Сердце Майка сжалось от тревоги. Дополнительный телефон, машина с водителем… Зачем? Что здесь произошло, пока он был в пути?
   – Все это сделано по просьбе сеньора Чамберса, – объяснил Франко, оглядывая просторный вестибюль. Кроме пары носильщиков и группы дельцов в парусиновых костюмах, здесь никого не было. Вестибюль казался вымершим. Майк проследил за взглядом консьержа, потом вновь повернулся к нему, ожидая продолжения, но Франко лишь улыбнулся.
   Раздраженный его театральными ужимками, Майк резко произнес:
   – Как мне связаться с мистером Чамберсом? Я хотел бы немедленно переговорить с ним.
   Франко снял трубку и набрал номер. Несколько секунд спустя на его лице появилась разочарованная гримаса.
   – Мобильный телефон сеньора Чамберса отключен, – сообщил он.
   – А его домашний?..
   – Сеньор живет здесь, в отеле, и насколько мне известно, в данный момент он отсутствует. Быть может, пройдете в свой номер? А я позвоню вам, как только сеньор даст о себе знать.
   Сдерживая нетерпение, Майк поднялся следом за носильщиком на семнадцатый этаж, дал юноше доллар и закрыл за собой дверь. Подойдя к телефону, он вновь набрал номер брата. Каван не отвечал. Пытаясь унять страх, Майк открыл чемодан, вынул смену одежды и отправился в душ.
   Полчаса спустя он вновь мерил комнату шагами. Он несколько раз позвонил Кавану, но ответа по-прежнему не было. Франко дал ему номер мобильного телефона Чамберса, но голос автоответчика вновь и вновь сообщал ему, что аппарат отключен. Сотрудница британского консульства отказалась дать Майку какую-либо информацию о Мишель Роу, поскольку он не был ни родственником заключенной, ни аккредитованным представителем прессы. К этому моменту Майк был до такой степени взбешен, что когда зазвонил телефон и в трубке послышался голос Джоди, он накричал на нее, сказал, что у него нет времени, и с такой силой швырнул трубку на рычаг, что сбросил с тумбочки настольную лампу.
   Наконец, не в силах ждать дольше, он набрал номер Франко и потребовал автомобиль. Когда он спустился, шофер уже ждал его. Майк назвал ему адрес Кавана, сел позади и постарался отделаться от терзавших его мучительных мыслей.
   Автомобиль промчался по Атлантик-авеню по направлению к Лему и остановился у высокого многоквартирного дома, вздымавшегося к небу в самом центре живописной торговой улицы. Майк велел шоферу ждать и торопливо вошел в подъезд, рассчитывая застать там консьержа или привратника. Заметив престарелую даму, которая сметала пыль с двух дешевых кожаных кресел, он изобразил самую очаровательную улыбку и приблизился к женщине, напрягая память в поисках португальских слов.
   – Добрый день, сеньора. Меня зовут Майкл Маккан. Я… – Он умолк, сообразив, что не знает, как по-португальски «брат». – Каван…
   На мгновение женщина смешалась, но потом, к его облегчению, в водянистых старческих глазах что-то блеснуло.
   – Ah, Cavan? – отозвалась женщина.
   – Sim. – Майк кивнул, готовый расцеловать старуху за то, что она хотя бы попыталась его понять. – Вы видели его? Я его ищу.
   Внезапно лицо женщины стало хмурым, она покачала головой, и на душе у Майка заскребли кошки.
   – Идемте, – сказала она по-английски и, жестом позвав Майка за собой, ввела его в кабину лифта со стальной решеткой и нажала кнопку восьмого этажа. Поднявшись, они прошли по коридору с тускло-желтыми стенами к дальней квартире. – Здесь. – Она остановилась у распахнутой двери, с тревогой глядя на Майка. – Утром я найти этот дверь, как сейчас. Где сеньор Каван, я не знай.
   Сердце Майка гулко забилось. Протиснувшись мимо женщины, он вошел в разгромленную квартиру. Все здесь – от стола до кресел – было опрокинуто, разбито, разобрано на части. Обломки покрывал слой перьев из вспоротого матраца. Из ящиков и шкафов была вывалена одежда, шторы сдернуты, книги и бумаги разбросаны по полу. Жалюзи были подняты, на балконе валялись черепки расколотых горшков. Пол был усеян деталями телефона, а невыцветшие прямоугольники обоев отмечали места, где висели картины, которые сначала сняли с крюков, а потом извлекли из рам.
   – Вы знаете, кто это сделал? – спросил Майк, останавливаясь в центре комнаты.
   – Я увидела это утром, – повторила старуха. – Я звонила полиции, но они до сих пор не приехали.
   Майк посмотрел на фотоаппарат, валявшийся у его ног. Вырванная из камеры пленка лежала на дряхлом кресле, свернувшись кольцами и спиралями. У Майка сжалось сердце. Этот аппарат он подарил брату на день рождения, когда Каван в последний раз был в Англии.
   – Я пришла утром, и все было как сейчас, – твердила женщина. Казалось, она хотела сказать что-то еще, но умолкла, услышав, как открылась дверь лифта и кто-то зашагал по коридору к двери квартиры. Старуха взглядом велела Майку оставаться на месте и пошла посмотреть, кто пришел. – А, Seu Tom! – услышал Майк ее возглас, потом женщина быстро заговорила что-то на уличном диалекте, и он двинулся за ней следом, надеясь, что это Том Чамберс.
   Мужчины едва не столкнулись в дверях.
   – Полагаю, вы – Майк, – произнес Чамберс, протягивая руку. – Меня зовут Том.
   – Рад вас видеть, – отозвался Майк, обмениваясь рукопожатием. – Какие новости? Вам известно, где Каван?
   Чамберс окинул разгромленную комнату быстрым цепким взглядом. Его лицо помрачнело.
   – Не знаю, но догадываюсь, – произнес он. – Спасибо, что приехали. Очень жаль, что пришлось втравить вас в эту историю. Когда мы разговаривали вчера, в этой квартире был полный порядок. Должно быть, сюда ворвались ночью.
   – Вы сказали, что догадываетесь, где Каван, – напомнил Майк.
   Чамберс кивнул и вошел в комнату. Потом он поднял голову и устремил на Майка взгляд, от которого тот похолодел.
   – Вашего брата захватил человек по фамилии Пастиллиано, – без околичностей объяснил он. – Два часа назад мне сообщили по телефону, что если я не доставлю некие улики, Каван может и не вернуться.
   У Майка бешено забилось сердце.
   – Какие еще улики? – спросил он. – Каван говорил что-то о доказательствах, которые собирала Мишель…
   Чамберс кивнул:
   – Она работала с юнцами, уличными мальчишками, выясняя, какие угрозы и пытки Пастиллиано применяет в своей частной тюрьме – ее, кстати, называют «Преисподней» – и до какой степени могут чувствовать себя безнаказанными его личные «эскадроны смерти», совершающие жестокие убийства.
   Услышав слова «пытка», «убийство» и «безнаказанность», Майк почувствовал, как к его изумлению примешивается страх.
   – Так это Пастиллиано захватил Кавана? – пробормотал он. – Кто этот человек, черт побери?
   – Бывший военный, ныне делец в Рио-де-Жанейро и кандидат на пост губернатора. Выборы состоятся через две недели, и судя по тому, как развиваются события, он их выиграет.
   – Ну а улики? – спросил Майк. – Где они?
   Чамберс вскинул брови.
   – Хороший вопрос, – отозвался он, бросая взгляд на обломки, которыми был завален пол. – Видимо, их здесь не оказалось, иначе мне не позвонили бы.
   Глаза Майка расширились от ужаса.
   – Хотите сказать, вы не знаете, где они? – закричал он.
   – Да, – подтвердил Чамберс. – Я полагал, что они у Мишель или, во всяком случае, она знает, где улики. Но если она и знает, то, очевидно, не говорит.
   Майк был окончательно сбит с толку, и это лишь подстегнуло его гнев.
   – Вы видели ее? – осведомился он. – Вы спрашивали у нее?
   – Она до сих пор в тюрьме, – объяснил Чамберс. – И меня не пускают к ней. Но это очень скоро изменится, потому что «Нью-Йорк таймс» и «Лондон таймс» опубликуют статью о ее аресте, которую я написал вчера. Это послужит гарантией тому, что Мишель останется в живых. Ее не посмеют убить, потому что вспыхнет международный скандал, особенно после того, как обе газеты напечатают мои утверждения о том, что Мишель подставили. Насколько я знаю, британское консульство уже наняло для нее адвоката. Теперь с каждым днем на полицейских будут давить все сильнее, пока они не предъявят официальные обвинения, что, к несчастью, не так уж трудно сделать. Но если улики окажутся в наших руках, беспокоиться будет не о чем. Откровенно говоря, больше всего я боюсь, что Мишель не знает, где они находятся.
   – Но кто-нибудь должен это знать! – воскликнул Майк.
   – Да, кто-нибудь наверняка знает, – согласился Чамберс. – Найти этого человека – вот главная трудность. Я только что приехал из клиники, где вот-вот родит жена Карлоса Камилло, прокурора, который работал с нами. Прошлой ночью его кабинет и квартиру перевернули вверх дном, как и эту квартиру. Сам он в тяжелом состоянии. Камилло полагал, что, будучи общественным деятелем, он застрахован от подобных случаев, но, думаю, теперь он понял, что здесь никто не может чувствовать себя в безопасности.
   – А как же дети, которые давали показания? – спросил Майк. – Может быть, они знают, где находятся записи?
   – Я спрашивал у них, – ровным голосом произнес Чамберс. – Но они сейчас находятся под наблюдением как свидетели, которым грозит опасность, и даже если бы улики оказались у них, они не смогли бы их спрятать. Марсио, главарь их банды, до сих пор скрывается. Я просил передать ему, что хочу с ним встретиться, однако он еще не давал о себе знать. Я не рассчитываю, что показания у него, но он мог бы нам помочь в поисках учителя из приюта, который работал с Мишель. Его зовут Антонио. Он пропал несколько часов спустя после ареста Мишель. Он мог спрятать записи, либо – нам остается лишь надеяться, что этого не случилось, – его тоже арестовали и полиция не пожелала поставить нас в известность.
   Женщина что-то сказала, и Чамберс перевел:
   – Она говорит, что с минуты на минуту здесь могут появиться полицейские. Наверное, те же самые тупицы, которые разгромили квартиру, и я не хотел бы оказаться подозреваемым в воровстве. Нам пора уносить ноги.
   Пятнадцать минут спустя они поднялись в номер Майка и достали из мини-бара прохладительные напитки.
   – Вы послали Кавану деньги? – спросил Чамберс, откупоривая банку пепси.
   Майк кивнул.
   – В таком случае мы чуть позже заедем в банк и попробуем снять их.
   – Когда Мишель арестовывали, что случилось с… – заговорил Майк, готовясь услышать самое худшее. Чамберс вскинул голову, и он умолк.
   – Прошу прощения, приятель, – отозвался Чамберс. – Совсем забыл. Но не волнуйтесь. Поверьте мне на слово: с парнишкой все хорошо.
   Майк молча смотрел на него.
   – Клянусь, – добавил Чамберс.
   – Так где же он? – спросил Майк.
   – Он здесь, в Рио, у людей, которые способны защитить его от любых неприятностей. Я отвез к ним мальчика, как только узнал об аресте Мишель. Вместе с ним Кара, подруга Мишель по Сараево, и двое ее детей. Обещаю: когда все это кончится, сразу поедем туда.
   – Отвезите меня сейчас же, – сказал Майк.
   Чамберс покачал головой:
   – Не могу. Никто не знает о ребенке Мишель, и мы поедем туда, а нас выследят…
   Майк пребывал в огромном напряжении. Он понимал, что Чамберс прав, но признать это было выше его сил.
   Чамберс следил за Майком, понимая, что единственный способ отвлечь его – переменить разговор.
   – Послушайте, сейчас нам в первую очередь следует думать о Каване и о том, как добыть записи показаний, – произнес он.
   Майк молчал.
   – Я только что звонил одному юристу, – продолжал Чамберс. – Мне сказали, что есть шанс, что кому-нибудь из нас позволят встретиться с Мишель. Если это случится, лучше всего поехать вам. Я отправлю кого-нибудь с вами, например, Джаспера Клейна из «Геральд трибюн» либо Элейн Мейл из Си-эн-эн. Вам нужен человек, знающий язык и здешние обычаи.
   Майк кивнул.
   – А если Мишель не знает, где находятся улики?
   Чамберс покачал головой.
   – Наверняка знает, – ответил он. – Чем больше я думаю, тем яснее понимаю ход ее мыслей. Она готова на все ради мальчишек, которые с риском для жизни дали нам улики против Пастиллиано. Они доверились ей, а я уже не раз видел, как действует Мишель, – она готова встать на линию огня, даже не подумав, какой опасности подвергает тех, кого хочет защитить.
   В душе Майка вскипел гнев, но он ничем не выдал охватившие его чувства.
   – Что будет, если мы достанем улики? – спросил он.
   Чамберс вздохнул.
   – Мы получим ответ, только когда улики окажутся у нас в руках.
   Майк поднялся на ноги и подошел к окну.
   – Вы сказали, что у Пастиллиано есть своя собственная тюрьма, – сказал он после недолгого молчания. – Думаете, Кавана содержат там?
   – Скорее всего, – отозвался Чамберс. – Но если вы спросите, где находится эта тюрьма, я скажу лишь, что сам хотел бы знать. Марсело, главарь банды, занимается ее поисками. Подростки, которых мы скрываем в качестве свидетелей, не имеют ни малейшего понятия о ее местонахождении.
   – Рискуя показаться наивным, я предположу, что обращаться в полицию бессмысленно, – обронил Майк.
   – Абсолютно, – подтвердил Чамберс. – Судя по показаниям ребят, «эскадроны смерти» Пастиллиано почти полностью укомплектованы сотрудниками полиции.
   – Всех рангов?
   Чамберс кивнул.
   – Стало быть, шанс на благополучное возвращение Кавана невелик? – осведомился Майк.
   Серо-стальные глаза Чамберса в упор смотрели на него. Майк похолодел, стараясь не думать, каким ударом будет для матери гибель Кавана.
   – Надеюсь, вы понимаете почему, – сказал Чамберс.
   – Да, – заверил Майк. – Откуда Пастиллиано знать, что вы не сделали копии показаний, прежде чем передать их ему, – а я уверен, что вы поступите именно так, разумеется, если мы их отыщем.
   Чамберс кивнул.
   – Иными словами, погубить Пастиллиано для вас важнее, чем спасти Кавана? – ледяным тоном поинтересовался Майк.
   – Если мы отдадим улики Пастиллиано, все принесенные жертвы окажутся напрасными, – ответил Чамберс. – Пастиллиано будет действовать как прежде, а подростки и их семьи погибнут, не пройдет и недели. У этой медали есть и другая сторона – даже после того как мы доставим записи показаний, вашего брата могут продолжать удерживать в тюрьме в качестве гарантии того, что мы не предадим улики гласности.
   Лицо Майка посуровело.
   – Вы думаете, Каван еще жив? – спросил он.
   – Скорее всего да, – ответил Чамберс.
   – В таком случае мы должны сосредоточиться на поисках тюрьмы, а не улик, – сказал Майк. Глаза Чамберса сузились, и Майк взорвался: – Если у нас нет уверенности, что улики помогут выручить его, какой смысл тратить силы на их поиски?
   Чамберс поднялся на ноги, швырнул пустую банку в корзину для мусора и взял со стола ключи от автомобиля.
   – Не выходите из номера, – попросил он, отодвигая занавеску и выглядывая на улицу. – Наверняка уже прошел слух о том, что вы приехали в Рио, и с вами попытаются связаться.
   – Вы имеете в виду Пастиллиано?
   – Нет, он ни с кем не разговаривает лично. Может быть, кто-нибудь из его людей либо сотрудник органов правопорядка с разрешением посетить Мишель. – Чамберс вновь повернулся к Майку. – Я знаком с работниками банка и попытаюсь получить деньги, которые вы перевели. Потом позвоню в американское посольство, там у меня есть человек, который, возможно, подскажет что-нибудь дельное.
   Он шагнул к двери. Майк смотрел ему вслед, и у него невольно вырвалось:
   – Знаете, а я ни разу его не видел.
   Чамберс повернулся, взгляды мужчин встретились.
   – Ваш сын – замечательный парнишка, – сказал Чамберс.
   Майк с натугой сглотнул.
   – Если с ним что-нибудь случится…
   – Ничего не случится, – произнес Чамберс. – Обещаю. Он в полной безопасности.
   В глазах Майка угадывалась затаенная боль.
   – Мишель знает, где он?
   – Нет, – ответил Чамберс. – И поверьте мне, при нынешних обстоятельствах это самое лучшее. – Сообразив, какие страдания причиняют Майку его слова, он заговорил более мягким тоном: – Будьте поласковее с Мишель. Она прекрасная мать.
   Майк с горечью рассмеялся.
   – Вряд ли вы назвали бы меня прекрасным отцом, – с вызовом произнес он. – Я заявил Мишель, что больше не желаю ее видеть. Когда она была беременна и сообщила мне, что отправляется в путь, я сказал, что если она уедет, то пусть не считает меня отцом своего ребенка, поскольку ее отъезд убедит меня в том, что ребенок не мой. Какой же я после этого отец?
   – Но вы приехали сюда, – заметил Чамберс.
   Майк молча смотрел на него.
   – Думаю, это и есть ответ на ваш вопрос, – добавил Чамберс и вышел из комнаты.
 
   Услышав звук открываемой двери, Сэнди бросила на стол ручку и развернулась в кресле.
   – Неста! – воскликнула она. – Наконец-то!
   – Да, это я, – сказала Неста, втаскивая в кабинет с полдюжины фирменных пакетов от «Харви Николз».
   Сэнди улыбнулась.
   – Ты очень вовремя, – промолвила она. – Входи и садись. У меня новости.
   – А где Крейг и Гарри? – спросила Неста, швыряя пакеты на пол.
   – Обедают, – ответила Сэнди. – А Майк в Рио.
   Неста наморщила нос и рухнула в кресло напротив Сэнди.
   – В Рио? – отозвалась она. – Я думала, он на Барбадосе вместе с Эллин.
   – Он был там. Но сейчас он в Рио с Мишель.
   – Откуда ты узнала?
   – А как ты думаешь?
   Неста сузила глаза и торжествующе улыбнулась.
   – Господи Иисусе, как удачно все складывается! – сказала она. – Такое чувство, будто Майк сам сует голову в петлю. А где сейчас Эллин?
   – Вернулась в Лос-Анджелес.
   Неста рассмеялась.
   – Подумать только! – воскликнула она. – О большем нечего и мечтать. Нужно лишь, чтобы Эллин взяла обратно заявление об уходе из Эй-ти-ай, и я поверю, что тебе покровительствуют не только небеса, но и подземные силы, потому что еще никому на свете не везло так, как нам!
   Сэнди посмотрела на пресс-папье от Тиффани, стоявшие на столах Гарри и Крейга. Одно из них предназначалось ей, другое – Майку, но он отверг ее подарок точно так же, как и ее саму.
   – А теперь звони. Ты знаешь кому, – сказала Неста.
   Глаза Сэнди тут же заблестели.
   – Я лишь ждала твоего приезда, – отозвалась она и, бросив взгляд на часы, взяла трубку и начала набирать номер.

Глава 24

   – Я подумал… – Чамберс, до сих пор работавший с документами, разбросанными на кровати, внезапно вскочил на ноги. – Что, если нам…
   Зазвонил телефон.
   Майк успел первым схватить трубку.
   – Алло? – сказал он.
   – Я говорить с сеньор Майк Маккан? – с акцентом произнес мягкий мужской голос.
   В висках Майка гулко застучала кровь.
   – Да, – ответил он. – Кто это?
   – Я хочу спросить про вашего брата один вещь, который никто не знает, – продолжал голос.
   Майк бросил взгляд на Чамберса.
   – Кто это? – повторил он.
   – На гениталиях вашего брата есть родинка? – осведомился голос.
   Сердце Майка замерло.
   – Да, – подтвердил он.
   – Это ненадолго, – заверил его голос. – Привезите записи завтра до заката. – И трубка умолкла.
   Майк дал отбой, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Он всеми силами пытался убедить себя в том, что, будучи британским подданным, Каван огражден от тех злодеяний, жертвами которых становились бразильские уличные мальчишки, но звонок незнакомца полностью развеял его заблуждение.
   – Сохраняйте спокойствие, – посоветовал Чамберс, когда Майк передал ему содержание беседы. – Иначе вы сойдете с ума, а эти люди, возможно, блефуют.
   Майк подошел к распахнутому окну. У него пересохло в горле, дрожали руки, в душе поднимался страх, заставляя его забыть обо всем, кроме тягот, выпавших на долю брата.
   Несколько минут Чамберс наблюдал за ним, потом достал из мини-бара две бутылки пива, откупорил их и протянул одну Майку.
   – Вы по-прежнему не желаете предавать гласности факт похищения? – спросил он.
   Майк опустил глаза на бутылку, которую держал в руках, и задумался. В конце концов он покачал головой.
   – Не вижу смысла, – ответил он. – Это лишь ожесточило бы их… – В его мозгу возникло страшное подозрение, он умолк и бросил на Чамберса яростный взгляд. – Может быть, вы ищете материал для публикации? – с горечью произнес он. – Уж не к этому ли вы ведете?
   Чамберс оставался невозмутим.
   – Нет, я лишь хочу, чтобы вы отдавали отчет в своих поступках, – ответил он, поднося бутылку к губам.
   Майк мельком посмотрел на него и тоже сделал глоток.
   – Я понимаю, вам от этого не легче, – после недолгого молчания добавил Чамберс, – но я уже попадал в положение, в котором вы находитесь сейчас, и, уж поверьте, знаю, как трудно сделать правильный выбор. С тех пор я не перестаю раскаиваться в своем поступке.
   Майк смотрел на него, ожидая продолжения.
   – Вы, вероятно, помните трагедию Рейчел Кармеди, американской журналистки, которую два года назад похитили и убили в Колумбии, – сказал Чамберс.
   Лицо Майка оставалось непроницаемым, но вскоре смутная догадка мелькнула в мозгу и его глаза расширились от изумления.
   – Да, разумеется, – ответил он, сложив воедино разрозненные кусочки мозаики. – А вы, должно быть, тот самый Том Чамберс, который…
   – …который попытался разоблачить их блеф, но добился лишь того, что ее убили, – подхватил Чамберс. – Так что не думайте, будто бы я намерен подтолкнуть вас к какому-то решению, когда я сам… – В комнате вновь зазвонил телефон, и он умолк.
   Майк посмотрел на аппарат, перевел взгляд на Чамберса, подошел к телефону и снял трубку.
   – Алло? – произнес он, собираясь с силами на тот случай, если услышит все тот же мелодичный голос.
   – Нельзя ли мне поговорить с сеньором Макканом? – спросила женщина.
   – Это я, – ответил Майк. – А вы кто?
   – Я звоню вам, чтобы сообщить, что вам позволено встретиться с сеньорой Роу завтра в девять часов утра. Возьмите с собой паспорт либо водительские права.
   Майк посмотрел на Чамберса и повторил для него:
   – Итак, я встречаюсь с ней завтра, в девять утра.
   – Спросите, позволят ли вам встретиться с ней наедине, – подсказал Чамберс.
   Майк повторил вопрос в трубку.
   – Да, сеньор, – по-испански ответила женщина. – Вас оставят вдвоем. Есть еще вопросы?
   – Что-нибудь еще? – осведомился Майк у Чамберса.
   Тот покачал головой.
   – Нет, больше ничего, – сказал Майк женщине, и разговор на этом закончился.
   Чамберс торжествующе стиснул кулаки.
   – Ну наконец-то, – произнес он. – Я знал, что у нее получится, но, откровенно говоря, она заставила меня поволноваться.
   – Кто это? – спросил Майк.
   – В данный момент – ваш лучший друг, – ответил Чамберс. – А еще она весьма уважаемый судья в Рио и самая потрясающая женщина, какую вы только видели. Но не вздумайте поддаться ее чарам. Елена да Сильва не уступает своим целомудрием святому отцу. Она не дает спуску типам вроде Пастиллиано, и тот факт, что она до сих пор сохраняет свой пост, совершенно ясно свидетельствует о том, какой это твердый орешек. А теперь я предлагаю подкрепиться и обдумать вопросы, которые вы утром станете обсуждать с Мишель.
 
   Женская тюрьма на северной окраине города была самым мрачным и зловещим зданием из всех, которые когда-либо видел Майк. Его плоские крыши без водостоков, узкие зарешеченные окна, серые стены и песчаный пустырь вместо двора внушали еще большее уныние, чем окружавшие голые холмы. От одной мысли о том, что Мишель находится внутри, Майка охватывала тошнота.
   Адвокат, нанятый для Мишель британским консульством, сообщил им накануне, что против нее выдвинуты официальные обвинения и судебный процесс начнется через семь дней. Адвокат с оптимизмом обещал не оставить от обвинений камня на камне, но его напыщенные манеры и нервный смех не внушали уверенности. Тем не менее нынче утром он взял у Майка пятнадцать тысяч долларов, чтобы начинать процесс, и отправился вместе с ним в тюрьму. С ними поехала и его жена Мара.
   Остановив автомобиль у главных ворот тюрьмы, она велела Майку ждать, а сама направилась к охранникам, которые встретили ее надменными и вместе с тем подозрительными взглядами. Майк следил за тем, как Мара разговаривает с ними, размахивая короткими пухлыми руками, похожими на продолговатые воздушные шарики. Наконец она жестом пригласила его приблизиться. Майк выбрался из автомобиля и подошел к будке привратника. Женщина отрывистым деловитым тоном объяснила, что он должен делать:
   – Меня не пустят с вами, но ничего не бойтесь. Вам не придется ни с кем говорить, если вы не принесли с собой оружия или наркотиков. Надеюсь, у вас их нет?
   – Нет, – ответил Майк.
   – Очень хорошо, потому что вас подвергнут тщательному обыску, который не доставит вам удовольствия, если, конечно, вы не склонны к мазохизму. Даже не думайте возражать – вас попросту не пустят. Это их обычный способ показать, кто здесь главный. Советую вам сделать все, что велят.
   Четверть часа спустя под злорадными взглядами охранников – двух мужчин и женщины – Майк наконец выпрямился и оделся. Он находился внутри тюрьмы, в пустом, залитом солнцем помещении. Боязнь замкнутых пространств смешивалась в его душе с гневом. Явное сексуальное наслаждение, которое в ходе обыска испытали по крайней мере двое из тюремщиков, внушало Майку такое же отвращение, как сам процесс, однако он старался не выдавать своих чувств. Его выпустили из комнаты и повели по промозглому сумрачному коридору к яркому солнечному пятну, видневшемуся вдали.
   Не доходя до конца коридора, они свернули, спустились по крутой лестнице и зашагали по тесному грязному проходу, разделявшему ряды зарешеченных камер, в которых сидели дюжины немытых растрепанных женщин, свистевших и визжавших им вслед. От вони Майка затошнило. Над сточными канавками роились тучи мух, вопли женщин зловещим эхом отражались от стен. Одна из них умудрилась поймать Майка за руку и повернуть его к себе. Тюремщик ударил женщину дубинкой по запястью, она взвыла, словно кошка, а ее сокамерница обнажила грудь с огромными сосками и принялась дразнить Майка. Его глаза метались от одного жуткого ухмыляющегося лица к другому. Он искал среди них Мишель и боялся обнаружить ее здесь.