Элизабет ЛОУЭЛЛ
ТОЛЬКО МОЯ
Пролог
Лондон, 1867 год
– Жениться на тебе, малышка? – Вулф Лоунтри громко рассмеялся, кружа ее в танце. – Не будь смешной. Что общего между полукровкой – охотником за мустангами и английской аристократкой?
– Я шотландка, а не англичанка, – машинально произнесла Джессика Чартерис.
– Я знаю, – Вулф улыбнулся, как и тогда, много лет назад, когда дергал ее за длинные косы, желая подразнить. – Ты клюешь на приманку, прямо как голодная форель.
Пытаясь за кокетливостью скрыть решимость и страх, Джессика откинула голову назад и улыбнулась Вулфу.
– Это был бы гениальный союз, – сказала она горячо. – Тебе не нужны наследники, потому что у тебя нет ни земель, ни титулов, которые надо кому-то передать. У меня нет ни нужды в деньгах, ни стремления к брачному ложу. Мы оба обожаем тишину и дружескую беседу. Мы любим скакать на лошадях, охотиться и читать у камина. Что еще требуется для женитьбы?
Непринужденный смех Вулфа привлек внимание великосветского общества, собравшегося на вечер в честь двадцатилетия Джессики. Вулф проигнорировал эти взгляды – он приучил себя не обращать внимания на аристократические колкости. Человек, которого здесь называли «виконтовым дикарем», давно понял, что его место в Америке, а не в Англии с ее титулами и холодным презрением к незаконным сыновьям.
– Жениться на тебе…
Вновь повторив эти слова, Вулф покачал головой, но, вопреки своему благоразумию, в душе он не мог сдержать радости, что танцует с ней, с феей, чьи каштановые волосы казались почти совсем темными, и лишь прямой солнечный свет выявлял их огненный оттенок.
– Малышка, я соскучился по тебе, по твоей резвости и шалостям. За эти несколько минут я смеялся больше, чем за несколько лет без тебя. Я попрошу лорда Роберта привезти тебя, когда он приедет в очередной раз поохотиться. А твой будущий муж не спортсмен? Лорд Гор – так, кажется, его зовут? Я должен познакомиться с твоим женихом. Он сегодня здесь?
Страх овладел Джессикой, и она сбилась с плавного ритма вальса. Вулф подхватил ее и со свойственной ему тактичностью помог опять войти в танец.
– Прости меня, – пробормотал он. – Я сегодня неловок.
– Ты все прекрасно понимаешь. Неловкой была я, а не ты.
Хотя голос Джессики казался беспечным, Вулф почувствовал, что под этой безмятежностью скрывается нечто другое. Пока молодые люди вальсировали, он смотрел в ее темные глаза и с трудом верил тому, что видел. Ушел в прошлое худенький ребенок с зелеными глазами, огненно-рыжими волосами и звонким смехом. Вместо него появилась ослепительной красоты молодая девушка, которая приводила его в смятение. Но в этом он отказывался признаваться даже себе.
– Неловкий эльф? – спросил Вулф. – Невозможно, малышка. Как и брак между незаконнорожденным полукровкой и леди Джессикой Чартерис. – Он улыбнулся, показав крепкие белые зубы, контрастировавшие со смуглой кожей лица. – Но это остроумная мысль. Примите мое восхищение.
Джессика вновь сбилась и снова была подхвачена легким движением мужчины, который обнимал ее не крепче, чем это положено в вальсе. Но даже в танце сила Вулфа бросалась в глаза. Она всегда думала о его силе как о защите, даже когда он был далеко все эти долгие годы. Она жила воспоминаниями и сознанием того, что где-то на земле есть у нее защитник. Эта вера спасла ее от паники и тогда, когда опекун настоял, чтобы она выходила замуж за лорда Гора.
Сейчас же она почувствовала, что больше не может рассчитывать на Вулфа, что он бросает ее на произвол судьбы и что она должна бороться за жизнь самостоятельно. Одна.
«Боже мой, что мне делать? Вулф должен согласиться на брак! Как мне убедить его?»
– У тебя холодные пальцы, Джесси, – нахмурился Вулф. – Ты дрожишь. Тебе нездоровится?
Озабоченность Вулфа вернула Джессике надежду. Он действительно беспокоился о ней. Она прочла это в необычном выражении его глаз – не черных, но и не голубых, скорее цвета густых сумерек или сапфира при вечернем освещении. Она улыбнулась с облегчением, не ведая о том, как улыбка преображает ее тонкое лицо.
– Просто разволновалась при виде тебя, Вулф. Когда ты не ответил на письмо леди Виктории, я испугалась, что ты забыл меня.
– Ну как я мог забыть своего рыжеволосого эльфа. Забыть малышку, которая однажды здорово разыграла меня – зашила рукава так аккуратно, что даже шва не было видно? Малышку, которая подсунула мне соль вместо сахара и затем так счастливо смеялась, глядя на мои гримасы? Малышку, которая спряталась от грозы в стогу и которую я едва нашел, а затем пообещал остановить гром?
– Что ты и сделал весьма успешно. – Джессика невольно прижалась к Вулфу, стремясь ощутить успокаивающее тепло его тела, найти защиту в его силе. – В самом деле, весьма успешно.
– Это обычное совпадение – больше ничего, – сухо произнес Вулф, отстраняясь от Джессики. – Гроза к тому времени уже закончилась.
– Я после этого долго называла тебя Заклинателем Грома.
– А я тебя – Сенной Девочкой.
Танцующие поблизости пары, привлеченные серебряным смехом Джессики, бросали на нее доброжелательные взгляды.
– Твой смех заставит улыбнуться даже камень, – сказал Вулф.
– Я скучала по тебе, мой лорд Вулф. Ты не должен был отсутствовать так долго. Сердечная рана герцогини зажила уже через полгода. Ты мог бы приехать.
– Я не лорд. Я дикарь, незаконнорожденный сын женщины из индейского племени, Чейеннов и лорда Стюарта, виконта…
Маленькая ручка Джессики накрыла рот Вулфа, прервав его монолог на полуслове. Она прекрасно понимала, что обстоятельства его рождения давали постоянный повод для язвительных выпадов как английским аристократам, так и не столь высокородной матери Джессики и титулованному отцу-шотландцу.
– Я не позволю тебе плохо говорить о моем лучшем друге, – сказала Джессика решительно. – Эльфы обладают магическими способностями. Ты – мой лорд Вулф. Если ты спасешь меня от ледяной пурги снаружи, я спасу тебя от распутных герцогинь внутри.
Улыбнувшись, Вулф посмотрел поверх затейливой прически Джессики в черную ночь за окнами дома лорда Стюарта. В отраженном свете тускло мерцали крутящиеся крупицы мокрого снега.
– Ты права, – согласился он. – Непогода разыгралась. Такого не было, когда я сошел с корабля.
– Я всегда знаю о приходе шторма. Я привыкла наблюдать, как шторм движется по заливу, и отсчитываю секунды, пока он не достигнет дома.
Вулф скорее угадал, чем почувствовал, как она подавила в себе дрожь. Она прильнула к нему всем телом. И в то же время от нее не исходило тех сигналов, которые идут от женщины, когда ее волнует близость мужчины.
– Ты всегда боялась шторма? – спросил он.
– Я не помню.
Отсутствие музыки в голосе Джессики удивило Вулфа. Он забыл, что она говорила редко, если говорила вообще, о девяти годах до того времени, как умер граф Гленшир, и она оказалась под опекой кузена, которого ранее никогда не видела.
– Странно, что ты не помнишь.
– А ты помнишь свое детство среди чейеннов?
– Помню какой-то особый запах лесного дыма, лагерный костер среди ночи, песни и танцы, вызывающие духов… да, я помню.
– Преклоняюсь перед твоей превосходной памятью. – Джессика улыбнулась и взглянула сквозь ресницы, как ее научила этому леди Виктория. – Не могли бы мы танцевать подальше от этого окна? Здесь очень сильный сквозняк.
Вулф бросил взгляд на изящный поворот шеи Джессики, на ее плечи, на нежную округлость груди, прикрытой голубым шелком. Гладкий золотой медальон блестел в затемненной ложбинке. Вулф сам подарил его Джессике перед отъездом в Америку – отъездом, который должен был избавить семью Стюартов от гнева герцога-рогоносца. Интересно, носит ли она портрет своего жениха в медальоне?
Джессика тихонько вздохнула, а Вулф перевел взгляд с золотого медальона на нежную кожу под ним. От нее исходил тонкий аромат роз под летним небом, да и рот Джессики напоминал бутон из того же сада. Она казалась воздушной и невесомой в танце.
Она была ребенком, который на одиннадцать лет моложе его, и этот ребенок заставлял его пылать.
– Если вам холодно, леди Джессика, в следующий раз надевайте платье, которое основательнее укроет ваше тело.
Холодность его тона удивила Джессику. Он называл ее леди Джессикой лишь тогда, когда сердился на нее. Она посмотрела на скромное декольте своего платья. Ни одна женщина в зале не была задрапирована основательнее.
– О чем ты говоришь, Вулф? Леди Виктория возражала против моего платья…
– Редкое проявление здравого смысла с ее стороны.
Джессика рассмеялась.
– Ты не понял меня. Она хотела, чтобы линия декольте была ниже, талия уже, а обхват кринолина больше Я предпочла французский фасон, без этих утомительных кринолинов.
Вулф вспомнил, как Джессика бросилась к нему, когда увидела его впервые после приезда. Он вполне отчетливо различил женственный изгиб бедер под прозрачной материей. Это невольно напомнило ему, что его малышка выросла… и скоро станет женой лорда…
– Я не хотела этой огромной тяжести юбок, жемчугов и бриллиантов, – продолжала Джессика. – Леди Виктория сочла мое платье и украшения простоватыми. Она сказала, что я напоминаю палку, которую как раз принесла одна из собак.
– На палку? – пробормотал Вулф, глядя на бархатную тень между юных грудей Джессики. – Твоим опекунам явно требуются очки.
Если бы другой мужчина посмотрел на Джессику таким образом, она сочла бы необходимым прекратить танец. Но с Вулфом все было иначе. У него не было титулов, не было нужды в наследниках; ему не нужна женщина, чтобы без конца рожать детей.
Свирепо завывал ветер, град, словно дробь, стучал по стеклу Вздрагивая от страха, причину которого она знала в снах и забывала сразу же после пробуждения, Джессика невольно еще теснее прижалась к Вулфу. Но, даже облегченные, юбки ее бального платья препятствовали этому. Она споткнулась в третий раз и снова была подхвачена руками, сильными и нежными одновременно.
Звучали последние такты вальса. Приближалась полночь.
«Как мало осталось времени!»
– Джесси, ты дрожишь. Что с тобой? Я думал, что ты переросла свою боязнь шторма, когда тебе исполнилось десять лет
– Только потому, что знала: ты защитишь меня.
– Ты жила очень неплохо в мое отсутствие, – сказал Вулф сухо.
– Только потому, что знала: ты вернешься. И ты действительно вернулся – Джессика посмотрела на Вулфа с мольбой, в ее взгляде не было и тени кокетства. – Ты должен жениться на мне, Вулф Лоунтри. Без тебя я погибла.
Вначале он подумал, что она снова поддразнивает его, но затем понял, что она говорит совершенно искренне. Он автоматически выполнил элегантный поворот и отпустил Джессику с последним музыкальным аккордом. Она припала к его руке, как это было в конце их первого танца несколькими минутами ранее
– Малышка, ты должна отпустить меня, – сказал Вулф негромко, глядя ей в лицо, которое сейчас показалось ему опасно прекрасным. – Я не лорд, а ты уже не ребенок. Ты леди, и скоро будет объявлено о твоей помолвке. Один танец с виконтовым дикарем еще терпим. Два породят разговоры. Три вызовут скандал. Мы танцевали дважды. Мы не должны больше этого делать.
– Вулф, – прошептала она.
Но было уже поздно. Он поклонился и отошел от нее.
Потемневшими от страха глазами Джессика смотрела на удалявшегося Вулфа. Он выделялся в любой толпе… Дело было не в росте, хотя он был выше многих. И не во внешности, хотя он был, безусловно, красив – прямые черные волосы, смуглая кожа, темно-синие глаза. Вулфа отличала походка, какое-то органичное сочетание силы и неуловимой грации. Он превосходно, как охотящийся кот, владел своим телом.
Джессика нуждалась в этой мужской силе, этой уверенности. Мысль о возвращении Вулфа помогала ей держаться, хотя в последнее время тяжелая сеть обстоятельств и традиций все теснее опутывала ее. Ей надо каким-то образом все объяснить Вулфу. Она вовсе не шутила, когда предлагала ему жениться на ней. Более того, она за все свои двадцать лет никогда не была более серьезной.
Ветер стонал за окнами лондонского дома лорда Стюарта и стучал ставнями. Зима подходила к концу, а весна только вступала в свои права, и сейчас два времени года боролись между собой за влияние, сотрясая в этой битве каменные человеческие города. Сердце Джессики сжалось от страха, когда порыв ветра перерос в протяжный, леденящий душу вой. Ее рука потянулась к медальону, в котором хранилось изображение Вулфа.
«Я в безопасности. Вулф защитит меня. Я в безопасности. Никакой шторм не причинит мне зла».
Прикосновение к медальону и беззвучная молитва успокаивали Джессику в те годы, когда Вулф был сослан в Америку. Сейчас он вернулся… Однако она чувствовала себя куда более одинокой, чем тогда, когда он извлек ее из стога сена и остановил грозу, обратившись к грому с заклинаниями, которые слышал в детстве от своей матери.
Джессика переплела пальцы рук, чтобы скрыть дрожь, однако она не могла скрыть бледность на лице и отчаяние в глазах.
– Боже, ну разве с таким лицом празднуют собственный день рождения, а заодно и помолвку? – спросила леди Виктория. Голос ее звучал спокойно, взгляд был проницательным.
– Я вообще не хочу выходить замуж.
Леди Виктория вздохнула и взяла холодные руки Джессики в свои.
– Я знаю, дорогая, я это отлично знаю. Я помнила о твоих желаниях, когда выбирала тебе мужа. Тебе не придется долго терпеть лорда Гора. Он стар и слишком злоупотребляет вином. Пройдут считанные годы – и он покинет этот мир. Ты останешься состоятельной вдовой, у которой впереди вся жизнь. – Она чуть улыбнулась. – Конечно, если не пожелаешь пойти на скандал, как французская герцогиня…
– Я скорее умру, чем позволю мужчине овладеть мной.
В ответ Виктория грустно засмеялась.
– Ах, Джессика! Тебе надо было родиться в строгой католической семье и уйти в монастырь, но – увы! Ты единственный отпрыск шотландской девушки-протестантки и шотландского графа. Титул и земля ушли от тебя, у тебя нет своего состояния. Ты должна выйти замуж. Лорд Гор, при всех его недостатках, владеет достаточным богатством, чтобы содержать даже королеву
– Вы мне уже говорили это. Много раз.
– В надежде, что в один прекрасный день ты меня услышишь, – парировала Виктория.
– В Америке даже рабов освободили. Не пора ли и в Англии обращаться с женщинами более уважительно? Мягкая рука властно легла на подбородок Джессики
– Упрямая шотландская девчонка, – сказала Виктория. – Но в этом я даже более упряма, чем ты Ты пользуешься привилегиями аристократки. Женщина из простой семьи в твоем возрасте уже давно плодила бы детей для первого же мужлана, который оказался у ее юбки
Лицо Джессики вытянулось.
– Тебе покровительствовал мой второй муж и воспитывал так, как если бы ты была его родным ребенком, – продолжала Виктория холодно и неумолимо. – Ты росла в неге и богатстве. И несмотря на эту ужасную американскую горничную, которой ты подражаешь, тебя научили говорить на правильном английском языке и быть настоящей леди. А теперь за все это ты должна отплатить тем, что произведешь наследника, который навсегда соединит имения виконта и богатства судоходной империи баронета Гора.
Длинные каштановые с огненным отливом ресницы Джессики опустились, чтобы скрыть отвращение
– Сударыня, пожалуйста…
– Нет, – перебила ее Виктория, – я слишком долго выслушивала твои жалобы. Я избаловала тебя, но теперь этому приходит конец. Твоя помолвка будет объявлена в полночь. Ты выйдешь замуж не позже чем через месяц. Если старый пьянчужка сумеет привести свое орудие в состояние готовности, ты в течение года произведешь наследника, и твой долг будет исполнен. После этого ты можешь жить, как тебе хочется.
– Ох, леди Джессика, – сказала Бетси огорченно, – я не думаю, что вам следует идти в покои мистера Лоунтри.
Джессика порывисто встала из-за столика, за которым сидела, когда Бетси снимала украшения с прически хозяйки и расчесывала ее длинные шелковистые волосы. Обычно этот ритуал успокаивал Джессику. Но не сегодня. Она металась по комнате, словно зверь в клетке, Когда она шагала, бледно-голубой пеньюар, который она надевала во время туалета, вздымался и шелестел
– У меня нет выбора
– Но…
– Я не желаю больше слушать, – оборвала горничную Джессика – Ты всегда мне говорила, что женщины в Америке имеют больше свободы в выборе мужа и образа жизни Если я должна выйти замуж, я выберу себе мужа сама и буду жить так, как мне хочется.
– Но вы не американка.
– Я буду ею. – Джессика резким движением завязала пеньюар на талии. – У американцев нет титулов или больших богатств, поэтому им не требуются наследники. И с мужем-американцем не надо будет выполнять возмутительные брачные обязанности или переносить губительные беременности.
Поколебавшись, Бетси сказала:
– Американские мужчины очень даже любят теплую постель, сударыня.
– Ну, тогда они могут спать с собаками.
– Боже мой, боюсь, что я ввела вас в заблуждение. То, что у американцев нет титулов, не означает, что…
– Не хочу больше слушать, – перебила ее Джессика, зажимая уши руками.
С минуту она стояла молча, борясь со страхом, который душил ее. Ощущение потной ладони лорда Гора, положенной поверх ее руки, было слишком свежим, как и воспоминание о его масляных, налитых кровью, глазках. Мысль о том, что эти руки будут прикасаться к ней на брачном ложе, вызвала у Джессики прилив тошноты.
Кошмар обволакивал и леденил ее – и одновременно укреплял решимость. Она опустила руки, распрямилась и направилась к двери.
– Сударыня, – начала было горничная.
Бетси, милая, замолчи, – Джессика улыбнулась горничной дрожащими губами. – Пожелай мне удачи. И если все будет хорошо, ты поедешь в Америку, как я обещала тебе три года назад.
Джессика открыла дверь и вышла в холл. Негромкий голос отчаяния со стороны Бетси был заглушен стуком захлопывающейся двери. Подобрав разлетающиеся складки шелка, Джессика направилась к тому крылу дома, где располагались комнаты Вулфа. Лампы горели, распространяя аромат, в нишах холла. Освещение было тусклым, но это не пугало Джессику. Она знала здесь каждый уголок.
Джессика быстро шла через огромный каменный дом, вздрагивая всякий раз, когда проходила мимо окон, в которые настойчиво просился ветер. Она не опасалась кого-нибудь встретить, ибо дождалась того времени, когда даже прислуга отправилась спать. Однако она обошла стороной библиотеку, поскольку знала, что лорд Роберт часто играет там с друзьями в карты чуть ли не до утра.
Джессика спустилась в другой холл и легко взбежала по лестнице. И тут она внезапно столкнулась с лордом Гором, который был под основательным воздействием портвейна.
– Боже мой, – сказала она, поспешно поправляя одежду.
Гор качнулся, затем выпрямился, ухватившись за Джессику. Он был изрядно пьян, однако не до такой степени, чтобы не отличить мужскую плоть от женской. И не был слишком слабым Когда Джессика попыталась высвободиться, его руки напряглись. Одна из них нашла путь к груди, другая больно сжала плечо.
– Черт возьми, ведь это моя маленькая леди. – Глаза Гора сузились, когда он выпрямился и сосредоточил внимание на шелковом кружевном белье Джессики. – Очень соблазнительно, дорогая. Я не ожидал, что ты так мечтаешь о брачном ложе. Если бы я знал, я бы меньше залил портвейна в свой трюм и пришел бы к тебе побыстрее.
– Пустите меня!
Гор словно не слышал крика Джессики, пытаясь прижаться к прекрасному женскому телу, которое оказалось рядом с ним. Она рванулась – пеньюар разошелся. Гор уставился на обнажившуюся грудь и пытался оценить подарок судьбы, невеста была столь нетерпелива, что отправилась на поиски его комнаты, едва лишь дом уснул.
– Боже, вы только посмотрите на эти сосочки, – произнес он, тяжело дыша. – Лорд Стюарт зверски торговался за тебя, но ты стоишь того до полупенса.
Гор наклонился, качаясь, к грудям Джессики и притиснул ее к стене с такой силой, что она не могла дышать. Она не смогла даже вскрикнуть от боли, когда его зубы сомкнулись вокруг одного из сосков. Хрюкая от все возрастающего возбуждения, Гор не обращал внимания на ее попытки вырваться. Не отпуская ее, он пытался расстегнуть свои брюки. В отчаянии Джессика вспомнила то, чему научил ее Вулф перед отъездом четыре года назад. Она резко выбросила колено вверх. В то же мгновение грубые руки отпустили ее, а сам Гор качнулся назад.
Завернувшись в разорванный пеньюар, с распущенными волосами, Джессика бросилась к комнате Вулфа. Дрожащими руками она толкнула дверь, и та легко открылась.
Вулф одним быстрым движением поднялся с постели. Ему хватило секунды, чтобы узнать Джессику и отшвырнуть нож прежде, чем она упала ему на грудь. Руки Джессики обхватили его за талию, ее всю трясло, как в тот раз, когда он нашел ее в стогу сена.
Вулф посадил Джессику на кровать и обнял ее, пытаясь успокоить. В нескольких футах буря безумно билась в стекло.
– Спокойно, малышка, – прошептал Вулф. – Ты в безопасности со мной. Буря не достанет тебя здесь. Ты в безопасности. Вот я сейчас зажгу лампу, чтобы тебе было видно Буря там, снаружи, а ты здесь, внутри.
Вулф перегнулся, зажег одной рукой лампу и посадил Джессику себе на колени.
– Ну вот, малышка. Стало лучше? Ты теперь видишь, что ты в безопасности? Ты видишь… Святой боже!
Вулф замолчал, не в силах говорить. Обнаженная грудь Джессики была так красива, несмотря на размазанную кровь и синяки, что у него перехватило дыхание.
Где-то в доме послышались возбужденные голоса. Вулф едва обратил внимание на это. Мысль о том, что какой-то негодяй прокусил тонкую кожу Джессики и причинил ей боль, привела его в ярость.
– Какой выродок посмел это сделать? – закричал он вне себя от гнева.
– Лорд Г-г… – Джессика перевела дыхание и постаралась унять дрожь, чтобы быть в состоянии говорить. – Лорд Гор.
Вулф бережно стянул разорванные края пеньюара и прикрыл ей грудь.
– Успокойся, мой эльф. – Он нежно поцеловал ее волосы. – Успокойся, малышка. Ты в безопасности. Я не позволю ему вновь обидеть тебя.
– Ты об-бещаешь?
– Да!
У Джессики вырвался прерывистый вздох. В течение нескольких секунд не было слышно ничего, кроме шума ветра и постепенно успокаивающегося дыхания Джессики.
Гор ввалился в комнату через открытую дверь. Его лицо было потным, он казался чуть менее пьяным, чем несколько минут назад, ибо боль иногда может протрезвить человека.
– Ах ты шлюшка, тебе надо отведать порки! – проговорил деловито-холодным тоном Гор, приближаясь к кровати, – и ты ее получишь. Ну-ка, подставляй задницу!
Вулф отстранил Джессику и одним движением встал на ноги. Только сейчас она осознала, что Вулф обнажен. Свет лампы освещал его тело, в котором угадывалась необыкновенная сила.
– Я так понимаю, что это ты тот самый выродок, который покалечил мою Джесси? – спросил Вулф негромко.
Джессика забыла про наготу Вулфа, когда услышала этот голос. Никогда раньше не бывало, чтобы он говорил таким тоном. Она задрожала – она поняла, что он способен на все, чтобы защитить ее.
Прежде чем Гор успел ответить, в комнату ворвалась леди Виктория, за которой в смятении следовала Бетси.
– Простите, – умоляюще сказала она, глядя на Джессику. – Я не могла позволить вам прийти в комнату мистера Лоунтри. Этот человек пользуется недоброй репутацией у благородных дам.
– И вполне заслуженно, стоит лишь посмотреть на это, – сухо процедила Виктория, глядя на бешенство Гора, полуодетую Джессику и наготу Вулфа. – Прикройся, Вулф.
Вулф проигнорировал реплику. Он резко выбросил руку вперед и схватил Гора за горло. Из зала донесся шум возбужденных голосов. Раньше других прозвучал голос Роберта Стюарта:
– Моя дорогая леди, не могли бы вы мне объяснить, какого черта… Вулф! Боже мой!
Роберт поспешно захлопнул за собой дверь спальни, однако он опоздал: пятеро гостей уже успели заглянуть в спальню Вулфа. В Лондоне еще до зари неизбежно разразится скандал.
Лорд Роберт мрачно повернулся к оставшимся в комнате людям.
– Освободи лорда Гора.
– Я возражаю, – произнес Вулф спокойно. – Этот человек напал на Джесси.
– Ты лжец и выродок, – выпалил Гор.
Он сказал бы и более того, но сильные пальцы Вулфа сжали его горло, и Гор тут же потерял сознание.
Затем Вулф с неохотой оторвал руку, и Гор тяжело рухнул на пол.
– О боже, Вулф! Ты убил его! – в ужасе воскликнула Виктория.
– В Америке я бы сделал это. К сожалению, я не в Америке.
– Ты там скоро будешь, – заявил лорд Роберт. – Черт побери, у тебя прямо какой-то талант к скандалам, сын мой.
– Это идет не от матери, – холодно парировал Вулф – Скандал – понятие, созданное цивилизацией.
Он вновь повернулся к Джессике, желая удостовериться, что ее испуг прошел. Он увидел, как расширились ее глаза, скользнув по его телу. Она покраснела и мгновенно отвела взгляд.
Вулф спокойно подошел к комоду и вытащил ночную рубашку. Он терпеть не мог этих тряпок на теле, но не хотел шокировать Джессику.
Гор начал хрипеть. Роберт раздраженно посмотрел на него, затем обратился к Джессике. Он хотел было придать своему голосу доброту, однако был слишком зол из-за того, что вновь терял сына, и его вопрос прозвучал грубо:
– Жениться на тебе, малышка? – Вулф Лоунтри громко рассмеялся, кружа ее в танце. – Не будь смешной. Что общего между полукровкой – охотником за мустангами и английской аристократкой?
– Я шотландка, а не англичанка, – машинально произнесла Джессика Чартерис.
– Я знаю, – Вулф улыбнулся, как и тогда, много лет назад, когда дергал ее за длинные косы, желая подразнить. – Ты клюешь на приманку, прямо как голодная форель.
Пытаясь за кокетливостью скрыть решимость и страх, Джессика откинула голову назад и улыбнулась Вулфу.
– Это был бы гениальный союз, – сказала она горячо. – Тебе не нужны наследники, потому что у тебя нет ни земель, ни титулов, которые надо кому-то передать. У меня нет ни нужды в деньгах, ни стремления к брачному ложу. Мы оба обожаем тишину и дружескую беседу. Мы любим скакать на лошадях, охотиться и читать у камина. Что еще требуется для женитьбы?
Непринужденный смех Вулфа привлек внимание великосветского общества, собравшегося на вечер в честь двадцатилетия Джессики. Вулф проигнорировал эти взгляды – он приучил себя не обращать внимания на аристократические колкости. Человек, которого здесь называли «виконтовым дикарем», давно понял, что его место в Америке, а не в Англии с ее титулами и холодным презрением к незаконным сыновьям.
– Жениться на тебе…
Вновь повторив эти слова, Вулф покачал головой, но, вопреки своему благоразумию, в душе он не мог сдержать радости, что танцует с ней, с феей, чьи каштановые волосы казались почти совсем темными, и лишь прямой солнечный свет выявлял их огненный оттенок.
– Малышка, я соскучился по тебе, по твоей резвости и шалостям. За эти несколько минут я смеялся больше, чем за несколько лет без тебя. Я попрошу лорда Роберта привезти тебя, когда он приедет в очередной раз поохотиться. А твой будущий муж не спортсмен? Лорд Гор – так, кажется, его зовут? Я должен познакомиться с твоим женихом. Он сегодня здесь?
Страх овладел Джессикой, и она сбилась с плавного ритма вальса. Вулф подхватил ее и со свойственной ему тактичностью помог опять войти в танец.
– Прости меня, – пробормотал он. – Я сегодня неловок.
– Ты все прекрасно понимаешь. Неловкой была я, а не ты.
Хотя голос Джессики казался беспечным, Вулф почувствовал, что под этой безмятежностью скрывается нечто другое. Пока молодые люди вальсировали, он смотрел в ее темные глаза и с трудом верил тому, что видел. Ушел в прошлое худенький ребенок с зелеными глазами, огненно-рыжими волосами и звонким смехом. Вместо него появилась ослепительной красоты молодая девушка, которая приводила его в смятение. Но в этом он отказывался признаваться даже себе.
– Неловкий эльф? – спросил Вулф. – Невозможно, малышка. Как и брак между незаконнорожденным полукровкой и леди Джессикой Чартерис. – Он улыбнулся, показав крепкие белые зубы, контрастировавшие со смуглой кожей лица. – Но это остроумная мысль. Примите мое восхищение.
Джессика вновь сбилась и снова была подхвачена легким движением мужчины, который обнимал ее не крепче, чем это положено в вальсе. Но даже в танце сила Вулфа бросалась в глаза. Она всегда думала о его силе как о защите, даже когда он был далеко все эти долгие годы. Она жила воспоминаниями и сознанием того, что где-то на земле есть у нее защитник. Эта вера спасла ее от паники и тогда, когда опекун настоял, чтобы она выходила замуж за лорда Гора.
Сейчас же она почувствовала, что больше не может рассчитывать на Вулфа, что он бросает ее на произвол судьбы и что она должна бороться за жизнь самостоятельно. Одна.
«Боже мой, что мне делать? Вулф должен согласиться на брак! Как мне убедить его?»
– У тебя холодные пальцы, Джесси, – нахмурился Вулф. – Ты дрожишь. Тебе нездоровится?
Озабоченность Вулфа вернула Джессике надежду. Он действительно беспокоился о ней. Она прочла это в необычном выражении его глаз – не черных, но и не голубых, скорее цвета густых сумерек или сапфира при вечернем освещении. Она улыбнулась с облегчением, не ведая о том, как улыбка преображает ее тонкое лицо.
– Просто разволновалась при виде тебя, Вулф. Когда ты не ответил на письмо леди Виктории, я испугалась, что ты забыл меня.
– Ну как я мог забыть своего рыжеволосого эльфа. Забыть малышку, которая однажды здорово разыграла меня – зашила рукава так аккуратно, что даже шва не было видно? Малышку, которая подсунула мне соль вместо сахара и затем так счастливо смеялась, глядя на мои гримасы? Малышку, которая спряталась от грозы в стогу и которую я едва нашел, а затем пообещал остановить гром?
– Что ты и сделал весьма успешно. – Джессика невольно прижалась к Вулфу, стремясь ощутить успокаивающее тепло его тела, найти защиту в его силе. – В самом деле, весьма успешно.
– Это обычное совпадение – больше ничего, – сухо произнес Вулф, отстраняясь от Джессики. – Гроза к тому времени уже закончилась.
– Я после этого долго называла тебя Заклинателем Грома.
– А я тебя – Сенной Девочкой.
Танцующие поблизости пары, привлеченные серебряным смехом Джессики, бросали на нее доброжелательные взгляды.
– Твой смех заставит улыбнуться даже камень, – сказал Вулф.
– Я скучала по тебе, мой лорд Вулф. Ты не должен был отсутствовать так долго. Сердечная рана герцогини зажила уже через полгода. Ты мог бы приехать.
– Я не лорд. Я дикарь, незаконнорожденный сын женщины из индейского племени, Чейеннов и лорда Стюарта, виконта…
Маленькая ручка Джессики накрыла рот Вулфа, прервав его монолог на полуслове. Она прекрасно понимала, что обстоятельства его рождения давали постоянный повод для язвительных выпадов как английским аристократам, так и не столь высокородной матери Джессики и титулованному отцу-шотландцу.
– Я не позволю тебе плохо говорить о моем лучшем друге, – сказала Джессика решительно. – Эльфы обладают магическими способностями. Ты – мой лорд Вулф. Если ты спасешь меня от ледяной пурги снаружи, я спасу тебя от распутных герцогинь внутри.
Улыбнувшись, Вулф посмотрел поверх затейливой прически Джессики в черную ночь за окнами дома лорда Стюарта. В отраженном свете тускло мерцали крутящиеся крупицы мокрого снега.
– Ты права, – согласился он. – Непогода разыгралась. Такого не было, когда я сошел с корабля.
– Я всегда знаю о приходе шторма. Я привыкла наблюдать, как шторм движется по заливу, и отсчитываю секунды, пока он не достигнет дома.
Вулф скорее угадал, чем почувствовал, как она подавила в себе дрожь. Она прильнула к нему всем телом. И в то же время от нее не исходило тех сигналов, которые идут от женщины, когда ее волнует близость мужчины.
– Ты всегда боялась шторма? – спросил он.
– Я не помню.
Отсутствие музыки в голосе Джессики удивило Вулфа. Он забыл, что она говорила редко, если говорила вообще, о девяти годах до того времени, как умер граф Гленшир, и она оказалась под опекой кузена, которого ранее никогда не видела.
– Странно, что ты не помнишь.
– А ты помнишь свое детство среди чейеннов?
– Помню какой-то особый запах лесного дыма, лагерный костер среди ночи, песни и танцы, вызывающие духов… да, я помню.
– Преклоняюсь перед твоей превосходной памятью. – Джессика улыбнулась и взглянула сквозь ресницы, как ее научила этому леди Виктория. – Не могли бы мы танцевать подальше от этого окна? Здесь очень сильный сквозняк.
Вулф бросил взгляд на изящный поворот шеи Джессики, на ее плечи, на нежную округлость груди, прикрытой голубым шелком. Гладкий золотой медальон блестел в затемненной ложбинке. Вулф сам подарил его Джессике перед отъездом в Америку – отъездом, который должен был избавить семью Стюартов от гнева герцога-рогоносца. Интересно, носит ли она портрет своего жениха в медальоне?
Джессика тихонько вздохнула, а Вулф перевел взгляд с золотого медальона на нежную кожу под ним. От нее исходил тонкий аромат роз под летним небом, да и рот Джессики напоминал бутон из того же сада. Она казалась воздушной и невесомой в танце.
Она была ребенком, который на одиннадцать лет моложе его, и этот ребенок заставлял его пылать.
– Если вам холодно, леди Джессика, в следующий раз надевайте платье, которое основательнее укроет ваше тело.
Холодность его тона удивила Джессику. Он называл ее леди Джессикой лишь тогда, когда сердился на нее. Она посмотрела на скромное декольте своего платья. Ни одна женщина в зале не была задрапирована основательнее.
– О чем ты говоришь, Вулф? Леди Виктория возражала против моего платья…
– Редкое проявление здравого смысла с ее стороны.
Джессика рассмеялась.
– Ты не понял меня. Она хотела, чтобы линия декольте была ниже, талия уже, а обхват кринолина больше Я предпочла французский фасон, без этих утомительных кринолинов.
Вулф вспомнил, как Джессика бросилась к нему, когда увидела его впервые после приезда. Он вполне отчетливо различил женственный изгиб бедер под прозрачной материей. Это невольно напомнило ему, что его малышка выросла… и скоро станет женой лорда…
– Я не хотела этой огромной тяжести юбок, жемчугов и бриллиантов, – продолжала Джессика. – Леди Виктория сочла мое платье и украшения простоватыми. Она сказала, что я напоминаю палку, которую как раз принесла одна из собак.
– На палку? – пробормотал Вулф, глядя на бархатную тень между юных грудей Джессики. – Твоим опекунам явно требуются очки.
Если бы другой мужчина посмотрел на Джессику таким образом, она сочла бы необходимым прекратить танец. Но с Вулфом все было иначе. У него не было титулов, не было нужды в наследниках; ему не нужна женщина, чтобы без конца рожать детей.
Свирепо завывал ветер, град, словно дробь, стучал по стеклу Вздрагивая от страха, причину которого она знала в снах и забывала сразу же после пробуждения, Джессика невольно еще теснее прижалась к Вулфу. Но, даже облегченные, юбки ее бального платья препятствовали этому. Она споткнулась в третий раз и снова была подхвачена руками, сильными и нежными одновременно.
Звучали последние такты вальса. Приближалась полночь.
«Как мало осталось времени!»
– Джесси, ты дрожишь. Что с тобой? Я думал, что ты переросла свою боязнь шторма, когда тебе исполнилось десять лет
– Только потому, что знала: ты защитишь меня.
– Ты жила очень неплохо в мое отсутствие, – сказал Вулф сухо.
– Только потому, что знала: ты вернешься. И ты действительно вернулся – Джессика посмотрела на Вулфа с мольбой, в ее взгляде не было и тени кокетства. – Ты должен жениться на мне, Вулф Лоунтри. Без тебя я погибла.
Вначале он подумал, что она снова поддразнивает его, но затем понял, что она говорит совершенно искренне. Он автоматически выполнил элегантный поворот и отпустил Джессику с последним музыкальным аккордом. Она припала к его руке, как это было в конце их первого танца несколькими минутами ранее
– Малышка, ты должна отпустить меня, – сказал Вулф негромко, глядя ей в лицо, которое сейчас показалось ему опасно прекрасным. – Я не лорд, а ты уже не ребенок. Ты леди, и скоро будет объявлено о твоей помолвке. Один танец с виконтовым дикарем еще терпим. Два породят разговоры. Три вызовут скандал. Мы танцевали дважды. Мы не должны больше этого делать.
– Вулф, – прошептала она.
Но было уже поздно. Он поклонился и отошел от нее.
Потемневшими от страха глазами Джессика смотрела на удалявшегося Вулфа. Он выделялся в любой толпе… Дело было не в росте, хотя он был выше многих. И не во внешности, хотя он был, безусловно, красив – прямые черные волосы, смуглая кожа, темно-синие глаза. Вулфа отличала походка, какое-то органичное сочетание силы и неуловимой грации. Он превосходно, как охотящийся кот, владел своим телом.
Джессика нуждалась в этой мужской силе, этой уверенности. Мысль о возвращении Вулфа помогала ей держаться, хотя в последнее время тяжелая сеть обстоятельств и традиций все теснее опутывала ее. Ей надо каким-то образом все объяснить Вулфу. Она вовсе не шутила, когда предлагала ему жениться на ней. Более того, она за все свои двадцать лет никогда не была более серьезной.
Ветер стонал за окнами лондонского дома лорда Стюарта и стучал ставнями. Зима подходила к концу, а весна только вступала в свои права, и сейчас два времени года боролись между собой за влияние, сотрясая в этой битве каменные человеческие города. Сердце Джессики сжалось от страха, когда порыв ветра перерос в протяжный, леденящий душу вой. Ее рука потянулась к медальону, в котором хранилось изображение Вулфа.
«Я в безопасности. Вулф защитит меня. Я в безопасности. Никакой шторм не причинит мне зла».
Прикосновение к медальону и беззвучная молитва успокаивали Джессику в те годы, когда Вулф был сослан в Америку. Сейчас он вернулся… Однако она чувствовала себя куда более одинокой, чем тогда, когда он извлек ее из стога сена и остановил грозу, обратившись к грому с заклинаниями, которые слышал в детстве от своей матери.
Джессика переплела пальцы рук, чтобы скрыть дрожь, однако она не могла скрыть бледность на лице и отчаяние в глазах.
– Боже, ну разве с таким лицом празднуют собственный день рождения, а заодно и помолвку? – спросила леди Виктория. Голос ее звучал спокойно, взгляд был проницательным.
– Я вообще не хочу выходить замуж.
Леди Виктория вздохнула и взяла холодные руки Джессики в свои.
– Я знаю, дорогая, я это отлично знаю. Я помнила о твоих желаниях, когда выбирала тебе мужа. Тебе не придется долго терпеть лорда Гора. Он стар и слишком злоупотребляет вином. Пройдут считанные годы – и он покинет этот мир. Ты останешься состоятельной вдовой, у которой впереди вся жизнь. – Она чуть улыбнулась. – Конечно, если не пожелаешь пойти на скандал, как французская герцогиня…
– Я скорее умру, чем позволю мужчине овладеть мной.
В ответ Виктория грустно засмеялась.
– Ах, Джессика! Тебе надо было родиться в строгой католической семье и уйти в монастырь, но – увы! Ты единственный отпрыск шотландской девушки-протестантки и шотландского графа. Титул и земля ушли от тебя, у тебя нет своего состояния. Ты должна выйти замуж. Лорд Гор, при всех его недостатках, владеет достаточным богатством, чтобы содержать даже королеву
– Вы мне уже говорили это. Много раз.
– В надежде, что в один прекрасный день ты меня услышишь, – парировала Виктория.
– В Америке даже рабов освободили. Не пора ли и в Англии обращаться с женщинами более уважительно? Мягкая рука властно легла на подбородок Джессики
– Упрямая шотландская девчонка, – сказала Виктория. – Но в этом я даже более упряма, чем ты Ты пользуешься привилегиями аристократки. Женщина из простой семьи в твоем возрасте уже давно плодила бы детей для первого же мужлана, который оказался у ее юбки
Лицо Джессики вытянулось.
– Тебе покровительствовал мой второй муж и воспитывал так, как если бы ты была его родным ребенком, – продолжала Виктория холодно и неумолимо. – Ты росла в неге и богатстве. И несмотря на эту ужасную американскую горничную, которой ты подражаешь, тебя научили говорить на правильном английском языке и быть настоящей леди. А теперь за все это ты должна отплатить тем, что произведешь наследника, который навсегда соединит имения виконта и богатства судоходной империи баронета Гора.
Длинные каштановые с огненным отливом ресницы Джессики опустились, чтобы скрыть отвращение
– Сударыня, пожалуйста…
– Нет, – перебила ее Виктория, – я слишком долго выслушивала твои жалобы. Я избаловала тебя, но теперь этому приходит конец. Твоя помолвка будет объявлена в полночь. Ты выйдешь замуж не позже чем через месяц. Если старый пьянчужка сумеет привести свое орудие в состояние готовности, ты в течение года произведешь наследника, и твой долг будет исполнен. После этого ты можешь жить, как тебе хочется.
– Ох, леди Джессика, – сказала Бетси огорченно, – я не думаю, что вам следует идти в покои мистера Лоунтри.
Джессика порывисто встала из-за столика, за которым сидела, когда Бетси снимала украшения с прически хозяйки и расчесывала ее длинные шелковистые волосы. Обычно этот ритуал успокаивал Джессику. Но не сегодня. Она металась по комнате, словно зверь в клетке, Когда она шагала, бледно-голубой пеньюар, который она надевала во время туалета, вздымался и шелестел
– У меня нет выбора
– Но…
– Я не желаю больше слушать, – оборвала горничную Джессика – Ты всегда мне говорила, что женщины в Америке имеют больше свободы в выборе мужа и образа жизни Если я должна выйти замуж, я выберу себе мужа сама и буду жить так, как мне хочется.
– Но вы не американка.
– Я буду ею. – Джессика резким движением завязала пеньюар на талии. – У американцев нет титулов или больших богатств, поэтому им не требуются наследники. И с мужем-американцем не надо будет выполнять возмутительные брачные обязанности или переносить губительные беременности.
Поколебавшись, Бетси сказала:
– Американские мужчины очень даже любят теплую постель, сударыня.
– Ну, тогда они могут спать с собаками.
– Боже мой, боюсь, что я ввела вас в заблуждение. То, что у американцев нет титулов, не означает, что…
– Не хочу больше слушать, – перебила ее Джессика, зажимая уши руками.
С минуту она стояла молча, борясь со страхом, который душил ее. Ощущение потной ладони лорда Гора, положенной поверх ее руки, было слишком свежим, как и воспоминание о его масляных, налитых кровью, глазках. Мысль о том, что эти руки будут прикасаться к ней на брачном ложе, вызвала у Джессики прилив тошноты.
Кошмар обволакивал и леденил ее – и одновременно укреплял решимость. Она опустила руки, распрямилась и направилась к двери.
– Сударыня, – начала было горничная.
Бетси, милая, замолчи, – Джессика улыбнулась горничной дрожащими губами. – Пожелай мне удачи. И если все будет хорошо, ты поедешь в Америку, как я обещала тебе три года назад.
Джессика открыла дверь и вышла в холл. Негромкий голос отчаяния со стороны Бетси был заглушен стуком захлопывающейся двери. Подобрав разлетающиеся складки шелка, Джессика направилась к тому крылу дома, где располагались комнаты Вулфа. Лампы горели, распространяя аромат, в нишах холла. Освещение было тусклым, но это не пугало Джессику. Она знала здесь каждый уголок.
Джессика быстро шла через огромный каменный дом, вздрагивая всякий раз, когда проходила мимо окон, в которые настойчиво просился ветер. Она не опасалась кого-нибудь встретить, ибо дождалась того времени, когда даже прислуга отправилась спать. Однако она обошла стороной библиотеку, поскольку знала, что лорд Роберт часто играет там с друзьями в карты чуть ли не до утра.
Джессика спустилась в другой холл и легко взбежала по лестнице. И тут она внезапно столкнулась с лордом Гором, который был под основательным воздействием портвейна.
– Боже мой, – сказала она, поспешно поправляя одежду.
Гор качнулся, затем выпрямился, ухватившись за Джессику. Он был изрядно пьян, однако не до такой степени, чтобы не отличить мужскую плоть от женской. И не был слишком слабым Когда Джессика попыталась высвободиться, его руки напряглись. Одна из них нашла путь к груди, другая больно сжала плечо.
– Черт возьми, ведь это моя маленькая леди. – Глаза Гора сузились, когда он выпрямился и сосредоточил внимание на шелковом кружевном белье Джессики. – Очень соблазнительно, дорогая. Я не ожидал, что ты так мечтаешь о брачном ложе. Если бы я знал, я бы меньше залил портвейна в свой трюм и пришел бы к тебе побыстрее.
– Пустите меня!
Гор словно не слышал крика Джессики, пытаясь прижаться к прекрасному женскому телу, которое оказалось рядом с ним. Она рванулась – пеньюар разошелся. Гор уставился на обнажившуюся грудь и пытался оценить подарок судьбы, невеста была столь нетерпелива, что отправилась на поиски его комнаты, едва лишь дом уснул.
– Боже, вы только посмотрите на эти сосочки, – произнес он, тяжело дыша. – Лорд Стюарт зверски торговался за тебя, но ты стоишь того до полупенса.
Гор наклонился, качаясь, к грудям Джессики и притиснул ее к стене с такой силой, что она не могла дышать. Она не смогла даже вскрикнуть от боли, когда его зубы сомкнулись вокруг одного из сосков. Хрюкая от все возрастающего возбуждения, Гор не обращал внимания на ее попытки вырваться. Не отпуская ее, он пытался расстегнуть свои брюки. В отчаянии Джессика вспомнила то, чему научил ее Вулф перед отъездом четыре года назад. Она резко выбросила колено вверх. В то же мгновение грубые руки отпустили ее, а сам Гор качнулся назад.
Завернувшись в разорванный пеньюар, с распущенными волосами, Джессика бросилась к комнате Вулфа. Дрожащими руками она толкнула дверь, и та легко открылась.
Вулф одним быстрым движением поднялся с постели. Ему хватило секунды, чтобы узнать Джессику и отшвырнуть нож прежде, чем она упала ему на грудь. Руки Джессики обхватили его за талию, ее всю трясло, как в тот раз, когда он нашел ее в стогу сена.
Вулф посадил Джессику на кровать и обнял ее, пытаясь успокоить. В нескольких футах буря безумно билась в стекло.
– Спокойно, малышка, – прошептал Вулф. – Ты в безопасности со мной. Буря не достанет тебя здесь. Ты в безопасности. Вот я сейчас зажгу лампу, чтобы тебе было видно Буря там, снаружи, а ты здесь, внутри.
Вулф перегнулся, зажег одной рукой лампу и посадил Джессику себе на колени.
– Ну вот, малышка. Стало лучше? Ты теперь видишь, что ты в безопасности? Ты видишь… Святой боже!
Вулф замолчал, не в силах говорить. Обнаженная грудь Джессики была так красива, несмотря на размазанную кровь и синяки, что у него перехватило дыхание.
Где-то в доме послышались возбужденные голоса. Вулф едва обратил внимание на это. Мысль о том, что какой-то негодяй прокусил тонкую кожу Джессики и причинил ей боль, привела его в ярость.
– Какой выродок посмел это сделать? – закричал он вне себя от гнева.
– Лорд Г-г… – Джессика перевела дыхание и постаралась унять дрожь, чтобы быть в состоянии говорить. – Лорд Гор.
Вулф бережно стянул разорванные края пеньюара и прикрыл ей грудь.
– Успокойся, мой эльф. – Он нежно поцеловал ее волосы. – Успокойся, малышка. Ты в безопасности. Я не позволю ему вновь обидеть тебя.
– Ты об-бещаешь?
– Да!
У Джессики вырвался прерывистый вздох. В течение нескольких секунд не было слышно ничего, кроме шума ветра и постепенно успокаивающегося дыхания Джессики.
Гор ввалился в комнату через открытую дверь. Его лицо было потным, он казался чуть менее пьяным, чем несколько минут назад, ибо боль иногда может протрезвить человека.
– Ах ты шлюшка, тебе надо отведать порки! – проговорил деловито-холодным тоном Гор, приближаясь к кровати, – и ты ее получишь. Ну-ка, подставляй задницу!
Вулф отстранил Джессику и одним движением встал на ноги. Только сейчас она осознала, что Вулф обнажен. Свет лампы освещал его тело, в котором угадывалась необыкновенная сила.
– Я так понимаю, что это ты тот самый выродок, который покалечил мою Джесси? – спросил Вулф негромко.
Джессика забыла про наготу Вулфа, когда услышала этот голос. Никогда раньше не бывало, чтобы он говорил таким тоном. Она задрожала – она поняла, что он способен на все, чтобы защитить ее.
Прежде чем Гор успел ответить, в комнату ворвалась леди Виктория, за которой в смятении следовала Бетси.
– Простите, – умоляюще сказала она, глядя на Джессику. – Я не могла позволить вам прийти в комнату мистера Лоунтри. Этот человек пользуется недоброй репутацией у благородных дам.
– И вполне заслуженно, стоит лишь посмотреть на это, – сухо процедила Виктория, глядя на бешенство Гора, полуодетую Джессику и наготу Вулфа. – Прикройся, Вулф.
Вулф проигнорировал реплику. Он резко выбросил руку вперед и схватил Гора за горло. Из зала донесся шум возбужденных голосов. Раньше других прозвучал голос Роберта Стюарта:
– Моя дорогая леди, не могли бы вы мне объяснить, какого черта… Вулф! Боже мой!
Роберт поспешно захлопнул за собой дверь спальни, однако он опоздал: пятеро гостей уже успели заглянуть в спальню Вулфа. В Лондоне еще до зари неизбежно разразится скандал.
Лорд Роберт мрачно повернулся к оставшимся в комнате людям.
– Освободи лорда Гора.
– Я возражаю, – произнес Вулф спокойно. – Этот человек напал на Джесси.
– Ты лжец и выродок, – выпалил Гор.
Он сказал бы и более того, но сильные пальцы Вулфа сжали его горло, и Гор тут же потерял сознание.
Затем Вулф с неохотой оторвал руку, и Гор тяжело рухнул на пол.
– О боже, Вулф! Ты убил его! – в ужасе воскликнула Виктория.
– В Америке я бы сделал это. К сожалению, я не в Америке.
– Ты там скоро будешь, – заявил лорд Роберт. – Черт побери, у тебя прямо какой-то талант к скандалам, сын мой.
– Это идет не от матери, – холодно парировал Вулф – Скандал – понятие, созданное цивилизацией.
Он вновь повернулся к Джессике, желая удостовериться, что ее испуг прошел. Он увидел, как расширились ее глаза, скользнув по его телу. Она покраснела и мгновенно отвела взгляд.
Вулф спокойно подошел к комоду и вытащил ночную рубашку. Он терпеть не мог этих тряпок на теле, но не хотел шокировать Джессику.
Гор начал хрипеть. Роберт раздраженно посмотрел на него, затем обратился к Джессике. Он хотел было придать своему голосу доброту, однако был слишком зол из-за того, что вновь терял сына, и его вопрос прозвучал грубо: