалась заняться, как только попадет к себе в квартиру.
Ее шаги чуть замедлились, когда она проходила мимо «Корабля и берега», но перспектива десяти с лишним часов сна оказалась более манящей, чем выпивка и еда, так что она двинулась дальше и села на трамвай на пересечении двух улиц.
Она пребывала в легкой дремоте, когда объявили ее остановку, но поднялась на ноги и проковыляла к ступенькам. Выйдя на улицу, она слишком долго стояла на месте, щурясь на яркое солнце и пытаясь определить свое точное местоположение относительно своей каюты и койки. В конце концов ей удалось отыскать нужное здание, куда она вползла на малом ходу, вложила ключ в сканер и поднялась на лифте на восьмой этаж.
В семейной квартире Гобелинов, благодарение всем призракам космоса, царили тишина и полумрак. Хат проложила не слишком уверенный курс через гостиную в свою каюту, на ходу снимая с себя одежду. Сунув ее комом в люк, она отодвинула занавеску и упала на свою койку, накрывшись одеялом с головой.
Ей пришло в голову, что сначала следовало бы зайти в душ: сама она была такой же несвежей, как и ее одежда, но она заснула раньше, чем успела додумать эту мысль до конца.
— Свистать всех наверх!
Есть такие вещи, которые заставляют тело слушаться, независимо от того, насколько крепко оно спит. Хат с проклятием проснулась, отбросила одеяло в сторону и прыгнула в гостиную, совершенно голая и давно немытая.
Сейли стояла в центре комнаты, уперев руки в бока, и вид у нее был весьма недовольный. Похоже, Хат оказалась единственным членом команды, который откликнулся на обращенный ко всем призыв.
— Кроме тебя никого тут нет? — зарычала Сейли, что было непохоже на нее.
Рычащая Сейли — это расстроенная Сейли, так что Хат сделала поправку на ее настроение и ответила вежливо.
— Догадываюсь, что да. Здесь было пусто, когда я пришла… — она посмотрела на часы на дальней стене, — … два часа назад.
Ее кузина испустила вздох досады.
— Значит, вахта наша, — проворчала она и только тут, похоже, заметила, в каком виде находится Хат. — Только что вернулась из рейса?
— Два часа назад, — ответила Хат. — Мне пришлось лететь в одиночку. Сон на первом месте в списке потребностей. Затем — душ и еда.
Сейли кивнула.
— Извини. Если бы можно было кого-нибудь другого припрячь… Но тут только ты и я, а действовать надо немедленно. — Она указала на освежитель. — Ополоснись и оденься. Я приготовлю тебе чашку майта и кофе. Сможешь выпить по дороге.
Хат воззрилась на нее:
— Что случилось?
Сейли уже шла к камбузу, так что ответ был брошен через плечо:
— Иза устроила драчку с начальником дока, и портовая полиция посадила ее под арест.
— А, черт! — сказала Хат и бросилась в освежитель.
Сейли ушла в доки, чтобы поговорить с начальником и постараться уладить дела, так что платить штраф за Изу пришлось Хат.
Ей пришлось ехать на трамвае на другой конец порта, так что майт и кофе успели подействовать, и она вошла в полицейский участок почти проснувшаяся, хоть и с бунтующим желудком.
— По какому делу? — спросила ее женщина, скучавшая за столиком справочной.
— Пришла заплатить штраф и быть сопровождающей, — уважительно ответила Хат.
Она не слишком любила портовую полицию — кто из космолетчиков ее любит? — но не видела оснований платить дополнительный штраф из-за своего отношения. Всеми призраками космоса можно поклясться: если Изу арестовали во время драки, это прилично обойдется всей команде.
— Имя? — спросила представительница полиции.
— Иза Гобелин. Приведена сегодня днем из доков.
Полицейская тетка посмотрела на свой экран, хмыкнула и мотнула головой влево:
— В конце коридора. Если поторопитесь, то сможете забрать ее до того, как начислят сумму за очередной час задержания.
— Спасибо, — сказала Хат и поспешно прошла по коридору, где ей пришлось встать у столика, точно такого же, как и тот, что стоял у входа, и там повторить свои сведения не менее сильно скучающему мужчине.
— Родственница? — спросил он, вглядываясь в Хат поверх своего монитора.
— Да, сэр. Кузина. Хателейн Гобелин.
— Гм, — пробормотал полисмен, и голова у него нырнула вниз: он нагнулся к экрану. — Что тут у нас… Публичная демонстрация враждебности, нанесение побоев гражданину, нанесение побоев служащему порта, нанесение удара служащему охраны порядка, оскорбление служащего охраны порядка, арест второго уровня, плюс перевозка, регистрация, трехчасовое пребывание в участке, налог и пошлина… Это дает нам в итоге восемьсот девяносто семь монет. — Он поднял голову. — Мы принимаем также товары, имеющие спрос, или чистое золото. Но использование этих двух способов оплаты облагается дополнительным налогом.
Ну еще бы. Хат заморгала. Восемь сотен…
— Пошлина? — переспросила она.
Полисмен скучающе кивнул.
— Вы не жительница планеты. Все финансовые сделки между резидентами и нерезидентами планеты облагаются пошлиной.
— А!
Она запустила руку в потайной карман, извлекла оттуда свою личную карточку и вставила ее в сканер, закрепленный на столике. Наступила короткая пауза, а затем экран дежурного пискнул и начал шумную распечатку.
— Вам придется секунду подождать квитанции, — сказал он. — Когда вы ее получите, пройдите, пожалуйста, по коридору к первой двери налево. Вашу кузину приведут к вам туда.
— Спасибо, — промямлила Хат.
Когда распечатка была закончена, она с отрывистым кивком приняла ее и отправилась ждать, чтобы к ней вывели Изу.
«Арест второго уровня» подразумевал введение успокоительного. Состав использованного средства, длительность воздействия, известные побочные эффекты и химические антидоты были приведены в нижней части квитанции, которая заняла две страницы. Хат нахмурила брови. Средство действовало порядка четырех часов. Изу арестовали три с половиной часа назад. На карточке не оставалось денег, чтобы нанять машину на поездку через весь порт, а перспектива затаскивать в трамвай Изу, находящуюся в полубессознательном состоянии… мягко говоря, не улыбалась.
Она едва успела начать тревожиться, когда дверь комнаты ожидания открылась, впустив портовую полицейскую в полной форме, рядом с которой послушно шла худая женщина в заляпанном кровью комбинезоне и с весьма зрелищно разбитым лицом.
— Хателейн Гобелин? — спросила полицейская.
— Это я.
Хат вышла вперед, пристально глядя Изе в лицо. Иза смотрела на нее синими глазами, безмятежными и пустыми.
— Еще минут сорок она будет тихая, — сказала полицейская. — На вашем месте я бы заперла ее уже через тридцать. Нет смысла чересчур приближаться к грани.
— Ясно, — ответила Хат и даже кивнула полицейской, стараясь выглядеть приветливо. — Спасибо вам.
— Ха! — Полицейская покачала головой. — Не давайте ей встрять в неприятности, космолетчик. Вы меня поняли? Когда Чад Перкин пытался надеть на нее наручники, она отправила его в больницу: разбита коленная чашечка, сломан нос, трещины в ребрах. Если вы в порту хоть раз нанесли увечье полисмену, то потом вам надо оставаться законопослушным гражданином, потому что во второй раз никаких «может быть» не будет.
Хат судорожно сглотнула:
— Я не…
— Не поняли? — Полицейская довольно грубо ткнула ее в грудь пальцем. — Если эта ваша подружка ввяжется в новую драку и на место прибудет полиция, то в живых она вряд ли останется. Теперь понятно, летунья?
— Да, — выдохнула Хат, глядя в широкое суровое лицо. — Теперь понятно.
— Вот и хорошо. А теперь забирайте ее отсюда и свяжите, пока средство еще действует.
— Да, — снова повторила Хат.
Она взяла Изу за руку и поспешно потянула за собой по коридору.
Трамвай находился всего в двух кварталах от их квартиры, а время, прошедшее с момента ухода из участка, подходило к сорока двум минутам, когда Хат почувствовала, что сидевшая рядом с ней Иза зашевелилась. Шевеление стало усиливаться и сопровождаться тихим рычанием и руганью. Хат закусила губу, усилием воли пытаясь заставить трамвай ехать быстрее…
— Простите. — К плечу Хат осторожно прикоснулась чья-то рука.
Она подняла голову и посмотрела в лицо немолодой планетницы.
— Простите, — снова повторила женщина, глядя в основном на Изу. — Ваша подруга только что из участка?
— Да.
— Послушайте моего совета: выведите ее из трамвая и уложите. Состав, которым они пользуются, на выходе дает сильную отдачу. У моего брата было семь припадков, когда его действие стало проходить: нам всем, девчонкам, едва удалось его удержать, и еще мой дядя помогал.
— Чертов грязеед, — бурчала Иза рядом с ней. — Пытается меня надуть. Обдурить мой корабль. Пусть только попробует…
Хат схватила ее за руку, перегнулась через нее и изо всех сил дернула за шнурок звонка. Трамвай начал тормозить, и она вскочила, волоча Изу за собой.
— Спасибо, — сказала она планетнице, а потом догадалась спросить: — А что стало с вашим братом?
Женщина пожала плечами и отвела взгляд.
— Ему судьба была ввязываться в неприятности. Какой-то полисмен всего через год сломал ему шею: сопротивлялся при аресте, сказали.
Трамвай остановился, двери раздвинулись.
— Грязеед поганый! — заорала Иза.
Хат спрыгнула на тротуар. Иза вынуждена была последовать за ней. Она зашаталась, продолжая ругаться. Хат развернулась, ухватив Изу за шиворот, и, используя инерцию и полную неожиданность, завалила своего капитана с тротуара в промежуток между двумя зданиями.
— Ворюга! Дрянь! — кричала Иза.
Хат подцепила ее ногой за лодыжку, перевернула лицом в грязь, уперлась коленом в поясницу и завела обе руки назад, заломив до отказа.
Иза дергалась и выворачивалась, кричала и ругалась, но без особого результата, хотя на несколько безумных секунд Хат показалось, что она не удержит ее рук.
Кинаверал
Был уже полдень по портовому времени, когда Хат сдала все бумаги и получила свой заработок. По ее собственным ощущениям, время близилось к вахте для сна, каковой деятельностью она и намеревалась заняться, как только попадет к себе в квартиру.
Ее шаги чуть замедлились, когда она проходила мимо «Корабля и берега», но перспектива десяти с лишним часов сна оказалась более манящей, чем выпивка и еда, так что она двинулась дальше и села на трамвай на пересечении двух улиц.
Она пребывала в легкой дремоте, когда объявили ее остановку, но поднялась на ноги и проковыляла к ступенькам. Выйдя на улицу, она слишком долго стояла на месте, щурясь на яркое солнце и пытаясь определить свое точное местоположение относительно своей каюты и койки. В конце концов ей удалось отыскать нужное здание, куда она вползла на малом ходу, вложила ключ в сканер и поднялась на лифте на восьмой этаж.
В семейной квартире Гобелинов, благодарение всем призракам космоса, царили тишина и полумрак. Хат проложила не слишком уверенный курс через гостиную в свою каюту, на ходу снимая с себя одежду. Сунув ее комом в люк, она отодвинула занавеску и упала на свою койку, накрывшись одеялом с головой.
Ей пришло в голову, что сначала следовало бы зайти в душ: сама она была такой же несвежей, как и ее одежда, но она заснула раньше, чем успела додумать эту мысль до конца.
— Свистать всех наверх!
Есть такие вещи, которые заставляют тело слушаться, независимо от того, насколько крепко оно спит. Хат с проклятием проснулась, отбросила одеяло в сторону и прыгнула в гостиную, совершенно голая и давно немытая.
Сейли стояла в центре комнаты, уперев руки в бока, и вид у нее был весьма недовольный. Похоже, Хат оказалась единственным членом команды, который откликнулся на обращенный ко всем призыв.
— Кроме тебя никого тут нет? — зарычала Сейли, что было непохоже на нее.
Рычащая Сейли — это расстроенная Сейли, так что Хат сделала поправку на ее настроение и ответила вежливо.
— Догадываюсь, что да. Здесь было пусто, когда я пришла… — она посмотрела на часы на дальней стене, — … два часа назад.
Ее кузина испустила вздох досады.
— Значит, вахта наша, — проворчала она и только тут, похоже, заметила, в каком виде находится Хат. — Только что вернулась из рейса?
— Два часа назад, — ответила Хат. — Мне пришлось лететь в одиночку. Сон на первом месте в списке потребностей. Затем — душ и еда.
Сейли кивнула.
— Извини. Если бы можно было кого-нибудь другого припрячь… Но тут только ты и я, а действовать надо немедленно. — Она указала на освежитель. — Ополоснись и оденься. Я приготовлю тебе чашку майта и кофе. Сможешь выпить по дороге.
Хат воззрилась на нее:
— Что случилось?
Сейли уже шла к камбузу, так что ответ был брошен через плечо:
— Иза устроила драчку с начальником дока, и портовая полиция посадила ее под арест.
— А, черт! — сказала Хат и бросилась в освежитель.
Сейли ушла в доки, чтобы поговорить с начальником и постараться уладить дела, так что платить штраф за Изу пришлось Хат.
Ей пришлось ехать на трамвае на другой конец порта, так что майт и кофе успели подействовать, и она вошла в полицейский участок почти проснувшаяся, хоть и с бунтующим желудком.
— По какому делу? — спросила ее женщина, скучавшая за столиком справочной.
— Пришла заплатить штраф и быть сопровождающей, — уважительно ответила Хат.
Она не слишком любила портовую полицию — кто из космолетчиков ее любит? — но не видела оснований платить дополнительный штраф из-за своего отношения. Всеми призраками космоса можно поклясться: если Изу арестовали во время драки, это прилично обойдется всей команде.
— Имя? — спросила представительница полиции.
— Иза Гобелин. Приведена сегодня днем из доков.
Полицейская тетка посмотрела на свой экран, хмыкнула и мотнула головой влево:
— В конце коридора. Если поторопитесь, то сможете забрать ее до того, как начислят сумму за очередной час задержания.
— Спасибо, — сказала Хат и поспешно прошла по коридору, где ей пришлось встать у столика, точно такого же, как и тот, что стоял у входа, и там повторить свои сведения не менее сильно скучающему мужчине.
— Родственница? — спросил он, вглядываясь в Хат поверх своего монитора.
— Да, сэр. Кузина. Хателейн Гобелин.
— Гм, — пробормотал полисмен, и голова у него нырнула вниз: он нагнулся к экрану. — Что тут у нас… Публичная демонстрация враждебности, нанесение побоев гражданину, нанесение побоев служащему порта, нанесение удара служащему охраны порядка, оскорбление служащего охраны порядка, арест второго уровня, плюс перевозка, регистрация, трехчасовое пребывание в участке, налог и пошлина… Это дает нам в итоге восемьсот девяносто семь монет. — Он поднял голову. — Мы принимаем также товары, имеющие спрос, или чистое золото. Но использование этих двух способов оплаты облагается дополнительным налогом.
Ну еще бы. Хат заморгала. Восемь сотен…
— Пошлина? — переспросила она.
Полисмен скучающе кивнул.
— Вы не жительница планеты. Все финансовые сделки между резидентами и нерезидентами планеты облагаются пошлиной.
— А!
Она запустила руку в потайной карман, извлекла оттуда свою личную карточку и вставила ее в сканер, закрепленный на столике. Наступила короткая пауза, а затем экран дежурного пискнул и начал шумную распечатку.
— Вам придется секунду подождать квитанции, — сказал он. — Когда вы ее получите, пройдите, пожалуйста, по коридору к первой двери налево. Вашу кузину приведут к вам туда.
— Спасибо, — промямлила Хат.
Когда распечатка была закончена, она с отрывистым кивком приняла ее и отправилась ждать, чтобы к ней вывели Изу.
«Арест второго уровня» подразумевал введение успокоительного. Состав использованного средства, длительность воздействия, известные побочные эффекты и химические антидоты были приведены в нижней части квитанции, которая заняла две страницы. Хат нахмурила брови. Средство действовало порядка четырех часов. Изу арестовали три с половиной часа назад. На карточке не оставалось денег, чтобы нанять машину на поездку через весь порт, а перспектива затаскивать в трамвай Изу, находящуюся в полубессознательном состоянии… мягко говоря, не улыбалась.
Она едва успела начать тревожиться, когда дверь комнаты ожидания открылась, впустив портовую полицейскую в полной форме, рядом с которой послушно шла худая женщина в заляпанном кровью комбинезоне и с весьма зрелищно разбитым лицом.
— Хателейн Гобелин? — спросила полицейская.
— Это я.
Хат вышла вперед, пристально глядя Изе в лицо. Иза смотрела на нее синими глазами, безмятежными и пустыми.
— Еще минут сорок она будет тихая, — сказала полицейская. — На вашем месте я бы заперла ее уже через тридцать. Нет смысла чересчур приближаться к грани.
— Ясно, — ответила Хат и даже кивнула полицейской, стараясь выглядеть приветливо. — Спасибо вам.
— Ха! — Полицейская покачала головой. — Не давайте ей встрять в неприятности, космолетчик. Вы меня поняли? Когда Чад Перкин пытался надеть на нее наручники, она отправила его в больницу: разбита коленная чашечка, сломан нос, трещины в ребрах. Если вы в порту хоть раз нанесли увечье полисмену, то потом вам надо оставаться законопослушным гражданином, потому что во второй раз никаких «может быть» не будет.
Хат судорожно сглотнула:
— Я не…
— Не поняли? — Полицейская довольно грубо ткнула ее в грудь пальцем. — Если эта ваша подружка ввяжется в новую драку и на место прибудет полиция, то в живых она вряд ли останется. Теперь понятно, летунья?
— Да, — выдохнула Хат, глядя в широкое суровое лицо. — Теперь понятно.
— Вот и хорошо. А теперь забирайте ее отсюда и свяжите, пока средство еще действует.
— Да, — снова повторила Хат.
Она взяла Изу за руку и поспешно потянула за собой по коридору.
Трамвай находился всего в двух кварталах от их квартиры, а время, прошедшее с момента ухода из участка, подходило к сорока двум минутам, когда Хат почувствовала, что сидевшая рядом с ней Иза зашевелилась. Шевеление стало усиливаться и сопровождаться тихим рычанием и руганью. Хат закусила губу, усилием воли пытаясь заставить трамвай ехать быстрее…
— Простите. — К плечу Хат осторожно прикоснулась чья-то рука.
Она подняла голову и посмотрела в лицо немолодой планетницы.
— Простите, — снова повторила женщина, глядя в основном на Изу. — Ваша подруга только что из участка?
— Да.
— Послушайте моего совета: выведите ее из трамвая и уложите. Состав, которым они пользуются, на выходе дает сильную отдачу. У моего брата было семь припадков, когда его действие стало проходить: нам всем, девчонкам, едва удалось его удержать, и еще мой дядя помогал.
— Чертов грязеед, — бурчала Иза рядом с ней. — Пытается меня надуть. Обдурить мой корабль. Пусть только попробует…
Хат схватила ее за руку, перегнулась через нее и изо всех сил дернула за шнурок звонка. Трамвай начал тормозить, и она вскочила, волоча Изу за собой.
— Спасибо, — сказала она планетнице, а потом догадалась спросить: — А что стало с вашим братом?
Женщина пожала плечами и отвела взгляд.
— Ему судьба была ввязываться в неприятности. Какой-то полисмен всего через год сломал ему шею: сопротивлялся при аресте, сказали.
Трамвай остановился, двери раздвинулись.
— Грязеед поганый! — заорала Иза.
Хат спрыгнула на тротуар. Иза вынуждена была последовать за ней. Она зашаталась, продолжая ругаться. Хат развернулась, ухватив Изу за шиворот, и, используя инерцию и полную неожиданность, завалила своего капитана с тротуара в промежуток между двумя зданиями.
— Ворюга! Дрянь! — кричала Иза.
Хат подцепила ее ногой за лодыжку, перевернула лицом в грязь, уперлась коленом в поясницу и завела обе руки назад, заломив до отказа.
Иза дергалась и выворачивалась, кричала и ругалась, но без особого результата, хотя на несколько безумных секунд Хат показалось, что она не удержит ее рук.