Ли Танит. Повелитель гроз (Войны Вис - 1)

   Они покинули лесной дом еще до полудня, ведя белых зеебов по узкой лесной тропке вслед за одним из желтоволосых. Лесной полумрак сначала сгустился, потом рассеялся. Они дошли до скалистого пика, подле которого под кобальтовым небом тянулась охристая равнина, поросшая травой. Проводник показал вниз и вдаль. Ральднор кивнул. Проводник развернулся и исчез среди деревьев.
   - Куда мы направляемся? - спросил Яннул, когда они миновали скалы и оседлали скакунов. - В какое-нибудь село? Или в тот город, о котором они говорили?
   - Здесь, на Равнине, три города. Я направляюсь в первый, но у вас, разумеется, могут быть свои планы.
   - Я собирался заняться своим старым ремеслом, - сказал Яннул, которого все сильнее снедала тревога. - Город подходит для этого как нельзя лучше. А ты?
   - У меня есть дело к их королю, кто бы он ни был.
   - К их королю! Хорошенькое же у тебя честолюбие!
   - Я всегда был честолюбив, Яннул. У меня было положение, но не было направления. Теперь же я знаю, куда мне идти и что делать.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вернуть то, что принадлежит мне по праву рождения. По второму праву. Эта страна уже оделила меня первым.
   - Верховный король Виса, - протянул Яннул. - Нелегкая задача.
   - Нет, Яннул. Это важно, но не самое главное. Мое королевство Равнины. В прошлом у них были свои правители. Теперь у них снова есть правитель.
   Яннул взглянул на него. Ральднор казался спокойным и отстраненным, его пылкие слова не были тронуты никакими эмоциями. Неожиданно он обернулся в седле и встретился взглядом с Яннулом. Впервые за все время ланнец ощутил поток невероятной личной силы, исходящей от друга, точно свет, - силы, которая казалась живой, непостижимой, нерушимой. Она была совершенно немыслима в человеке, которого он знал лишь человеком, ибо сейчас Яннул видел, что, по прихоти богов или нет, Ральднор стал чем-то большим.
   - Что сделала с тобой та мудрая старуха? - спросил Яннул, пытаясь усмехнуться.
   - Исцелила мою слепоту, пробудила меня от сна. Указала мне цель, ради которой я был рожден.
   Этот бесстрастный голос, как ни странно, был исполнен безграничной силы, как и лицо перед Яннулом.
   - У тебя такой вид, словно ты готов съесть эти города, чтобы получить нужное тебе, и выпить море, чтобы добраться до равнин Виса.
   - Своеобразная закуска. И все же, что бы ни пришлось мне сделать, я это сделаю, - спокойно произнес Ральднор.
   Яннул чуть отпустил поводья. Зееб Ральднора трусил впереди него. Что ж, в этом была логика. Беловолосый, похоже, обошел их всех. Яннул набрал полную грудь чужого летнего воздуха. Пламя, которое бушевало в душе Ральднора, опалило и его. Он знал, что его товарищ больше не свободен - если вообще хоть один из них был теперь свободен. Даже в этот тихий полдень, напоенный жужжанием насекомых, он ощущал разрушительные силы возмездия, пробуждающиеся под землей. Надвигался какой-то катаклизм, который сравняет все, ветер из первозданного хаоса. И все они попадутся, точно рыбы в невод. А здесь, перед ним, ехал незнакомец, его товарищ, которого он когда-то звал другом и которому предстояло стать тем самым рыбаком.
   18
   Путь занял три дня. Сначала они миновали россыпь деревушек и два небольших поселка, платящих подати городу, который за это защищал их от разбойников. Внешне напоминая степных обитателей Виса, желтоволосые жители Равнины совершенно отличались от них нравом. Они были деятельными, общительными, а иногда и хитрыми. Здесь не существовало загадочного негласного кодекса чести - у них были свои грабители и мятежники, да и стычки тоже случались. Всего пять лет назад город воевал со своим ближайшим соседом. Кто знает, сколько мертвых тел, покоящихся в земле, помогало ныне питать ниву?
   Ральднор, похоже, умел бегло говорить на их языке. Яннул начал усердно ему учиться. Они с Решей также приучились натягивать капюшон, приближаясь к населенным местам или встречаясь на дороге с другими путниками. Обитатели Равнины не проявляли никакой враждебности к обладателям невиданных черных волос, но их любопытство и удивление временами очень докучало. Мысленная речь, похоже, не была здесь в большом почете. Видимо, процветание и обилие земных благ понемногу приводило в упадок это искусство.
   Они добрались до города вечером третьего дня. Крепость на насыпном холме, обнесенная прочными стенами с высокими башнями, словно парила в восьмидесяти футах над Равниной. Этот город не мог похвастаться красотой висских городов. Несмотря на башни, он казался каким-то съежившимся, приземистым. Он носил имя Ваткри. За его стенами на Равнину по склону холма стекали многочисленные дома и таверны. Повсюду расхаживали солдаты в синей форме, которую они уже видели в городках. Несмотря на это, никакой проверки у ворот не было. Вежливые ответы на несколько кратких вопросов - и они уже внутри. Был День правосудия, когда король давал публичную аудиенцию, разрешал споры и судил преступников на площади перед своим дворцом.
   - У нас в Ланне тоже есть такой обычай, - заметил Яннул, - а в Дорфаре нас называют варварами.
   Город ступенями поднимался к цитадели. Узкие извилистые улочки были полны прохожих, виноторговцев и карманников. В суматохе с головы Реши упал капюшон, и по толпе пробежал взволнованный шум. Девушка окинула зевак надменным взглядом и зашагала дальше. Толпа расступалась перед ней, глядя на нее с разинутыми ртами. Яннул тоже скинул капюшон, после чего они двигались по городу с несколько большей свободой. Но когда они добрались до площади перед дворцом, там уже была изрядная давка.
   - Ох уж эти крестьяне, - с презрением протянула Реша. - Разве в Элисааре, Закорисе или Дорфаре король опустился бы до личного разговора с толпой всякого сброда?
   Они спустились по ступеням и оказались на площади. Дворец, возвышавшийся за ней, вздымал к небу высокие шпили, на его красных стенах пестрели яркие расписные фризы. Раскидистые деревья осеняли своей густой тенью королевское возвышение. Сам король восседал на троне из слоновой кости, перед ним, преклонив колени, стояли двое просителей, а вокруг толпились придворные, советники, писцы и офицеры. Что-то привлекло взгляд Яннула - знамя, развевающееся за креслом короля.
   - Ральднор, - выдохнул он, - ты только глянь...
   На голубом фоне была вышита женщина с белоснежной кожей, золотыми волосами и восемью змеевидными руками, чье тело заканчивалось витками змеиного хвоста.
   - Это их король? - спросила Реша, хотя это и так было очевидно.
   - Похоже на то, - отозвался Яннул, не в силах оторвать глаз от знамени.
   - А вон та женщина? Она что, его жена?
   Яннул снова взглянул на возвышение и сразу понял, чем вызван ее интерес. Король оказался молод и очень красив. Справа и чуть позади от него, полускрытая тенью дерева, сидела женщина в белом одеянии. Уже собравшись ответить, что это не кто иная, как любимая и единственная жена короля, которой он поклялся хранить вечную верность, а за нарушение этой клятвы на него обрушится немедленное и ужасное божественное возмездие, Яннул прикусил язык, внезапно обнаружив, что Ральднор куда-то исчез. Ланнец огляделся по сторонам, потом взглянул вперед. Даже в этой белокурой толпе было очень легко заметить волосы, выбеленные морской солью.
   - Во имя богов... Он просит аудиенции у их короля!
   Взяв Решу за локоть, ланнец принялся пробираться сквозь толпу к возвышению, на котором сидел красавец-король. Просители уже удалились, один с неудержимо расплывающейся по лицу улыбкой, другой мрачнее тучи - как и следовало ожидать. Теперь писец поспешно подскочил к королю, что-то сказал ему и попятился обратно. Король нахмурился. Его глаза прочесали толпу и остановились на Ральдноре. Король что-то сказал. Писец обернулся и поманил Ральднора.
   Тот вышел из толпы и двинулся вперед. Толпа зашумела, послышались выкрики; потом все стихло. Даже среди такого скопища своих братьев по расе Ральднор был очень заметен. Не видя его лица, Яннул снова ощутил ту невероятную, почти физически ощутимую волну силы и уверенности.
   - На колени! - бросил писец. Его слова гулко разнеслись над притихшей толпой.
   - В той стране, откуда я пришел, один король не преклоняет колени перед другим, - голос Ральднора был тихим и очень спокойным, но в толпе не осталось ни одного человека, который не расслышал бы эти слова.
   Толпа сдержанно зашумела, потом утихла.
   - Значит, ты заявляешь о своем царственном происхождении? - спросил король. - И в каком же городе ты правишь? Полагаю, что Вардат и Тарабанн оспорят твои права.
   - За вашими морями есть другая земля, король. Мои владения там.
   Юный правитель улыбнулся.
   - Интересно, ты просто мечтатель? Или безумец?
   Повисла звенящая тишина. Стоя позади Ральднора и не видя его глаз и лица, Яннул тем не менее видел, какое впечатление они произвели на короля, глаза которого расширились, а потом сузились.
   - Ты осмелился пробовать на мне колдовские уловки! - процедил он сквозь зубы, не то потрясенно, не то разгневанно, и в ярости накинулся на писца: Кто этот человек?
   Писец что-то зашептал. Король снова поднял глаза. На этот раз его взгляд уперся в Яннула и Решу. Их вид явно лишил его мужества. Он взглянул на Ральднора.
   - Ты говоришь, что прибыл из другой, далекой страны, где живут черноволосые люди. Эти мужчина и женщина - ты привел их сюда в доказательство твоих слов?
   - Я сам доказательство своих слов, король. Прочти то, что скрывает мой разум. Я открываю его для тебя.
   Глаза короля снова сузились.
   - Это искусство ведомо жрецам Ашкар. Ты просишь, чтобы они выслушали тебя?
   - Мой господин, - сказал Ральднор, - мое королевство очень мало. Его народ похож на народ Ваткри. Но там живет один черноволосый тиран, который ненавидит мой народ просто за его цвета. Каждый миг, потраченный нами здесь, продлевает гонения и страдания.
   Король закричал и вскочил с трона. Стража бросилась к нему, но он оттолкнул ее. Даже одетая в белое женщина поднялась на ноги.
   - Не пытайся лезть в мой разум со своими бредовыми снами! - завопил король. Стража бросилась к Ральднору; пробившись сквозь толпу, они также схватили Яннула и девушку.
   Извиваясь в неумолимых руках солдат в синем, ланнец мельком заметил лицо короля Ваткри. На нем были написаны ярость и ужас. Вокруг гудела и волновалась толпа.
   * * *
   Над полом красного дворца плавал песок сумерек.
   Джарред Ваткрианский плыл сквозь них, расхаживая туда-сюда перед огромным камином. Он был молодым королем, очень молодым. Его отец совершенно внезапно умер во цвете лет, оставив ему трон из слоновой кости прежде, чем он стал готов к нему. Он правил уже полгода; теперь, столкнувшись с этим чужеземцем, он понял, что этого было совсем недостаточно.
   - Кто этот человек? - спросил он снова. - Откуда он?
   - Может быть, он тот, кем себя объявляет, и пришел оттуда, откуда говорит, - ласково сказала светловолосая девушка в белом платье, сидевшая под одной из многочисленных ламп. - Разве не стоит принять во внимание эту возможность, брат мой?
   - Это невозможно, - отрезал Джарред. Ее рассудительная, неторопливая мудрость сердила его.
   - Почему? Всегда существовали легенды о других землях, о стране темноволосых людей. Неужели ты не помнишь карты старого Джорахана Просвещенного - морские пути, которые ведут из Шансара на север?
   - Он ворвался в мои мысли. Во времена нашего отца ему стоила бы жизни одна попытка мысленно заговорить с королем, а он сделал даже больше. Я не смог закрыться от него. Он проломил все преграды и разговаривал со мной мысленно против моей воли. Скольким это под силу?
   - Некоторым жрецам, - отозвалась она.
   - Некоторые жрецы говорят, что им это под силу, - с усмешкой уточнил Джарред. - В способностях скольких из них ты убедилась лично?
   - Говорят, что внутренний разговор - величайший из даров, данных нам Ашкар, - задумчиво сказала она. - Многие ли из нас пользуются им, или смогут воспользоваться, если захотят?
   - Мы с тобой, Сульвиан, - сказал он, - с детства.
   - О, мы с тобой! И в этот самый миг мы с тобой говорим при помощи рта. Нет. Мысленная речь стала преградой для процветания, поскольку трудно быть нечестным, когда все твои мысли как на ладони, трудно красть, убивать и наживаться. Сейчас только лесной народ пользуется мысленной речью, брат мой. Должно быть, Она жалеет нас.
   - Ашкар каждый день чествуют в храмах этого и всех остальных городов. Сомневаюсь, чтобы Она возражала против этого или против даров, которые возлагают на Ее алтари.
   - Кто знает, - проговорила Сульвиан, - что предпочла бы получать от нас богиня - наше золото или нашу честность...
   Распахнулась дверь, и появился Верховный жрец ордена Ашкар Ваткрианской - очень худой и прямой человек в темном одеянии с фиолетовым Змеиным Оком на груди, какое носили все жрецы. Он не стал ни кланяться, ни падать ниц, поскольку его статус в известной степени был даже выше, чем королевский.
   - Что ж, Мелаш, ты явился как раз вовремя, чтобы спасти меня от лекции моей мудрой сестрички. Она чересчур серьезно воспринимает свои обязанности жрицы.
   - Это очень радует меня, король. В грядущие дни нам понадобится мудрая рука Ашкар.
   - О чем это ты, Мелаш?
   - Я только что допросил этого чужестранца и двух его спутников, как ты и приказал, король.
   - И что?
   - Мой король, он тот, за кого себя выдает. И даже больше.
   - Ты ошибаешься, Мелаш, - лицо Джарреда побледнело.
   - Нет, король, не ошибаюсь. Я прощаю оскорбление, которое ты нанес мне, усомнившись в моих духовных способностях. Я понимаю, что этот чужестранец вломился в твое сознание и напугал тебя.
   - И вовсе не напугал! - разозлился Джарред.
   - Напугал, мой король. В этом нет ничего постыдного - он напугал и меня тоже. Он был очень честен с нами. Он убедил меня, что до того, как он ступил на нашу землю, у него не было ни цели, ни направления, и его разум был закрыт. Теперь его разум обладает такими возможностями, каких я никогда не встречал и даже никогда не слышал о них. И может случиться так, что его цель нарушит равновесие нашего мира.
   - Ладно, расскажи мне, в чем он тебя убедил. Все с самого начала. Посмотрим, можно ли верить его россказням.
   И жрец принялся рассказывать.
   - Что за глупости, Мелаш! - воскликнул Джарред, когда тот закончил. Ты что, лишился рассудка? Он рассказывает разные небылицы, услышанные где-то на базаре!
   - Нет, король, - покачал головой Мелаш. - Если ты сомневаешься, спроси его сам.
   - Так приведи его, - приказал Джарред с каменным лицом.
   Дверь за спиной жреца мгновенно распахнулась. Чужестранец вошел в комнату, но свет лег лишь на его белые волосы. Все остальное скрывала тень.
   - Ты вызвал его мысленно? - скрипнул зубами Джарред.
   - В этом не было необходимости, - спокойно сказал Мелаш. - Он может читать все наши мысли, хотим мы того или нет.
   Джарреда охватила дрожь, но он подавил ее. Он вернулся в круг света и уселся на свой трон из слоновой кости рядом с Сульвиан.
   - Как тебя зовут, чужеземец? - осведомился он холодным и неприветливым тоном.
   - Ральднор, король.
   - Подойди, Ральднор. Я хочу тебя видеть.
   Жрец склонил голову и застыл, точно изваяние, безмолвно отрекаясь от слов своего повелителя.
   Незнакомец сделал несколько шагов. Свет лампы упал на его лицо и необыкновенные глаза, которые тут же впились в лицо Джарреда.
   - Мелаш, Верховный жрец Ашкар, пересказал нам все, что ты поведал ему, Ральднор. У тебя живое и богатое воображение, поздравляю. Ты ничего не упустил, даже приплел богиню Ашкар, которой, по твоим словам, поклоняются в этой твоей... другой стране, пусть и под иным именем. Будь добр, расскажи мне, чего ты надеешься достичь при помощи этой невероятной чепухи?
   - Помочь моему народу, - ответил странный незнакомец. - Я узнал о других городах Равнины, их реках и их кораблях. И о Шансаре на севере.
   - Не надейся, что тебе удастся одурачить нас! - выплюнул Джарред.
   - Слушай, - рука Сульвиан внезапно сжала его локоть. Снаружи поднялся ветер; он стонал и выл в дворцовых башнях. Где-то вдали беспорядочно хлопали незапертые ставни. Жрец поднял голову. Это была пыльная буря Равнин, но сейчас ей было совсем не время. Комната внезапно наполнилась предчувствием чего-то нехорошего.
   Джарред зажмурился, но он уже все увидел, и тьма в его мозгу вдруг ожила, наполнившись яркими образами. Он видел дымящиеся руины, рабов, которых гнали сквозь снега в цепях, и ветер, треплющий желтые волосы мертвецов. Видения нахлынули слишком быстро, и он не смог сдержать их. Из ниоткуда материализовался черноволосый мужчина с горящими глазами безумца мужчина, состоящий из ненависти и движимый этой ненавистью.
   За стенами дворца ветер мел пыль по извилистым улочкам Ваткри. Мужчины ворчали, проснувшиеся дети в страхе плакали, женщины спешили в храмы. В огромном, с колоннами, святилище Ашкар, выходящем на священные рощи, змеи с шипением метались в своей яме. Сильный порыв ветра захлопал ставнями, загасил лампы на алтаре. Послышались крики суеверного ужаса, перепуганные птицы, спавшие на крышах храма, тучами вились в воздухе.
   Сульвиан поднялась с кресла.
   Лампа, задымив, угасла, но и в темноте она смогла найти дорогу. Она различила Джарреда, скорчившегося на огромном троне из слоновой кости, и жреца с серым лицом. Но чужестранца она видела, так ясно, как будто лампа все еще светила, но только не снаружи, а внутри его тела, откуда-то из его глаз.
   - Ты сковал наш город тисками страха, - сказала она. - Отпусти его.
   - Вы сами себя сковали, - ответил он. - Тебе страшно, Сульвиан, жрица Ашкар-Анакир?
   - Нет, - прошептала она, но потом, вздохнув, ответила иначе: - Да. В твоих мыслях я видела свою смерть. Черный король убил меня.
   - Не тебя, - возразил он. - Хотя она очень походила на тебя.
   Внезапно она оказалась в его сознании, и он показал ей - ее, как видел сам: бледную, как лунный свет, с такими же белыми, как у него, волосами, обледеневшими на ветру.
   - Аниси... - произнесла она. - Но была еще и другая...
   - Ее больше нет, - отрезал он. - И Амрек, Черный король, виноват в смерти обеих.
   - Должно быть, ты очень ненавидишь его, - прошептала она.
   - Мне его жаль.
   Она почувствовала в его голосе невероятную силу, столь неодолимую, что она могла жалеть врага, которого собиралась уничтожить.
   - Это ты вызвал ветер? - спросила она его.
   - Нет. Я не маг из Шансара, чтобы делать такое.
   - Но ветер поднялся.
   - Да, Сульвиан. Он поднялся.
   - Джарред... - выговорила она. - По законам городов ты оспорил его право на королевскую власть.
   Он ничего не ответил.
   Ветер за окнами внезапно утих. Сквозь спутанные клочья облаков пробился золотой серп луны.
   В Тарабанн-на-Скале ветер прилетел с юго-запада. Стоя на высоких минаретах Ашкар, выстроенных в виде разящих змей, жрецы увидели длиннохвостое облако, походящее на питона, чьей плотью были пыль и буря.
   Он свирепствовал над Тарабанном два дня и ночь. В ту ночь луна была темно-синей, как сапфир, а днем солнце приобрело цвет запекшейся крови. Вздымающиеся волны затопили солончаки, тянувшиеся на две мили от Скалы до моря. Корабли носило по бурным водам, точно щепки, с домов слетали крыши. Жрецы уже не знали, к каким молитвам прибегнуть. Они воскуряли благовония, обнажали свой разум и беспокоились все сильнее. На следующий день после того, как ветер улегся, Верховный жрец Ашкар-на-Скале пришел к Клару.
   - Похоже, повелитель, в Ваткри теперь новый король.
   Клар, король Тарабанна, который бок о бок со своим отцом сражался в последней войне с Ваткри, закончившейся пять лет назад, отложил раззолоченную книгу.
   - Новый король, говоришь? А что случилось с тем сопливым щенком, Джарредом?
   - Он жив, король. Не забывай, что мысль и все, связанное с разумом, покрыто пеленой, и это лишь наше понимание...
   - Значит, эта задача оказалась вам не по зубам. Понимаю.
   - На самом деле, король, ты не понимаешь. Там, в Ваткри... какая-то сила. Я не могу иначе объяснить то, что почувствовал. Безграничная сила. Больше, чем королевская. Я сказал бы, что такая сила не может принадлежать человеку. Она как-то связана с ветром, но при этом происходит не от ветра.
   - Ты говоришь загадками, - отрывисто бросил король, хлопнув застежками книги.
   - Когда-то боги ходили по земле, король. Так говорят нам легенды. Когда-то Она говорила с людьми, как любящая сестра.
   - Ты хочешь сказать, что по Ваткри разгуливает бог?
   - Я не стал бы столь далеко заходить в своих суждениях, повелитель.
   Клар остерегался магии жрецов. В нем соседствовало два человека: один был торговцем, другой солдатом; и ни у одного не было времени на мистику. Внутренняя речь умерла для него с тех пор, как его брат - единственный, с кем он мог раз говаривать таким образом, - пал при осаде одного из ваткрианских городков. Тем не менее он уважал жрецов, хотя и не любил, когда их дела пересекались с его простым и незамысловатым мирком.
   - Хорошо, - сказал он. - Я пошлю кого-нибудь в Ваткри. Посмотрим, что там стряслось, не так ли, старик? Не волнуйся. Ты поступил правильно, рассказав мне об этом.
   Но люди Клара отсутствовали всего два дня. На третий они вернулись вместе с шестью ваткрианцами, которых встретили по дороге. У этих ваткрианцев был очень странный вид. Клар не мог понять, в чем дело. Они принесли письмо, но, хотя его скрепляла королевская печать, оно было не от Джарреда. Клар прочитал его и поднял пораженные глаза.
   - В этой бумаге некий человек смеет называть меня братом и приглашает на сбор на Площади Королей в Пеллеа.
   - Король, - сказал главный среди ваткрианцев. - Это древнее место сбора, которое использовали наши предки.
   - Вот именно, - сказал Клар. - Наши предки, и никто после них. Последний сбор состоялся сто или сто пятьдесят лет назад. Во имя Ашкар! И все остальное я тоже правильно понял? Мне вместе с остальными королями надлежит решить, прийти или нет на помощь этой стране Степей, о которой никто прежде не слышал и которую никто не видел?
   - Да, король. Лорд Джарред также отправил людей в Вардат, и в Шансар тоже.
   - Клянусь Ашкар! Я уже решил, что тебя послал этот Ральднор, а не Джарред.
   - Они связаны, как братья. Ральднор тоже королевской крови, сын Верховного короля и жрицы, - сказал ваткрианец, и вид у него был не смущенный, а, напротив, очень гордый.
   - Очень славно, - процедил Клар. - Просто замечательно.
   Синеватые стены Вардата ветер штурмовал всего одну ночь, качая рыбачьи лодки на широкой реке. В саду у короля рухнуло дерево. Его посадили в час, когда он родился, и этот знак показался ему дурным. Его жена Эзлиан, Верховная жрица Ашкар Вардийской, лично отправилась к богине и вернулась на заре, бледная, но улыбающаяся своей особой улыбкой.
   - Не тревожься, муж мой Сорм. Это знамение предвещало не твою смерть.
   - А что же тогда, ради Ашкар?
   - Грядут перемены. Ветер принес их. Мы не должны ни сопротивляться, ни горевать - и то, и другое излишне и совершенно тщетно.
   - Перемены к худшему?
   - Просто перемены, - сказала она, целуя его в лоб.
   Сорм любил жену и безгранично доверял ей. Его нельзя было упрекнуть ни в недостатке мужества, ни в слабости, но все же в делах духовных он всецело полагался на нее. Еще с детских лет она обладала способностью мысленно разговаривать почти со всеми, кто хотел этого. В юности она на год ушла жить к лесному народу, после чего, вернувшись, ни разу не ела мяса и проявила необычайные способности к исцелению, как физическому, так и духовному. Он своими глазами видел, как она каким-то образом разговаривала со львом на желтых холмах за Вардатом, пока он с ножом в руке дрожал от ужаса за нее. Змей из ямы в храме она называла своими детьми, и они, точно живые браслеты, обвивали ее щиколотки и шею, отдыхали в ее волосах.
   Ваткрианские гонцы прибыли через десять дней после того, как рухнуло дерево.
   - Кто этот человек? - задал Сорм тот же вопрос, что и все остальные.
   У Эзлиан, углубившейся в себя, сделался озадаченный вид.
   - Есть одна вардийская легенда о человеке, рожденном змеей, герое, через некоторое время сказала она. - Его звали Ральданашем. У него была темная кожа и светлые волосы. Легенда гласит, что у него были Ее глаза.
   - Да, жрица, - сказал ваткрианец, именуя ее титулом, который считался выше титула королевы, - этот мужчина темнокожий и очень светловолосый. А его глаза опаляют.
   - Так значит, он что-то вроде божества? - сказал Сорм, чувствуя, что во рту у него сухо, словно в пустыне.
   - Мы должны отправиться в Пеллеа и выяснить это, - постановила Эзлиан. И, улыбнувшись своей обычной улыбкой, добавила: - Но, конечно, все будет так, как решит мой повелитель.
   В Шансаре никакого ветра не было.
   Горы отделяли его от плодородных равнин и лесов юга, и горы властвовали в нем. В Шансаре было много воды; это был край рек, озер и болот, из которых выдавались массивные каменистые выступы и пики, словно какой-то великан в незапамятные времена пытался устроить здесь переправу. У него было более сотни выходов к морю. Джорахан, ваткрианский ученый, доживавший свои дни в каком-то захудалом южном городке, оставил после себя карты, на которых были обозначены эти, большей частью никем не используемые пути. В Шансаре было множество корольков и множество племен. Корабли они строили по необходимости. Иногда они отправлялись вдоль берегов на юг, пиратствовать. Они обожествляли магию, но и у них тоже могли общаться мысленно лишь их священники, либо влюбленные или члены одной семьи. У них была своя богиня, ее звали Ашара. У нее был рыбий хвост, а восемь ее рук представляли собой белые реснички, какие обычно бывают у озерных тварей.