Страница:
По-безумному накрашена, неровно, как трагический клоун, тянула за собой несколько пакетов с мусором и что-то иногда протяжно завывала, принимаясь петь то одну, то другую песню. Часто незнакомую, например:
– …кровь с мостовых да не смыва-а-е-е-тся! – И так несколько раз, или: – Пойду в аптеку, куплю яду, аптека яду не дает, а я молоденькая девчонка, любовь с ума меня сведет!.. – Бросала на полуфразе. – Ты ее с собою не зови, у нее гранитный камушек внутри! – Или, остановившись, как заклинание, вдохновенно повторяла самой себе: – Сердце бьется, бьется, бьется и добьется своего!!!
Господин нелепо смотрелся на платформе в своих вызывающе богатых одеждах, в пальто с необычным воротником – он много лет не был в метро и чувствовал себя там неуверенно, тем более что люди глядели на него почти с ненавистью.
К платформе подошел поезд. Она впрыгнула в вагон. Он – за ней. Она пошла в конец вагона туда, где места на трех. Положила все свои пакеты. Люди брезговали и отшарахивались от нее. Она не замечала зла – села, положила все свои тюки на лавку, прилегла на них, закрыла глаза и тут же открыла, не умея спать. Вся переливаясь под электрическим светом, не отводила глаз ни под чьим взглядом и досматривала в людей до конца. Грязными пальцами нервически вытягивала прядь за прядью слипшиеся волосы из-под короны. Потом подробно развязала бинт на руке, проверила рану всем напоказ, что даже кто-то охнул. Потом опять прилегла, положив руку и ногу на свои пакеты для контроля. Господин подкрался к ней совсем близко.
Вдруг в вагоне, как это часто бывает, выключили свет, и он положил ладонь ей на плечо. Она вздрогнула у него под рукой, как, бывает, вздрагивают кошки и замирают, чтобы потом улучить момент и вырваться.
На станции, когда двери раскрылись, она выскочила и побежала по платформе, в ужасе не переставая кричать. Он догнал, схватил ее. Она, падая спиной ему на руки, ослепляя блеском резко треснувшей короны, кричала:
– Коты-коты-коты-коты-коты-коты!.. – Вокруг собрались несколько человек. Он потащил ее – она завывала, сопротивлялась, но пакеты из рук не выпускала. На улице он прислонил ее к дереву.
Лицо ее застыло в трагическую маску. Она жалобно заговорила, будто не узнавая его.
Рита (торжественно): Москва. Власть не очень защищает. Таких, как я! В городе происходят странные, как инсценировки, самоубийства, несчастные случаи… Разве в наше время в Москве правительство разрешило вам такую казнь?
Господин сильно поплохел за это время: глаза остекленели, желтая кожа, затемненные очки. Он снял очки. Тогда она заговорила с ним по-новому, жалобно, словно увидела другого человека.
Рита: Я и так без никого. Меня обозвали тут на улице. Собака погналась за мной, пыталась укусить, так холодно! И вы вместо поддержки в этом краю, в этой местности хватаете меня! Мне всегда так нравилось слушать, как голос дикторши в вагоне объявлял: «Станция „Ба-а-а-а-бушкинская"». Правда, красиво?
Господин: Да.
Рита: А что? У меня нет последнего желания?
Господин: Желания не выполняем.
Господин: Сейчас выпьем шампанского.
Рита: Нельзя пить цветную воду.
Он сел за стол напротив нее.
Рита (разглядывая его): Здравствуйте. Вас, наверно, разыграли, но мы не знаем, кто вы такой, – вдруг сказала она, как в радио.
Господин горестно вздохнул, открыл бутылку шампанского.
Господин: Какой тост?
Рита: Тост, но ты его не расшифруешь никогда.
Господин: Какой?
Рита: За потерянный солнцем рай!
Он выпил один. Вытер сухой рот.
Господин: Я люблю тебя.
Рита: Любовь… ну, это не мясо, но что-то кровавое.
На рояле под стеклом лежала посмертная маска и руки Ленина.
Рита (склоняясь над маской): Родина превыше всего. Рыба в воде, мои серьги со мной. Давайте, спрашивайте меня, я перечислю свои незаживающие раны. И ничего с ними нельзя поделать. Я ими ранена. (Пауза, опять заговорила, быстро-быстро.) Имела склонность к поджогам, была чувствительна, если вдруг не замечали и не ценили – сразу внутренне плакала. Возбуждалась, когда били по лицу, несильно!.. Старея, научилась ценить молодую кожу на молодых лицах, даже прыщи казались показателем здоровья. Когда хватали за волосы на затылке, как кошку, цепенела, становилась ручной… А вы выдирайте, выдирайте поразившие вас фразы!
На столе она нашла рассыпанные таблетки, проглотила одну. Остальные Господин поспешно смахнул на пол.
Рита: Таблетка – это как стакан водки, который пьют за упокой души. Надоело говорить внутри себя, поэтому-то я с вами. И не мешайте моей искренности повторять эти мои слова.
Господин: Любимая.
Рита: У нас похожи с ней голоса.
Господин: С кем?
Рита: Уходишь из дома, возвращаешься, а они выпили без тебя полвазы воды, неприятно мне, что они что-то делают без меня, – сказала она про букет цветов в банке.
Он подошел к окну. С высокого этажа открывалась вся Москва.
Рита: Не смотри в окно на дорогу! Потому что там лежат сбитые собаки и кошки. Их никогда не прячут. Рассматривание мертвого старит – я всегда отворачиваюсь!
Господин: Посмотри, что с тобою стало. Что у тебя с рукой?
Рита: Это вместо бриллиантов! (Поправляет бинт на ране.)
Господин: Как ты будешь без меня?
Рита: Я же вам написала письмо на лобовом стекле машины. Прощальное письмо!.. Уже давно без вас!
Он одел, вздыхая, свои зловещие очки.
Рита: Раз так, то так. Раз так, то так. Девушка в белом. Иногда девушка в красном. Успокой себя сама, говорю я себе.
Господин: Я в тебе не ошибся. Иди сюда.
Рита: Эх, кончается работа…
Он стал закатывать ей рукав.
Рита (кричит и сжимает колени): Только без взаимности!
Господин (разглядывая ее руки в болячках, царапинах и ссадинах): Отчего у тебя такие руки?
Рита (быстро): Уже спрашивали! Я работала в саду.
Он крепко схватил ее за запястье.
Она закричала, стала руку вырывать, он ее крепко сжал.
Рита: Нет такой Богини, которая бы вступилась за меня хоть на час!.. Где она? Нужна Новая Богиня для такой, как я… А что, у меня нет последнего желания?!!
Господин (покрываясь испариной, нервничая): Желания не выполняем.
Рита (тихо-тихо): Спасите. Спасите. И никто не спасает меня.
Господин выливает коричневую жидкость в тонкую рюмку.
Господин (показывает на склянку): Это от Михаила. Он передал.
Это вдруг успокоило Маргариту. Она покорно вздохнула, положив руки на колени.
Рита: Спасибо. Спасибо. Какое спасибо!.. Смерть, она как сестра мне. Девушка в белом. Не страшная, а хочется обнять ее и прожалобить: «Ты люби-ишь меня? Ну отчего ты оставила меня? Отчего ты больше не любишь меня?» Смерть – вечная девушка, она просто невинна! Другие боятся, не готовы вообще, а я нет – я готова. Нет смерти для меня. Нет смерти для меня… – зазаклинала она.
Господин: Откуда ты знаешь эти слова?
Рита: Мишины… Я ведь люблю его. А ты?
Господин (через паузу): Если бы все можно было вернуть.
Рита: Можно! Можно! (Опять читает стихи.)
Господин: Да. Я был несчастен тогда, но сейчас, из моего теперешнего несчастья, мне кажется, я был очень счастливым.
Рита: Я к зеркалу. Мне хочется красивой!.. (Она не договорила. Встала.)
Он отпустил ее, достал пронзительно белый платок, стал вытирать лицо. Она завернула за угол коридора, подошла к огромному старому зеркалу. На подзеркальнике лежали шпильки и расчески – она накрасила губы, брови, стала пудриться…
Присмотрелась к своему отражению в зеркале, поцеловала его. Вдруг отражение ее устремило на нее горестный взгляд вперед, ее прекрасная голова высунулась по плечи из зеркала. Потом и вся она выпрыгнула, схожая с Маргаритой во всем.
Они обнялись, слезы черными линиями лились у обеих из глаз при встрече и прощании.
Двойник (сверкающим, как из снега, невероятным голосом): Я умру вместо тебя.
И она подтолкнула ее – Рита вошла в зеркало.
Двойник прощально улыбнулся.
– Прощай, Ри!
Рита, прижав руки к горлу, пошла в глубь зеркала, расступавшееся в огромный зал. Вдали вспыхивали огни. Она прошла через дождь, снежную вьюгу и огонь, и платье ее изменилось на сверкающее, как будто из металла. Она оказалась у себя во дворе – огни подавали ей знаки.
Ночь стояла в мире, ее единственное окно мутно светилось, как будто в нем что-то варилось – за плотно сшитыми портьерами на кровати как будто спала лже-Рита с накрытым белым платком лицом. Сам же Господин сидел жив и невредим – укол ему всегда приходился впрок, есть такие люди – несмертные.
Посидев, он подошел к окну и вдруг с ужасом увидел, как Маргарита пересекает двор в ночи, он слышит даже шум ее каблуков. Хор из торжественных голосов над ухом тихо повторил ее стихи:
Скрип снега под каблуками.
Портреты безумиц и несчастных покинутых, которые оказались не так сильны перед судьбой, они сидят на специально для них поставленных стульях – их очень много, а была рассказана история только одной из них – Риты. Но все они хотят что-то сказать. Начинаются голоса, но они уже принадлежат конкретному персонажу:
1 персонаж: …я и так без никого, меня обозвали тут на улице, собака погналась, пыталась укусить, так холодно, и ты вместо поддержки в этом краю, в этой местности ты меня обзываешь…
2 персонаж: …не смотри в окно на дорогу. Не смотри на дорогу, потому что там лежат сбитые собаки и кошки. Рассматривание мертвого старит, я всегда отворачиваюсь!..
3 персонаж: …я всегда читаю одну и ту же книжку много-много лет, и ту кто-то покрал у меня недавно, сволочь какая-то!.. Думаю одни и те же слова, которые складываются в одну и ту же предрешенную фразу.
Рита: Какую же?
3 персонаж: Не могу сказать, не могу. Я не в себе. Мне все хуже и хуже. Вообще лучше никогда не бывает. Но я знаю, что мне делать, у меня есть цели, я знаю выход! Но мне не хочется этого делать! Мне как будто не хочется идти умирать дальше…
4 персонаж (молодая девушка с двумя чашками сильно разбавленного чая на подносе наклоняет голову, пальцем показывает на небольшую лысинку на голове, говорит): Вот выпадают… что делать… жизнь надо наладить.
Рита– Я помогу! Я помогу! Я ваша Новая Богиня падших! (Взлетает на тридцать сантиметров от земли, летит меж ними.)
Задрав головы, каждый прокрикивает свою выстраданную фразу.
5 персонаж: …Я звезда, звезда вашего периода!..
6 персонаж: Скажи, скажи мне что-нибудь! Поговори со мной! Что ты думаешь? Что ты думаешь?
7 персонаж: Мне хочется сказать: «Я люблю тебя», – но мне некому это сказать!..
8 персонаж (показывает на синяки от уколов): Это вместо бриллиантов…
9. Появляются знакомые – это тот самый бомж со взлетного поля, что пришел к Рите на скамейку и замерз у взлетного поля. Он говорит: «Мама! Мама!»
10. Георгий, убивший себя в церкви, кричит вдаль: И никто не подаст мне руки!
Рита отзывается: Я! Я подам тебе руку! Я!
11. Сама же Рита, какой была до ухода в зеркало: И нет такой силы, которая бы защитила меня. Нет такой Богини!
Теперешняя Рита: Я защищу. Я твоя Богиня! (Голосу нее изменился – стал страшным и низким, могучим и сильным.)
12. Молодой мужчина: За потерянный солнцем рай! За потерянный солнцем рай…
13. Гога… Рита спрашивает его: А как твоя крыса? Где она?
Гога {резко расстроившись): А… крыса… умерла… Прихожу как-то домой, ищу ее, ищу, не могу найти, думал, убежала, а потом открываю шкаф, а она туда забилась и умерла, может, ее дед отравил?.. (Он с нежностью посмотрел на Риту.) А помнишь, ты подарила мне рубашку, так в день смерти крысы меня еще и обокрали, все вынесли, твой подарок тоже, кто-то теперь носит эту рубашку…
Рита: О чем ты думаешь.
Гога: Найди мне квартиру. В той квартире уже жить невозможно. Двери пять раз выламывали, а вчера ночью дверь подчистую снесли. Ее даже вешать не на что. Как жить без дверей-то? (Вздохнул.) А какая ты, крысу мою вспомнила!..
14. Женщина отбивает чечетку и поясняет: Это азбука Морзе. Я передаю сведения: «Заберите меня отсюда! Заберите меня отсюда!..»
15. Молодой усталый мужчина в белом костюме сидит тут же в кресле, говорит: Богиня в городе!
16. Михаил протягивает руки: Рита! Рита! Прости меня!
Последней была Рива, пробиваясь среди других голосов, обращается прямо в камеру:
– А что со мной было дальше, я вам не расскажу никогда. Там такое!!.
Рита выслушивает каждого, когда она появляется возле кого-то из них – сразу начинает идти снег, и ее освещает луч света как на сцене – она у них Богиня, но не они, а она целует руку у каждого и словно плачет, грустя над ним… Она такая же, как они все: безумно накрашена, но это маска – трагична, одежды у нее оборваны, но серебристые, сделаны из снега, несчастное лицо сковано вечным льдом и могущественным холодом. И на голове у нее, не как у них у всех – по несколько шапок, а сдвоенная корона со свадебной фатой, вместо пакетов – огромный хрустальный посох с вороной и кошкой на тоже раздвоенном набалдашнике. Она взлетает высоко над городом – Москва завалена снегом, гудит метель. «Ш-ш-ш», – говорит она метели, и та чуть стихает, видно стало: мерцают звезды на Кремлевских башнях, внизу мелкими букашками едет эскорт машин в Спасские ворота, а она огромной тенью, как птица, прилепляется к одной из звезд, ее белый сверкающий наряд разлетается на ветру, идет густой снег… Покрытые ресницы инеем дрожат, слеза замерзает в ледышку, нечеловеческим заклинательным голосом она произносит, не разжимая губ:
– Хо-о-о-лодно!.. – Вьюга усиливается, снег густеет. Слепит, ничего не видно.
Куранты начинают бить, вместе с несколькими воронами она срывается вниз, елки вздрагивают и пригибаются, параллельно с птицами летит некоторое время, оставляя за собой «хвост» звездной пыли, в которой они отстают.
Она подлетает к первым домам и заглядывает в окна своим огромным лицом, спускается ниже в переулки, идет уже по земле, опять взлетает, зависая перед чьим-нибудь окном, кого-то отыскивая. Теперь она сама стала той Новой Богиней, которую так долго звала и ждала для защиты.
Она летит над улицами, спускаясь все ниже и ниже. Вот уже идет ногами – снег скрипит, горит луна, а она кружит и кружит, отыскивая в переулках слабого упавшего человека.
ВЕСНА
– …кровь с мостовых да не смыва-а-е-е-тся! – И так несколько раз, или: – Пойду в аптеку, куплю яду, аптека яду не дает, а я молоденькая девчонка, любовь с ума меня сведет!.. – Бросала на полуфразе. – Ты ее с собою не зови, у нее гранитный камушек внутри! – Или, остановившись, как заклинание, вдохновенно повторяла самой себе: – Сердце бьется, бьется, бьется и добьется своего!!!
Господин нелепо смотрелся на платформе в своих вызывающе богатых одеждах, в пальто с необычным воротником – он много лет не был в метро и чувствовал себя там неуверенно, тем более что люди глядели на него почти с ненавистью.
К платформе подошел поезд. Она впрыгнула в вагон. Он – за ней. Она пошла в конец вагона туда, где места на трех. Положила все свои пакеты. Люди брезговали и отшарахивались от нее. Она не замечала зла – села, положила все свои тюки на лавку, прилегла на них, закрыла глаза и тут же открыла, не умея спать. Вся переливаясь под электрическим светом, не отводила глаз ни под чьим взглядом и досматривала в людей до конца. Грязными пальцами нервически вытягивала прядь за прядью слипшиеся волосы из-под короны. Потом подробно развязала бинт на руке, проверила рану всем напоказ, что даже кто-то охнул. Потом опять прилегла, положив руку и ногу на свои пакеты для контроля. Господин подкрался к ней совсем близко.
Вдруг в вагоне, как это часто бывает, выключили свет, и он положил ладонь ей на плечо. Она вздрогнула у него под рукой, как, бывает, вздрагивают кошки и замирают, чтобы потом улучить момент и вырваться.
На станции, когда двери раскрылись, она выскочила и побежала по платформе, в ужасе не переставая кричать. Он догнал, схватил ее. Она, падая спиной ему на руки, ослепляя блеском резко треснувшей короны, кричала:
– Коты-коты-коты-коты-коты-коты!.. – Вокруг собрались несколько человек. Он потащил ее – она завывала, сопротивлялась, но пакеты из рук не выпускала. На улице он прислонил ее к дереву.
Лицо ее застыло в трагическую маску. Она жалобно заговорила, будто не узнавая его.
Рита (торжественно): Москва. Власть не очень защищает. Таких, как я! В городе происходят странные, как инсценировки, самоубийства, несчастные случаи… Разве в наше время в Москве правительство разрешило вам такую казнь?
Господин сильно поплохел за это время: глаза остекленели, желтая кожа, затемненные очки. Он снял очки. Тогда она заговорила с ним по-новому, жалобно, словно увидела другого человека.
Рита: Я и так без никого. Меня обозвали тут на улице. Собака погналась за мной, пыталась укусить, так холодно! И вы вместо поддержки в этом краю, в этой местности хватаете меня! Мне всегда так нравилось слушать, как голос дикторши в вагоне объявлял: «Станция „Ба-а-а-а-бушкинская"». Правда, красиво?
Господин: Да.
Рита: А что? У меня нет последнего желания?
Господин: Желания не выполняем.
-«ПРОЩАЙ, ГОСПОДИН!»
Уже наступала ночь, когда они вошли в Ритину квартиру. С кровати повскакивали и разбежались в разные стороны и в окно несколько котов. В квартире – разруха. Вслед за Господином с Ритой трое мужчин внесли много-много цветов в вазах, заставили ими всю комнату, ушли не прощаясь. Господин подробно закрыл дверь на все замки и засовы. Рита покорно сидела за столом и шевелила пальцем сломавшийся бутон от розы. Иногда принималась петь.Господин: Сейчас выпьем шампанского.
Рита: Нельзя пить цветную воду.
Он сел за стол напротив нее.
Рита (разглядывая его): Здравствуйте. Вас, наверно, разыграли, но мы не знаем, кто вы такой, – вдруг сказала она, как в радио.
Господин горестно вздохнул, открыл бутылку шампанского.
Господин: Какой тост?
Рита: Тост, но ты его не расшифруешь никогда.
Господин: Какой?
Рита: За потерянный солнцем рай!
Он выпил один. Вытер сухой рот.
Господин: Я люблю тебя.
Рита: Любовь… ну, это не мясо, но что-то кровавое.
На рояле под стеклом лежала посмертная маска и руки Ленина.
Рита (склоняясь над маской): Родина превыше всего. Рыба в воде, мои серьги со мной. Давайте, спрашивайте меня, я перечислю свои незаживающие раны. И ничего с ними нельзя поделать. Я ими ранена. (Пауза, опять заговорила, быстро-быстро.) Имела склонность к поджогам, была чувствительна, если вдруг не замечали и не ценили – сразу внутренне плакала. Возбуждалась, когда били по лицу, несильно!.. Старея, научилась ценить молодую кожу на молодых лицах, даже прыщи казались показателем здоровья. Когда хватали за волосы на затылке, как кошку, цепенела, становилась ручной… А вы выдирайте, выдирайте поразившие вас фразы!
На столе она нашла рассыпанные таблетки, проглотила одну. Остальные Господин поспешно смахнул на пол.
Рита: Таблетка – это как стакан водки, который пьют за упокой души. Надоело говорить внутри себя, поэтому-то я с вами. И не мешайте моей искренности повторять эти мои слова.
Господин: Любимая.
Рита: У нас похожи с ней голоса.
Господин: С кем?
Рита: Уходишь из дома, возвращаешься, а они выпили без тебя полвазы воды, неприятно мне, что они что-то делают без меня, – сказала она про букет цветов в банке.
Он подошел к окну. С высокого этажа открывалась вся Москва.
Рита: Не смотри в окно на дорогу! Потому что там лежат сбитые собаки и кошки. Их никогда не прячут. Рассматривание мертвого старит – я всегда отворачиваюсь!
Господин: Посмотри, что с тобою стало. Что у тебя с рукой?
Рита: Это вместо бриллиантов! (Поправляет бинт на ране.)
Господин: Как ты будешь без меня?
Рита: Я же вам написала письмо на лобовом стекле машины. Прощальное письмо!.. Уже давно без вас!
Он одел, вздыхая, свои зловещие очки.
Рита: Раз так, то так. Раз так, то так. Девушка в белом. Иногда девушка в красном. Успокой себя сама, говорю я себе.
Господин: Я в тебе не ошибся. Иди сюда.
Рита: Эх, кончается работа…
Он стал закатывать ей рукав.
Рита (кричит и сжимает колени): Только без взаимности!
Господин (разглядывая ее руки в болячках, царапинах и ссадинах): Отчего у тебя такие руки?
Рита (быстро): Уже спрашивали! Я работала в саду.
Он крепко схватил ее за запястье.
Она закричала, стала руку вырывать, он ее крепко сжал.
Рита: Нет такой Богини, которая бы вступилась за меня хоть на час!.. Где она? Нужна Новая Богиня для такой, как я… А что, у меня нет последнего желания?!!
Господин (покрываясь испариной, нервничая): Желания не выполняем.
Рита (тихо-тихо): Спасите. Спасите. И никто не спасает меня.
Господин выливает коричневую жидкость в тонкую рюмку.
Господин (показывает на склянку): Это от Михаила. Он передал.
Это вдруг успокоило Маргариту. Она покорно вздохнула, положив руки на колени.
Рита: Спасибо. Спасибо. Какое спасибо!.. Смерть, она как сестра мне. Девушка в белом. Не страшная, а хочется обнять ее и прожалобить: «Ты люби-ишь меня? Ну отчего ты оставила меня? Отчего ты больше не любишь меня?» Смерть – вечная девушка, она просто невинна! Другие боятся, не готовы вообще, а я нет – я готова. Нет смерти для меня. Нет смерти для меня… – зазаклинала она.
Господин: Откуда ты знаешь эти слова?
Рита: Мишины… Я ведь люблю его. А ты?
Господин (через паузу): Если бы все можно было вернуть.
Рита: Можно! Можно! (Опять читает стихи.)
Читай эти стихи, и все про меня поймешь!
Ночью она отправляется в путь.
Куда она?
Ее не свернуть!
Господин: Да. Я был несчастен тогда, но сейчас, из моего теперешнего несчастья, мне кажется, я был очень счастливым.
Рита: Я к зеркалу. Мне хочется красивой!.. (Она не договорила. Встала.)
Он отпустил ее, достал пронзительно белый платок, стал вытирать лицо. Она завернула за угол коридора, подошла к огромному старому зеркалу. На подзеркальнике лежали шпильки и расчески – она накрасила губы, брови, стала пудриться…
Присмотрелась к своему отражению в зеркале, поцеловала его. Вдруг отражение ее устремило на нее горестный взгляд вперед, ее прекрасная голова высунулась по плечи из зеркала. Потом и вся она выпрыгнула, схожая с Маргаритой во всем.
Они обнялись, слезы черными линиями лились у обеих из глаз при встрече и прощании.
Двойник (сверкающим, как из снега, невероятным голосом): Я умру вместо тебя.
И она подтолкнула ее – Рита вошла в зеркало.
Двойник прощально улыбнулся.
– Прощай, Ри!
Рита, прижав руки к горлу, пошла в глубь зеркала, расступавшееся в огромный зал. Вдали вспыхивали огни. Она прошла через дождь, снежную вьюгу и огонь, и платье ее изменилось на сверкающее, как будто из металла. Она оказалась у себя во дворе – огни подавали ей знаки.
Ночь стояла в мире, ее единственное окно мутно светилось, как будто в нем что-то варилось – за плотно сшитыми портьерами на кровати как будто спала лже-Рита с накрытым белым платком лицом. Сам же Господин сидел жив и невредим – укол ему всегда приходился впрок, есть такие люди – несмертные.
Посидев, он подошел к окну и вдруг с ужасом увидел, как Маргарита пересекает двор в ночи, он слышит даже шум ее каблуков. Хор из торжественных голосов над ухом тихо повторил ее стихи:
Маргарита идет по переулкам засыпанной снегом Москвы – никто не попадается ей на пути. Холод и тишина, медленно падает снег…
Ночью она отправляется в путь.
Куда она?
Ее не свернуть.
Скрип снега под каблуками.
Портреты безумиц и несчастных покинутых, которые оказались не так сильны перед судьбой, они сидят на специально для них поставленных стульях – их очень много, а была рассказана история только одной из них – Риты. Но все они хотят что-то сказать. Начинаются голоса, но они уже принадлежат конкретному персонажу:
1 персонаж: …я и так без никого, меня обозвали тут на улице, собака погналась, пыталась укусить, так холодно, и ты вместо поддержки в этом краю, в этой местности ты меня обзываешь…
2 персонаж: …не смотри в окно на дорогу. Не смотри на дорогу, потому что там лежат сбитые собаки и кошки. Рассматривание мертвого старит, я всегда отворачиваюсь!..
3 персонаж: …я всегда читаю одну и ту же книжку много-много лет, и ту кто-то покрал у меня недавно, сволочь какая-то!.. Думаю одни и те же слова, которые складываются в одну и ту же предрешенную фразу.
Рита: Какую же?
3 персонаж: Не могу сказать, не могу. Я не в себе. Мне все хуже и хуже. Вообще лучше никогда не бывает. Но я знаю, что мне делать, у меня есть цели, я знаю выход! Но мне не хочется этого делать! Мне как будто не хочется идти умирать дальше…
4 персонаж (молодая девушка с двумя чашками сильно разбавленного чая на подносе наклоняет голову, пальцем показывает на небольшую лысинку на голове, говорит): Вот выпадают… что делать… жизнь надо наладить.
Рита– Я помогу! Я помогу! Я ваша Новая Богиня падших! (Взлетает на тридцать сантиметров от земли, летит меж ними.)
Задрав головы, каждый прокрикивает свою выстраданную фразу.
5 персонаж: …Я звезда, звезда вашего периода!..
6 персонаж: Скажи, скажи мне что-нибудь! Поговори со мной! Что ты думаешь? Что ты думаешь?
7 персонаж: Мне хочется сказать: «Я люблю тебя», – но мне некому это сказать!..
8 персонаж (показывает на синяки от уколов): Это вместо бриллиантов…
9. Появляются знакомые – это тот самый бомж со взлетного поля, что пришел к Рите на скамейку и замерз у взлетного поля. Он говорит: «Мама! Мама!»
10. Георгий, убивший себя в церкви, кричит вдаль: И никто не подаст мне руки!
Рита отзывается: Я! Я подам тебе руку! Я!
11. Сама же Рита, какой была до ухода в зеркало: И нет такой силы, которая бы защитила меня. Нет такой Богини!
Теперешняя Рита: Я защищу. Я твоя Богиня! (Голосу нее изменился – стал страшным и низким, могучим и сильным.)
12. Молодой мужчина: За потерянный солнцем рай! За потерянный солнцем рай…
13. Гога… Рита спрашивает его: А как твоя крыса? Где она?
Гога {резко расстроившись): А… крыса… умерла… Прихожу как-то домой, ищу ее, ищу, не могу найти, думал, убежала, а потом открываю шкаф, а она туда забилась и умерла, может, ее дед отравил?.. (Он с нежностью посмотрел на Риту.) А помнишь, ты подарила мне рубашку, так в день смерти крысы меня еще и обокрали, все вынесли, твой подарок тоже, кто-то теперь носит эту рубашку…
Рита: О чем ты думаешь.
Гога: Найди мне квартиру. В той квартире уже жить невозможно. Двери пять раз выламывали, а вчера ночью дверь подчистую снесли. Ее даже вешать не на что. Как жить без дверей-то? (Вздохнул.) А какая ты, крысу мою вспомнила!..
14. Женщина отбивает чечетку и поясняет: Это азбука Морзе. Я передаю сведения: «Заберите меня отсюда! Заберите меня отсюда!..»
15. Молодой усталый мужчина в белом костюме сидит тут же в кресле, говорит: Богиня в городе!
16. Михаил протягивает руки: Рита! Рита! Прости меня!
Последней была Рива, пробиваясь среди других голосов, обращается прямо в камеру:
– А что со мной было дальше, я вам не расскажу никогда. Там такое!!.
Рита выслушивает каждого, когда она появляется возле кого-то из них – сразу начинает идти снег, и ее освещает луч света как на сцене – она у них Богиня, но не они, а она целует руку у каждого и словно плачет, грустя над ним… Она такая же, как они все: безумно накрашена, но это маска – трагична, одежды у нее оборваны, но серебристые, сделаны из снега, несчастное лицо сковано вечным льдом и могущественным холодом. И на голове у нее, не как у них у всех – по несколько шапок, а сдвоенная корона со свадебной фатой, вместо пакетов – огромный хрустальный посох с вороной и кошкой на тоже раздвоенном набалдашнике. Она взлетает высоко над городом – Москва завалена снегом, гудит метель. «Ш-ш-ш», – говорит она метели, и та чуть стихает, видно стало: мерцают звезды на Кремлевских башнях, внизу мелкими букашками едет эскорт машин в Спасские ворота, а она огромной тенью, как птица, прилепляется к одной из звезд, ее белый сверкающий наряд разлетается на ветру, идет густой снег… Покрытые ресницы инеем дрожат, слеза замерзает в ледышку, нечеловеческим заклинательным голосом она произносит, не разжимая губ:
– Хо-о-о-лодно!.. – Вьюга усиливается, снег густеет. Слепит, ничего не видно.
Куранты начинают бить, вместе с несколькими воронами она срывается вниз, елки вздрагивают и пригибаются, параллельно с птицами летит некоторое время, оставляя за собой «хвост» звездной пыли, в которой они отстают.
Она подлетает к первым домам и заглядывает в окна своим огромным лицом, спускается ниже в переулки, идет уже по земле, опять взлетает, зависая перед чьим-нибудь окном, кого-то отыскивая. Теперь она сама стала той Новой Богиней, которую так долго звала и ждала для защиты.
Она летит над улицами, спускаясь все ниже и ниже. Вот уже идет ногами – снег скрипит, горит луна, а она кружит и кружит, отыскивая в переулках слабого упавшего человека.
ВЕСНА
Сценарий написан в соавторстве с Глебом Алейниковым
Наступала весна. Природа неторопливо пробуждается от сна. Из-под снега уже освободилась почти вся земля, лишь в некоторых затененных местах, в лощинах, возле кустарников и деревьев остались полосы снега, покрытые ледяной коркой. Из-под снега освободилась прошлогодняя трава и начали появляться новые ростки.
В небольшом поселке с появлением весны у жителей стали появляться новые заботы. Люди пробуждаются после долгого зимнего сна. Николай, герой нашего повествования, мальчик лет одиннадцати-двенадцати, идет в школу с ранцем за спиной. Навстречу ему едет телега, на которой мужчина везет сено. Мужчина насвистывает мелодию. Он и мальчик вежливо обмениваются кивками. Телега проезжает мимо. Высоко в небе щебечут первые птицы.
Николай вместе с другими учениками заходит в здание школы. Ребята торжественно молчат, обмениваются приветствиями.
Школьный класс. Ученики уже расселись по местам, сидят, сложа руки на партах. Входит Мария Николаевна, учительница, строго одетая женщина с красивыми чертами лица, в очках. Класс встает. Ученики – только мальчики и лишь одна девочка.
Мария Николаевна: Здравствуйте.
Она кладет сумку на свой стол и задумчиво подходит к окну. По дороге промчался мотоциклист. Ученики продолжают стоять. Учительница заметив наконец, что не посадила класс, извиняясь, просит всех сесть. Ученики садятся.
Мария Николаевна: Понимаете! (Она на мгновение задумалась и посмотрела на девочку, сидящую на первой парте?) Сегодняшнее сочинение вы можете написать… (Она подняла руку к самому лицу и, опустив, прижала крепко к груди.) Вы должны написать из самого сердца, из самой души. Самое откровенное – вот, что я хочу. Чтобы слова, соединенные в предложения, не обременяли разум читателя, не утомляли его уставшие глаза, а возвращали в сознание, извлекали из него образы, которые дороги каждому человеку. И чтобы эти образы в итоге отдавали чувства, те чувства, которые запрятаны глубже, чем сердце, которые существуют вне человека, которые невозможно описать словами, потому что слова это ничто в сравнении с тем, что я испытываю, наблюдая за тем, как медленно сходит с полей снег, как неуверенно набухают почки и распускается листва, как ароматно пахнет трава…
Она улыбается, тяжело вздыхает и смотрит в класс. Ученики молча смотрят на нее, выражая внимание и готовность.
Мария Николаевна: Например, если бы мне предложили написать из души, я бы, пожалуй, написала о том, как осенью с пожелтевших деревьев падают под ноги листья, и ноги обращают их в хруст. (Она на мгновение задумалась.) Впрочем, пишите.
Ученики покорно спускают головы и приступают к выполнению задания. Николай пишет очень быстро, не задумываясь и не отрывая взгляда от письма.
Закадровый голос (мужской, хорошо поставленный): Герой нашей истории, мальчик Николай, обладал удивительной способностью: при наличии тонкого слуха он абсолютно не говорил. Никто не знал, с чем это было связано, то ли Николай не умел говорить, то ли не хотел, а, возможно, и не мог физически. Во всяком случае, никто никогда не слышал из уст Николая вырвавшегося слова.
Мария Николаевна стоит у открытого окна. Она ловит в стекле свое отражение и, сняв очки, вглядывается в свое лицо. За окном по дороге вновь промчался мотоциклист.
Мария Николаевна бездумно идет вдоль парт, касается рукой склоненной головы единственной девочки. Девочка бросает недовольный взгляд. Все продолжают писать, и только Николай сидит прямо, сложив руки перед собой. Мария Николаевна смотрит на него и понимает, что закончил работу над сочинением и готов отдать его для проверки. Учительница тихо походит к Николаю, чтобы не привлекать внимания учеников, и легким движением руки берет сочинение в руки. На двойном листке бумаги ровным аккуратным почерком написано следующее: «Однажды я и мой отец пошли в лес. С собой мы взяли трехлитровые банки. На поляне мы поставили банки на пеньки и стали по очереди бросать в них камни. Камни, попадая в банки, разбивали их, и стекла мелкими осколками разлетались вокруг пней. Когда все банки оказались разбитыми, мы направились домой. Смеркалось. Мы шли по дороге».
Дочитав сообщение, учительница оглядывает класс. Все уже закончили писать и сидят ровно, сложа руки перед собой. Дотронувшись до плеча Николая, учительница сообщает классу: «У Николая хороший стиль, я ему ставлю «пять». Послушайте, что он написал. (Читает.) «Остается лишь незначительная часть из этих пожухлых прожилок на омертвевшей листве, опавшей с дерева вниз. И взгляд бессмысленно блуждает в оставшихся следах, утерянных вследствие прикосновения ветра. Как и всегда, заход солнца означает лишь новое присутствие бледного света. Это луна. Поредевшие лучи дают отражение, и в нем читаем все то же…» (Учительница делает паузу. Николай вскакивает и недоуменно смотрит на учительницу. Та рукой сажает его наместо.) Молодец, Николай. Все согласятся, что за это нужно ставить «пять»».
Звенит звонок.
Мария Николаевна: Занятия окончены.
Ученики молча встают и выходят их класса, оставляя на учительском столе сочинения. Последним выходит Николай, он оглядывается на учительницу. Мария Николаевна стоит около окна и сдержанно улыбается. Когда Николай покидает класс, она поворачивается и смотрит в окно. Ученики выходят из здания школы и идут по дороге в сторону поселка. Только Николай сворачивает с дороги и идет перпендикулярно движению всех учеников по целине, в надежде сократить путь.
Николай идет быстро. Надвигается вечер.
Учительница отходит от окна. Садится за стол, открывает сочинение Николая и ставит оценку «пять» цифрой и в скобках прописью. Улыбается.
Николай стоит, перед ним лежит труп. Николай смотрит труп.
Закадровый голос (тот же): Труп мужчины лежал на земле, вниз лицом, головой в сторону севера. Голова трупа слегка была повернута влево и правой щекой соприкасалась с землей. Ноги были вытянуты по оси туловища. Пальцы рук согнуты. На левой руке отсутствовал безымянный палец. Судя по состоянию культи, ампутация была произведена много лет назад. Голова была обвязана сильно загрязненным и пропитанным кровью вафельным полотенцем белого цвета. На трупе был стеганый ватник синего цвета с обильными следами крови. В карманах ватника вещей и документов не имелось. Поскольку одежда трупа, полотенце, которым была обвязана голова, и правая половина лица примерзли к земле, то было затруднительным перевернуть труп на спину. У трупа были узкие, опущенные плечи и длинная тонкая шея с выступающим кадыком. Лицо было скуластое и имело овальную форму. Лоб же был низкий, скошенный, а надбровные дуги, покрытые густыми темно-русыми бровями с проседью, выступали. Рот был полуоткрыт, на губах коркой затвердела засохшая кровь. В верхней челюсти отсутствовали два зуба. Ушные раковины имели овальную форму, мочка была сросшаяся.
Николай поднимает взгляд от трупа и осознает, что время уже позднее. Солнце почти скрылось за горизонт. Дома его ждут, он быстро бежит в сторону дома.
Николай по крыльцу вбегает в дом и заходит в комнату, где сидит его семья. Отец, мать и сестра сидят молча, опустив глаза на пустые тарелки. Но стол накрыт. Стоит полная супница, салат и другая еда. Николай моет руки, вытирает белым вафельным полотенцем и подходит к столу. Все продолжают молчать.
Мать (не поднимая глаз): Где ты был?
Николай начинает объяснять на глухонемом. Родители продолжают молча смотреть вниз. Сестра поднимает глаза и смотрит на Николая.
Сестра (переводит для родителей): Он говорит, что заходил к Пете.
Мать: Как же ты мог, не спросив, пойти на долгое время. Мы с папой уж думали, что с тобой случилось несчастье.
Отец нервно дергается и локтем сбивает на пол солонку, та разбивается. Николай отвечает.
Сестра: Он у Пети делал уроки.
Мать: Перестань крутить пуговицу. (Пауза.) Ты у Пети не был.
Николай отпускает пуговицу, та падает на пол, Николай виновато смотрит вниз.
Мать: Покажи, как ты уроки сделал.
Николай достает из портфеля тетрадь, протягивает матери. Та не берет, не поднимая глаз. Николай кладет перед ней на стол.
Мать (немного полистав): А задача-то неправильно решена.
Сестра (переводит жестикуляцию): Он говорит, что ему так Петя подсказал.
Мать: Как же он мог неправильно решить такую легкую задачу. (Пауза.) Ты, кажется, совсем запутался в своей лжи. Какой стыд! И у меня, честного человека, – такой сын!
После некоторого промедления Николай отвечает.
Сестра: Он говорит, что действительно наврал. По дороге домой он наткнулся на труп и, рассматривая его, не заметил, как наступили сумерки.
Мать (после паузы, поднимая глаза на Николая): Необходимо всегда говорить правду. Зачем же врать? Ведь это стыдно. Садись.
Николай садится за стол. Мать раскладывает из салатницы всем салат. Отец наливает себе и матери вино. Все собираются приступить к запоздалому ужину. В это время распахивается окно, сбивает на пол горшок, и в окно заглядывает молодой человек.
Молодой человек: Добрый вечер, а позвольте вашу дочь, Веру, пригласить на вечернюю прогулку.
Вера: Нет, извините, я останусь дома заниматься с Колей арифметикой.
Молодой человек исчезает. Слышен мотор уезжающего мотоцикла.
Мать: Молодец, Вера.
Отец слегка дергается от голоса жены и сбивает на пол бокал с вином. Бокал разбивается, вино растекается и сливается с рассыпанной солью. Мать встает и подбирает осколки разбившегося горшка.
Вера: Я сейчас принесу веник. (Бежит за веником.)
Мать: Однако, горшок разбился… А ведь это был подарок.
Вера веником сгребает в совок землю, соль, осколки бокала и пуговицу.
Мария Николаевна сидит за трюмо в своем доме. Над одним из сочинений о чем-то задумывается, снимает очки и смотрит на себя в зеркало. Вдруг за окном вдалеке раздаются два выстрела. Мария Николаевна встает и подходит к открытому окну. Она живет вместе с мужем, лесником, в одиноко стоящем доме, в лесу. Мария Николаевна вглядывается в темноту. Лес, освещенный полной луной, спокоен. Вдалеке раздается вой волка. Мария Николаевна, закрыв окно, садится обратно. Она выдергивает из тетрадки листок и что-то быстро пишет.
Ирина Викторовна, мать Николая, стоит около своего окна и смотрит на полную луну. Вдалеке продолжает выть волк. Она закрывает окно и взволнованно ходит взад-вперед по комнате.
Мария Николаевна продолжает писать на листке. За входной дверью раздается шум. Слышно, как пришедший насвистывает мелодию. Мария Николаевна поспешно прячет листок в своей одежде. Заходит ее муж в форме лесника. Он ставит в угол ружье. Останавливается посреди комнаты.
В небольшом поселке с появлением весны у жителей стали появляться новые заботы. Люди пробуждаются после долгого зимнего сна. Николай, герой нашего повествования, мальчик лет одиннадцати-двенадцати, идет в школу с ранцем за спиной. Навстречу ему едет телега, на которой мужчина везет сено. Мужчина насвистывает мелодию. Он и мальчик вежливо обмениваются кивками. Телега проезжает мимо. Высоко в небе щебечут первые птицы.
Николай вместе с другими учениками заходит в здание школы. Ребята торжественно молчат, обмениваются приветствиями.
Школьный класс. Ученики уже расселись по местам, сидят, сложа руки на партах. Входит Мария Николаевна, учительница, строго одетая женщина с красивыми чертами лица, в очках. Класс встает. Ученики – только мальчики и лишь одна девочка.
Мария Николаевна: Здравствуйте.
Она кладет сумку на свой стол и задумчиво подходит к окну. По дороге промчался мотоциклист. Ученики продолжают стоять. Учительница заметив наконец, что не посадила класс, извиняясь, просит всех сесть. Ученики садятся.
Мария Николаевна: Понимаете! (Она на мгновение задумалась и посмотрела на девочку, сидящую на первой парте?) Сегодняшнее сочинение вы можете написать… (Она подняла руку к самому лицу и, опустив, прижала крепко к груди.) Вы должны написать из самого сердца, из самой души. Самое откровенное – вот, что я хочу. Чтобы слова, соединенные в предложения, не обременяли разум читателя, не утомляли его уставшие глаза, а возвращали в сознание, извлекали из него образы, которые дороги каждому человеку. И чтобы эти образы в итоге отдавали чувства, те чувства, которые запрятаны глубже, чем сердце, которые существуют вне человека, которые невозможно описать словами, потому что слова это ничто в сравнении с тем, что я испытываю, наблюдая за тем, как медленно сходит с полей снег, как неуверенно набухают почки и распускается листва, как ароматно пахнет трава…
Она улыбается, тяжело вздыхает и смотрит в класс. Ученики молча смотрят на нее, выражая внимание и готовность.
Мария Николаевна: Например, если бы мне предложили написать из души, я бы, пожалуй, написала о том, как осенью с пожелтевших деревьев падают под ноги листья, и ноги обращают их в хруст. (Она на мгновение задумалась.) Впрочем, пишите.
Ученики покорно спускают головы и приступают к выполнению задания. Николай пишет очень быстро, не задумываясь и не отрывая взгляда от письма.
Закадровый голос (мужской, хорошо поставленный): Герой нашей истории, мальчик Николай, обладал удивительной способностью: при наличии тонкого слуха он абсолютно не говорил. Никто не знал, с чем это было связано, то ли Николай не умел говорить, то ли не хотел, а, возможно, и не мог физически. Во всяком случае, никто никогда не слышал из уст Николая вырвавшегося слова.
Мария Николаевна стоит у открытого окна. Она ловит в стекле свое отражение и, сняв очки, вглядывается в свое лицо. За окном по дороге вновь промчался мотоциклист.
Мария Николаевна бездумно идет вдоль парт, касается рукой склоненной головы единственной девочки. Девочка бросает недовольный взгляд. Все продолжают писать, и только Николай сидит прямо, сложив руки перед собой. Мария Николаевна смотрит на него и понимает, что закончил работу над сочинением и готов отдать его для проверки. Учительница тихо походит к Николаю, чтобы не привлекать внимания учеников, и легким движением руки берет сочинение в руки. На двойном листке бумаги ровным аккуратным почерком написано следующее: «Однажды я и мой отец пошли в лес. С собой мы взяли трехлитровые банки. На поляне мы поставили банки на пеньки и стали по очереди бросать в них камни. Камни, попадая в банки, разбивали их, и стекла мелкими осколками разлетались вокруг пней. Когда все банки оказались разбитыми, мы направились домой. Смеркалось. Мы шли по дороге».
Дочитав сообщение, учительница оглядывает класс. Все уже закончили писать и сидят ровно, сложа руки перед собой. Дотронувшись до плеча Николая, учительница сообщает классу: «У Николая хороший стиль, я ему ставлю «пять». Послушайте, что он написал. (Читает.) «Остается лишь незначительная часть из этих пожухлых прожилок на омертвевшей листве, опавшей с дерева вниз. И взгляд бессмысленно блуждает в оставшихся следах, утерянных вследствие прикосновения ветра. Как и всегда, заход солнца означает лишь новое присутствие бледного света. Это луна. Поредевшие лучи дают отражение, и в нем читаем все то же…» (Учительница делает паузу. Николай вскакивает и недоуменно смотрит на учительницу. Та рукой сажает его наместо.) Молодец, Николай. Все согласятся, что за это нужно ставить «пять»».
Звенит звонок.
Мария Николаевна: Занятия окончены.
Ученики молча встают и выходят их класса, оставляя на учительском столе сочинения. Последним выходит Николай, он оглядывается на учительницу. Мария Николаевна стоит около окна и сдержанно улыбается. Когда Николай покидает класс, она поворачивается и смотрит в окно. Ученики выходят из здания школы и идут по дороге в сторону поселка. Только Николай сворачивает с дороги и идет перпендикулярно движению всех учеников по целине, в надежде сократить путь.
Николай идет быстро. Надвигается вечер.
Учительница отходит от окна. Садится за стол, открывает сочинение Николая и ставит оценку «пять» цифрой и в скобках прописью. Улыбается.
Николай стоит, перед ним лежит труп. Николай смотрит труп.
Закадровый голос (тот же): Труп мужчины лежал на земле, вниз лицом, головой в сторону севера. Голова трупа слегка была повернута влево и правой щекой соприкасалась с землей. Ноги были вытянуты по оси туловища. Пальцы рук согнуты. На левой руке отсутствовал безымянный палец. Судя по состоянию культи, ампутация была произведена много лет назад. Голова была обвязана сильно загрязненным и пропитанным кровью вафельным полотенцем белого цвета. На трупе был стеганый ватник синего цвета с обильными следами крови. В карманах ватника вещей и документов не имелось. Поскольку одежда трупа, полотенце, которым была обвязана голова, и правая половина лица примерзли к земле, то было затруднительным перевернуть труп на спину. У трупа были узкие, опущенные плечи и длинная тонкая шея с выступающим кадыком. Лицо было скуластое и имело овальную форму. Лоб же был низкий, скошенный, а надбровные дуги, покрытые густыми темно-русыми бровями с проседью, выступали. Рот был полуоткрыт, на губах коркой затвердела засохшая кровь. В верхней челюсти отсутствовали два зуба. Ушные раковины имели овальную форму, мочка была сросшаяся.
Николай поднимает взгляд от трупа и осознает, что время уже позднее. Солнце почти скрылось за горизонт. Дома его ждут, он быстро бежит в сторону дома.
Николай по крыльцу вбегает в дом и заходит в комнату, где сидит его семья. Отец, мать и сестра сидят молча, опустив глаза на пустые тарелки. Но стол накрыт. Стоит полная супница, салат и другая еда. Николай моет руки, вытирает белым вафельным полотенцем и подходит к столу. Все продолжают молчать.
Мать (не поднимая глаз): Где ты был?
Николай начинает объяснять на глухонемом. Родители продолжают молча смотреть вниз. Сестра поднимает глаза и смотрит на Николая.
Сестра (переводит для родителей): Он говорит, что заходил к Пете.
Мать: Как же ты мог, не спросив, пойти на долгое время. Мы с папой уж думали, что с тобой случилось несчастье.
Отец нервно дергается и локтем сбивает на пол солонку, та разбивается. Николай отвечает.
Сестра: Он у Пети делал уроки.
Мать: Перестань крутить пуговицу. (Пауза.) Ты у Пети не был.
Николай отпускает пуговицу, та падает на пол, Николай виновато смотрит вниз.
Мать: Покажи, как ты уроки сделал.
Николай достает из портфеля тетрадь, протягивает матери. Та не берет, не поднимая глаз. Николай кладет перед ней на стол.
Мать (немного полистав): А задача-то неправильно решена.
Сестра (переводит жестикуляцию): Он говорит, что ему так Петя подсказал.
Мать: Как же он мог неправильно решить такую легкую задачу. (Пауза.) Ты, кажется, совсем запутался в своей лжи. Какой стыд! И у меня, честного человека, – такой сын!
После некоторого промедления Николай отвечает.
Сестра: Он говорит, что действительно наврал. По дороге домой он наткнулся на труп и, рассматривая его, не заметил, как наступили сумерки.
Мать (после паузы, поднимая глаза на Николая): Необходимо всегда говорить правду. Зачем же врать? Ведь это стыдно. Садись.
Николай садится за стол. Мать раскладывает из салатницы всем салат. Отец наливает себе и матери вино. Все собираются приступить к запоздалому ужину. В это время распахивается окно, сбивает на пол горшок, и в окно заглядывает молодой человек.
Молодой человек: Добрый вечер, а позвольте вашу дочь, Веру, пригласить на вечернюю прогулку.
Вера: Нет, извините, я останусь дома заниматься с Колей арифметикой.
Молодой человек исчезает. Слышен мотор уезжающего мотоцикла.
Мать: Молодец, Вера.
Отец слегка дергается от голоса жены и сбивает на пол бокал с вином. Бокал разбивается, вино растекается и сливается с рассыпанной солью. Мать встает и подбирает осколки разбившегося горшка.
Вера: Я сейчас принесу веник. (Бежит за веником.)
Мать: Однако, горшок разбился… А ведь это был подарок.
Вера веником сгребает в совок землю, соль, осколки бокала и пуговицу.
Мария Николаевна сидит за трюмо в своем доме. Над одним из сочинений о чем-то задумывается, снимает очки и смотрит на себя в зеркало. Вдруг за окном вдалеке раздаются два выстрела. Мария Николаевна встает и подходит к открытому окну. Она живет вместе с мужем, лесником, в одиноко стоящем доме, в лесу. Мария Николаевна вглядывается в темноту. Лес, освещенный полной луной, спокоен. Вдалеке раздается вой волка. Мария Николаевна, закрыв окно, садится обратно. Она выдергивает из тетрадки листок и что-то быстро пишет.
Ирина Викторовна, мать Николая, стоит около своего окна и смотрит на полную луну. Вдалеке продолжает выть волк. Она закрывает окно и взволнованно ходит взад-вперед по комнате.
Мария Николаевна продолжает писать на листке. За входной дверью раздается шум. Слышно, как пришедший насвистывает мелодию. Мария Николаевна поспешно прячет листок в своей одежде. Заходит ее муж в форме лесника. Он ставит в угол ружье. Останавливается посреди комнаты.