Страница:
– Прекрати свои мерзкие проповеди и отправляйся домой, пока не поздно!
– Я нахожусь здесь по приглашению дамы, которую вы называете ее величество, – с некоторым вызовом произнес испанец. – Так что в настоящее время мне угодно считать своим домом Англию.
– Вы, верно, забыли, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят?
– Это что-то вроде пословицы? Однако думаю, мне действительно лучше вернуться во дворец и попросить у мадам Тюдор отпуск на денек. Не будете ли так любезны проводить меня, мадам Кавендиш?
Альварес склонил голову и протянул руку, явно наслаждаясь своей безнаказанностью. Джонатан наполовину вытащил шпагу из ножен и порывисто шагнул вперед.
– Дорогой мой! – С Пэйшенс на руках Маргарет бросилась между ними. – Прошу тебя, проводи меня домой, мне дурно от духоты.
Она прижалась к нему, пытаясь поймать его взгляд, со жгучей ненавистью устремленный поверх ее головы на торжествующего врага, и незаметно втолкнула шпагу обратно. Когда, наконец, Джонатан очнулся, словно только что, увидев ее, Маргарет передала ему Пэйшенс и увела мужа прочь, не допустив, чтобы он оказался зачинщиком кровавой стычки.
Маргарет шла по парку, обнимая мужа, стараясь своей близостью разрядить то страшное напряжение, во власти которого он находился. Оба молчали.
Духота действительно становилась нестерпимой, и Маргарет взглянула на небо. Оно побледнело, а по краям собирались огромные угрюмые тучи. Скоро сюда придет гроза.
Маргарет с тревогой искала выход из смертельного тупика, в котором Джонатана ждало разрушение и гибель. Она не могла примириться с тем, что судьба снова отнимет у нее любимого, что ей снова уготовано одиночество.
Они вернулись к себе, по дороге оставив Пэйшенс у деда, которого попросили рассказать девочке веселую сказку. На вопросы деда, встревоженного их взволнованным видом, Маргарет обещала, что вернется попозже поговорить с ним.
– Тебе нужно было держаться от него подальше, ты слышишь меня? – Джонатан еще не остыл от ярости. – Он мог убить тебя или Пэйшенс, даже вас обеих, чтобы заставить меня страдать. Если ты еще раз хотя бы заговоришь с ним… – Его лицо исказилось жестокостью.
– Что ты, Джонатан, и не подумаю! Я буду избегать его. У меня есть дело, так что не тревожься, дорогой. – Маргарет искренне хотела держаться подальше от испанца.
Джонатан порывисто обнял ее.
– Да, Маргарет, умоляю тебя, подумай об этом, прежде чем оказаться у него на дороге.
Она впервые поняла, насколько уязвимым делает человека любовь. Склонив голову на грудь мужа, она пожаловалась:
– Но никто не может находиться одновременно в нескольких местах, чтобы защитить тех, кого любит.
– И все-таки я постараюсь защитить тебя. Не хочу потерять тебя снова. – Его губы скользнули к ее уху. – Второй раз я этого не вынесу.
Это было почти признанием в любви. Маргарет уткнулась лицом в его рубашку, скрывая подступившие слезы. Она верила, что он постепенно избавится от кошмара, и вот уже первый признак. И тут же вся сжалась от страха, подумав о подстерегающем ее мужа инквизиторе.
– Дорогой мой, я тоже не хочу отдавать ему тебя. Сейчас необходимо действовать быстро. Тебе удалось что-нибудь узнать про яд?
Муж застонал от досады.
– Нет, представь себе, ничего. Все рушится прямо на глазах.
И он рассказал Маргарет, опустив страшные подробности, о своем схождении в подземный ад и про неудачу, которую потерпел в доме посла.
– Так тебе все-таки удалось незаметно пробраться в спальню? Ведь кроме хозяев, которых не оказалось, тебя могли увидеть слуги.
– Не совсем так, – медленно проговорил Джонатан. – Видишь ли, там как раз убиралась горничная. Ну, мне пришлось немного пофлиртовать с ней, чтобы проникнуть в спальню, да только я смог всего разочек заглянуть в глазок, когда она на минутку вышла, и, не увидев в том зале ни души, я выяснил у горничной, что никого из хозяев нет дома. Маргарет, ты не думай, это был вполне невинный флирт.
– Но я и не думаю ревновать, Джонатан. Ведь это ради дела. Окажись я на твоем месте, разве ты по-другому отнесся бы к этому?
– Не дай Бог тебе оказаться на моем месте! – воскликнул Джонатан, пораженный ее словами.
Он пристально вглядывался в ясные глаза жены, охваченный внезапным желанием рассказать ей о своем унизительном воспоминании – о Долорес. Будь что будет, а он расскажет. Потому что страстно хотел знать, действительно ли можно любить такого, как он. Не героя, о подвигах которого ходили легенды, а обыкновенного человека с его тяжелым прошлым. Он встал в замешательстве, не зная, как начать, и подошел к окну.
– Маргарет… – начал он, и его голос осекся. Словно угадав его состояние, она скользнула через комнату, прислонилась щекой к его спине и обняла обеими руками.
– Скажи… а если бы я признался тебе…
– Да, милый?
– Понимаешь, я никогда не говорил тебе, как мне удалось бежать из тюрьмы… Так вот… мне помогла одна женщина… но она сделала это, чтобы… спать со мной… и я согласился, – с трудом выговорил Джонатан и замер в ужасе оттого, что их брак повис на ниточке.
Руки, обнимавшие его, вдруг распались, и он испугался. Зачем он это сделал? С ума он сошел, что ли, чтобы проверять ее таким образом?!
Маргарет с силой повернула его к себе лицом, и он увидел ее лучистые глаза, серьезно и прямо смотревшие на него.
– Тебя действительно интересует, что бы я сказала? Я бы поблагодарила эту женщину от всего сердца, если б могла, вот что я сделала бы.
– И тебя не смутило бы, что она решила спасти меня, только чтобы удостовериться, такой ли я любовник, как рассказывают женщины?
– Думаю, ты немного ошибаешься. Скорее всего, ее привлекла твоя слава романтического героя-красавца. А так она бы равнодушно прошла мимо твоей камеры. И где бы ты сейчас был, мой дорогой?
– Ох, Маргаритка! У тебя удивительный взгляд на вещи. Ты чуть не благодаришь меня за мои связи с женщинами.
– Во всяком случае, не осуждаю, потому что не имею права. Если бы я не оттолкнула тебя тогда… ну, хорошо, скажем, не уехала бы из Лулворта, тебе не пришлось бы пережить весь этот ужас.
– Маргаритка…
– Постой. Вот ты же не выражаешь неудовольствия из-за Оливера и его дочери, хотя ты ей больше отец, чем был он. И я просто забыла, что была его женой. Признаться, я уже тогда в этом упражнялась, – усмехнулась Маргарет, – выйду на улицы, где много народу, и представляю, что он не существует.
– Теперь ты меня послушай, Маргаритка. – Джонатан обнял ее лицо обеими ладонями. – Я знаю, ты не любила Оливера, поэтому твое замужество меня не трогает. Но ты должна знать, что я никогда на самом деле не хотел всех этих женщин. Как только я осознал это, я вообще никого не имел, кроме той, что спасла мне жизнь. Потому что в действительности я всегда хотел только тебя.
Он замолчал и выразительно посмотрел в ее глаза, ясные, как спокойные воды, текущие под укрытием тени, потом заключил ее в свои объятия, зарывшись лицом в пышные волосы.
Но через минуту снова взглянул ей в лицо.
– Маргаритка, когда мы поженились, – очень серьезно заговорил Джонатан, – я поклялся, что буду принадлежать только тебе. Ты можешь быть уверена, что я выполню клятву. В ответ я прошу твоей поддержки. Я знаю, что должен предложить больше, но между нами стоит он.
Маргарет закрыла глаза, затем опять устремила на мужа нежный любящий взгляд.
– Ты мне тоже очень-очень нужен, – прошептала она. – Не мучайся из-за того, чего не можешь дать. Думай о том, что в твоих силах. Ты честен и открыт со мной, а это мне больше всего сейчас необходимо. Я прошу тебя, забудь это чудовище. Просто возьми и выбрось его из головы.
– Не так-то это просто.
– Понимаю. Но вспомни, как ликовал этот изверг, когда понял, что все время ты изводил себя, терзаясь ненавистью к нему. Если он узнает, что ты продолжаешь жить, забыв обо всем, и даже обрел счастье, а он существует для тебя только как враг, которого ты преследуешь, думаю, он будет в бешенстве. Пойми, дорогой, он питается твоей ненавистью к нему. Пусть же он умирает от голода!
– Как мне хотелось бы этого, Маргаритка.
– И это будет, поверь мне, Джонатан. Ты освободишься от него и еще будешь по-настоящему счастлив. И я с тобой.
Их губы соединились в долгом страстном поцелуе, после чего Джонатан подхватил жену и отнес ее на кровать.
Торопливо сбросив одежду, они кинулись друг к другу, как после долгой разлуки. Их стоны сливались в один, их сотрясали волны сладостного восторга, и слияние наступило бурное и длилось долго.
Маргарет торжествовала в душе свою победу над инквизитором. Она покажет ему, этому исчадию ада, что значит сила любви. У нее есть свобода, есть любимое искусство, и всегда будет Джонатан.
Она сделает все, чтобы изобличить подлеца, а для этого ей необходимо как можно скорее встретиться с Робертом. Она готова к свиданию с ним, необходим только сигнал от человека Джонатана…
55
– Я нахожусь здесь по приглашению дамы, которую вы называете ее величество, – с некоторым вызовом произнес испанец. – Так что в настоящее время мне угодно считать своим домом Англию.
– Вы, верно, забыли, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят?
– Это что-то вроде пословицы? Однако думаю, мне действительно лучше вернуться во дворец и попросить у мадам Тюдор отпуск на денек. Не будете ли так любезны проводить меня, мадам Кавендиш?
Альварес склонил голову и протянул руку, явно наслаждаясь своей безнаказанностью. Джонатан наполовину вытащил шпагу из ножен и порывисто шагнул вперед.
– Дорогой мой! – С Пэйшенс на руках Маргарет бросилась между ними. – Прошу тебя, проводи меня домой, мне дурно от духоты.
Она прижалась к нему, пытаясь поймать его взгляд, со жгучей ненавистью устремленный поверх ее головы на торжествующего врага, и незаметно втолкнула шпагу обратно. Когда, наконец, Джонатан очнулся, словно только что, увидев ее, Маргарет передала ему Пэйшенс и увела мужа прочь, не допустив, чтобы он оказался зачинщиком кровавой стычки.
Маргарет шла по парку, обнимая мужа, стараясь своей близостью разрядить то страшное напряжение, во власти которого он находился. Оба молчали.
Духота действительно становилась нестерпимой, и Маргарет взглянула на небо. Оно побледнело, а по краям собирались огромные угрюмые тучи. Скоро сюда придет гроза.
Маргарет с тревогой искала выход из смертельного тупика, в котором Джонатана ждало разрушение и гибель. Она не могла примириться с тем, что судьба снова отнимет у нее любимого, что ей снова уготовано одиночество.
Они вернулись к себе, по дороге оставив Пэйшенс у деда, которого попросили рассказать девочке веселую сказку. На вопросы деда, встревоженного их взволнованным видом, Маргарет обещала, что вернется попозже поговорить с ним.
– Тебе нужно было держаться от него подальше, ты слышишь меня? – Джонатан еще не остыл от ярости. – Он мог убить тебя или Пэйшенс, даже вас обеих, чтобы заставить меня страдать. Если ты еще раз хотя бы заговоришь с ним… – Его лицо исказилось жестокостью.
– Что ты, Джонатан, и не подумаю! Я буду избегать его. У меня есть дело, так что не тревожься, дорогой. – Маргарет искренне хотела держаться подальше от испанца.
Джонатан порывисто обнял ее.
– Да, Маргарет, умоляю тебя, подумай об этом, прежде чем оказаться у него на дороге.
Она впервые поняла, насколько уязвимым делает человека любовь. Склонив голову на грудь мужа, она пожаловалась:
– Но никто не может находиться одновременно в нескольких местах, чтобы защитить тех, кого любит.
– И все-таки я постараюсь защитить тебя. Не хочу потерять тебя снова. – Его губы скользнули к ее уху. – Второй раз я этого не вынесу.
Это было почти признанием в любви. Маргарет уткнулась лицом в его рубашку, скрывая подступившие слезы. Она верила, что он постепенно избавится от кошмара, и вот уже первый признак. И тут же вся сжалась от страха, подумав о подстерегающем ее мужа инквизиторе.
– Дорогой мой, я тоже не хочу отдавать ему тебя. Сейчас необходимо действовать быстро. Тебе удалось что-нибудь узнать про яд?
Муж застонал от досады.
– Нет, представь себе, ничего. Все рушится прямо на глазах.
И он рассказал Маргарет, опустив страшные подробности, о своем схождении в подземный ад и про неудачу, которую потерпел в доме посла.
– Так тебе все-таки удалось незаметно пробраться в спальню? Ведь кроме хозяев, которых не оказалось, тебя могли увидеть слуги.
– Не совсем так, – медленно проговорил Джонатан. – Видишь ли, там как раз убиралась горничная. Ну, мне пришлось немного пофлиртовать с ней, чтобы проникнуть в спальню, да только я смог всего разочек заглянуть в глазок, когда она на минутку вышла, и, не увидев в том зале ни души, я выяснил у горничной, что никого из хозяев нет дома. Маргарет, ты не думай, это был вполне невинный флирт.
– Но я и не думаю ревновать, Джонатан. Ведь это ради дела. Окажись я на твоем месте, разве ты по-другому отнесся бы к этому?
– Не дай Бог тебе оказаться на моем месте! – воскликнул Джонатан, пораженный ее словами.
Он пристально вглядывался в ясные глаза жены, охваченный внезапным желанием рассказать ей о своем унизительном воспоминании – о Долорес. Будь что будет, а он расскажет. Потому что страстно хотел знать, действительно ли можно любить такого, как он. Не героя, о подвигах которого ходили легенды, а обыкновенного человека с его тяжелым прошлым. Он встал в замешательстве, не зная, как начать, и подошел к окну.
– Маргарет… – начал он, и его голос осекся. Словно угадав его состояние, она скользнула через комнату, прислонилась щекой к его спине и обняла обеими руками.
– Скажи… а если бы я признался тебе…
– Да, милый?
– Понимаешь, я никогда не говорил тебе, как мне удалось бежать из тюрьмы… Так вот… мне помогла одна женщина… но она сделала это, чтобы… спать со мной… и я согласился, – с трудом выговорил Джонатан и замер в ужасе оттого, что их брак повис на ниточке.
Руки, обнимавшие его, вдруг распались, и он испугался. Зачем он это сделал? С ума он сошел, что ли, чтобы проверять ее таким образом?!
Маргарет с силой повернула его к себе лицом, и он увидел ее лучистые глаза, серьезно и прямо смотревшие на него.
– Тебя действительно интересует, что бы я сказала? Я бы поблагодарила эту женщину от всего сердца, если б могла, вот что я сделала бы.
– И тебя не смутило бы, что она решила спасти меня, только чтобы удостовериться, такой ли я любовник, как рассказывают женщины?
– Думаю, ты немного ошибаешься. Скорее всего, ее привлекла твоя слава романтического героя-красавца. А так она бы равнодушно прошла мимо твоей камеры. И где бы ты сейчас был, мой дорогой?
– Ох, Маргаритка! У тебя удивительный взгляд на вещи. Ты чуть не благодаришь меня за мои связи с женщинами.
– Во всяком случае, не осуждаю, потому что не имею права. Если бы я не оттолкнула тебя тогда… ну, хорошо, скажем, не уехала бы из Лулворта, тебе не пришлось бы пережить весь этот ужас.
– Маргаритка…
– Постой. Вот ты же не выражаешь неудовольствия из-за Оливера и его дочери, хотя ты ей больше отец, чем был он. И я просто забыла, что была его женой. Признаться, я уже тогда в этом упражнялась, – усмехнулась Маргарет, – выйду на улицы, где много народу, и представляю, что он не существует.
– Теперь ты меня послушай, Маргаритка. – Джонатан обнял ее лицо обеими ладонями. – Я знаю, ты не любила Оливера, поэтому твое замужество меня не трогает. Но ты должна знать, что я никогда на самом деле не хотел всех этих женщин. Как только я осознал это, я вообще никого не имел, кроме той, что спасла мне жизнь. Потому что в действительности я всегда хотел только тебя.
Он замолчал и выразительно посмотрел в ее глаза, ясные, как спокойные воды, текущие под укрытием тени, потом заключил ее в свои объятия, зарывшись лицом в пышные волосы.
Но через минуту снова взглянул ей в лицо.
– Маргаритка, когда мы поженились, – очень серьезно заговорил Джонатан, – я поклялся, что буду принадлежать только тебе. Ты можешь быть уверена, что я выполню клятву. В ответ я прошу твоей поддержки. Я знаю, что должен предложить больше, но между нами стоит он.
Маргарет закрыла глаза, затем опять устремила на мужа нежный любящий взгляд.
– Ты мне тоже очень-очень нужен, – прошептала она. – Не мучайся из-за того, чего не можешь дать. Думай о том, что в твоих силах. Ты честен и открыт со мной, а это мне больше всего сейчас необходимо. Я прошу тебя, забудь это чудовище. Просто возьми и выбрось его из головы.
– Не так-то это просто.
– Понимаю. Но вспомни, как ликовал этот изверг, когда понял, что все время ты изводил себя, терзаясь ненавистью к нему. Если он узнает, что ты продолжаешь жить, забыв обо всем, и даже обрел счастье, а он существует для тебя только как враг, которого ты преследуешь, думаю, он будет в бешенстве. Пойми, дорогой, он питается твоей ненавистью к нему. Пусть же он умирает от голода!
– Как мне хотелось бы этого, Маргаритка.
– И это будет, поверь мне, Джонатан. Ты освободишься от него и еще будешь по-настоящему счастлив. И я с тобой.
Их губы соединились в долгом страстном поцелуе, после чего Джонатан подхватил жену и отнес ее на кровать.
Торопливо сбросив одежду, они кинулись друг к другу, как после долгой разлуки. Их стоны сливались в один, их сотрясали волны сладостного восторга, и слияние наступило бурное и длилось долго.
Маргарет торжествовала в душе свою победу над инквизитором. Она покажет ему, этому исчадию ада, что значит сила любви. У нее есть свобода, есть любимое искусство, и всегда будет Джонатан.
Она сделает все, чтобы изобличить подлеца, а для этого ей необходимо как можно скорее встретиться с Робертом. Она готова к свиданию с ним, необходим только сигнал от человека Джонатана…
55
На следующее утро в дверь Маргарет постучал румяный парень с целым лотком пирожков на ремне, перекинутом через шею. Она воззрилась на него, недоумевая, как ему удалось пройти мимо стражи во дворец и с чего ему вздумалось, что приближенные ее величества станут покупать дешевые пирожки.
Парень с улыбкой поклонился.
– Мадам Кавендиш, его милость виконт находятся у себя дома, а его слуга отправился в город навестить мамашу. Так что готов вас сопровождать.
Маргарет ахнула и заторопилась. Поручив пареньку затребовать на королевской конюшне карету, она быстро надела легкое платье, набросила на плечи кружевную косынку и побежала с Пэйшенс к деду. Шепотом объяснив, куда уходит, она поручила дочку его заботам и быстро направилась к Бертранде.
Старая француженка дремала в кресле, укрытая теплой шалью. У Маргарет сжалось сердце, когда она увидела как-то враз постаревшее лицо подруги. Видимо, коварная болезнь брала свое, и назначенные доктором приемы опиума только ненадолго ослабляли боли, терзающие ее исхудавшее тело. Чтобы ее не тревожить, Маргарет сделала Мари знак рукой, и девушка поспешила за ней в коридор, тихо притворив за собой дверь.
– Мари, сейчас поедем к Роберту. Бери свою корзинку и спускайся вниз. Я жду тебя в карете, мне надо объяснить человеку Джонатана, что он должен делать.
Через некоторое время карета с двумя женщинами загромыхала по пустынной улице, где находился дом Роберта. Занятая обсуждением с Мари последних деталей своего плана, Маргарет даже не заметила ее названия. Разносчик приказал вознице ехать помедленнее, соскочил с козел и открыл дверцу кареты.
– Мадам, мы на месте.
Маргарет подбадривающе посмотрела на девушку, и та, решительно распахнув дверцу со своей стороны, выпрыгнула из кареты и вдруг упала на булыжную мостовую, с громким криком схватившись за ногу. Корзинка покатилась в сторону, и из нее высыпались какие-то свертки и лоскуты.
Маргарет поспешно выбралась из кареты и встревожено бросилась к ней:
– Что случилось? Что с твоей ногой?
– Наверное, сломала, Маргарет, – отвечала девушка с громким притворным стоном, – или сильно ушибла.
Маргарет распорядилась, чтобы разносчик постучал в дверь ближайшего дома, которым, совершенно случайно, оказался дом виконта. Парень оглушительно забарабанил в дверь, и, когда та распахнулась, из нее выглянул возмущенный хозяин.
– Какого черта, ты!
– Сэр… леди… девушка… нога… доктор, – бессвязно лопотал румяный деревенский парень, верно, ошалевший от происшествия.
Роберт уставился маленькими глазками на склонившуюся над девушкой даму, которая в этот момент подняла голову и, по-видимому, в полном отчаянии стала озираться в поисках помощи.
– Маргарет! – вскричал удивленный Роберт. – Что случилось?
– Ах, какое счастье! – обрадовано воскликнула молодая женщина. – Хоть одно знакомое лицо. Виконт, помогите, Бога ради Кажется, Mapи сломала ногу.
Через несколько минут глухо стенавшую девушку перенесли в спальню виконта, где уложили на диван. Маргарет требовала от растерянного хозяина то холодную воду, то плотную ткань для повязки, то подушку под голову Мари. Испуганный разносчик робко поставил в прихожей корзину, которую засунул подобранные на мостовой покупки, и замер в ожидании приказаний.
– Роберт, Роберт, где же вы? – кричала из спальни Маргарет.
– Но вы же просили полотно, вот я и ищу. Джима нет, а без него я даже не знаю, где что лежит.
– Господи, какой же вы бестолковый! Полотно можно найти только здесь, в спальне. Идите сюда, сами ищите, я не стану рыться в вашем белье.
Роберт никак не мог прийти в себя от шум суматохи, которые подняла Маргарет в его тихом холостяцком доме, его хватало только на то, чтобы выполнять приказания, втихомолку поругиваясь. Он притащился в спальню и с головой влез в объемистый шкаф, бессмысленно перебирая сто белья.
– Ну, ищите, ищите скорее, что можно рвать на бинты. Да скажите, где у вас обувь, надо подобрать Мари какой-нибудь старый башмак, а то у бедняжки так распухла ступня, что ее башмачок наверняка не налезет.
– Вся обувь там, откройте дверь из прихожей, – глухо отозвался из глубины шкафа виконт. – Только уж, если ничего подходящего не найдете, не обессудьте, больше нигде ничего не валяется. Джим во всем любит порядок.
Сдерживая волнение, Маргарет вошла в темную кладовку и зажгла стоявшую там свечу. Действительно, здесь царил образцовый порядок, иначе любителю пофрантить виконту приходилось бы долго ожидать, пока найдут нужную пару среди такого обилия обуви. Маргарет светила себе и, низко нагнувшись, осматривала ряды туфель, башмаков, сапог разного назначения, стараясь ничего не пропустить, и громко разговаривая с собой:
– Это? Нет, не подойдет. Эти тяжелые. У этих высокий подъем, а эти…
Она замерла и быстро оглянулась. Мари не стонала, значит, виконт застрял в спальне.
Громоздкие башмаки из грубой кожи, со специальными утолщениями на мысках… Так вот что рассчитывал обнаружить Джонатан в доме виконта!
Маргарет схватила тяжелые башмаки и сунула их в корзину, стоящую у ног деревенщины. Тот ловко забросал их свертками, и тут Маргарет напустилась на него:
– А что же ты стоишь, болван? Ты уже давно должен был поехать за доктором! Вот растяпа, прости Господи! Пойди положи хоть корзину в карету, а то все покупки растеряем, да возвращайся снова в дом.
Подмигнув пареньку, она подхватила один башмак виконта из мягкой кожи и поспешила в спальню, где взмокший Роберт прилежно разрывал на длинные полосы простыню из великолепного белого льна.
Похвалив хозяина, Маргарет ловко намотала бинты на ногу успокоившейся Мари и надела на нее башмак виконта.
– Ах, Роберт, не знаю, как и благодарить вас за помощь, бедняжке уже лучше. Будем надеяться, что это не перелом. Помогите, пожалуйста, довести ее до кареты, придется вернуться во дворец, хотя мы сделали далеко не все покупки.
Черт ее дернул сказать, что они поедут во дворец, ругала себя Маргарет, когда виконт вдруг словно очнулся и попросил захватить его с собой, чтобы повидаться с Джейн.
Когда Мари устраивали в карете, у Маргарет чуть сердце не разорвалось при виде корзины в лапах Роберта. Она выдернула ее и с возмущением ткнула в руки парню, снова забирающемуся на козлы рядом с возницей.
– Нет, они совсем обнаглели, эти слуги, вы не находите, Роберт? Поставил корзину в карету, чтобы самому с удобством покататься.
Виконт, счастливый, что, слава Богу, его дом устоял от этого бедлама и что они, наконец, тронулись в путь, сообщил Маргарет, что он, напротив, очень доволен своим пунктуальным и верным Джимом.
Когда Маргарет зашла за Пэйшенс в комнату деда и, поставив в углу корзину, подмигнула ему, граф только многозначительно поднял брови и послал Тима за капитаном.
За пять дней до прибытия герцога «Свифтшур II» отплыл во Францию.
Оставшиеся до визита дни Маргарет провела в лихорадочной спешке и бесконечной тревоге за всех.
Джонатан ходил мрачнее тучи. Во второй половине того дня, когда Маргарет так ловко вынесла из дома виконта изобличающие его башмаки, к Джонатану прибежала расстроенная Джейн Шелтон. Из ее рассказа выходило, что, повидавшись с ней утром, виконт обещал заехать в три часа, чтобы поехать кататься в Шоурдич, однако вот уже два часа, как она ждет, а его все нет. Успокоив девушку и попросив сразу дать ему знать, как только Роберт объявится, капитан поднял своих людей на поиски загулявшего, похоже, виконта. Но его не было ни в одной из многочисленных пивных, завсегдатаем которых он по праву считался, ни в местах простонародных развлечений, которых он тоже не чурался ради возможности облапить какую-нибудь веселую толстушку. Люди Джонатана продолжали без устали рыскать по всем закоулкам Лондона и в его окрестностях, но Роберт как сквозь землю провалился.
Тем временем капитан предпринимал одну за другой попытки узнать что-либо у испанцев. Однако, к несчастью, именно теперь по предложению ее величества в торговых переговорах, зашедших в тупик, сделали перерыв, чтобы каждая из сторон постаралась найти пути сближения позиций, и люди Джонатана лишились возможности подслушивать их разговоры, как во дворце, так и в резиденции посла. Пользуясь перерывом, испанская делегация предпочитала проводить свои заседания в загородной резиденции посла подальше от расплавленного августовским зноем Лондона, чаще всего, располагаясь на широкой лужайке перед старинным замком. Несмотря на все старания, никак не удавалось приблизиться к испанцам настолько, чтобы слышать их быструю трескотню.
Джонатан и граф были убеждены, что испанцы преднамеренно затягивали переговоры, чтобы остаться в Лондоне во время визита герцога. Предчувствуя приближение страшной развязки, помешать которой он пока бессилен, Джонатан окончательно лишился сна и просто почернел.
Давно уже растаяла надежда на то, что манжета вдруг появится, и Маргарет предстояло довести работу до конца и в срок, чем она и занималась беспрерывно, временами от усталости роняя голову на подушку с кружевами и проваливаясь в короткий беспокойный сон.
Во сне ее тревожили то смертельно исхудавшее лицо Бертранды, то королева, подносящая к устам кубок с отравленным вином, то издевательский хохот инквизитора, то словно окаменевшее в отчаянии и ненависти любимое лицо мужа.
Рано утром шестнадцатого августа в комнату Маргарет вбежала раскрасневшаяся от радостного возбуждения Мари.
– Герцог приехал! Подумать только. Он уже в Гринвиче! – приглушенно, чтобы не разбудить Пэйшенс, восклицала девушка.
Маргарет подняла от работы над манжетой покрасневшие глаза.
– Он здесь? И Кит вернулся?
– Да, оба здесь, и герцог, и Кит, и все во дворце уже с ума сходят от волнения, во всяком случае те, кто уже проснулся. Я не вытерпела и побежала к пристани встречать корабль, видела, как он проходил через шлюзы. Лорд Кристофер был настолько любезен, что представил меня. Понимаешь, ведь мы соотечественники! Он…
Маргарет испугалась, что Мари задохнется от счастья, она никогда не видела молчаливую и застенчивую девушку в таком состоянии.
– Его светлость поцеловал мне руку и сказал несколько очень любезных слов. Он такой char-mant[24]!
Маргарет не заразилась возбуждением Мари, возможно, от чрезмерной усталости. Продолжая плести кружева, она спросила:
– Значит, он вовсе не безобразен, как говорили?
– Ну, что ты, ни в коей мере! Он, правда, не очень высокого роста, но у него… – Мари запнулась, подбирая слова. – Я слышала, одна леди сказала, что у него очень изящное телосложение. А его манеры, о, такие царственные, что я верю, ему ничего не стоит добиться успеха у самой красивой знатной дамы.
– Не забывай, ему нужно добиться этого у самой королевы, а она не просто знатная дама.
– Что ж, большому кораблю – большое плавание! – с гордостью за своего высокородного земляка заявила Мари. – Вот увидишь, ее величество сумеет оценить его достоинства, стоит им только встретиться. Камеристки королевы сказали, что она не в себе от его приезда и хотела немедленно увидеть его, да и герцог тоже так и рвался на аудиенцию. Но Семьеру удалось уговорить его отдохнуть, чтобы лучше выглядеть при встрече.
– Разумное предложение, – с легкой завистью согласилась Маргарет, которой пока об отдыхе даже мечтать не приходилось. – Ну что ж, Богу – Богово, а кесарю… Ты уже заходила к тетушке?
– Нет, я прибежала прямо к тебе, a ma tante спала, когда я уходила, и, кажется, спокойно.
– Ну, тогда беги к ней и порадуй ее новостями. А мне надо работать, – вздохнула Маргарет.
Джонатан терпеливо дожидался в приемном зале, когда ее величество соизволит откликнуться на его просьбу и уделит ему несколько минут для разговора. Он понимал, что, возможно, ему придется находиться здесь до окончания свидания Елизаветы с Алансоном. По дворцу уже разбежались слухи, что француз очаровал королеву своим блестящим остроумием и нескрываемым восхищением ее прелестью.
Совет в составе графа, Уолсингхэма и капитана счел момент благоприятным для короткого, но серьезного разговора с ее величеством, вот Джонатан и маячил уже около часа у раскрытого окна, вдыхая остывающий вечерний воздух, в зале, где были зажжены всего две свечи на каминной полке.
Наконец дверь из внутренних покоев отворилась, и капитан, поспешив навстречу королеве, преклонил колено.
– Кавендиш, что за разговоры в такое время? Отчего бы вам не пойти к молодой жене?
Елизавета была оживлена и в прекрасном настроении. В изящной руке зажат томик стихов в изысканном кожаном переплете, очевидно, герцог с королевой наслаждались чтением вслух.
– Ваше величество, не соблаговолите ли надеть корсет на завтрашний бал? В последнее время вы им пренебрегаете.
– Оттого, что в нем невыносимо жарко, дорогой капитан. Правду сказать, я бы предпочла не надевать его.
– И доставили бы этим большую радость королю Филиппу, – дерзко закончил капитан.
Елизавета подняла брови.
– Что вы хотите этим сказать?
– Есть подозрение, что один из испанцев не тот, за которого выдает себя. Поэтому хотелось бы, чтобы вы приняли особые меры предосторожности. Они могут сохранить вам жизнь.
– Испанцы? – пренебрежительно отмахнулась королева. – Они не появлялись здесь с тех пор, как объявили перерыв в переговорах.
Джонатан мысленно перекрестился. Не говори о дьяволе, он не появится…
– Но вы пригласили их на бал, и поэтому я настоятельно прошу вас оказать мне эту милость, ваше величество. Береженого Бог бережет, не так ли?
– О, ну хорошо. – Елизавета повернулась, чтобы уйти к ожидавшему ее поклоннику. – Чтобы не обижать вас, надену этот проклятый корсет.
– Благодарю, ваше величество. Позвольте обещать, что в самое ближайшее время я постараюсь как-нибудь облегчить его.
Джонатан встал и с поклоном распахнул дверь перед королевой.
– Могу ли я добавить, ваше величество, что сегодня вы выглядите особенно очаровательно?
Сощурив глаза, Елизавета распахнула веер, прикрывая невольную улыбку удовольствия.
– Вы, как всегда, ужасный льстец, капитан. Однако до свидания и передайте вашей жене, что завтра на балу я должна появиться с манжетами.
– Да, ваше величество, – поклонился Джонатан, – она постарается не огорчить вас.
– Честное слово, я удивляюсь вам, дедушка! Вы точно ребенок, который боится пропустить праздник. – Маргарет с укором подняла на графа усталые глаза. – Ведь доктор сказал, что шум и суета могут вам навредить. Он вообще считает, что вы слишком рано начали вставать.
– А я, черт возьми, считаю, что тебя хлебом не корми, дай только покомандовать мною, – с досадой отозвался дед, стоя у раскрытого окна и с удовольствием вдыхая свежий воздух. – И слушать тебя не желаю!
– Да не меня, а доктора!
– И этого бездельника тоже. Хватит, накомандовалась! Сказал, что намерен встретиться с герцогом, и точка!
– Ну и получите еще один приступ, – предупредила Маргарет, а ее пальцы с неуловимой быстротой мелькали над кружевом.
Господи, закончит она его когда-нибудь? Уже полдень, а завтра к вечеру манжета должна быть у королевы.
– Оставались бы лучше здесь, занялись бы Пэйшенс.
– Дедушка, хочешь?
С улыбкой на замурзанном личике Пэйшенс протягивала деду кусочек хлеба с медом, который отломила от своего.
– Ой, нет! Господи, только не подходи ко мне! – Граф тяжело опустился на стул и вытер лицо огромным носовым платком. – Сама похожа на пугало и меня вымажешь.
Девочка подняла на мать огорченные глаза, готовясь заплакать.
– Ну, ну, дорогая, не расстраивайся, дедушка просто пошутил. Пойди сюда, мама вытрет свою чумазую дочку.
Маргарет отложила коклюшки и как можно тщательнее стерла мед с лица и пальчиков девочки. Потом откинула волнистые волосы дочери назад и украдкой показала ей глазами на задремавшего деда.
– Хочешь, поиграем?
Пэйшенс энергично закивала.
– Тогда пусть дедушка будет страшный злой медведь, но ты его не боишься. Я хочу, чтобы ты подошла и смело поцеловала его, хорошо? По секрету тебе скажу, что он только притворяется, что не любит поцелуев.
Пэйшенс схватила тяжелый стул и с пыхтением стала подтаскивать его ближе к деду, потом ловко, как обезьянка, забралась на него. Маргарет спрятала улыбку при виде того ужаса на лице графа, который вызвал у него шум придвигаемого стула и зрелище румяной мордочки правнучки, тянувшейся к нему. Он откинулся назад и с видом терпеливого мученика закрыл глаза, когда Пэйшенс забралась ему на руки и чмокнула сладкими липкими губами в морщинистую щеку.
Парень с улыбкой поклонился.
– Мадам Кавендиш, его милость виконт находятся у себя дома, а его слуга отправился в город навестить мамашу. Так что готов вас сопровождать.
Маргарет ахнула и заторопилась. Поручив пареньку затребовать на королевской конюшне карету, она быстро надела легкое платье, набросила на плечи кружевную косынку и побежала с Пэйшенс к деду. Шепотом объяснив, куда уходит, она поручила дочку его заботам и быстро направилась к Бертранде.
Старая француженка дремала в кресле, укрытая теплой шалью. У Маргарет сжалось сердце, когда она увидела как-то враз постаревшее лицо подруги. Видимо, коварная болезнь брала свое, и назначенные доктором приемы опиума только ненадолго ослабляли боли, терзающие ее исхудавшее тело. Чтобы ее не тревожить, Маргарет сделала Мари знак рукой, и девушка поспешила за ней в коридор, тихо притворив за собой дверь.
– Мари, сейчас поедем к Роберту. Бери свою корзинку и спускайся вниз. Я жду тебя в карете, мне надо объяснить человеку Джонатана, что он должен делать.
Через некоторое время карета с двумя женщинами загромыхала по пустынной улице, где находился дом Роберта. Занятая обсуждением с Мари последних деталей своего плана, Маргарет даже не заметила ее названия. Разносчик приказал вознице ехать помедленнее, соскочил с козел и открыл дверцу кареты.
– Мадам, мы на месте.
Маргарет подбадривающе посмотрела на девушку, и та, решительно распахнув дверцу со своей стороны, выпрыгнула из кареты и вдруг упала на булыжную мостовую, с громким криком схватившись за ногу. Корзинка покатилась в сторону, и из нее высыпались какие-то свертки и лоскуты.
Маргарет поспешно выбралась из кареты и встревожено бросилась к ней:
– Что случилось? Что с твоей ногой?
– Наверное, сломала, Маргарет, – отвечала девушка с громким притворным стоном, – или сильно ушибла.
Маргарет распорядилась, чтобы разносчик постучал в дверь ближайшего дома, которым, совершенно случайно, оказался дом виконта. Парень оглушительно забарабанил в дверь, и, когда та распахнулась, из нее выглянул возмущенный хозяин.
– Какого черта, ты!
– Сэр… леди… девушка… нога… доктор, – бессвязно лопотал румяный деревенский парень, верно, ошалевший от происшествия.
Роберт уставился маленькими глазками на склонившуюся над девушкой даму, которая в этот момент подняла голову и, по-видимому, в полном отчаянии стала озираться в поисках помощи.
– Маргарет! – вскричал удивленный Роберт. – Что случилось?
– Ах, какое счастье! – обрадовано воскликнула молодая женщина. – Хоть одно знакомое лицо. Виконт, помогите, Бога ради Кажется, Mapи сломала ногу.
Через несколько минут глухо стенавшую девушку перенесли в спальню виконта, где уложили на диван. Маргарет требовала от растерянного хозяина то холодную воду, то плотную ткань для повязки, то подушку под голову Мари. Испуганный разносчик робко поставил в прихожей корзину, которую засунул подобранные на мостовой покупки, и замер в ожидании приказаний.
– Роберт, Роберт, где же вы? – кричала из спальни Маргарет.
– Но вы же просили полотно, вот я и ищу. Джима нет, а без него я даже не знаю, где что лежит.
– Господи, какой же вы бестолковый! Полотно можно найти только здесь, в спальне. Идите сюда, сами ищите, я не стану рыться в вашем белье.
Роберт никак не мог прийти в себя от шум суматохи, которые подняла Маргарет в его тихом холостяцком доме, его хватало только на то, чтобы выполнять приказания, втихомолку поругиваясь. Он притащился в спальню и с головой влез в объемистый шкаф, бессмысленно перебирая сто белья.
– Ну, ищите, ищите скорее, что можно рвать на бинты. Да скажите, где у вас обувь, надо подобрать Мари какой-нибудь старый башмак, а то у бедняжки так распухла ступня, что ее башмачок наверняка не налезет.
– Вся обувь там, откройте дверь из прихожей, – глухо отозвался из глубины шкафа виконт. – Только уж, если ничего подходящего не найдете, не обессудьте, больше нигде ничего не валяется. Джим во всем любит порядок.
Сдерживая волнение, Маргарет вошла в темную кладовку и зажгла стоявшую там свечу. Действительно, здесь царил образцовый порядок, иначе любителю пофрантить виконту приходилось бы долго ожидать, пока найдут нужную пару среди такого обилия обуви. Маргарет светила себе и, низко нагнувшись, осматривала ряды туфель, башмаков, сапог разного назначения, стараясь ничего не пропустить, и громко разговаривая с собой:
– Это? Нет, не подойдет. Эти тяжелые. У этих высокий подъем, а эти…
Она замерла и быстро оглянулась. Мари не стонала, значит, виконт застрял в спальне.
Громоздкие башмаки из грубой кожи, со специальными утолщениями на мысках… Так вот что рассчитывал обнаружить Джонатан в доме виконта!
Маргарет схватила тяжелые башмаки и сунула их в корзину, стоящую у ног деревенщины. Тот ловко забросал их свертками, и тут Маргарет напустилась на него:
– А что же ты стоишь, болван? Ты уже давно должен был поехать за доктором! Вот растяпа, прости Господи! Пойди положи хоть корзину в карету, а то все покупки растеряем, да возвращайся снова в дом.
Подмигнув пареньку, она подхватила один башмак виконта из мягкой кожи и поспешила в спальню, где взмокший Роберт прилежно разрывал на длинные полосы простыню из великолепного белого льна.
Похвалив хозяина, Маргарет ловко намотала бинты на ногу успокоившейся Мари и надела на нее башмак виконта.
– Ах, Роберт, не знаю, как и благодарить вас за помощь, бедняжке уже лучше. Будем надеяться, что это не перелом. Помогите, пожалуйста, довести ее до кареты, придется вернуться во дворец, хотя мы сделали далеко не все покупки.
Черт ее дернул сказать, что они поедут во дворец, ругала себя Маргарет, когда виконт вдруг словно очнулся и попросил захватить его с собой, чтобы повидаться с Джейн.
Когда Мари устраивали в карете, у Маргарет чуть сердце не разорвалось при виде корзины в лапах Роберта. Она выдернула ее и с возмущением ткнула в руки парню, снова забирающемуся на козлы рядом с возницей.
– Нет, они совсем обнаглели, эти слуги, вы не находите, Роберт? Поставил корзину в карету, чтобы самому с удобством покататься.
Виконт, счастливый, что, слава Богу, его дом устоял от этого бедлама и что они, наконец, тронулись в путь, сообщил Маргарет, что он, напротив, очень доволен своим пунктуальным и верным Джимом.
Когда Маргарет зашла за Пэйшенс в комнату деда и, поставив в углу корзину, подмигнула ему, граф только многозначительно поднял брови и послал Тима за капитаном.
За пять дней до прибытия герцога «Свифтшур II» отплыл во Францию.
Оставшиеся до визита дни Маргарет провела в лихорадочной спешке и бесконечной тревоге за всех.
Джонатан ходил мрачнее тучи. Во второй половине того дня, когда Маргарет так ловко вынесла из дома виконта изобличающие его башмаки, к Джонатану прибежала расстроенная Джейн Шелтон. Из ее рассказа выходило, что, повидавшись с ней утром, виконт обещал заехать в три часа, чтобы поехать кататься в Шоурдич, однако вот уже два часа, как она ждет, а его все нет. Успокоив девушку и попросив сразу дать ему знать, как только Роберт объявится, капитан поднял своих людей на поиски загулявшего, похоже, виконта. Но его не было ни в одной из многочисленных пивных, завсегдатаем которых он по праву считался, ни в местах простонародных развлечений, которых он тоже не чурался ради возможности облапить какую-нибудь веселую толстушку. Люди Джонатана продолжали без устали рыскать по всем закоулкам Лондона и в его окрестностях, но Роберт как сквозь землю провалился.
Тем временем капитан предпринимал одну за другой попытки узнать что-либо у испанцев. Однако, к несчастью, именно теперь по предложению ее величества в торговых переговорах, зашедших в тупик, сделали перерыв, чтобы каждая из сторон постаралась найти пути сближения позиций, и люди Джонатана лишились возможности подслушивать их разговоры, как во дворце, так и в резиденции посла. Пользуясь перерывом, испанская делегация предпочитала проводить свои заседания в загородной резиденции посла подальше от расплавленного августовским зноем Лондона, чаще всего, располагаясь на широкой лужайке перед старинным замком. Несмотря на все старания, никак не удавалось приблизиться к испанцам настолько, чтобы слышать их быструю трескотню.
Джонатан и граф были убеждены, что испанцы преднамеренно затягивали переговоры, чтобы остаться в Лондоне во время визита герцога. Предчувствуя приближение страшной развязки, помешать которой он пока бессилен, Джонатан окончательно лишился сна и просто почернел.
Давно уже растаяла надежда на то, что манжета вдруг появится, и Маргарет предстояло довести работу до конца и в срок, чем она и занималась беспрерывно, временами от усталости роняя голову на подушку с кружевами и проваливаясь в короткий беспокойный сон.
Во сне ее тревожили то смертельно исхудавшее лицо Бертранды, то королева, подносящая к устам кубок с отравленным вином, то издевательский хохот инквизитора, то словно окаменевшее в отчаянии и ненависти любимое лицо мужа.
Рано утром шестнадцатого августа в комнату Маргарет вбежала раскрасневшаяся от радостного возбуждения Мари.
– Герцог приехал! Подумать только. Он уже в Гринвиче! – приглушенно, чтобы не разбудить Пэйшенс, восклицала девушка.
Маргарет подняла от работы над манжетой покрасневшие глаза.
– Он здесь? И Кит вернулся?
– Да, оба здесь, и герцог, и Кит, и все во дворце уже с ума сходят от волнения, во всяком случае те, кто уже проснулся. Я не вытерпела и побежала к пристани встречать корабль, видела, как он проходил через шлюзы. Лорд Кристофер был настолько любезен, что представил меня. Понимаешь, ведь мы соотечественники! Он…
Маргарет испугалась, что Мари задохнется от счастья, она никогда не видела молчаливую и застенчивую девушку в таком состоянии.
– Его светлость поцеловал мне руку и сказал несколько очень любезных слов. Он такой char-mant[24]!
Маргарет не заразилась возбуждением Мари, возможно, от чрезмерной усталости. Продолжая плести кружева, она спросила:
– Значит, он вовсе не безобразен, как говорили?
– Ну, что ты, ни в коей мере! Он, правда, не очень высокого роста, но у него… – Мари запнулась, подбирая слова. – Я слышала, одна леди сказала, что у него очень изящное телосложение. А его манеры, о, такие царственные, что я верю, ему ничего не стоит добиться успеха у самой красивой знатной дамы.
– Не забывай, ему нужно добиться этого у самой королевы, а она не просто знатная дама.
– Что ж, большому кораблю – большое плавание! – с гордостью за своего высокородного земляка заявила Мари. – Вот увидишь, ее величество сумеет оценить его достоинства, стоит им только встретиться. Камеристки королевы сказали, что она не в себе от его приезда и хотела немедленно увидеть его, да и герцог тоже так и рвался на аудиенцию. Но Семьеру удалось уговорить его отдохнуть, чтобы лучше выглядеть при встрече.
– Разумное предложение, – с легкой завистью согласилась Маргарет, которой пока об отдыхе даже мечтать не приходилось. – Ну что ж, Богу – Богово, а кесарю… Ты уже заходила к тетушке?
– Нет, я прибежала прямо к тебе, a ma tante спала, когда я уходила, и, кажется, спокойно.
– Ну, тогда беги к ней и порадуй ее новостями. А мне надо работать, – вздохнула Маргарет.
Джонатан терпеливо дожидался в приемном зале, когда ее величество соизволит откликнуться на его просьбу и уделит ему несколько минут для разговора. Он понимал, что, возможно, ему придется находиться здесь до окончания свидания Елизаветы с Алансоном. По дворцу уже разбежались слухи, что француз очаровал королеву своим блестящим остроумием и нескрываемым восхищением ее прелестью.
Совет в составе графа, Уолсингхэма и капитана счел момент благоприятным для короткого, но серьезного разговора с ее величеством, вот Джонатан и маячил уже около часа у раскрытого окна, вдыхая остывающий вечерний воздух, в зале, где были зажжены всего две свечи на каминной полке.
Наконец дверь из внутренних покоев отворилась, и капитан, поспешив навстречу королеве, преклонил колено.
– Кавендиш, что за разговоры в такое время? Отчего бы вам не пойти к молодой жене?
Елизавета была оживлена и в прекрасном настроении. В изящной руке зажат томик стихов в изысканном кожаном переплете, очевидно, герцог с королевой наслаждались чтением вслух.
– Ваше величество, не соблаговолите ли надеть корсет на завтрашний бал? В последнее время вы им пренебрегаете.
– Оттого, что в нем невыносимо жарко, дорогой капитан. Правду сказать, я бы предпочла не надевать его.
– И доставили бы этим большую радость королю Филиппу, – дерзко закончил капитан.
Елизавета подняла брови.
– Что вы хотите этим сказать?
– Есть подозрение, что один из испанцев не тот, за которого выдает себя. Поэтому хотелось бы, чтобы вы приняли особые меры предосторожности. Они могут сохранить вам жизнь.
– Испанцы? – пренебрежительно отмахнулась королева. – Они не появлялись здесь с тех пор, как объявили перерыв в переговорах.
Джонатан мысленно перекрестился. Не говори о дьяволе, он не появится…
– Но вы пригласили их на бал, и поэтому я настоятельно прошу вас оказать мне эту милость, ваше величество. Береженого Бог бережет, не так ли?
– О, ну хорошо. – Елизавета повернулась, чтобы уйти к ожидавшему ее поклоннику. – Чтобы не обижать вас, надену этот проклятый корсет.
– Благодарю, ваше величество. Позвольте обещать, что в самое ближайшее время я постараюсь как-нибудь облегчить его.
Джонатан встал и с поклоном распахнул дверь перед королевой.
– Могу ли я добавить, ваше величество, что сегодня вы выглядите особенно очаровательно?
Сощурив глаза, Елизавета распахнула веер, прикрывая невольную улыбку удовольствия.
– Вы, как всегда, ужасный льстец, капитан. Однако до свидания и передайте вашей жене, что завтра на балу я должна появиться с манжетами.
– Да, ваше величество, – поклонился Джонатан, – она постарается не огорчить вас.
– Честное слово, я удивляюсь вам, дедушка! Вы точно ребенок, который боится пропустить праздник. – Маргарет с укором подняла на графа усталые глаза. – Ведь доктор сказал, что шум и суета могут вам навредить. Он вообще считает, что вы слишком рано начали вставать.
– А я, черт возьми, считаю, что тебя хлебом не корми, дай только покомандовать мною, – с досадой отозвался дед, стоя у раскрытого окна и с удовольствием вдыхая свежий воздух. – И слушать тебя не желаю!
– Да не меня, а доктора!
– И этого бездельника тоже. Хватит, накомандовалась! Сказал, что намерен встретиться с герцогом, и точка!
– Ну и получите еще один приступ, – предупредила Маргарет, а ее пальцы с неуловимой быстротой мелькали над кружевом.
Господи, закончит она его когда-нибудь? Уже полдень, а завтра к вечеру манжета должна быть у королевы.
– Оставались бы лучше здесь, занялись бы Пэйшенс.
– Дедушка, хочешь?
С улыбкой на замурзанном личике Пэйшенс протягивала деду кусочек хлеба с медом, который отломила от своего.
– Ой, нет! Господи, только не подходи ко мне! – Граф тяжело опустился на стул и вытер лицо огромным носовым платком. – Сама похожа на пугало и меня вымажешь.
Девочка подняла на мать огорченные глаза, готовясь заплакать.
– Ну, ну, дорогая, не расстраивайся, дедушка просто пошутил. Пойди сюда, мама вытрет свою чумазую дочку.
Маргарет отложила коклюшки и как можно тщательнее стерла мед с лица и пальчиков девочки. Потом откинула волнистые волосы дочери назад и украдкой показала ей глазами на задремавшего деда.
– Хочешь, поиграем?
Пэйшенс энергично закивала.
– Тогда пусть дедушка будет страшный злой медведь, но ты его не боишься. Я хочу, чтобы ты подошла и смело поцеловала его, хорошо? По секрету тебе скажу, что он только притворяется, что не любит поцелуев.
Пэйшенс схватила тяжелый стул и с пыхтением стала подтаскивать его ближе к деду, потом ловко, как обезьянка, забралась на него. Маргарет спрятала улыбку при виде того ужаса на лице графа, который вызвал у него шум придвигаемого стула и зрелище румяной мордочки правнучки, тянувшейся к нему. Он откинулся назад и с видом терпеливого мученика закрыл глаза, когда Пэйшенс забралась ему на руки и чмокнула сладкими липкими губами в морщинистую щеку.