Лонг Джулия Энн. Красавица и шпион

   Повисло такое густое молчание, что Сюзанна могла бы черпать его пригоршнями.
   – Нет, Сюзанна, рядом с вами я вообще не сомкну глаз.
   С тем же успехом он мог бы запустить руку под ее ночную рубашку, и Сюзанна ощутила бы то же самое.
   – Тогда спокойной ночи, – сказала девушка с дрожью в голосе, уверенная, что всю ночь пролежит без сна. Удивляясь, почему он не хочет притронуться к ней сейчас, когда они и так преступили границы приличий. А может быть, это к лучшему? Как странно, что тело имеет собственные желания, идущие вразрез с велениями рассудка.
   Сюзанна внушала себе, что, возможно, Кит прав, раз не хочет к ней прикасаться. Но от этого нисколько не легче. Она старалась быть благодарной ему за то, что он ей предлагает, – за безопасность, за правду о ее прошлом.
   – Спокойной ночи, Сюзанна. Завтра утром мы навестим мистера Эйвери-Финча. А я позабочусь, чтобы никто не убил вас сегодня ночью.
   – Очень предусмотрительно с вашей стороны, – пробормотала девушка.
   Его глаза наконец привыкли к темноте. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь в такт дыханию. Сюзанна сбросила с себя одеяло. Он следил за ней, чувствуя себя подростком. Таким же смешным, нелепым и обезумевшим.
   Он представлял, как встает, подходит к ней и ложится рядом. Потом привлекает ее к себе и ждет, пока она полностью проснется. Представлял, какова на ощупь ее тонкая ночная рубашка – она, конечно же, теплая и пахнет ее телом. Представлял, как его ладони заскользят по ее плечам и бедрам, по нежной груди и мягким, как лепестки, соскам. Как ее податливое тело затрепещет под его руками и как он заново узнает ее, на этот раз неторопливо. Представлял, как его губы пробуют на вкус каждую ее частицу, впадину живота, бугорок между ногами, как она тихо вскрикивает от наслаждения. Как медленно овладеет ею, и она приникнет к нему всем телом.
   Святые угодники!
   Он хотел, хотел, хотел.
   «Дыши глубже, – приказал он себе, – все равно, как если бы ты пытался справиться с болью».
   За долгие годы он превратился в ходячее оружие, великолепно владел руками и ногами, так же как саблей и пистолетом, чтобы защитить свою жизнь или спасти чужую, и делал это снова и снова на службе у своей страны. Он был незаурядным агентом, обладал достаточным самоуважением, чтобы это понимать, и достаточным тщеславием, чтобы этим гордиться. И все же, как ни неприятно признавать, это, он не был рыцарем без страха и упрека. Судьба-злодейка снова доверила его небезгрешным рукам попавшую в беду деву. А эта дева.
   Он улыбнулся в темноте, вспомнив ее слова: «Мистер Морли спас ее, а вы не смогли».
   Она произнесла эти слова как бы между прочим. Но они оказались ключом к целой эпохе его жизни.
   Эта девушка видела его насквозь, как никто другой. Он поделился с ней своими тайнами, но она, похоже, уже и так их разгадала. Он знал, что ее страстность, стойкость и сила удивляют ее саму. Как и ее чувство юмора. А ее красота сжигала его изнутри.
   Да, он блестящий агент. Но небезупречный. И сейчас, лежа в темноте, он отчетливо сознавал, что боится – боится сильнее, чем когда-либо в жизни, хотя не понимает, чего именно.
 
   Боб вошел в комнату, припадая на одну ногу.
   – Этот здоровый верзила, который с ней все время таскается, едва меня не укокошил. Дерется как черт.
   Боб говорил с раздражением. Ему платят не за то, чтобы он имел дело с тем, кто способен ответить ударом на удар. А тем более со знанием дела.
   – Итак, она до сих пор жива, – подвел итог Морли. Прошло немногим больше недели с тех пор, как он имел удовольствие общаться с Бобом последний раз. Надеяться на хорошие известия было бы слишком большой роскошью.
   – Ну да, – ответил Боб без тени раскаяния. – Его имя я тоже узнал, – добавил он. – Слышал в пабе, в Барнстабле... Я, кстати, сыт по горло этим Барнстаблом, мистер Морли. Есть там один такой господин, что вечно околачивается в пабе, Эверс. Вот уж докучный донельзя. Вы велели прийти, когда будут свежие новости.
   – Ну и как его зовут? – нетерпеливо спросил Морли.
   – Грантем. К тому же он еще виконт.
   Сердце Морли сжалось в такой тугой комок, что он даже задохнулся.
   – Виконт! – повторил удивленный Боб. – Не часто встретишь аристократа, способного так драться.
   «Я бы обошелся денек-другой без неприятных сюрпризов, – подумал Морли. – Сердце, должно быть, уже не то, что прежде». Он был уверен, что понадобилось побольше секунды, чтобы оно снова заработало. Но теперь, когда оно заработало, заработал и мозг.
   – Слышал про него в пабе, – повторил Боб, потому что Морли ничего не ответил. – Он тамошний землевладелец.
   Что может быть общего у лорда Грантема с дочерью Мейкписа?
   – Сэр?
   Морли понял, что молчит уже слишком долго.
   – Интересно, – произнес он небрежно лишь для того, чтобы нарушить молчание. И не дать заметить Бобу, что что-то неладно. Может быть, их связывает просто обычное знакомство? Грантем сам родом из Барнстабла и вполне возможно, что их пути пересеклись самым естественным образом. Эта Сюзанна Мейкпис, должно быть, недурна собой, если пошла в свою мать. А Грантем – всем известный донжуан. Может быть, он просто проводит время обычным для молодого повесы способом?
   В таком случае это еще одно совпадение в серии непонятных совпадений. Но поскольку Морли в совпадения не верил, не лучше ли вообще перестать употреблять это слово?
   Морли не мог не признать, что дела идут все хуже и хуже. Тем вечером много лет назад в доме герцога Уэстфолла Морли одной своей улыбкой дал понять молодому Грантему, что именно намерен сделать. Возможно, это была ошибка: показать так откровенно свое торжество, презрение и ненависть ко всему тому, что воплощал этот юный лорд и чего был лишен Морли. Он и забыл тогда, что мальчики со временем становятся мужчинами и все хорошо помнят.
   Морли пристальнее всмотрелся в человеческие фигурки на шахматной доске. И с легким волнением увидел смелый ход. Он не мог убить Грантема – легко представить, что расследование этого убийства будет проведено на самом высоком уровне, да и организовать такое убийство чрезвычайно трудно. Но можно сыграть на качествах это-то человека, о которых был наслышан Морли: на его пристрастии к героике, на увлечении таким понятием, как честь, на любви к женщинам. А именно – к одной женщине. Тут-то его и можно аккуратненько заманить в ловушку. Опорочить или, по крайней мере, отвлечь от Сюзанны Мейкпис на какое-то время и дать возможность Бобу сделать его работу или собрать информацию.
   – Разыщи Каролину, – сказал он Бобу, – и доставь ее сюда.
   – Доставить? Но, сэр, она сейчас начеку. К ней близко не подобраться. И я ее хорошо понимаю.
   – Скажи ей, что произошла ошибка. И что все прощено и забыто.
   – Прошу прощения, сэр. Возможно, она не очень умна, но и не круглая дура. Лучше, если вы скажете ей это сами. Чтобы она знала, что вы не станете... – Боб выразительно провел ребром ладони по горлу.
   Боб прав. Только сам Морли способен загнать Каролину в загон. Значит, придется встретиться с ней. Его сердце снова шевельнулось, только на этот раз это был не болезненный спазм, а нечто совершенно непонятное.
   – Где ты видел ее в последний раз, Боб?
   – В гостинице на постоялом дворе в Хедли-Мид. Несколько дней назад.
   Хедли-Мид всего в часе езды от Лондона.
   – Сможешь вновь разыскать ее?
   – Само собой, сэр. Я свое дело...
   Морли тяжело вздохнул.
   – Так устрой нам встречу, и как можно скорее.

Глава 16

   Изнутри и снаружи магазинчик мистера Эйвери-Финча покрывала пыль веков, и он был сверху донизу напичкан безнадежно ломкими, хрупкими, тускло блестевшими предметами: вазами и сервизами, блюдами и жардиньерками, статуэтками и картинами, ларцами, канделябрами и фарфоровыми скамеечками, расставленными безо всякой системы. Некоторые лавочники вешают на дверь колокольчик, предупреждающий о приходе покупателей. Но мистер Эйвери-Финч, должно быть, ждал, чтобы потенциальный покупатель сразу же расколотил вдребезги какую-нибудь из его древностей.
   Не все товары здесь были равноценны, редкости соседствовали с вполне заурядными вещицами, впрочем, только взгляд эксперта сумел бы это распознать. Киту было любопытно: подобное расположение товара – просто небрежность или же способ узнать, насколько сведущ покупатель в антиквариате и сколько денег из него можно выудить.
   Сюзанна в своих пышных юбках боялась шевельнуться. Кит выбрал путь между статуей Венеры Милосской и позолоченным сундучком, полагая, что на обратном пути им может понадобиться компас.
   – Добрый день! Чем могу служить, сэр? – Перед ними появился, судя по виду, не кто иной, как мистер Эйвери-Финч. Когда, поклонившись, он выпрямился, Кит едва не лишился дара речи.
   Дело было в его глазах. Мистер Эйвери-Финч выглядел типичным англичанином средних лет: на голове его еще оставалась прядь волос шириной с ладонь, подбородок обмяк, одет он был прилично, но не броско. Но поражали глаза: темные, погасшие, глубоко запавшие в скорбных глазницах.
   – Вы, как я понимаю, мистер Эйвери-Финч? Я мистер Уайти.
   Они обменялись поклонами, вежливыми и осмотрительными, чтобы не опрокинуть невзначай какой-нибудь из раритетов.
   – Добрый день, мистер Уайти. Желаете приобрести подарок для дамы? У меня есть чудное канапе Людовика XVI, очень подойдет для загородного дома.
   Кит с трудом сдержал улыбку. Мистер Эйвери-Финч принял его за богатого распутника. Бодрый голос антиквара составлял разительный, даже зловещий контраст с его безжизненным взглядом.
   – Мистер Эйвери-Финч, – мягко начал Кит, – нас направила к вам мисс Дейзи Джонс. Насколько мы поняли, вы были другом мистера Мейкписа?
   Мистер Эйвери-Финч замер. Жизнерадостная маска на их глазах спала с его лица, и оно предстало им серым и опустошенным.
   – Да, я был его другом. – Голос антиквара стал от волнения хриплым. И Кит понял, что слово «друг» не вполне охватывает то, чем был Джеймс Мейкпис для мистера Эйвери-Финча. И внезапно в присутствии этого простого мелкого торговца Джеймс Мейкпис из неизвестной величины превратился в человека, которого любили.
   – Мы расследуем обстоятельства его смерти. И заодно обстоятельства его жизни.
   Потрясенный, мистер Эйвери-Финч ничего не ответил и не пошевельнулся.
   – Мы сожалеем о вашей утрате, – спокойно продолжал Кит. – Он был также и моим другом.
   – А вы... работаете в той же области, что и Джеймс? – осторожно осведомился мистер Эйвери-Финч.
   – Вы имеете в виду импорт антиквариата?
   Мистер Эйвери-Финч слабо улыбнулся.
   – Значит, правда. – Он, как видно, был в курсе, какую работу подразумевают под этими словами. – А вы... тоже?.. – Он перевел взгляд на Сюзанну.
   – Я его дочь, мистер Эйвери-Финч. Меня зовут Сюзанна.
   Мистер Эйвери-Финч с любопытством посмотрел на девушку. Хотел что-то сказать, но воздержался.
   – Нам лучше побеседовать в задней комнате. Я только повешу на дверь вывеску.
   Мистер Эйвери-Финч ловко проскользнул между своим хрупким ассортиментом и закрыл дверь.
   – Я приготовлю чай, – сказал он не оборачиваясь. – Видит Бог, в чайной посуде у меня нет недостатка. – И он обвел рукой битком набитую комнату, помня, однако, об осторожности. Сюзанна засмеялась, и мистер Эйвери-Финч слабо улыбнулся в ответ, довольный, что маленькая шутка немного разрядила напряжение.
   – Мисс Мейкпис знает, что Джеймс – не родной ее отец, – сказал Кит, когда они сели в кресла и принялись за чай. Мистер Эйвери-Финч в раздумье посмотрел на Кита.
   – Все в порядке, мистер Эйвери-Финч. То, что вы скажете, я сохраню втайне. Я не считаю гибель Джеймса случайностью, поэтому мы здесь.
   – Жаль, что он не пришел ко мне до того, как... – Голос мистера Эйвери-Финча дрогнул. – Видите ли, у Джеймса были долги. Он питал слабость к красивым, изящным вещам и умел их оценить лучше, чем кто-либо другой. Так мы и познакомились – лет двадцать назад он как-то зашел в мой магазин. Во многих отношениях Джеймс был очень практичным, деловым человеком, прекрасным математиком, между прочим, – но продолжал покупать вещи, которые не мог себе позволить. Он устраивал их у себя, словно детей. Не мог без них обойтись. Но... я понятия не имел, в каком отчаянном положении он оказался.
   – Можно поподробнее об этом, – попросил Кит, отпив из чашки чаю.
   – Как-то за бокалом кларета он рассказал мне, что отправил письмо Таддиусу Морли.
   – Он шантажировал его в том письме, – сказал Кит.
   – Из-за чего же еще его могли убить? – с горечью проговорил мистер Эйвери-Финч. – Да, именно так он и поступил, дуралей этакий! Нет, чтобы обратиться за помощью ко мне! Я не так уж богат, но нашел бы выход, мы вместе нашли бы выход.
   Кит терпеливо выждал, пока горестный гнев мистера Эйвери-Финча утихнет, и спросил:
   – А почему он послал такое письмо именно мистеру Морли?
   Услышав этот вопрос, мистер Эйвери-Финч внезапно залюбовался своей чашкой. Он уставился на нее так, словно решил сосчитать рассыпанные по ней цветочки.
   Тогда осторожно заговорила Сюзанна:
   – Если вы сможете сказать нам хоть что-то, сэр, я буду вам очень признательна. У меня не осталось никого из родных, и если вам что-нибудь о них известно...
   На лице мистера Эйвери-Финча отразилось сочувствие.
   – Джеймс сделал это ради Ричарда. Позаботился о его дочерях.
   – Ричарда Локвуда? – быстро переспросил Кит.
   Мистер Эйвери-Финч взглянул на него с легкой досадой:
   – Мистер Уайти, почему бы вам не рассказать мне то, что вам уже известно о Джеймсе и Ричарде, тогда я попытаюсь снабдить вас недостающей информацией.
   Кит нашел просьбу разумной.
   – Нам известно, что у Ричарда Локвуда и Анны Хоулт были три дочери, Сюзанна самая младшая. Мы знаем, что Локвуд был убит и в этом убийстве обвинили Анну Хоулт, но она успела скрыться до ареста. Никто, по-видимому, не задумался над тем, что же случилось с девочками, наверное, решили, что мать увезла их с собой. Незадолго до своей гибели – несколько недель назад – Джеймс мне сказал, что подозревает Таддиуса Морли в причастности к убийству Ричарда Локвуда. Вчера от мисс Дейзи Джонс мы узнали, что о дочерях Анны позаботился именно Джеймс.
   – Вам немало известно, мистер Уайти, – криво улыбнулся мистер Эйвери-Финч и некоторое время сидел, размышляя. – Вот что я вам скажу: Джеймс и Ричард дружили. Они познакомились в театре, оба любили представления, особенно комедии абсурда. Их также объединяла любовь к антиквариату. Они стали закадычными друзьями. – В голосе мистера Эйвери-Финча прозвучали ревнивые нотки. – Ричард полностью доверял Джеймсу, знал, что тот умеет хранить тайны. – Мистер Эйвери-Финч в упор посмотрел на Кита.
   – Но ведь от вас у него не было тайн? – спросил Кит.
   – Разумеется, – подтвердил мистер Эйвери-Финч. – Мы с ним были... – Он сделал паузу и перевел взгляд с Сюзанны на Кита. – ...Очень близки. – И снова его губы тронула улыбка.
   – А мистер Морли? Он тоже был знаком с Ричардом?
   – Ричарду мистер Морли не нравился. Они были политическими соперниками. Не последнюю роль тут сыграло происхождение. Ричард родом из старинной знатной семьи, а Морли – низкого происхождения. Поскольку сам я не знатного происхождения, одно время симпатизировал Морли. Но когда познакомился с ним, почувствовал к нему неприязнь. Трудно даже объяснить почему. – Он вопросительно взглянул на Кита.
   – Интуиция сработала, – ответил Кит.
   – Именно, – подхватил мистер Эйвери-Финч. – Джеймс рассказал мне, как Ричард расследовал деятельность Морли и нашел нечто, явно его обличающее. Когда Ричарда убили, я в этом больше не сомневался. А Джеймс тогда помчался спасать вас, девочек, Сюзанна, чтобы вы не оказались в руках властей.
   – Джеймс говорил об этом кому-нибудь еще, не считая вас, мистер Эйвери-Финч?
   – Джеймс дружил со мной и Ричардом, мистер Уайти. Он не делился секретами с кем попало.
   – Джеймс был так близок с Ричардом, что пошел на риск, предупредив Анну и взяв на себя заботу о ее дочках?
   Мистер Эйвери-Финч взглянул на него с удивлением.
   – Близок? Джеймс был влюблен в Ричарда. – Мистер Эйвери-Финч глотнул чаю из чашки и обратился к Сюзанне: – Простите, дорогая. Я ошеломил вас? – Вид у него, впрочем, был скорее лукавый, чем виноватый.
   – Нет, – быстро ответила Сюзанна. Но ее широко раскрытые глаза свидетельствовали о другом.
   «Обманщица», – подумал Кит.
   – Ваш родной отец, Сюзанна, обладал весьма привлекательной наружностью, – сказал мистер Эйвери-Финч. – Мне он тоже нравился, но между нами никогда не было отношений такого рода, какие связывали его с Джеймсом. Ричард страстно любил вашу мать, мисс Мейкпис, вы должны это знать. К Джеймсу он питал просто дружеские чувства. Но Джеймс его очень любил.
   Голос мистера Эйвери-Финча затих, словно он устал от собственных откровений. К смущению Сюзанны, его взгляд остановился на ней. Он всматривался в нее, словно она была окном, через которое он мог заглянуть в прошлое.
   – Знаете, дорогая, вы – вылитая мать, – сказал он наконец, – за исключением разве что этого. – Тут он двумя пальцами нежно взял ее за подбородок. – Этот ваш маленький квадратный подбородок – от Ричарда!
   В глазах Сюзанны вспыхнуло изумление, сменившееся удовольствием. Когда мистер Эйвери-Финч отнял руку от ее подбородка, она украдкой коснулась его сама. А Кит снова ощутил странный толчок в грудь. Словно бы его сердце забилось в унисон с сердцем Сюзанны.
   Мистер Эйвери-Финч откашлялся.
   – Простите, я отвлекся. Итак, Джеймс взял вас к себе, Сюзанна, ради Ричарда. И вашим сестрам нашел приют, тоже ради Ричарда. И молчал он все эти годы ради Ричарда. И дал бежать Анне. Все ради Ричарда. И молчал он также ради вас, девочек, должно быть, рассчитывая, что найдет Анну или что она вернется. Но... она не вернулась.
   – И вы не догадываетесь, куда она могла уехать? – спросил Кит. – И где могут находиться другие девочки?
   – Не имею ни малейшего представления, о чем очень сожалею. Могу вообразить, каково ей было, когда она потеряла все самое дорогое в жизни.
   Но его голос даже сейчас не дрогнул. Кит подумал, что англичане сделаны из твердого материала, не важно, воюют ли они на фронте или торгуют чайной посудой. Мистер Эйвери-Финч тяжело вздохнул и отпил из чашки.
   – Это подлинный Людовик XVI, – сказал он, кивая на чашку. – Уступлю вам по сходной цене, если захотите.
   – Спасибо, мистер Эйвери-Финч, обязательно подумаю над вашим предложением, – серьезно ответил Кит.
   – Я знал, что Джеймс воспользуется любым шансом, чтобы восстановить справедливость, – успокоившись, промолвил мистер Эйвери-Финч. – Но долги спутали его планы, мешали трезво мыслить. Его профессия требовала от него осторожности и умения молчать, но хитрость была ему чужда, и когда он попытался убить сразу двух зайцев, то есть прояснить дело Ричарда и погасить долги, один из зайцев убил его самого. Он начал не с того конца. Сначала попытался шантажировать, а потом стал искать доказательства.
   – Жаль, что в Оксфорде нас не учат правильно организовать шантаж!
   – Очень жаль, – согласился мистер Эйвери-Финч, снова глотнув чаю.
   – Мистер Эйвери-Финч, а Джеймс никогда не говорил вам, что это были за доказательства, которые собрал Ричард Локвуд против Морли... И еще. Не упоминал ли он в разговоре с вами христианские добродетели?
   – Христианские добродетели? – вскинул брови мистер Эйвери-Финч. – Нет. Мы нечасто о них вспоминали. Это имеет отношение к нашему разговору?
   – Джеймс мне сказал, что Ричард весьма хитроумно спрятал доказательства вины Морли. Очевидно, тайник как-то связан с христианскими добродетелями.
   – Очень похоже на Ричарда! Он любил всякие хитрости. Хотел бы я оказаться вам полезным на этот счет, мистер Уайти, но, увы! Наверное, Джеймс оберегал меня от того, что ему удалось узнать. Может быть, отныне мне придется опасаться за свою жизнь – после того, как я рассказал вам то, что знал. Но меня уже не особенно волнует собственная судьба.
   Кит не знал, что ответить. Похлопать Эйвери-Финча по руке было как-то неловко, и слов таких не найдешь, которые в силах облегчить горе.
   – Мы выясним обстоятельства гибели Джеймса и Ричарда и добьемся справедливости для Анны. А я позабочусь о вашей безопасности.
   Мистер Эйвери-Финч лишь вяло пожал плечом.
 
   Нелегко сразу переварить такое количество информации.
   – Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Кит Сюзанну.
   Помолчав, девушка ответила:
   – Как все это грустно! Но пусть Джеймс Мейкпис и не любил меня, зато любил моего отца. Выходит, они были... любовниками – Джеймс Мейкпис и мистер Эйвери-Финч?
   – Думаю, да, – честно ответил Кит.
   – Я рада, что его кто-то любил. Моего отца. То есть Джеймса Мейкписа. И что кто-то хорошо его знал. И тоскует по нему... всем сердцем.
   Всем сердцем... Каждый день он открывал в ней что-то удивительное.
   – Я тоже этому рад, – тихо произнес Кит.
   Он протянул руку, и она взяла ее. Кит подозрительно оглядел улицу, он был готов в любой момент парировать удар. Экипаж стоял всего в нескольких шагах, но эти несколько шагов были исполнены немалой опасности, если принять во внимание все покушения на Сюзанну и то, что отец как пить дать отправит его в Египет, если узнает, что он в Лондоне.
   – Ваши родители вас любили, Сюзанна. – Его голос прозвучал глуховато от избытка эмоций. Такие вещи и впрямь сказать непросто. Но ему хотелось заставить ее поверить, что и ее кто-то однажды любил всем сердцем. Она лишь слегка улыбнулась и невольно коснулась пальцами подбородка. И тут Кит заметил красивого, высокого, очень знакомого молодого человека, который быстро к ним приближался.
   – Мистер Уайти. – Джон Карр вежливо коснулся шляпы, обходя Кита, чтобы зайти в магазинчик мистера Эйвери-Финча.
   – Мистер Карсон, – также вежливо отозвался Кит.
   – Говорят, Египет в это время года – сущий рай, – бросил Джон через плечо.
   – Ты не посмеешь.
   Джон с коротким смешком прошел мимо.
   – Мистер Карсон! – резко окликнул его Кит.
   Джон Карр выжидательно повернулся к Киту, бросил на Сюзанну оценивающий взгляд, затем вопросительно посмотрел на Кита. На этот немой вопрос Кит не стал отвечать, только кивнул на магазин:
   – Позаботься о его безопасности. Поставь человека.
   Джон Карр посерьезнел, кивнул и четко, по-солдатски повернувшись, зашел в магазин. Сюзанна смотрела на них во все глаза.
   – Кто это?
   – Тот, кого я однажды подстрелил.
   – Хотел подстрелить, но промахнулся, – донесся голос замешкавшегося в дверях Джона. В следующую секунду он исчез в магазинчике мистера Эйвери-Финча, чтобы получить от него необходимую информацию.
   Кит посмотрел ему вслед с крайне недостойным, но неизбежным чувством соперничества.
   – Заедем еще к мисс Дейзи Джонс узнать про миниатюры, а потом вернемся в Барнстабл, – сказал он.
   Сюзанна продолжала смотреть на дверь магазина.
   – Это и был Джон Карр? Ваш лучший друг?
   – Да. Хорош собой, правда? Чистый ангел!
   – Разве? Я как-то не обратила внимания.
   – Ну вы и обманщица, мисс Мейкпис.
   Она засмеялась, и от этого смеха ему вопреки всякой логике стало очень хорошо.
   Когда Кит и Сюзанна снова вошли в театр «Белая лилия», то увидели на сцене Дейзи Джонс, Тома Шонесси и Генерала, которые о чем-то ожесточенно спорили. Три пары рук, яростно жестикулируя, мелькали в воздухе. Дейзи сидела на качелях, одетая русалкой, и каждый свой аргумент подкрепляла взмахом хвоста. Хвост у нее был великолепный – пурпурный, покрытый чем-то вроде блестящей сетки, которая должна была напоминать чешую. Локоны рыжего парика струились вниз и закрывали ее... главное достояние, и Кит догадался, как блестяще задумана сцена: когда она станет качаться вперед-назад, локоны будут разлетаться и...
   О боги! Кит от души понадеялся, что сможет увидеть представление.
   Тут Генерал с отвращением вскинул руки, бросился вон со сцены и побежал по проходу, бормоча на бегу:
   – Это вам не чертов Шекспир... Эта чертова... возомнила себя Нелл Гвин!
   Увидев Кита и Сюзанну, он резко остановился, отвесил низкий поклон и повернулся к сцене.
   – Мадам Джонс, – процедил он с преувеличенной любезностью, – к вам снова гости.
   Объявив о гостях, он исчез в глубине театра. «Эта чертова... зажиревшая нахальная русалка», – было последнее, что слышал Кит.
   Том Шонесси отвлекся от Дейзи, которую, по всей видимости, усиленно успокаивал.
   – Если бы не мистер Уайти и не очаровательная миссис Уайти! – воскликнул он, грациозно спрыгнув со сцены. Сегодня на нем были лайковые панталоны и бутылочно-зеленый жилет, а золотисто рыжие волосы представляли собой шедевр художественного беспорядка.
   – Вы не поможете мне, мистер Уайти, с нашей прекрасной русалкой?
   Дейзи спрыгнула с качелей и засеменила к краю сцены, а там Шонесси и Кит подхватили ее под локти и спустили вниз. Рыжий парик при этом не шелохнулся, видимо, благодаря какому-то хитрому клею.
   – У нас к вам еще один маленький вопрос, мисс Джонс, если вы сможете уделить нам всего минуту. Простите, что помешали вам, – сказал Кит.
   – Я, пожалуй, удалюсь, не возражаете? – обратился к ним Том Шонесси. – Чтобы вы могли поговорить наедине. – Мистер Шонесси отвесил низкий поклон, бросив на Сюзанну страстный взгляд. Когда он удалился, девушка с улыбкой посмотрела ему вслед. Кит кашлянул, и она почти виновато отвела глаза от мистера Шонесси.
   Кит повернулся к стоявшей перед ним сверкающей русалке: