Линдау М.. Яд Борджиа

   На одну минуту у принца Феррарского явилось желание сейчас же покончить с ненавистным герцогом Романьи, избавить Италию от этого ужасного человека. Он уже схватил свой меч, но крик Лукреции заставил его остановиться. Альфонсо увидел, как Цезарь склонился у ног молодой женщины и схватил ее руку.
   - Что вам нужно? - воскликнула молодая женщина дрожащим голосом. - Я жду здесь свою госпожу донну Лукрецию, она сейчас придет сюда. Уходите, уходите! Здесь не так уединенно, как вы думаете, сад наполнен моими друзьями. Я ни за что не хочу, чтобы кто-нибудь увидел вас здесь.
   - Тише, тише, прекрасная незнакомка! Я видел, как твоя старуха шепталась с иоаннитом, твоим любовником, - возразил Цезарь. - Я слышал, как на твое нежное приглашение он ответил презрительным отказом. Тогда у меня явилась мысль прийти сюда, вместо него.
   - Презрительным отказом! - с горечью повторила сицилианка. - Это невозможно!.. Впрочем, вероятно, так оно и есть. Что же, очень рада! Это доказывает, что он презирает всех женщин, не меня одну, то есть не одну донну Лукрецию. Вы все видели, как дерзко он отказался быть рыцарем моей повелительницы на турнире. Чтобы отомстить ему, донна Лукреция приказала мне завлечь его под видом танцовщицы, а я, как фрейлина, не смела противиться ее желанию.
   - Какой вздор ты говоришь! - резко воскликнул Цезарь, - как смеешь ты уверять, что вела свою недостойную игру по приказанию донны Лукреции? Если ты еще раз дерзнешь говорить подобную ложь, то я расскажу о твоем позоре всему городу, папе, всем добрым христианам. Порядочная женщина, принадлежащая к лучшему обществу, осмеливается показываться на улицах в костюме куртизанки, с целью поймать в свои объятия какого-то чужеземного полурыцаря-полумонаха! Для этого нужно потерять всякий стыд! Твое поведение кладет пятно на репутацию донны Лукреции. Хотя она и так не особенно блестяща, но может пострадать еще больше. Ну, не дрожи так, красивейшая из дочерей Евы!.. Я не сделаю тебе ничего дурного, не попытаюсь даже сорвать твою маску, только не теряй времени. Тебе незачем отказываться от наслаждении любви из-за того, что тот холодный, как лед, иоаннит отверг тебя.
   - Тебе и незачем срывать мою маску, смотри на меня! - с презрительным смехом воскликнула молодая женщина, открывая лицо, вспыхнувшее от гнева. Ты теперь знаешь, кто я, - прибавила она, грозно глядя на герцога Романьи, который с притворным изумлением отступил на несколько шагов, - и можешь уходить, если не желаешь, чтобы я позвала сейчас же свою стражу. Можешь, где и кому тебе угодно, рассказывать о моем "позоре", как ты выражаешься. Предупреждаю тебя, что сад наполнен моими гостями, так как я ждала здесь Паоло Орсини, который хотел устроить в этот час для меня концерт в саду. Как видишь, твои шпионы могут и сами ошибиться, и ввести тебя в заблуждение.
   - Вот как? Следовательно, это наша прекрасная сестра возбуждает сплетни по городу и назначает ночью свидание иоанниту? - с невыразимой горечью проговорил Цезарь.
   - А если бы и так? Какое ты имеешь право вмешиваться в мои дела? запальчиво воскликнула Лукреция. - Ведь ты мне не муж, не отец, и даже не брат! Помнишь, чудовище, ты уверял меня, что нас не связывает кровное родство, что ты - подкинутый ребенок!
   - Я был безумцем, потерявшим голову от страданий, а ты упрекаешь меня за мои муки! - со страстным негодованием возразил Цезарь.
   - Хорошо, оставим это! - кротко заметила Лукреция, и слезы потекли по ее щекам. - Уходи, пожалуйста, сейчас придет рыцарь, которого я жду, и я ни за что на свете не хотела бы, чтобы он узнал во мне Лукрецию Борджиа.
   Альфонсо слушал этот разговор с беспокойством, сомнением, и, наконец, радостью, что обвинения против Лукреции не вполне верны, но скоро эта радость сменилась отчаянием.
   - Ты, кажется, больше всего боишься, что наш отец узнает о твоих похождениях, прекрасная Лукреция? - со злой улыбкой проговорил Цезарь. Старые предания и новые примеры доказывают нам, что в порыве ревности он не щадит даже собственных детей. Вспомни о судьбе Джованни, которого ты так страстно любила! Видишь, не мне приходится дрожать за свою участь, а тебе и твоему фавориту!
   - О, ты - чудовище!.. Я даже не знаю, как тебя назвать, когда захочу пожаловаться на тебя отцу! - воскликнула Лукреция. - Твоему преступлению нет имени!
   - Жалуйся, моя прелестная сестрица, своему Сатурну. Я знаю, что от тебя зависит гром и молния. Твоя ослепительная красота сделала тебя владычицей нашего земного Юпитера, - возразил Цезарь. - Пусть и его второго сына постигнет такая же внезапная смерть, как и первого. Тебе известно, когда он умер и где? А, может быть, меня ждет участь твоего второго мужа, которого закололи из ревности на ступенях храма Святого Петра?
   - Не знаю, с кем или с чем сравнить тебя, Цезарь, - с удивительным самообладанием ответила Лукреция: - назвать тебя зверем нельзя, так как нет зверя, равного тебе по жестокости. Одно могу сказать, я убеждена, что ты принимал во всех этих ужасных преступлениях более деятельное участие, чем те кинжалы, которые отправили моего мужа и брата на тот свет. Берегись, если хоть один волосок упадет с головы благородного рыцаря, спасшего мою жизнь!.. Я сумею отомстить тебе, в каких бы потемках ты ни совершил свое гнусное дело.
   - Мне знаком твой мстительный характер, прекрасная Лукреция, но я не сойду так покорно со сцены, как мои предшественники, не стану молчать, как рыба. Пусть свет узнает о моих преступлениях, но вместе с тем, он увидит, какому чудовищу подчинена Италия. Ты еще не знаешь меня, моя сестрица, не подозреваешь, на что я способен, когда мне грозят местью...
   - Люди не поверят тебе. Они признают тебя безумным, да ты таков и есть! - неуверенным, дрожащим голосом проговорила Лукреция.
   - Это мы посмотрим. А скажи, милая сестрица, какой вид был у твоего ледяного рыцаря, когда наш отец удостоил тебя чести всенародно заключить в свои объятия! ? - иронически спросил Цезарь.
   - Такой, как будто он поверил лжи и клевете, которые ты распространяешь повсюду. Да, во всем виновата твоя ложь. Пока ты не сделался моим врагом, никто не говорил обо мне дурного слова, - взволнованно ответила молодая женщина и, встретив грозный взгляд герцога, продолжала почти умоляющим голосом: - ну, может быть, я слишком строга к тебе, может быть, во всем виновата моя несчастная судьба, но оставь меня, ради Бога, в покое!.. Чего ты хочешь от меня? Что, по-твоему, я должна сделать? Возненавидеть своего отца? Лишить его единственной привязанности, оставшейся у него на старости лет? Он сам говорит, что я - единственный светлый луч в его жизни. Клевещите на меня дальше, и да будет проклят тот, кто верит гнусной сплетне, распространяемой завистниками, кто осуждает женщину, не имея никаких доказательств в своих руках, кто сумел из чистой дочерней любви создать грязную клевету об интимной близости между дочерью и отцом.
   - Аминь! - смеясь, подхватил Цезарь. - Ты прокляла своего рыцаря, произведшего на тебя такое неотразимое впечатление. Ты наверное, считаешь его образцом храбрости, а вот увидишь, он не посмел прийти сюда.
   При этом обвинении в трусости Альфонсо сделал неосторожное движение, отчего зашумели листья на деревьях. Но разговаривавшие были так поглощены своей беседой, что не заметили этого шума.
   - Нет, у него хватило бы смелости прийти сюда, но он не хотел этого, возразила Лукреция. - Он презирает всех женщин, не только меня.
   - А я говорю, что он не придет, отчасти по трусости, отчасти потому, что весело проводит время и без тебя! - со злобным торжеством заявил Цезарь. - Я знаю, что он приглашен феей Морганой сегодня на ужин.
   - Если даже это так, то какое мне дело до этого? Я так устала от всех этих мирских неприятностей, что с наслаждением посвятила бы свою жизнь Пречистой Деве Марии! - с такой скорбью воскликнула Лукреция, что Альфонсо почувствовал себя растроганным.
   - Как? Наша юная вдовушка Лукреция Борджиа собирается сделаться монахиней? - насмешливо заговорил Цезарь. - Однако, если ты действительно считаешь себя оклеветанной, то почему соглашаешься на брак с Орсини, прикрепляющий тебя к Риму и дающий повод к дальнейшим сплетням? Между тем, если бы ты вышла за принца Феррарского, то клевета была бы вырвана с корнем.
   - Принц Феррарский считает позорным для себя соединить свою жизнь с развратной женщиной, той женщиной, которую ты, Цезарь, называешь своей сестрой! - ответила Лукреция, очень довольная, что может нанести удар самолюбию герцога Романьи, несмотря на то, что ее ответ прежде всего оскорблял ее саму.
   - Я когда-нибудь сверну ему голову за это, - гневно проговорил Цезарь. - Но ты напрасно теряешь время, Лукреция. Если тот ледяной рыцарь отказывается любить тебя, то ты все-таки можешь повлиять на него, чтобы он возобновил переговоры относительно твоего брака с принцем Феррарским. Подействуй на его честолюбие. У каждого человека есть своя слабая струнка. Если он не чувствителен к женской красоте, то, может быть, его ахиллесова пята тщеславие.
   Лукреция замолчала, и у Альфонсо появилась мысль, что, может быть, молодая женщина уже придумывает план, как подействовать на его честолюбие. Он сделал по траве такое движение руками, словно кто-то идет.
   - Вот он, вот он! - взволнованно воскликнула Лукреция, я слышу его шаги. Клянусь тебе, Цезарь, что я хочу только посмеяться над ним, отплатить ему за его небрежное отношение ко мне. Ты мог бы присутствовать при нашем разговоре, но я боюсь, что если он застанет тебя здесь, то между вами произойдет что-нибудь отчаянное.
   - Он не придет, - насмешливо повторил Цезарь. - Мудрец не хочет, а трус не может из страха. Но, если даже предположить, что это - он, как же я могу пройти мимо него при этом освещении, не будучи замеченным?
   - Да это и не нужно, - ответила Лукреция, - спрячься за тот высокий густой кедр, тебя никто не увидит, и ты можешь спокойно слушать нашу беседу. Я обещала ему показаться без маски и должна исполнить свое слово, хотя в темноте он и не увидит моего лица. Эта лампа снабжена тайным механизмом, и все погрузится во мрак, как только он войдет.
   - Ах, ты обещала ему показаться без маски? Но он не придет, можешь быть уверена. Это - шаги твоей старой наперсницы. Она сообщит тебе, как тщетны были ее старания завлечь сюда трусливого рыцаря. Я с удовольствием послушаю, что она скажет! - со смехом проговорил Цезарь и спрятался за дерево.
   Альфонсо сильнее зашуршал листьями кустарника, и Лукреция не сомневалась, что он сейчас войдет в грот. Она незаметно надавила пружину, и боги любви распустили свои крылья, прикрыв ими свет лампы, отчего вся внутренность грота очутилась во мраке. Сев на край фонтана, молодая женщина запела.
   ГЛАВА X
   Альфонсо после всего слышанного им не мог больше сомневаться, что Фаустина выдала герцогу свою госпожу и что все сделанные молодой женщиной приготовления, все ее страстное нетерпение относилось вовсе не к Цезарю, а к нему самому. Альфонсо чувствовал себя растроганным, что не особенно благоприятствовало той роли, которую он собирался взять на себя. Он осторожно вышел из своего укрытия, и уверенным шагом направился к фонтану.
   - Это - вы, благородный рыцарь? - спросила Лукреция, прерывая пение. Вы достигли храма богини Дианы, и нимфы-весталки приветствуют храброго рыцаря.
   - Я думаю, что весталки давно улетели отсюда, раз тут царствует Лукреция Борджиа, - сухо возразил Альфонсо.
   - Зачем же тогда рыцарь ордена святого Иоанна пожаловал в этот грот? насмешливо спросила молодая женщина. - Как бы то ни было, я сдержала свое слово и говорю с вами без маски.
   - Может быть вы и без маски, но нас окружает такая темнота, что я все равно не могу видеть ваше лицо, - ответил Альфонсо прерывающимся от волнения голосом.
   - Я исполнила буквально свое обещание и вы не должны больше ничего требовать от женщины, состоящей на службе у Лукреции Борджиа. - Но я слышала, что вы боялись прийти сюда, чтобы не попасть в руки сатаны в образе сицилийской танцовщицы, как это было со святым Киприаном. В виду того, что страх в темноте усиливается - да будет свет!
   Лукреция снова незаметно надавила пружину и боги любви моментально сложили свои крылья. Мягкий свет распространился вокруг и осветил танцовщицу, сидевшую на краю фонтана с маской на лице.
   - Я обманул посланную вами старуху из предосторожности, - ответил Альфонсо. - Я не боюсь вас, хотя подозреваю, что вы еще более испорченное существо, чем та женщина в образе дьявола, которая соблазнила святого Киприана. Вы - самое худшее, что можно сказать об особе вашего пола. Вы настоящая Лукреция Борджиа. Но я все-таки пришел сюда, и знаете, с какой целью? Я хотел сказать вам, что, несмотря на ваше несравненную красоту, несмотря на то, что вы - самое дивное создание в мире, есть люди, которые отвернутся от вас, так как ваше внутреннее безобразие превышает внешнюю прелесть. Вам будет полезно узнать, что есть чистые, неиспорченные сердца которые с презрением оттолкнут любовь Лукреции Борджиа. Я приехал сюда, чтобы воочию увидеть ваше позорное поведение. Я нахожусь в Риме для того, чтобы привезти принцу Альфонсо Феррарскому доказательства безграничной испорченности Лукреции. Это необходимо ради того, чтобы он мог оправдать свое нежелание отдать свое честное имя такой грязной женщине.
   Альфонсо показалось, что он услышал за деревом звук торжества. Лукреция молчала и сидела неподвижно, точно статуя. Наступила довольно длинная пауза.
   - Вы не помните, что говорите, рыцарь, - сказала, наконец, молодая женщина. - Вы никогда не посмели бы употреблять подобные выражения, обращаясь лично к донне Лукреции. К вашему счастью, я - не она, клянусь вам в этом всеми святыми. Что касается вашего грубияна-принца, то передайте ему, что ему нечего беспокоиться. Поезжайте обратно и скажите ему... Или, впрочем, нет, лучше оставайтесь! Тогда вы можете, по крайней мере, лично убедиться, что донна Лукреция вышла замуж за наследника Орсини и вашему надутому принцу не грозит с этой стороны никакая опасность.
   Эту фразу молодая женщина произнесла с таким достоинством, что Альфонсо почувствовал себя сконфуженным.
   - Если вы - не Лукреция, то покажите мне свое лицо, - пробормотал он. О, если бы на свете существовала действительно еще одна такая женщина, как Лукреция, с ее внешностью, но не с ее характером! - горячо воскликнул рыцарь. - Нет, нет, этого не может быть! Вы - Лукреция. Только у Лукреции голос звучит, как сладчайшая музыка, только от Лукреции веет благоуханием роз.
   - Значит, вы не всех женщин презираете, а только Лукрецию Борджиа? спросила танцовщица.
   - Если вы - не Лукреция, то я готов любить вас так, как еще никогда никого не любил! - воскликнул Альфонсо.
   - Если бы я была Лукрецией, страшной, злой Лукрецией, неужели вы думаете, я стала бы спокойно выслушивать ваши оскорбления? Меня очень радует, что она могла бы быть моей соперницей в вашей чистой любви, если бы она была другой. Какая честь для меня заслужить любовь такого добродетельного рыцаря! Еще не видя моего лица, вы почувствовали ко мне такую любовь, что даже попираете ногами Лукрецию Борджиа, перед которой преклоняется весь мир. Будьте добры, благородный рыцарь, объясните мне, чем прогневала вас в такой степени моя госпожа?
   - Вы не предложили бы мне этого вопроса, если бы слышали, что говорила мне Лукреция в образе феи Морганы.
   - Право, рыцарь, вы клевещете на нее, - быстро воскликнула молодая женщина. - Кто-то подшутил над вами. Фея Моргана - вовсе не Лукреция.
   - Я тоже так подумал, когда увидел вас. Но раз вы уверяете, что вы - не Лукреция, следовательно, фея Моргана - она.
   - Нет, рыцарь, я должна быть справедливой даже по отношению своей соперницы, - возразила танцовщица. - Я уже сказала вам, что состою в числе фрейлин донны Лукреции, и могу уверить вас, что она - такая же фея Моргана, как я. Ведь в то время, когда я говорила с вами на Капитолийской площади, процессия прошла мимо нас и я очень хорошо видела эту фею Моргану.
   - Ну, если вы так близки к донне Лукреции и чувствуете ко мне некоторое расположение, то, может быть, ответите мне на некоторые вопросы, касающиеся вашей госпожи?
   - С моей стороны было бы не по-христиански осуждать свою госпожу! ответила танцовщица дрожащим голосом.
   - В таком случае, вы сознаетесь, что если говорить о Лукреции правду, то придется сказать только дурное?
   - Ну, спрашивайте, я честно отвечу на ваши вопросы. Вы полудуховное лицо, я - женщина...
   - Хорошо, что вы напомнили мне, что вы - женщина, - прервал Альфонсо танцовщицу. - Дайте мне клятву, что никому не скажете того, что услышите от меня.
   - Не говорите, не говорите ничего такого, что не мог бы слышать самый худший из семьи Борджиа! - воскликнула молодая женщина с большим беспокойством.
   Однако Альфонсо словно не хотел заметить это и продолжал: - Можете вы дать мне доказательства вины Лукреции, чтобы я мог таким образом выполнить данное мне поручение?
   - Зачем вам доказательства? Ведь свет судит эту женщину без всяких доказательств! - с горечью ответила танцовщица.
   - Так как вы стоите близко к Лукреции, то можете сказать мне правду: виновата она или нет?
   - В чем виновата или нет? Ведь я не сфинкс, не умею разгадывать загадки! - воскликнула молодая женщина.
   - Вы, вероятно, слыхали о том, что говорят о вашей прекрасной, но ужасной госпоже. Я помню, что вы - женщина, и не могу яснее поставить свой вопрос. Ну, вот скажите, основательны ли эти слухи? Это - во-первых. А, во-вторых, не знаете ли вы, от чьей руки погиб герцог Гандийский?
   - Я отдала бы сама последнюю каплю крови, чтобы узнать, кто совершил это злодеяние! - горячо воскликнула молодая женщина. - Конечно, я передаю вам слова донны Лукреции! - спохватилась она.
   - Неужели никто из окружающих вашу красавицу не внушает подозрения?
   - Вы знаете, благородный рыцарь, по собственному опыту, что это подозрение - ничто!
   - Совершенно верно. Скажите, вы помните ту ужасную ночь, когда герцог умер?
   - Вы говорите здесь об опасных вещах, рыцарь! - прошептала молодая женщина, тревожно взглядывая на дерево, за которым спрятался Цезарь.
   - О, мне нечего опасаться, что в этом уединенном месте меня подслушает кто-нибудь из убийц Джованни. - спокойно ответил Альфонсо. - Вы помните его? Говорят, он был очень красивым юношей.
   - О, пресвятая Богородица! Бедный Джованни! - Воскликнула молодая женщина со слезами в голосе.
   - Говорят, он очень нравился женщинам, - продолжал рыцарь. - Я понимаю, почему вы с такой горечью произнесли его имя. Ваша красота наводит меня на мысль, что этот красивый, влюбчивый юноша не был и к вам равнодушен.
   - Я любила его, как дорогого брата, как лучшего друга, как умного, благородного человека! Нежному отцу и любящей сестре только и осталось, что возносить горячие молитвы к Богу об упокоении его души и призывать проклятие на голову неведомого убийцы.
   - Любящей сестре! - многозначительно повторил рыцарь. - Говорят слишком любящей сестре!
   Молодая женщина вздрогнула, как будто ей нанесли неожиданный удар.
   - Я расскажу вам, что слышала о любви герцога Гандийского к своей сестре, - проговорила она, после непродолжительного молчания. - Они были так похожи между собой, как по наружности, так и по складу характера, что, если бы не разница пола и возраста, их можно было бы принять одного за другого. Само собой разумеется, что при таком душевном сходстве между ними существовала полнейшая гармония во взглядах и вкусах. Сестра понимала каждое движение души брата и наоборот. Понятно, что при таких условиях их не могла не связывать между собой самая чистейшая родственная любовь.
   - Скажите, пожалуйста, в ту ужасную ночь вы были вместе с Лукрецией. снова спросил Альфонсо.
   - Да. Мы были в монастыре Святой Марии Трансверской! - смущенно ответила танцовщица.
   - Почему же донна Лукреция не была на балу у своего брата кардинала, теперешнего герцога Романьи? Ведь он давал в ту ночь вечер в честь своей поездки в Неаполь, где должен был короновать дона Федерико.
   - Донна Лукреция и герцог поссорились между собой, я не помню из-за чего. Ах, да, вспоминаю... это был пустой спор из-за какого-то слова! проговорила молодая женщина и вздрогнула, услышав какой-то шорох за деревом.
   - Предположим, что Джованни погиб от руки тайного соперника, продолжал Альфонсо, с удовольствием представляя себе волнение Цезаря, стоявшего за деревом, - тогда вполне возможно, что он стал жертвой того же самого убийцы, который убил принца Салернского, второго супруга донны Лукреции, под крышей Ватикана, в собственной постели.
   - Это - неправда, неправда, - горячо запротестовала молодая женщина. Принц Салернский умер от ран, полученных от врагов на площади Святого Петра.
   - А у нас в Ферраре эту историю рассказывают иначе, - возразил Альфонсо, - говорят, что он вполне оправился от своих ран, и они никоим образом не могли быть причиной его смерти. Уверяют, что донна Лукреция запретила своему мужу входить к ней, и, когда он насильно ворвался в их общую спальню, она бросилась к отцу и у него искала защиты от мужа. Папа напомнил дочери об обязанностях послушной жены, и та решила через месяц вернуться к мужу, но накануне этого срока принца Салернского нашли убитым в Ватикане.
   - О, нет, вы не все знаете, далеко не все, - с отчаянием воскликнула молодая женщина. - Донна Лукреция вышла за него замуж против своей воли, на этом настаивал ее отец. Я не знаю, почему ему так хотелось этого брака. Может быть, потому, что Лукреция не могла любить своего первого мужа, расслабленного Джованни Сфорца. Но зачем выбор папы выпал на принца Салернского, грубого, необузданного малого, внушающего отвращение - это для меня непонятно. Во всяком случае, нельзя было ожидать другого конца при этом ужасном союзе. То, что произошло, оправдано таким святым человеком, как...
   - Отец Бруно! - закончил рыцарь дрожащим голосом. - Он, кажется, содействовал также расторжению брака донны Лукреции с Джованни Сфорца.
   - Сфорца был разведен по приказанию церкви! - тихо ответила Лукреция. Хотите, я доверю вам одну тайну Лукреции Борджиа? Вы слышали, что говорил отец Бруно о ее браке с принцем Салернским, но вы не знаете, что он внушил донне Лукреции сомнение о законности какого бы то ни было брака с ее стороны. Он говорит, что она не имела никакого права разойтись со своим первым женихом, хотя она никогда не видела его, и что после этого всякий брак является незаконным.
   - Вы, конечно, шутите, прекрасная дама! - воскликнул рыцарь. - Дочь главы церкви сомневается в том, что разрешено самим папой? Но, если бы это даже было и так, если бы она решила разойтись с Джованни Сфорца, считая себя связанной словом с первым женихом, как же объяснить ее второй брак с принцем Салернским, этим диким, необузданным малым, как вы изволили выразиться?
   - Он умер, да простит меня Бог за дурное слово о покойнике, - со слезами проговорила молодая женщина, - но вы многого не знаете, благородный рыцарь, а потому не судите так строго Лукрецию Борджиа. Может быть, несчастную женщину заставили выйди замуж в отсутствие духовника, у которого она черпала нравственную силу. Может быть, тут заговорила женская гордость. Мало ли, какие обстоятельства вынудили ее поступить против своей совести и желания! Впрочем, я знаю, что мои слова не в состоянии тронуть вас. Ну что ж, пусть будет так. Пусть Лукреция Борджиа нарочно женила на себе влюбленного принца Салернского для того, чтобы убить его, так как для нее не существует большего развлечения, как проливать человеческую кровь! - с горькой иронией закончила танцовщица.
   - Ну, если Лукреция Борджиа не повинна в этих убийствах, то мое подозрение всецело падает на неизвестного соперника, который тайным образом достает то ключи от церкви Святого Петра, то острый меч. Делает он это, конечно, с целью вернуть Лукреции свободу, а еще больше из желания вырвать ее из объятий мужа, в которые невольно сам толкнул ее, чтобы заставить свет не видеть того, что есть в действительности!
   - Кто же этот неизвестный? Вы говорите о нем так, точно знаете, кто он такой! Ведь вы - мужчина и рыцарь. Говорите же прямо и откровенно, что вы думаете. Ваши намеки сводят меня с ума! Умоляю вас, скажите, кто, по-вашему, - убийца? - тихо спросила молодая женщина дрожащим от волнения голосом.
   - Нет, я не могу назвать его. Вероятно, тот призрак, который блуждает по комнатам принца Салернского, мог бы открыть вам эту тайну. Может быть, он мог бы сказать, кстати, кто желает так страстно брака Лукреции с наследником Орсини, для того, чтобы она оставалась в Риме, несмотря на то, что это противоречит всем требованиям политики! - с горечью проговорил Альфонсо.
   - Право, я не знаю, что возразить вам на это! - с отчаянием воскликнула молодая женщина. - Пречистая Дева, Ты Одна - заступница у Лукреции Борджиа. Господи, даже эта новая жертва, которую она приносит для того, чтобы спасти свое доброе имя, служит ей в осуждение. Подумайте, жестокий феррарец, что вы говорите? Ведь вы приехали сюда для того, чтобы расстроить брак своего принца с Лукрецией. Следовательно, велись переговоры о том, чтобы она уехала в далекую Феррару. Если бы хотели оставить ее в Риме, то вам незачем было бы приезжать сюда и искать повода для того, чтобы оклеветать Лукрецию. Я не осуждаю вас за ненависть к Лукреции - так гораздо безопаснее: кто не любит ее, тому нечего бояться. Возвращайтесь в свое негостеприимное отечество и сообщите пославшему вас, что вы навели справки и узнали от человека, знакомого с Лукрецией с самого раннего детства, что она - самая ужасная женщина и все слухи, распространяемые о ней, - сущая правда. За эти сведения вы, конечно, получите хорошую награду.