Глава 15

   Увидев ужас на лице Сюзанны, Дейзи Джонс тоже ужаснулась и вопросительно посмотрела на Кита:
   – Разве она не знала?
   Он мотнул головой. Кит по-прежнему находился в странном напряжении, у Сюзанны сложилось впечатление, что он весь подобрался и готов в любой момент выбежать из комнаты. Дейзи глубоко вздохнула и заговорила тихо и ласково:
   – Его звали Ричард Локвуд, Сюзанна. Очень красивый мужчина, очень заботливый, любящий, любил твою маму, тебя и твоих сестричек. Он занимался политикой, был очень важным и богатым человеком. Как я уже сказала, однажды вечером он увидел здесь, в «Белой лилии», Анну, ну и... Женат он никогда не был и на ней тоже не женился. Он поселил ее в собственном доме в Лондоне, но, когда родились твои старшие сестры, перевез семью в Горриндж, так захотела Анна, да и сам он тоже, поскольку городок этот – славное место, названный в честь герцога-стихоплета, и все такое. У папочки твоего все было в порядке с юмором. Но потом твоего папочку... – Дейзи понизила голос, – его убили, Сюзанна. И во всех газетах написали, что это Анна его убила. Преступление страсти, как говорили. И еще говорили, что есть свидетели. Я в это не верила и никогда не поверю. Он тогда был в Лондоне, а она с девочками в Горриндже, это я точно знаю. Да и не стала бы она никогда... – Дейзи умолкла, и лицо ее сделалось задумчивым и печальным. – Видела бы ты, как они друг друга любили, Сюзанна! Это была настоящая любовь, не просто страсть.
   Она замолчала и беспокойно всмотрелась в лицо девушки.
   – Ты что-то побледнела, кисонька. Может, хочешь прилечь? – И похлопала рукой по одной из кушеток.
   – Почему всем кажется, что я вот-вот упаду в обморок? – запротестовала Сюзанна, хотя в голосе ее прозвучали жалобные нотки. Значит, ее мать – танцовщица кордебалета, содержанка, к тому же обвиненная в убийстве. Кажется, в ее семье несчастная любовь – обычное дело. Если и падать в обморок, то прямо сейчас, по крайней мере, это будет уместно.
   Странно, почему Кит вдруг затих? Может быть, раскаивается, что свел с ней знакомство? Проклинает свою книгу и думает: «Из-за этих чертовых мышей я связался с дочерью убийцы». Жалеет о том, что прикасался к ней, запятнанной преступлением матери, и хочет поскорее доставить домой, чтобы как следует вымыть руки.
   Стоило ей подумать об этом, и у нее перехватило дыхание от страха иного рода. В этот момент Кит шевельнулся, и это было так внезапно, что Сюзанна вздрогнула. Он взял с трюмо Дейзи графинчик, понюхал содержимое, плеснул чуть-чуть в бокал и протянул Сюзанне.
   – Выпейте, – произнес Кит мягко, но настойчиво.
   В бокале было бренди. Горячая жидкость легко пролилась в желудок и быстро привела в порядок расстроенные чувства. Сюзанна подумала, что. Кит постоянно проявлял заботу о ней с того момента, как она появилась в Барнстабле, – начиная от приглашения на вальс в ратуше и до спасения ее жизни с риском для собственной. Может, он больше никогда не прикоснется к ней, но в обиду не даст.
   А Кит снова застыл, как караульный на посту. Он весь ушел в себя, одновременно пребывая в состоянии боевой готовности, и предоставил ей задавать вопросы:
   – Но что же стало с моей мамой, мисс Джонс? Вам известно? – спросила Сюзанна.
   – В том-то и дело! Никто не знает! Она исчезла сразу же после смерти твоего отца.
   – Но мой отец, я имею в виду Джеймса Мейкписа... Вы знаете, как я оказалась у него?
   – Я как раз была в Лондоне, когда поднялся шум из-за убийства, – твой настоящий отец, Ричард, был очень известным человеком и очень красивым мужчиной! Через несколько дней после того, как его убили, я была здесь, в «Белой лилии», когда ко мне явился Мейкпис. Он был заядлым театралом и дружил с Ричардом. Он сказал, что у него на руках вы трое. И взял с меня слово хранить это в тайне. Хранить тайну ради Анны для меня не составило труда. Джеймс оставил тебя у себя, а я пристроила Сильвию.
   – Как щенка? – Сюзанна с трудом сдерживала горечь.
   Кит легко коснулся ее плеча.
   – Разве я знаю, как обращаться с детьми, душенька? – мягко произнесла Дейзи. – Ради Анны я взяла бы вас всех троих, но тогда я была бедна как церковная мышь. Так было безопаснее для Анны и всех вас – разлучить сестренок, ведь газеты писали, что Анна исчезла вместе с детьми. А если бы у меня или у Джеймса увидели трех маленьких девочек...
   Сюзанна почувствовала в ее словах зловещую атмосферу того момента, а также любовь и преданность, сохранившие материнскую тайну.
   – Простите меня, Дейзи, – тихо произнесла она. – Вы ведь тоже ее потеряли.
   Глаза Дейзи увлажнились, и она кончиком пальца притронулась к веку, чтобы слеза не сбежала по щеке и не размазала грим.
   – Одной французской танцовщице по имени Клод приглянулась Сильвия, и она захотела о ней заботиться. И Сильвию увезли. Увы, должно быть, ее воспитали француженкой, – грустно закончила она.
   – А Сабрина?
   – Не знаю, душенька. К сожалению, о ней я совсем ничего не знаю. Джеймс что-то говорил о семье викария, которая могла взять ее к себе, но точно я ничего не знаю.
   – Мне еще очень повезло в сложившихся тогда обстоятельствах... – Сюзанна нашла спасение в объективности, она еще толком не понимала, чему верить, и не разобралась в своих чувствах. Она словно соскользнула с обрыва, потом ей бросили спасительный канат, который на самом деле оказался змеей!
   – И вы больше ничего не слышали об Анне Хоулт? – спросил Кит.
   – Клянусь, ничего. Никто не знал, куда она отправилась, ее искали, но не нашли. Но я готова поклясться самым ценным, что у меня есть, моим бюстом, – Дейзи надулась, демонстрируя свое достояние – и новым домом, который принес мне мой бюст, – что Анна не убивала твоего отца!
   – Я тоже считаю, что она этого не делала. – Эти слова Кит произнес тихо, но с леденящей душу яростью. Сюзанна не нашлась что ответить и промолчала. Ей было необходимо, чтобы все услышанное сначала улеглось.
   – Вы сказали, что Джеймс был театралом и так познакомился с вами, – обратился Кит к Дейзи.
   – Да. Джеймсу нравились... – Дейзи многозначительно помедлила, – мои костюмы и представление в целом. Но главным образом костюмы.
   Она обменялась с Китом многозначительным взглядом, снова озадачив Сюзанну.
   – И вы не догадываетесь, почему девочки оказались у Джеймса?
   – Я – нет, но вы можете поговорить с... – Дейзи внезапно замолчала.
   – С кем, мисс Джонс?
   – Ну... видите ли, Джеймс был очень хорошим человеком, мистер Уайти... – неуверенно начала она.
   – Я его знал и полностью с вами согласен, – мягко проговорил Кит.
   – Тогда вам стоит поговорить с Эдвином, – промолвила она. – С Эдвином Эйвери-Финчем. Прекрасной души человек Эдвин. Он был для Джеймса... – Она снова запнулась, видимо, подыскивая нужное слово. Поскольку Дейзи Джонс не отличалась особой щепетильностью, эти паузы заинтриговали Сюзанну. – ...Очень близким другом, – заговорила наконец Дейзи. – Он торгует антиквариатом на Бонд-стрит, там у него магазинчик. Он не появлялся в театре с тех пор, как Джеймс... с тех пор, как Джеймса не стало.
   – Спасибо, мисс Джонс, – поблагодарил Кит.
   – Ах, ну за что же! – Теперь, когда интервью закончилось, к Дейзи вернулась ее прежняя кокетливо-томная манера говорить. – Мне было очень приятно. – Она подмигнула Киту и снова прижала Сюзанну к своей благоухающей груди.
   – Надеюсь, ты отыщешь Анну, душенька, – прошептала она Сюзанне в волосы.
   – Я тоже надеюсь, мисс Джонс, – приглушенно выговорила Сюзанна в бюст дамы. – Хочу восстановить ее доброе имя. – Наконец Дейзи выпустила ее, и Сюзанна сделала глубокий вдох.
   – Можно нам снова обратиться к вам, если возникнет необходимость, мисс Джонс? – спросил Кит. – Сейчас мы должны наведаться еще в одно место.
   – Это доставит мне несказанное удовольствие, мистер Уайти!
   Кит почти волоком вытащил Сюзанну за локоть из «Белой лилии», так он спешил. Ни на минуту не задерживаясь возле красавчика мистера Шонесси, Генерала и девиц, он устремился к ожидавшему их экипажу. Он стукнул в стенку, подав сигнал кучеру трогаться, а потом втащил ее с такой скоростью в номер гостиницы, находящейся минутах в десяти езды от театра, что ноги Сюзанны едва успели коснуться земли. По дороге он полностью игнорировал все ее протесты и требования объяснений, и Сюзанна перестала спрашивать. В комнате Кит закрыл дверь, запер ее на ключ и почти что броском отправил Сюзанну в кресло. Не успела она толком оглядеться, как он заговорил:
   – Мне нужно сказать вам кое-что, Сюзанна. И вам придется меня выслушать.
   – Сама бы я ну ни за что не догадалась!
   Он пропустил ее иронию мимо ушей. Ей показалось, что он вообще только частично находился здесь, вместе с ней. Взгляд его был по-прежнему отрешенным.
   – Я думаю, к Джеймсу Мейкпису подослали убийц. И убили его те же люди, которые раньше убили вашего настоящего отца, Ричарда Локвуда, а теперь пытаются убить вас.
   Подумать только, а ведь всего год назад в это самое время она выбирала фасон для нового платья и едва не падала в обморок при виде Дугласа! Сюзанна сомневалась, что теперь что-нибудь может заставить ее упасть в обморок.
   – Почему вы так думаете? – спросила она. Небрежность, с которой это было сказано, прозвучала нелепо – ведь ее жизни грозила опасность! Кит глубоко вздохнул, должно быть, собираясь с мыслями, а Сюзанна тем временем оглядела комнату. Одна большая кровать, довольно старая, судя по основательно продавленному в середине матрасу. Письменный стол, на котором разместился Кит. Две лампы. Правда, все довольно чистенькое. Гостиница расположена в подозрительной близости от театра «Белая лилия», и Кит, кажется, прекрасно знал, куда они направляются. Она отогнала от себя мысли о танцовщицах кордебалета, которых он вжимал в углубление этого самого матраса. Как он тогда сказал про этих танцовщиц? Дружелюбные?
   – Я сейчас расскажу вам то, что знаю, – начал он. – Пятнадцать лет назад Ричард Локвуд был убит. Власти собирались арестовать за убийство его любовницу. Но она исчезла, и никто не знал, что случилось с ней и с ее тремя маленькими дочерьми. Решили, что она бежала с ними вместе. Но сегодня мы узнали от мисс Дейзи Джонс, что вашу мать звали не Анна Смит, а Анна Хоулт и она была любовницей Ричарда Локвуда. Локвуд и был вашим отцом. И у вас есть две сестры. Вы почему-то остались жить у Джеймса Мейкписа. И его тоже убили.
   – Но... какое отношение эти убийства имеют ко мне?
   – Дело в том, что... Ричард Локвуд наводил справки о политике по имени Таддиус Морли...
   – Морли? О мистере Морли все очень высокого мнения, не так ли?
   Кит вдруг помрачнел. Он приоткрыл было рот, словно собираясь ответить, но потом резко мотнул головой и продолжал:
   – Ричард Локвуд собирал доказательства того, что Морли приобрел свое состояние, продавая французам секретную информацию, но он был убит прежде, чем успел представить собранные улики. И я уверен, что убит он был потому, что Морли об этом проведал.
   Подумать только! Ее отец, известный политик, пытался доказать вину предателя. А потом...
   – Но... откуда вам известно об этом?
   Кит внимательно посмотрел на нее и решительно произнес:
   – Я агент секретной службы.
   Не мигая, с непроницаемым лицом он ждал ее реакции. Она некоторое время смотрела на него в упор и вдруг воскликнула с торжествующим видом:
   – Я так и знала!
   – Вы не могли знать, – улыбнулся он.
   – Если человек всегда начеку, готов отразить удар, вооружен до зубов и невероятно наблюдателен, он либо преступник, либо шпион. Я знала, что вы не простой военный. Я как-то танцевала с военными. У них не было вашей...
   Она хотела сказать: «самонадеянности». Или хотя бы: «важной осанки». Или: «внушительного вида». Но все это лишь позабавило бы его, а ее привело в смущение, и она не договорила. Кит между тем делал вид, будто ее слова не произвели на него особого впечатления.
   – Вам хорошо известно, что представляют собой шпионы, мисс Мейкпис? Просто, как у всякой художницы, у вас обостренное чутье. Я старался не афишировать свою профессию.
   – Значит, я художница? – мгновенно отвлеклась от темы Сюзанна. Она уже привыкла считать себя талантливой, но «художница» было новой и совсем особенной характеристикой. Сюзанна Мейкпис-Локвуд-Хоулт, художница. Страстная, смелая художница. С характером. Постепенно ее личность проступала все определеннее.
   – И талантливая художница, – подтвердил он. Сюзанна поняла, что это не лесть. Вряд ли Кит хоть раз в жизни кому-нибудь польстил. – Вы, кажется, не слишком удивились, узнав, что я шпион? – спросил он с нотками обиды в голосе.
   – Теперь меня уже ничем не удивишь, – ответила Сюзанна с наигранной беспечностью, заставив его фыркнуть. – Но как все-таки я оказалась у Джеймса Мейкписа? И как Джеймс узнал о Ричарде Локвуде, и Морли, и французах, и найденных доказательствах, и обо всем остальном?
   – Как вы оказались у Джеймса Мейкписа, я не знаю, Сюзанна. Но мне ясно, что именно Джеймс предупредил вашу матушку перед ее бегством. Он тоже, кстати, был секретным агентом.
   Сюзанна ахнула:
   – Не может быть!
   Кит криво улыбнулся.
   – От нас не требуется спасать барышень. На деле это случается редко. Джеймс был курьером, а не солдатом. Мне приходилось работать с ним. Он выполнял роль связного в ряде важных операций Иностранного бюро, и, видимо, там, на Боу-стрит, одним из первых узнал об убийстве Ричарда и возможном аресте вашей матери и успел ее предупредить. Но в ту ночь, когда он поделился со мной своими подозрениями насчет Морли, о вас не было сказано ни слова, Сюзанна. Наверное, в силу привычки: он не хотел портить вам будущее правдой. В то время вы были обручены с богатым наследником. Джеймс Мейкпис всю свою жизнь оберегал вас от правды.
   Ее жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы не Джеймс Мейкпис!
   – Он многим ради меня рисковал, – проговорила она печально. – И ради моих родителей тоже. Если бы стало известно, что он укрывает дочь женщины, которую обвинили в убийстве...
   Кит кивнул, не дав Сюзане договорить.
   – Я вам как-то сказал, что считал Джеймса своим другом. Но не могу утверждать, что хорошо его знал. Джеймс по натуре был не только добрым и мягким, но и очень смелым, И я не считаю совпадением то, что оба – Ричард Локвуд и Джеймс – были убиты в то время как собирали материалы о мистере Таддиусе Морли.
   – Но почему они... – Так странно было говорить «они» – какое-то расплывчатое слово. И кто такие эти «они»? – Или он хочет убить и меня?
   Кит соскочил со стола и вышел на середину комнаты.
   – Подумайте, Сюзанна! Может быть, вы знаете что-то важное?
   Он нетерпеливо взъерошил волосы, и Сюзанна на миг отвлеклась. Можно было подумать, что на ощупь его волосы жесткие, потому что они совсем короткие и на свету блестят как металл. Но это не так – на самом деле они гладкие, шелковистые. Она вспомнила свое удивление, когда провела по ним ладонью, и это удивление слилось с другими новыми ощущениями: прикосновением ветра к открытой коже, его губ, его дыханием, щекотанием щетины, а потом... ах, бархатный жар его языка на соске! Тогда она и запустила пальцы ему в волосы.
   Все в Ките Уайтлоу было таким же неожиданным. Кровь прилила ей к лицу, шее, а внутри требовательно, нетерпеливо шевельнулось желание.
   И все потому, что он взлохматил себе волосы!
   Кит взглянул на Сюзанну и на мгновение замер, словно прочел в ее глазах все эти воспоминания. Но тотчас же отвернулся, как ни в чем не бывало, и снова заговорил:
   – Сюзанна, может быть, вы видели или слышали что-то, что могло бы уличить Морли? Может, вы подозреваете, почему Морли считает вас опасной для себя?
   – Я никогда не видела мистера Морли. Я и отца своего редко видела, Джеймса Мейкписа. Мои платья и мамин миниатюрный портрет – это все, что я взяла с собой из дома. Эта миниатюра – все, что от нее осталось. Единственное ее изображение.
   – Дайте-ка еще разок взглянуть на нее!
   Прежде чем передать портрет Киту, Сюзанна снова взглянула на миниатюру. «Нет, она не могла быть убийцей!»
   Кит взял у нее портрет.
   – «Сюзанне Фейт от мамы. Анна», – прочитал он вслух надпись на обороте. – Фейт – то есть верность. Может быть, это шифр, или она открывается? – И Кит принялся вертеть миниатюру в руках и ковырять ногтем края.
   Сюзанна вскрикнула, и он вопросительно уставился на нее.
   – Пожалуйста, только не повредите!
   Кит с видимым усилием прекратил свои манипуляции и вернул миниатюру Сюзанне.
   – Но, Кит... даже если... эта миниатюра каким-то образом является уликой, откуда мистеру Морли знать, что она у меня?
   – Не представляю, Сюзанна. – Он помолчал. – А ваш отец, Джеймс, знал, что она у вас есть?
   – Да. Незадолго до его смерти я видела, как он разглядывает ее, и... – Она вдруг замолчала, словно что-то вспомнив. – Он еще сказал тогда: «Ну конечно!»
   – То есть? – нахмурился Кит.
   – Я застала его в своей комнате, он разглядывал миниатюру. Но смотрел не на изображение, а на обратную сторону, и мне это показалось странным. А потом произнес: «Ну конечно». И прозвучало это так, словно он доволен и в то же время взволнован.
   – Наверное, он о чем-то догадался. – Кит погрузился в молчание и, задумавшись, машинально опустился в кресло и вытянул ноги. – А как получилось, Сюзанна, что вы покинули дом только с одними платьями и этой миниатюрой?
   – Потому что все остальное из дома вынесли. Как видно, за все наши вещи не было заплачено.
   – А что за люди их выносили?
   – Какие-то веселые парни. Все на одно лицо. Тот, в которого я хотела запустить вазой, был невысоким, коренастым, у него почему-то была всего одна бровь и голубые глаза. Ох! Я только сейчас поняла! Ведь мне передалась мамина вспыльчивость. Мисс Джонс говорила, что мама была вспыльчивой. – Эта мысль необычайно взбодрила Сюзанну. Как приятно сознавать, что она от кого-то что-то унаследовала. Но лицо Кита осталось серьезным и задумчивым.
   – Я полагаю, эти люди обыскали ваш дом по заданию Морли. Но опять же не уверен, что это можно доказать.
   – Но у папы действительно не осталось никаких средств к тому времени, когда он умер. Его поверенный это подтвердил. И откуда мистер Морли мог узнать, что папа его в чем-то подозревает?
   – Не знаю. – Кит устало потер руками лицо. Он явно нервничал, Сюзанна внимательно наблюдала за ним. Таким она его еще не видела. Кит некоторое время размышлял, и вдруг лицо его просияло.
   – Но, если они не нашли то, что искали, то не пытались бы вас убить. Значит, у нас еще остается шанс.
   – Не знаю, чему вы радуетесь, если полагаете, что они снова попытаются меня убить!
   – Да. Мне очень понравилось спасать вас, рискуя жизнью, мисс Мейкпис.
   – Думаю, это ваша обязанность.
   Он криво усмехнулся.
   – Иначе я и не стал бы этого делать.
   – Просто легче не дать мне стать трупом, чем потом избавляться от него, – фыркнула Сюзанна.
   – Ну, хватит. – Он произнес это так холодно и резко, что ей кровь бросилась в лицо. Она даже захотела извиниться, хотя и не поняла, в чем ее вина. Кит встал и принялся мерить комнату шагами. Это тоже не было свойственно ему. Он предпочитал не делать лишних движений. Наконец, он остановился и весьма кстати зажег обе лампы. В комнате стало светло.
   – Кит, – пробормотала Сюзанна, – почему вы так уверены, что в этих преступлениях виноват мистер Морли?
   – Я не уверен.
   – Уверены. Вы говорили очень убежденно.
   Он помедлил.
   – Чутье подсказывает, – небрежно бросил он с усмешкой. Но его секундное колебание сказало Сюзанне, что ее собственное чутье не подвело ее: тут кроется что-то еще. Что-то глубокое, давнее. То, о чем она предпочла бы не знать, хотя это ей необходимо.
   – Это связано с Каролиной Оллстон?
   Она постаралась сказать это словно невзначай, чтобы он не почувствовал себя загнанным в угол, не погрузился в молчание или не отделался шуткой.
   Как же все-таки сложно иметь дело с мужчиной!
   Тем более с этим мужчиной.
   Кит остановился, повернулся и снова сел на стол, скрестив на груди руки, и уставился на нее с бесстрастным лицом. Она храбро выдержала его взгляд, и тут на губах его появилась улыбка. Киту нравилось, когда ему бросали вызов. Когда его заставали врасплох.
   Сюзанна подозревала, что ему редко встречались достойные противники.
   – Я ничем не смог ей помочь, – сказал он так мягко, словно слова прошли долгий путь из далекого прошлого. – Каролине...
   – А она нуждалась в помощи? – бесстрастно спросила Сюзанна.
   Какое-то время Кит молчал, а когда заговорил, то смотрел не на нее, а на лампу:
   – Отцом Каролины был сквайр из Барнстабла. Он почти не бывал трезвым и проиграл в карты все деньги. Но Каролину это устраивало. Он быстро напивался до бесчувствия и уже не мог ее бить. – Кит невесело рассмеялся. – Он привык распускать руки, кулаки у него были тяжелые, и Каролина была вся в синяках. Я тайком брал у отца ликер, чтобы она поила своего отца. Однажды отец меня поймал и задал хорошую трепку. Думал, это я балуюсь ликером. Впрочем, такое тоже бывало, – покосившись на Сюзанну, добавил он.
   – Я ничуть не удивлена, – мягко поддразнила его Сюзанна, но под ложечкой у нее засосало, так стало за него больно. Он немного расслабился, опустил руки и решил продолжить свою историю:
   – Каролина... была необычайно красива.
   – Об этом я уже наслышана, – нехотя откликнулась Сюзанна.
   Кит приподнял бровь в ответ на ее саркастический тон.
   – И очень расчетлива. Теперь я это понял. Но тогда... я и Джон Карр, мой закадычный друг, с ума по ней сходили. Она это хорошо знала и старалась посеять между нами вражду. В ней было нечто, вызывающее желание ее защитить. – Он посмотрел на Сюзанну в упор с некоторым вызовом. – Я хотел жениться на ней.
   Это прозвучало не то обвинением, не то оправданием. Его тон удивил Сюзанну. Неужели Кит думает, что она упрекнет его в том, что он так и не женился? Или полагает, что она, Сюзанна Мейкпис, как и Каролина, рассчитывает повысить свой социальный статус путем замужества?
   – Будь у меня побольше храбрости, я бы женился на ней. Но отец убил бы меня, потому...
   – Вам было всего семнадцать, – осторожно заметила Сюзанна.
   – В семнадцать уже разрешено заключать брак, – заметил он резко. – Семнадцатилетние женятся сплошь и рядом. Мои родители поженились в семнадцать.
   Она слегка покраснела.
   – Но вы к тому же были сыном герцога.
   – Я и сейчас сын герцога, – произнес он с горечью. – Короче говоря, я мог бы ее спасти, но не спас. Потому что мне было семнадцать, потому что я был сыном герцога и боялся отца.
   – А Джон Карр?
   Кит помолчал.
   – Он тоже хотел жениться, но его отец, как и мать, был категорически против. Однако она предпочла меня, и мы оба это знали.
   Он снова в упор посмотрел на Сюзанну, оценивая ее реакцию.
   – Ведь я сын герцога, – объяснил он, – а Джон – сын барона.
   – Нет! – воскликнула Сюзанна. Он с недоумением посмотрел на нее. – Это потому, что вы – это вы, – добавила она еле слышно. – Продолжайте.
   – Тогда еще жива была матушка, и отец устраивал каждый год праздник в «Розах», куда приглашали всех местных жителей. В тот год пришел и мистер Морли – он, кажется, собирался баллотироваться в парламент и хотел заручиться поддержкой отца. Я помню тот момент, когда он впервые увидел Каролину. Он выглядел вполне равнодушным. И я не мог не позавидовать ему.
   Сюзанне не очень приятно было это слышать.
   – Почти весь вечер Каролина беседовала с ним, хорошо понимая, каково нам с Джоном. Морли с улыбкой посмотрел на меня, и в этой улыбке проявилась вся его сущность. В тот момент он... – Кит сделал паузу. – Он возненавидел меня, хотя мы не были знакомы. Я повернулся к ним спиной. Они ушли, вдвоем. Каролина и Морли. Джон подошел ко мне и сказал: «Она просто шлюха, Грантем».
   Сюзанна восприняла эти слова так, как их в свое время воспринял Кит, гордый влюбленный юноша.
   – Я, разумеется, вызвал Джона, – насмешливым тоном произнес Кит, но чувствовалось, что он испытывает стыд. – Состоялась дуэль, я ранил его, и отцы отправили нас в армию. Тем вечером я видел Каролину в последний раз. На следующее утро Морли тоже уехал. Я думаю, тем все и кончилось. Он увез ее.
   – И поэтому... поэтому вы не любите мистера Морли? – спросила Сюзанна.
   Кит нахмурился.
   – Что вы имеете в виду?
   – Он увез Каролину, чего не сделали вы. Он спас ее, а вы не смогли.
   На лице Кита отразилась ярость, которая тотчас же уступила место скуке, что показалось Сюзанне странным. Кит встал и направился к двери.
   – Я выйду в коридор, пока вы готовитесь ко сну. Завтра нам предстоит нанести визит мистеру Эйвери-Финчу. Я буду спать в кресле.
   Он выждал какое-то время в коридоре, пока она раздевалась и облачалась в ночную рубашку. Потом вернулся в комнату, молча погасил лампы и устроился в кресле.
   Сюзанна не знала, сколько прошло времени, но чувствовала, что он тоже не спит. События прошедшего дня и последних недель, все пережитые опасности, приотворенная дверца в тайны наслаждения, сделанные открытия и разоблачения проносились в голове, вызывая все новые и новые вопросы. Набравшись храбрости, Сюзанна заговорила:
   – Вы не выспитесь, сидя в кресле, Кит. Хотите лечь рядом? Обещаю не ворочаться во сне.
   Ее сердце учащенно забилось.
   Она сказала это как можно беспечнее. Постаралась, чтобы ее слова выглядели как практическое предложение, а не как развратный призыв, который за ними скрывался.