Страница:
– Вулф, ты куда? – крикнула Джессика.
– Миссис О'Коннор будет чувствовать себя спокойнее, если я не буду раздражать своим присутствием цивилизованных людей.
С этими словами он с кошачьей ловкостью запрыгнул на верх экипажа и продвинулся вперед, чтобы сесть рядом с удивленным извозчиком. Дверь дилижанса захлопнулась.
– Вы ведете себя по меньшей мере глупо, – сказала Джессика весьма холодно. – Мой муж – больше джентльмен, чем любой из тех, кого я встречала в Америке.
– Моя семья погибла от рук краснокожих, когда мне было двенадцать. Я спряталась, но видела, что они делали с матерью и Сисси, а мать была на седьмом месяце. – Руки молодой женщины описали круг возле собственного живота. – Бедный младенец умер, едва родившись… Дикари!.. Убийцы и дикари! Я надеюсь, что армия прогонит их всех к черту, который их и расплодил.
Джессика закрыла глаза. И тут же перед ними возникли кошмары, и память стала раскручивать их. Она тоже видела, как умирали только что родившиеся младенцы. В том, как корчились крохотные тельца, был не поддающийся описанию ужас.
Дрожа от холода, Джессика плотнее запахнула дорожный плащ. Стараясь использовать тепло, оставшееся после Вулфа, она свернулась возле небольшого кожаного саквояжа, который он взял в дилижанс.
Пейзаж оставался до отупения однообразным. Джессика не делала никаких попыток возобновить разговор с миссис О'Коннор. В том отвращении и страхе, что звучал в голосе молодой женщины при упоминании об индейцах, было не более здравого смысла, чем в суждениях аристократов, которые с презрением говорили о виконтовом дикаре
В конце концов Джессика заснула и была разбужена звуками выстрелов и возгласами миссис О'Коннор
– Индейцы! – кричала молодая женщина, истово крестясь. – Иисус и Мария, спасите меня!
Джессика привстала и приоткрыла боковую штору. Тем временем миссис О'Коннор продолжала истошно кричать. Вначале Джессика не могла различить ничего, кроме плоского ландшафта. Затем она поняла, что земля была не столь плоской, как на первый взгляд. Ландшафт складывался из слабо выраженных ложбин и холмов, которые служили убежищем для людей и животных. Кроме того, их можно было использовать для засады против неосторожных путешественников. По-видимому, банда индейцев поджидала появления дилижанса в одной из ложбин.
– Господи, – выдохнула Джессика, услышав ружейную стрельбу из-за невысоких холмов.
Вулф находился на крыше дилижанса, открытый всем выстрелам Он мог, конечно, воспользоваться дробовиком извозчика, но ждать меткости от подобного оружия не приходилось. Дробовик предназначался скорее для того, чтобы отпугнуть грабителей, чем для отражения индейской атаки.
Извозчик снова щелкнул кнутом и закричал на лошадей, стараясь выжать из них все, что возможно. Экипаж страшно раскачивался и прыгал на ухабах, которых было несчетное количество. Джессика старалась всячески подбодрить себя, не отрывая взгляда от окна.
Индейцы находились чуть впереди и значительно левее дилижанса. Расстояние еще не позволяло им вести прицельную стрельбу. Однако с каждым мгновением они приближались, продолжая на ходу стрелять. Джессика поняла, что эта ловушка неизбежно должна скоро захлопнуться. Вопли миссис О'Коннор превратились в настоящую истерику, она стала царапаться в дверь, как будто за пределами дилижанса было безопаснее, чем внутри. Когда Джессика схватила молодую женщину за руки и оттащила ее от двери, та ощетинилась, словно дикая кошка. Джессика шлепнула ее по щеке, чтобы привести в себя. После этого крики сменились негромкими всхлипываниями.
В наступившей тишине Джессика неожиданно услыхала грубый голос Вулфа и стук его кулака по крыше экипажа. Видимо, он уже давно старался привлечь к себе внимание, пока раздавались душераздирающие крики миссис О'Коннор, и сейчас потерял терпение.
– Джессика, прекрати эти дурацкие вопли и подай мне саквояж с ружьем!
Перепуганная миссис О'Коннор услышала лишь грубый мужской голос, который требовал чего-то непонятного
– Что?! – взвизгнула она на такой высокой ноте, что ее голос невозможно было узнать
– Саквояж с пола! – заорал Вулф. – Передай его мне!
Джессика уже схватила саквояж и сунула его в окно. Он взмыл вверх, как на крыльях, и исчез из поля зрения. Хватаясь за все, что придется, чтобы удержаться при бешеной тряске, Джессика выглянула из окна.
Она увидела, как из-за холма вынырнула лошадь. На ней сидел всадник, который, низко пригнувшись и обхватив лошадь за шею, пришпоривал взмыленное животное. Это был белый человек, не индеец.
В нескольких сотнях ярдов позади появилась неровная цепь преследователей. Индейцы. Они время от времени стре ляли, пытаясь попасть в беглеца.
На крыше дилижанса Вулф, кое-как пристроившись, чтобы не выпасть, направил дуло ружья в сторону индейцев. Те находились более чем в тысяче футов, к тому же дилижанс болтало в разные стороны. Попасть в цель в таких условиях было делом невозможным даже для такого незаурядного стрелка, как Вулф.
Вулф начал методично стрелять. Нажимал на спусковой механизм, загонял новый патрон, снова прицеливался и снова стрелял, не обращая внимания на ответный огонь, хотя его позиция на верху дилижанса была весьма уязвимой. Но спасающийся от индейцев человек был в большей опасности чем Вулф
Лошадь находилась в нескольких сотнях ярдов от дилижанса. От сближения с всадником индейцев удерживал лишь губительный огонь Вулфа.
Шепча молитвы сквозь стиснутые зубы и сжимая кулаки, Джессика наблюдала, как беглец направил своего коня по неглубокой лощине, которая вывела его прямо к дилижансу. Когда всадник поравнялся с ними, Джессика ногой распахнула дверь и оттащила от нее миссис О'Коннор.
Всадник поднялся в стременах, схватился за багажник экипажа правой рукой и бросил свое тело в распахнутую дверь. Джессика увидела, что это был очень крупный мужчина, даже крупнее Вулфа.
Она захлопнула за ним дверь. Пуля отрикошетила от железного обода колеса со зловещим завыванием.
– Премного обязан вам, мэм, – сказал незнакомец. – Может быть, вы в курсе, нет ли недостатка в патронах у стрелка наверху?
– О господи, – Джессика схватила походную сумку Вулфа и пошарила в ней. – Они у него были здесь. Это наш свадебный подарок, как и ружья.
– Похоже, и я попал на свадьбу.
Джессика взглянула на усталые и удивленные серые глаза незнакомца. Она протянула ему коробки с патронами. Тут она ахнула, поскольку увидела, что из-под рукава кителя мужчины капает кровь.
– Вы ранены!
– Я буду жить, спасибо вам и вашему мужу. Я не могу стрелять, и я загнал свою лошадь, пытаясь уйти от этих индейцев.
Инстинктивно Джессика и незнакомец пригнули головы, когда пули ударили по дилижансу. Просвистела стрела, пронзила боковую штору и воткнулась своим смертоносным острием в противоположную стенку, где находилась миссис О'Коннор. При виде стрелы она вновь стала кричать.
Незнакомец не обратил никакого внимания на беременную женщину. Он схватил ящики с патронами могучей рукой и повернулся к переднему окну. Его пронзительный свист перекрыл даже вопли миссис О'Коннор. Он просунул руку сквозь разорванную штору и выставил ящик как можно ближе к крыше дилижанса. Патроны были мгновенно подхвачены сверху.
Дилижанс дергался и раскачивался, и нередко удары приходились на раненую руку. С приглушенным проклятьем он опустился на сиденье, неловко пошарил по своему телу и достал правой рукой шестизарядный револьвер.
Миссис О'Коннор продолжала кричать.
Джессика наклонилась позади широкоплечего незнакомца и потрясла миссис О'Коннор. Поскольку это не возымело действия, Джессика опять шлепнула ее по щеке, надеясь, что та все-таки придет в себя. Крики прекратились так же внезапно, как и начались.
– Ну, ну, – говорила Джессика, обнимая обезумевшую миссис О'Коннор и гладя ее растрепавшиеся волосы. – Крик не приносит никакой пользы. У нас все будет в порядке. Нет другого такого замечательного стрелка, как мой муж.
– Я подтверждаю это, – произнес незнакомец, продолжая смотреть в окно. – Он устроился там спокойно, как джентльмен в тире. И поражает все, во что целится.
Миссис О'Коннор съежилась, когда Вулф вновь открыл огонь, однако больше не кричала. Она просто сложила руки на животе, словно защищая его, и вздрагивала всякий раз, когда дилижанс подбрасывало на ухабах. Джессика улыбнулась ей ободряюще и вновь повернулась к незнакомцу.
– Позвольте мне помочь вам, сэр.
– Уже давно никто не называл меня сэром, – заметил он, как-то загадочно улыбаясь. – Меня зовут Рейф.
– Мистер Рейф, – начала она.
– Просто Рейф.
Он выстрелил, застонав сквозь зубы, когда дилижанс швырнуло и он стукнулся о стенку раненой рукой.
– Поберегите свои пули, – сказала Джессика, начиная расстегивать китель Рейфа. – У Вулфа их пока что достаточно. Дайте мне взглянуть на вашу рану.
– Вулф? Это ваш муж?
Она кивнула.
– Счастливец.
Джессика удивленно взглянула на него. Рейф смотрел на нее чистыми серыми глазами. В его взгляде светилось восхищение, но не было и намека на невежливость. Она неуверенно улыбнулась и возобновила свою попытку снять китель.
– Счастье – понятие субъективное, – проговорила Джессика. – Вы сможете снять китель?
Над головой прозвучали выстрелы. В ответ послышалась стрельба со стороны индейцев, но уже чувствовалась ее отдаленность. Рейф выглянул в окно, зачехлил револьвер и выскользнул из кителя Джессика окончательно убедилась, что Рейф относятся к категории очень крупных мужчин. Если бы не веселые искорки в его глазах, одно его присутствие могло испугать.
– Они еще пытаются преследовать, но это ненадолго, – сказал Рейф. – Ваш муж – настоящий дьявол с ружьем. Да и лошади у них не выдержат. Они очень долго гнались за мной, пока я не вышел на дорогу.
Здоровой рукой Рейф придерживал Джессику в бешено болтающемся дилижансе, пока она рассматривала его рану. Она сжала губы, увидев, какое количество крови впитала его серая шерстяная рубашка. Ничего не говоря, она разорвала рукав. Внимательно осмотрев мускулистую руку, она вздохнула с облегчением.
– К счастью, все не так плохо, – объявила Джессика, приподнимая край платья. – Пуля не попала в кость. Вырвало кусок мышцы, но это поправимо. У вас нет ножа?
Рейф вынул длинный нож в чехле из-за пояса и протянул его ручкой вперед.
– Осторожно. Я им бреюсь.
Она аккуратно взяла нож, бросила беглый взгляд на золотисто-бронзовую щетину, покрывающую его лицо, и едва заметно улыбнулась:
– Разве? Когда?
Он хмыкнул, затем покачал головой и задумчиво произнес
– Вы напоминаете мне мою сестренку. Тоже очень бойкая малышка. Я не видел ее много лет… Слишком много лет. Охота к перемене мест – вроде золотой лихорадки: разлучает человека с семьей.
С удивительной ловкостью Джессика отрезала край нижней юбки. Нож и вправду был острым, как бритва. Она приготовила повязку из тонкого нежно-голубого шелка, цвет которого так гармонировал с цветом ее глаз. Когда она перевязывала руку Рейфа, вновь послышались выстрелы.
Рейф поднял голову, прислушался. Ответного огня не последовало.
– Похоже, что они отказались от погони.
– Слава тебе, господи! – сказала Джессика горячо. – Вулф там совсем не защищен.
– Вы также вряд ли были защищены от пуль, мэм. Толщина стенок дилижанса недостаточна, чтобы их не пробило с близкого расстояния.
– Я не думала об этом, – призналась она. – Я очень беспокоилась о Вулфе.
– Я уже сказал, что он счастливец.
«Может быть, в один прекрасный день он тоже так решит», – сказала про себя Джессика. Она оторвала оставшуюся часть повязки.
– Ну вот. Это остановит кровотечение. А на следующей станции я промою рану чистой водой с мылом.
– Это излишне.
– Это необходимо, – убежденно заявила она, помогая Рейфу надеть китель. – Человек по имени Семмельвайс открыл, что страшную инфекцию родовой лихорадки можно предотвратить, если доктор просто вымоет руки, прежде чем начнет пользовать пациента. Если одну инфекцию можно предотвратить с помощью мытья рук, то, без сомнения, и другие тоже.
– Вы медицинская сестра? – спросил Рейф, с ее помощью просовывая руку в рукав кителя. – У вас очень хорошие руки – мягкие и проворные.
– Спасибо, но у меня нет систематической подготовки. Мой опекун воспитывал меня так, чтобы я могла оказать помощь в чрезвычайных ситуациях: при переломах, лихорадке, порезах и так далее. У меня есть также опыт обращения с беременными и роженицами.
«Достаточный для того, чтобы не хотеть испытать это самой, – добавила про себя Джессика, повернувшись боком к молодой женщине, которая все еще сидела в позе затравленного зверька. – Если бы я ничего больше не узнала от матери, одного этого было бы достаточно».
– У вас все в порядке, миссис О'Коннор?
Молодая женщина молча кивнула.
– А как ребенок? – Джессика просунула руку ей под пальто и ощупала живот – Тоже в порядке?
Миссис О'Коннор озиралась, постепенно выходя из шока. Почувствовав неожиданное участие, она инстинктивно потянулась к ласковой руке.
– Больно? – спросила Джессика.
Миссис О'Коннор отрицательно покачала головой.
Тихий вздох облегчения вырвался у Джессики. Живот женщины был мягок и упруг, без каких-либо признаков преждевременных схваток. Ободряюще улыбнувшись, Джессика заботливо поправила ей пальто и села рядом, давая возможность Рейфу одному расположиться на противоположном сиденье.
– Скажите мне, если что-нибудь изменится, – добавила Джессика.
Молодая женщина кивнула, затем неуверенно улыбнулась.
– Спасибо, мэм. Я очень сожалею, что оскорбила вашего мужа. Это просто.. – Ее голос прервался, и она перекрестила себя трясущейся рукой. – Я так боюсь индейцев. Мне стыдно…
– Не беспокойтесь об этом, – прервала Джессика. Она почувствовала опустошительную усталость, которая овладела ею сейчас, когда острота момента миновала. – Я знаю о ночных кошмарах и дневных страхах гораздо больше других.
Миссис О'Коннор посмотрела на дрожащие руки Джессики и сказала удивленно:
– А вы тоже боитесь.
– Конечно, боюсь. Я не такая дурочка, чтобы не понимать последствий, когда на меня нападают и хотят убить. Просто я научилась скрывать свой страх.
Джессика сунула руку под плащ, предварительно запахнув его, и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Но, оказывается, взять себя в руки легче, когда нужно действовать. А когда сидишь, беспомощный как цыпленок, то это очень непросто.
Тем временем звуки стрельбы стали совсем редкими и наконец смолкли окончательно. Движение дилижанса не замедлилось. Один из толчков был таким сильным, что заднее колесо словно совсем оторвалось от земли, и Джессику и миссис О'Коннор швырнуло через узкий проход в сторону Рейфа. Джессика ударилась головой о боковую стенку экипажа и потеряла сознание.
Рейф придержал ее правой рукой, пока экипаж снова не риземлился на все четыре колеса.
– Прошу прощения, сэр, – пробормотала миссис О'Коннор смущенно, когда привела себя в порядок и села напротив.
– Нет проблем, – ответил Рейф. – Мэм, с вами все в порядке?
Ошеломленная Джессика трясла головой, пытаясь прийти в себя. Звуки наплывали на нее со всех сторон, не давали думать и говорить. Темнота окутывала ее все сильней и сильней.
Джессика изо всех сил пыталась ее отогнать. Прежде чем темнота окончательно навалилась на нее, она подумала, что именно это испытывала ее мать, когда граф увлекал ее на брачное ложе, чтобы заставить принять семя, которое однажды разорвет ее.
Миссис О'Коннор в ужасе вскрикнула и бросилась в узком проходе на колени перед Джессикой
– Миссис Лоунтри?!
Рейф не пытался окликать Джессику. Он почувствовал, что ее тело безжизненно обвисло. Он приложил ее щеку к груди, прикрыл ее обнаженное ухо рукой и пронзительно свистнул, чтобы привлечь внимание мужчин на верху экипажа. От свиста задрожали стекла.
– Спускайтесь! – зычно крикнул Рейф. – Одной из женщин требуется помощь.
Эти слова резанули Вулфа. Он схватился за поручень багажника и свесился вниз, пытаясь через прорванную штору заглянуть внутрь экипажа. Вначале ему ничего не было видно. Затем миссис О'Коннор отодвинулась, и он увидел Джессику в огромных руках всадника.
Дилижанс продолжал катиться, когда Вулф соскочил с него, побежал рядом и распахнул дверь. С кошачьим проворством он впрыгнул внутрь экипажа
– В нее попала пуля? – быстро спросил Вулф, отбрасывая ружье, которое было у него в руках.
– Нет, – ответил Рейф. – На ухабе дилижанс сильно подбросило, она ударилась головой и потеряла сознание.
Вулф хмыкнул.
– Ясно, это объясняет, почему прекратились крики.
Рейф бросил на него удивленный взгляд, но Вулф не заметил этого. Он был занят тем, что перекладывал Джессику с колен незнакомца на свои. Миссис О'Коннор отодвинулась в дальний угол, чтобы освободить ему место. Но и это Вулф едва ли заметил. Он пытался обуздать необъяснимый гнев, охвативший его, когда он увидел Джессику в руках другого мужчины.
– Вы совершили просто фантастический маневр, мистер, – сказал Вулф, после того как осмотрел небольшой синяк на виске Джессики. – Не знаю, видел ли я когда-нибудь еще, чтобы человек вскакивал в дилижанс таким образом.
– Меня зовут Рейф… У меня не было шанса спастись без вашей меткой стрельбы и без способности вашей жены мгновенно принимать решение. Если бы она не распахнула дверь, мне бы понадобилось до черта времени, чтобы взобраться с одной рукой на верх экипажа.
– Благодаря миссис О'Коннор. Боюсь, что моя жена слишком деликатно воспитана, чтобы от нее был какой-нибудь прок в критической ситуации, – сурово произнес Вулф и обратился к миссис О'Коннор. – Позвольте мне поблагодарить вас. Если бы вы побоялись подставить себя под выстрелы, передавая мне саквояж с ружьем, нам всем пришлось бы очень несладко.
– Я… – голос молодой женщины прервался, когда она взглянула на резкие линии лица Вулфа, в котором отчетливо угадывалась индейская кровь. – Я ничего не сделала…
Вулф принял ее слова за проявление скромности. Он улыбнулся ей и снова взглянул на Джессику. Улыбка тотчас же погасла. Джессика показалась ему маленькой и хрупкой. В ее лице не было ни кровинки. Даже губы, которые обычно имели цвет спелой вишни, побледнели.
«Теперь ты признаешь то, что я знал всегда? – безмолвно спросил Вулф не приходящую в сознание жену. – Ты не та женщина, которая способна жить на Западе, а тем более растить здесь детей. Ты создана из кружев и лунного света, ты аристократка, которая никогда не готовилась к суровым условиям. Тебе нужен богатый, титулованный муж, который оденет тебя в шелк и атлас и оградит от всех неприятностей.
Я не тот мужчина. Я им никогда не буду. Я не смогу переделать себя, подобно тому как ты не превратишься в женщину вроде Виллоу. Я могу лишь помочь тебе сохранить жизнь до того времени, когда твое упрямство смирится с реальностью.
Мы не созданы друг для друга».
Вулф молча обнимал бесчувственное тело Джессики и ругал и себя, и ее за то, что по ее вине их жизни оказались в таком хитросплетении; а еще он проклинал себя за желание, в тисках которого он находился даже сейчас, за то, что его тело тянулось к этой девушке, которую он не мог тронуть, ибо тогда их женитьба станет реальной и окончательной, как смерть.
Когда Джессика открыла глаза, мир призрачно качался перед ней, а в центре находился кошмар с черными глазами, пронзительно смотрящими на нее. С приглушенным стоном она попробовала уйти от этого кошмара. Рука Вулфа коснулась ее рта, когда он еще теснее прижал Джессику к себе. Легкость, с которой он пресек слабую попытку защищаться, вероятно, ввергла бы Джессику в панику, но, к счастью, она узнала Вулфа. Кошмары и страхи мгновенно улетучились, поскольку она знала, что с Вулфом она в безопасности.
– Прошло? – спросил Вулф.
Джессика кивнула, потому что его рука не давала ей возможности говорить.
– Хорошо. Мы наслушались твоего плача за все это время.
– Она не плакала вообще за то время, пока я находился здесь, – заметил спокойно Рейф.
Вулф бросил на мужчину взгляд, который мог заморозить молнию.
Рейф этот взгляд выдержал.
– И кроме того, она великолепно меня перевязала, – добавил он, приоткрывая китель, чтобы показать руку.
В первый раз Вулф заметил, что Рейф ранен. И что повязка была из светло-голубого, как лед, шелка, и такими же ледяными были глаза Джессики. Он оторвал руку от ее рта.
– Спасибо, мой лорд, – произнесла Джессика холодным голосом.
– Я не лорд.
– А я не ревущая дурочка.
– Значит, ты одурачила меня.
– Нехитрое дело одурачить человека, который глух, нем и слеп.
Рейф под кашлем скрыл смешок.
– Как ваша голова, мэм?
– Еще болит, – Джессика закрыла на минуту глаза. – И язык тоже.
Она вновь посмотрела на Вулфа и вспомнила свои клятвы быть ласковой, нежной и общительной. Прилив усталости накрыл ее, словно темное море волной. Как тяжело быть замужем за человеком, который смотрит таким холодным, непрощающим взглядом!
– Прости, – сказала Джессика тоскливо и так тихо, что этого не мог расслышать никто, кроме Вулфа. – Я не сделала ничего, что может вызвать твое неудовольствие. Мне бы так хотелось вернуться в то время, когда ты мог броситься искать меня в страшный шторм. Мы не можем возвращаться в прошлое. Как жаль…
– Мы можем прекратить все, моя леди Джессика. Лишь скажите слово.
– Никогда, мой лорд, – прошептала она, вспомнив об ужасе, когда лорд Гор кусал и терзал ее обнаженную плоть. Она не могла более выносить взгляда Вулфа и отвернулась. У нее не было сил воевать с его суровостью, она ощутила приливы боли в висках при каждом толчке. Темнота подкрадывалась к ней, забирая все ее силы. Однако не травма головы опустошила ее до такой степени, а необходимость справиться с ужасающей чернотой снов, которых она никогда не помнила.
В глубине ее что-то билось… плакал от ужаса ребенок при завываниях ветра… сгущались кошмарные воспоминания.
– Джессика!
Ответа не последовало.
Вначале Вулф подумал, что она вновь потеряла сознание Затем увидел, что глаза ее открыты и устремлены на нечто, видимое только ей.
Нечто ужасное.
Холодок пробежал по позвоночнику Вулфа, ибо он осознал, насколько страшно было Джессике во время нападения индейцев. Несмотря на свою клятву, что он добьется ее согласия на развод, он прижал ее к себе, баюкая и стараясь защитить от опасности, понимая, насколько она беззащитна в этот момент.
– Джесси, – сказал Вулф ей тихо на ухо. – Отпусти меня. Не заставляй меня причинять тебе страдания.
Хотя он знал, что Джессика слышала, ответа не последовало.
– Это то, чего тебе хочется? – спросил он сурово. – Не попросишь пощады – и не получишь ее.
Джессика не шевельнулась и ничего не ответила, как если бы не было произнесено ни слова.
– Ну что ж, пусть будет так, – повторил Вулф холодным тоном. – Не попросишь пощады – и не получишь ее.
4
– Миссис О'Коннор будет чувствовать себя спокойнее, если я не буду раздражать своим присутствием цивилизованных людей.
С этими словами он с кошачьей ловкостью запрыгнул на верх экипажа и продвинулся вперед, чтобы сесть рядом с удивленным извозчиком. Дверь дилижанса захлопнулась.
– Вы ведете себя по меньшей мере глупо, – сказала Джессика весьма холодно. – Мой муж – больше джентльмен, чем любой из тех, кого я встречала в Америке.
– Моя семья погибла от рук краснокожих, когда мне было двенадцать. Я спряталась, но видела, что они делали с матерью и Сисси, а мать была на седьмом месяце. – Руки молодой женщины описали круг возле собственного живота. – Бедный младенец умер, едва родившись… Дикари!.. Убийцы и дикари! Я надеюсь, что армия прогонит их всех к черту, который их и расплодил.
Джессика закрыла глаза. И тут же перед ними возникли кошмары, и память стала раскручивать их. Она тоже видела, как умирали только что родившиеся младенцы. В том, как корчились крохотные тельца, был не поддающийся описанию ужас.
Дрожа от холода, Джессика плотнее запахнула дорожный плащ. Стараясь использовать тепло, оставшееся после Вулфа, она свернулась возле небольшого кожаного саквояжа, который он взял в дилижанс.
Пейзаж оставался до отупения однообразным. Джессика не делала никаких попыток возобновить разговор с миссис О'Коннор. В том отвращении и страхе, что звучал в голосе молодой женщины при упоминании об индейцах, было не более здравого смысла, чем в суждениях аристократов, которые с презрением говорили о виконтовом дикаре
В конце концов Джессика заснула и была разбужена звуками выстрелов и возгласами миссис О'Коннор
– Индейцы! – кричала молодая женщина, истово крестясь. – Иисус и Мария, спасите меня!
Джессика привстала и приоткрыла боковую штору. Тем временем миссис О'Коннор продолжала истошно кричать. Вначале Джессика не могла различить ничего, кроме плоского ландшафта. Затем она поняла, что земля была не столь плоской, как на первый взгляд. Ландшафт складывался из слабо выраженных ложбин и холмов, которые служили убежищем для людей и животных. Кроме того, их можно было использовать для засады против неосторожных путешественников. По-видимому, банда индейцев поджидала появления дилижанса в одной из ложбин.
– Господи, – выдохнула Джессика, услышав ружейную стрельбу из-за невысоких холмов.
Вулф находился на крыше дилижанса, открытый всем выстрелам Он мог, конечно, воспользоваться дробовиком извозчика, но ждать меткости от подобного оружия не приходилось. Дробовик предназначался скорее для того, чтобы отпугнуть грабителей, чем для отражения индейской атаки.
Извозчик снова щелкнул кнутом и закричал на лошадей, стараясь выжать из них все, что возможно. Экипаж страшно раскачивался и прыгал на ухабах, которых было несчетное количество. Джессика старалась всячески подбодрить себя, не отрывая взгляда от окна.
Индейцы находились чуть впереди и значительно левее дилижанса. Расстояние еще не позволяло им вести прицельную стрельбу. Однако с каждым мгновением они приближались, продолжая на ходу стрелять. Джессика поняла, что эта ловушка неизбежно должна скоро захлопнуться. Вопли миссис О'Коннор превратились в настоящую истерику, она стала царапаться в дверь, как будто за пределами дилижанса было безопаснее, чем внутри. Когда Джессика схватила молодую женщину за руки и оттащила ее от двери, та ощетинилась, словно дикая кошка. Джессика шлепнула ее по щеке, чтобы привести в себя. После этого крики сменились негромкими всхлипываниями.
В наступившей тишине Джессика неожиданно услыхала грубый голос Вулфа и стук его кулака по крыше экипажа. Видимо, он уже давно старался привлечь к себе внимание, пока раздавались душераздирающие крики миссис О'Коннор, и сейчас потерял терпение.
– Джессика, прекрати эти дурацкие вопли и подай мне саквояж с ружьем!
Перепуганная миссис О'Коннор услышала лишь грубый мужской голос, который требовал чего-то непонятного
– Что?! – взвизгнула она на такой высокой ноте, что ее голос невозможно было узнать
– Саквояж с пола! – заорал Вулф. – Передай его мне!
Джессика уже схватила саквояж и сунула его в окно. Он взмыл вверх, как на крыльях, и исчез из поля зрения. Хватаясь за все, что придется, чтобы удержаться при бешеной тряске, Джессика выглянула из окна.
Она увидела, как из-за холма вынырнула лошадь. На ней сидел всадник, который, низко пригнувшись и обхватив лошадь за шею, пришпоривал взмыленное животное. Это был белый человек, не индеец.
В нескольких сотнях ярдов позади появилась неровная цепь преследователей. Индейцы. Они время от времени стре ляли, пытаясь попасть в беглеца.
На крыше дилижанса Вулф, кое-как пристроившись, чтобы не выпасть, направил дуло ружья в сторону индейцев. Те находились более чем в тысяче футов, к тому же дилижанс болтало в разные стороны. Попасть в цель в таких условиях было делом невозможным даже для такого незаурядного стрелка, как Вулф.
Вулф начал методично стрелять. Нажимал на спусковой механизм, загонял новый патрон, снова прицеливался и снова стрелял, не обращая внимания на ответный огонь, хотя его позиция на верху дилижанса была весьма уязвимой. Но спасающийся от индейцев человек был в большей опасности чем Вулф
Лошадь находилась в нескольких сотнях ярдов от дилижанса. От сближения с всадником индейцев удерживал лишь губительный огонь Вулфа.
Шепча молитвы сквозь стиснутые зубы и сжимая кулаки, Джессика наблюдала, как беглец направил своего коня по неглубокой лощине, которая вывела его прямо к дилижансу. Когда всадник поравнялся с ними, Джессика ногой распахнула дверь и оттащила от нее миссис О'Коннор.
Всадник поднялся в стременах, схватился за багажник экипажа правой рукой и бросил свое тело в распахнутую дверь. Джессика увидела, что это был очень крупный мужчина, даже крупнее Вулфа.
Она захлопнула за ним дверь. Пуля отрикошетила от железного обода колеса со зловещим завыванием.
– Премного обязан вам, мэм, – сказал незнакомец. – Может быть, вы в курсе, нет ли недостатка в патронах у стрелка наверху?
– О господи, – Джессика схватила походную сумку Вулфа и пошарила в ней. – Они у него были здесь. Это наш свадебный подарок, как и ружья.
– Похоже, и я попал на свадьбу.
Джессика взглянула на усталые и удивленные серые глаза незнакомца. Она протянула ему коробки с патронами. Тут она ахнула, поскольку увидела, что из-под рукава кителя мужчины капает кровь.
– Вы ранены!
– Я буду жить, спасибо вам и вашему мужу. Я не могу стрелять, и я загнал свою лошадь, пытаясь уйти от этих индейцев.
Инстинктивно Джессика и незнакомец пригнули головы, когда пули ударили по дилижансу. Просвистела стрела, пронзила боковую штору и воткнулась своим смертоносным острием в противоположную стенку, где находилась миссис О'Коннор. При виде стрелы она вновь стала кричать.
Незнакомец не обратил никакого внимания на беременную женщину. Он схватил ящики с патронами могучей рукой и повернулся к переднему окну. Его пронзительный свист перекрыл даже вопли миссис О'Коннор. Он просунул руку сквозь разорванную штору и выставил ящик как можно ближе к крыше дилижанса. Патроны были мгновенно подхвачены сверху.
Дилижанс дергался и раскачивался, и нередко удары приходились на раненую руку. С приглушенным проклятьем он опустился на сиденье, неловко пошарил по своему телу и достал правой рукой шестизарядный револьвер.
Миссис О'Коннор продолжала кричать.
Джессика наклонилась позади широкоплечего незнакомца и потрясла миссис О'Коннор. Поскольку это не возымело действия, Джессика опять шлепнула ее по щеке, надеясь, что та все-таки придет в себя. Крики прекратились так же внезапно, как и начались.
– Ну, ну, – говорила Джессика, обнимая обезумевшую миссис О'Коннор и гладя ее растрепавшиеся волосы. – Крик не приносит никакой пользы. У нас все будет в порядке. Нет другого такого замечательного стрелка, как мой муж.
– Я подтверждаю это, – произнес незнакомец, продолжая смотреть в окно. – Он устроился там спокойно, как джентльмен в тире. И поражает все, во что целится.
Миссис О'Коннор съежилась, когда Вулф вновь открыл огонь, однако больше не кричала. Она просто сложила руки на животе, словно защищая его, и вздрагивала всякий раз, когда дилижанс подбрасывало на ухабах. Джессика улыбнулась ей ободряюще и вновь повернулась к незнакомцу.
– Позвольте мне помочь вам, сэр.
– Уже давно никто не называл меня сэром, – заметил он, как-то загадочно улыбаясь. – Меня зовут Рейф.
– Мистер Рейф, – начала она.
– Просто Рейф.
Он выстрелил, застонав сквозь зубы, когда дилижанс швырнуло и он стукнулся о стенку раненой рукой.
– Поберегите свои пули, – сказала Джессика, начиная расстегивать китель Рейфа. – У Вулфа их пока что достаточно. Дайте мне взглянуть на вашу рану.
– Вулф? Это ваш муж?
Она кивнула.
– Счастливец.
Джессика удивленно взглянула на него. Рейф смотрел на нее чистыми серыми глазами. В его взгляде светилось восхищение, но не было и намека на невежливость. Она неуверенно улыбнулась и возобновила свою попытку снять китель.
– Счастье – понятие субъективное, – проговорила Джессика. – Вы сможете снять китель?
Над головой прозвучали выстрелы. В ответ послышалась стрельба со стороны индейцев, но уже чувствовалась ее отдаленность. Рейф выглянул в окно, зачехлил револьвер и выскользнул из кителя Джессика окончательно убедилась, что Рейф относятся к категории очень крупных мужчин. Если бы не веселые искорки в его глазах, одно его присутствие могло испугать.
– Они еще пытаются преследовать, но это ненадолго, – сказал Рейф. – Ваш муж – настоящий дьявол с ружьем. Да и лошади у них не выдержат. Они очень долго гнались за мной, пока я не вышел на дорогу.
Здоровой рукой Рейф придерживал Джессику в бешено болтающемся дилижансе, пока она рассматривала его рану. Она сжала губы, увидев, какое количество крови впитала его серая шерстяная рубашка. Ничего не говоря, она разорвала рукав. Внимательно осмотрев мускулистую руку, она вздохнула с облегчением.
– К счастью, все не так плохо, – объявила Джессика, приподнимая край платья. – Пуля не попала в кость. Вырвало кусок мышцы, но это поправимо. У вас нет ножа?
Рейф вынул длинный нож в чехле из-за пояса и протянул его ручкой вперед.
– Осторожно. Я им бреюсь.
Она аккуратно взяла нож, бросила беглый взгляд на золотисто-бронзовую щетину, покрывающую его лицо, и едва заметно улыбнулась:
– Разве? Когда?
Он хмыкнул, затем покачал головой и задумчиво произнес
– Вы напоминаете мне мою сестренку. Тоже очень бойкая малышка. Я не видел ее много лет… Слишком много лет. Охота к перемене мест – вроде золотой лихорадки: разлучает человека с семьей.
С удивительной ловкостью Джессика отрезала край нижней юбки. Нож и вправду был острым, как бритва. Она приготовила повязку из тонкого нежно-голубого шелка, цвет которого так гармонировал с цветом ее глаз. Когда она перевязывала руку Рейфа, вновь послышались выстрелы.
Рейф поднял голову, прислушался. Ответного огня не последовало.
– Похоже, что они отказались от погони.
– Слава тебе, господи! – сказала Джессика горячо. – Вулф там совсем не защищен.
– Вы также вряд ли были защищены от пуль, мэм. Толщина стенок дилижанса недостаточна, чтобы их не пробило с близкого расстояния.
– Я не думала об этом, – призналась она. – Я очень беспокоилась о Вулфе.
– Я уже сказал, что он счастливец.
«Может быть, в один прекрасный день он тоже так решит», – сказала про себя Джессика. Она оторвала оставшуюся часть повязки.
– Ну вот. Это остановит кровотечение. А на следующей станции я промою рану чистой водой с мылом.
– Это излишне.
– Это необходимо, – убежденно заявила она, помогая Рейфу надеть китель. – Человек по имени Семмельвайс открыл, что страшную инфекцию родовой лихорадки можно предотвратить, если доктор просто вымоет руки, прежде чем начнет пользовать пациента. Если одну инфекцию можно предотвратить с помощью мытья рук, то, без сомнения, и другие тоже.
– Вы медицинская сестра? – спросил Рейф, с ее помощью просовывая руку в рукав кителя. – У вас очень хорошие руки – мягкие и проворные.
– Спасибо, но у меня нет систематической подготовки. Мой опекун воспитывал меня так, чтобы я могла оказать помощь в чрезвычайных ситуациях: при переломах, лихорадке, порезах и так далее. У меня есть также опыт обращения с беременными и роженицами.
«Достаточный для того, чтобы не хотеть испытать это самой, – добавила про себя Джессика, повернувшись боком к молодой женщине, которая все еще сидела в позе затравленного зверька. – Если бы я ничего больше не узнала от матери, одного этого было бы достаточно».
– У вас все в порядке, миссис О'Коннор?
Молодая женщина молча кивнула.
– А как ребенок? – Джессика просунула руку ей под пальто и ощупала живот – Тоже в порядке?
Миссис О'Коннор озиралась, постепенно выходя из шока. Почувствовав неожиданное участие, она инстинктивно потянулась к ласковой руке.
– Больно? – спросила Джессика.
Миссис О'Коннор отрицательно покачала головой.
Тихий вздох облегчения вырвался у Джессики. Живот женщины был мягок и упруг, без каких-либо признаков преждевременных схваток. Ободряюще улыбнувшись, Джессика заботливо поправила ей пальто и села рядом, давая возможность Рейфу одному расположиться на противоположном сиденье.
– Скажите мне, если что-нибудь изменится, – добавила Джессика.
Молодая женщина кивнула, затем неуверенно улыбнулась.
– Спасибо, мэм. Я очень сожалею, что оскорбила вашего мужа. Это просто.. – Ее голос прервался, и она перекрестила себя трясущейся рукой. – Я так боюсь индейцев. Мне стыдно…
– Не беспокойтесь об этом, – прервала Джессика. Она почувствовала опустошительную усталость, которая овладела ею сейчас, когда острота момента миновала. – Я знаю о ночных кошмарах и дневных страхах гораздо больше других.
Миссис О'Коннор посмотрела на дрожащие руки Джессики и сказала удивленно:
– А вы тоже боитесь.
– Конечно, боюсь. Я не такая дурочка, чтобы не понимать последствий, когда на меня нападают и хотят убить. Просто я научилась скрывать свой страх.
Джессика сунула руку под плащ, предварительно запахнув его, и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Но, оказывается, взять себя в руки легче, когда нужно действовать. А когда сидишь, беспомощный как цыпленок, то это очень непросто.
Тем временем звуки стрельбы стали совсем редкими и наконец смолкли окончательно. Движение дилижанса не замедлилось. Один из толчков был таким сильным, что заднее колесо словно совсем оторвалось от земли, и Джессику и миссис О'Коннор швырнуло через узкий проход в сторону Рейфа. Джессика ударилась головой о боковую стенку экипажа и потеряла сознание.
Рейф придержал ее правой рукой, пока экипаж снова не риземлился на все четыре колеса.
– Прошу прощения, сэр, – пробормотала миссис О'Коннор смущенно, когда привела себя в порядок и села напротив.
– Нет проблем, – ответил Рейф. – Мэм, с вами все в порядке?
Ошеломленная Джессика трясла головой, пытаясь прийти в себя. Звуки наплывали на нее со всех сторон, не давали думать и говорить. Темнота окутывала ее все сильней и сильней.
Джессика изо всех сил пыталась ее отогнать. Прежде чем темнота окончательно навалилась на нее, она подумала, что именно это испытывала ее мать, когда граф увлекал ее на брачное ложе, чтобы заставить принять семя, которое однажды разорвет ее.
Миссис О'Коннор в ужасе вскрикнула и бросилась в узком проходе на колени перед Джессикой
– Миссис Лоунтри?!
Рейф не пытался окликать Джессику. Он почувствовал, что ее тело безжизненно обвисло. Он приложил ее щеку к груди, прикрыл ее обнаженное ухо рукой и пронзительно свистнул, чтобы привлечь внимание мужчин на верху экипажа. От свиста задрожали стекла.
– Спускайтесь! – зычно крикнул Рейф. – Одной из женщин требуется помощь.
Эти слова резанули Вулфа. Он схватился за поручень багажника и свесился вниз, пытаясь через прорванную штору заглянуть внутрь экипажа. Вначале ему ничего не было видно. Затем миссис О'Коннор отодвинулась, и он увидел Джессику в огромных руках всадника.
Дилижанс продолжал катиться, когда Вулф соскочил с него, побежал рядом и распахнул дверь. С кошачьим проворством он впрыгнул внутрь экипажа
– В нее попала пуля? – быстро спросил Вулф, отбрасывая ружье, которое было у него в руках.
– Нет, – ответил Рейф. – На ухабе дилижанс сильно подбросило, она ударилась головой и потеряла сознание.
Вулф хмыкнул.
– Ясно, это объясняет, почему прекратились крики.
Рейф бросил на него удивленный взгляд, но Вулф не заметил этого. Он был занят тем, что перекладывал Джессику с колен незнакомца на свои. Миссис О'Коннор отодвинулась в дальний угол, чтобы освободить ему место. Но и это Вулф едва ли заметил. Он пытался обуздать необъяснимый гнев, охвативший его, когда он увидел Джессику в руках другого мужчины.
– Вы совершили просто фантастический маневр, мистер, – сказал Вулф, после того как осмотрел небольшой синяк на виске Джессики. – Не знаю, видел ли я когда-нибудь еще, чтобы человек вскакивал в дилижанс таким образом.
– Меня зовут Рейф… У меня не было шанса спастись без вашей меткой стрельбы и без способности вашей жены мгновенно принимать решение. Если бы она не распахнула дверь, мне бы понадобилось до черта времени, чтобы взобраться с одной рукой на верх экипажа.
– Благодаря миссис О'Коннор. Боюсь, что моя жена слишком деликатно воспитана, чтобы от нее был какой-нибудь прок в критической ситуации, – сурово произнес Вулф и обратился к миссис О'Коннор. – Позвольте мне поблагодарить вас. Если бы вы побоялись подставить себя под выстрелы, передавая мне саквояж с ружьем, нам всем пришлось бы очень несладко.
– Я… – голос молодой женщины прервался, когда она взглянула на резкие линии лица Вулфа, в котором отчетливо угадывалась индейская кровь. – Я ничего не сделала…
Вулф принял ее слова за проявление скромности. Он улыбнулся ей и снова взглянул на Джессику. Улыбка тотчас же погасла. Джессика показалась ему маленькой и хрупкой. В ее лице не было ни кровинки. Даже губы, которые обычно имели цвет спелой вишни, побледнели.
«Теперь ты признаешь то, что я знал всегда? – безмолвно спросил Вулф не приходящую в сознание жену. – Ты не та женщина, которая способна жить на Западе, а тем более растить здесь детей. Ты создана из кружев и лунного света, ты аристократка, которая никогда не готовилась к суровым условиям. Тебе нужен богатый, титулованный муж, который оденет тебя в шелк и атлас и оградит от всех неприятностей.
Я не тот мужчина. Я им никогда не буду. Я не смогу переделать себя, подобно тому как ты не превратишься в женщину вроде Виллоу. Я могу лишь помочь тебе сохранить жизнь до того времени, когда твое упрямство смирится с реальностью.
Мы не созданы друг для друга».
Вулф молча обнимал бесчувственное тело Джессики и ругал и себя, и ее за то, что по ее вине их жизни оказались в таком хитросплетении; а еще он проклинал себя за желание, в тисках которого он находился даже сейчас, за то, что его тело тянулось к этой девушке, которую он не мог тронуть, ибо тогда их женитьба станет реальной и окончательной, как смерть.
Когда Джессика открыла глаза, мир призрачно качался перед ней, а в центре находился кошмар с черными глазами, пронзительно смотрящими на нее. С приглушенным стоном она попробовала уйти от этого кошмара. Рука Вулфа коснулась ее рта, когда он еще теснее прижал Джессику к себе. Легкость, с которой он пресек слабую попытку защищаться, вероятно, ввергла бы Джессику в панику, но, к счастью, она узнала Вулфа. Кошмары и страхи мгновенно улетучились, поскольку она знала, что с Вулфом она в безопасности.
– Прошло? – спросил Вулф.
Джессика кивнула, потому что его рука не давала ей возможности говорить.
– Хорошо. Мы наслушались твоего плача за все это время.
– Она не плакала вообще за то время, пока я находился здесь, – заметил спокойно Рейф.
Вулф бросил на мужчину взгляд, который мог заморозить молнию.
Рейф этот взгляд выдержал.
– И кроме того, она великолепно меня перевязала, – добавил он, приоткрывая китель, чтобы показать руку.
В первый раз Вулф заметил, что Рейф ранен. И что повязка была из светло-голубого, как лед, шелка, и такими же ледяными были глаза Джессики. Он оторвал руку от ее рта.
– Спасибо, мой лорд, – произнесла Джессика холодным голосом.
– Я не лорд.
– А я не ревущая дурочка.
– Значит, ты одурачила меня.
– Нехитрое дело одурачить человека, который глух, нем и слеп.
Рейф под кашлем скрыл смешок.
– Как ваша голова, мэм?
– Еще болит, – Джессика закрыла на минуту глаза. – И язык тоже.
Она вновь посмотрела на Вулфа и вспомнила свои клятвы быть ласковой, нежной и общительной. Прилив усталости накрыл ее, словно темное море волной. Как тяжело быть замужем за человеком, который смотрит таким холодным, непрощающим взглядом!
– Прости, – сказала Джессика тоскливо и так тихо, что этого не мог расслышать никто, кроме Вулфа. – Я не сделала ничего, что может вызвать твое неудовольствие. Мне бы так хотелось вернуться в то время, когда ты мог броситься искать меня в страшный шторм. Мы не можем возвращаться в прошлое. Как жаль…
– Мы можем прекратить все, моя леди Джессика. Лишь скажите слово.
– Никогда, мой лорд, – прошептала она, вспомнив об ужасе, когда лорд Гор кусал и терзал ее обнаженную плоть. Она не могла более выносить взгляда Вулфа и отвернулась. У нее не было сил воевать с его суровостью, она ощутила приливы боли в висках при каждом толчке. Темнота подкрадывалась к ней, забирая все ее силы. Однако не травма головы опустошила ее до такой степени, а необходимость справиться с ужасающей чернотой снов, которых она никогда не помнила.
В глубине ее что-то билось… плакал от ужаса ребенок при завываниях ветра… сгущались кошмарные воспоминания.
– Джессика!
Ответа не последовало.
Вначале Вулф подумал, что она вновь потеряла сознание Затем увидел, что глаза ее открыты и устремлены на нечто, видимое только ей.
Нечто ужасное.
Холодок пробежал по позвоночнику Вулфа, ибо он осознал, насколько страшно было Джессике во время нападения индейцев. Несмотря на свою клятву, что он добьется ее согласия на развод, он прижал ее к себе, баюкая и стараясь защитить от опасности, понимая, насколько она беззащитна в этот момент.
– Джесси, – сказал Вулф ей тихо на ухо. – Отпусти меня. Не заставляй меня причинять тебе страдания.
Хотя он знал, что Джессика слышала, ответа не последовало.
– Это то, чего тебе хочется? – спросил он сурово. – Не попросишь пощады – и не получишь ее.
Джессика не шевельнулась и ничего не ответила, как если бы не было произнесено ни слова.
– Ну что ж, пусть будет так, – повторил Вулф холодным тоном. – Не попросишь пощады – и не получишь ее.
4
Скалистые горы круто поднимались вверх за домом Вулфа. Снежные вершины были окутаны облаками, уступы обширных склонов жили каждый в своем времени года, а подошва стояла на равнине, которую Джессика успела полюбить во время охотничьей экспедиции с лордом Стюартом. Ей раньше не доводилось посетить дом Вулфа, поскольку лорд Стюарт предпочитал охотиться на территории Вайоминга. Но она, естественно, понимала, что этот дом не может быть слишком просторным – большинство американцев не в состоянии позволить себе той роскоши, которой отличался сельский особняк лорда Стюарта.
Однако Джессика не могла и представить себе, что такое повседневная жизнь в небольшом домике с точки зрения личных удобств. Вулф это предполагал. Он прямо-таки с удовольствием предвкушал ее смятение, ожидая, что это приведет его к победе в борьбе за развод.
– Твой дом вполне симпатичен, но… – Джессика запнулась.
– Да? – готовно откликнулся Вулф, отлично понимая, что именно беспокоило Джессику.
– Здесь только одна спальня.
Его черные брови поползли вверх в молчаливом саркастическом удивлении:
– Ты в этом уверена?
– Вполне, – ответила Джессика, вновь впадая в тон, которого она так настойчиво старалась избегать. – И только одна кровать в этой комнате.
Он кивнул.
Стараясь придать голосу игривость, Джессика спросила:
– Разве ты собираешься свить себе постель в зарослях ивы вместе с птицами?
– Зачем мне это делать? Кровать достаточно просторна для двоих.
– Вулф, я серьезно.
– Я тоже. Я не аристократ, ваша милость. Я человек простой. В Америке существует такой удивительный обычай у низшего сословия: мужья и жены спят в одной кровати.
Сердце у Джессики бешено заколотилось. Она сцепила руки, чтобы скрыть дрожь, и осторожно улыбнулась.
– Ты, разумеется, шутишь.
Он рассмеялся и отчетливо произнес:
– Нет, я не шучу.
– Наверняка, ты шутишь, – бодро сказала Джессика, хотя в глазах ее светилась мольба. – Какая женщина будет терпеть присутствие мужа всю ночь.
– Разумеется, никакая аристократка не будет, а женщина Запада будет, – возразил Вулф. – Спроси Виллоу Блэк. Она и Калеб делили постель каждую ночь, и днем оба просто светились.
Однако Джессика не могла и представить себе, что такое повседневная жизнь в небольшом домике с точки зрения личных удобств. Вулф это предполагал. Он прямо-таки с удовольствием предвкушал ее смятение, ожидая, что это приведет его к победе в борьбе за развод.
– Твой дом вполне симпатичен, но… – Джессика запнулась.
– Да? – готовно откликнулся Вулф, отлично понимая, что именно беспокоило Джессику.
– Здесь только одна спальня.
Его черные брови поползли вверх в молчаливом саркастическом удивлении:
– Ты в этом уверена?
– Вполне, – ответила Джессика, вновь впадая в тон, которого она так настойчиво старалась избегать. – И только одна кровать в этой комнате.
Он кивнул.
Стараясь придать голосу игривость, Джессика спросила:
– Разве ты собираешься свить себе постель в зарослях ивы вместе с птицами?
– Зачем мне это делать? Кровать достаточно просторна для двоих.
– Вулф, я серьезно.
– Я тоже. Я не аристократ, ваша милость. Я человек простой. В Америке существует такой удивительный обычай у низшего сословия: мужья и жены спят в одной кровати.
Сердце у Джессики бешено заколотилось. Она сцепила руки, чтобы скрыть дрожь, и осторожно улыбнулась.
– Ты, разумеется, шутишь.
Он рассмеялся и отчетливо произнес:
– Нет, я не шучу.
– Наверняка, ты шутишь, – бодро сказала Джессика, хотя в глазах ее светилась мольба. – Какая женщина будет терпеть присутствие мужа всю ночь.
– Разумеется, никакая аристократка не будет, а женщина Запада будет, – возразил Вулф. – Спроси Виллоу Блэк. Она и Калеб делили постель каждую ночь, и днем оба просто светились.