Лоуэлл Элизабет. Дождь в пустыне

   — Мотор! — скомандовал режиссер.
   Холли автоматически начала выполнять указания сценариста. Дождавшись набежавшей волны, она томно повернулась и наклонилась, поводив кончиками пальцев по воде, пенящейся у ее ног.
   Затем поднесла руку к губам и медленно лизнула кончики пальцев языком. Плавно выгнулась и приподняла длинные волосы, которые тут же подхватил порыв ветра.
   Она казалась печальной, мечтательной и очень одинокой — словом, женщиной, тоскующей о возлюбленном.
   Холли не составило труда создать этот образ. Она очень тосковала по Линку, с тех пор как они расстались в аэропорту пять дней назад.
   Она трижды звонила ему. Но всякий раз автоответчик сообщал, что его нет дома. Линк так ни разу и не перезвонил ей.
   — Макияж! — прокричал режиссер. Холли раздраженно опустила руки, нетерпеливо дожидаясь, пока подойдет гример и поправит заметные лишь режиссеру огрехи макияжа.
   Роджер стоял чуть дальше в воде, как раз перед тем местом, где волны с шумом разбивались о берег, образуя пену. Чертыхаясь и с трудом преодолевая напор воды, он направился к ней. Лучи солнца ослепительно сверкали, отражаясь от поверхности океана.
   Быстро выбравшись на берег, Роджер встал рядом с Холли, глядя на нее со смешанным чувством сочувствия и тревоги. Ему не раз приходилось работать с довольно капризными женщинами, и он видел, что обычно невозмутимая Холли находится на грани нервного срыва.
   — Под глазами, — давал указания режиссер. — Добавь блеск для губ, раз уж ты там.
   Роджер стоял совсем близко, внимательно глядя на нее.
   — Ты должна как следует выспаться, — сказал он.
   — Я стараюсь.
   — Так надо лучше стараться, — сдержанно произнес он.
   Холли хотела ответить, но как раз в этот момент гример стал накладывать на губы блеск.
   Стилист по прическам снова бросился к ней, пользуясь случаем поправить ее волосы, превращая их в струящееся облако черного шелка.
   Гример принялся снимать тампоном размазавшиеся под глазами тени.
   — Я прекрасно сплю, — произнесла Холли, как только у нее появилась возможность.
   — Вздор! Я слышу, как ты бродишь по своему балкону все ночи напролет.
   Она сжала губы и промолчала.
   Ей нечего было сказать. Она спала очень мало с тех пор, как Линк довез ее до аэропорта, чмокнув на прощание в щеку.
   — Теперь я буду ходить на цыпочках, — сухо произнесла она. — Извини, что не давала тебе спать.
   — Я больше волнуюсь о тебе, чем о себе.
   — Не стоит.
   — В чем дело? — взорвался он. — Я не желаю, чтобы ведущая фотомодель компании «Ройс» выглядела как полуголодная, изнуренная бродяга.
   Он раздраженно отмахнулся, когда Холли попыталась возразить.
   — Не спорь. Я уже дважды ушивал твои платья.
   — Прости, — повторила Холли. Он чертыхнулся.
   — Мне не нужны твои извинения, я хочу, чтобы ты была счастлива!
   — Это входит в контракт? Повисла напряженная пауза.
   — Все из-за этого ковбоя, не так ли? — наконец произнес Роджер.
   На лице Холли мелькнуло отчаяние, но она взяла себя в руки и улыбнулась, как профессиональная фотомодель, спрятав под маской свои горести.
   — Здесь слишком влажно, — небрежно сказала она. — Настоящая сауна. Боюсь, мне никогда не стать тропической принцессой.
   — В Невидимых родниках было бы не менее влажно, — заметил Роджер.
   Она улыбнулась в ответ, но улыбка получилась безжизненной, какими были ее глаза.
   Гример закончил поправлять макияж и исчез столь же безмолвно, как и появился.
   Холли не заметила этого.
   Ее взор был устремлен на берег, туда, где за ограждением собралась толпа зевак. Ей показалось, она заметила идущего к воде высокого, хорошо сложенного мужчину.
   Он двигался совсем как Линк.
   Сердце Холли замерло, затем бешено забилось. Она посмотрела на океан, но увидела лишь силуэт стройного, мускулистого человека, выделявшийся на фоне ослепительного солнца.
   Он вошел в искрящуюся воду и скрылся в волнах.
   — Что случилось, дорогая? — насторожился Роджер. — Ты вся дрожишь.
   На мгновение у Холли перехватило дыхание, она молчала, не в силах ответить. Роджер повернулся к режиссеру.
   — Сворачиваемся! — крикнул он. — Шаннон на сегодня достаточно.
   — Нет, — твердо произнесла Холли. Подобная непреклонность удивила Роджера.
   Он внимательнее посмотрел на нее.
   Она, казалось, не замечала ничего вокруг. Тень сильного, красиво двигавшегося мужчины потрясла ее настолько, что она забыла, где находится, кто она и зачем приехала в этот раскаленный солнцем город.
   Надо взять себя в руки, — приказала себе Холли. — Так нельзя. Я стала похожа на лунатика. Роджер не заслуживает такого отношения».
   Раньше, на съемках, она представляла, что Линк находится рядом.
   «Мне надо снова попробовать поиграть в эту игру, вспомнить о нашей ночи любви».
   Воспоминания были настолько жгучими, что смогли растопить ледяной страх, сковавший сердце при одной мысли о его словах: «Не надо меня любить. Любовь — это игра для мазохистов. Ты не можешь выиграть, у тебя нет сил продолжать, а выйти из игры нельзя».
   Холли не могла разлюбить Линка. Он был нужен ей как воздух.
   — Это лучшее время, — сказала она Роджеру. — Нельзя упускать его. Дневной свет сейчас похож на мед.
   — Завтра будет такой же вечер, — ответил он.
   — Циклон уже приближается. Завтра может быть слишком поздно.
   — Но…
   — Я готова! — крикнула она режиссеру, несмотря на протест Роджера.
   На этот раз она чувствовала, что у нее все получится.
   Холли погрузилась в воспоминания, дав волю сладостной чувственности. Она вспомнила, как проснулась в объятиях Линка, как его теплый язык дразнил ее губы, заставляя улыбнуться.
   Джерри, который все еще крутился на площадке, делая рекламные снимки, издал восхищенный вопль:
   — Вот это да! Боже мой, детка, фантастика!
   — Тихо! — прикрикнул на него режиссер. Холли казалось, что голоса доносятся до нее из конца длинного тоннеля. Окутанная воспоминаниями, она словно излучала страсть, противостоять которой было невозможно. Изысканное очарование ее лицу придавал легкий налет грусти.
   Ветер ласкал кожу, развевая волосы, вздымая бесчисленные пенные фалды шифона, обнажая великолепные стройные ноги.
   Солнечный свет, похожий на расплавленное золото, ласкал ее, точно возлюбленный.
   Роджер, мокрый от соленой воды, со спутанными в художественном беспорядке волосами, вышел ей навстречу из океана, держа черную маску и трубку акваланга в левой руке. Косые лучи света играли в капельках воды, покрывавших загорелое тело. Черные узкие плавки обтягивали атлетически сложенную фигуру.
   Холли наблюдала за ним, мысленно пытаясь представить на его месте Линка.
   Ничего не получалось.
   Она закрыла глаза и попыталась снова.
   Раздраженные комментарии режиссера мешали ей сосредоточиться. Она протянула руку и позволила Роджеру обнять себя.
   Он медленно, склонился к ее лицу и равнодушно поцеловал ее так, как делал это на протяжении всего вечера. Поцелуи, которые должны были казаться страстными, были лишь частью сценария.
   Неожиданно он обхватил ее сильнее, его язык скользнул в ее рот, пытаясь превратить дежурный поцелуй в нечто более чувственное.
   Шок длился мгновение. Холли уперлась руками в грудь Роджера и гневно оттолкнула его.
   — Стоп! — крикнул режиссер, большими шагами направляясь к берегу.
   — Шаннон, что опять не так? — гневно спросил он.
   — Спросите у Роджера.
   Ройс вздохнул, пожал плечами и посмотрел на Холли.
   — Прости, дорогая, — сказал он. — Ты искушаешь меня.
   — Так задумано по сценарию, — холодно произнесла она. — Это основная идея рекламного ролика. Твоя идея. Помнишь?
   Роджер улыбнулся, скрывая под маской дружеского обаяния истинную страсть.
   — Таким женщинам, как ты, нужно нечто большее, чем поцелуи, — тихо сказал он.
   Холли возмущенно фыркнула и повернулась к нему спиной.
   Роджер взял разъяренного режиссера под руку и повел назад, тихо нашептывая ему что-то на ухо.
   Холли не пыталась прислушиваться. Закрыв глаза, она старалась побороть в себе невольное отвращение, возникавшее от прикосновения губ другого мужчины. Никто, кроме Линка, не мог подарить ей чувственное наслаждение.
   «Актрисы постоянно целуются на экране и, если верить слухам, ненавидят большинство своих партнеров, — убеждала она себя. — Нет ничего ужасного в том, что меня поцелует хороший друг».
   Но Холли вовсе не была уверена в том, что в очередной раз выдержит пылкий поцелуй Роджера и не вцепится ему в глаза, как дикая кошка.
   Техники суетились вокруг нее, направляя свет, устанавливая отражатели, определяя показания экспонометров и ругаясь.
   Она знала, зачем это делается. Освещение на съемочной площадке имело решающее значение. По замыслу ее лицо должны освещать лучи заходящего солнца и лишь отчасти искусственный свет. Лицо Роджера должно остаться в тени. А багряный закат позади них должен символизировать страсть.
   Для достижения всех трех эффектов одновременно необходимо было такое мастерство, которое доводило техников до безумия.
   — Роджер на месте? — прокричал режиссер.
   Холли открыла глаза и посмотрела на ослепительное отражение заходящего солнца. Яркий свет бил в глаза, однако она различала высокий, мускулистый силуэт выходящего из волн мужчины.
   Холли пыталась подавить охвативший ее холод. Она не хотела, чтобы Роджер прикасался к ней. По крайней мере так.
   — Мы готовы! — крикнула она.
   — Мотор!
   Холли снова подумала о Линке, пытаясь представить себе, что чувствует влюбленная женщина, глядя на выходящего из пены прибоя мужчину ее грез.
   Она робко протянула к нему руку, ослепленная лучами заходящего солнца.
   Но прежде чем его пальцы коснулись ее руки, прошлое и реальность совпали.
   — Линк!
   Он взял ее руку и прижал к своим губам.
   Ветер подхватил волосы и платье Холли, окутывая ими Линка, когда он прижал ее к себе.
   Его губы оказались настойчивыми, сладостными и солеными, даже лучше, чем в воспоминаниях — таких же необузданных и прекрасных, как закат.
   Холли приникла к нему всем телом, подчиняясь неистовой страсти. Когда его язык проник в глубину ее рта, она подумала, что умрет от упоительного блаженства, охватившего все ее тело.
   — Стоп! — закричал режиссер. — Все было превосходно, но надо подстраховаться. Снимем еще раз. Эй, вы что, не слышите? Снято!
   Линк медленно поднял голову. Его глаза все еще были закрыты, губы изнывали от желания.
   — Они думают, что ты — Роджер, — задыхаясь произнесла Холли.
   — Знаю. Я наблюдал за тем, как он целует тебя весь вечер.
   Голос Линка был мрачным, как и его взгляд. Он грубо прижал ее к себе и, прежде чем она успела ответить, склонился к ее губам, каждую секунду ожидая сопротивления с ее стороны.
   Вопреки его опасениям Холли страстно ответила на его поцелуй. Она обхватила его голову и жадно прильнула к губам на глазах у многочисленной толпы, собравшейся вокруг съемочной площадки. Она забыла о дорогостоящем платье, развевавшемся на соленом ветру, и о теплых волнах, пенящихся у ее ног.
   Все эти дни она страшно тосковала по Линку, и вот он, точно божество, явился из воды и солнечного света, чтобы заключить ее в объятия.
   — Шаннон! Кто это с тобой? — возмущенно окликнул ее Роджер. — Как он прошел через ограждение?
   Холли не слышала и не видела ничего вокруг, ее переполняло единственное желание — насладиться близостью Линка, вобрать его каждой клеточкой души и тела. Она прильнула к нему еще сильнее, почувствовав, что он пытается отстраниться.
   Линк вырвался из ее цепких рук и медленно пошел назад, в ослепительно сверкающее море.
   Дрожа всем телом, Холли протянула вслед ему руки, окликая по имени вновь и вновь.
   Напрасно.
   Линк нырнул в набегавшую волну и скрылся в сверкающем океане.

* * *

   — Шаннон, все в порядке? — крикнул Роджер.
   Холли молчала, спазм сковал горло.
   — Шаннон? Ты слышишь меня? — Роджер стремглав бросился к ней и встряхнул за плечи.
   — Все хорошо, — дрожащим голосом ответила она.
   — Кто это был?
   — Линк.
   Роджер мрачно сжал губы.
   — Я должен был догадаться, — с горечью произнес он. — Ты целовала его так, словно он — Бог, спустившийся за тобой с небес.
   Холли молчала, дрожа от еще не угасшего желания.
   Роджер зажал ее лицо в своих ладонях. От его глаз не ускользнули ни чувственное возбуждение, сквозившее в ее золотистых глазах, ни трепет алых губ.
   — Если бы ты так же страстно целовала меня, — произнес он, — я никогда бы не ушел. Шаннон, позволь…
   — Перестань! — резко оборвала его Холли. — Хватит!
   Дрожа всем телом, она вырвалась из его рук и вгляделась в морскую даль, но ничего не увидела. Солнечные лучи слепили глаза.
   Режиссер окончательно вышел из себя. Он вскочил, воинственно размахивая мегафоном, словно боевым мечом.
   — Это же зверинец, настоящий зверинец! — кричал он. — Я был уверен, что снял лучшие кадры своей жизни, а Джерри бубнит, что это был какой-то левый парень!
   — Неужели ты не видел, что это не я? — раздраженно произнес Роджер.
   — Попробовал бы сам, — огрызнулся режиссер. — Высокий, хорошо сложенный мужчина выходит из прибоя и целует Шаннон. Это происходило на протяжении всего дня, верно?
   — Верно, — рявкнул Роджер.
   — С единственной разницей, — зло произнес режиссер, — что на этот раз освещение было безупречным, ветер дул как надо, и эти двое едва не растопили своей страстью линзы камер.
   — Ты что, не видел его лицо, не заметил разницу в росте? — не унимался Роджер.
   — Видел только силуэт, лицо — в тени, — не сдавался режиссер. — Ты должен был наклониться и поцеловать Шаннон. Он так и сделал. Я не обязан высчитывать в сантиметрах, насколько он наклонился ниже, чем ты.
   — Черт, — прорычал Роджер.
   — Вот именно, — буркнул режиссер. — Снимаем еще раз.
   С этими словами он повернулся и пошел назад, на ходу отдавая распоряжения в мегафон.
   Техники разбежались.
   Один из осветителей подошел к режиссеру, указывая на солнце. Оно вот-вот должно было сесть за горизонт.
   Тот зло отмахнулся и знаком приказал всем запять свои места.
   Холли снова посмотрела на океан, но увидела лишь входящего в воду Роджера. Она бросила взгляд на толпу зевак, приникших к натянутым канатам, глазевших на нее и живо обсуждавших съемку. Среди них не было ни одного высокого, атлетически сложенного мужчины.
   Дорожка, ведущая к выстроенному на самой вершине горы отелю, была абсолютно безлюдной.
   Холли даже подумала, что все случившееся привиделось ей, своей безудержной тоской она вызвала дух Линка, он явился к ней, но ей оказалось не под силу удержать его. Он лишь разжег в ней пламя страсти. И исчез.
   — Проснись, Шаннон! — окликнул ее режиссер. — Я сказал «Мотор»!
   Опустошенная, Холли повернулась к воде, ожидая появления из пены нелюбимого человека.
   Потянулась изнуряющая вереница дублей, бесконечная как кошмарный сон.
   Темный силуэт выходящего из моря мужчины.
   Сплетенные руки.
   Поцелуй.
   Каждый новый дубль с неизменным постоянством был хуже предыдущего. Холли все труднее было справиться с отвращением, тело и душа яростно отвергали прикосновения другого мужчины.
   Она хотела быть с Линком.
   Только с ним.
   Кошмар продолжался. Тепло покидало ее тело быстрее, чем опускалась мгла.
   Когда режиссер наконец скомандовал отбой, на горизонте была видна лишь узкая оранжевая полоска.
   Дрожа от холода, несмотря на неослабевающую жару, Холли побрела между включенными софитами.
   Роджер нагнал ее и пошел рядом, стараясь не прикасаться к ней. Блестящие голубые глаза ловили каждое ее движение. От его взгляда не ускользнуло ни напряжение, ни подавленное выражение лица.
   Казалось бы, она должна была выглядеть менее привлекательной в его глазах. Однако он с удивлением отметил, что она по-прежнему хороша, а отчуждение делает ее более загадочной. В сумерках она представлялась ему еще прекрасней.
   Роджер мысленно проклинал человека, опутавшего ее своими чарами лишь затем, чтобы разбить ей сердце.
   Режиссер хотел что-то сказать ей, но Роджер решительно отстранил его рукой.
   — Но мы могли бы попытаться снять… — начал режиссер.
   — Ты что, не видишь? Она еле стоит на ногах, — прошипел Ройс.
   Не говоря больше ни слова, он взял Холли под локоть и повел мимо суетившихся техников под навес, где она меняла костюмы.
   На плечиках висело три таких же дорогих платья, как то, что было на Холли. Они были запасными на случаи, если какое-то из них испортит внезапно набежавшая волна. Два платья уже носили следы соли и воды, свидетельствовавшие о непредсказуемости и строптивости океана.
   Роджер начал расстегивать на Холли платье с проворством и деловитостью человека, посвятившего свою жизнь моделированию женской одежды.
   — Нет, — резко сказала она, выходя из оцепенения.
   — Не будь смешной. Я раздевал и одевал тебя сотни раз.
   — А на этот раз я переоденусь сама, — спокойно произнесла она, отстраняя его.
   — Тогда я подожду тебя снаружи, — легко согласился Роджер.
   — Не надо меня ждать.
   — Я поведу тебя ужинать, — настаивал он.
   — Нет.
   — Это приказ, Шаннон, а не приглашение. Будь я проклят, если мне снова придется ушивать эти платья.
   — Но Линк…
   — Если бы он хотел быть здесь, — перебил Роджер, — он был бы, не так ли?
   Холли отвела взгляд, не в силах видеть гнев и сострадание в глазах Роджера.
   — Возможно, он ждет меня в отеле…
   — Переоденься, — коротко бросил он, поворачиваясь к ней спиной и вынимая мобильный телефон.
   После секундного колебания Холли начала раздеваться. Она слышала, как Роджер попросил консьержа соединить его с номером Линка, и замерла в ожидании.
   Никто не ответил на звонок.
   Тогда он попросил подозвать Линкольна Маккензи к телефону в ресторане отеля.
   И снова никто не откликнулся.
   — Вот так, — констатировал Роджер. Он отключил телефон и убрал его. Холли молчала.
   — Возможно, он ужинает где-нибудь еще, — предположил Роджер.
   Это прозвучало так, словно он хотел сказать: «С кем-нибудь еще».
   Холли молча натянула на себя свободный хлопчатобумажный сарафан, который был на ней утром.
   — Ужинать, — твердо произнес Роджер.
   Девушка прошла мимо него, направляясь в свой номер. Единственным ее желанием было принять душ и отдохнуть от дневной суеты в пустом номере. «Нет, я хочу Линка. Только Линка», — призналась она себе.
   Однако он исчез так же неожиданно, как появился.
   Роджер провожал ее. По дороге он попытался заговорить с Холли, но она не слушала его и не реагировала на вопросы.
   Дрожащей от нетерпения рукой она вставила ключ в замок и отомкнула его. Если уж не удалось заполучить Линка, так хотя бы она побудет одна. Прежде чем она открыла дверь, Роджер взял ее за руку, не давая ускользнуть.
   — Я зайду за тобой через сорок пять минут, — твердо произнес он.
   — Я не хочу есть.
   — Откуда ты знаешь? Ты ведь не пыталась поесть целых пять дней. Аппетит приходит во время еды.
   Холли пожала плечами.
   Он пристально посмотрел на нее.
   — Если не хочешь есть, можем заняться чем-нибудь другим, — многозначительно произнес он. — Пригласи меня, Шаннон. Гарантирую, не пожалеешь. Ты ведь знаешь, с каким трепетом я отношусь к женскому телу.
   — Не надо, Роджер, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо. Я…
   Дверь вдруг с шумом распахнулась. Холли вскрикнула от неожиданности.
   — Боюсь, что вам придется повременить, — лениво растягивая слова, произнес Линк.
   Он холодно взглянул на Холли, но его взгляд стал просто убийственным, когда он перевел его на Роджера.
   — Не беспокойтесь, — произнес он. — Я задержу ее ненадолго. Надеюсь, вы не обидитесь, если я не приглашу вас войти.
   Роджер поморщился.
   Линк одарил его насмешливой ухмылкой.
   — Не думайте, что я не ценю ваше желание поддержать ее, — мягко добавил он. — Как я уже сказал, наш разговор не займет много времени.
   С этими словами Линк втянул Холли в номер и запер дверь.
   — Мог бы этого не делать, — сухо сказала она. — Я сказала Роджеру «нет» и без твоей помощи.
   — Неужели? — удивился он, протягивая к ней руку. — Что-то я не слышал ничего хотя бы отдаленно напоминающее «нет».
   — Линк… — Холли уклонилась от поцелуя.
   — В чем дело? Не тот, кого ты хотела?
   Выражение его лица стало жестоким. Он отошел от нее и взялся за ручку двери.
   — Так я верну Роджера, — произнес он.
   — Не в этом дело!
   — Вот как?
   Его голос по-прежнему был ленивым, а глаза буравили ее насквозь.
   — Тогда в чем же? Нет камеры, перед которой ты привыкла разыгрывать сцены?
   Холли молча смотрела на него, слишком потрясенная его словами, чтобы что-то сказать. Линк пожал плечами.
   — Так это нетрудно организовать, — ледяным тоном произнес он. — В конце концов, это же Мехико. Взятка проведет тебя куда угодно, даже в запертые номера отеля. Одна камера — не проблема. А может, нужно несколько?
   — Зачем ты это делаешь? — прошептала Холли.
   — Что — это? Я сократил свою поездку в Техас…
   — Я не знала, что ты был… — перебила она.
   — Ты же не спрашивала о моей работе, — в свою очередь, не дал ей договорить Линк.
   — Я думала… — начала Холли.
   — Я был в Техасе, присматривал арабских скакунов, — снова перебивая ее, заговорил он, — но не мог не думать о тебе, о том, что ты сказала…
   — О нас?
   — О модельном бизнесе, — поправил он. — Я вдруг подумал, что, возможно, не вполне представляю себе, в чем заключается работа профессиональных моделей. И вот я здесь. Холли облегченно вздохнула.
   — Ну, теперь ты понял? — произнесла она. Линк скривил губы в жалком подобии улыбки.
   — Да уж, насмотрелся, — мрачно произнес он. По спине Холли пробежал холодок.
   — Ну и какие выводы ты сделал? — спросила она.
   — Ничего нового. Я весь вечер наблюдал, как твой полуголый босс целует тебя, и выслушивал сальные догадки зевак, столпившихся у канатов, о том, какова ты в постели.
   — Я рада, что это было столь захватывающе для зрителей, — резко произнесла Холли. — Для меня это было не так романтично.
   Линк был несколько озадачен.
   — Это были дежурные поцелуи, — уверенно продолжала она. — Работа, и ничего больше.
   — Все поцелуи? — ухмыльнулся он.
   — Кроме одного. Когда меня поцеловал ты, мне показалось, что я окунулась в солнце.
   Линк мгновенно почувствовал, как в нем шевельнулось желание. Внутренний голос подсказывал ему, что Холли испытывает те же чувства.
   — Сомневаюсь, что Роджер согласился бы с тобой по поводу дежурных поцелуев, — произнес он.
   — Это его проблемы, — отчеканила Холли. Линк взъерошил рукой волосы.
   — Что же тогда считать моими проблемами? — тихо спросил он. — Роджера?
   — Считай, если тебе очень хочется.
   — Как это?
   — А так. Мне нужен один-единственный человек на земле. Ты.
   У Линка перехватило дыхание.
   — Ты потрясен? — спросила она. — Я не играю с тобой, Линк. Я слишком люблю тебя для этого.
   — Тогда почему ты не бросишь карьеру модели? На этот раз его голос не был ни злым, ни уверенным. В нем сквозило простое любопытство.
   — Странный вопрос.
   — Почему?
   — На самом деле ты хочешь знать, почему я не желаю разрушить частичку себя тебе в угоду, — произнесла она. — Это не любовь, Линк. Это ненависть.
   — Но… — начал он.
   — А если бы я попросила тебя отказаться от того, что ты любишь, от ранчо, например, — перебила она, — как бы ты назвал это? Любовью или ненавистью?
   Линк резко глотнул воздух.
   — По-твоему, если я люблю тебя, так должен любить и твой модельный бизнес? Так?
   — Моя профессия — часть меня, так же как и ранчо — часть тебя. Если ты не можешь принять меня такой, какая я есть, значит, не любишь меня.
   Повисла тягостная пауза.
   — Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться, — наконец сказал он.
   — Неужели? Тогда зачем же?
   — Ты знаешь. Ты поняла это, когда целовала меня.
   Глаза Холли расширились. Желание тенью промелькнуло в их глубине, когда она вспомнила, с какой легкостью он разжег в ней необузданную страсть.
   — Это все, что ты хочешь от меня? — прошептала она.
   — Этого же ты хочешь и от меня. Не отрицай. Меня еще никто так не целовал.
   Холли вздрогнула.
   — Просто я люблю тебя.
   Линк прижал ее к себе и застонал, ощутив под руками теплоту ее обнаженного тела.
   — Поцелуй меня еще, — попросил он. — Я хочу, чтобы мы вместе окунулись в солнце.
   — Но…
   Он прижал ее к своим бедрам, чтобы она почувствовала, как он сильно хочет ее.
   — Завтра, — хрипло пробормотал он. — Поговорим обо всем завтра.

* * *

   Холли проснулась до того, как прозвенел будильник.
   Так было всегда в дни съемок. Она ненавидела будильники и выработала в себе способность просыпаться немного раньше, чем начинало трезвонить механическое чудовище.
   Она осторожно освободилась от рук Линка и нажала кнопку будильника. В комнате было темно, несмотря на слабый золотистый свет ночника.
   Линк что-то пробормотал и беспокойно пошевелился, ища Холли даже во сне. Она снова скользнула в его объятия. Он прижал ее к себе и глубоко, спокойно вздохнул во сне.
   Холли упивалась его теплом. Приятно было чувствовать тяжесть его руки, обхватившей ее бедра, вдыхать аромат его кожи, наслаждаться загорелым телом. Ей нравился вкус его губ и кожи, нравилось лежать, уткнувшись носом в густые волосы на его груди.