Лоуренс Стефани. Все о страсти

   Родственные чувства, совсем было угасшие, снова возрождались, и атмосфера в зале с каждой минутой становилась теплее. Мощные волны подхватывали каждого вновь прибывшего, и в полноводную реку вливалась еще одна струйка.
   — Пойдем, спустимся вниз.
   Поток приглашенных наконец иссяк. Франческа посмотрела на мужа, прекрасного, как само олицетворение греха, и с улыбкой положила руку на его рукав. Вместе они спустились вниз, чтобы присоединиться к своим гостям. К своей семье. Кое-кто замечал их и оборачивался. Остальные следовали их примеру. Она видела, как приветственно поднимаются руки, как расцветают лица в улыбках, и сморгнула непрошеные слезы, когда комната взорвалась неожиданными аплодисментами.
   Они добрались до бального зала, и он незаметно коснулся губами ее пальцев.
   — Они твои, — шепнул он, глядя ей в глаза. — Как и я.
   Чуть позже его оторвали от нее. Он кивнул и исчез в толпе. Но чувство триумфа осталось и росло по мере продолжения вечера, имевшего, как надеялись она, леди Элизабет и Хенни, оглушительный успех.
   Джайлз то и дело, останавливался, весело болтал с гостями, принимал бесчисленные комплименты и похвалы своей прекрасной жене. Найдя Хорэса и Девила, он рассказал им об Уолвине и его вступлении на праведный путь.
   Девил поморщился.
   — Значит, остается вопрос: если не Уолвин, тогда кто?!
   — Совершенно верно. — Джайлз огляделся. — Как ни старайся, а я не могу заставить себя поверить, будто кто-то из собравшихся здесь может желать зла мне или Франческе.
   — Ни злых взглядов, ни недовольных физиономий?
   — Ничего подобного. Все, похоже, искренне рады увидеться с нами.
   Девил кивнул:
   — Я тоже слушал, наблюдал и согласен с тобой: ни малейшего признака какой-либо неприязни, не говоря уже о гнусных намерениях.
   — Именно такого и нет. Ничего в этом роде.
   Девил рассмеялся и хлопнул Джайлза по плечу:
   — Ну, что с нами поделаешь — тяжелый случай. Страдаем, потому что в поле зрения не имеется ни одного дракона, которого хотелось бы уничтожить.
   — Ты и тут прав, — ухмыльнулся Джайлз. — Думаю, неплохо бы на время отрешиться от всех проблем и хорошенько повеселиться.
   Девил поискал взглядом пристально наблюдавшую за ними Онорию.
   — А если мы будем продолжать в том же духе, жди допроса с пристрастием!
   — В том-то все и дело. Встретимся завтра и посмотрим, что еще можно предпринять.
   Они расстались. Девил направился к Онории, Джайлз еще некоторое время бродил по комнате, пока не оказался рядом с Франческой. Он встал рядом, исполненный гордости и невысказанных чувств, когда перед ними появился Чарлз, прибывший позже остальных.
   — Сегодня здесь один я, — сообщил он. — Френни не стоит показываться в таком большом собрании, но я не мог пропустить столь знаменательное событие!
   — Как хорошо, что вы пришли! — воскликнула Франческа. — Эстер здорова?
   — Да… она сидит с Френни.
   — А Френни?
   Глаза Чарлза затуманились.
   — Она… трудно сказать. Ее поведение непредсказуемо… сумасбродно. — Он выдавил улыбку. — Но, в общем, все не так уж плохо.
   Какая-то дама подошла к Франческе, и она была вынуждена отвлечься.
   Чарлз подвинулся ближе к Джайлзу:
   — Из ряда вон выходящее событие. Вы должны быть довольны.
   — Еще бы! Франческа буквально чудеса творит.
   — Я всегда знал, что она способна и не на такое.
   — Вы с самого начала были уверены в ней и ее талантах. За это и за ваши мудрые советы я вечно буду вам благодарен.
   — Видите ли, я считаю, что правильный выбор может определить всю дальнейшую жизнь человека.
   Джайлз был уверен, что расслышал многозначительный смешок судьбы.
   Чарлз снова обратился к нему:
   — Надеюсь, вы простите меня за то, что я не могу задержаться допоздна. Послезавтра мы возвращаемся в Гэмпшир, так что завтра у нас хлопотливый день.
   Джайлз с трудом скрыл вздох облегчения и протянул ему руку:
   — Желаю вам троим доброго пути, на случай если не успеем увидеться перед отъездом. Но пока вы здесь, воспользуйтесь возможностью встретиться с родными.
   — Обязательно, — пообещал Чарлз, прежде чем отойти.
   Джайлз проводил его взглядом. Ему нравился Чарлз, но какое счастье сознавать, что Френни скоро покинет Лондон и снова окажется в сельской глуши, подальше от него. Теперь он понимал желание Чарлза жить уединенно, вдали от светской суеты, от любопытных глаз, перешептываний, указующих перстов.
   Общество не питает симпатии к таким, как Френни. Джайлз понимал позицию Чарлза и уважал его за это.
   Он взглянул на Франческу. Любовь и преданность — неотъемлемые качества таких, как она, и он не может просить ее отречься от родных. Как объяснить его неловкость в присутствии Френни, особенно если учесть, что Франческа считает кузину всего лишь ребячливой, немного отставшей в развитии, потрясенной гибелью матери.
   Он мог бы поклясться, что странности Френни — следствие некоей душевной болезни, и все же она так беспомощна, так несчастна. Разве способен он говорить про нее, что-то плохое?
   Всю последнюю неделю Франческа была очень занята приготовлениями к вечеру, поэтому он мог не волноваться, что она захочет навестить Френни. Учитывая характер Франчески, не было и речи о том, чтобы запретить ей видеться с кузиной. Убеждать ее — значит, зря тратить слова. Но если Френни скоро уедет, незачем трудиться уговаривать жену только затем, чтобы успокоить ее совершенно несправедливо потревоженную совесть.
   Он вспомнил Франческу, ее горящие глаза, ее жадный взгляд и от всей души, хоть и про себя, поблагодарил Чарлза за своевременное решение.
   Франческа обернулась к нему. Он улыбнулся, когда она представила юную барышню, дебют которой ожидался в следующем сезоне.
   Для Франчески вечер прошел идеально: ни одной неприятной мелочи, все происходило точно так, как было задумано, а количество приехавших превзошло самые смелые ожидания.
   — В жизни не думала, что их окажется так много.
   Уставшая, но невыразимо счастливая, она прижалась к Джайлзу. Дом постепенно затихал. Последние гости разъехались, и теперь супруги поднимались в свои покои.
   — В жизни не думал, что их вообще так много, — усмехнулся Джайлз, обнимая ее за талию. — Ты сотворила чудо.
   Франческа рассмеялась и покачала головой.
   — Нет. Просто дала возможность свершиться чуду. Они пришли, они поняли, что такое родственные узы, значит, они и есть чудо. Ты и не представляешь, какие строились планы семейных торжеств, балов следующего сезона! Не поверишь, две семьи обнаружили, что их дочери должны представляться его величеству в будущем году. И родились в один день, так что готовится шумный праздник.
   — Могу себе представить, — сухо обронил Джайлз.
   Франческа остановилась и встревоженно уставилась на него:
   — Но ведь это хорошо, правда? Хорошо, что семья снова вместе и что каждый не живет своей, обособленной, жизнью!
   Джайлз нежно провел пальцем по ее щеке и согласно кивнул:
   — Хорошо. — Он не думал насколько это важно, пока она не заставила его увидеть. — А теперь избавься от Милли, чтобы мы могли отпраздновать твой успех, как ты того заслуживаешь.
   — Неужели? — выдохнула она, сверкнув глазами. Сейчас она казалась ему олицетворенным соблазном. — Как вам угодно, милорд.
 
   Сегодня не его воля имела значение. Их общая воля — вот что правило в этот момент.
   Они сплелись в полутемной комнате, граф и графиня, любовник и любовница, спутники жизни. Истинные спутники, связанные цепью, которую не могло разорвать ничто на земле. Джайлз больше не видел смысла отрицать эту простую правду или пытаться ее скрыть. Сказать вслух три коротких слова по-прежнему казалось трудным, почти невозможным, но чувствовать их смысл, жить, руководствуясь ими, было легко. Особенно с ней.
   Она сама была жизнью и любовью, его будущей жизнью, его единственной любовью. Они слились воедино, со всей мощью их пылких натур, страстью, разгоравшейся тем ярче, что отныне между ними не было барьеров. Он позволил рухнуть последнему, намеренно, умышленно, сознательно, без душевных мук, без сожалений. Судьба… и она показали ему, научили, что любовью нельзя управлять. Ее можно только ждать и надеяться на ее приход. Что любовь — это та сила, без которой невозможно существовать, испытав ее воздействие хотя бы раз.
   И это стало частью его души, теперь и навсегда. Как и она сама. И если в каком-то уголке его души еще таился страх от сознания того, как много она для него значит и насколько его жизнь отныне зависит от нее, Франческа, понимавшая его лучше, чем он сам, спешила применить единственный бальзам, способный облегчить его муки, утихомирить бунтующего варвара.
   Она любила его, любила со всей бурей страсти, полыхавшей огнем в теплой темноте ее постели. Огнем, возгоревшимся одновременно с его собственным, согревавшим их, воспламенявшим, пожиравшим.
   Нежась в ее объятиях, окутанный жаром ее плоти, он вонзался в нее все сильнее и сильнее. Их губы встретились в самозабвенном поцелуе. Языки сплелись в безумном танце страсти. Сердца стучали в унисон.
   В жизни бывают такие моменты, когда простота наделена куда большей силой, чем изысканные жесты. Когда прямой, честный поступок разбивает в прах все предрассудки и заблуждения, и перед вами предстает истина во всем ее величии. Вот так они любили друг друга — открыто, искренне, без уверток, сбросив маски и защищавшие души доспехи. Больше ничто не сможет разлучить их. Никакому отчуждению уже не встать между ними.
   И когда, по-прежнему соединенные, они рухнули в пропасть, в бездну мироздания, единственным звуком, отдававшимся в их ушах, был все тот же тревожный стук сердец.
 
   Позже, много позже, они пошевелились и расцепили руки. Джайлз натянул одеяло на их все еще разгоряченные тела, рухнул на гору подушек и крепко обнял Франческу. Та послушно приникла к нему.
   Немного погодя она потянулась, гибкая, как кошка, и такая же вальяжная, потерлась о него и обняла за шею.
   — Я так довольна.
   От ее мурлыканья внутри стало тепло.
   — Так и должно быть, — ответил он двусмысленностью на двусмысленность.
   Она явно имела в виду не сегодняшнее празднество. Тихий смешок это подтвердил.
   — Думаю, нам пора спать.
   — Думаю, да.
   Как все беременные женщины, она легко устает: ей необходим отдых.
   — И ни к чему жадничать. Перед нами вся жизнь.
   — Угу, — пробормотала она, устраивая голову на его плече и закрывая глаза. Еще минута, и она заснула.
   Вся жизнь.
   Джайлз долго прислушивался к ее тихому дыханию, прежде чем сон завладел и им. Глада 21
   — Поторопитесь! Мы опаздываем!
   — Вздор! — Франческа умиротворяюще улыбнулась. Осберту, пока Ирвин держал ее ротонду. — Сейчас всего три часа. Леди Карлайл не ждет нас так рано.
   — Неужели?
   Осберт окинул оценивающим взглядом новую зеленую шерстяную ротонду с бархатным воротником и такой же муфтой, — Вам идет, кузина. Кстати, о чем я? Ах да. Ее милость и все ее гости умирают от желания услышать подробности прошлой ночи. Справиться, как прошел Великий Эксперимент Роулингса.
   — Эксперимент?
   Послышался резкий стук. Франческа подняла голову. Ирвин направился к двери, принял записку и, положив ее на поднос, принес хозяйке.
   — Мальчишка сказал, что это от вашей кузины, мэм. Ответа не требуется.
   — Френни?
   Франческа развернула листок бумаги. Настроение, владевшее ею весь день, резко изменилось: радость от сознания того, что любовь, о которой она всегда мечтала, любовь на всю жизнь пришла к ней, теперь была вытеснена тревожным чувством грядущих неприятностей. Холодная реальность бесцеремонно вторглась в ее теплый мир вечного блаженства.
   Всего несколько строчек, написанных неправильным детским почерком Френни.
   Прочитав записку, Франческа обратилась к Осберту:
   — Я не смогу поехать на чай к леди Карлайл. Пожалуйста, передайте ее милости мои извинения. — Осберт не успел ничего ответить, как она уже деловито приказывала Ирвину: — Немедленно подайте экипаж. Два лакея, как обычно.
   — Погодите! — вскрикнул ошарашенный Осберт, как только Ирвин поклонился и вышел. — Куда вы?
   Франческа еще раз взглянула на записку.
   — Церковь Святой Маргариты в Чипсайде.
   — Что?!
   — Осберт, я должна! Френни просит приехать немедленно. Она не сможет долго ждать, и я вполне понимаю почему. Она и Джинни, должно быть, гуляют…
   — Только не в Чипсайде. Это не то место, куда дамы ходят на прогулку.
   — Как бы то ни было, Френни там, и с ней, разумеется, горничная, и, кроме того, это же церковь, так что нам ничего не грозит. Я возьму с собой сопровождающих.
   — Вы возьмете меня!
   — Нет. — Франческа положила руку на его рукав и умоляюще пробормотала: — Я не смею. Френни пишет, что хочет рассказать что-то об Эстер. Будто бы она больна и скрывает это… нужно выяснить, что знает Френни. А она замкнется, если я буду не одна.
   — Карета подана, мэм, — объявил Уоллес. — Надеюсь, с моей стороны не будет большой дерзостью посоветовать, чтобы вы позволили мистеру Роулингсу ехать с вами?
   Но Франческа покачала головой:
   — Это невозможно, да и ни к чему. Я собираюсь поехать в церковь повидаться с кузиной, только и всего.
   За дверью раздался нетерпеливый перестук копыт.
   — Я вернусь, как только смогу.
   — Франческа!
   — Мэм, позвольте предложить…
   Франческа молча вышла на крыльцо. Осберт и Уоллес направились за ней. На лице Уоллеса было написано беспокойство, смешанное с неприкрытой тревогой. Осберт, лишенный его сдержанности, тащился следом, продолжая читать ей проповедь. Дверца захлопнулась перед самым его носом.
   — Джайлзу это не понравится! — возмутился Осберт.
   — Возможно, — согласилась Франческа, — но я буду дома, прежде чем он узнает.
   Экипаж дрогнул и покатился.
   Осберт всплеснул руками.
   — Женщины! — прошипел он.
   За спиной послышался деликатный кашель.
   — Не прогневайтесь, сэр, но если изволите выслушать… хозяин славится умением обращаться с женщинами.
   — Знаю. Чертовски умен, изворотлив, дипломатичен и все такое, но что теперь делать?
   — Очень просто, сэр. По-моему, его сиятельство сейчас в «Уайте». Вас, разумеется, мигом туда пропустят, и вы сможете объяснить всю сложность ситуации.
   Осберт еще раз негодующе глянул в ту сторону, куда свернул экипаж.
   — Немедленно еду. «Уайте», говорите?
   — Именно, сэр, — подтвердил Уоллес, повелительно взмахнув рукой. — А вот и карета.
 
   Осберт швырнул кучеру деньги, повернулся и, к своему невыразимому облегчению, увидел в дверях клуба Джайлза.
   — Эй!
   Протиснувшись через толпы пешеходов, он добрался до Джайлза, как раз когда тот спустился с крыльца.
   Джайлз нахмурился:
   — Мне казалось, что ты сегодня днем сопровождаешь Франческу к леди Карлайл.
   — Мне тоже так казалось. — Коротко кивнув подошедшему Девилу, Осберт пожаловался: — Она отправилась в какую-то заброшенную церковь в Чипсайде.
   — Что?!
   — Именно это я и воскликнул, когда узнал, что она задумала. Объяснил, что там не место дамам вроде нее. Да и Уоллес пытался, но…
   — Зачем она поехала?
   — Получила записку от кузины. Она, то есть кузина, написала, что хочет рассказать Франческе о какой-то Эстер. Похоже, Франческа ничуть не удивилась тому, что кузина предпочла назначить ей встречу в церкви Святой Маргариты в Чипсайде. Она не позволила мне ехать с ней, сказала, что та передумает, не станет откровенничать… или что-то в этом роде.
   Джайлз схватил Осберта за руку, очевидно, едва сдерживаясь, чтобы не тряхнуть его как следует. Знакомый черный страх наползал на него дымными клубами. Грудь сжали безжалостные щупальца.
   — Она взяла экипаж?
   Осберт кивнул:
   — И двух лакеев. Рядом с кучером сидел еще и грум.
   — Прекрасно.
   Джайлз выпустил Осберта. Девил спустился с крыльца и стал рядом.
   Джайлз глянул на друга и покачал головой:
   — Она под надежной охраной, но… — Но он знал, что она в опасности. Неминуемой опасности. При одной мысли о Френни у него холодела кровь. — Мне это не нравится.
   — Мне тоже. И Уоллесу, — поддакнул Осберт.
   — Особенно та часть, где речь идет о Чипсайде, — поддержал Девил. — Джайлз, каковы наши действия?
   Джайлз немного подумал.
   — Осберт, немедленно найми кеб. Мы едем в Чипсайд.
   — Превосходно, — кивнул Осберт, отходя.
   — А я? — удивился Девил.
   — Мне нужно, чтобы кто-то вразумительно объяснил ситуацию дяде Франчески.
   — Понятно, — протянул Девил. — Чарлзу Роулингсу?
   — Да. Он с семьей остановился в отеле «Бертрам» на Дьюк-стрит. Он говорил, что сегодня они готовятся к отъезду и очень заняты, но мне нужно, чтобы он приехал в Чип сайд. Скажи ему, что Френни там.
   — Это кузина Франчески?
   — Да. Не знаю, что происходит… что задумала Френни, но…
   Но инстинкт предвещал недоброе.
   Джайлз встретился глазами с Девилом.
   — Ты объяснишь Чарлзу?
   — Разумеется. А потом?
   — Не знаю. Что бы ни случилось потом, думаю, лучше, чтобы это не вышло за пределы семейного круга.
   Девил посмотрел ему в глаза, кивнул и хлопнул по плечу.
   — Не будем терять времени. Я отправляюсь к Чарлзу со всей возможной скоростью.
   Он направился на Дьюк-стрит, находившуюся в двух кварталах от «Уайте». Джайлз зашагал к кебу, где уже Сидел Осберт.
   — Церковь Святой Маргариты в Чипсайде, — бросил он. — И гоните во весь дух!
 
   Франческа сидела в экипаже, медленно катившемся по мостовой. За окном мерк дневной свет. Она узнала высокие здания вдоль Стрэнда, потом дорога, проходя через Флит, сузилась. Джон придержал лошадей, и грум, спрыгнув на землю, прЪворно зажег фонари. Карета неспешно потащилась на холм, к собору Святого Павла. Стуча копытами, кони снова стали спускаться по очередному откосу, в ту часть Лондона, которую никогда не видела Франческа.
   Скоро бледные клочья тумана затянули окна домов. Дорога шла вблизи реки: туман становился гуще, лавки и таверны были окутаны молочным саваном.
   Франческа нахмурилась. Ей впервые стало не по себе. Дурное предчувствие росло с каждой минутой, слишком острое, чтобы его игнорировать. Почему Френни выбрала такое неприятное место? Осберт прав: Джинни никогда не привела бы сюда подопечную.
   Сырость проникала в карету — по спине Франчески полз озноб.
   Что-то неладно. Что-то не так. Опасность подстерегает за углом.
   Но она сможет узнать, в чем дело, только когда встретится с Френни. Кроме того, с ней четверо дюжих мужчин, да и церковь — достаточно спокойный уголок.
   Дорога превратилась в едва заметную нитку, неровную и ухабистую. Экипаж то и дело подбрасывало на выбоинах. Но Франческа старалась решить, как себя вести, чтобы не спугнуть Френни, не вывести кузину из себя, не потревожить ее и без того натянутые нервы и одновременно позаботиться об их общей безопасности.
   Городские колокола пробили четыре раза, когда карета наконец остановилась. Грум и кучер спрыгнули, лакей открыл дверцу:
   — Мэм?
   Джон остановил лошадей как раз у ворот церкви, Франческа подала руку лакею и спустилась вниз. Ступеньки вели к тропинке через приходское кладбище. Франческа присмотрелась к темной громаде церкви, едва видимой сквозь белую пелену, и оглянулась.
   — Вы, — показала она на грума, — оставайтесь с Джоном. — А вы двое, — обратилась она к лакеям, высоким и здоровым парням, — пойдете со мной.
   Они, ни о чем не спрашивая, подчинились. Лакей открыл калитку и ступил внутрь.
   — Прошу прощения, мэм, но, кажется, мне лучше идти впереди.
   Франческа кивнула. О чем только думает Френни?
   И действительно ли она тут?
   Ответ на этот вопрос она получила почти сейчас же. Церковь была не освещена, если не считать единственного луча, протянувшегося от ближайшего конца поперечного нефа. Раскачивающийся фонарь бросал тусклые отблески на пол и стену. Франческа едва разглядела фигуру человека, бродившего у алтаря. На окнах смутно светились витражи, так что сквозь стекла ничего нельзя было различить, но скованная походка уже сама по себе была достаточно красноречивым признаком.
   — Это моя кузина, — объявила она. — Как я могу войти?
   Им пришлось обогнуть все здание, прежде чем попасть к входной двери. Франческа остановилась.
   — Подождите здесь. Моя кузина немного простовата. Она не станет говорить, если увидит незнакомых мужчин со мной.
   Лакеи переглянулись. Тот, кто показывал дорогу, неловко откашлялся.
   — Дело в том, мэм, что нам приказано не выпускать вас из виду. — И, многозначительно поведя рукой вокруг себя, добавил: — А в таких местах — не отходить от вас ни на шаг.
   Франческа покачала головой:
   — Я войду, а вы — нет, но вы можете охранять дверь, чтобы сюда никто не вошел. Я оставлю ее открытой, чтобы в случае опасности крикнуть. — Она властно подняла руку, не желая слушать дальнейших протестов. — Именно так мы и поступим. Оставайтесь здесь.
   Она подступила к двери в полной уверенности, что ее не посмеют ослушаться. Так оно и вышло. Лакеи остались на месте. Туман, окутавший их плечи, придавал им вид сказочных великанов. Франческа вошла внутрь. Церковь оказалась не просто старой — древней. И холод стоял невыносимый. Сочился из вековых камней. Франческа вздрогнула, радуясь, что надела теплую ротонду и захватила муфту.
   Тысячи ног за сотни лет стерли камни пола, проделали в нем выбоины. Чтобы скрыть неровности, плиты устлали выношенными дорожками поверх тростниковых подстилок. Башмаки Франчески утопали в пыли и грязи, пока она брела к затемненному нефу, а потом сворачивала налево, к двум арочным проходам. Франческа устремилась туда, куда манил ее свет. Она остановилась под аркой. Перед алтарем, на котором стояла единственная лампа, металась Френни.
   Франческа облегченно вздохнула. Кузина была в тяжелом плаще с откинутым капюшоном, так что свет играл на ее белокурых волосах, стянутых узлом на затылке. Франческа выступила вперед.
   — Френни!
   Френни обернулась, испуганно дернувшись, но, узнав Франческу, улыбнулась:
   — Я знала, что ты придешь.
   — Разумеется.
   Сбоку от центрального прохода стояли пять рядов коротких скамей. Все пустые. Франческа огляделась.
   — Где Джинни?
   — Она мне ни к чему. Я оставила ее в отеле.
   — Ты пришла одна? — ахнула Франческа.
   Френни хихикнула, потрясла головой и шепотом сообщила:
   — Нет. О нет!
   Франческе почему-то не захотелось идти дальше. Ей вдруг стали неприятны визгливый смех Френни, ее блестящие глаза. Страх ледяной змеей прополз по позвоночнику.
   — Френни, нужно уходить отсюда. Мой экипаж ждет — Она протянула руку — Пойдем. Ты же любишь ездить в экипажах.
   — Люблю, — ухмыльнулась Френни. — Очень. И скоро буду ездить в них гораздо чаще. — Она неожиданно выхватила из складок плаща пистолет и направила на Франческу. — Когда тебя не будет.
   Франческа уставилась на пистолет. На круглую черную пасть. Сердце болезненно сжалось. Она не разбиралась в оружии. Зато Френни обожала звуки выстрелов. Франческа не знала, умеет ли она заряжать пистолеты и стрелять, однако дуло упиралось прямо ей в грудь и при этом даже не подрагивало: Френни держала рукоятку обеими руками, Легкий звук немного привел Франческу в себя. Она вдруг поняла, что все это время не дышала. Втянув в легкие воздух, она вновь всмотрелась в Френни. И у нее вновь перехватило дыхание.
   Лицо кузины светилось торжеством. Глаза горели огнем.
   — Я все рассчитала.
   — Что именно? — выдавила Франческа. Если она закричит, то умрет, прежде чем лакеи успеют до нее добежать. Если же повернуться и броситься прочь, результат будет тот же самый. — Не понимаю.
   Говорить… говорить как можно больше. Тянуть время. Это единственный выход. Пока она жива, надежда всегда есть, а что будет дальше — кто знает? Она до сих пор поверить не могла, что стоит здесь, пытаясь беседовать с Френни под дулом пистолета.
   — О чем ты?
   Френни самодовольно усмехнулась.
   — Где тебе понять? — снисходительно бросила она. — Да и не было нужды ничего объяснять — по крайней мере до сих пор. Он женился на тебе из-за земли. У меня ее не было, так что ему пришлось выбрать тебя. Но он встретил меня и влюбился, иначе почему бы стал говорить со мной во второй раз? Он даже не захотел видеть тебя!
   — Джайлз? — пробормотала Франческа.
   Френни величественно кивнула, очевидно, чувствуя себя на высоте положения.
   — Джайлз Роулингс. Так его зовут. Не Чиллингуорт. Тот — граф.
   — Френни, но это одно и то же. — Вовсе нет!
   Френни сосредоточенно нахмурилась. Руки еще крепче сжали рукоятку пистолета. Он по-прежнему не дрожал. Возможно, с оружием она чувствовала себя увереннее, во всяком случае, напряжение постепенно ослабло. Плечи Френни опустились.
   — Ты просто не поняла. Джайлз хочет жениться на мне, нет смысла утверждать, что это не так, потому что я знаю. Знаю, как делаются такие вещи: читала в книгах. Он гулял со мной и вежливо слушал все, что я говорила. Именно так джентльмены выказывают интерес к девушкам. И прекрати твердить, что я ошибаюсь! Ты не видела лица Джайлза, когда он повернулся и взглянул на меня, как раз перед тем, как тебя подвели к алтарю!
   Не видела. Но могла представить его изумление, потрясение, внезапный ужас. Джайлз считал, что женится на Френни; она могла припомнить тот момент, когда он уставился на ее кузину, прежде чем повернуться к ней.
   Френни кивнула:
   — Джайлз хотел жениться на мне, но графу пришлось жениться на тебе, потому что у тебя была земля. — Ее лицо на миг исказилось ненавистью. Глаза полыхали нестерпимым пламенем. — Дедушка был глупцом! Он все твердил, что я похожа на него и он сделает все, чтобы я получила лучшее наследство, а не ты, потому что ты — дьявольское отродье. Поэтому он изменил завещание и мой папа унаследовал Роулингс-Холл. Но дедушка был глуп: лучшее наследство — это тот дурацкий клочок земли, который получила ты! Хотя он должен был достаться мне! И достался бы, если бы не ты!