Лоуренс Стефани. Все о страсти

   Он набрал в грудь побольше воздуха. Мысленно препоясал чресла. Коротко кивнул.
   — Утром я уезжаю в Лондон.
   Ее губы потрясенно раскрылись. Но глаза тут же опасно блеснули.
   — Неужели? Насколько я поняла, наше соглашение вступает в силу?
   — Да. — Хорошо, что тьма скрывает написанную на его лице ложь. — Отныне мы идем разными дорогами. — Он повернулся, словно собираясь удалиться.
   — Подожди!
   Единственное слово полыхнуло яростью, но уже не холодной.
   Она буквально взметнулась с кресла.
   — Если ты едешь в Лондон, тогда и я отправляюсь туда же!
   Он затаил дыхание, стараясь найти нужный тон.
   — Не знал, что в столице у тебя есть знакомые.
   — Не могу дождаться, пока заведу новых, — немедленно парировала она, вскинув голову. — Уверена, что многие мечтают подружиться с графиней Чиллингуорт.
   Ему удалось не выказать своих чувств. Удалось поклониться с достаточным безразличием.
   — Как скажешь.
   Кажется, он услышал, как скрипнули ее зубы.
   — Скажу! — воскликнула она, воздев руки к небу. — Я предложила тебе больше, чем ты просил. Больше того, что ты искал в браке. Я старалась быть понимающей и терпеливой. О, какой терпеливой я была! — Она металась по комнате, швыряя в него слова, словно булыжники. — Я ничего не требовала. Я не давила на тебя. Не просила. Не заставляла. Просто ждала, мучительно долго ждала, пока ты опомнишься. И что же? Нет! Ты заранее проложил свой путь, расписал по параграфам и пунктам свою супружескую жизнь еще до того, как меня встретил. И хотя действительность оказалась куда прекраснее, чем ты рассчитывал, переменил ты мнение? Нет! Ты слишком твердолоб, чтобы пересмотреть свои взгляды, даже если это в твоих же интересах! — Ее юбки взметнулись, когда она повернулась к нему: глаза горят, руки драматически жестикулируют. — Прекрасно! Что же, если ты настолько бесчувственный, чтобы грубо попрать то, что было и могло быть между нами, пусть будет так! Возвращайся в Лондон, к своим блестящим любовницам! Но я не позволю бросить меня здесь одну. Запереть в этом замке! Я тоже еду в Лондон и намереваюсь наслаждаться каждой минутой времени, проведенного там! Что подходит для гуся, то годится и для гусыни! Какой мерой мерите, такой и вам отмериться, милорд!
   Не дожидаясь ответа, она повернулась спиной к нему. Бешенство раскалило окружающий ее воздух. Она подошла к окну и уставилась во мрак.
   Джайлз немного выждал — было бы не слишком умно соглашаться сразу и потерять лицо — и только через несколько минут сказал холодно и спокойно:
   — Как хочешь. Прикажи горничной собрать вещи. Я извещу слуг, что ты едешь со мной.
   В продолжение ее тирады он держался в тени. Хитрость удалась. Он получил то, чего добивался, и еще кое-что. Истинную историю своей женитьбы. Признание в ее чувствах к нему.
   Он услышал, как Франческа всхлипнула. Не оборачиваясь, она надменно склонила голову. Недовольно хмурясь, он открыл дверь в свою комнату, где по-прежнему терпеливо ожидал Уоллес.
   — Ее светлость и я завтра как можно раньше едем в Лондон. В ближайшее время мы собираемся жить в столице. Позаботьтесь о сборах.
   Уоллес поклонился.
   — Как прикажете, сэр. — И, немного подумав, добавил: — Думаю, все будет готово часам к одиннадцати.
   Джайлз кивнул:
   — Можете идти. Больше вы мне сегодня не понадобитесь.
   Уоллес снова поклонился.
   Джайлз посмотрел ему вслед, обернулся и обнаружил стоявшую за спиной Франческу. Он закрыл дверь.
   — Довольна?
   Они стояли лицом к лицу, совсем близко. Она приподнялась на цыпочки так, что их глаза оказались на одном уровне. Похоже, гнев ее еще не улегся.
   — Роулингсы так упрямы… — прошептала она и, резко повернувшись, покинула комнату в яростном шелесте шелка.
   Сузив глаза, Джайлз наблюдал за ней. Что она хотела этим сказать? Ну да, она тоже Роулингс. Урожденная Роулингс.
   Повернув ручку, он последовал за ней. В ее постель.
 
   Она рисковала многим, поставив на то, что этот человек изменит свои взгляды.
   На следующий день, сидя в покачивавшемся экипаже, Франческа получила наконец время подумать над этим неоспоримым фактом. Сообразить, чем она рисковала: будущим счастьем и всей жизнью, потому что слишком далеко зашла, чтобы пойти на попятный. Положила свое сердце на весы судьбы, позволив себе влюбиться в него. Но обратной дороги нет, ведь на карту поставлено не только ее будущее, но и его тоже. Она была уверена в своей правоте. Вопрос только в том, как заставить его увидеть правду. В этом-то и крылась основная трудность.
   Как убедить его изменить мнение? Только этот вопрос занимал ее в пути. Только об этом она и думала. И еще о прошлой ночи. Хотя старалась выбросить эти мысли из головы.
   Она пыталась все просчитать, увидеть на несколько шагов вперед, предусмотреть все возможности. Но перед глазами вставал он, в ту минуту, когда намотал ее волосы на кулак и привлек к себе. Откинул ее голову и припал к губам, как жаждущий — к ручью. Когда сорвал с нее шелка и набросился на нее, осыпая поцелуями каждую клеточку тела. Когда придавил к кровати и вонзился в нее с безжалостностью завоевателя. И она позволила ему. Прошла с ним каждый шаг пути. Соблазнительная, обольщающая, жестокая исступленная, жадная до собственного наслаждения, безрассудно его поощрявшая. Крепко прижимавшая его к себе, когда все кончилось, когда ураган стих и оставил их уставшими и опустошенными.
   Она искоса взглянула на него. Точеный профиль. Спокойное лицо. Локоть упирается в выступ окна, ладонь подпирает подбородок. Глаза устремлены на мелькающие мимо улицы Лондона.
   Она проснулась ночью и почувствовала, что он прижимает ее к себе, его грудь упирается в ее спину, пальцы распластаны по животу. Но когда утром ее разбудили сновавшие по спальне горничные, его уже не было. Суматоха не дала ей времени поразмыслить, не говоря уже о том, чтобы принять решение. Только когда они выехали из парка и Джейкобс повернул упряжку по дороге к столице, она смогла немного расслабиться.
   По пути они остановились во вдовьем доме, но оказалось, что леди Элизабет и Хенни ушли гулять. Их принял Хорэс, как всегда жизнерадостный и ничуть не удивленный тем, что они решили «удрать в столицу». Супруги попросили попрощаться за них с дамами.
   Пока они проезжали Беркшир, именно Хорэс не выходил у нее из головы. Хорэс, заменивший Джайлзу отца в самом трудном возрасте, когда формируется человек, в те годы, когда мальчик на собственных наблюдениях учится вести себя по отношению к женщине как мужчина. Даже на посторонний взгляд было видно, как предан Хорэс Хенни, но проявляется это скорее в безоблачном счастье Хенни, чем в преувеличенно нежном поведении Хорэса.
   Благодаря Хорэсу Джайлз может считаться джентльменом, а ведь Хорэс, несмотря на свои истинные чувства, отвергает всякие внешние проявления любви и привязанности по отношению к жене.
   Глядя на Джайлза, Франческа мысленно перечисляла все его действия, слова, жесты, оставшиеся незамеченными в суете повседневной жизни. Те самые, что позволяли ей сохранить надежду.
   Он много раз намеренно пытался погасить этот слабенький огонек, заставить Франческу поверить, что он абсолютно равнодушен к ней. Отрицал все шансы на то, что ее мечты осуществятся. И в то же время все его поступки свидетельствовали об ином.
   Его притворство полностью разоблачало и то, что происходило в их постели. Он хотел, чтобы она видела в нем искусного любовника, поглощенного лишь физическим наслаждением и не интересовавшегося эмоциональным. Она едва не фыркнула вслух. Да он никогда, никогда не был к ней эмоционально равнодушен! И еще хотел, чтобы она в это поверила?!
   Особенно когда его ежедневно выдавали сотни других мелочей. Как он хлопотал над ней, когда они остановились пообедать в гостинице. Не замерзла ли она? Удобно ли ей? Не остыли ли кирпичи, подложенные ей под ноги? Еда не слишком невкусная?
   Он что, считает ее слепой? Или дурочкой?
   Джайлз прекрасно знал, что все не так. Это и сбивало ее с толку. Он словно бы смирился с тем, что Франческа понимает, каковы его чувства к ней, но почему-то ожидает, что она притворится, будто ничего не знает.
   По ее мнению, в этом не было ни малейшего смысла и все же довольно точно отражало действительное положение.
   Он говорил одно, но имел в виду и хотел другого. Заявил, что они пойдут разными дорогами, но она сильно удивилась бы, если бы так и случилось.
   Неужели он добивается таких же отношений, как у Хорэса и Хенни? Внешнего равнодушия и подлинного огня под маской безразличия? Надеется, что она на это согласится? Но сможет ли она?
   Честно говоря, Франческа сильно в этом сомневалась. Не с ее темпераментом скрывать свои эмоции.
   Хочет ли он именно этого? Если да, то почему?
   Прошлой ночью она спросила его, но он отказался отвечать.
   Нет смысла снова допытываться, даже если обстоятельства изменятся. Все равно в основе лежит один и тот же вопрос, о который она спотыкается снова и снова.
   Значит, нужно держаться, найти способ идти вперед, не дожидаясь ответа. Она словно ведет поединок на поле, затянутом туманом, борется за будущее, свое и его, не зная, какие препятствия встретит на пути. Но если он думал обескуражить ее, заставить сдаться и довольствоваться меньшим, чем пылкая искренняя любовь, которой она всегда добивалась, особенно сейчас, когда знала, что такая любовь существует, он жестоко ошибается. Она не из тех, кто бежит с поля боя. К несчастью, и он тоже.
   Она усмехнулась про себя. Ничего, еще будет видно, кто кого.
   Экипаж замедлил ход, свернул за угол. Справа показался огромный парк.
   — Это Гайд-парк, — пояснил Джайлз. — Там, где принято показываться по утрам, если хочешь прослыть человеком светским.
   Франческа пригнулась к окну.
   — Мне тоже следует сюда ездить?
   — Я сам провезу тебя по городу, — поколебавшись, пообещал Джайлз.
   Экипаж снова свернул за угол и остановился.
   — Мы приехали.
   Перед ней возвышался ряд элегантных особняков. Карета стояла перед одним из таких, с номером 17 на двери.
   Лакей открыл дверцу. Джайлз спрыгнул на землю и помог ей спуститься. Франческа восхищенно осматривала выкрашенную зеленой краской дверь и блестящий медный молоток.
   — Наш лондонский дом, — пробормотал Джайлз и повел ее к двери.
   Слуги выстроились длинной цепочкой в ожидании новой хозяйки. Среди них уже были Уоллес и Фердинанд. Они ехали в парном двухколесном экипаже Джайлза впереди дорожной кареты. Уоллес представил ей Ирвина-младшего и отступил. А Ирвин, в свою очередь, представил ей миссис Харт, экономку, — тощую, аскетического вида женщину, судя по выговору, уроженку Лондона. Она и Ирвин назвали имена остальных слуг, после чего миссис Харт пробормотала:
   — Думаю, вы устали с дороги, миледи. Сейчас провожу вас в ваши покои.
   Франческа огляделась. Джайлз, стоя под люстрой, наблюдал за ней.
   Она направилась к нему, бросив на ходу миссис Харт:
   — Я не устала, но неплохо бы выпить чая. Велите принести его в библиотеку.
   — Немедленно, мэм.
   — Пойдемте, милорд, — попросила она, беря его под руку. — Покажите мне ваше логово.
 
   Ему следовало бы одернуть ее и проводить в гостиную. Теперь, два дня спустя, Джайлз ясно видел свою ошибку. Очередную ошибку. Теперь же библиотека, служившая одновременно и кабинетом, стала не только его, но и ее логовом.
   Подавив вздох, он хмуро уставился на лежавшее на столе письмо от Галлахера. Франческа в это время читала, сидя в кресле у камина.
   — Дорогая, — окликнул он, — это насчет коттеджа Уэнлоу, помнишь его?
   — В той впадине, к югу от реки? — спросила она.
   — Крыша протекает.
   — Это один из трех, не так ли?
   — Да, все они построены в одно время. Может, заменить крышу сразу на всех коттеджах?
   Франческа сосредоточенно нахмурилась.
   — Зима на носу — если другая крыша начнет протекать, починить ее будет нелегко. Особенно когда снег пойдет.
   — Черепица обледенеет, и никто не посмеет послать людей на крышу в такую погоду, — согласился Джайлз, положив на стол лист бумаги. — Немедленно напишу Галлахеру и велю заменить черепицу на всех крышах.
   Она терпеливо дождалась, пока он запечатает письмо.
   — Есть ли еще новости?
   Он пересказал содержание письма Галлахера, потом беседа плавно коснулась тех парламентских биллей, которые он изучал. Они оживленно обсуждали демографическую статистику, связанную с избирательным правом, когда вошел Ирвин.
   — К вам мистер Осберт Роулингс, милорд. Вы принимаете?
   Первым порывом Джайлза было сказать «нет». Но Осберт зря не приедет.
   — Проводите его сюда.
   Ирвин поклонился, вышел и минуту спустя вернулся в сопровождении Осберта.
   Поэт кивнул Джайлзу и, подойдя к Франческе, просиял.
   — Дорогая кузина Франческа… — Он тут же осекся, опасливо оглянулся на Джайлза и пробормотал: — Я ведь могу называть вас так, верно?
   — Разумеется.
   Франческа улыбнулась и протянула руку. Осберт поспешно поднес ее к губам.
   — Прошу вас, садитесь. Или у вас дело к Джайлзу?
   — Нет-нет!
   Осберт охотно уселся в кресло.
   — Я слышал, что вы в городе, и решил нанести вам визит.
   — Как мило с вашей стороны, — отозвалась Франческа.
   Джайлз проглотил ехидное замечание и стал ждать, что будет дальше.
   — И…
   Осберт порылся в карманах.
   — Надеюсь, вы не сочтете это дерзостью, но я написал оду… в честь ваших глаз. А, вот она! — Он помахал свернутой в рулон бумагой. — Вы позволите мне прочитать?
   Джайлз с трудом подавил стон и закрылся газетой. Но, к сожалению, заткнуть уши не смог и был вынужден слушать сочинение Осберта. Совсем неплохо, только бесталанно. Он мог бы придумать десять строф куда более вдохновенных, чтобы прославить изумруды глаз своей жены.
   Франческа вежливо поблагодарила Осберта, наговорила комплиментов, а тот, в свою очередь, предсказал ей сногсшибательный успех в обществе. Последнее замечание заставило Джайлза поджать губы, но Франческа немедленно обратилась к нему, так что пришлось отложить газету и отвечать, не хмурясь и не строя гримас.
   Он даже терпел болтовню Осберта еще целых пять минут, прежде чем отчаяние уступило место вдохновению. Он подошел к камину. Франческа подняла глаза.
   — Если припоминаешь, дорогая, я обещал прокатить тебя по парку, — беспечно напомнил он и обратился к Осберту: — Боюсь, кузен, что нам пора. Нужно, чтобы Франческа хотя бы краем глаза увидела то, что ты столь красноречиво описывал.
   — О да, конечно!
   Осберт встал и взял за руку Франческу.
   — Даю слово, вам понравится.
   Франческа попрощалась с Осбертом. Осберт пожал руку Джайлзу и со счастливым видом ретировался. Джайлз, прищурившись, смотрел в его удалявшуюся спину.
   — Итак, милорд? — Франческа смотрела на него, задорно улыбаясь. — Если мы собираемся в парк, мне, пожалуй, лучше переодеться.
   Жаль. Она выглядела лакомым кусочком в своем сером платье с глубоким круглым вырезом. Мягкая ткань льнула к ее изгибам, пробуждая совсем неуместные сейчас мысли. Но на улице холодно, а экипаж открытый! В таком виде она замерзнет!
   Он поймал ее руку и поднес к губам.
   — Сейчас велю заложить экипаж. Жду через четверть часа в холле.
   Она ответила смехом и своей неповторимой улыбкой.
 
   Час был самым фешенебельным, и по проспекту катилось множество экипажей всех видов и размеров. Большие, солидные брогамы^[7] и ландо занимали почти все пространство, тогда как экипажи размером поменьше и более маневренные, вроде карриклов и фаэтонов, протискивались между ними. Скорость значения не имела: здесь никто не спешил. Целью прогулки было людей посмотреть и себя показать.
   — О, как здесь много народу! — ахнула Франческа, примостившаяся на козлах рядом с мужем. — А я думала, что в это время года город опустеет.
   — Он и опустел, — заверил Джайлз, деливший внимание между своим и чужими экипажами и не упускавший из виду седоков. — Во время сезона здесь полно всадников, а на газонах много гуляющих. Сегодня ты видишь здесь сливки общества, которых привели в столицу политические интересы или дела.
   — Значит, именно с этими дамами мне больше всего хотелось бы познакомиться, — призналась Франческа.
   Джайлз поморщился, но послушно кивнул.
   Внезапно он натянул поводья, подгоняя лошадей ближе к экипажу, катившему по краю дороги. Франческа вскинула голову и просияла:
   — Онория!
   — Франческа! Какой сюрприз!
   Онория взглянула на Джайлза и улыбнулась:
   — Милорд! Высказать не могу, как рада видеть вас сегодня!
   Ответная улыбка Джайлза могла бы заморозить человека в середине жаркого лета. Франческа чуть вскинула брови. Ответный взгляд Онории явно говорил: «Объясню позже».
   Онория показала на трех дам, сидевших в ландо.
   — Позвольте представить вам тетю Девила, леди Луизу Кинстер, и ее дочерей, Аманду и Амелию.
   Франческа обменялась приветствиями с новыми знакомыми, легко читая мысли молодых девушек. Каждая была воплощением белокурой английской красоты: золотистые локоны, васильковые глаза и нежная молочная кожа.
   — Вы близнецы?
   — Да, — пробормотала Аманда, не отрывая от нее жадного взгляда.
   Амелия вздохнула:
   — Вы так неотразимо прекрасны, леди Франческа.
   — Но вы тоже прелестны, — искренне ответила она. И тут ей пришла в голову мысль, да такая, что она едва сдержала смех.
   — О, простите! — выпалила она, лукаво улыбаясь Онории и Луизе. — Представляете, если мы все втроем войдем в бальный зал: Амелия по одну сторону от меня, Аманда по другую! Мы поразим всех присутствующих!
   И в самом деле, контраст между светлыми и темной головками был поистине поразительным.
   Луиза расплылась в улыбке. Близнецы явно заинтересовались столь оригинальной идеей.
   Онория расхохоталась:
   — Это вызовет настоящий фурор!
   Джайлз, судя по всему, едва сдерживался.
   Но Онория как ни в чем не бывало продолжала улыбаться.
   — Мы обязательно должны поужинать вместе:
   Девилу наверняка захочется повидаться с вами, Франческа. Кроме того, следует представить вас остальному обществу. Надолго вы приехали?
   Джайлз предоставил отвечать Франческе. Сидя рядом с ней на высоком сиденье каррикла, он чувствовал себя на редкость неловко и с облегчением вздохнул, когда Онория наконец попрощалась. Он снова тронул лошадей. Но далеко не уехал.
   — Чиллингуорт!
   Джайлз распознал голос. И почти сразу же увидел огромный тюрбан, из-под которого настороженно посверкивали обсидиановые глазки-пуговицы. И нужно же было наткнуться на живой террор светского общества!
   Леди Озбалдестон повелительно манила его к себе. Рядом в старом ландо понимающе улыбалась вдовствующая герцогиня Сент-Ивз.
   Джайлз проглотил проклятие: не стоит показывать Франческе, как он разозлен. Да и поделать ничего нельзя. Выхода все равно нет. Он молча подвел лошадей к ландо. Леди Озбалдестон широко улыбнулась, подалась вперед и, не дожидаясь, пока Джайлз представит ее как полагается, представилась сама.
   — Я знала ваших родителей, дорогая, гостила у них в Италии. В то время вам было всего три годика. — Она снова откинулась на спинку сиденья и благосклонно улыбнулась. Черные глазки удовлетворенно блеснули. — Я была чрезвычайно довольна, услышав о свадьбе.
   Джайлз понял, что реплика направлена ему.
   — Спасибо, — учтиво кивнула Франческа.
   — А я, дорогая, должна присоединиться к поздравлениям, — добавила вдовствующая герцогиня. Светло-зеленые глаза тепло смотрели на молодую женщину. — Кстати, вы знакомы с моим сыном, и он о вас самого лучшего мнения. Онория все мне рассказала.
   — Счастлива познакомиться, ваша светлость.
   — Надеюсь, мы будем часто встречаться, дорогая, я в этом не сомневаюсь, поэтому не стану задерживать вас и Чиллингуорта. Скоро похолодает, и ваш муж, разумеется, захочет увезти вас.
   Лукавый блеск ее глаз не укрылся от Джайлза, но ответить по достоинству он никак не мог — это было слишком опасно. Они поклонились герцогине, и он поскорее подхлестнул коней.
   — Они именно те, о ком ты говорил? Гранд-дамы?
   — Первейшие из всех гранд-дам! Не стоит их недооценивать. Несмотря на возраст, они обладают значительным влиянием.
   — Такие внушительные и грозные, но мне понравились. А тебе?
   Джайлз фыркнул и взмахнул хлыстом.
   — Джайлз! Йо-хо!
   Джайлз натянул поводья.
   — Мама?!
   Из экипажа высунулась Хенни и энергично махала рукой.
   — Господи Боже! Что это вы здесь делаете? Мать с невинным видом похлопала ресницами.
   — Ты не единственный, кому захотелось сбежать в столицу! Кроме того, мы решили помочь Франческе сделать первые шаги в обществе! Подходящая возможность узнать всех светских львиц до начала сезона!
   — Мы уже встретили Онорию и леди Луизу Кинстер, а также вдовствующую герцогиню Сент-Ивз и леди Озбалдес-тон, — сообщила Франческа.
   — Прекрасное начало, — решительно кивнула Хенни. — Завтра мы вместе с вами сделаем несколько визитов.
   Джайлз нахмурился.
   — Но где вы остановились? — удивилась Франческа.
   — Уолпол-хаус, — пояснила леди Элизабет. — Как раз за углом, на Норт-Одли-стрит, так что мы будем совсем рядом.
   Джайлз незаметно стегнул коней.
   — Мама, лошади застоялись. И становится холодно…
   — О, разумеется, поезжайте, все равно увидимся вечером у Стенли.
   Он постарался не встретиться взглядом с Франческой.
   Расставшись с матерью, Джайлз погнал лошадей к выходу из парка.
   Франческа с любопытством наблюдала за ним.
   — Мы будем сегодня у Стенли?
   Джайлз пожал плечами:
   — Приглашение нам прислали. Не все ли равно, с чего начать.
   — Начать? Что именно?
   Джайлз сурово сдвинул брови:
   — Твое вхождение в общество. Иначе говоря, дебют.
 
   Он хотел оттянуть ее появление в свете, как только мог. И сознавал почему. Воздействие его жены на признанных повес и распутников можно будет сравнить только с действием меда на мух. А в это время года здесь собрались только самые опасные разновидности, среди которых вряд ли можно встретить сельских простаков, съезжавшихся обычно к началу сезона. Так что к Стенли явятся исключительно голодные волки, которые, как и он, редко охотились за пределами столицы, с ее неотразимо привлекательной добычей.
   Он решил, что не станет отходить от жены даже после того, как они поздороваются с хозяйкой.
   Франческа, естественно, была взволнована своим первым выходом в свет.
   — Огромное удовольствие видеть вас, милорд, — одобрительно кивнула леди Стенли, внимательно оглядывая Франческу. Обычно жесткое лицо мгновенно смягчилось. — И я счастлива одной из первых приветствовать вас в столице, леди Франческа.
   Франческа обменялась с хозяйкой приличествующими случаю фразами. Джайлз отметил откровенное дружелюбие ее милости. Такое отношение вряд ли можно принимать как должное: в свете, как в. настоящих джунглях, постоянно идет подспудная борьба. Не нужно забывать, что аристократы вот уже несколько недель как живут в Лондоне и новость о его женитьбе по расчету уже успела разнестись по всему городу. Следовательно, Франческа станет объектом жалости, и каждый посчитает долгом посочувствовать ей. Что же, будь она счастлива в браке, ее не так бы легко приняли, хотя бы из обыкновенной зависти. Она никогда не конкурировала со светскими дамами и их дочерьми, и положение графини Чиллингуорт досталось ей слишком легко, с точки зрения многих маменек. Что же, и это неплохо.
   Когда они отошли от хозяйки, Джайлз, тоскливо обозрев кремовые холмики грудей Франчески, открытых глубоким декольте вечернего туалета, едва удержался, чтобы не потащить ее к двери. Увезти домой, запереть в библиотеке, куда доступ будут иметь только те люди, которых одобрит лично он.
   Никто лучше его не знал, что женитьба по брачному контракту делает ее, с точки зрения хищников, легкой жертвой. Один ее взгляд — и любой развратник, считающий себя достойным такого титула, выйдет на промысел. Она излучала ауру чувственности, а такая женщина никогда не удовольствуется прохладными знаками внимания безразличного мужа. Сама мысль об этом смехотворна.
   Он покачал головой. Она заметила это и подняла брови.
   — Ничего, — успокоил он, но мысленно снова покачал головой. Должно быть, он совершенно обезумел, если терзает себя подобными рассуждениями.
   — Леди Чиллингуорт?
   Лорд Пендлтон с элегантным поклоном приветствовал молодоженов, но, заметив, что Джайлз не спешит ответить, потребовал:
   — Ну же, милорд, представьте меня.
   Джайлз только что зубами не скрипнул. Но что он мог поделать?
   Вот так все и началось. Уже через десять минут их окружила стая вежливых, пресмыкающихся, почтительных волков, только и ожидавших, что он извинится и покинет жену.
   Раньше ад замерзнет!
   Франческа беспечно болтала, чувствуя себя как рыба в воде. Он кожей ощущал недоумение окружающих, удивленных тем, что он упорно остается рядом с женой. Как увести ее, прежде чем один из бывших приятелей догадается, в чем дело, и он станет всеобщим посмешищем?
   Спасение появилось в неожиданном облике. Высокий, загорелый, светловолосый джентльмен прокладывал путь через толпу.
   Франческа удивилась, когда он, не особенно себя затрудняя, оказался рядом. Заинтригованная такой прытью, она протянула ему руку. Он почтительно ее поцеловал.