Лоуэлл Элизабет. Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл)

   – Если за Бостоном следили, – тихо произнесла Дэни, – то люди Касатонова могли заметить нас.
   – Или сфотографировать.
   – И Джилли так считает. Хватит всего одного снимка, чтобы Касатонов мгновенно нас узнал.
   – Сейчас заберу винчестер, а затем предупрежу Бостона, – решил Шон.
   – Кассандра велела бросить все и бежать. Вертолет ждет нас.
   – Ни в коем случае! На этом винчестере больше информации, чем весь «Риск лимитед» собрал за годы.
   – Но…
   Обтянутая резиновой перчаткой ладонь Шона снова зажала рот Дэни.
   – Ты помнишь номер Бостона? – коротко спросил Шон.
   Дэни кивнула.
   – Иди к щели в ограде, – велел он, – держись под прикрытием. Позвони Бостону. Помнишь, что надо сказать?
   Дэни снова кивнула. Условная фраза врезалась в ее память: «Au revoir, mon cher».
   – Жди меня в кустах у ограды, – еле слышно проговорил Шон ей на ухо. – Ясно?
   Она кивнула в третий раз.
   – Но если услышишь шум со стороны Катиного дома, – продолжал Шои, – не медли ни минуты – беги отсюда.
   Все тело Дэни застыло в безмолвном протесте.
   – На машине доберешься до места встречи и будешь прятаться на расстоянии по меньшей мере сотни ярдов от машины, пока не приземлится вертолет. Понятно?
   Дэни не двигалась.
   – Слушай меня, – торопливо и настойчиво продолжал Шон. – Я знаю, как действовать на вражеской территории, а ты нет. Помнишь, что сказал Джилли?
   Дэни нехотя кивнула: ей с самого начала не понравился этот приказ, а теперь она его ненавидела:
   «Если возникнут проблемы, выполняй приказы Шона без возражений».
   Шон внимательно огляделся по сторонам.
   Ничто вокруг не изменилось.
   Повернув Дэни к себе лицом, он взглянул на нее. Она дрожала от холода и сознания смертельной опасности, но глаза ее были ясными и настороженными. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не стучать зубами.
   В этой ее гримаске было нечто невыразимо соблазнительное. Шон попытался отвести взгляд, но не смог. Все, что ему удалось, – сдержать желание поцеловать ее немедленно, ощутить горячий привкус жизни, прежде чем вернуться в холодные и мертвые Катины комнаты.
   Он начал выпрямляться.
   Руки Дэни обвились вокруг его талии, молча приказывая ему не двигаться. Когда ее ногти впились ему в кожу, Шон наконец заметил движение, которое раньше него уловила Дэни.
   По дорожке, ведущей от большого дома, под черным зонтом шагала Катя, одной рукой подбирая юбку. Огненно-алые блестки на платье вспыхивали и гасли в свете фонарей, расставленных вдоль дорожки.
   Ее походка была чересчур осторожной, как у подвыпившего человека, старающегося казаться трезвым.
   «Возможно, она все-таки пила не чай со льдом, – подумал Шон. – Если бы я был вынужден вернуться в ту комнату, к тому сейфу, я тоже попытался бы оглушить себя спиртным».
   Шон и Дэни застыли в кустарнике, чувствуя дыхание друг друга. Катя прошла мимо на расстоянии менее двадцати ярдов.
   Если бы Шон был абсолютно уверен, что ему удастся прикончить Катю без единого звука, он сделал бы это – хотя бы для того, чтобы беспрепятственно похитить файлы.
   Но он не доверял внешней беспечности, с которой держалась Катя. За ее спиной на садовой дорожке сгустилось слишком много теней, которые вполне могли оказаться одним или несколькими телохранителями, следующими за Катей на почтительном расстоянии.
   Это старая уловка, предназначенная, чтобы выманить противника из укрытия. Древний трюк, который обычно действовал безотказно: стоило продемонстрировать аппетитную наживку, а затем умело подсечь рыбку, выпрыгнувшую из темноты.
   В этой игре Шон был согласен рисковать собственной шеей, но никак не жизнью Дэни.
   Прислушиваясь к собственным мыслям, Шон вдруг поморщился. Ему следовало беспокоиться прежде всего о винчестере, а не о Дэни.
   "И все-таки я тревожусь за нее, – ответил он самому себе, – и тут уж ничего не поделаешь. Придется с этим примириться и перестать удивляться. Немало людей в мире погибают с удивленным выражением на лице. Во всяком случае, как бы Катя ни заслуживала смерти, не забывай о словах Кассандры: самая ценная информация – всегда та, о существовании которой у тебя не подозревает твой противник.
   Стоит мне прикончить красотку Катю, как Касатонов сочтет всю операцию провалившейся и примется заметать следы.
   Начиная с шелка".
   Шон отбросил мысль об убийстве Кати, оставив это на крайний случай, и настроился на ожидание с терпением человека, целыми днями предававшегося медитации под пронизывающими ветрами Тибета.
   Приблизившись к двери, Катя отпустила подол платья и неторопливо выудила ключ от дома из крошечной сумочки, расшитой блестками. Чтобы открыть замок, ей пришлось опустить зонт, и ее роскошные волосы почти сразу потемнели и слиплись под проливным дождем.
   Шепотом выругавшись по-русски, она принялась неуверенными движениями вставлять ключ в скважину. После продолжительной возни с замком и ключом и еще нескольких ругательств дверь наконец открылась.
   – Приготовься, – одними губами произнес Шон. – Стоит ей взглянуть на провода и винчестер, и здесь начнется черт знает что.
   Дверь закрылась за Катиной спиной.
   Шон не спускал с окон глаз. Он заметил, как в окнах промелькнула тень – Катя прошла через гостиную, не включая верхний свет.
   Спустя несколько секунд Катя оказалась в спальне и включила тусклую лампу на столике у постели. Выделяясь отчетливым силуэтом в окне, Катя потянула вниз молнию на платье, переступила через искрящуюся алую ткань и пинком отбросила ее в сторону. За платьем последовал лифчик и чулки.
   Дэни искоса взглянула на Шона.
   Он время от времени оглядывался, смотрел во все стороны, кроме окна, за которым раздевалась Катя. Он уже знал, что происходит внутри дома. Теперь его гораздо больше тревожило происходящее снаружи.
   Потянувшись, Дэни еле слышно забормотала в ухо Шону:
   – Ты и вправду умеешь развлекать спутниц. Я еще никогда не видела стриптиза.
   Шон не знал, что делать – засмеяться или задушить Дэни за то, что она чуть не рассмешила его, когда ему следовало быть настороже, готовым ко всему, что только потребуется, – убить, умереть или довольствоваться чем-то средним.
   Он покачал головой и прикрыл пальцами губы Дэни. Сквозь тонкую резину перчатки ее губы казались прохладными в отличие от дыхания. Его тепло Шон ощущал всей кожей.
   Катя побрела через спальню в ванную, а спустя несколько минут вышла оттуда с большим полотенцем, которым старательно вытерлась, прежде чем соорудить тюрбан на мокрых волосах. Вытащив из шкафа купальный халат, она удалилась в сторону гостиной.
   Шон убрал руку от губ Дэни и приготовился рывком поставить ее на ноги и бежать.
   «Хорошо уже то, – успокаивал он себя, – что я так и не заметил сидящих в засаде охранников».
   По крайней мере пока.
   К глубокому облегчению Шона, свет в гостиной остался приглушенным. Он слегка расслабился.
   Похоже, сегодня Катя достаточно нагрузилась, чтобы яркий свет резал ей глаза, решил он.
   В напряжении он следил за тем, как Катя продвигается через комнату мимо компьютера, к бару. Она взяла с полки стакан, открыла морозильник и плеснула себе щедрую порцию водки.
   Стакан даже не успел запотеть, прежде чем Катя выпила водку одним глубоким, жадным глотком.
   – Должно быть, у нее проблемы со сном, – пробормотала Дэни.
   – У нее просто проблемы.
   Налив в стакан вторую, не менее щедрую порцию водки, Катя медленно побрела обратно в спальню. Дойдя до раздвижной двери, из которой выскользнул Шон, она остановилась, словно что-то вдруг привлекло ее внимание.
   Дьявольщина! Шон мысленно выругался. Неужели он даже босиком испачкал ее девственно-белый ковер?
   Катя встала в дверях, раздвинула тонкие шторы и уставилась в непроглядное ненастье. Вспышка молнии на миг высветила ее лицо.
   Ее кожа оттенком напоминала белое мраморное надгробие, глаза налились призрачным блеском. На лице застыло безумие.
   Шон и Дэни похолодели. Катя стояла на расстоянии всего нескольких футов, глядя на них в упор.
   Но вскоре Шон понял: Катя не замечает ничего, кроме собственных мыслей.
   Выражение на лице Кати медленно менялось. Гримаса безумия сменилась леденящей душу улыбкой, при виде которой Дэни захотелось сорваться с места и броситься прочь очертя голову.
   Катя подняла запотевший стакан в насмешливом тосте миру, столь легко вязнущему в коррупции. Затем, запрокинув голову, она выпила излюбленный напиток до последней ледяной капли.
   Занавеска выпала из ее пальцев. Неверным шагом женщина направилась к постели. Стакан выскользнул из рук и покатился по ковру.
   Словно путешествуя по пересеченной местности, Катя дважды меняла курс, пока наконец не рухнула на постель. Даже приглушенный свет лампы у постели резал ее зрачки, расширенные алкоголем. Катя повозилась с выключателем, но безуспешно. Выдернуть штепсель оказалось проще – этим она и ограничилась.
   Спальня потонула во мраке.
   – Пусть все твои сны будут кошмарными, шепотом пожелал Шон. Дэни содрогнулась.
   – Даже за миллион баксов я не согласилась бы вытерпеть похмелье, которое, наверное, ожидает ее по утрам, – заметила Дэни. – Должно быть, она скучает по своему демону-любовнику.
   – Любовь – слово, совершенно неприменимое ни к Кате, ни к Касатонову.
   – Ну тогда – по демону-блудодею, которому недостает…
   Ладонь Шона зажала рот Дэни. Он сам чуть не прыснул от смеха.
   – Послушай, твой язык доведет нас до беды, – пробормотал он.
   Из-под ладони Шона послышалось сдавленное мычание, и он так и не понял, что это было – протест или согласие. Впрочем, ему было все равно.
   – Ты сумеешь пробраться через щель в ограде одна? – спросил он еле слышно, наклонившись к уху Дэни.
   Она усердно закивала.
   – Ступай к ограде, – велел Шон. – И жди меня там в кустах.
   Послышался еще один приглушенный звук, но Шон пропустил его мимо ушей.
   ( Когда окажешься на месте, – продолжал он, – сразу позвони мне – один раз. Если попадешь в беду, звони дважды или визжи что есть мочи.
   Она кивнула.
   – Отправляйся к ограде, Дэни. Всех, кто попадется на моем пути отсюда до ограды, я буду считать врагами. Может случиться, что я убью тебя прежде, чем опомнюсь. Ты поняла?
   Кивая, Дэни содрогнулась.
   – Иди, мягко произнес Шон. – Я догоню тебя, как только заберу винчестер.
   – Но Кассандра сказала… – начала Дэни.
   Ладонь Шона вновь закрыла ей рот. Он быстро, но зорко осмотрелся, словно впитывая в себя эту местность всеми пятью чувствами и прислушиваясь к безымянному чутью, которое не раз спасало ему жизнь в Афганистане.
   Вокруг не было ничего, кроме карибской грозы. Подобно Кате, к ночи гроза затихала.
   Шон убрал ладонь.
   – Ступай.
   Одного взгляда в глаза Шона Дэни хватило, чтобы понять: на этот раз спорить бесполезно. Она ушла.
   Мысленно притянув к себе ночную темноту и серебристо-черный дождь, окутавшись ими, как плащом, Шон ждал, застыв словно камень.
   В комнатах Кати все было тихо.
   Снаружи бушевала только гроза.
   Шон ждал, прислушиваясь, вглядываясь в темноту.
   Наконец пейджер завибрировал на его бедре – один раз.
   Выдохнув безмолвную молитву благодарности, Шон направился к двери патио. На этот раз отмычка ему не понадобилась. Катя не удосужилась запереть дверь.
   Шон вытер босые ступни о свое пончо, прежде чем открыть дверь. Оказавшись внутри, он направился прямиком к компьютеру. Одной рукой он убавил яркость, другой нажал клавишу.
   На экране мгновенно высветилось сообщение, что на винчестере не хватило места для всех выбранных документов.
   Шон отменил команду копирования. С бесшумной стремительностью он отсоединил провода и упрятал их вместе с винчестером в рюкзак. Тот был мокрым от дождя, но вполне мог защитить винчестер.
   На экране вновь возникла заставка. Гибкие фигурки совокуплялись с механической регулярностью поршней.
   Шон прибавил яркость до прежнего уровня. Неслышно скользнув к патио, он вышел наружу и тихо прикрыл за собой дверь. Стащив резиновые перчатки, он подобрал туфли и пончо, но надел их, только когда оказался среди кустов.
   С каждой секундой, которую отсчитывал мозг Шона, нарастала его тревога. Успеет ли он догнать Дэни, прежде чем ее обнаружат?
   Дождь и сырые листья хлестали по пончо Шона, но молния вспыхнула всего один раз. Самый разгар грозы уже миновал, и теперь только дождь упорно барабанил по земле, листьям и крышам.
   Шон почувствовал присутствие Дэни, скорчившейся среди густых зарослей, прежде чем увидел ее. Дрожь ее тела скрывали трясущиеся под ливнем листья.
   Несмотря на столь неуютное окружение, Дэни напряженно следила за камерами.
   Шон подошел к ней сзади и вновь закрыл ладонью ее рот, чтобы заглушить вскрик от неожиданности. Она снова забилась, но тут же успокоилась, убедившись в своей безопасности.
   Шон убрал руку.
   – Долго еще ждать? – выдохнул он в ухо Дэни.
   – Девять секунд. Тебе удалось забрать винчестер?
   – Да. Иди прямо к машине, но не прикасайся к ней.
   – А как же ты? – спросила Дэни.
   – А я пойду следом за тобой.
   Минуту спустя Дэни пролезла сквозь щель в ограде. Шон преследовал ее по пятам, как и обещал, но на пути к машине обогнал ее на сотню футов.
   Дэни наблюдала, как Шон осматривает машину. К автомобилю никто не приближался. Шон повернулся к Дэни и увидел, что она уже взялась за дверцу с ключами от зажигания в руке.
   – Какого черта… – начал Шон.
   – Держись на безопасном расстоянии, – прервала его Дэни.
   – Отдай мне ключи! – потребовал он.
   – Нет. Ты же сам сказал: у тебя больше шансов выжить на вражеской территории с винчестером, чем у меня. Отойди!
   Шон выдержал нелегкую борьбу с собой: рассудком понимая правоту Дэни, он был не в силах смирить чувства. Спустя несколько мгновений рассудок возобладал.
   – Только не включай фары и не шуми, – предостерег Шон.
   Дэни нервно рассмеялась.
   – Постараюсь, – пообещала она. Чертыхаясь на каждом шагу, Шон отступил в сторону. Дэни повернула ключ в дверном замке, а затем завела машину.
   К счастью, рукотворные молнии и гром не разорвали ночную тьму.
   У Шона словно гора с плеч свалилась, но вместе с облегчением сердце его заколотилось громче дождевых капель. Он бросился к машине.
   Дэни уже перебиралась на пассажирское сиденье. Шон швырнул на свое место пончо и рюкзак, однако ухитрился закрыть за собой дверцу так, что та не издала ни звука.
   Он не включал фары, пока машина не выехала за территорию отеля и не смешалась с потоком транспорта возле казино.
   – Ты дозвонилась до Бостона? – спросил Шон.
   – Д-да.
   Шон с опозданием понял, что Дэни совсем продрогла, хотя температура воздуха приближалась к тридцати восьми градусам. Он включил обогреватель.
   Через несколько минут Дэни испустила протяжный вздох облегчения. Блаженное тепло разливалось по ее телу, измученному дождем, ветром и страхом.
   – Надеюсь, при бегстве Бостон не попытается прикончить Катю, – заметил Шон.
   – Почему?
   – По той же причине, по которой этого не сделал я. Информация на винчестере будет более ценной в том случае, если обитатели «Гармонии» не заподозрят, что она утекла.
   – Правда?
   Дрожь, пробежавшая по телу Дэни, не имела ничего общего с холодом.
   – И часто тебе приходится этим заниматься? – помолчав, спросила она.
   – Чем? Убивать людей?
   – Да.
   – Нет, – ответил Шон. – Убийствами я по горло насытился в Афганистане.
   – Потому и решил стать монахом?
   Не отвечая, Шон взглянул в зеркало заднего вида. Сколько поворотов он ни делал, как неожиданно ни сворачивал к стоянке у отеля или казино, ни одна машина не вылетала из рядов следом за ним.
   Удовлетворенный, Шон выехал на шоссе. За машиной ни разу не появилась вспышка фар. Никого не было и впереди.
   – Ну так что же? – напомнила о себе Дэни, когда после вопроса прошло достаточно времени. Шон искоса взглянул на свою пассажирку.
   – А тебя бил твой бывший муж? – ледяным голосом осведомился он. – Поэтому ты и ушла от него?
   Дэни раскрыла рот от изумления. Она уже хотела выпалить, что это Шона не касается, как вдруг поняла: он задал не более личный вопрос, чем она.
   – Я не хотела лезть не в свои дела, – пробормотала Дэни, а затем решительно добавила:
   – Отвечаю «да» на оба вопроса.
   – Я рад, что для тебя существует понятие клятвы, – отозвался Шон.
   – Почему?
   – Потому, что ждать вертолет будет чертовски холодно.
   – Ну и что из этого?
   – Увидишь. Подожди здесь, я вернусь за тобой.
   С этими словами Шон свернул с дороги в кусты, выключил фары, заглушил двигатель и вышел. Сквозь плотную завесу дождя Дэни едва удавалось разглядеть его фигуру, пока он открывал и закрывал багажник. Затем он канул во тьму, унося электронный маяк, подающий сигнал вертолету.
   Дэни ждала. В машине постепенно становилось все холоднее. Ежась, Дэни гадала, на сколько затянется ожидание. Прилипшая к телу мокрая одежда давала о себе знать.
   Наконец дверца распахнулась. В машину ворвались холодный ветер и дождь.
   – Выходи, – скомандовал Шон.
   – Но…
   – Знаю, – перебил Шон. – Здесь сухо. И потом, здесь нас станут искать в первую очередь.
   Дэни вышла и последовала за Шоном в дебри пальм, кустов и бесконечного дождя. Она чуть не налетела на Шона, когда он вдруг остановился, встал на колени и, наконец, сел, прислонившись спиной к стволу пальмы.
   Вода стекала с волос Дэни по ее шее, но она ничего не замечала. С таким же успехом можно было промокнуть во время купания. Дрожа, она устроилась на земле рядом с Шоном и обхватила Колени руками.
   Она не попросила у Шона пончо, понимая, что сохранить винчестер сухим важнее, чем согреться самой.
   – Р-разве в-вертолеты летают в такую п-погоду? – спросила она.
   Зубы у нее уже постукивали, а вскоре должны были начать выбивать непрестанную дробь.
   – Мне случалось летать и не в такое ненастье, – ответил Шон.
   – Сколько же нам придется ждать вертолета? – допытывалась Дэни.
   Шон мысленно проклял богов, которые, желая помучить его, лишали того, чего он жаждал, как воздух, и не мог получить.
   По крайней мере не нарушив обет.
   – Слишком долго, – с мрачной уверенностью изрек Шон. – И пока еще мы почти не ждали.
   – Ты заговорил, как дзен-загадка, наставляющая нерадивого ученика.
   – Сначала киборг, теперь загадка. Это повышение по службе?
   Несмотря на все неудобства, Дэни рассмеялась.
   Вслушиваясь в ее смех, Шон из последних сил сопротивлялся желанию целовать ее, ласкать, ощущать атласное тепло тела.
   Он боялся, что пределы собственного терпения ему предстоит выяснить довольно скоро.
   Слишком скоро.
   Проклятие!
   Быстрым движением руки Шон расстегнул молнию на пончо, отметив, что она слишком коротка.
   Он вытащил из кармана нож и открыл лезвие. Сталь легко разрезала тонкую материю.
   – Что ты д-делаешь? – спросила Дэни.
   – Освобождаю место для двух голов.
   ( А как же жесткий диск?
   – С ним ничего не случится, – успокоил ее Шон. «Жесткий диск, – мысленно повторил он с ехидством, – выражение в самый раз для медитации».
   – Иди сюда, – позвал он.
   Дэни не понадобилось упрашивать. На коленях она нырнула под пончо. Ее окутал запах растительности, мокрой одежды и разгоряченного мужского тела. Сочетание оказалось опьяняющим. Дэни охватило желание остаться под плащом и просто дышать.
   Нехотя она просунула голову в расширенный ворот пончо и попыталась поудобнее устроиться на коленях.
   – Прекрати ерзать и садись спиной ко мне, – коротко приказал Шон.
   Дэни повернулась и села.
   И мгновенно оказалась почти со всех сторон окружена Шоном. Его торс прикрывал ее спину, ноги поднялись по обе стороны от ее коленей, а руки обхватили ее.
   Грубая действительность в виде свидетельства его желания уперлась ей в бедро.
   – Ого! – не удержалась Дэни.
   Шон чуть не засмеялся, но вовремя вспомнил, что при этом опять прикоснется к телу Дэни. Он мысленно заявил, что не желает этого.
   Он солгал.
   – Успокойся, – посоветовал он. – Я не собираюсь тебя насиловать.
   – Знаю. Просто он изумил меня, вот и все.
   Несколько минут они просидели, обнявшись и слушая, как дождь барабанит по плащу и струи стекают на землю. Тепло, исходящее от Шона, согревало тело Дэни, как карибское солнце. Вскоре она перестала стучать зубами и с протяжным вздохом расслабилась, прислонившись к нему.
   – Уже лучше? – спросил Шон.
   Его губы зашевелились так близко от уха Дэни, что ее щеку обдало теплым дыханием. Дрожь, возникшая у нее при этом, не имела никакого отношения к ознобу.
   – Да, – ответила она, покусывая нижнюю губу. – Спасибо.
   – Не стоит благодарности. Вдвоем теплее, чем в одиночку.
   – По тебе не скажешь, что ты холодный.
   Шон рассмеялся.
   Мысленно повторив собственные слова, Дэни чуть не застонала.
   – Я имела в виду совсем другое, – поспешила заверить она.
   – Знаю.
   Дыхание Шона вновь коснулось ее уха. Неожиданно для самой себя она положила ладони на мощные руки Шона. Маскировочная ткань на ощупь была прохладной, но мужское тело под ней – обжигающим.
   Скрестив руки на груди, Дэни провела ладонями по рукам Шона от запястий до плеч и обратно, впитывая кожей его тепло. В тишине, которую нарушал только шум дождя, она вновь и вновь ощущала его напрягшиеся мускулы, словно пытаясь измерить его силу.
   Впервые с тех пор как бывший муж воспользовался ее доверием, Дэни ощутила, что наслаждается разницей в физической силе между мужчиной и женщиной. Она принялась медленно ласкать бугры мускулов, так не похожих на ее собственные.
   Руки Шона согнулись, напрягаясь под пальцами Дэни и притягивая ее ближе. Когда Дэни оказалась прижатой к нему вплотную, он приподнял ее грудь в медлительной ласке.
   На Дэни нахлынуло желание. Соски затвердели, и этот порыв ее тела был таким же невольным, как восставшее во всю мощь свидетельство возбуждения Шона, прижатое к ее бедру.
   Слегка склонившись вперед, он коснулся губами нежной и влажной кожи ее шеи и принялся впитывать ее вкус с усердием и деликатностью кота, слизывающего сливки с ложки.
   – Шон! – шепотом позвала Дэни.
   – Я здесь.
   – Думаешь, это подходящее время?
   – Нет, – отозвался он. – Хочешь, чтобы я остановился?
   – Нет.
   На миг Шон замер.
   – Вдвоем лучше, чем в одиночку, – заявила Дэни, повторяя его слова.
   – Теплее, – поправил он.
   – Тоже верно.
   Шон тихо засмеялся.
   Закрыв глаза, Дэни склонила голову набок, подставляя шею его поцелуям. Он нашел губами мочку ее уха и втянул дождевую каплю с прохладной, чувствительной кожи.
   – Вино, – прошептал Шон.
   Приглушенный смех Дэни снова наполнил его желанием.
   – Просто дождь, – возразила она. – Просто ты.
   Руки Шона передвинулись, ладони скользнули вниз вдоль ее тела. Ее блузка была еще прохладной от дождевой воды, но жар женского тела под ней прозвучал для Шона песнью сирены – такой же древней, как мужчина и женщина.
   С мягкостью и неизбежностью ладони Шона подхватили ее груди и приподнялись вверх, окружая их, впитывая прикосновение нежной плоти, разительно отличающейся от его собственной. Он жаждал ощутить твердость ее сосков и в то же время боялся себя.
   А потом Дэни пошевелилась, и Шону ничего не оставалось делать: набухшие соски ткнулись ему в пальцы. Она выгнула спину в томном, страстном движении, жадно впитывая его ласку.
   Шон едва сдержал стон наслаждения и сожаления. Ее соски вели себя как его тело: были возбужденными, твердыми, вожделеющими прикосновений.
   Она снова зашевелилась, проводя грудью по его ладоням в невысказанной мольбе, накрыла его ладони своими и сжала их, побуждая его к действию. Спустя минуту она убрала руки.
   Шону показалось, что она передумала, но потом он почувствовал, как ткань под его ладонями расходится – Дэни расстегнула блузку и переднюю застежку лифчика. Прижав его ладони к своей груди движением, откровенным в своей чувственности, она вновь выгнула спину.
   Почти животная страсть ошеломила Шона, потрясла его. Больше всего на свете в эту минуту ему хотелось сорвать с Дэни остатки одежды и погрузиться в нее.
   Для этого сейчас не то время, яростно напомнил он себе, и не то место.
   Зато именно та женщина.
   С прерывистым стоном Шон принял то, что Дэни так бесхитростно предложила. Он ласкал ее груди и пощипывал соски, до тех пор пока она не начала всхлипывать от наслаждения. Каждый ее возглас был словно яростный удар тонкого хлыста по изнывающему от желания телу Шона.
   – Твое сердце у меня под рукой, – прошептал он. – Оно бьется сильнее, чем дождь. Это прекрасно.
   – А я чувствую, как ты хочешь меня, – отозвалась Дэни. – Вот уж не думала, что когда-нибудь мне это снова будет нравиться! – Изгибаясь дугой, Дэни плавно повернулась, с силой прижавшись бедром к внутренней поверхности его паха. – Я тоже хочу тебя. – В голосе ее слышались низкие, будоражащие нотки. – Никогда ни одного мужчину я не хотела так, как тебя.
   На миг руки Шона сжались так, что Дэни задохнулась. Он крепко притиснул ее к себе, прижался к ней чреслами, а затем неожиданно ослабил захват, со стоном зарывшись лицом в ее шею и затылок, беззащитный в своей нежности.
   Со своей жаждой Шон ничего не мог поделать, но желание Дэни… это было нечто совсем иное.