Лонг Джулия Энн. Красавица и шпион

   – Мисс Оллстон – прелестно звучит, мой господин. Но нет – не могу припомнить никого с таким именем. Можете сами взглянуть в моих метрических книгах. Непохоже, чтобы вы задумали их украсть.
   Викарий, спасибо ему на добром слове, повел их в ризницу в задней части церкви. Здесь хранились метрические книги – целые полки книге записями о рождениях, смертях, венчаниях и крещениях – событиях, отмечаемых церковью.
   – Теперь я оставлю вас. Попрошу только, когда закончите, прежде чем уйти, загляните ко мне, чтобы я запер за вами дверь.
   – Когда вы родились, Сюзанна? Сколько вам лет?
   Кит вел пальцем вдоль корешка книги, отыскивая подходящие даты. Сюзанна не сразу ответила – она лихорадочно прокручивала в уме слова, сказанные им минут пять назад. И, наконец почувствовала, что не может больше хранить их в себе.
   – «Она была прелестной?» – изобразила она надтреснутый голос викария. – «Очень», – ответила, на этот раз подражая баритону виконта.
   Кит фыркнул.
   Он, конечно же, был настроен лирически по отношению к Каролине Оллстон – той самой Каро. Интересно, эта самая Каро так же глубоко запечатлена в его сердце, как на коре дуба, испещренной бороздами и загрубевшей от старости?
   – Мне двадцать, я, по крайней мере, так полагаю, – сказала она с подчеркнутой холодностью, сама не понимая почему.
   – А день рождения вы обычно когда празднуете? – спросил он как ни в чем не бывало.
   – Двенадцатого августа.
   – Уже скоро, – бодро заметил он. Все ясно, пытается ее отвлечь. Сюзанна в самом деле любила праздновать день своего рождения. Хотя очередной день ее рождения не будет таким пышным, как прежние. В свой последний день рождения она устроила шикарную вечеринку для друзей и получила в подарок лошадь...
   Тут ей пришло на ум такое, что вытеснило из ее головы мелкую зависть.
   – Что, если меня зовут вовсе не Сюзанна? – Эта мысль привела ее в ужас. – Что, если папа... Джеймс Мейкпис сменил мне имя? И на самом деле я Миртл, Агнесс или...
   – Или у вас блестящее, экзотическое имя? Александра, Катарина...
   Внезапно она испытала легкое головокружение.
   – Я могу оказаться кем угодно, – пробормотала она, обращаясь главным образом к себе. – Кем угодно!
   Она почувствовала себя странно аморфной, оторванной от земли и готовой улететь в небо или испариться, исчезнуть совсем, если только в самое ближайшее время не найдет о себе хоть какие-нибудь сведения, не узнает свое подлинное имя, или имя матери, или дату рождения.
   – Уж не собираетесь ли вы упасть в обморок?
   Кит пристально следил за ней, но в его голосе прозвучало скорее любопытство, чем сочувствие. Похоже, он воспринимал ее, как загадочное существо, требовавшее исследования, наподобие полевок. Но Сюзанна не могла не признать, что такое отношение поддерживало ее лучше, нежели нежное участие. Каждый новый сюрприз, разочарование или удача представлялись частью увлекательной головоломки. Она быстро пришла в себя.
   – И не думаю!
   Он недоверчиво смотрел на нее еще несколько мгновений, а потом улыбнулся улыбкой, которая подбодрила ее лучше всяких слов, – теплой и сияющей, словно радуга.
   Когда-нибудь она перестанет краснеть от его улыбки. Но пока еще не настал этот день.
   Некоторое время они молча листали книги, водя пальцами по именам. Горриндж, по счастью, был маленьким городком. Но вот незадача – добрая половина женщин в этом городе носила имя Анна, и все они отличались многодетностью. Но ни одна из них не родила дочь Сюзанну.
   – Имен на свете очень много, – ворчала Сюзанна. – Мери – вполне сносное имя. Или Марта. Тоже неплохое.
   – Миртл, – предложил Кит, не отрываясь от книги.
   – Именно, – согласилась Сюзанна. – Можно подумать, что эти люди знают только два-три имени.
   Выцветшие чернила и скудное освещение заставляли напрягать глаза, сосредоточенно вглядываться в столбики имен людей, чьи жизни, сотни жизней, исчерпывались тремя-четырьмя простыми фактами: рождение, венчание, рождение детей, смерть. Несмотря на всю важность поисков, мысли Сюзанны текли в двух параллельных направлениях, вместо того чтобы устремиться в одном. Она сказала, потому что не могла больше молчать.
   – «Ее трудно забыть», – произнесла она голосом Кита – бархатистым и томным. Кит оторвал взгляд от книги, которую в этот момент просматривал.
   – Вас что-то беспокоит, мисс Мейкпис? – спросил он мягко. Как она ненавидела этот его снисходительный тон.
   – Кто такая Каро? И почему вы о ней спросили?
   Он снова склонился над книгой.
   – Вы так спрашиваете, словно ждете, что я вам отвечу. – Ответ был рассеянным и слегка насмешливым. Окончательным. Именно это вывело Сюзанну из себя.
   – Вы знаете обо мне все!
   – Не совсем так: мы совсем ничего не знаем о вас.
   – Вы хорошо понимаете, что я имею в виду. И у меня есть основания. Вы скрытничаете просто потому, что... боитесь вести себя по-другому. Вы от всего прячетесь.
   Он медленно поднял голову.
   «Беру свои слова назад», – захотелось сказать Сюзанне, потому что выражение его лица не на шутку испугало девушку. Его глаза нестерпимо ярко блеснули, голубые и раскаленные. На этот раз она вывела его из себя. По его напряженному лицу она догадалась, что сильно задела его. Возможно, даже расстроила. Она ненароком затронула в нем какую-то точку, которую он не умел защитить, и ответить мог только молчанием.
   Но она не опустила глаз. Он ведь не делал этого. Когда же он наконец заговорил, Сюзанна вздрогнула. Но он произнес вовсе не те слова, которые она ожидала:
   – Август 1799 года, – сказал он. – У Анны Смит родилась дочь – Сюзанна Фейт.
   У Сюзанны сердце почти перестало биться.
   – Что? Где? Я... я существую!
   Забыв, что только что испугалась его, она в одно мгновение оказалась с ним рядом, и он посторонился, давая ей возможность прочесть запись. – А мой отец – кто он?
   Кит секунду помедлил.
   – Отец не указан, – мягко ответил он. Ее сразу насторожила эта выразительная мягкость, которая словно бы говорила: «Видимо, вы рождены не в законном браке, Сюзанна».
   – Отца могли убить на войне! – возмущенно воскликнула девушка. Вряд ли кто-то когда-либо произносил подобную фразу с такой страстной надеждой. Кит скептически покосился на нее.
   – Сюзанна Смит... Сюзанна Смит... – повторяла она новое имя. – Неплохо звучит, как вам кажется? Интересно, кто же все-таки был мой отец?
   – Надо надеяться, его фамилия была Смит, – сухо ответил Кит, настроенный далеко не так оптимистично и романтично, как Сюзанна. – Вообще-то похоже на вымышленное имя. Теперь перейдем к смертям.
   – Но мы же только что открыли, что я родилась! Разве не могу я еще чуточку этому порадоваться?
   – Думаю, нет. В противном случае вы не успеете домой к ужину. Не стоит заставлять вашу тетушку волноваться. Значит, смотрим книги с записями о смерти.
   Через двадцать минут они обнаружили, что никакие Смиты не почили в Горриндже. По крайней мере, в метрических книгах их кончина не значилась. Голова у Сюзанны кружилась от открывшихся перед ней возможностей. Это новое имя было кистью, которой можно написать всю ее жизнь.
   – Что, если... что, если они оба живы? Что, если Джеймс Мейкпис похитил меня, а родители не сумели заплатить выкуп, и...
   – И Мейкпис решил оставить вас у себя, потому что всегда мечтал о дочери с дорогостоящими привычками. И ваши родители уступили, поскольку не могли позволить себе оплачивать счета за ваши платья, – подхватил Кит. – Давайте по порядку, мисс Мейкпис. Мы узнали, что вы родились здесь. Похоже, родители ваши не заключали здесь брак и не умерли здесь. Впрочем, если хотите, можно осмотреть кладбище. Теперь перейдем к следующей задаче: найти в городе человека, который знал Анну Смит. Я даже знаю, с чего начать.
 
   Вдоль потолка паба тянулись низкие тяжелые балки, было сумрачно, пахло старым деревом, табаком и кухней. Два человека склонились над грубо вырезанной шахматной доской с фигурками, сильно потертыми от активного употребления и времени. В это заведение, судя по всему, женщин тоже пускали. Кит предположил, что здесь можно прилично пообедать. Как обычно, в разгар дня посетителей было раз-два и обчелся. Все они с аппетитом поглощали картошку с сосисками и запивали пивом. Когда Сюзанна и Кит вошли внутрь, сидевшие за столиками подняли как по команде головы и уставились на них, впрочем, без всякой враждебности.
   Кит повел Сюзанну прямиком к стойке.
   – Добрый день, сэр!
   – И вам доброго дня, сэр, – с готовностью ответил жилистый с редеющими волосами владелец паба. – Зовите меня просто Лестер. Чем могу вас порадовать? Желаете закусить? Пиво у меня вкусное, нравится всем без исключения.
   – Добрый день, мистер Лестер. Меня зовут Уайти. Я хотел спросить, знали ли вы эту женщину. Она жила в Горриндже году этак в 1802-м или около того. Мы думаем, что звали ее Анна Смит.
   Он протянул миниатюру. Хозяин паба вгляделся в нее с характерным прищуром, означавшим, что скоро ему понадобятся очки.
   – Анна Смит... Анна Смит... Франк! – рявкнул он так, что Кит поморщился, а Сюзанна и вовсе подскочила на месте. – Он глуховат, – объяснил Лестер виноватым тоном. Один из игроков в шахматы медленно обернулся.
   – Ты, кажется, знал какую-то Анну Смит? Вы вроде как бы соседствовали?
   – Это та милашка, которую частенько навещал ее брат? Славная у него была лошадка, помнишь ее, Бантон?
   Второй игрок тоже поднял голову от доски.
   – Да, славная была кобылка. Никогда не встречал таких в наших краях. А приезжал он к ней в чудной штуковине...
   – В открытой коляске – четырехместной. Название еще такое, не наше.
   «Такие мы, мужчины, – подумал Кит. – Не можем вспомнить ни имени женщины, ни ее брата, но способны помнить десятилетиями лошадь и ландо».
   – Я бы и сейчас ее узнал – такое лицо забыть трудно. Хотя видел ее редко. Она ни с кем не зналась. Не представляю даже, кто мог водить с ней дружбу. Жила она на окраине. Впрочем, знаете, кто бывал у нее? – Он замолчал и покосился на Сюзанну, а потом многозначительно посмотрел на Кита, и Кит правильно понял его взгляд. Франк не хотел говорить при барышне. Крайне заинтересованный, Кит незаметно кивнул, мол, говори.
   – Ее звали Дейзи Джонс, – прошептал он.
   – О Господи! – Кит был поражен. – Та самая Дейзи Джонс?
   Человек энергично закивал:
   – Она жила здесь, в Горриндже, еще до того как... прославилась.
   – Да кто она такая, эта Дейзи Джонс? – нетерпеливо воскликнула Сюзанна. Но мужчины не обратили на нее внимания.
   – Последний раз, когда я о ней слышал, она жила в Лондоне.
   – Она и сейчас в Лондоне, – сказал Кит, и мужчины обменялись циничными усмешками, после чего Франк вернулся к шахматам.
   – Кто такая Дейзи Джонс? – снова воскликнула Сюзанна, уже с раздражением. Кит притворился, будто не слышит.
   – А вы, случайно, не знали еще одну женщину – Каролину Оллстон? Она жила здесь лет пятнадцать назад. Темные волосы, темные глаза, очень хороша собой.
   – Ее просто невозможно забыть, – сердито перебила Сюзанна, – стоит хотя бы раз увидеть.
   Хозяин паба сочувственно посмотрел на Кита, словно хотел сказать: «Ох уж эти женщины!»
   – Нет, такой не припомню. Уж извините. Франк! – снова рявкнул он, заставив Кита вздрогнуть. Франк снова неторопливо обернулся. – Ты не знал женщину по имени Каролина Оллстон?
   – Всю из себя такую прелестную! – громко, чтобы услышал Франк, дополнила Сюзанна.
   Франк некоторое время размышлял.
   – Нет, не могу припомнить. Заходил сюда один малый на днях и тоже про нее спрашивал, – сказал он.
   Кит был уверен, что знает ответ на свой вопрос, но все же решил спросить:
   – А этот малый – имя его не запомнили?
   – А он не назвался. Этакий красавчик. Чисто ангел.
   Мужчины за другими столиками, услышав это, захохотали.
   – Чисто ангел! – заревели они, хлопая ладонями по столу.
   – Да я просто так сказал, – забормотал смущенный Франк.
   Джон Карр! Кит нисколько в этом не сомневался. Он принял к сведению рассказ Кита о Локвуде и Горриндже.
   – Спасибо вам, сэр. Вы очень помогли. – Кит протянул хозяину несколько монет. Но тот отстранил их.
   – Не стоит. Вот если вы с женой пожелаете покушать, тогда я с радостью приму ваши деньги.
   С женой? Эти слова так покоробили Кита, что он машинально убрал деньги. Сюзанна, наоборот, торжествующе улыбнулась, наслаждаясь его смущением.
   – Отдайте же человеку его деньги, дорогой.
   Кланк. Кланк.
   На стол перед каждым из них с некоторой долей церемонности было поставлено по тарелке с сосисками и молодым картофелем и по две большие кружки пенящегося пива. Сюзанна мгновение смотрела на свою тарелку, затем потрогала сосиску вилкой. Прежде ей не приходилось обедать в пабе и угощаться пивом. Она заглянула в кружку. Пиво было темно-золотым с бледной шелковистой пеной.
   Кит наблюдал, как она осторожничает с сосиской.
   – Смелее кладите ее в рот, – предложил он. – Да, сначала их обычно режут на кусочки. – Но сам он не стал резать сосиску, подцепил ее вилкой и откусил большой кусок.
   Сюзанна снова нерешительно ткнула сосиску.
   – Вы, что ли, не успели проголодаться, мисс Мейкпис? – спросил Кит, видя, как она глотает слюну.
   – Я просто... – Не могла она есть, не добившись ответа. – Черт побери, кто такая Дейзи Джонс? Вы должны сказать мне. Если она знала мою мать... – «И кто такая Каро?» Но снова задать этот вопрос у нее не хватило духу.
   Кит сделал большой глоток из кружки и, откинувшись на стуле, посмотрел на Сюзанну, загадочно улыбаясь. В наступившей тишине она слышала, как за спиной шахматисты стучат по доске фигурками.
   – Дейзи Джонс... Она танцовщица кордебалета. – Кит с трудом сдержал улыбку. Сюзанна подозрительно прищурилась.
   – Ничего подобного. Она кое-что похуже. Могу себе представить!
   – Или, наоборот, получше. Все зависит от того, мужчина вы или... духовное лицо. – Кит беззвучно рассмеялся.
   – Тут нет ничего смешного! Если моя мама дружила с танцовщицей... – Она запнулась, потому что ей пришла в голову новая мысль. – Вы сами водите дружбу с танцовщицами кордебалета!
   – С ними трудно не водить дружбу. Они, знаете ли, очень дружелюбные создания.
   Сюзанна сдержала смех. Но потом подумала о том, чем он, по всей видимости, занимается с этими танцовщицами. И в ней проснулись два чувства, до крайности ее поразившие.
   Ревность – потому что кто-то мог свободно дотрагиваться до него.
   И порочное желание самой сделаться танцовщицей кордебалета, чтобы получить возможность дотрагиваться до него.
   Боже, она почти уже не сомневалась, что все так и есть – ее мать была танцовщицей кордебалета! Ведь подобные мысли могут прийти в голову только дочери танцовщицы.
   Она наверняка унаследовала свою «страстную натуру» и все эти сумасбродные порывы от матери!
   – Что, если и моя мама была танцовщицей? – прошептала она.
   Кит перестал жевать.
   – Это важно для вас? Вы хотели бы узнать подробности?
   Сюзанна немного подумала.
   – Да! Конечно, это для меня важно – разве может быть по-другому? Но я все равно хочу узнать о ней все!
   – Хорошо. Доедайте ваш обед. – И он снова стал жевать. Некоторое время она завороженно смотрела, как он ест. Он делал это целеустремленно, деловито и быстро и вместе с тем крайне аккуратно. Он ел так, словно эта трапеза могла оказаться последней.
   – А вас бы это шокировало? – спросила она.
   – Если бы вы съели все, что у вас на тарелке? Вполне возможно.
   – Если бы моя мать оказалась танцовщицей кордебалета!
   – Наоборот. Пришел бы в восторг. – Он улыбнулся, увидев выражение ее лица. – Знаете, мисс Мейкпис, меня мало чем можно шокировать.
   – Разве что словом «жена», – колко заметила она. Он перестал жевать и посмотрел на нее. Понять, что означало выражение его лица, было трудно, но теплоты Сюзанна в нем не увидела. Он словно обдумывал, ткнуть ли в нее вилкой или не стоит.
   «Вы сами виноваты!» – хотелось выпалить Сюзанне. Он с самого начала дразнил ее, подшучивал над ней и пробудил в ней дух противоречия. Но может быть, он тут вовсе ни при чем, просто у нее в голове и без того теснилось множество противоречивых мыслей.
   А все потому, что ее мать, судя по всему, оказалась танцовщицей кордебалета!
   – Вы пиво пить будете? – спросил наконец Кит.
   – Немного выпью, – беспечно ответила девушка и, подняв кружку, сделала большой глоток. Но тотчас же закашлялась, и на глазах выступили слезы. Она с достоинством смахнула их рукой и подтолкнула кружку к улыбающемуся виконту. Потом разрезала пополам свою сосиску и половину положила на его тарелку. Он обрадовался так, словно наступило Рождество, и Сюзанна почему-то тоже обрадовалась.
   Оказывается, Кит давно уже не доставлял себе такого незатейливого удовольствия, как прогулка погожим летним днем вдвоем с хорошенькой барышней.
   – Дайте мне руку, – сказал он Сюзанне.
   – Но как же, милорд? – шутливо засмущалась она. Он метнул на нее угрюмый взгляд, заставивший ее сдержать улыбку. Она продела свою руку в перчатке в его согнутую в локте руку. Он чувствовал себя несколько смешным, но в то же время довольным. Что может быть естественнее, чем пообедать в пабе с прелестной девушкой, а потом прогуляться под руку с ней? На улице народу заметно прибавилось. В разгаре была летняя ярмарка, на лотках торговали лентами, конфетами, игрушками. Продавцы наперебой расхваливали свой товар. Киту даже захотелось, чтобы у них было время поглазеть по сторонам. Как давно он не прогуливался вот так, без всякой цели. А главное – как давно ему не хотелось этого.
   Вдали показался их экипаж, и тут Кит заметил человека, идущего навстречу им неторопливой походкой, как любой в этой толпе. Человек рассеянно поглядывал по сторонам, как видно, присматривался к товару, решал, где стоит задержаться.
   Приблизившись к Киту и Сюзанне, он поднял на них быстрый взгляд из-под полей шляпы и сунул руку в карман. В его руке что-то блеснуло, и внимание Кита сосредоточилось на этом блестящем предмете.
   Прежде чем нож опустился, Кит успел заслонить собой Сюзанну. Он вскинул руку, загораживаясь от лезвия, почувствовал, как оно кольнуло его сквозь рукав сюртука в предплечье, и сильно пнул негодяя в колено. Однако нож снова взмыл вверх, прежде чем человек рухнул на мостовую, и Кит, уворачиваясь от него, упал на землю и перекатился на бок.
   Он лишь на мгновение выпустил нападавшего из виду, но тот вскочил, смешался с толпой и, не переходя на бег, мгновенно скрылся из виду, успев бросить на Кита через плечо беглый взгляд. Он явно знал свое дело.
   Кит тоже вскочил на ноги, взял Сюзанну за плечи и прижал ее мягкое тело к груди так крепко, что почувствовал через ребра стук ее сердца. Она побледнела, но не слишком испугалась – на ее щеках снова появился румянец.
   – Все в порядке? – спокойно спросил Кит. Сам он был не вполне в порядке – рука сильно саднила. Вот уж несчастная рука! Но он был уверен, что рана не серьезная: толстый сюртук смягчил удар. Однако позаботиться о ране стоило.
   Какая-то пара, направлявшаяся к аттракционам, остановилась, глядя на них с любопытством.
   – Он немного перебрал пива, – прошептала Сюзанна женщине, которая смотрела на нее с явным сочувствием. Та деликатно отвернулась.
   – Наверное, у вас идет кровь, – с упреком сказала Сюзанна Киту.
   – Это всего лишь...
   – У вас кровь, – произнесла она уже сердито, чуть не со слезами. – Мы вернемся в паб, и там я осмотрю вашу рану.
   – Хорошо, сэр, – невольно улыбнулся он.
   – И не смейте с этим шутить! Вы все время шутите. Вас могли запросто убить. И все из-за меня, не так ли? Теперь я это поняла.
   Она замолчала и, не желая, чтобы он снова увидел ее плачущей, отвернулась. Кит выпустил ее из объятий.
   – Да, – мягко проговорил он. – Я думаю, так и есть.
   – Но вас могли убить? – пробормотала она тихо и подняла руку. Он с изумлением понял, что она хочет коснуться его лица. Наверное, на его лице отразилась тревога, потому что Сюзанна уронила руку, сжала кулак, опустила голову на грудь и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Он смотрел на нее в немом восхищении.
   – Спасибо, что снова спасли мне жизнь, – проговорила она с достоинством. Тут он не смог удержаться и улыбнулся, хотя и с трудом из-за жгучей боли в невезучей руке.
   – Не стоит благодарности, мисс Мейкпис. Или кто бы вы ни были. Мне очень приятно спасать вас снова и снова. У вас сегодня очень насыщенный день, не так ли?
   Она слабо улыбнулась.
   – Вы никакой не натуралист.
   – Конечно же, я натуралист, – возразил он, удивляясь про себя.
   – В таком случае вы не только натуралист.
   – Я когда-то был солдатом, – признался он.
   – Вы не только солдат.
   Ему еще не приходилось лгать ей. И отчего-то, хотя он мог бы легко и красочно солгать сейчас ради возложенного на него задания, ему показалось очень важным, чтобы между ними не было откровенной лжи.
   – Да, не только, – признался он. Она молча посмотрела на него, но ничего не сказала. Наверное, почувствовала, что у его откровенности есть предел. Но, судя по всему, она полностью успокоилась. Вероятно, начала понемногу привыкать к опасности. При этой мысли в нем вскипела ярость, даже стало трудно дышать.
   – Все эти случаи – с дилижансом, с гадюкой, с лошадью... Почему меня хотят убить? – Ее голос дрогнул.
   – Именно над этим я сейчас и размышляю. Вы, видимо, очень важная персона, Сюзанна, если вас пытаются убить, – решился пошутить он.
   – Это уж само собой разумеется, – ответила Сюзанна почти беспечно. Ему даже показалось, что ситуация ее слегка забавляет. Он посмотрел на нее и снова ощутил быстрый острый укол в области сердца. Это напомнило ему, что он уже получил вполне реальный укол. И с трудом успокоив участившееся дыхание, что никак не было связано с тем, что несколько минут назад он катался по земле, пытаясь увернуться от ножа, Кит понял, что Сюзанна по-прежнему теплая, она дышит и улыбается ему. И это наполнило его тихой радостью, от которой закружилась голова.
   «Наверное, я истекаю кровью...»
   Снова перед ним замелькали кусочки головоломки, которые никак не желали вставать на свои места. Кажется, прекратить сейчас поиски будет гораздо опаснее, чем продолжать их.
   К черту Египет вместе с отцом! Только что кто-то попытался всадить нож в Сюзанну Мейкпис. И вовсе не было совпадением, что подобное проделали с Джеймсом Мейкписом, не говоря уже о Ричарде Локвуде пятнадцать лет назад.
   – Не знаю, кто пытается вас убить, Сюзанна. Но, когда узнаю, негодяю не поздоровится. А я узнаю.
 
   – Как быстро вы обернулись, мистер Уайти!
   – Нельзя ли попросить у вас тазик воды и комнату примерно на час? – спросила Сюзанна, прежде чем Кит успел ответить. Ей хотелось взять ситуацию в свои руки, чтобы перестать чувствовать себя беспомощной и не думать о том, что кто-то пытается убить ее с самого первого дня, как она появилась в деревне, и что Кит последние несколько дней только и делает, что спасает ей жизнь.
   – На часок-другой? – сказал хозяин Киту, фамильярно подмигнув. Кит подмигнул в ответ, цинично улыбаясь и пытаясь скрыть прореху в рукаве. Сюзанна чувствовала, что у нее пылают щеки – так, что у хозяина паба не осталось никаких сомнений по поводу того, чем они собрались заняться. Когда он повел их в комнату, она надменно вскинула голову. Потом он принес таз с водой и оставил их, еще раз подмигнув.
   Кит, нимало не смущаясь, стащил с себя сюртук и рубашку и попытался рассмотреть рану. Сюзанна уже видела его совсем раздетого, но тогда это было издали. А сейчас, на расстоянии нескольких футов, его красота ошеломляла. На его теле не было и унции лишней плоти – только твердые упругие мускулы – и на спине, и на груди, и на руках. А кожа гладкая и бледно-золотистая. Теперь, на близком расстоянии, она разглядела несколько шрамов. Плечо пересекала длинная белая черта со сморщенными краями, на спине над поясом панталон светлел неровный круг загрубевшей кожи. Видимо, следы войны. На груди расплывался большой зеленоватый синяк, результат падения с лошади. А через бицепс на предплечье тянулась свежая ярко-красная полоска.
   Ну и острый же был нож, раз прорезал и сюртук, и рубашку, и кожу. В нее, Сюзанну, он вошел бы с куда большей легкостью. Но пусть Кит обладал потрясающей реакцией, не лез в карман за словом и умел буквально все, но эта тонкая красная линия означала, что и он, как всякий смертный, уязвим. Он заслонил ее своим телом, подставил себя под предназначенный ей нож, но и в его жилах текла настоящая человеческая кровь, способная легко пролиться.
   Ну, почти так же легко. Она видела, как он резко повернулся, уклонился от ножа, пнул нападавшего ногой, и не могла себе представить, чтобы все то же самое проделал... Дуглас, например. Если бы она прогуливалась сегодня под ручку с настоящим натуралистом, то, несомненно, была бы уже мертва.
   Кит поднял на нее глаза.
   – Это кровь, – произнес он предостерегающе и вместе с тем виновато. – Простите, я не подумал. Не нужно было мне...
   – Ваша кровь, – проговорила она, судорожно сглотнув. Мгновение он смотрел на нее, слегка сдвинув брови, словно опасаясь, что она упадет в обморок. Потом придвинул к себе таз, взял в зубы край рубашки и оторвал от нее длинную полосу.
   – Впрочем... вы уже привыкли видеть меня раздетым, мисс Мейкпис?
   «Что за ужасный человек!»