Линдсей Джоанна. Пленник моих желаний

   Габриела наскоро вытерлась, накинула рубашку и почти выбежала из каюты. В последний раз она позволила себе подобную глупость! И пусть она добилась всего, что хотела, безумно воспламенив его, искры того же огня больно ее обожгли.
   Она часто, почти каждую ночь, видела его во сне. И не удивлялась этому, поскольку целыми днями думала о нем. Но ни один из снов не возбудил ее так, как сегодня.
   Они лежали в постели на узкой койке в его каюте.
   — Пора раздеваться, девушка, — пробормотал он, и она едва не засмеялась, потому что это был сон, а во сне можно делать все на свете! Но сон, лишавший ее разума. Он лежал на ней и целовал в губы. Потом снял с нее ночную сорочку, и ей тоже захотелось гладить его обнаженную кожу. Девушка ощущала такой жар и такие приятные новые ощущения между бедер, что не смела открыть глаза, проверить, правда ли это. Боялась, что иначе проснется.
   А Габриела не желала просыпаться. Не сейчас. Сначала нужно узнать побольше о его ласках. Пусть он научит ее искусству любви…
   Правда, это смешно. Нельзя видеть во сне то, о чем ты понятия не имеешь. Но может, именно ее страстное желание сделало его ласки такими нежными. И к тому же она успела узнать сладость его поцелуев. И во сне они были такими, как она их помнила. Хмельными, пьянящими, ошеломляющими. И его язык дерзко проникал ей в рот.
   Наверное, она успела забыть что-то из того, что он обещал с ней сделать, потому что во сне все было по-другому. Она уже была обнажена: он не снял ее одежду медленно, не спеша, как обещал. Но уверил, что она будет отвечать на поцелуи. И она отвечала. Сказал, что она не сможет с собой совладать, и она даже не пыталась. Поклялся, что будет льнуть к нему достаточно крепко, чтобы ощутить всю силу его желания, и, о Боже, во сне все именно так и было!
   Но все же она многое помнила из его издевок, потому что во сне позволяла целовать себя и касаться повсюду: шеи, плеч, груди. Он припал губами к соску, и ее словно обожгло раскаленной сталью, а по телу прошел озноб предвкушения. Он клялся, что она потеряет разум от желания, и, вполне возможно, так оно и было. Нет… но будет… потому что он стал скидывать одежду… О, не важно, в каком порядке. Главное, чтобы он сделал с ней все, что намеревался!
   Дрю стал лизать ее соски. Тогда только от его слов они съежились и затвердели. Совсем как сейчас. Потом лизнул пупок… Живот, горячее, влажное местечко между ног. О Боже, сколько наслаждения! Он действительно сведет ее с ума, нет, погодите… откуда все это взялось! Она многое знала о любви, но только не это.
   Габриела медленно приходила в себя, стряхивая остатки сна, но он снова стал целовать ее в губы, успокаивая и ободряя. И она твердо помнила, что это сон, всего лишь сон. Он прикован цепью и не может оказаться с ней в одной постели.
   И тут ее пронзила острая боль, унесшая всякое подобие сна и сладких грез. Она уставилась в лицо Дрю Андерсона, освещенное мягким сиянием лампы, и понимала, что он снова это сделал!
   И на этот раз погубил ее по-настоящему. Непонятно, как умудрился освободиться, но сейчас лежал на ней, в ее постели. На обоих не было ни единой нитки… и он только сейчас похитил ее девственность!
   — Господи, что ты наделал! — ахнула она, отталкивая его. — Как ты…
   — Ш-ш, я только хочу подарить тебе наслаждение, — жарко прошептал он, и даже сквозь охватившую ее панику что-то шевельнулось в ней.
   — Ты победил! — вскричала она. — Отобрал все! И теперь корабль снова твой, и ты лежишь в моей постели!
   — Нет, милая! Обещаю, ты тоже не останешься в накладе! Помнишь, как ты воспламенила меня сегодня утром?
   Сейчас моя очередь ответить тебе тем же, но я закончу то, что начал, и ты не будешь разочарована. Позволь показать тебе! Позволь любить тебя.
   Он не злорадствовал, не смеялся из-за того, что вышел победителем. По правде говоря, она не могла понять, о чем думает Дрю, поэтому тихо охнула от неожиданности, когда он снова стал ее целовать.
   Он обращался с ней бережно, не желая будить раньше времени. Но теперь она проснулась, и он обрушил на нее всю страсть, накопившуюся за неделю. Она думала, что ей не удалось воспламенить его, и, очевидно, ошиблась.
   Этот поцелуй помог опомниться от потрясения и с поразительной быстротой зажег в ней прежний огонь. Его губы опалили ее, язык властно хозяйничал у нее во рту, широкая ладонь придерживала ее затылок, не давая увернуться. И теперь она и не хотела этого.
   Руки словно по собственной воле поднялись и обвили его шею. Он просунул пальцы между их телами и сжал ее грудь. И она ощутила, как его плоть наполняет ее, но остается неподвижной, словно в ожидании. И все же сознание того, что он в ней, отозвалось волной наслаждения, неуправляемым потоком ощущений, которые он так часто пробуждал в ней раньше.
   Она прижалась к нему, вбирая еще глубже. И это оказалось так прекрасно, что она сделала это снова и снова. И, о Господи, поток ощущений затягивал ее все глубже. Взрыв наслаждения превзошел все, что ей довелось испытать в жизни, и продолжался, пока Дрю не сделал первого выпада… а потом, как ни невероятно это звучит, повторился еще раз, в тот момент, когда он яростно изливался в нее.
   И замер.
   Габриела и сама была не в силах шевельнуться. Она была совершенно обессилена, и по каждой клеточке тела разливалось блаженство. Но почему потом, а не раньше?
   Правда, сейчас единственное, на что она оказалась способна, — мирно заснуть.

Глава 33

   Габриела не знала, как долго Дрю позволил ей спать. За единственным окном каюты было еще темно, так что по небу судить нельзя. Но, честно говоря, он вообще не будил ее, потому что сидел за маленьким столиком, который при необходимости мог вместить даже четверых. Правда, двоим было гораздо удобнее.
   Он сидел лицом к Габриеле, значит, некоторое время наблюдал за ней. Правда, сейчас, казалось, был глубоко погружен в свои мысли и отчего-то мрачно хмурился.
   Она почти не пошевелилась, только слегка повернула голову, чтобы посмотреть, где он. И сейчас была уверена, что он не подозревает о ее пробуждении. Что же, тем лучше. Кроме того, она понятия не имела, как он успел освободиться. Должно быть, ему помогли. Но кто, если его команда была надежно заперта в трюме? Должно быть, предателем оказался один из тех людей, которых Охр нанял в Лондоне. Что, если кто-то раньше знал Дрю или членов его команды и просто выжидал, чтобы помочь им сбежать?! И если Дрю на свободе, тогда и его команда тоже, а это означает, что ее люди…
   Господи, она и подумать боится о том, что сделали с ними американцы! Перед захватом корабля она предупредила своих, чтобы никого не покалечили. У американцев же не было причин щадить «пиратов». Уж скорее наоборот, тем более после недельного заключения. Охр? Ричард? Да живы ли они?
   Но тут новая мысль поразила ее, столь же тревожащая, только в ином смысле. О том, что случилось в этой постели. Она до сих пор ощущала его запах, окружавший ее, напоминавший о безвозвратном падении. Какой идиоткой нужно быть, чтобы принять это за сон?! Но после первых же ласк и поцелуев она прекрасно поняла, что это не сон, поэтому даже не могла привести это в свое оправдание. Впрочем, какова бы ни была причина, ей вообще не имелось оправдания. Тем более она сама хотела, чтобы это случилось.
   Но стоит ли думать об этом сейчас? Главное — обернуть ситуацию в свою пользу. От этого зависели свобода, а может, и жизнь отца, не говоря уже о том, что если Дрю сдержит слово, она сама окажется в темнице. А пока он отвлечен собственными размышлениями, у нее появилась прекрасная возможность.
   Ей даже не нужен никакой план. В одном из саквояжей спрятан пистолет Дрю. Нужно только достать оружие, прежде чем он сумеет ее остановить.
   Соскочив с постели, она метнулась к саквояжам, открыла один и стала в нем шарить.
   Дрю не пытался ее остановить. Даже не двинулся с места.
   — Ищешь это? — осведомился он.
   Оглянувшись, она увидела в его руке пистолет, нацеленный в потолок. Должно быть, он обыскал комнату, пока она спала, или, вернее всего, еще не подойдя к ее постели. Видно, не хотел рисковать вновь обретенной свободой.
   Безмерно разочарованная тем, что единственный путь к свободе теперь закрыт, девушка выпрямилась и медленно повернулась лицом к нему. И только сейчас поняла, что стоит перед ним обнаженная. Его взгляд мгновенно уперся в ее груди.
   Она не запаниковала, не умерла от стыда. Чертовски поздно для раскаяния! Просто, не глядя, завела руку за спину, вытащила из гардероба халат и накинула на плечи, лишая его зрелища, которым он так наслаждался. Дрю вздохнул, показывая, что ранен в самое сердце, но она не попалась на удочку. Слишком театрально это выглядело. Затягивая пояс, она бросила лишь одно слово:
   — Как?!
   Нужды пояснять не было: он прекрасно понял, что она имеет в виду. И теперь настала его очередь ухмыляться. Черт, до чего же он доволен собой! Негодяй!
   Этого оказалось достаточно, чтобы в желудке у нее все перевернулось.
   — Превосходный вопрос. Я даже пытался справиться самостоятельно. Не получилось.
   — Тогда что?
   — Сейчас дойду и до этого, — лениво обронил он, очевидно, решив довести ее до белого каления. — Видишь ли, тебе кое-что не известно о моем первом помощнике. Тимоти совершенно не выносит замкнутых пространств. Однажды мы почти снесли с лица земли один кабачок, так что пришлось проводить ночь в тюрьме. Не поверишь, но он погнул решетку, пытаясь выбраться на улицу. Даже удивительно, что он так долго терпел.
   — Хочешь сказать, он разорвал железное кольцо у себя на ноге?
   — Нет, насколько я знаю, кольцо все еще на нем. Просто оно больше не прикреплено к чему-то сковывающему его движения. Он усыпил бдительность твоей команды, посчитавшей, что теперь никаких неприятностей не случится, прежде чем вырвать цепьmстены и в два счета снять доску, которой забили пролом в стене.
   — Что ты сделал с моей командой? На губах Дрю снова заиграла улыбка.
   — А ты как думаешь?
   — Если бы я знала, не стала спрашивать! — рявкнула она. Дрю хмыкнул, словно безмерно наслаждался сменой обстоятельств.
   — Твои люди благополучно заперты в том приятном местечке, которое ты приготовила для моей команды. Ну а я решил позаботиться о тебе.
   И он уж точно выполнил свое намерение.
   Оба замолчали, думая о том, что произошло в этой каюте не более получаса назад. Только последняя дура могла поверить его сладким, манящим словам. Но она так стремилась познать его ласки…
   Улыбка Дрю мгновенно исчезла…
   — Полагаю, у тебя не месячные… — нерешительно начал он.
   Она ответила яростным взглядом, потому что тоже заметила пятна крови на своих бедрах, прежде чем запахнула халат.
   — Полагаю, что нет, — ответила она в тон ему.
   — Подумай я хоть на секунду, что ты девственна, этого бы не произошло.
   Зная, какой он негодяй, она сильно в этом усомнилась, но не стала спорить. Просто спросила:
   — А почему ты заранее предположил, что я не девственна?
   — Потому что ты чертова пиратка.
   Что же, вполне логично. Ведь она сама хотела, чтобы он думал именно так! И все же с горечью ответила:
   — Не все ли равно, каким способом ты меня погубил? Особой разницы я не вижу.
   Она имела в виду скандал, ославивший ее на весь Лондон. То, что было между ними ночью, только добавило тяжести на душу. Но ей показалось, что он ничего не понял. Что на уме у него было только одно, когда он поспешно ответил:
   — Я все тебе возмещу. Заглажу свою вину перед тобой.
   — Каким образом? Вернешь мне утраченную невинность? Сам знаешь, такое невозможно, подонок ты этакий.
   — Невозможно, — согласился он. — Зато я не брошу тебя в тюрьму, как остальных, когда мы доберемся до порта.
   Неужели она слышит в его голосе пристыженные нотки? Если это так, у нее есть преимущество, и она не задумается его использовать.
   — Вряд ли мне это поможет, если я не сумею освободить отца.
   Дрю насмешливо повел бровью.
   — Предпочитаешь тоже пойти в тюрьму?
   — Разумеется, нет, но без помощи мне не вызволить отца из темницы.
   — Значит, та сказка, которую ты сочинила, на самом деле была правдой?
   Габриела вздохнула. Неужели он воображает, будто ей требовался предлог, чтобы захватить его корабль? Глупец, пиратам предлоги ни к чему.
   — Ну конечно, правда, и его содержат в проклятой крепости. А выкуп, который требует Пьер, я заплатить не готова.
   — Не хватает денег? Я думал, тебе досталось наследство.
   — Потребуй он денег, все было бы куда проще, но он хочет получить отцовские карты, причем только из моих рук.
   — Хочешь сказать, что слишком эгоистична, чтобы променять какие-то старые карты на жизнь отца?!
   Габриела громко охнула. Судя по выражению лица, он уже пожалел, что сказал это. Но все же сказал. Значит, вот каково его мнение о ней! И несмотря на то что она сама презирала его, такая откровенность больно ранила.
   — Я… я не это имел в виду, — поспешно поправился он.
   — Нет, ты прав. Пьер убьет отца, но не меня, так что в каком-то смысле я слишком эгоистична, не желая дать ему то, что он просит.
   — Да есть ли у тебя эти карты? Габриела нетерпеливо отмахнулась:
   — Карты — всего лишь предлог. Он не впервые пытается заполучить меня.
   — Минуту! — встрепенулся Дрю. — Хочешь сказать, что выкуп — это ты сама?
   — А я забыла об этом упомянуть? — язвительно бросила Габриела.
   Вместо ответа он снова откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и равнодушно заметил:
   — Если тебе не хочется оказаться в такой ситуации, уверен, что ты найдешь выход. Вы, пираты, — народ предусмотрительный.
   Вспомнив, что он, пусть и на минуту, все же устыдился, она не выдержала:
   — Ты мог бы мне помочь.
   — Смелая попытка, девушка, — расхохотался он, — но ничего не выйдет.
   — А твой зять Джеймс помог бы, — сухо ответила она.
   — В таком случае следовало бы попросить его.
   — Ты мог бы по крайней мере оставить мне мою команду, — процедила Габриела.
   — Забудь! Я предупреждал, что случится, если украдешь мой корабль. И только по одной причине ты не пойдешь в тюрьму вместе с остальными. Я на твоем месте помнил бы об этом, поскольку могу и передумать. Поэтому даже не пробуй бежать.
   Очевидно, он ни за что не уступит. А она не собирается умолять его!
   Габриела спокойно направилась к кровати.
   — Буду крайне благодарна, если ты уйдешь и оставишь меня в покое, — холодно обронила она.
   Дрю снова рассмеялся, но на этот раз в смехе прозвучало откровенно мужское удовлетворение. Сразу стало ясно, что следующая фраза ей не понравится. Как бы Габриела хотела ошибиться!
   — На двери этой каюты нет замка, но ты будешь рада узнать, что я отплачу тебе той же монетой. Итак?
   Он встал и показал ей на дверь.
   Габриела на негнущихся ногах промаршировала к двери, но остановилась, сообразив, что идет в одном халате, под которым ничего нет. И хотя для него это, возможно, не имело значения, она не собиралась провести остаток путешествия полуодетой. Вряд ли он снабдит ее сменой одежды. Поэтому она вернулась к гардеробу и 'сунула в саквояж кое-что из вещей, прежде чем отправиться в тюрьму.

Глава 34

   Дрю в буквальном смысле отплатил ей той же монетой. Габриела предполагала, что ее бросят в трюм вместе с командой, но Дрю действовал по принципу «око за око» и отвел ей тот же угол, в котором сидел сам. Мало того, с откровенным удовольствием собственноручно надел кандалы на ногу. В отличие от цепи Тимоти цепь Дрю все еще была прикована к стене. Здесь же валялись инструменты, которыми было разомкнуто кольцо. Так что скоро кандалы были готовы к употреблению.
   Но Дрю инструменты не понадобились. Он вынул из кармана замок, который, должно быть, нашел, прежде чем отправился искать ее. Это лишний раз доказывало, какую участь он готовил для нее, прежде чем вошел в каюту, где она спала. Намеревался ли он также овладеть ею, или по крайней мере хоть это было спонтанным?
   Спрашивать она не собиралась. И всеми силами старалась игнорировать пальцы, касавшиеся ее ноги, пока он надевал ржавое кольцо ей на щиколотку. Но сегодня, похоже, ей ни в чем не было удачи. Правда, наблюдала она за ним со смесью гнева и оскорбленных чувств. Грудь стиснуло стальным обручем, но непонятно, в чем причина… Скорее всего несварение.
   Закончив, он с улыбкой воззрился на нее. Она ответила яростным взглядом. Но это, похоже, его не тронуло. Он направился к кровати, стащил сапоги и рубашку и завалился на постель, почти утонув в мягком матрасе. Чудо еще, что кровать не переломилась под такой тяжестью. Дрю перевернулся на спину, заложил руки за голову и громко, блаженно вздохнул. Но уже через секунду пожаловался: — Черт возьми, подушка вся пропахла тобой.
   — Возьми и выстирай наволочку, — огрызнулась она.
   Он рассмеялся и повернулся на бок спиной к ней. Вскоре она услышала тихое похрапывание. Нужно бы зашуметь, не дать ему спать. Ведь он постоянно будил ее, когда сам был пленником, живописно повествуя о том, что хотел бы с ней делать. Око за око и в этом случае? Но даже если он получил свой корабль обратно, она не обязана отказываться от своего плана мести. Правда, пока не знала, как заставить себя обольстить подлеца… нет, негодяя… нет, дьявола, именующего себя Дрю Андерсоном.
   Девушка покачала головой и огляделась.
   Он оставил гореть прикрученную к столу лампу. Чтобы она могла видеть его триумф? Нет, скорее, просто забыл потушить. А может, в его обычае спать с зажженной лампой? Зато сразу можно видеть, что тюфяк и одеяло, которые дала ему Габриела, все еще лежат на полу. Рядом стоит горшок, к счастью, пустой. Тут же стоит неубранная после ужина тарелка.
   Девушка хмуро уставилась на ночной горшок. Господи, как же теперь быть с этим? Неужели он никогда не оставит ее одну? А если так, очень об этом пожалеет! Очевидно, ей на время придется забыть, что такое стыд.
   Она хотела переодеться, чтобы лечь спать в приличном виде, но сообразила, что в халате намного удобнее. Собственно говоря…
   Подумав, она скинула и халат. Пусть у него глаза вылезут утром, если он даст себе труд взглянуть в этот угол. Пусть сходит с ума от желания, которое она может задушить в самом расцвете, поскольку больше не позволит к себе подойти.Чем сильнее он хочет ее, тем ближе она к отмщению. Но что, если он больше не захочет ее… теперь, когда лишил невинности? Черт, об этом она не подумала. Но все равно ответ будет ясен только назавтра. А пока не мешало бы немного поспать.
   Габриела со вздохом легла изавернулась в одеяло Дрю… дьявол бы все побрал, она ощущает его запах! Придется потребовать другое одеяло! Завтра.
   Свернувшись в комочек, она ощутила, как холодное кольцо царапнуло ногу. Снова вздохнув, девушка села и стала изучать металлическую конструкцию. Дрю жаловался, что стер этим кольцом кожу до крови. Ей тоже не мешает поберечься. Впрочем, его ногу оно обхватывало гораздо плотнее, поскольку явно предназначалось для мужской ноги. Она пошевелила ступней, чтобы проверить, как оно будет сидеть, и, не веря глазам, уставилась на лежавшее на полу кольцо. Как легко оно соскользнуло!
   Габриела поспешно прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух. Не теряя ни секунды, она накинула халат и прокралась к двери. Какая обида! Он успел запереть замок!
   Девушка непристойно выругалась про себя и так же неслышно вернулась на место». Дрю что-то пробормотал во сне, но не проснулся. Габриела опалила яростным взглядом его спину и забралась под одеяло. Она даже вновь надела кольцо на ногу. Представятся и другие возможности, когда дверь не будет заперта.
   Она улыбнулась. Скорее бы настал день!

Глава 35

   Проснувшись, Габриела обнаружила, что осталась одна. В окна струился тусклый свет: сегодня небо затянули плотные облака. Видимо, днем разразится шторм.
   Девушка поспешно оделась в принесенные вчера корабельные обноски. Она впервые осталась хозяйкой каюты: обычно приходилось бывать здесь в обществе Дрю или ее приятелей. Решив воспользоваться подходящей минутой, Габриела хорошенько порылась в письменном столе, но, к своему разочарованию, не обнаружила там ничего хотя бы отдаленно напоминавшего оружие. Женская подвязка, вероятно, сувенир от одной из «милашек в каждом порту». Миниатюрный портрет Джорджины. Множество накладных, относящихся либо к грузу, либо к корабельным поставкам. Но никакого оружия, даже ножа для открывания писем.
   На столе лежал корабельный журнал, которого не было, когда каюту занимала Габриела. Она просмотрела журнал, желая прочитать сегодняшнюю запись. Но ее не было. Последняя запись относилась к тому утру, когда он отплыл из Лондона. Впрочем, журнал — это не дневник, и вряд ли он записывает в нем свои мысли и соображения. Капитан обязан регистрировать там исключительно все, что связано с корабельной жизнью.
   Габриела взглянула в сторону сундуков, но, поняв, что не знает, сколько времени у нее осталось, шагнула к двери и потрогала ручку. Заперто. Почему? Ему известно, что кольцо кандалов можно снять? Приковал ее чисто символически: маленькая месть с его стороны? Черт бы все это побрал! Таким путем она из каюты не выберется.
   Прошлой ночью у нее родился план, основанный на том предположении, что каюта не будет заперта постоянно. И что теперь? Подождать, пока он уснет, снова огреть по голове и вытащить из кармана ключ? Он воображает, что она на это не способна? Не способна огреть его по голове? Для этого вполне пригодится ночной горшок, поскольку тяжелее предмета в комнате нет, если не считать фонаря, свисавшего с одной из опорных балок. Или он действительно не подозревал, что кольцо кандалов слишком ей велико?
   Теперь она не знала, что подумать. Зато твердо знала, что не хочет ранить его. Где же выход?
   Собственное настроение ей совсем не нравилось. Беда в том, что она питала связанные с Дрю надежды и поэтому не могла оставаться равнодушной там, где дело касалось его. Если бы не это, она не задумалась бы огреть его по голове. Но она поставила его имя первым в списке мужчин, с которыми хотела бы провести остаток дней своих. Он погубил все, когда погубил ее. Но гнев, который испытывала Габриела, всего лишь маскировал разочарование. И это разочарование все еще было живо, бурля под самой поверхностью моря горечи. Но все же, несмотря на то что он с ней сделал, она хотела оставить его с разбитым сердцем, а не калечить физически.
   Осознав, что в настоящий момент просто не способна ничего достичь, Габриела уселась на груду одеял. На этот раз до ноздрей донесся вкусный запах. Оказалось, что Дрю оставил для нее тарелку, покрытую большой салфеткой почти того же цвета, что и одеяло. Наверное, поэтому Габриела не заметила тарелку раньше. И еще до того, как она успела попробовать еду, стало ясно, что кок Дрю куда лучше управляется на камбузе, чем ее собственный.
   Дрю вернулся только через несколько часов, около полудня, и к тому времени Габриела буквально умирала от скуки. Но хотя успела перерыть все его сундуки и обыскать каюту, не нашла ничего существенного. И ничего интересного.
   Она пришла в раздражение. И это раздражение просто изумило Габриелу, тем более когда она поняла, что с ее стороны все это по большей части не что иное, как обычная ревность. И можно ли ее упрекать, если один из сундуков был битком набит женскими вещами?! Да, вещами, причем совершенно новыми. Зонтик, шелковая сумочка, яркий веер, миленький, но дешевый кулончик на цепочке и другие безделушки, среди которых отыскалось с полдюжины кружевных шарфов, почти одинаковых, из чего Габриела заключила, что это, вероятно, презенты. Для его милашек?
   Ей ужасно захотелось сжечь содержимое сундука. Она даже взялась за фонарь, но вовремя сообразила, что дым поползет из-под двери и тогда начнется суматоха, а это ей ни к чему.
   Вошедший Дрю увидел, что Габриела восседает на груде одеял, прислонившись к стене и поставив на пол согнутые в коленях ноги. Она попыталась изобразить зазывный взгляд, но поскольку кипела от бешенства, взгляд скорее можно было назвать уничтожающим.
   ; Зато он не нуждался в практике. От посланного им взгляда у Габриелы перехватило дыхание. Пришлось поспешно отвернуться, прежде чем знакомый трепет в животе выдаст ее эмоции.
   — Мне скучно! — выпалила она.
   Дрю мгновенно вспомнил о том, что они поменялись местами, и злорадно ухмыльнулся.
   — Жаль, — бросил он, шагнув к столу, где были разложены карты. Несколько минут изучал верхнюю, сделал несколько заметок, уселся на стул, вытянул ноги и сложил руки на животе. Но при этом вовсе не собирался ее игнорировать. Устроившись поудобнее, он немедленно повернул голову в ее сторону.
   Но девушка тут же отвела глаза, чувствуя, как его взгляд медленно скользит по ней. Главное — не смотреть на него. Тогда ее ничто не заденет, ничто не воспламенит, По крайней мере она на это надеется.
   Пока его не было, она старалась не думать о прошлой ночи и том поразительном наслаждении, которое он подарил ей. Куда труднее выбросить эти мысли из головы в его присутствии, отрешиться от того влечения, которое она к нему испытывала. От которого не могла отделаться.
   — А теперь объясни, почему я должен взять на себя труд развлекать тебя. Ведь ты не слишком облегчала мою скуку, когда я был на твоем месте, — напомнил он.