Страница:
Я просидел у АА минут пятнадцать и ушел.
Письмо Duddington все еще лежит на столе и все еще не отправлено,
потому что Пунин не может до сих пор составить биографическую справку.
Я сказал, что Пастернак занялся собиранием сведений о Есенине, - тот
самый Пастернак, который незадолго до смерти Есенина бил его в Москве...
"Что ж! Может быть, это и правильно", - может быть, и следует, чтобы
человек, враждебно настроенный до смерти, после смерти переменил бы
отношение, потому что смерть смывает все.
Говорили очень много о Гумилеве 11-12 года и о людях, его окружавших в
этот период.
В "Трудах и днях" я забыл отметить, что Николай Степанович вернулся из
Африки в 1911 г. разочарованным, очень пессимистически настроенным... АА
сильно журила меня за это - "ругалась неистово" ("ругается" АА интонацией, а
не словами, конечно). Говорила, что такое состояние Гумилева имеет громадное
значение в биографии. Что с этого момента произошел резкий поворот в его
отношении к экзотике; сказалось это, прежде всего, на стихах ("Чужое небо" -
после поворота); и АА подробно, до мелочей, углубляла эту мысль, а я,
растерянный и недовольный собой, слушал и запоминал...
Николай Степанович с этого момента стал гораздо серьезнее, хотел
учиться, узнавать и т. д. Позже - в 12-13 году, когда АА тащила его в
"Бродячую собаку" или куда-нибудь, он часто отговаривался, был недоволен,
говорил, что ему все это надоело, неинтересно и что он предпочитает остаться
дома, читать, работать... Такое настроение было у него в продолжение Цеха, и
оно все укреплялось и углублялось; под его влиянием Николай Степанович
поступил в университет, занялся переводами и т. д., и т. д.
Перед войной Николай Степанович и АА хотели взять в Петербурге две
комнаты (квартиру Городецкого, из которой тот выезжал). И все это прервала
война. Сбила такое настроение, да и возможность работать... Николай
Степанович уехал на фронт. А приехать с фронта в Петроград - это значило
дорваться... Дорваться до всего: до ресторанов, до еды, до питья, до людей,
до женщин, наконец... - до всего, что раньше, до войны, было ему неинтересно
и что оставлял для работы и накопления знаний...
Война перевернула все вверх дном. Прервала всю литературную
деятельность и все, к чему он стремился...
А потом - Париж (1917-18 гг.). В Париже он очень страдал - АА это знает
наверное, хоть Николай Степанович и не говорил ей об этом. Да и довольно раз
прочесть "К Синей Звезде", чтоб понять, до какой силы доходило его
страдание...
А когда он вернулся из Парижа - ему казалось, что он возвращается
наконец к тому, что он оставил с началом войны: оживленную литературную
деятельность, глубокий внутренний интерес к такой деятельности. Он энергично
принялся за работу, за все... Но тут "наступили тяжелые годы", возможности т
а к работать не было, Николай Степанович не понял, что работать ему
невозможно... Тут и голод, и холод, и тысяча других внутренних и внешних
препятствий.
Много говорили о Вячеславе Иванове и истории его взаимоотношений с
Николаем Степановичем.
Вот характерная фраза. Я записал в "Трудах и днях", что Вячеслав Иванов
резко и грубо бранил Николая Степановича в одном из заседаний Академии. АА
сказала, чтоб я зачеркнул слово "грубо", и добавила: "Вячеслав Иванов
задушит - и это не будет грубо...".
Что-то я спросил про Вячеслава Иванова: "Он искренним был, когда сказал
это..." - что именно, не помню. АА быстро и определенно сказала: "Он никогда
искренним не был...".
Когда АА первый раз пришла на "башню" (с Николаем Степановичем, в 1910
году), Вячеслав Иванов - по-видимому, из желания унизить Николая Степановича
- стал особенно выхваливать АА: говорил о ней как о поэте, который пришел
заместить Анненского, и т. д. АА считает, что враждебное отношение Вячеслава
Иванова к Николаю Степановичу было выражено впервые, когда Николай
Степанович читал "Открытие Америки".
Но однако, когда Николай Степанович приехал из Африки и явился к
Вячеславу Иванову, тот целовал его: "Очень, очень идет борода, носите
бороду... Очень мило", - говорил он про бороду Николая Степановича, которую
тот отрастил за время пребывания в Африке. За внешней ласковостью не было,
однако, ничего искреннего.
Явная и уже не скрываемая враждебность проявилась, когда Николай
Степанович читал "Блудного сына". И дальше - все хуже и хуже были их
отношения.
Николай Степанович говорил постоянно о Вяч. Иванове - его любимая тема
такого разговора была - о том, что Вячеслав покровительствует бездарной
молодежи - Верховскому, Бородаевскому и другим; что он хочет себе подчинить
всех, что это невыносимо и мучительно. И это было мучительно для Николая
Степановича.
В отдельных комнатах "башни" Вяч. Иванов уговаривал АА разойтись с
Николаем Степановичем, утверждал, что он неподходящий для нее человек,
всячески хулил его.
АА замечает: "Интересно, что сказал бы Вячеслав теперь, если спросить
его о Николае Степановиче, ничего не напоминая ему...".
АА предполагает - даже не предполагает, а спрашивает себя - не потому
ли началась враждебность В. Иванова, что он был отстранен от "Аполлона"? АА
не знает, в какой форме это было. Но в какой форме может быть вообще
человек, приглашаемому вначале, объявлено о том, что теперь будут обходиться
без него?
В 1910 г. в Париже Николай Степанович вел очень большие разговоры об
"Аполлоне" с Маковским; возвращался от него часто в два-три часа ночи
(Маковский был болен). Интересно узнать бы содержание этих разговоров.
К этому - справка: литчастью "Аполлона" заведовал сначала Волошин
(по-видимому; см. письмо Николая Степановича из Коктебеля), а Николай
Степанович - уже потом.
Говорили много об окружении Николая Степановича до Цеха. Я просил АА
дать мне характеристики Кузмина, Зенкевича, Потемкина, Ауслендера...
АА считает, что в этой компании Кузмин был заправилой, задавал тон в
поведении и интересах других. Кузмин был несомненно образованнее,
культурнее... Кузмин был модный поэт, пусть молодой, но, так сказать,
принятый всеми.
Работать с Кузминым серьезно нельзя было; приходили к Кузмину,
кто-нибудь начинал серьезный и интересный разговор, а Кузмин предлагал
гадать по стихам. Садились, начинали гадать... Вот пример.
Кузминские "юрочки" также в достаточной степени мешали настоящей и
серьезной работе.
Даты Кузминского дневника очень неправильный облик Николая Степановича
дают. При чтении его - впечатление, что Николай Степанович ходил с Кузминым
по ресторанам, по погребкам и больше вообще ничего не делал. А в
действительности эти рестораны просто были местом, где нужно было утолить
потребность в еде, т. е. попросту пообедать. Обедал в ресторане, потому что
не ездить же было в Царское Село к обеду! Манера Кузмина вести дневник не
дает возможности хоть сколько-нибудь уяснить себе облик Гумилева. А для
самого Кузмина такая манера вести дневник - совершенно безболезненна, потому
что он давал свои мнения о прочитанных книгах, о своей деятельности
литературной, много читал, думал - его мысли читаются с интересом, - у него
ко всему своеобразный подход, свой стиль... АА с интересом читала написанное
Кузминым о Гете, о Стравинском и т. д. - в печати...
Николай Степанович никогда - это его особенность - не давал другим
узнать своей сущности, своих мыслей, своих мнений, своих знаний, своей
биографии. А и в эту пору он очень много и читал, и работал, и думал... И
просто обидно, что вот кузминский дневник - пестрит датами обедов, и ни
звуком не упоминает о действительно интересных моментах, что такие сведения
- ненужные и совершенно незначительные - сохранились, а не сохранилось
ничего из того, что нужно до зарезу, что интересно...
Например, у меня нет сведений о том, когда заболела Маня
Кузьмина-Караваева, нет никаких указаний на историю их взаимоотношений -
несомненно очень важную для биографии Николая Степановича...
АА, например, убеждена, что Николай Степанович за время путешествия
1910 года изучил многие не затронутые прежде стороны французской поэзии, в
частности, Готье, о котором он начинает говорить и над которым работает с
1911 года, - это и сказалось на его стихах. Но нет никаких прямых указаний
на это - именно на то, что во время путешествия Николай Степанович изучил
Готье. А АА помнит, что, вернувшись из Африки, Николай Степанович поразил ее
своими новыми познаниями во французской поэзии и литературе (Николай
Степанович всегда читал в путешествиях). Покупал книги - и читал очень
много.
О Зноско АА говорила, что он в своем роде замечательный человек,
рассказывала о том, как он был на Японской войне и вернулся с Георгиевским
крестом; о том, какой он шахматист, о его произведениях - он был
писателем...
"Маленький, розовенький, курносенький... Николай Степанович любил
его..." - задумчиво и вспоминая сказала АА.
О Потемкине говорила, что он был громадного роста, силач, борец,
пьяница, - и когда напивался, дебоширил вроде покойного Есенина. Поэтому за
ним всегда присматривали приятели и не давали ему пьянствовать.
В. А. Шеголева рассказывала, что Потемкин был влюблен в АА; АА никогда
этого не знала, потому что Потемкин не высказывал этого (да и Щеголева
вспоминает, что Потемкин, говоря о своей влюбленности в АА, добавлял, что
она никогда об этом не узнает). АА помнит, что действительно Потемкин,
бывало, подсаживался к ней в "Бродячей собаке" и говорил какие-то
"многозначительные и непонятные" вещи. АА строго взглядывала на него,
убивала его какой-нибудь фразой, и он отходил, чтоб уж во весь вечер больше
не подходить к ней.
Раз как-то Потемкин провожал АА домой...
Ауслендер был очень молод - красив, тип такого "скрипача": с длинными
ресницами, бледный и немного томный. Он - еврей.
Ауслендер не изменился и посейчас.
Зноско, Потемкин, Маковский - сейчас в Париже. Если б их спросить о
Николае Степановиче, они бы рассказали охотно и просто - они не то что
позднейшие - Г. Иванов, Оцуп ("...не Адамович - он все-таки другой
человек!") - эти с ложью.
Стремление Николая Степановича к серьезной работе нашло почву в Цехе.
Там были серьезные, ищущие знаний товарищи-поэты - Мандельштам, Нарбут -
которые все отдавали настоящей работе, самоусовершенствованию...
Городецкий сблизился с Николаем Степановичем осенью 1911 - перед Цехом
незадолго. Весной 1911 с Городецким у Николая Степановича не было решительно
ничего общего - и никаких отношений.
Интересно следить за датами собраний Цеха: с одной стороны - количество
собраний в 1901, в 1902 и 1903 году (сначала - три раза, потом два раза в
месяц, а потом и еще реже). С другой стороны - видно, что собрания у
Городецкого перестали бывать: "Нимфа" - как ее звали - жена Городецкого,
Анна Алексеевна, искала развлечений, веселья, и конечно, такие собрания с
казавшимися ей скучными и неинтересными и некрасивыми людьми, как Николай
Степанович, Мандельштам, например, - были ей не по душе... Жена Городецкого
была красивой, но... о духовных интересах можно не говорить с особенной
настойчивостью!
Часто бывает - я спрашиваю у АА какую-нибудь дату. Она из своего архива
- из корзинки - достает развалившуюся, разлезшуюся тетрадь в коленкоровой
обложке, тетрадь ее стихов, и начинает перелистывать: по датам стихов, по
стихам определяет точное время того или иного события. Так сегодня искала
дату приезда Николая Степановича из Африки в 1911 году. Перелистала страницы
- стихотворения от 15, 16, 17, 18, 19 марта - и по ним видно, что Николай
Степанович не приехал. Но АА помнит, что он приехал 25 марта, потому что
были разговоры тогда, что он в отсутствии был ровно полгода - с 25 сентября
1910 по 25 марта 1911.
Кстати, еще о памяти АА. Мы говорили о Есенине. АА рассказала о том,
как Есенин фотографировался в Царском Селе у памятника Пушкина. "Откуда Вы
это знаете?" - спросил я. АА ответила, что со слов В. Рождественского,
который рассказывал ей об этом при мне же - я вместе с ним тогда пришел к
АА. А было это в начале 1925 года или в конце 1924, причем этот рассказ имел
характер какого-то незначительного замечания - по поводу - в разговоре о
другом. Я совершенно забыл об этом и с большим трудом вспоминал - и то,
когда АА подробно восстановила весь разговор.
Еще о пессимизме Николая Степановича по приезде из Африки в 1911 году.
Николай Степанович говорил, что "золотой двери" нет, что всюду одно и то же,
- безнадежно говорил...
АА, упрекая меня за то, что я не записал о таком состоянии Николая
Степановича по приезде из Африки, не записал хотя бы одним словом: "приехал
разочарованный", - стала доказывать мне, какое значение имеют такие
одинокие, конспективные слова, и привела в пример обрывочную запись
Жуковского о смерти Пушкина - ту, которую он набросал для себя для памяти,
только чтобы не забыть что-нибудь. А какое значение приобрела эта запись! АА
сказала, что говорит не о письме Жуковского (к отцу?) - блестящем, с
громадной силой и пафосом написанном, а о той скромной, трудно понятной,
обрывочной и конспективной записи, которая так много дала
исследователям-пушкинистам, - Щеголеву, например, для его исследования
"Дуэль и смерть Пушкина".
У АА не остается времени для занятий Гумилевым, и она очень сожалеет об
этом: все отнимает перевод монографии о Сезанне.
Я спросил: "Правда, что на первом заседании Цеха в 1911 году вы читали
три стихотворения "В Царском Селе"?. И АА, которая, конечно, отлично помнит,
что она читала - на каждом, а не только на первом заседании Цеха -
воскликнула с неподражаемо показанным отвращением: "Не помню... не хочу
помнить... И мне противно!!". Рассмешила меня, я не мог удержаться, а потом
с лукавым удивлением озадаченно спросила большими глазами исподлобья
взглянув на меня: "Что?"...
1911.
20 ноября. На заседании Цеха у Лозинского АА читала "Любовь покоряет
обманно"...
20 октября. На заседании Цеха у Городецкого АА читала "В Царском Селе"
(три стихотворения), незадолго перед тем написанные.
Первый день Пасхи. Все ушли к заутрене. АА всю ночь просидела у постели
Николая Степановича, у которого был жестокий приступ лихорадки.
1 мая. АА и Николай Степанович в ложе с Вячеславом Ивановым на "Забаве
дев" М. Кузмина в Малом театре.
5 мая. АА и Николай Степанович на заседании О. Р. Х. С. в редакции
"Аполлона". Верховский читал доклад о Дельвиге.
13 мая. АА и Николай Степанович на заседании О. Р. Х. С. в "Аполлоне".
Городецкий читал доклад о Никитине.
12 апреля. АА и С. Толстая у Кузмина (на башне?).
13 июля. АА приехала в Слепнево (из Парижа).
15 октября. АА и Николай Степанович на заседании О. Р. Х. С. в редакции
"Аполлона". Чудовский читал доклад о пушкинской "Русалке".
Август - сентябрь. В день убийства Столыпина АА приехала в Киев из
Царского Села (на вокзале в Царском Селе ее провожал Николай Степанович).
1911. Москва. "Идет, роняя слезы" (записано по косвенным данным и,
может быть, неверно).
31.01.1926
1912.
В июле АА приехала в Москву на несколько дней. Ее встретил Николай
Степанович. Вместе были в редакции у Брюсова. АА познакомилась с ним. Это
единственный случай, когда АА видела Брюсова.
(АА приехала в Москву из Подольской губернии.)
Из Москвы АА и Николай Степанович уехали в Слепнево и в августе из
Слепнева приехали в Петербург. Две недели жили в меблированных комнатах
"Белград", а затем переехали на Малую, 63, в Царское Село.
В октябре АА с Николаем Степановичем были у Н. С. Кругликова и АА
познакомилась с ним. Это был ее первый выход после того, как родился Лева.
Апрель-май. Во Флоренции написано стихотворение "Здесь все то же, то
же, что и прежде...".
Одной из причин поездки АА в Италию была ее беременность. А Николай
Степанович поехал ее провожать и сопровождать.
В декабре АА с Николаем Степановичем была на выступлении футуристов
(Бурлюк, Маяковский, Е. Гуро, Крученых).
В конце года АА была (с Николаем Степановичем) в Панаевском театре на
"Древе Жизни"; была свидетельнице скандала в Панаевском театре.
2 декабря 1912. "Глубокоуважаемой Анне Андреевне Ахматовой на добрую
память. В. Зубов. Петербург, 2 дек. 1912" - на книжке Gedichte 0.3 (Gedruckt
in 100 mit der Hand numerierten Exemplaren. Dieses Exemplar tr).
1912. "Нива" No 44, стр. 873 - напечатано стихотворение "Приходи на
меня посмотреть...".
16 января. Понедельник. АА была с А. И. Гумилевой в Большом зале
консерватории (Итальянская опера) на "Гугенотах". Оттуда АА отправилась в
"Бродячую собаку".
1.02.1926
Читала биографию Сезанна.
1910-1912.
У Потемкина есть экспромт на АА.
3.02.1926
Одно из заседаний Цеха, имевшее шуточный характер, было в "Бродячей
собаке". Решили, что "самое веселое, что можно сделать, - это выбрать АА
председателем" (обычно кроме синдиков - Гумилева и Городецкого - никогда
никто не председательствовал). Это был единственный случай, когда АА
председательствовала в Цехе. (Это, по-видимому, к зиме 1912-13 года.)
8 сентября 1913 АА приехала из Слепнева в Петербург (Царское Село).
У АА в Мраморном дворце был и обедал О. Мандельштам. Рассказывал о
Крыме. Говорил о Надежде Яковлевне.
5.02.1926
Осень. В тот день, когда Николай Степанович был на чествовании
Верхарна, приезжавшего в Петербург (чествование происходило в каком-то
ресторане. Николай Степанович даже приветствие говорил. АА не пошла туда,
считая это малоинтересным для себя), АА вместе с Блоком выступала на
Бестужевских курсах, где был закрытый вечер. Блок говорил АА, что "Актеон"
(которого Николай Степанович перед тем прислал Блоку - в номере
"Гиперборея") ему не нравится.
5 июля. Слепнево. В альбоме О. А. Кузьминой-Караваевой стихотворение:
"Как путь мой бел, как путь моей ровен..."
1913. Стихотворение "...Безвольно пощады просят..." в альбоме О. А.
Кузьминой-Караваевой.
1910.
Николай Степанович перестал в 10-м году носить цилиндр - АА ему
сказала.
Июнь. Автограф в альбоме А. Л. Сверчковой. Царское Село.
25 января 1910. В Киеве стихотворение: "Умер твой брат... Пришли и
сказали... Не знаю, что это значит..." (цитировано неточно. Относится к
Гумилеву).
13 сентября. АА познакомилась с Судейкиной (см. дневник Кузмина).
23 декабря. Автограф АА в альбоме Кривича ("Стояла долго я у врат
тяжелых ада...").
Июнь. Автограф в альбоме М. Л. Сверчковой ("Жарко веет ветер
душный...") в Царском Селе.
29 января. В Киеве АА написала стихотворение.
13 сентября. АА познакомилась с Чудовским.
1914.
30 апреля. "Анне Андреевне Ахматовой. Артур Лурье. СПб 30.IV.914" - на
книжке "Arthur LouriPМои Четки никому нельзя давать. 17 марта 14 г.". - надпись
на "Четках", подаренных Гумилеву.
Март. АА с Осипом Мандельштамом устроили в Цехе мятеж: составили
заявление: "Просим закрыть Цех. Мы больше так существовать не можем и все
умрем". АА подделала тут же подписи всех членов, и подали Городецкому. Тот
не понял, что подписи поддельные, и был очень смущен, хотя на заявлении и
написал: "Всех повесить, а Ахматову заточить в Царское Село на Малую, 63
(шутка)".
24 октября. АА ехала в Царское Село с Пуниным (случайно). С ним была
знакома и раньше. Пунин впервые записал о ней в дневнике.
1914 - последний год, когда АА была в "Бродячей собаке". Перестала
бывать с началом войны. После объявления войны была только раз, когда
Николай Степанович приезжал с фронта и его чествовали. Но АА пришла в
"Собаку" тогда очень ненадолго - сейчас же ушла.
Май. В журнале "Современник" (1914, No 9, май, стр. 108) рецензия Н.
Боброва на "Четки".
18 января (?). Письмо Блока к АА.
26 марта. АА была на чествовании Карсавиной в "Бродячей собаке".
30 ноября. Пять лет смерти Анненского. АА была. Собралось всего
пять-десять человек... Кривич, расстроенный, сказал: "Может быть, для памяти
моего отца лучше закрыть собрание?.."
6 июня. АА в Слепнево написала стихотворение.
8 июня - тоже.
В 15 числах июня АА уехала из Слепнева в Петербург и взяла с собой
"Африканскую охоту" Николая Степановича, чтобы продать ее, получив за нее
пятьдесят рублей; на эти деньги уехала в Деражну (?) и в Киев.
Первые числа февраля
Отправила свои фотографии Duddington.
В Киеве - в 1906 и в 1907 (до первых чисел июня).
В Киеве училась в гимназии.
5.02.1926
Вчера вечером и ночью, бессонничая, читала Пушкина (по Ефремовскому
изданию, которого раньше не знала). Сегодня утром перечитывала "Полтавский
бой".
Восхищаясь Пушкиным, сказала: "Пушкин такой прозрачный... и кажется,
что он не умеет стихи писать!..".
Говорила о впечатлении, которое получила, сравнивая "Руслана и Людмилу"
с "Полтавой".
По "Полтаве" можно судить, как расширился словарь.
В "Полтаве" описания природы короче: Пушкин уже опытнее.
Темп "Полтавы" стремительнее.
Нет ли в описании Полтавского боя влияния Карамзинского описания этого
боя?
Говорит, что В. Шварсалон была красивая, простая, милая, культурная. У
АА отрадные воспоминания о ней, и АА в хороших отношениях с ней была.
Сказала мне, что Всеволодом Князевым никогда не увлекалась, а "просто
говорила, что он очень красив".
В о п р о с. Когда знакомство с Недоброво?
- До 1910.
С Нарбутом?
1910. Октябрь или ноябрь.
Познакомилась с Ф. К. Сологубом - в театре, на пьесе Пшибышевского, где
была с С. Дымшиц-Толстой (С. Дымшиц-Толстая и познакомила АА с Сологубом).
Ей очень идет длинная нитка мелкого жемчуга, привезенная Пуниным из
Японии.
1911. 12 апреля. У М. Кузмина была АА и С. Толстая.
1911. Конец апреля - начало мая. Уехала в Париж (до отъезда Николая
Степановича в Слепнево).
1911. Июль. АА из Парижа вернулась в Царское Село и оттуда сразу же
уехала в Слепнево. В Слепнево приехала 13 июля.
1912. Февраль. В начале февраля (не раньше 3-го) АА уехала в Киев.
13-14 февраля Н. Гумилев уехал в Киев за АА. Вернулись в Царское Село вместе
18 февраля.
1912. 11 марта. АА была на чествовании 25-летия литературной
деятельности К. Д. Бальмонта.
1914. 15 марта. Вышел из печати сборник стихов "Четки".
1914. Первая половина года. Несколько раз с Н. Гумилевым была на
jour-fix'ax у Т. В. Адамович.
1914. 15-е числа июня. Уехала из Слепнева в Петербург. В Петербурге
продала в журнал "Ниву" за пятьдесят рублей рассказ Н. Гумилева "Африканская
охота".
1914. 24 октября. Встреча с Пуниным в поезде по дороге в Царское Село.
Здесь впервые они заговорили друг с другом (формально АА знакома с Пуниным
была и раньше, но до этого дня им не приходилось вступать в разговор).
1915. Конец января - начало февраля. У М. Л. Лозинского читала только
что законченную поэму "У самого моря". Присутствовали: Н. Гумилев, В. К.
Шилейко, Н. В. Недоброво, В. Чудовский, Е. Кузьмина-Караваева...
1915. 25 июля. Умер отец АА.
П р и м е ч а н и е:
АА собиралась ехать в Крым после смерти отца, но серьезно заболела и из
Царского Села и Петербурга не уехала.
1911. 22 апреля, пятница, с 8 1/2 часов вечера.
В заседании Ревнителей художественного слова (в редакции "Аполлона")
впервые читала свои стихи.
Присутствовали: Н. Гумилев...
9.02.1926
Грустный и клянущий небо и землю, лежал я на диване и размышлял...
Хотел идти куда-нибудь - в бар, что ли - чтоб за столиком хмуро слушать
оркестр и хмуро следить за пьяной толпой.
И такой ход моих размышлений был прерван неожиданным звонком. Я напялил
на растрепанную голову тюбетейку, вышел, - и неожиданная радость: ко мне
пришли АА и Пунин. Я просветлел мгновенно. Пунин шел в Филармонию на концерт
и провожал по пути - до трамвая - АА, направлявшуюся домой. Когда проходили
мимо моего дома, АА решила зайти ко мне.
Пунин ушел сейчас же, а АА осталась у меня и пробыла у меня весь вечер
- до двенадцати часов.
На столе моем лежала вырезка из газеты - извещение о смерти Ларисы
Рейснер от брюшного тифа. АА поразилась этим известием и очень огорчилась,
даже расстроило ее оно. "Вот уж никак я не могла думать, что переживу
Ларису!" АА много говорила о Ларисе - очень тепло, очень хорошо, как-то -
любовно, и с большой грустью. Вот еще одна смерть. Как умирают люди!
Ей так хотелось жить; веселая, здоровая, красивая... "Вы помните, как
сравнительно спокойно я приняла весть о смерти Есенина... Потому что он сам
хотел умереть - и искал смерти. Это совсем другое дело... А Лариса!" - и АА
долго говорила, какой жизнерадостной, полной энергии была Л. Рейснер...
Вспоминала о ней... "Возьмите меня за руку - мне страшно", - сказала
шестнадцатилетняя Л. Рейснер АА на вечере (в Тенишевском?) - рассказывала АА
о выступлении (кажется, первом) Ларисы Рейснер... "Бедная..." - о ней будут
нехорошо говорить, нехорошо вспоминать ее за границей за то, что она так
быстро перешла (на сторону советской власти).
И в Анне Андреевне многие находят (в лице) татарские черты... Пожалуй,
кое-что есть: именно, чуть-чуть выдающиеся скулы.
Говорили о квартире на Фонтанке, 18 - о ее разрушенном виде после
отъезда АА. Квартира действительно была в ужасном состоянии после всех этих
лет революции: в полу щели, дом не ремонтировался, и т. д., и т. д. И однако
раз, когда АА получила гонорар за издававшуюся тогда "Белую стаю", она его
целиком отдала в домоуправление, требовавшее с жильцов денег на ремонт
крыши. Тогда управдом заявил, что жильцы, дав деньги на ремонт,
освобождаются на несколько месяцев от платы за квартиру... Однако управдом
(председатель правления?) этот скоро был смещен за какие-то грехи, и новый -
все равно требовал денег за квартиру...
АА в этой квартире жила месяца три. Говорит, что та половина квартиры,
где она жила, была только "черной" половиной, а настоящая квартира - та ее
половина, которая занята Миклашевскими. И в этой был чудный интерьер -
такой, что АА заключает о нем: "Может быть, один из лучших, какие я
видела...".
У меня на столе лежали фотографии С. Есенина, которые я продавал на
Письмо Duddington все еще лежит на столе и все еще не отправлено,
потому что Пунин не может до сих пор составить биографическую справку.
Я сказал, что Пастернак занялся собиранием сведений о Есенине, - тот
самый Пастернак, который незадолго до смерти Есенина бил его в Москве...
"Что ж! Может быть, это и правильно", - может быть, и следует, чтобы
человек, враждебно настроенный до смерти, после смерти переменил бы
отношение, потому что смерть смывает все.
Говорили очень много о Гумилеве 11-12 года и о людях, его окружавших в
этот период.
В "Трудах и днях" я забыл отметить, что Николай Степанович вернулся из
Африки в 1911 г. разочарованным, очень пессимистически настроенным... АА
сильно журила меня за это - "ругалась неистово" ("ругается" АА интонацией, а
не словами, конечно). Говорила, что такое состояние Гумилева имеет громадное
значение в биографии. Что с этого момента произошел резкий поворот в его
отношении к экзотике; сказалось это, прежде всего, на стихах ("Чужое небо" -
после поворота); и АА подробно, до мелочей, углубляла эту мысль, а я,
растерянный и недовольный собой, слушал и запоминал...
Николай Степанович с этого момента стал гораздо серьезнее, хотел
учиться, узнавать и т. д. Позже - в 12-13 году, когда АА тащила его в
"Бродячую собаку" или куда-нибудь, он часто отговаривался, был недоволен,
говорил, что ему все это надоело, неинтересно и что он предпочитает остаться
дома, читать, работать... Такое настроение было у него в продолжение Цеха, и
оно все укреплялось и углублялось; под его влиянием Николай Степанович
поступил в университет, занялся переводами и т. д., и т. д.
Перед войной Николай Степанович и АА хотели взять в Петербурге две
комнаты (квартиру Городецкого, из которой тот выезжал). И все это прервала
война. Сбила такое настроение, да и возможность работать... Николай
Степанович уехал на фронт. А приехать с фронта в Петроград - это значило
дорваться... Дорваться до всего: до ресторанов, до еды, до питья, до людей,
до женщин, наконец... - до всего, что раньше, до войны, было ему неинтересно
и что оставлял для работы и накопления знаний...
Война перевернула все вверх дном. Прервала всю литературную
деятельность и все, к чему он стремился...
А потом - Париж (1917-18 гг.). В Париже он очень страдал - АА это знает
наверное, хоть Николай Степанович и не говорил ей об этом. Да и довольно раз
прочесть "К Синей Звезде", чтоб понять, до какой силы доходило его
страдание...
А когда он вернулся из Парижа - ему казалось, что он возвращается
наконец к тому, что он оставил с началом войны: оживленную литературную
деятельность, глубокий внутренний интерес к такой деятельности. Он энергично
принялся за работу, за все... Но тут "наступили тяжелые годы", возможности т
а к работать не было, Николай Степанович не понял, что работать ему
невозможно... Тут и голод, и холод, и тысяча других внутренних и внешних
препятствий.
Много говорили о Вячеславе Иванове и истории его взаимоотношений с
Николаем Степановичем.
Вот характерная фраза. Я записал в "Трудах и днях", что Вячеслав Иванов
резко и грубо бранил Николая Степановича в одном из заседаний Академии. АА
сказала, чтоб я зачеркнул слово "грубо", и добавила: "Вячеслав Иванов
задушит - и это не будет грубо...".
Что-то я спросил про Вячеслава Иванова: "Он искренним был, когда сказал
это..." - что именно, не помню. АА быстро и определенно сказала: "Он никогда
искренним не был...".
Когда АА первый раз пришла на "башню" (с Николаем Степановичем, в 1910
году), Вячеслав Иванов - по-видимому, из желания унизить Николая Степановича
- стал особенно выхваливать АА: говорил о ней как о поэте, который пришел
заместить Анненского, и т. д. АА считает, что враждебное отношение Вячеслава
Иванова к Николаю Степановичу было выражено впервые, когда Николай
Степанович читал "Открытие Америки".
Но однако, когда Николай Степанович приехал из Африки и явился к
Вячеславу Иванову, тот целовал его: "Очень, очень идет борода, носите
бороду... Очень мило", - говорил он про бороду Николая Степановича, которую
тот отрастил за время пребывания в Африке. За внешней ласковостью не было,
однако, ничего искреннего.
Явная и уже не скрываемая враждебность проявилась, когда Николай
Степанович читал "Блудного сына". И дальше - все хуже и хуже были их
отношения.
Николай Степанович говорил постоянно о Вяч. Иванове - его любимая тема
такого разговора была - о том, что Вячеслав покровительствует бездарной
молодежи - Верховскому, Бородаевскому и другим; что он хочет себе подчинить
всех, что это невыносимо и мучительно. И это было мучительно для Николая
Степановича.
В отдельных комнатах "башни" Вяч. Иванов уговаривал АА разойтись с
Николаем Степановичем, утверждал, что он неподходящий для нее человек,
всячески хулил его.
АА замечает: "Интересно, что сказал бы Вячеслав теперь, если спросить
его о Николае Степановиче, ничего не напоминая ему...".
АА предполагает - даже не предполагает, а спрашивает себя - не потому
ли началась враждебность В. Иванова, что он был отстранен от "Аполлона"? АА
не знает, в какой форме это было. Но в какой форме может быть вообще
человек, приглашаемому вначале, объявлено о том, что теперь будут обходиться
без него?
В 1910 г. в Париже Николай Степанович вел очень большие разговоры об
"Аполлоне" с Маковским; возвращался от него часто в два-три часа ночи
(Маковский был болен). Интересно узнать бы содержание этих разговоров.
К этому - справка: литчастью "Аполлона" заведовал сначала Волошин
(по-видимому; см. письмо Николая Степановича из Коктебеля), а Николай
Степанович - уже потом.
Говорили много об окружении Николая Степановича до Цеха. Я просил АА
дать мне характеристики Кузмина, Зенкевича, Потемкина, Ауслендера...
АА считает, что в этой компании Кузмин был заправилой, задавал тон в
поведении и интересах других. Кузмин был несомненно образованнее,
культурнее... Кузмин был модный поэт, пусть молодой, но, так сказать,
принятый всеми.
Работать с Кузминым серьезно нельзя было; приходили к Кузмину,
кто-нибудь начинал серьезный и интересный разговор, а Кузмин предлагал
гадать по стихам. Садились, начинали гадать... Вот пример.
Кузминские "юрочки" также в достаточной степени мешали настоящей и
серьезной работе.
Даты Кузминского дневника очень неправильный облик Николая Степановича
дают. При чтении его - впечатление, что Николай Степанович ходил с Кузминым
по ресторанам, по погребкам и больше вообще ничего не делал. А в
действительности эти рестораны просто были местом, где нужно было утолить
потребность в еде, т. е. попросту пообедать. Обедал в ресторане, потому что
не ездить же было в Царское Село к обеду! Манера Кузмина вести дневник не
дает возможности хоть сколько-нибудь уяснить себе облик Гумилева. А для
самого Кузмина такая манера вести дневник - совершенно безболезненна, потому
что он давал свои мнения о прочитанных книгах, о своей деятельности
литературной, много читал, думал - его мысли читаются с интересом, - у него
ко всему своеобразный подход, свой стиль... АА с интересом читала написанное
Кузминым о Гете, о Стравинском и т. д. - в печати...
Николай Степанович никогда - это его особенность - не давал другим
узнать своей сущности, своих мыслей, своих мнений, своих знаний, своей
биографии. А и в эту пору он очень много и читал, и работал, и думал... И
просто обидно, что вот кузминский дневник - пестрит датами обедов, и ни
звуком не упоминает о действительно интересных моментах, что такие сведения
- ненужные и совершенно незначительные - сохранились, а не сохранилось
ничего из того, что нужно до зарезу, что интересно...
Например, у меня нет сведений о том, когда заболела Маня
Кузьмина-Караваева, нет никаких указаний на историю их взаимоотношений -
несомненно очень важную для биографии Николая Степановича...
АА, например, убеждена, что Николай Степанович за время путешествия
1910 года изучил многие не затронутые прежде стороны французской поэзии, в
частности, Готье, о котором он начинает говорить и над которым работает с
1911 года, - это и сказалось на его стихах. Но нет никаких прямых указаний
на это - именно на то, что во время путешествия Николай Степанович изучил
Готье. А АА помнит, что, вернувшись из Африки, Николай Степанович поразил ее
своими новыми познаниями во французской поэзии и литературе (Николай
Степанович всегда читал в путешествиях). Покупал книги - и читал очень
много.
О Зноско АА говорила, что он в своем роде замечательный человек,
рассказывала о том, как он был на Японской войне и вернулся с Георгиевским
крестом; о том, какой он шахматист, о его произведениях - он был
писателем...
"Маленький, розовенький, курносенький... Николай Степанович любил
его..." - задумчиво и вспоминая сказала АА.
О Потемкине говорила, что он был громадного роста, силач, борец,
пьяница, - и когда напивался, дебоширил вроде покойного Есенина. Поэтому за
ним всегда присматривали приятели и не давали ему пьянствовать.
В. А. Шеголева рассказывала, что Потемкин был влюблен в АА; АА никогда
этого не знала, потому что Потемкин не высказывал этого (да и Щеголева
вспоминает, что Потемкин, говоря о своей влюбленности в АА, добавлял, что
она никогда об этом не узнает). АА помнит, что действительно Потемкин,
бывало, подсаживался к ней в "Бродячей собаке" и говорил какие-то
"многозначительные и непонятные" вещи. АА строго взглядывала на него,
убивала его какой-нибудь фразой, и он отходил, чтоб уж во весь вечер больше
не подходить к ней.
Раз как-то Потемкин провожал АА домой...
Ауслендер был очень молод - красив, тип такого "скрипача": с длинными
ресницами, бледный и немного томный. Он - еврей.
Ауслендер не изменился и посейчас.
Зноско, Потемкин, Маковский - сейчас в Париже. Если б их спросить о
Николае Степановиче, они бы рассказали охотно и просто - они не то что
позднейшие - Г. Иванов, Оцуп ("...не Адамович - он все-таки другой
человек!") - эти с ложью.
Стремление Николая Степановича к серьезной работе нашло почву в Цехе.
Там были серьезные, ищущие знаний товарищи-поэты - Мандельштам, Нарбут -
которые все отдавали настоящей работе, самоусовершенствованию...
Городецкий сблизился с Николаем Степановичем осенью 1911 - перед Цехом
незадолго. Весной 1911 с Городецким у Николая Степановича не было решительно
ничего общего - и никаких отношений.
Интересно следить за датами собраний Цеха: с одной стороны - количество
собраний в 1901, в 1902 и 1903 году (сначала - три раза, потом два раза в
месяц, а потом и еще реже). С другой стороны - видно, что собрания у
Городецкого перестали бывать: "Нимфа" - как ее звали - жена Городецкого,
Анна Алексеевна, искала развлечений, веселья, и конечно, такие собрания с
казавшимися ей скучными и неинтересными и некрасивыми людьми, как Николай
Степанович, Мандельштам, например, - были ей не по душе... Жена Городецкого
была красивой, но... о духовных интересах можно не говорить с особенной
настойчивостью!
Часто бывает - я спрашиваю у АА какую-нибудь дату. Она из своего архива
- из корзинки - достает развалившуюся, разлезшуюся тетрадь в коленкоровой
обложке, тетрадь ее стихов, и начинает перелистывать: по датам стихов, по
стихам определяет точное время того или иного события. Так сегодня искала
дату приезда Николая Степановича из Африки в 1911 году. Перелистала страницы
- стихотворения от 15, 16, 17, 18, 19 марта - и по ним видно, что Николай
Степанович не приехал. Но АА помнит, что он приехал 25 марта, потому что
были разговоры тогда, что он в отсутствии был ровно полгода - с 25 сентября
1910 по 25 марта 1911.
Кстати, еще о памяти АА. Мы говорили о Есенине. АА рассказала о том,
как Есенин фотографировался в Царском Селе у памятника Пушкина. "Откуда Вы
это знаете?" - спросил я. АА ответила, что со слов В. Рождественского,
который рассказывал ей об этом при мне же - я вместе с ним тогда пришел к
АА. А было это в начале 1925 года или в конце 1924, причем этот рассказ имел
характер какого-то незначительного замечания - по поводу - в разговоре о
другом. Я совершенно забыл об этом и с большим трудом вспоминал - и то,
когда АА подробно восстановила весь разговор.
Еще о пессимизме Николая Степановича по приезде из Африки в 1911 году.
Николай Степанович говорил, что "золотой двери" нет, что всюду одно и то же,
- безнадежно говорил...
АА, упрекая меня за то, что я не записал о таком состоянии Николая
Степановича по приезде из Африки, не записал хотя бы одним словом: "приехал
разочарованный", - стала доказывать мне, какое значение имеют такие
одинокие, конспективные слова, и привела в пример обрывочную запись
Жуковского о смерти Пушкина - ту, которую он набросал для себя для памяти,
только чтобы не забыть что-нибудь. А какое значение приобрела эта запись! АА
сказала, что говорит не о письме Жуковского (к отцу?) - блестящем, с
громадной силой и пафосом написанном, а о той скромной, трудно понятной,
обрывочной и конспективной записи, которая так много дала
исследователям-пушкинистам, - Щеголеву, например, для его исследования
"Дуэль и смерть Пушкина".
У АА не остается времени для занятий Гумилевым, и она очень сожалеет об
этом: все отнимает перевод монографии о Сезанне.
Я спросил: "Правда, что на первом заседании Цеха в 1911 году вы читали
три стихотворения "В Царском Селе"?. И АА, которая, конечно, отлично помнит,
что она читала - на каждом, а не только на первом заседании Цеха -
воскликнула с неподражаемо показанным отвращением: "Не помню... не хочу
помнить... И мне противно!!". Рассмешила меня, я не мог удержаться, а потом
с лукавым удивлением озадаченно спросила большими глазами исподлобья
взглянув на меня: "Что?"...
1911.
20 ноября. На заседании Цеха у Лозинского АА читала "Любовь покоряет
обманно"...
20 октября. На заседании Цеха у Городецкого АА читала "В Царском Селе"
(три стихотворения), незадолго перед тем написанные.
Первый день Пасхи. Все ушли к заутрене. АА всю ночь просидела у постели
Николая Степановича, у которого был жестокий приступ лихорадки.
1 мая. АА и Николай Степанович в ложе с Вячеславом Ивановым на "Забаве
дев" М. Кузмина в Малом театре.
5 мая. АА и Николай Степанович на заседании О. Р. Х. С. в редакции
"Аполлона". Верховский читал доклад о Дельвиге.
13 мая. АА и Николай Степанович на заседании О. Р. Х. С. в "Аполлоне".
Городецкий читал доклад о Никитине.
12 апреля. АА и С. Толстая у Кузмина (на башне?).
13 июля. АА приехала в Слепнево (из Парижа).
15 октября. АА и Николай Степанович на заседании О. Р. Х. С. в редакции
"Аполлона". Чудовский читал доклад о пушкинской "Русалке".
Август - сентябрь. В день убийства Столыпина АА приехала в Киев из
Царского Села (на вокзале в Царском Селе ее провожал Николай Степанович).
1911. Москва. "Идет, роняя слезы" (записано по косвенным данным и,
может быть, неверно).
31.01.1926
1912.
В июле АА приехала в Москву на несколько дней. Ее встретил Николай
Степанович. Вместе были в редакции у Брюсова. АА познакомилась с ним. Это
единственный случай, когда АА видела Брюсова.
(АА приехала в Москву из Подольской губернии.)
Из Москвы АА и Николай Степанович уехали в Слепнево и в августе из
Слепнева приехали в Петербург. Две недели жили в меблированных комнатах
"Белград", а затем переехали на Малую, 63, в Царское Село.
В октябре АА с Николаем Степановичем были у Н. С. Кругликова и АА
познакомилась с ним. Это был ее первый выход после того, как родился Лева.
Апрель-май. Во Флоренции написано стихотворение "Здесь все то же, то
же, что и прежде...".
Одной из причин поездки АА в Италию была ее беременность. А Николай
Степанович поехал ее провожать и сопровождать.
В декабре АА с Николаем Степановичем была на выступлении футуристов
(Бурлюк, Маяковский, Е. Гуро, Крученых).
В конце года АА была (с Николаем Степановичем) в Панаевском театре на
"Древе Жизни"; была свидетельнице скандала в Панаевском театре.
2 декабря 1912. "Глубокоуважаемой Анне Андреевне Ахматовой на добрую
память. В. Зубов. Петербург, 2 дек. 1912" - на книжке Gedichte 0.3 (Gedruckt
in 100 mit der Hand numerierten Exemplaren. Dieses Exemplar tr).
1912. "Нива" No 44, стр. 873 - напечатано стихотворение "Приходи на
меня посмотреть...".
16 января. Понедельник. АА была с А. И. Гумилевой в Большом зале
консерватории (Итальянская опера) на "Гугенотах". Оттуда АА отправилась в
"Бродячую собаку".
1.02.1926
Читала биографию Сезанна.
1910-1912.
У Потемкина есть экспромт на АА.
3.02.1926
Одно из заседаний Цеха, имевшее шуточный характер, было в "Бродячей
собаке". Решили, что "самое веселое, что можно сделать, - это выбрать АА
председателем" (обычно кроме синдиков - Гумилева и Городецкого - никогда
никто не председательствовал). Это был единственный случай, когда АА
председательствовала в Цехе. (Это, по-видимому, к зиме 1912-13 года.)
8 сентября 1913 АА приехала из Слепнева в Петербург (Царское Село).
У АА в Мраморном дворце был и обедал О. Мандельштам. Рассказывал о
Крыме. Говорил о Надежде Яковлевне.
5.02.1926
Осень. В тот день, когда Николай Степанович был на чествовании
Верхарна, приезжавшего в Петербург (чествование происходило в каком-то
ресторане. Николай Степанович даже приветствие говорил. АА не пошла туда,
считая это малоинтересным для себя), АА вместе с Блоком выступала на
Бестужевских курсах, где был закрытый вечер. Блок говорил АА, что "Актеон"
(которого Николай Степанович перед тем прислал Блоку - в номере
"Гиперборея") ему не нравится.
5 июля. Слепнево. В альбоме О. А. Кузьминой-Караваевой стихотворение:
"Как путь мой бел, как путь моей ровен..."
1913. Стихотворение "...Безвольно пощады просят..." в альбоме О. А.
Кузьминой-Караваевой.
1910.
Николай Степанович перестал в 10-м году носить цилиндр - АА ему
сказала.
Июнь. Автограф в альбоме А. Л. Сверчковой. Царское Село.
25 января 1910. В Киеве стихотворение: "Умер твой брат... Пришли и
сказали... Не знаю, что это значит..." (цитировано неточно. Относится к
Гумилеву).
13 сентября. АА познакомилась с Судейкиной (см. дневник Кузмина).
23 декабря. Автограф АА в альбоме Кривича ("Стояла долго я у врат
тяжелых ада...").
Июнь. Автограф в альбоме М. Л. Сверчковой ("Жарко веет ветер
душный...") в Царском Селе.
29 января. В Киеве АА написала стихотворение.
13 сентября. АА познакомилась с Чудовским.
1914.
30 апреля. "Анне Андреевне Ахматовой. Артур Лурье. СПб 30.IV.914" - на
книжке "Arthur LouriPМои Четки никому нельзя давать. 17 марта 14 г.". - надпись
на "Четках", подаренных Гумилеву.
Март. АА с Осипом Мандельштамом устроили в Цехе мятеж: составили
заявление: "Просим закрыть Цех. Мы больше так существовать не можем и все
умрем". АА подделала тут же подписи всех членов, и подали Городецкому. Тот
не понял, что подписи поддельные, и был очень смущен, хотя на заявлении и
написал: "Всех повесить, а Ахматову заточить в Царское Село на Малую, 63
(шутка)".
24 октября. АА ехала в Царское Село с Пуниным (случайно). С ним была
знакома и раньше. Пунин впервые записал о ней в дневнике.
1914 - последний год, когда АА была в "Бродячей собаке". Перестала
бывать с началом войны. После объявления войны была только раз, когда
Николай Степанович приезжал с фронта и его чествовали. Но АА пришла в
"Собаку" тогда очень ненадолго - сейчас же ушла.
Май. В журнале "Современник" (1914, No 9, май, стр. 108) рецензия Н.
Боброва на "Четки".
18 января (?). Письмо Блока к АА.
26 марта. АА была на чествовании Карсавиной в "Бродячей собаке".
30 ноября. Пять лет смерти Анненского. АА была. Собралось всего
пять-десять человек... Кривич, расстроенный, сказал: "Может быть, для памяти
моего отца лучше закрыть собрание?.."
6 июня. АА в Слепнево написала стихотворение.
8 июня - тоже.
В 15 числах июня АА уехала из Слепнева в Петербург и взяла с собой
"Африканскую охоту" Николая Степановича, чтобы продать ее, получив за нее
пятьдесят рублей; на эти деньги уехала в Деражну (?) и в Киев.
Первые числа февраля
Отправила свои фотографии Duddington.
В Киеве - в 1906 и в 1907 (до первых чисел июня).
В Киеве училась в гимназии.
5.02.1926
Вчера вечером и ночью, бессонничая, читала Пушкина (по Ефремовскому
изданию, которого раньше не знала). Сегодня утром перечитывала "Полтавский
бой".
Восхищаясь Пушкиным, сказала: "Пушкин такой прозрачный... и кажется,
что он не умеет стихи писать!..".
Говорила о впечатлении, которое получила, сравнивая "Руслана и Людмилу"
с "Полтавой".
По "Полтаве" можно судить, как расширился словарь.
В "Полтаве" описания природы короче: Пушкин уже опытнее.
Темп "Полтавы" стремительнее.
Нет ли в описании Полтавского боя влияния Карамзинского описания этого
боя?
Говорит, что В. Шварсалон была красивая, простая, милая, культурная. У
АА отрадные воспоминания о ней, и АА в хороших отношениях с ней была.
Сказала мне, что Всеволодом Князевым никогда не увлекалась, а "просто
говорила, что он очень красив".
В о п р о с. Когда знакомство с Недоброво?
- До 1910.
С Нарбутом?
1910. Октябрь или ноябрь.
Познакомилась с Ф. К. Сологубом - в театре, на пьесе Пшибышевского, где
была с С. Дымшиц-Толстой (С. Дымшиц-Толстая и познакомила АА с Сологубом).
Ей очень идет длинная нитка мелкого жемчуга, привезенная Пуниным из
Японии.
1911. 12 апреля. У М. Кузмина была АА и С. Толстая.
1911. Конец апреля - начало мая. Уехала в Париж (до отъезда Николая
Степановича в Слепнево).
1911. Июль. АА из Парижа вернулась в Царское Село и оттуда сразу же
уехала в Слепнево. В Слепнево приехала 13 июля.
1912. Февраль. В начале февраля (не раньше 3-го) АА уехала в Киев.
13-14 февраля Н. Гумилев уехал в Киев за АА. Вернулись в Царское Село вместе
18 февраля.
1912. 11 марта. АА была на чествовании 25-летия литературной
деятельности К. Д. Бальмонта.
1914. 15 марта. Вышел из печати сборник стихов "Четки".
1914. Первая половина года. Несколько раз с Н. Гумилевым была на
jour-fix'ax у Т. В. Адамович.
1914. 15-е числа июня. Уехала из Слепнева в Петербург. В Петербурге
продала в журнал "Ниву" за пятьдесят рублей рассказ Н. Гумилева "Африканская
охота".
1914. 24 октября. Встреча с Пуниным в поезде по дороге в Царское Село.
Здесь впервые они заговорили друг с другом (формально АА знакома с Пуниным
была и раньше, но до этого дня им не приходилось вступать в разговор).
1915. Конец января - начало февраля. У М. Л. Лозинского читала только
что законченную поэму "У самого моря". Присутствовали: Н. Гумилев, В. К.
Шилейко, Н. В. Недоброво, В. Чудовский, Е. Кузьмина-Караваева...
1915. 25 июля. Умер отец АА.
П р и м е ч а н и е:
АА собиралась ехать в Крым после смерти отца, но серьезно заболела и из
Царского Села и Петербурга не уехала.
1911. 22 апреля, пятница, с 8 1/2 часов вечера.
В заседании Ревнителей художественного слова (в редакции "Аполлона")
впервые читала свои стихи.
Присутствовали: Н. Гумилев...
9.02.1926
Грустный и клянущий небо и землю, лежал я на диване и размышлял...
Хотел идти куда-нибудь - в бар, что ли - чтоб за столиком хмуро слушать
оркестр и хмуро следить за пьяной толпой.
И такой ход моих размышлений был прерван неожиданным звонком. Я напялил
на растрепанную голову тюбетейку, вышел, - и неожиданная радость: ко мне
пришли АА и Пунин. Я просветлел мгновенно. Пунин шел в Филармонию на концерт
и провожал по пути - до трамвая - АА, направлявшуюся домой. Когда проходили
мимо моего дома, АА решила зайти ко мне.
Пунин ушел сейчас же, а АА осталась у меня и пробыла у меня весь вечер
- до двенадцати часов.
На столе моем лежала вырезка из газеты - извещение о смерти Ларисы
Рейснер от брюшного тифа. АА поразилась этим известием и очень огорчилась,
даже расстроило ее оно. "Вот уж никак я не могла думать, что переживу
Ларису!" АА много говорила о Ларисе - очень тепло, очень хорошо, как-то -
любовно, и с большой грустью. Вот еще одна смерть. Как умирают люди!
Ей так хотелось жить; веселая, здоровая, красивая... "Вы помните, как
сравнительно спокойно я приняла весть о смерти Есенина... Потому что он сам
хотел умереть - и искал смерти. Это совсем другое дело... А Лариса!" - и АА
долго говорила, какой жизнерадостной, полной энергии была Л. Рейснер...
Вспоминала о ней... "Возьмите меня за руку - мне страшно", - сказала
шестнадцатилетняя Л. Рейснер АА на вечере (в Тенишевском?) - рассказывала АА
о выступлении (кажется, первом) Ларисы Рейснер... "Бедная..." - о ней будут
нехорошо говорить, нехорошо вспоминать ее за границей за то, что она так
быстро перешла (на сторону советской власти).
И в Анне Андреевне многие находят (в лице) татарские черты... Пожалуй,
кое-что есть: именно, чуть-чуть выдающиеся скулы.
Говорили о квартире на Фонтанке, 18 - о ее разрушенном виде после
отъезда АА. Квартира действительно была в ужасном состоянии после всех этих
лет революции: в полу щели, дом не ремонтировался, и т. д., и т. д. И однако
раз, когда АА получила гонорар за издававшуюся тогда "Белую стаю", она его
целиком отдала в домоуправление, требовавшее с жильцов денег на ремонт
крыши. Тогда управдом заявил, что жильцы, дав деньги на ремонт,
освобождаются на несколько месяцев от платы за квартиру... Однако управдом
(председатель правления?) этот скоро был смещен за какие-то грехи, и новый -
все равно требовал денег за квартиру...
АА в этой квартире жила месяца три. Говорит, что та половина квартиры,
где она жила, была только "черной" половиной, а настоящая квартира - та ее
половина, которая занята Миклашевскими. И в этой был чудный интерьер -
такой, что АА заключает о нем: "Может быть, один из лучших, какие я
видела...".
У меня на столе лежали фотографии С. Есенина, которые я продавал на