Лоуренс Стефани. Все о страсти

   Серый по-прежнему нагонял ее. Но она боялась оглянуться.
   Кое-как отдышавшись, она из последних сил вцепилась в поводья. Безуспешно. Вороной дергал головой, и у нее не было возможности справиться с ним.
   Рядом возник серый.
   — Вынь ногу из стремени! Сейчас! — скомандовал Джайлз, и она без раздумий повиновалась.
   В этот же момент его рука обвилась вокруг ее талии. Она отпустила поводья и оттолкнулась от седла. Отчаянно потянулась к нему. Он подхватил ее, перетянул в свое седло, прижал к себе.
   Франческа, всхлипывая, прильнула к нему, вцепилась в сорочку, положила голову на грудь.
   Спасена.
   Джайлз постепенно замедлил бег серого: одно неверное движение — и Франческа снова потеряет равновесие. Оставалось только держать ее, пока он не осознает, что она в безопасности. Пусть его паника и страх улягутся, чтобы он снова смог спрятаться за привычный барьер холодности и безразличия.
   Опять. Только на этот раз все было куда хуже.
   Она все еще прерывисто дышала, когда серый остановился. Ее трясло от пережитого ужаса. Впрочем, его тоже. Он обнял ее, зарылся лицом в ее волосы и долго молчал, прежде чем попытаться взглянуть в ее лицо.
   — Ну, знаете ли! — ахнул Ланселот, успевший к этому времени их догнать. — Надеюсь, все в порядке?
   Джайлз поднял голову.
   — Глупый щенок! — прорычал он. — Если бы в твоей голове была хоть капля мозгов…
   Каждое его слово обжигало, как кнутом, оскорбляло, словно пощечина. И Франческа не могла с ним не согласиться. Какое счастье, что за нее есть кому заступиться. Потому что у нее самой не осталось сил. Не хватало дыхания. Не было энергии, чтобы воздать дураку по заслугам. Она сосредоточилась на биении своего сердца. На том, что они с Джайлзом по-прежнему целы. По-прежнему вместе.
   Когда дрожь, сотрясавшая ее, немного улеглась, она стала прислушиваться к словам Джайлза. Тот уже сдержаннее объяснял, что в возрасте Ланселота пора бы научиться думать головой и отвечать за свои поступки. Что из-за своего глупого, ребяческого поведения он подверг Франческу смертельной опасности…
   Она посмотрела на Ланселота и вдруг поняла, что все слова Джайлза отскакивают от него. От его самодовольной спеси.
   Дождавшись, пока Джайлз замолчит, он пренебрежительно отмахнулся:
   — Да, все это прекрасно. Но я вовсе не хотел ничего подобного. И леди Чиллингуорт это знает. Кроме того, она, по-моему, не пострадала, так о чем же речь?
   — Я не пострадала, потому что со мной был лорд Чиллингуорт, — резко бросила Франческа. — Не будь его, из-за вашей глупости и безответственности я наверняка погибла бы!
   Ланселот побледнел.
   — Вы мальчишка, — продолжала она. — Избалованный мальчишка, изображающий взрослого человека. Но все это лишь притворство. Роль. Маска. Тогда вы слышали только то, что хотели слышать, и повели себя, как испорченное отродье. Даже сейчас вы пропускаете справедливые слова мимо ушей! Так вот, вы ошибаетесь. Поведение человека очень важно для окружающих. Как и то, что под маской. Вы никогда не добьетесь успеха в жизни, не говоря уже об обществе, пока не станете прислушиваться к мнению друзей, вместо того чтобы разыгрывать романтического героя. А теперь убирайтесь! Больше я не желаю видеть вас. По крайней мере до тех пор, пока не повзрослеете.
   Куда подевалось обычное байроническое, чуть презрительное выражение лица! Ланселот с видом побитой собаки собрал поводья.
   — Предупреждаю, — прошипел Джайлз, — не смейте показываться в замке, пока я или моя жена не дадут вам разрешения.
   Ланселот побелел как полотно, молча поклонился и умчался прочь.
   Франческа снова уронила голову на грудь Джайлза.
   — У него и вправду нет мозгов.
   — Боюсь, что так.
   Оба долго не могли говорить. Наконец Джайлз объявил:
   — Кстати, ты больше не сядешь ни на одного моего гунтера.
   Франческа подняла к нему лицо:
   — У меня нет ни малейшего желания даже подходить к твоим гунтерам.
   Джайлз недоверчиво хмыкнул.
   — Придется купить тебе вторую лошадь.
   — Нет, с меня хватит и Реджины. Я скорее всего буду ездить не каждый день, так что вторую лошадь кто-то должен прогуливать.
   Она поерзала, устраиваясь поудобнее между бедрами Джайлза.
   — Ты уверена?
   — Да. Так что теперь делать с вороным?
   — Он потянется за нами. Если не вернется через час, Джейкобс пошлет грума.
   По-прежнему обнимая Франческу за талию одной рукой, Джайлз повернул назад.
   Оба не сказали ни слова, пока не выехали на дорогу, ведущую к воротам замка. Когда они свернули в парк и деревья сомкнулись вокруг, Джайлз пустил коня шагом. Под тяжелыми копытами хрустели листья. Над ними голые ветви сплетались в неплотный балдахин, защиту от мрачного неба.
   Случившееся должно бы потрясти его до глубины души. Но вместо этого он чувствовал себя довольным и торжествующим. И все потому, что жена, теплая и невредимая, покоилась в его объятиях. Он глянул на ее профиль, и сердце зашлось от радости.
   — Уверена, что с тобой все в порядке?
   Она посмотрела на него широко раскрытыми изумрудными глазами.
   — Я была до смерти напугана, но теперь…
   Ее улыбка стала шире. Подняв руку, она погладила его по щеке, подставила губы и поцеловала его, нежно, долго… Потом отстранилась и прошептала:
   — Спасибо за то, что спас меня.
   Он улыбнулся и, глядя перед собой, направил лошадь к конюшне.
 
   На следующее утро он поехал один, оставив пресыщенную ласками Франческу дремать в постели. Он подъехал к мосту, проверил новые опоры и отправился в холмы.
   Многие называли этот ландшафт унылым: миля за милей безлесной пустоты. Тишину прерывали лишь песни жаворонков высоко в небе. Но сегодня он радовался одиночеству: ему требовалось время подумать. Подумать о переменах в своей жизни. Попробовать понять их суть.
   Он и не представлял; что женитьба так разительно изменит его мирное существование. Вызовет такой хаос. Но это произошло. Он с первого взгляда увидел, что Франческа — настоящая бунтарка, готовая внести смуту в жизнь любого мужчины. И он, как ни странно, постепенно к этому привык. Хотя и не был уверен, что ее вторжение в его мир благотворно влияет на его необузданное «я». Возможно, она приручает дикаря.
   Он усмехнулся, вспомнив вчерашний день.
   Вспомнив, что испытывал, когда видел ее, беспомощно подпрыгивающую на спине взбесившегося вороного. Старый страх, острый, всепоглощающий, вернулся. Страх потерять ее, как потерял отца. Но вместе со страхом на этот раз возникла решимость спасти ее. Убеждение, что он сможет это сделать. И он смог.
   Вчера он увидел разницу между собой, семилетним и беспомощным, и теперешним, тридцатипятилетним и сильным. Давно поселившиеся в душе демоны словно вмиг исчезли. И как ни смешно это звучит, приходится благодарить глупость Ланселота Гилмартина.
   Приближаясь к откосу, он пустил коня шагом, свернул на тропу, ведущую к замку, стал медленно спускаться и почти сразу почувствовал, как серый чуть замялся. Джайлз натянул поводья и спешился. Поспешный осмотр подтвердил его подозрение: подкова болталась на одном гвозде.
   Потрепав серого по холке, Джайлз закинул поводья на луку седла.
   — Что же, старина, придется пройтись пешком.
   До конюшни не так уж далеко, а ему еще о многом нужно подумать. О любви и искусстве любить.
   Вчерашний день показал, как глубоки воды, в которые он заплыл, и все же голова еще находилась на поверхности. Франческа ему небезразлична, разумеется, и, похоже, довольствуется этим. Он впустил ее в свою жизнь… нет, это она шаг за шагом пробралась в его жизнь. Они пришли к дружескому соглашению, которое вполне может заменить любовь.
   Но достаточно ли этого? Достаточно, чтобы она продолжала его любить?
   Уставившись в землю, он брел по тропинке и был вынужден признаться себе, что сам не знает. На память пришел тот разговор наутро после свадьбы.
   Одно он понимал ясно: что хочет ее любви. Хочет, чтобы она любила его, сейчас и вечно. Дикарь, сидевший в нем, сцапал свою добычу и не собирался отпускать.
   А ведь он возжелал ее с первой встречи. С того момента, как увидел. И принял Френни за нее. Был таким идиотом, что вообразил, будто та станет ему подходящей женой!
   Слава Господу, что не покарал его столь «подходящей» женой!
   Он был так же высокомерно глуп, как Ланселот, в своих попытках отыскать достойную супругу. Но судьба сжалилась над ним, перехитрила и одним махом разрушила все его планы и махинации. Сделала так, что, несмотря на свой дерзкий нрав, Франческа согласилась выйти за него. И кажется, полюбила.
   Он с самого начала ошибался в отношении своей невесты. Может, ошибается и сейчас, отказываясь любить ее? Не позволяя тому, что могло быть между ними, тому, чего она добивается, расти и расцветать?
   Судьба была права, подарив ему такую жену. Посмеет ли он снова довериться судьбе и предоставить жене самой определять природу их отношений?
   Глубоко вздохнув, он свернул на последний отрезок пути. Серый внезапно остановился. Джайлз поднял голову. Примерно в ярде от того места, где он находился, поперек тропы на высоте колена был натянут кожаный ремень, привязанный к стволам деревьев. Обрывок уздечки? Странно.
   Джайлз потянул за ремешок. Он хоть и провисал, но не поддался.
   Джайлз посмотрел на серого, пытаясь, определить, куда бы пришелся удар. Потом потребовал развязать узлы, боясь даже подумать о том, что было бы, промчись он по этой дороге галопом.
   Нахмурившись, он отвязал ремень с одной стороны, скатал и перешел на противоположную сторону.
   Кроме него и Франчески, здесь никто не ездил. Грумы, проминая лошадей, пользовались тропой вдоль реки, где можно было вдоволь нарезвиться под бдительным взглядом Джейкобса.
   Цель покушения была очевидна. А вот кто это сделал и почему?
   У него не было врагов, если не считать Ланселота Гилмартина.
   Еще раз глянув на свернутый ремень, Джайлз сунул его в карман, взял серого под уздцы и продолжал путь.
   Пусть Ланселот — редкостный олух, все же вряд ли он способен на хладнокровное убийство. Кроме того, он наверняка подумал бы о том, что Франческа тоже может погибнуть, а этого ему никак не хотелось. Но она так безжалостно отчитала его… Может ли юношеское обожание так быстро превратиться в ненависть?
   А если не Ланселот, тогда кто? Правда, он был сторонником политических реформ, что вызывало яростную оппозицию противников, и все же вряд ли члены палаты лордов будут красться через парк, чтобы устроить покушение подобного рода. Слишком уж это сложно.
   Он вынул узду и снова стал рассматривать. Она была влажная. Дождь шел прошлой ночью, но на рассвете прекратился. Значит, ремень был здесь со вчерашнего дня, а возможно, и дольше. Кто пользовался тропой в последний раз? Они с Чарлзом в первое утро его визита. После этого и он, и Франческа ездили другими дорогами.
   — Джейкобс! — позвал он, добравшись до конного двора.
   Навстречу выбежал конюх. Джайлз подождал, пока он вручит поводья мальчишке, и только тогда показал ему узду.
   — Может, и наша. Богу известно, что у нас их целые горы, — проворчал Джейкобс, растягивая ремень. — Трудно сказать. Где вы ее нашли?
   Джайлз объяснил.
   Джейкобс помрачнел как туча.
   — Велю парням присматривать за этой тропой. Тот, кто это сделал, может, захочет проверить.
   — Возможно, но я сомневаюсь. Дайте мне знать, если парни увидят что-то необычное.
   — Обязательно, милорд.
   — Кстати, я требую, чтобы во время праздника конюшни были закрыты и под присмотром.
   — Будет сделано, милорд.
   Джайлз направился к дому, пытаясь отрешиться от тревожных мыслей. Кстати, а как попал камешек в копыто кобылы, если о ней постоянно заботились? Может, это было сделано нарочно, чтобы его жена села на гунтера, с которым не так-то легко справиться?
   Их спасло только то, что они все это время ездили другими маршрутами, а когда вороной понес, Джайлз оказался рядом, но ведь все могло быть по-другому! Она вполне способна поехать на прогулку одна и оказаться на той проклятой тропе!
   Расправив плечи, он попытался выбросить из головы ужасающую картину того, что могло быть. Этого не случилось, и они живы и здоровы. Он честно пытался сказать себе, что именно это — самое главное.
   Подойдя к боковой двери, он открыл ее и вошел.

Глава 15

   Последние дни перед праздником урожая были самыми суматошными. Джайлз старался не выпускать из виду Франческу, более для того, чтобы умилостивить паникующего варвара, чем из убеждения, что ей грозит опасность. Но пока он рядом, все будет хорошо, а ему совсем нетрудно держать ее в поле зрения.
   Его дом ожил. Повсюду метались слуги. Он немало позабавился, наблюдая Ирвина в состоянии хоть и приятной, но паники. Даже Уоллеса видели куда-то спешившим — совершенно беспрецедентное зрелище.
   Однако Джайлз ловил себя на том, что постоянно прислушивается к голосу Франчески, ловя малейший его оттенок. Присматривается к наклону головы. Ловит малейший шорох шелковых юбок, когда она пробегает мимо.
   Она была повсюду: минуту назад — на кухне, сейчас — во дворе.
   И каждую ночь она лежала в его объятиях, счастливая, довольная, готовая разделить с ним все свои чувства и помыслы.
   Как-то он пытался прочесть статью в газете, но, пробежав глазами один и тот же абзац раз пять и не поняв ни единого слова, сдался и отправился в оранжерею, посмотреть, что затеяла Франческа.
   Оказалось, прибыли его мать, Хенни и Хорэс — он услышал их спор, входя в сооружение из камня и стекла, выстроенное неподалеку от дома, за библиотекой. Вместе с Франческой они сидели за столиком с ножками из кованого железа, стоявшего так, что на посетителей падали первые утренние лучи неяркого осеннего солнца.
   — А, вот и ты, дорогой! — воскликнула мать. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Франческа рассказывала нам о своих планах.
   — Я вызвался устроить состязание лучников, — объявил Хорэс, молодецки расправляя плечи. — Совсем как много лет назад, когда твой отец был жив. С большим удовольствием займусь и сейчас.
   Джайлз кивнул и посмотрел на Хенни.
   — Мы с твоей матушкой будем прогуливаться в толпе и наблюдать, чтобы все шло, как задумано.
   — Ожидается так много народу… — вставила Франческа. — Не можем же мы с тобой быть везде одновременно!
   — Верно.
   Он встал рядом со стулом Франчески, положил руку на спинку и стал слушать. Он и раньше одобрял все ее замыслы и сейчас прислушивался не к словам, а к интонациям, энтузиазму, звучавшему в голосе, когда она пересказывала программу дня.
   — К завтрашнему вечеру все должно быть готово. Хенни отставила чашку.
   — Жаль, что придется ждать до утра, чтобы расставить столы и скамьи, но ничего не поделать, иначе за ночь все отсыреет.
   — Будем надеяться, нам повезет и день выдастся сухой, — заключил Хорэс, вставая. — Обычно так и бывало.
   — Как же иначе, если все поместье молится о хорошей погоде. Я много лет не видела такого ажиотажа. — Леди Элизабет тоже поднялась и поцеловала Франческу. — Оставляем вас предаваться приятным хлопотам. Не забудьте: если понадобится помощь, стоит только послать лакея на другую сторону парка.
   Хенни стиснула руку Франчески и уже повернулась было к двери, как на пороге возникла неуклюжая фигура.
   — Хм, — кашлянул Эдвардс и, подняв руку, легонько стукнул в косяк.
   Франческа опомнилась первой:
   — Да, Эдвардс?
   Садовник смущенно мял кепку в широких ладонях.
   — Я… я все гадал, есть ли у вас время выслушать меня, мэм.
   — Что случилось?
   Он перевел дыхание, глянул на Джайлза и перевел взгляд на Франческу.
   — Сливы, мэм. Их нужно завтра же собрать.
   — Завтра? Но завтра последний день перед праздником!
   — Да, мэм. Но деревья, фрукты и погода праздников не признают. Осень была прохладной, и сливы только что созрели. Нужно побыстрее их снять, пока не начались дожди. Последние несколько дней стояла ясная погода. Завтра как раз время собрать сливу, иначе пойдут дожди, и все пропадет. Ждать, пока кончится праздник, невозможно. Риск слишком велик.
   Франческа давно узнала, что знаменитый сливовый джем Ламборна был такой же старой традицией, как и праздник.
   — Значит, вам понадобятся все садовники и конюхи?
   — Да, и лакеи тоже. И без того это займет целый день.
   Франческа нахмурилась. Без лакеев подготовку к празднику не удастся закончить в срок!
   — Можете взять всех слуг из вдовьего дома, — пришла ей на помощь леди Элизабет.
   Франческа кивнула.
   — Что, если все мы пойдем на сбор урожая? Сколько это займет?
   — Все?
   — Вообще все слуги из обоих домов. Каждая пара рук. Это более чем удвоит количество сборщиков. Если их будет столько, много времени понадобится?
   Эдвардс стал загибать пальцы:
   — Несколько… да, трех часов вполне достаточно. Лестниц и корзин всем хватит.
   Франческа едва не вздохнула от облегчения.
   — Завтра днем. Мы закончим подготовку к празднику, пообедаем, а потом соберемся в саду и примемся за работу.
   — Прекрасная мысль! — одобрительно кивнула Хенни.
   — Немедленно поговорю с моими парнями.
   Эдвардс поклонился и исчез.
   — Я тоже приду, — объявил Хорэс, подхватив дам под руки и направляясь к выходу. — Невозможно пропустить столь волнующее событие.
   — Обязательно приходите, — обрадовалась Франческа. — Закончим — и устроим пикник с чаем и булочками!
   — Правильно! — провозгласила леди Элизабет.
   Джайлз заметил выражение глаз Франчески, именно такое, когда она принималась лихорадочно строить планы.
   — Прошу меня простить, я должна немедленно потолковать с Уоллесом, — извинилась она.
   — Разумеется. Увидимся завтра.
   Они помахали ей на прощание. Джайлз решил проводить мать. Она отошла от Хорэса и сейчас смотрела вслед супружеской чете, медленно бредущей к парку. Джайлз обреченно наклонил голову, предчувствуя нотацию.
   Но мать улыбнулась:
   — Тебе невероятно повезло.
   — Знаю, — кивнул он.
   Ее улыбка стала еще шире. Погладив его по руке, она направилась вслед за Хорэсом и Хенни.
 
   Он прекрасно сознавал, как ему повезло.
   На следующий день Джайлз шагал между сливовых деревьев, окруженный толпой слуг, как из замка, так и из вдовьего дома, и упивался музыкой их болтовни. Мать, Хорэс и Хенни тоже были здесь. Франческа выдала им корзины и велела собирать ягоду с низко нависших ветвей. Хенни уже успела выпачкать старое канифасовое платье. И она, и леди Элизабет откровенно веселились.
   К деревьям были прислонены лестницы. На каждой было по два сборщика. Еще четверо укладывали ягоды в большие плетеные корзины. В саду царила праздничная атмосфера.
   Подготовка к празднику закончилась. И теперь люди искренно радовались. То, что всегда считалось обязанностью, неожиданно превратилось в развлечение. После работы неплохо и повеселиться. Джайлз, искавший жену, подумал, что вот сейчас, на глазах у всех, создается традиция.
   — Мы отнесем корзину на телегу, мэм.
   — Только поосторожнее.
   Джайлз поднял глаза. Его неотразимая жена, в простом яблочно-зеленом дневном платье, примостилась на самом верху лестницы. Она потянулась к ветке, сорвала две сливы и сжала в ладони, ожидая возвращения помощников.
   Джайлз ступил под дерево. Франческа ослепительно улыбнулась:
   — Я все гадала, где ты.
   — Гоняюсь за тобой.
   Он поднял руки, и она вручила ему ягоды.
   — Вот она, я!
   — Вижу.
   Их глаза встретились.
   Держась за ступеньку, она сорвала еще одну сливу, поднесла ко рту и надкусила. Красный нектар полился по губам.
   — До чего же сочные!
   Она откусила еще раз и протянула ему:
   — Попробуй.
   Поколебавшись, он положил в рот сливу. И в самом деле истекает соком. Наслаждаясь вкусом, он наблюдал, как она старательно обводит губы язычком.
   — Милорд!
   Джайлз обернулся.
   Помощники Франчески вернулись с пустой корзиной.
   — Поставьте здесь, — велел он, показав на землю. — Я буду собирать сливу вместе с ее милостью. Другие тоже нуждаются в помощи.
   Парни, ухмыляясь, побежали к своим друзьям.
   Джайлз доел сливу и взглянул на жену:
   — Начнем?
   Она рассмеялась. И снова потянулась к веткам.
   Разгорелось настоящее состязание за то, кто раньше обберет первое дерево. Судьей выбрали Эдвардса. Когда раздались первые победные крики, он поковылял туда, поднялся наверх, проверил, не осталось ли слив, и объявил имена победителей.
   Сами победители вопили и приплясывали. Послышался хор похвал, а потом остальные поспешно вернулись к работе.
   Лестницы переставили в следующий ряд.
   В саду было двадцать четыре сливы, узловатых старых ветерана, за которыми Эдвардс бережно ухаживал. Скрипевшую под грузом подводу дважды отправляли на кухню, прежде чем сборщики перешли к последним деревьям.
   Из-за серых облаков выглянуло солнце, посылая на землю золотистые лучи. Те, кто освободился, стали уносить лестницы. Кухарка и миссис Кантл собрали судомоек и направились в дом. Предвкушая заслуженную награду, слуги поспешили на помощь тем, кто еще срывал оставшиеся сливы.
   Десять минут спустя после того, как все было закончено, снова появились кухарка и миссис Кантл, возглавлявшие процессию судомоек. Каждая несла поднос, нагруженный булочками, свежесбитым маслом и прошлогодним сливовым джемом. За ними следовали четверо лакеев с двумя огромными чайниками.
   По округе снова разнеслись приветственные крики. Франческа спустилась с лестницы. Джайлз взял ее за руку, и они вместе направились к кухарке.
   Та сделала реверанс и налила им чая. Они оба взяли по булочке, намазали маслом и джемом. Франческа, улыбаясь, подняла булочку и повернулась к выжидающей толпе:
   — Спасибо всем за сегодня и за завтра!
   — И моя благодарность тоже, — присоединился Джайлз, тоже поднимая булочку. — За Ламборн!
   Вспугнутые счастливыми воплями птицы поднялись в небо. Джайлз широким жестом показал на подносы. Супруги обменялись взглядами и отошли туда, где миссис Кантл разливала чай матери, Хенни и Хорэсу. Все трое были измазаны сливовым соком. Лица их сияли.
   — Дорогая, что за чудесный день!
   — В будущем году нужно тоже собраться вместе.
   — И каждый год.
   Джайлз осмотрел себя. Если не считать нескольких брызг, он легко отделался. На бедре и груди Франчески синели большие пятна: очевидно, она забылась и вытерла липкие руки о платье.
   Два конюха извлекли флейты. Веселье разгорелось не на шутку. Джайлз и Франческа прошли сквозь толпу, получая и раздавая благодарности.
   — Не стоит их торопить, — шепнул Джайлз Уоллесу, стараясь игнорировать засохшую струйку сока, сбегавшую из уголка рта неизменно опрятного мажордома. — Все сделано. Пусть немного развлекутся: они это заслужили.
   — Вечером все кончится само собой, — согласилась Франческа, опираясь на руку мужа.
   Уоллес улыбнулся:
   — В самом деле, мэм. Мы всего достигли и теперь, как говорится, можем почивать на лаврах.
   — Наслаждайся нашими лаврами, — пробормотал Джайлз жене. — Завтра будет праздновать все поместье, но сбор слив — это радость для всего замка.
   Он обнял Франческу за талию и увлек в веселом сельском танце, к полному восторгу окружающих.
   Франческа смеялась и танцевала, старательно следуя его подсказкам. Люди хлопали в ладоши, поощряя танцующих. Джайлз кружил жену, пока она не задохнулась, хмельная от счастья.
   — Ох! — фыркнула она, едва не падая на Джайлза, который все-таки смилостивился и оттащил ее в сторону.
   — Мама уходит.
   Они помахали леди Элизабет, Хенни и Хорэсу и долго смотрели, как троица шествует по парку. Солнце постепенно тускнело, последние лучи растворялись в наступающей тьме, и все же импровизированная вечеринка была в самом разгаре.
   — Думаю, нам стоит их оставить, — пробормотал Джайлз на ухо Франческе. — Оставшись, мы будем напоминать им об их обязанностях.
   Франческа прислонилась к нему, накрыв его ладони своими.
   — Если они увидят, что мы уходим, подумают, что тоже должны уйти.
   — В таком случае мы ускользнем незаметно. Куда-нибудь в другое место. Необязательно в дом, — искушал Джайлз.
   — Куда именно? — весело поинтересовалась она.
   Они прокрались между деревьями. Один лишь Уоллес видел, как они убегают, но Джайлз сделал ему знак не волноваться. Франческа не удивилась, когда Джайлз повел ее за руку по тропинке, ведущей с холма, туда, где стояла беседка.
   На сердце ее было легко — она смеялась и позволяла ему тащить себя вперед. Мир, подобно западному горизонту, окрасился в розовые тона. Она была права, когда накинула узду на свой нрав, переломила свое нетерпение, умерила требования. Воспротивилась порыву поторопить события и позволила ему полюбить ее по-своему, когда пришло время.
   Никогда прежде она не держала себя в руках настолько крепко и теперь наслаждалась заслуженной наградой. Он был так силен, упрям, самоуверен, но, кажется, и его возможно переубедить. Скоро это произойдет, и ее мечта станет реальностью.
   Они добрались до места как раз к тому времени, когда солнце скрылось и полоска неба между облаками и горизонтом стала нежно-сиреневой. Они залюбовались чудесным зрелищем. Она отняла руку, обняла его за талию и припала к нему всем телом. Забыв о закате, он нагнул голову и коснулся губами ее ушка.
   Она потянулась к нему и прикрыла глаза. Поцелуй был долгим, нежным: оба старались сдержать нарастающее желание. И не могли.