Лоуэлл Элизабет. Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл)

   – Как думаешь почему? – вкрадчиво допытывался Касатонов.
   – Он знает, что иначе ты убьешь его, как убил того стукача в Калабрии в прошлом году.
   – А еще он знает, что я не стану подкладывать ему в машину бомбу, а убью его не спеша, ножом.
   В этом Катя не сомневалась, так же как и любой из обитателей «Гармонии».
   – Если хочешь, – продолжал Касатонов с легкой улыбкой, – обдумай предложение стать моей женой.
   Кровь отхлынула от лица Павловой.
   – Или считай его деловым предложением, – добавил Касатонов, – если так тебе будет удобнее спать со мной. Но хорошенько подумай, прежде чем отказаться. Я не стану повторяться.
   В течение нескольких секунд Катя просто смотрела на собеседника, а затем ее лицо озарила тонкая, едва заметная улыбка – зеркальное отражение усмешки Касатонова.
   – А если я не соглашусь? – спросила она, заранее зная ответ, но почему-то желая услышать его.
   – Тогда я снова буду угрожать убить тебя, – ответил Касатонов. – Но на этот раз не стану обращать внимания на твою красоту и получу все вместо половины.
   – Тебе не достанется ни гроша, – фыркнула Катя. – Без меня даже не надейся справиться с «Гармонией».
   – Возможно, ты права, – согласился он.
   – Значит, мы зашли в тупик, – заключила Катя.
   Касатонов расплылся в улыбке.
   – Пожалуй, следует назвать это браком по раечету, – иронически заметил он.
   Глаза молодой женщины стали серьезными.
   – Или браком, совершенным в аду? – подхватила она.
   – На небесах мало что совершается, – отозвался Касатонов. – С другой стороны, преисподняя немало сулит таким людям, как мы.
   – Правда? – прошептала Катя. Касатонов снова рассмеялся, а затем, притиснув ее к себе, поцеловал так, что на губах Кати выступила кровь.
   – Конечно, – подтвердил он, глядя, как Катя облизывает губы. –Тебе понравится в аду, детка. Это же твой законный дом.

Глава 30

   Ноябрьский закат золотил оснастку и тиковые палубы длинной белой яхты. На миг красивая пара, стоящая на палубе – массивный русский солдат и гибкая, изящная блондинка-искусительница, – замерла в золотистом сиянии, как пара муравьев в янтаре.
   – Красиво, правда? – спросила Дэни.
   – Ты про Касатонова и Катю? – уточнил Шон.
   – Да.
   – Красиво, но только издалека. Стоит увидеть их глаза, и мираж исчезает.
   Дэни вновь загляделась на яхту. Они с Шоном сидели у окна в ресторане на пятьдесят седьмом причале. Со своего наблюдательного поста они могли следить за судном, не боясь оказаться замеченными.
   – Но они выглядят как влюбленные, – упрямо настаивала Дэни.
   Шон издал сдавленный возглас удивления, смеха и недоверия.
   – Всякое бывает, – пробормотала Дэни.
   – Только история об этом умалчивает.
   – Ты не веришь в любовь?
   – Между этими двоими? Ни в коем случае. Чувство, которое существует между ними, – сложная форма ненависти.
   – Тогда почему они до сих пор вместе? Из-за алчности?
   – Может быть, – кивнул Шон. – А может, все гораздо проще: ненависть связывает накрепко, как и любовь.
   – Только не меня!
   – Да, с тобой все иначе. Сравнивать тебя с Катей – все равно что алмаз с дерьмом.
   Дэни изумленно уставилась на Шона. Он по-прежнему не отрывал глаз от яхты.
   Три сияющих лимузина остановились у тротуара на Аляска-уэй. Двери неспешно распахнулись. Восемь пассажиров, все мужчины, появились в золотистом вечернем свете. Каждый из них был роскошно одет. Все двигались с уверенностью и достоинством патрициев.
   – А вот и остальные члены пресловутой «Гармонии», – сообщил Шон. – Только вряд ли ты захочешь узнать, какова их любовь.
   – Власть, – коротко бросила Дэни.
   – Разумеется. Но как они проявляют эту любовь… – Шон покачал головой. – Не стоит об этом.
   – Тебе это известно.
   – У меня нет выбора. Первое правило войны – четко представлять своего врага.
   Дэни молча наблюдала, как матросы с яхты сбежали по трапу и принялись выгружать багаж из лимузинов.
   Восемь «крестных отцов» самого влиятельного преступного синдиката мира прохаживались по причалу, восхищаясь яхтой и обмениваясь шутками, как обычные туристы.
   Ничем не примечательная картина.
   – На вид вполне нормальные люди, – заметила Дэни. – Они мои враги, а я совсем их не знаю.
   – И не хочешь знать.
   – При чем тут мое желание? – с вызовом спросила Дэни. – А ты хочешь? Или просто действуешь в силу необходимости?
   Шон помедлил, а затем произнес так тихо, что Дэни с трудом расслышала его:
   – У тебя нет такой необходимости. Тебе это не поможет.
   – Шон, выслушай меня, – начала Дэни, придвигаясь ближе. – С тех пор как я побывала в Лхасе, я вела битву с собственным рассудком, уверенным, что зло – пережиток давнего прошлого, и чутьем, которое подозревает, что в душе человека живет больше демонов, чем в аду.
   На миг Шон закаменел.
   – Со мной было то же самое, – приглушенно проговорил он. – Я ушел в монастырь. Ты – в университет.
   – А потом оба сошлись в Лхасе.
   Шон закрыл глаза.
   – Ты не допустишь, чтобы я сделала неверный шаг в самый ответственный момент, – с мольбой в глазах сказала Дэни. – Я должна все знать!
   Шон тяжело вздохнул и открыл глаза. Его голос зазвучал нарочито беспечно, почти легкомысленно.
   Но глаза оставались мрачными, как смысл его слов.
   – Итак, вспомним, кого мы здесь видим, – лениво предложил Кроу.
   Он передвинул свой стул, чтобы лучше разглядеть восьмерых мужчин.
   – Видишь вон того рослого красавца с черными волосами и тонкими усиками? – спросил Шон.
   – Да. Хосе Габриэль де ла Пена из медельинского картеля, – выпалила Дэни, вспомнив недавние уроки. – Хозяин преступной организации, промышляющей нарко-бизнесом.
   – А еще он законодатель моды, – добавил Шон. Дэни издала удивленный возглас:
   – Об этом я слышу первый раз.
   – Еще бы! Джилли старательно выбросил из папок все лишнее, прежде чем передать их тебе.
   – Почему?
   – Какой смысл пугать невинных?
   – Я уже не та, что была в Лхасе, – напомнила Дэни,
   – Да, – подтвердил Шон. – И я сожалею об этом, Дэни.
   – А я нет. Расскажи мне о де ла Пене и его новшествах.
   – Он изобрел так называемый колумбийский галстук, – сообщил Шон. – Не стану пугать тебя подробностями, но при его изготовлении на горле делается вертикальный разрез, а язык вытаскивается в рану.
   У Дэни лишь дрогнули веки.
   – Зато он примерный сын, – продолжал Шон. – Его мать и местная католическая церковь купаются в его деньгах.
   – Как священники могут брать у нее деньги?
   – А разве они могут их не брать? Ты только подумай, сколько хорошего можно сделать благодаря этим деньгам!
   Ирония в голосе Шона заставила Дэни пожалеть о том, что она завела этот разговор.
   Но взять свои слова обратно было уже невозможно. Теперь приходилось мириться с последствиями.
   – А вон там – Салли Спаньолини, вон тот тип в черной шелковой рубашке в белый горошек, – продолжал Шон. – В море он наверняка продрогнет, но эта одежда – его визитная карточка.
   Дэни кивнула.
   – Салли родом из Чикаго, но он проводит много времени в Вегасе, – добавил Шон.
   – В папке, которую передал мне Джилли, не упоминалось о том, что Спаньолини – игрок.
   – Он не игрок. В Вегасе его прозвали Салли-Жеребец.
   Дэни пожала плечами:
   – Для меня это не новость.
   – На ночь Салли требуется несколько девушек, – продолжал Шон. – Потому, что он доводит их до изнеможения. Ему еще предстоит найти ту, которая не сойдет с дистанции. Как ты выразилась, для некоторых мужчин секс – кровопролитное развлечение.
   Веки Дэни вновь дрогнули.
   Но она промолчала.
   – Несколько месяцев назад Салли подслушал, как одна из проституток критиковала его сексуальную технику, – не спеша продолжал Шон. – Ее сутенер вскоре получил ее язык, груди и некоторые другие части тела по почте. Остальное так и не нашли.
   У Дэни сжались губы. Она затаила дыхание от отвращения к услышанному и от раздражения Шона.
   Он хотел защитить ее.
   «Надо знать своих врагов…»
   – Салли обожает своих малышей, – не унимался Шон. – У них столько игрушек, что их хватит на пятьдесят детей.
   Шон помедлил, но Дэни воздержалась от комментариев.
   – Кроме того, Салли разводит скаковых лошадей. Призера он держит в роскошной мраморной конюшне. А остальных убивает, чтобы получить страховку.
   Дэни не издала ни звука.
   – Узнаешь Джованни Скарфо? спросил Шон.
   – Да, – кивнула она. – Трудно не заметить эту серебристую шевелюру.
   – Ты будешь рада узнать, что он не такой, как остальные члены «Гармонии». Скарфо – примерный семьянин с любовницей под боком, словом, образец порядочного гражданина Калабрии.
   Дэни ждала продолжения, понимая, что оно будет совсем иным. Она не знала только одного: какие ужасы ей еще предстоит услышать.
   – Скарфо – настолько благонадежный гражданин, – добавил Шон, – что, утомившись от перекачивания в США каждый год почти тонны восьмидесятипятипроцентного чистого героина, он коллекционирует сирот.
   – Сирот? – еле слышно переспросила Дэни.
   – Вот именно. Маленьких девочек. Совсем маленьких – не старше семи лет. Хочешь знать зачем?
   – Должно быть, он популярен в Интернете, – попыталась сыронизировать Дэни, подражая Шону. Но ее голос дрогнул, говоря об обратном.
   – Может, хватит? – спросил Шон.
   – Мне хватило первого просмотра отредактированных версий в папках.
   – Тогда зачем же ты спрашиваешь? Может, ты тайная мазохистка?
   – В таком случае я до сих пор была бы замужем, – с горечью отозвалась Дэни. – Черт побери, отсюда эти люди выглядят совершенно заурядными!
   – Для этого они прилагают немало стараний.
   – Но зачем? Им принадлежит половина мира, а вторая их не интересует.
   – Стоит задеть этих подонков за живое, и пренебрегать ими будет невозможно, – сухо заметил Шон. – Они хотят, чтобы люди считали единственным различием между «Гармонией» и другими многонациональными корпорациями то, что «наркотики для развлечения» запрещены законом.
   Дэни поморщилась, но не отвернулась от мужчин, купающихся в золотистом свете.
   – Ничего себе «развлечение», верно? – спросил Шон, поворачиваясь к ней. – Ты когда-нибудь бывала в притоне, где продают крэк? Или в реанимации, когда туда привозят несчастного, злоупотребившего кокаином? Это и вправду забавно.
   – Почему ты злишься на меня? Неужели ты до сих пор винишь меня в том, что ты упустил шелк?
   – Так решил я, а не ты.
   – Тогда почему же ты меня изводишь? Только не пытайся отрицать это. Тебе не поверил бы и святой.
   Шон приоткрыл рот, затем сжал губя и уставился на Дэни.
   – Боюсь, ты так ничего и не поняла, – произнес он, немного помолчав.
   – Что я должна понять?
   – Эти люди убьют тебя и глазом не моргнут, если хотя бы заподозрят, что ты пытаешься помешать им.
   – Я же была в Лхасе – разве ты забыл? – спросила Дэни. – Касатонов наверняка помнит.
   – Лхаса – всего лишь дело случая.
   – Ну и что?
   – Та встреча не идет ни в какое сравнение с нынешними событиями, – пояснил Шон. – Если мой план сработает и в «Гармонии» узнают, что ты до сих пор замешана в этом деле, тебе никогда не удастся вернуться к нормальной жизни.
   Дэни испытующе взглянула на Кроу.
   – Что еще за план? – спросила она. Он покачал головой.
   – Тебе об этом незачем знать, – отозвался он. – Я не хотел даже брать тебя с собой.
   – Какой сюрприз! – насмешливо воскликнула Дэни. – И все-таки я здесь. Но зачем? Ты все равно не позволяешь мне и шагу ступить – разве что в окна глазеть.
   Прищурившись, Шон уже не пытался скрывать гнев ни от Дэни, ни от себя.
   Дэни уставилась на него в упор.
   – Значит, ты не боишься меня? – поинтересовался он.
   – Нет.
   – Это свидетельство отнюдь не в пользу твоего рассудка.
   – А я вообще-то доверяю своей интуиции, – отозвалась Дэни.
   Шон невольно улыбнулся, а затем небрежно огляделся по сторонам. Поблизости никого не было.
   – Я хочу подобраться поближе к капсуле, чтобы подменить ее, – сообщил Шон.
   У Дэни отвисла челюсть. Молодая женщина на миг потеряла дар речи. Она прокашлялась.
   – Чем? Неужели в Лазурной секте завалялся еще один клочок древнего шелка? – наконец спросила она.
   – Помнишь ту бесконечную беседу, марафон, на которую ты жаловалась? – спросил Шон.
   – Еще бы! Разве такое забудешь? Я и не подозревала, что так много знаю о древних методах изготовления шелковых тканей.
   – Наша… сотрудница была потрясена, – согласился Шон. – Она соткала для нас замену.
   – Из чего?
   – Это собранный вручную шелк-сырец из Туссы плюс нити из коконов определенного вида шелкопрядов – «бомбикс», по твоим словам.
   – Вот так, да?
   – А еще мы потратили уйму времени, чтобы отыскать золотые нити – достаточно тонкие, чтобы вплести их в ткань, но это нам удалось. И, наконец, мы отправили шелк в лабораторию, чтобы его «состарили».
   – Значит, все готово?
   – Да. Джилли отправляет шелк экспресс-службой «Риск лимитед». – Шон взглянул на часы. – Теперь замена может прибыть в любую минуту.
   – Вот почему ты не хотел похищать шелк, даже когда представился случай! – осенило Дэни. –Ты не хочешь, чтобы в «Гармонии» узнали, что за ними следят.
   На лице Шона вспыхнула откровенная волчья ухмылка:
   – В общем, ты права.
   – Только в общем? А как же частности?
   – Тебе незачем…
   – …знать о них, – перебила Дэни.
   – Наконец-то ты поняла!
   Она состроила гримаску.
   – Тогда зачем же ты взял меня с собой?
   – По настоянию Кассандры.
   – Почему?
   – Потому, что ты можешь опознать настоящий шелк на ощупь, – объяснил Шон. – В этом тебе нет равных.
   Дэни хотела было что-то ответить, помедлила и затем все поняла.
   – Ты боишься, что шелк уже подменили? – спросила она.
   – У Тони Ли был мотив, возможность, время и средства.
   – А я считала его членом «Гармонии».
   – Но это еще не значит, что он не в состоянии вести собственную игру.
   – В среде воров честь – пустой звук, – проговорила Дэни.
   – В «Гармонии» честь ценится ниже собачьего дерьма.
   – В каком замечательном мире ты… то есть мы живем!
   – Ты сама так решила, напомнил Шон. – А я пытался отговорить тебя.
   – Нет, ты пытался держать меня в неведении.
   – Неведение – блаженство.
   – Правда? – иронически осведомилась Дэни. – Тогда почему же в мире столько несчастных?
   Шон устало улыбнулся:
   – Ты и Кассандра – два сапога пара.
   – То есть?
   – Ваши мнения совпадают.
   – А как же Джилли?
   – Он похож на меня, – пояснил Шон. – По-прежнему пытается охранять свою женщину, несмотря на огонь, воду и модернизм.
   – Может быть, – согласилась Дэни, – но и она старается защитить его, не желая виснуть бесполезной обузой у него на шее.
   Представив себе, как Редпас пытается защитить смертельно опасного сержанта, Шон рассмеялся, но тут же умолк. Он воззрился на Дэни спочти осязаемой пристальностью.
   – Так, значит, вот что ты делаешь? – спросил он. – Пытаешься защитить меня?
   – Разве я похожа на ненормальную? – притворно удивилась Дэни. Но ее голос предательски дрогнул. – Ну ладно, черт с тобой, – устало выговорила она. – Да, я дура. Но, должно быть, это для тебя не новость.
   Шон провел кончиками пальцев по щеке Дэни, а потом – по губам. Почувствовал ее теплое дыхание между пальцами.
   – Я не смеялся над тобой, – тихо произнес он. – Еще ни одна женщина на свете не пыталась защитить меня. Я удивлялся, вот и все.
   Вспыхнув, Дэни отвернулась от ясных глаз Шона.
   – Забудь об этом, – пробормотала она. – Теперь я знаю: ты нуждаешься в защите не больше, чем горная лавина.
   – До Афганистана я бы согласился с тобой. Но сейчас – нет.
   Почувствовав, как изменился голос Шона, Дэни повернулась к нему. Сочетание гнева и скорби в его глазах тронуло ее, притянуло, вызвало слезы, какими, должно быть, когда-то плакал он – безмолвные и незримые.
   Скорбь казалась еще ужаснее потому, что она не порождала ни звука.
   – Раны ранам рознь, – тихо продолжал Шон. – Я думал, что уже исцелился. А потом увидел, как ты вступаешь в сделку с дьяволом ради клочка священного шелка…
   От нежной улыбки Шона у Дэни перехватило горло, глаза горели от непролитых слез.
   – Мне жаль, что тебе было… больно, – хрипло выговорила она.
   – Я мог бы сказать то же самое о тебе, но боль – великий учитель. Надо только быть осторожным, чтобы не проявлять чрезмерного рвения в учебе.
   – О чем ты говоришь?
   Единственным ответом Шона была еще одна мимолетная ласка, еле уловимое прикосновение к щеке Дэни.
   – Если предчувствуешь беду, – произнес он, – затаись и пережди ее.
   – Но… – начала Дэни. Шон не дал ей договорить:
   – А потом можешь вернуться в класс и не делиться опытом ни с кем, кроме «Риск лимитед».
   – А как же ты?
   – Если мне повезет, «Гармония» уйдет в прошлое.
   – А если нет, ты погибнешь, да? – выпалила Дэни.
   – «Гармония» не остановится ни перед чем. И я тоже.
   – Шон…
   Прикосновение пальцев к губам остановило Дэни.
   – Не спорь, – сказал он, – просто пообещай мне, что затаишься.
   – Если сумею.
   – Дэни…
   – Я не намерена спасать свою шкуру за счет твоей, – яростно выдохнула она, – так что не трудись понапрасну!
   Шон провел ладонью по волосам, но так ничего и не придумал в ответ на решимость в ореховых глазах Дэни. Шепотом чертыхнувшись, он взглянул на часы.
   – Должно быть, посылка Джилли уже здесь, – сказал он и перевел взгляд на яхту, пришвартованную у пристани. Экипаж грузил последние запасы провизии. Вскоре яхте предстояло отплыть.
   – Смотри! – вдруг негромко воскликнула Дэни. На пристань по трапу сошел Касатонов. Катя смотрела ему вслед, пока он не растворился в толпе на набережной.
   Дэни перевела взгляд на Шона. Судя по виду, тот не удивился и не расстроился. Сердце молодой женщины сжалось в страхе, вызванном догадкой.
   – Ты хочешь подменить шелк прямо под носом у этого убийцы? – с трудом выговорила она.
   – Если понадобится, – кивнул Шон. – Но если шелк уже здесь, я сделаю это в Сиэтле, пока Касатонов не наложил лапу на настоящий.
   Уловив краем глаза движение, Шон, как хищник, молниеносно повернул голову.
   К ним через весь зал направлялся Гельман. Присев, он приглушенно произнес:
   – Плохие новости.
   – Мы ждем, – отозвался Шон.
   – Мы только что связались с пилотом, – забормотал Гельман. – Насос вышел из строя, им пришлось сесть в Бойсе. Они задержатся на час, может, на два.
   Краткое, но энергичное ругательство Шона повисло в воздухе.
   Он взглянул на яхту. Она уже отчаливала. Черный дым клубился над трубой. Грязная морская вода у бортов словно закипела.
   – Но это еще не все, – продолжал Гельман.
   ( Чтo случилось? – встрепенулась Дэни.
   – Чжень должен выехать со склада через десять минут.
   – Так быстро? – изумился Шон. – Дьявольщина! Да еще этот насос…
   – Через два часа Чжень въедет на паром из Анакортеса, направляющийся в Викторию, – добавил Гельман.
   – Из Анакортеса? – переспросил Шон, мысленно представляя карту.
   – В хорошую погоду на машине можно добраться туда за полтора часа, – сообщил Гельман, не дожидаясь вряроса. – Но тогда у нас почти не останется шансов…
   – Нам нужен только один шанс, – перебил Шон, – зато надежный.
   – Так чего же мы ждем? – обратилась к мужчинам Дэни. – Нечего рассиживаться и ждать у моря погоды.
   Гельман окинул ее изумленным взглядом. Шон уже поднялся и направлялся к выходу.

Глава 31

Анакортес. Ноябрь

 
   Купаясь в последних отблесках лимонно-желтых осенних лучей, медленно угасавших на западе, паром «Уиномиш» штата Вашингтон скользнул к пристани Анакортеса. На берег сошла дюжина пассажиров. Когда пешеходы благополучно удалились, экипаж подал сигнал машинам, прибывшим из Канады.
   Несколько рядов автомобилей выстроились в ожидании погрузки на быстро пустеющий паром. Около шестидесяти машин отправлялись паромом в канадский город Викторию с одной промежуточной стоянкой во Фрайди-Харборе.
   Грузовик Чжень Ли Хваня стоял вторым во втором ряду машин. Касатонов пристроился к очереди, пропустив вперед пять автомобилей. Фургон «Риск лимитед» держался поодаль от Касатонова.
   Дэни постепенно привыкала быть тенью своего врага и добычи. Последний час она провела, вытянувшись на заднем сиденье фургона, задремав от невыносимой скуки и усиливающейся тревоги.
   Единственный просвет в бесконечном ожидании возник, когда она наконец решилась на дюйм приподнять боковую шторку на окне фургона. Это позволило ей оглядеть стоянку и синевато-стальные воды пролива Розарио.
   Как раз в это время мимо проходило два океанских буксира. Они направлялись на север, таща за собой плоские баржи-лесовозы. Дэни поняла, что баржи следуют в Канаду, поскольку коротала свободное время за разглядыванием карт.
   Она уже успела заключить, что во время слежки свободного времени бывает хоть отбавляй. Дэни казалось, что она уже вполне готова водить экскурсии по островам Сан-Хуан.
   Интересно, сколько времени понадобится яхте «Парта-тайм», чтобы доплыть до Виктории?
   Но вслух Дэни ничего не говорила. Напряженная тишина, царящая в фургоне, подсказывала ей: ее попытку завязать беседу никто не поддержит.
   Время шло.
   – Чжень – еще тот гусь, – пробормотал Фландерс. Дэни повернулась к переднему сиденью фургона, где в одиночестве ждал Фландерс.
   – С чего вы взяли? – спросила она без особого интереса.
   – Знает, что за ним тянется хвост в милю длиной, а сам сидит как ни в чем не бывало.
   Шон издал возглас, который мог означать что угодно. Он расположился в глубине фургона рядом с Дэни, прячась за занавесками, опустил спинку одного из сидений и вытянулся, как кот на солнцепеке.
   Дэни раздражала его вполне естественная безмятежность. Казалось, Шон отключился, приберегая энергию на потом.
   Дзен-киборг, вновь подумала она.
   И тут же вспомнила Арубу. Ее окатило жаром.
   «Ладно, – раздраженно сказала себе Дэни, – пусть будет дзен-киборгом. Жаль, что мне это не под силу».
   Ей никак не удавалось избавиться от тревожных мыслей. А они скакали от нудного настоящего к пугающему будущему или тревожному прошлому, когда она познала истинную страсть в руках мужчины, давшего обет безбрачия.
   Шон не спеша выпрямился и приподнял занавеску кончиком пальца так, что для обзора появилась узкая щелка. Машина Касатонова попала в поле его зрения, словно в перекрестье снайперского прицела.
   – У Чженя выдержка контрабандиста и натура взломщика, – заметил Шон. – Опасное сочетание.
   – А твой русский приятель немного нервничает, – отозвался Фландерс. – С тех пор как мы выехали из Сиэтла, он сидит словно на колу. Можно подумать, будто он сам везет шелк.
   – Он всегда такой, – успокоила Дэни.
   – Этому парню не мешает научиться расслабляться, – произнес Фландерс. – Любой таможенный инспектор читает жесты, как объявления в газете.
   – Даже если его обыщут с ног до головы, – вмешался Шон, – то ничего не найдут. Катин обожаемый волк чертовски хитер.
   – Может, главный из них – он? – спросила Дэни.
   – Катя – вот цемент, который не дает распасться «Гармонии», – объяснил Шон. Фландерс фыркнул:
   – Все ясно. Такие парни, как он, все равно что быки. Нужна корова, чтобы образумить их.
   – За такие слова Редпас вцепилась бы тебе в глотку, – сообщил Шон.
   – А я бы ей помогла, – подхватила Дэни.
   – Она твой босс? – спросил Фландерс у Шона, не обращая внимания на Дэни.
   – Да, – жизнерадостно отозвался Шон.
   – Ну и как тебе работается на женщину? – поинтересовался Фландерс. – Я вышел в отставку, прежде чем юбки успели обскакать меня по службе.
   – Разве женщины чем-нибудь отличаются от мужчин, когда речь идет о бизнесе? – спросила Дэни, не дожидаясь, пока Шон что-нибудь скажет.
   Щон усмехнулся:
   – Ты когда-нибудь читала высказывания Суня Цзу о войне?
   – Раньше это меня нисколько не интересовало, – отозвалась Дэни.
   – А жаль, – ответил Шон. – Сунь высказывает почти женские взгляды, с точки зрения западной культуры.
   Фландерс зевнул.
   – Какие? – с вызовом спросила Дэни.
   – Сунь считает, что лучше побеждать без сражений, объяснил Шон. – А большинство мужчин готовы лучше бороться в открытую и проиграть, чем прибегнуть к хитрости и выиграть.
   – Надо знать, когда следует нападать, а когда – выжидать, – согласилась Дэни. – Простая логика.
   – Логикой тут и не пахнет, – возразил Шон. – Если бы всегда торжествовала логика, вселенной правили бы кристаллы.
   – А разве это не так? – живо перебила Дэни. Шон рассмеялся:
   – Хотел бы я как-нибудь свести тебя с Прасамом!
   – У меня сложилось впечатление, что женщины – экзотическое блюдо для…
   Двигатель фургона взревел, прервав ее. Вереница ждущих машин начала въезжать на паром.
   Чертыхнувшись, Шон подхватил сотовый телефон с устройством против подслушивания и набрал номер.
   – Через пять минут мы отплываем из Анакортеса, – выпалил он в трубку. – Где, черт побери, посылка?
   Дэни прислушалась, но так и не разобрала слов Гельмана.
   Зато Шон все слышал и не пришел в восторг от ответа.
   – Слушай, я завис у него на хвосте, – с глухим раздражением продолжил Кроу. – Он не прикоснется к шелку, пока тот не пересечет канадскую границу у Виктории. После этого ловить будет уже нечего. Вступит в силу план Д, ясно?