Лоуэлл Элизабет. Дождь в пустыне

   Она грациозно поднялась и устремилась к палатке.
   Линк опередил ее, со смехом закрыв перед ее носом полог палатки.
   — Бекон горит, — сообщил он.
   — А я люблю как раз такой, — возразила Холли, дергая за полог.
   В то время как она безуспешно пыталась проникнуть в палатку, вытопившееся из бекона сало с шумом зашипело, разбрызгиваясь во все стороны.
   Девушка оглянулась. Пламя неистово лизало края сковородки.
   — Черт, — пробормотала Холли. Бросив последний разочарованный взгляд на палатку, она поспешила к костру спасать бекон. Через мгновение несколько ловких ударов прутом сбили пламя.
   Взглянув на палатку еще раз, Холли печально вздохнула и окончательно сосредоточилась на завтраке. Порезав хлеб, она положила пять ломтиков на решетку. Затем переложила прожаренный бекон на одну из двух оловянных тарелок, перекочевавших на импровизированный стол все из той же сумки с набором кухонных принадлежностей. И, наконец сняла с огня кипящий кофейник.
   — Сколько тебе яиц и как их приготовить? — не поднимая головы, крикнула она.
   — Три. Сделай, как тебе проще.
   Холли показалось, что голос Линка прозвучал совсем близко.
   Через мгновение она ощутила позади себя какое-то движение. Пальцы Линка легко коснулись ее подбородка, пощекотали мочку уха.
   Повернувшись, девушка потерлась губами об его ладонь. Затем чуть прикусила ее у основания большого пальца. Линк почувствовал боль, несмотря на огрубевшую от работы кожу.
   — Если ты не прекратишь, — вкрадчиво проговорил он, — я наброшусь и повалю тебя на землю.
   — Все обещания, обещания… — произнесла Холли.
   Ее язык коснулся чувствительной кожи между пальцами и медленно заскользил вдоль них.
   — Мммм. Это, оказывается, гораздо вкуснее бекона.
   — Холли, — заплетающимся языком пробормотал Линк, — ты же обещала не перечить мне.
   — А разве кто-то спорит?
   Он взял ее руку и поднес к губам. Его язык в точности повторил движения ее языка.
   У Холли дрожали пальцы, когда Линк наконец выпустил ее руку.
   — Тосты горят, — тихо сказал он.
   Холли со стоном посмотрела на языки пламени — они показались ей не такими обжигающими, как прикосновения его языка.
   «Интересно, что он делал в палатке», — подумала Холли, переворачивая хлеб. Линк оставался все в тех же мокрых джинсах.
   Девушка взглянула на веревку. На ней рядом с ее бельем теперь сушились мужские трусы.
   — Масло в сумке-холодильнике, — бросила Холли. — Мед тоже.
   Она разбила яйца на сковородку, где раньше готовился бекон, налила в чашки кофе и положила на тарелку Линка самый зажаренный кусок бекона. Ловко встряхнув сковородку и досчитав до десяти, она переложила на тарелку и яичницу, а сверху — три тоста.
   — Иди ешь, пока горячее, — позвала она. — И не вздумай отпускать свои шуточки, а не то я съем все сама.
   Посмеиваясь, Линк взял тарелку и принялся за еду.
   Поджарив на сковородке еще два яйца, Холли потянулась за своими тостами и увидела, что Линк уже намазал их маслом, полил медом и положил на ее тарелку.
   Несмотря на бешеный аппетит Холли, Линк расправился с завтраком гораздо раньше. Он плеснул себе в кружку еще кофе и присел на корточки возле камня, на котором расположилась Холли.
   — Ты удивительное создание, малышка, — сказал он, отхлебывая кофе.
   — Ты прав, — невозмутимо согласилась она, слизывая стекавший по пальцам мед. — Девственницы в наши дни — большая редкость.
   Линк поперхнулся.
   — Я совсем не это имел в виду.
   — Неужели?
   Он покачал головой, давая понять, что говорит серьезно.
   — Во-первых, ты спасла меня, помогла добраться до палатки, — начал он. — Затем, несмотря на страшную грозу, вернулась и, рискуя собственной жизнью, успокоила и стреножила обезумевшего от ужаса Танцора.
   Не зная, как реагировать на эти слова, Холли не нашла ничего лучшего, как откусить большой кусок тоста.
   — Проснувшись утром и почувствовав на своих губах вкус твоих губ, — неторопливо продолжал Линк, — я решил, что все еще сплю. А дальше…
   Линк замолк, охваченный воспоминаниями.
   Через мгновение он глубоко вздохнул и, отпив из чашки кофе, обвел взглядом весь лагерь, стараясь при этом не смотреть на Холли. Если бы воспоминания нахлынули на него в тиши палатки, он не удержался бы и обнял ее.
   — А позже, — промолвил он, — когда, вычистив лошадь, я ткнулся в лагерь, палатка уже была прибрана, огонь разожжен, завтрак шкворчал на сковородке, а на веревке рядом с моими мокрыми носками висело умопомрачительно сексуальное дамское белье.
   Линк взял руку Холли, потерся о нее щекой и, легонько сжав, отпустил.
   — Ты даже не представляешь, сколь омерзительно бывает общение с какой-нибудь роскошной пустышкой.
   — Не все роскошные женщины пустышки, — вскинулась Холли.
   — Не помню, чтобы моя мать готовила что-нибудь, кроме несъедобной бурды, — презрительно фыркнул Линк.
   Холли не успела возразить ему, поскольку откусила очередной кусок тоста.
   — Мачеха была и того хуже, — между тем продолжал Линк. — Она никогда в жизни не поставила бы палатку, не говоря уж о рве на случай дождя. И я уверен, ни одна из них не покинула бы в грозу уютного гнездышка ради обезумевшей от страха лошади.
   Холли закончила завтракать, не проронив ни единого слова. Линк был абсолютно прав относительно именно этих двух женщин. То же самое могла подтвердить и вся округа. Его отец неизменно женился на красивых, эгоистичных женщинах, целиком занятых только собой.
   И что хуже, он не понимал, что его неудачи в браке пагубно отражались на детях, которые нуждались в любви и заботе хотя бы одного из родителей. Мартин Маккензи же всякий раз, когда его брак терпел неудачу, искал забвения в вине.
   Линк и его младшая сестренка по отцу всегда были предоставлены самим себе и не видели вокруг ни тепла, ни ласки.
   — Черт, — ощерился Линк, — ни одна из них не вышла бы из дома в такую погоду даже ради собственных детей. Зато обе готовы были голыми ползти через заросли кактусов в дешевую комнатенку в каком-нибудь облезлом мотеле.
   Глаза Линка сузились от злости. Он смотрел куда-то поверх костра, с головой погрузившись в грустные воспоминания.
   Холли поставила пустую тарелку и дотронулась до его обнаженного плеча.
   — Ужасно, что ты так страдал из-за них, — сказала она.
   Линк наклонил голову, щетина на его щеках немного царапала нежную кожу Холли.
   — Все в прошлом, — ответил он.
   — Разве? Ты до сих пор ненавидишь всех красивых женщин только за их красоту.
   Линк поднял голову от ее руки. В уголках его рта залегла глубокая складка, означавшая крайнюю степень раздражения. Он явно не желал говорить на эту тему.
   Однако для Холли разговор был крайне важен. Она понимала, что рано или поздно придется вернуться к нему.
   Чем дольше она станет тянуть, тем хуже будет, когда Линк наконец узнает, что Холли и есть та самая Шаннон.
   — Скажи, ты легче бы перенес эгоизм матери и мачехи, если бы они были уродинами? — тихо спросила Холли.
   — Они не были бы столь эгоистичны, будь они уродинами, — отчеканил Линк так, словно говорил о какой-то общеизвестной, не требовавшей доказательств истине. К примеру, о том, что солнце садится на западе.
   Холли хотела возразить, но вдруг ей в голову пришла отличная мысль.
   По опыту она знала, что больнее всего ранят поступки, а не слова. Ей предстояло залечить раны, оставленные в сердце Линка матерью и мачехой. Холли решила собственным примером доказать Линку, что не все красивые женщины эгоистичны и жестоки.
   «Я уже сделала первый шаг, — утешала она себя, задумчиво глядя в кружку. — Я помогла ему и позаботилась о его лошади».
   Холли никогда не делала ничего специально для того, чтобы произвести хорошее впечатление. И случай с Линком не был исключением. Она не могла притворяться, скрывая свое истинное лицо.
   Не составило труда убедить Линка в том, что она хороша собой и при этом добра. Гораздо сложнее будет примирить его с тем, что она фотомодель.
   Опытные руки визажистов делали Холли необыкновенной красавицей, но жестокой она никогда не была.
   Со временем Линк поймет это.
   «Он прав, — подумала Холли. — Нам нужно перемирие. Нужно время, чтобы узнать друг друга получше».
   Она молила Бога, чтобы ей хватило двух дней.
   Холли почистила сковородку песком, завернула в газету и положила в коробку. Затем отнесла ее в джип вместе с брезентовой накидкой, укрывавшей от дождя Танцора.
   Не было и десяти, а солнце уже нещадно палило. Бледно-голубое небо сверкало, от земли поднимались испарения, и вокруг горных вершин уже начали формироваться первые облака. По всему было видно, что к вечеру на изнывавшую от дневной засухи землю обрушится очередная летняя гроза, принеся с собой спасительную влагу.
   Движения Холли по привычке были неторопливы. Она наслаждалась знакомыми с детства звуками пустыни. Под кустом чапараля стрекотала перепелка, воздух был наполнен шорохом веток вечнозеленого кустарника и бесконечным жужжанием пчел, кружившими над цветами, распустившимися после летних дождей.
   Ливень растревожил обитателей пустыни, нарушив привычный уклад жизни. Многие из них обычно укрывались от палящих лучей солнца глубоко под землей. Потоки воды, заполнив собой все щели, дыры и норы, заставили все живое подняться на поверхность.
   После сильной грозы животным ничего не оставалось, как ждать, когда вода опустится ниже уровня их обиталищ. В сезон зимних дождей земля становилась мягкой и вода быстро впитывалась, освобождая норки. Летом же на это уходило гораздо больше времени, поскольку иссохшая под палящими лучами солнца земля становилась похожа на обожженную в печи глину.
   Добравшись до джипа, Холли отодвинула канистру с бензином, освободив место для коробки. Металл с шумом ударился о металл.
   В последовавшей за этим тишине шипение гремучей змеи прозвучало для Холли как гром среди ясного неба.
   Девушка замерла.
   Перед глазами завертелись события давно минувших дней. Она, тринадцатилетняя, бежит короткой дорогой через свой приусадебный участок к загону для скота. Она не слышит злобного шипения змеи и замечает ее слишком поздно, когда та уже вонзила свои острые клыки в ее ногу чуть выше грубых ковбойских ботинок.
   Джинсы отчасти защищают от укуса, но небольшое количество яда все же попадает в кровь. Ощущение такое, словно к ноге прикоснулись раскаленным железом.
   Воспоминания были настолько яркими, что Холли в ужасе закричала, как тогда в детстве, не зная, что делать.
   — Холли!
   Она наконец пришла в себя. Линк с потемневшими от страха глазами тряс ее за плечи, снова и снова выкрикивая ее имя.
   — Все в порядке, — осипшим голосом пробормотала она.
   — Что случилось?
   — Гремучая змея.
   Линк молниеносно огляделся, но не заметил ничего устрашающего.
   Холли нервно рассмеялась.
   — Уже уползла, — сказала она. — Она, видно, испугалась моего крика не меньше, чем я ее шипения.
   Не говоря ни слова, Линк присел на корточки и, задрав штанины джинсов, внимательно осмотрел ее ноги, выискивая на них следы возможных укусов.
   — Змея не могла меня укусить, она была далеко, — заметила Холли.
   — А ты дрожишь так, словно она укусила.
   — Знаю, но она не укусила.
   Линк поднялся. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь.
   — Прости, — сказала она.
   — Я чувствую себя полной идиоткой. Вокруг родников всегда много змей. Не знаю, почему я так испугалась.
   Он посмотрел на ее мертвенно-бледные губы, крошечные капельки пота, выступившие над верхней губой, осторожно прижал к себе и успокаивающе погладил по спине.
   — Все хорошо, — сказал он. — Не бойся. Я всегда беру с собой противоядие на случай змеиных укусов.
   Холли молча покачала головой.
   — Ничего хорошего, — сказала она.
   — О чем ты?
   — В тринадцать лет меня укусила змея. У меня аллергия на любой яд и тем более противоядие. Отец едва успел довезти меня до больницы.
   Линк побледнел, отступил назад и внимательно посмотрел на Холли.
   — Когда на следующий день я снова пришла в больницу, — продолжала она, — врач сказал мне, что если меня когда-нибудь опять укусит змея, меня уже ничто не спасет.
   — Тогда, ради всего святого, ответь, зачем ты явилась в Невидимые родники? — полным ужаса голосом вскричал Линк.
   Холли не смогла сдержать улыбку, несмотря на то что все еще была бледна.
   — Множество людей страдают от аллергии на пчелиные укусы, — сказала она, — но ведь они не сидят круглый год взаперти. Обычно я беру с собой аптечку с адреналином, но на этот раз не прихватила ее.
   Линк слушал Холли с мрачным видом.
   — Все нормально, — продолжала она. — Просто мне всегда надо помнить о том, где я нахожусь, и тогда не придется паниковать при встрече с очередной гадюкой.
   Линк прикрыл глаза и буркнул что-то себе под нос так, чтобы не услышала Холли.
   — По крайней мере, — поспешно добавила девушка, — надеюсь, что не придется паниковать.
   — Слушай, — решительно произнес Линк. — Запомни новые правила, которые ты будешь неукоснительно соблюдать впредь.
   Холли уставилась на него, удивленная его резким тоном.
   — Что это значит? — спросила она.
   — Это значит, что ты приобретешь новую аптечку и постоянно будешь возить ее с собой.
   Девушка послушно кивнула.
   — Ты не станешь ходить или ездить по пустыне одна, — невозмутимо продолжал Линк. — Когда тебе необходимо будет выйти из палатки, ты будешь всходить второй, а не первой. Предоставь кому-нибудь другому искать встречи со змеями.
   Первым желанием Холли было возразить. Но, подумав мгновение, она полностью согласилась с его разумным подходом к делу. Линк не заставлял ее сидеть взаперти. Просто пытался выработать меры безопасности, при соблюдении которых она могла наслаждаться жизнью в пустыне, которую любила всем сердцем.
   Холли улыбнулась, кивнула и махнула рукой в сторону лагеря.
   — Только после вас, месье, — пробормотала она.
   Линк удивленно вскинул бровь.
   — Неужели ты согласна соблюдать все эти правила? — не веря своим ушам спросил он.
   — Угу. Я послушна, миролюбива и податлива, — широко улыбаясь, произнесла она. — Хочешь почесать у меня за ухом?
   Линк рассмеялся, застигнутый врасплох.
   — Ты меня удивляешь, — сказал он. — Было время, когда ты наверняка начала бы буянить, а не последовала бы моему разумному совету.
   — Мне уже не шестнадцать.
   Холли вдруг очень серьезно посмотрела на Линка. Ее глаза казались почти золотыми.
   — Прошло шесть лет, Линк, — еле слышно прошептала она. — Я сильно изменилась. Теперь я могу быть очень красивой. Будешь ли ты любить меня по-прежнему, когда осознаешь это?
   Глаза Линка подозрительно сузились.
   — Неужели ты думаешь, я не знаю, насколько ты… — сердито начал он и глубоко вдохнул, пытаясь подавить раздражение.
   «Перемирие, — язвительно напомнил он себе. — Помнишь это?»
   — Ты страстная, одаренная и упрямая, — через мгновение произнес он. — Очень страстная, очень женственная. И чертовски упрямая.
   Пока он говорил, взгляд его карих глаз невольно скользил по вырезу блузки, соблазнительно открывающему грудь.
   — Неужели ты заметил? — спросила она и улыбнулась, словно намекая на что-то, словно вспомнив. — Линк… — начала она.
   — Нет, — поспешно перебил он. — У меня разболелась голова.
   — Я не должна так себя вести? — с вызовом поинтересовалась она, мысленно вернувшись к тому, о чем он говорил ей утром.
   Линк с горестной улыбкой покачал головой.
   — Я рад, что тебе уже не шестнадцать, малышка, — сказал он. — Но меня все время мучает совесть.
   — Почему?
   — Ты девственница, — напрямик ответил он.
   — Ты вынуждаешь меня сожалеть об этом. Будь я опытной женщиной, я бы знала, как завести тебя так, чтобы ты…
   — Довольно, — со стоном перебил ее Линк.
   — …не смог себя контролировать.
   Не говоря ни слова, Линк приник к губам Холли. Его язык скользнул внутрь, вызвав у Холли тихий вздох. Она пылко прижалась к нему, чувствуя тревожное томление в каждой клеточке тела.
   Жгучее желание охватило Линка — так летний гром неожиданно сотрясает земную твердь.
   — Ты и так заводишь меня, сводишь с ума, — осипшим от волнения голосом сказал он, наконец оторвавшись от губ Холли и смотря на нее затуманенными от страсти глазами. — Один твой поцелуй возбуждает меня сильнее, чем секс с другой женщиной.
   Холли улыбнулась. Но вдруг перед глазами возник образ чувственной, сладострастной Син. Девушка содрогнулась при воспоминании об их встрече в Палм-Спрингсе.
   Линк сразу почувствовал перемену в ее настроении.
   — Что случилось? — настороженно спросил он.
   — Другая женщина, — ответила Холли, стараясь говорить спокойно. — Как я, наивная девственница, могу состязаться с Син? Ведь ты чертовски привлекателен и имеешь большой опыт общения с женщинами.
   Холли отвернулась, не в силах вынести пронзительный взгляд Линка.
   — Син, — резко произнес он. — Кто сказал тебе о ней?
   Холли молча пожала плечами.
   — Посмотри мне в глаза, — сказал он.
   Девушка неохотно повернула голову. Линк впился в нее взглядом.
   — Я всегда был очень осторожен в связях, — тихо произнес он. — Понимаешь?
   — Ты давно лишился невинности? Конечно.
   Линк криво усмехнулся.
   — Я не то имел в виду.
   — Тогда что же?
   — Я всегда использовал презервативы. Всегда. Не бойся подхватить от меня какую-нибудь гадость.
   Холли почувствовала, что покраснела до корней волос, но это не волновало ее.
   — Я и не думала об этом, — призналась она.
   — А должна была. Что касается Син… — Линк пожал плечами. — У нас была договоренность, которая устраивала обоих.
   Холли вспомнила, как Син прижималась к нему своим полным бюстом и крутыми бедрами. Как он обнимал маленькую блондинку, радостно и снисходительно глядя на нее.
   И те же самые карие глаза с ледяным презрением смотрели на женщину по имени Шаннон.
   — Была? — прошептала Холли. — Разве между вами все кончено?
   — Давно. Ты единственная, кто мне нужен, Холли. Я даже не мечтал о таком счастье.
   — Тогда почему ты не займешься со мной любовью?
   Линк неловко улыбнулся.
   — Именно этим я и занимаюсь, — ответил он.
   — Не юли, ты знаешь, о чем я говорю.
   — Неужели так ужасно быть девственницей? — съязвил он.
   — Невыносимо. Я страдаю, Линк.
   Линк сделал резкий вздох. Его глаза сузились, под густыми ресницами вспыхнул огонь желания.
   — Теперь я вижу, что ты близка к этому, — глухо сказал он.
   — К чему?
   — К грани, за которой твое желание будет столь же сильным, как и мое.
   Холли застонала.
   — Дальше некуда. Я вся горю.
   — Ошибаешься. Желание может стать жгучим, просто невыносимым. Зато потом наступает блаженство.
   — Неужели? Не верю.
   — Проверим?
   Линк принялся медленно расстегивать пуговицы на блузке Холли. Справившись с последней, он спустил ее с плеч девушки.
   Некоторое время Линк любовался ею, переводя взгляд с прекрасных глаз на волнующую округлость груди поверх темно-синего кружева.
   Сердце Холли бешено забилось в ответ на горящий желанием взгляд Линка. Ее бросило в жар, соски затвердели и стали заметны сквозь тонкое кружево бюстгальтера.
   Кончиками пальцев Линк провел по ее шее, ощущая, как пульсирует жилка у горла.
   — Ни одну женщину я не хотел так, как тебя, — хрипло произнес он.
   Холли попыталась ответить, но едва пролепетала его имя. В воцарившейся тишине она жадно вглядывалась в лицо Линка. Глаза его горели огнем желания, губы приоткрылись в чувственной улыбке. Он склонился и поцеловал ее.
   Холли показалось, что ее ударило током, едва его теплый язык коснулся ее губ, тело превратилось в одну натянутую, звенящую струну.
   — Что с тобой? — спросил он. — Ты боишься?
   Холли покачала головой.
   — Ты хочешь меня? — тихо спросил Линк. Она кивнула.
   — Ты вся дрожишь от желания, — сказал он. — А я ведь только любовался тобой и притронулся к твоей шее. Ты искушаешь меня, малышка. Боже мой, ты даже не представляешь…
   Он опустил блузку с ее плеч, помог ей снять ее, осыпая поцелуями кончики ее пальцев.
   С тихим вздохом Холли закрыла глаза, увлеченная исходившим от Линка мощным потоком чувственности, купаясь в нем словно в солнечном свете. Он прильнул к ее губам. Поцелуй был кратким, но необычайно страстным.
   — Смотри на мои руки, — прошептал он. Холли открыла глаза. Сильные, бронзовые от загара руки нежно обвивали ее тонкий стан. На фоне изысканного кружева они казались еще более загорелыми и крепкими.
   Ее тело стало похоже на скрипку, откликавшуюся на малейшее прикосновение смычка. У Холли перехватило дыхание, когда кончики его пальцев коснулись ее напряженных сосков. Она не отрывала взгляда от его рук, чувствуя, как в ней разгорается пламя страсти. Она была очарована красотой его пальцев и тем, с какой нежностью он прикасался к ней. Это удерживало ее рядом сильнее любых цепей.
   Медленно, как во сне, он положил ладонь ей на грудь. Большим и указательным пальцами обхватил сосок и легонько сдавил его. Девушка выгнулась навстречу — столь легким и волнующим было прикосновение. Линк склонился и осторожно сжал сосок зубами, заставив Холли вскрикнуть от удовольствия.
   Он поднял голову и скользнул пальцами к застежке бюстгальтера. Но даже когда она была расстегнута, синее кружево по-прежнему плотно держалось на упругой груди.
   Тогда Линк медленно освободил сначала одну грудь, затем другую. Его глаза стали почти зелеными от нахлынувшего вожделения.
   Холли не сводила глаз с его губ, почти касавшихся ее груди, и застонала от наслаждения, когда Линк принялся сладострастно ласкать языком ее сосок. Она обхватила его голову руками, отдавшись во власть нахлынувших на нее упоительных впечатлений.
   Линк сжал зубы чуть сильнее, зная, что она слишком возбуждена, чтобы почувствовать легкое прикосновение. Из груди Холли вырвался глухой стон. Она погрузила ладони в густые волосы Линка.
   Он жадно привлек девушку к себе, упиваясь тем, что она испытывает к нему столь же сильное ответное влечение. Через мгновение его губы уже ласкали упругую грудь, избегая прикасаться к возбужденным соскам. Все продолжалось до тех пор, пока Холли в экстазе не впилась ногтями в его руку.
   — Линк?
   — Что?
   — Теперь я понимаю, о чем ты говорил, — глухо прошептала она. — Я сгораю от желания. Люби меня, Линк.
   Он тихо рассмеялся, пронизываемый сладостной дрожью.
   — Я говорил, что желание должно стать невыносимым, — напомнил он и закрыл ей рот поцелуем, лишив остатков самообладания. Она жадно откликнулась на ласку, неистово прижимаясь обнаженной грудью к его сильному телу.
   Резкими, яростными движениями Линк расстегнул и спустил с Холли джинсы. Теперь на ней осталось лишь тонкое темно-синее кружево.
   Девушка затрепетала, но не шелохнулась, изнемогая от жгучего желания.
   Линк погладил рукой шелковистую кожу, наслаждаясь жаром, исходившим от сотрясаемого сладостной дрожью тела. Едва коснувшись бикини, он отогнул тонкую ткань и с трепетом прижал пальцы к нежной плоти.
   Линк замер, ощутив под рукой влажное, изнывавшее от возбуждения лоно. Он стиснул зубы, чтобы окончательно не потерять голову.
   Если бы кто-то сказал ему, что когда-нибудь он безумно захочет обладать женщиной, но не сможет себе этого позволить, он рассмеялся бы тому в лицо.
   Он осторожно и медленно гладил шелковистую плоть, затем, вдохновленный молчаливым согласием Холли, принялся ласкать ее.
   Девушка вскрикнула, содрогнувшись от пронзившего ее тело сладостного наслаждения. Тонкие пальцы впились в обнаженную спину Линка.
   Он слабо улыбнулся, тщетно пытаясь справиться с собой.
   — Что ты со мной делаешь? — лепетала она.
   Я не сделал и десятой доли из того, что хотел проговорил он. — Ты сводишь меня с ума.
   Не помня себя, Линк со стоном упал на колени, не в силах бороться с нахлынувшим на него жгучим желанием прикоснуться губами к ее нежному лону.
   — Линк…
   Голос Холли звенел от пережитого потрясения. Внутренний запрет не позволял ей предаться столь откровенным ласкам, но пробудившаяся чувственность требовала услады.
   Дрожа всем телом, Линк прижался щекой к животу Холли. Некоторое время он не двигался, пытаясь унять разгоряченную плоть. Затем вскочил и резкими, решительными движениями натянул на Холли джинсы.
   — Прости, — сказал он. — Я не осознавал до конца, что твоя невинность не пустой звук. Ни один мужчина до сих пор действительно не касался тебя.
   Он поднял с земли ее бюстгальтер и блузку и протянул ей.
   — Оденься, — коротко обронил он. — Я так хочу тебя, что не доверяю себе. Боже, как я хочу тебя!
   Линк повернулся и быстрыми, яростными движениями принялся укладывать вещи в джип.
   — Линк…
   — Не надо, Холли, — сурово перебил он. — Я не вынесу этого сейчас.
   Девушка подавленно замолчала и посмотрела на свои руки. Они дрожали.
   «Если уж мне так плохо, — подумала она, — представляю, каково сейчас ему».
   Она молча повернулась к Линку спиной и принялась одеваться.

* * *

   Холли быстро привела себя в порядок. Она была слишком потрясена случившимся, удивлена своим поведением, чтобы убеждать Линка в том, что они могли бы утолить мучительную страсть, занявшись любовью.