Льюис Сьюзен. В погоне за мечтой

   Наконец его ввели в длинное пустое помещение с высокими каменными стенами и окнами, до которых невозможно было дотянуться. Вдоль помещения протянулся стол, разделенный пополам решетками, проходившими сверху и снизу, чтобы исключить любой физический контакт между посетителем и заключенным.
   Охранник рявкнул что-то по-португальски, указывая на стул. Решив, что ему велели садиться, Майк выполнил приказ, и тюремщик, бессмысленно ухмыльнувшись ему и выкрикнув еще несколько грубых команд, оставил его в одиночестве.
   Майк огляделся, осваиваясь с окружающей обстановкой и пытаясь заставить себя думать о том, что ему предстояло сделать. Казалось совершенно невероятным, что именно здесь он наконец встретится с Мишель, женщиной, которую он так любил, так хорошо знал и которая теперь начинала казаться ему чужой. Сколько раз он представлял себе встречу с ней, представлял, где это случится, что они скажут друг другу, что почувствуют! Тысячи всевозможных картин их свидания вставали перед его мысленным взором, но ни одна из них даже отдаленно не напоминала то, что происходило сейчас. Майк всегда думал, что они встретятся в Англии, потому что в глубине души никогда не переставал надеяться, что когда-нибудь Мишель вернется и привезет с собой их ребенка, сына, по которому он тосковал ежедневно и ежечасно, хотя ни разу его не видел.
   Миновало более пяти лет после их расставания, и за это время они не обменялись ни одним словом. Майк гадал, сумеет ли он изжить в себе ту глупую гордость, которая мешала ему встретиться с сыном, и боль, которую он причинял Мишель, отсылая назад нераспечатанными ее письма и фотографии, которые, как он полагал, она вкладывала в конверты. Он знал лишь, что у него мальчик, его зовут Робби и родился он пятого октября, – но знал он об этом только потому, что Мишель сообщила его матери. Майк ни разу не попытался узнать о сыне что-нибудь еще и не хотел узнавать; он так мечтал, чтобы Мишель и Робби были с ним, что одно упоминание о них ввергало его в отчаяние. Сейчас его переполнял жгучий стыд за те страдания, которые он причинил им своим упрямством, ему оставалось только молиться, что когда-нибудь он сможет искупить свою вину перед сыном.
   Услышав шаги, он повернулся к двери, гадая, что почувствует, когда увидит Мишель, и на мгновение испугался, что вновь окажется во власти любви, которую так долго держал под спудом. Он вспомнил об интрижке с Эллин, но в тот же миг дверь распахнулась и на пороге появился тюремщик.
   Майк поднялся на ноги, рассматривая две неясные фигуры, ступившие в лучи яркого солнечного света. Шестым чувством он догадывался, что одна из них – Мишель, хотя слепящие лучи мешали видеть. Его охватило такое напряжение, что он едва мог дышать. Мишель двинулась ему навстречу, словно привидение, шагая по ту сторону решетки. Майк по-прежнему не мог различить черты ее лица, пока она не остановилась прямо перед ним и не повернулась к солнцу спиной.
   – Майк! – прошептала она. – О Господи, Майк! – Она прижала кулак к губам и разрыдалась.
   Ее лицо было покрыто засохшей кровью и пылью, волосы спутались и сбились в колтун. На нижней губе Мишель виднелся припухший шрам, вокруг левого глаза расплывался ярко-фиолетовый кровоподтек. Майк увидел слезу на ее щеке, и ему невыносимо захотелось подхватить ее на руки и унести отсюда.
   Став за ее спиной, охранник что-то прокричал, и Мишель повернулась к нему. По-видимому, он велел ей садиться. Потом он приказал то же самое Майку и, развернувшись, покинул помещение.
   Когда за ним захлопнулась дверь, Майк открыл рот, но Мишель не дала ему сказать ни слова.
   – Не вздумай упоминать о нем, – прошептала она. – Только не здесь. Скажи лишь – он в безопасности?
   Майк кивнул, и на секунду ему показалось, что Мишель вот-вот лишится чувств.
   Мишель выдавила улыбку и предприняла жалкую попытку привести в порядок волосы.
   – Но этому придется положить конец, – сказал Майк. Мишель смотрела на него, широко распахнув покрасневшие глаза, и он добавил: – Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
   Мишель опустила взгляд на стол, потом вновь перевела его на Майка.
   – Ты ставишь мне ультиматум? – чуть слышно произнесла она. – Либо я возвращаюсь к тебе, либо ты оставляешь меня здесь на произвол судьбы?
   – Ради всего святого! – гневно воскликнул Майк.
   Мишель содрогнулась и положила на стол стиснутые руки.
   – Что с твоей губой? – спросил Майк.
   Мишель кончиком пальца прикоснулась к шраму и попыталась улыбнуться.
   – Видел бы ты других женщин, – сказала она.
   Майк заставил себя улыбнуться в ответ.
   – Мы вытащим тебя отсюда, – пообещал он.
   Мишель кивнула и тут же потупила глаза, поэтому Майк не понял, поверила ли она его словам.
   – Послушай, – заговорил он, подаваясь вперед. – Не знаю, сколько у нас времени, поэтому спрошу сразу: где записи показаний?
   Мишель вскинула голову и изумленно посмотрела на него.
   – Неужели ты всерьез полагаешь, что я скажу тебе об этом, только чтобы выбраться отсюда? – гневно осведомилась она. – Ты знаешь, сколько детей погибло…
   – Мишель, они захватили Кавана, – перебил Майк.
   Лицо женщины стало еще бледнее.
   – Ты хочешь сказать, его тоже арестовали? Но он не имеет ни малейшего отношения…
   – Его похитили. И теперь требуют выкуп.
   – Господи… – пробормотала Мишель, прижав ладони к щекам.
   – Так где же показания? – настаивал Майк. – Скажи мне, иначе одному Богу известно, что случится с Каваном.
   Мишель потрясла головой, и из ее глаз вновь хлынули слезы.
   – Говори же, черт возьми! – процедил Майк. – Возможно, это наш единственный шанс спасти его.
   Мишель продолжала качать головой.
   – Ты не понимаешь, – ответила она. – Я не знаю, где записи, клянусь! Если бы знала, то ради Кавана сказала бы тебе. Но их забрал Антонио. Он спрятал их. Я не знаю, где они.
   Майк крепко зажмурился, чувствуя, как им овладевают гнев и отчаяние.
   – Здесь есть один журналист, – поспешно заговорила Мишель, словно опасаясь его взрыва. – Том Чамберс…
   – Знаю, я уже виделся с ним, – перебил Майк. – Он тоже не знает, где Антонио.
   – Он должен знать, – заспорила Мишель.
   Майк молча смотрел на нее.
   Глаза Мишель забегали. Потом она вновь взглянула на Майка и произнесла:
   – В Санта-Терезе есть кафе…
   – Мы уже обращались туда, – сказал Майк, пытаясь говорить спокойным тоном. – Мы оставили десяток сообщений, но не получили ответа.
   Мишель продолжала смотреть ему в лицо; ее губы задрожали, глаза застилали слезы.
   – Мне очень жаль, – проговорила она.
   – Ей жаль! – отрывисто бросил Майк. – Какой прок от сожалений? – Понимая, что гнев не поможет Кавану, он постарался умерить свой пыл. – Кто еще замешан в этом деле? Кто-нибудь, о ком ты не говорила Тому и кто может знать, где находятся записи?
   Мишель покачала головой и испуганно подпрыгнула, услышав, как Майк в бессильной ярости хватил кулаком по столу.
   – У тебя есть какая-нибудь зацепка? – спросил он, сдерживаясь. – Хотя бы что-нибудь?
   Мишель задумалась и наконец сказала:
   – Ты уже встречался с сестрой Лидией из приюта?
   От отчаяния у Майка засосало под ложечкой.
   – Да, мы расспрашивали ее, – ответил он.
   – Попробуйте еще раз, – сказала Мишель. – Лидия очень любит Антонио. Может быть, она его прячет и не говорит ему, что вы его ищете.
   – Хорошо, – отозвался Майк. – Давай адрес, я заеду к ней на обратном пути.
   Мишель торопливо продиктовала адрес и оглянулась, заслышав шаги охранника. Она поднялась на ноги, глядя на Майка через решетку.
   – Тебе что-нибудь нужно? – спросил он. – Привезти тебе что-нибудь?
   В глазах Мишель застыла печаль.
   – Ты видел его?
   Майк покачал головой.
   – Ты уверен, что он в безопасности? Том увез его? – допытывалась Мишель.
   – Да.
   На ее глаза вновь навернулись слезы.
   – Мне очень жаль, что так получилось с Каваном, – прерывающимся голосом произнесла она.
   Майк посмотрел на нее и подумал, что в эту минуту ей нужна его сила, а не упреки. Он взялся руками за прутья решетки и, дождавшись, когда Мишель сделала то же самое, положил ладони ей на пальцы.
   – С ним ничего не случится, – сказал он. – Я позабочусь об этом.
 
   Майк вернулся в отель во втором часу дня. Прослушав сообщения, два из которых были из конторы, а одно – от Криса Раскина из Нью-Йорка, он вошел в спальню и позвонил Чамберсу.
   – Буду через пять минут, – пообещал Том.
   Положив трубку, Майк отпер дверь, потом подошел к холодильнику и достал две бутылки пива. Когда он открывал их, в номер вошел Чамберс. Бросив на стол сотовый телефон и ключи, он приблизился к окну и выглянул наружу. Майк рассказал ему о свидании с Мишель и безрезультатной поездке в приют.
   – Сестра Лидия утверждает, что не знает, где находится Антонио, – добавил он, – и, честно говоря, я ей верю. В сущности, я цеплялся за соломинку, но не мог упустить даже малейшую возможность. И теперь я не знаю, что нам делать.
   – Не расстраивайтесь, – посоветовал Чамберс, отворачиваясь от окна. – У страха глаза велики. Сегодня утром я получил весточку от Марсело, главаря банды, о котором я вам рассказывал.
   Майк удивленно присвистнул.
   – Марсело знает, где записи? – спросил он.
   – Нет, но я и не рассчитывал на это. Зато он знает, где искать Антонио.
   Майк поперхнулся пивом.
   – Так чего же мы ждем? – выпалил он.
   Чамберс поднял руку.
   – Подтверждения, – ответил он. – До Марсио дошли слухи, будто бы Антонио держат в полицейском участке Леблона. Он все проверит и свяжется со мной в ближайшее время. Есть и другая добрая весть: возможно, что Мишель завтра выпустят.
   Майк изумленно посмотрел на него.
   – Вы серьезно? – спросил он. – Неужели этот шут, который называет себя адвокатом, сумел чего-то добиться?
   – Это сделали пятнадцать тысяч долларов, – объяснил Чамберс. – А может быть, они надеются, что когда Мишель окажется на свободе, она совершит какую-нибудь глупость и наведет их на записи. Как бы то ни было, главной нашей заботой остается Каван. Мишель знала, что его похитили?
   Майк покачал головой.
   На лице Чамберса отразилось удивление.
   – Я думал, ее используют в качестве орудия убеждения, – сказал он и взял со стола зазвонивший сотовый телефон, – но теперь вижу, что они не так умны, как себя считают. Говорит Том Чамберс, – произнес он в трубку.
   Майк уже хотел отвернуться, но тут Чамберс вскинул голову, и его глаза возбужденно сверкнули.
   – Отлично, – промолвил он, глядя на Майка. – Понял. Спасибо, что сообщили. Держите меня в курсе. – Он дал отбой и пояснил: – Антонио действительно сидел в леблонском участке. Его выпустили несколько минут назад.
   Майк испытал невероятное возбуждение.
   – Где он сейчас? Мы можем с ним поговорить?
   – Пока нет. Он едет в приют либо в кафе в Санта-Терезе и в течение ближайших тридцати минут получит сообщение, которое мы оставим для него. Если Мишель не поставили в известность о похищении Кавана, то, вероятно, Антонио тоже об этом не знает, а следовательно, даже не догадывается о том, с каким нетерпением мы ждем от него вестей. Но он обязательно узнает; может быть, он в эту минуту едет сюда. Нам остается только ждать, и это вовсе не так уж плохо, потому что мне нужно кое-что с вами обсудить, и чем раньше мы это сделаем, тем лучше. Вы что-нибудь ели сегодня?
   Майк покачал головой.
   – Вот и славно, – сказал Чамберс и, взяв сотовый телефон, заказал две порции незнакомого блюда.
   – Что это? – спросил Майк, когда Чамберс дал отбой.
   – Национальное блюдо, – повторил тот. – По традиции в субботу все это едят, и я не являюсь исключением. Это черная фасоль, в которую добавляют тушеную говядину и одному Господу ведомо что еще. Но нам нужна свежая голова, поэтому от вина придется отказаться. – Едва он договорил, телефон зазвонил вновь. – Том Чамберс! – рявкнул он в микрофон. – Да, Марсело звонил мне. Нет, пока ничего не слышно. Спасибо. – Он выключил аппарат. – Звонил один из людей Марсело, хотел убедиться в том, что мы знаем, что Антонио освободили, – объяснил Чамберс. – Так на чем мы остановились?
   – Вы хотели что-то обсудить со мной, – напомнил Майк.
   От былого оживления Чамберса не осталось и следа. Он сузившимися глазами задумчиво смотрел на Майка.
   – Совершенно верно, – сказал он. – Надеюсь, что вы с этим справитесь.
   Уловив нотку предостережения, прозвучавшую в его голосе, Майк почувствовал, как у него сжалось сердце.
   – Вам что-то известно о Каване…
   – Нет, – перебил Чамберс. – Если бы я что-то знал, уже рассказал бы вам. Однако давайте смотреть на вещи реально – остается меньше пяти часов до назначенного срока, а мы до сих пор ничего не сделали. Но допустим, что сделаем, – с нажимом произнес он, заметив, что Майк хочет что-то сказать. – Предположим, что Антонио доставит нам записи, но нельзя исключать, что Пастиллиано попытается провести нас и забрать улики, оставив у себя Кавана.
   Майк устремил на него жесткий взгляд:
   – К чему вы клоните?
   – Я хочу сказать, – ответил Чамберс, – что отдавать записи, не убедившись заранее в том, что Каван жив, бессмысленно.
   Сердце Майка болезненно сжалось, лицо окаменело. Весь день его мучила мысль о том, что Каван погиб, и от того, что ее произнесли вслух, ему не стало легче.
   – И как же вы предлагаете убедиться в этом? – осведомился он.
   – Люди Пастиллиано должны позвонить нам, чтобы условиться о встрече, – ответил Чамберс. – И тогда мы потребуем доказательств.
   Майк на секунду задумался, потом спросил:
   – Не знаю, как они докажут, что Каван жив, но предположим, это им удастся. Что тогда?
   – Мы потребуем передать его нам одновременно с передачей записей, – объяснил Чамберс. – Главное затруднение состоит в том, что они могут заодно убить и нас.
   Майк нахмурился, чувствуя, как в жилах стынет кровь. Внезапно зазвонил телефон. Он поднял трубку, посмотрел на Чамберса и сказал:
   – Слушаю.
   – Майк, это Крис Раскин, – раздался голос. – Ты получил мое сообщение?
   – Извини, Крис, у меня очень сложная ситуация, я не могу с тобой говорить, – ответил Майк, с трудом подавляя разочарование.
   – Что бы у тебя ни приключилось, – сказал Раскин, – возвращайся как можно быстрее. Что-то странное происходит с австралийским проектом…
   – Займись сам, – перебил его Майк. – Я не могу отсюда уехать.
   Раскин заспорил, но тут зазвонил второй телефон, и Майк дал отбой.
   – Да, он здесь, – говорил тем временем Чамберс. – Да. Даю. – Он прикрыл микрофон рукой и сказал: – Теперь ваша очередь. Не забывайте, нам нужны доказательства. – Он передал аппарат Майку.
   – Мистер Маккан?
   У Майка замерло сердце. Это был тот же мягкий голос, что и прежде.
   – Да, – ответил он.
   – Вы уже имеете документы? – спросил голос.
   – Да, – солгал Майк. – Во всяком случае, мы знаем, где они находятся.
   – Это хорошо. Я позвоню вам в шесть часов и дам инструкции, куда их привезти.
   – Нет! Не вешайте трубку! – крикнул Майк. – Я хочу убедиться, что мой брат жив, иначе вам не видать бумаг!
   В трубке воцарилась секундная тишина, потом голос произнес:
   – Вы готовы рискнуть, мистер Маккан?
   – Если мой брат мертв, я ничем не рискую, – ответил Майк.
   – Ваш брат жив, поверьте мне на слово.
   – Этого мало, – возразил Майк. – Мне нужны доказательства.
   – Хотите, я позову его к телефону?
   – А где гарантии, что вы не убьете его сразу после разговора? Я хочу видеть брата.
   Чамберс в упор смотрел на Майка.
   – Вы увидите его, когда привезете бумаги, мистер Маккан, – сказал голос, и в трубке зазвучали короткие гудки.
   – Черт побери! – пробормотал Майк, швыряя трубку на аппарат.
   – Вы отлично справились, – сказал ему Чамберс.
   – Не городите чепуху! – гневно воскликнул Майк. – Я мог поговорить с Каваном! Они сами предложили, но я все испортил, заявив, что хочу его видеть. Господи, – процедил он, отворачиваясь, – какого дурака я свалял!
   – Если они предложили позвать Кавана к телефону, значит, он жив, – заметил Чамберс.
   Несколько секунд Майк стоял опустив голову, потом кивнул.
   – Допустим, – согласился он. – Но давайте подумаем вот о чем. Я сказал им, что документы у нас, а это чистая ложь; еще я дал им понять, что мы не настолько глупы, чтобы поверить, будто бы они сразу отдадут Кавана в обмен на бумаги. Должно быть, они рассчитывали на нашу наивность, и я встревожил их, заставив тщательнее продумать свои шаги.
   – Они наверняка понимали, что мы не отдадим бумаги без каких-либо гарантий… – возразил Чамберс.
   – В любом случае у нас нет выбора, – прервал его Майк. – Улики против Пастиллиано – наш единственный шанс вызволить Кавана живым…
   – Уже несколько минут я пытаюсь вам втолковать, – заговорил Чамберс, – что это не единственная наша возможность. Есть другой путь, не слишком надежный, но уж зато точно единственный. Вы готовы меня выслушать?
   Майк кивнул.
   – Сегодня мне звонил тот парень из американского посольства, о котором я вам рассказывал. В Рио живет супружеская пара, они называют себя Рита и Кармело Ферранте. Парень из посольства не сказал этого напрямик, но у меня сложилось впечатление, что эти двое – агенты ФБР, которые внедрились в ряды местной мафии и живут под вымышленными именами. Я заглянул к ним по пути сюда, и… в общем, они согласились нам помочь.
   Лицо Майка побелело.
   – Что вы хотите сказать? – спросил он.
   – Я хочу сказать, что мы втроем обсудили ситуацию и сошлись во мнении, что единственный способ спасти Кавана, с бумагами или без них, – это отыскать его и забрать силой.
   Майк посмотрел на него словно на сумасшедшего.
   – Иными словами, вы предлагаете нам превратиться в морских пехотинцев или коммандос? – язвительно осведомился он. – Ну еще бы, ведь нам любая задача по плечу!
   – Эти двое хорошо подготовлены, – вставил Чамберс.
   – Это замечательно, но не упустили ли вы еще чего-нибудь? Например, мы не знаем даже, где прячут Кавана.
   – Узнаем, – ответил Чамберс. – Сегодня, завтра или через неделю, но обязательно узнаем.
   – И что потом? Постучимся в дверь и вежливо попросим выдать пленника?
   – У нас нет иного выхода, Майк. Ферранте заверили меня, что уже не раз проделывали нечто подобное, и они готовы помочь, если, конечно, вы согласитесь. Каван – ваш брат, поэтому последнее слово за вами.
   Майк смотрел в глаза Чамберсу, перебирая в уме возможные последствия такого шага. Наконец он произнес:
   – Хорошо, я согласен.
   Зазвонил телефон Чамберса. Он положил руку на плечо Майка и взял аппарат. Несколько секунд он молча слушал, потом его глаза торжествующе блеснули, он посмотрел на Майка и произнес:
   – Молодец. Я смогу с ним поговорить? Да, выезжаю сейчас же. – Он дал отбой и сказал Майку: – Звонил Ромео из кафе в Санта-Терезе. Антонио только что объявился там. – Он бросил взгляд на часы. – Когда вам обещали перезвонить?
   – В шесть.
   – Отлично. Стало быть, у нас четыре с половиной часа. Не знаю, много это или мало, но лучше всего сейчас же вызвать сюда супругов Ферранте, чтобы они поговорили с вами. А я тем временем съезжу к Антонио за бумагами. Молите Бога, чтобы они оказались у него либо он знал, где находятся записи.
   – А что мешает Антонио самому привезти сюда документы? – спросил Майк. – Если, конечно, они у него.
   – За ним почти наверняка следят, – объяснил Чамберс, беря со стола ключи, – и, вероятно, именно поэтому он не поехал прямо к нам. Разумеется, это лишь моя догадка, но парень далеко не дурак, и если записи у него либо ему известно, где их прячут, то он сознает, какую ценность они представляют.
   – Но каким образом вы собираетесь получить бумаги, если за Антонио наблюдают?
   – Логично. Пора обратиться к специалистам. – Чамберс взял телефон и набрал номер Ферранте. – Все в порядке, – сообщил он Майку после недолгого разговора. – Кармело выезжает сюда, чтобы расспросить вас, а я захвачу Риту и отправлюсь на встречу с Антонио. Сдается мне, мы все же провернем это дельце.
 
   В ту самую минуту, когда в номер вошел Ферранте, Майк уверился в том, что все будет хорошо. Кармело был невысоким коренастым человеком с развитыми мускулами, кожей, напоминавшей лунный ландшафт, и нью-йоркским акцентом. Едва он заговорил, стало ясно, что предстоящая операция ничуть его не пугает и он полон решимости взяться за нее. Его невозмутимый взгляд и прямая манера выражаться не оставляли ни малейших сомнений в успехе. Не теряя времени, он посвятил Майка в курс дела и выслушал его соображения.
   Чамберс позвонил из кафе и поздравил их с удачей – Антонио не только знал, где находятся записи, но познакомился в камере с бывшим узником «Преисподней», приятель которого, некогда состоявший в «эскадроне смерти» Пастиллиано, был готов за пару сотен долларов выяснить местонахождение тюрьмы.
   Долгое время от Чамберса не поступало известий, и после того как Майк рассказал Кармело все, что знал, им оставалось лишь сидеть и ждать. Майк подумал, не позвонить ли Раскину, но решил, что, сколь бы серьезными ни были затруднения с австралийским проектом, он ничем не может помочь, вдобавок ему совсем не хотелось отвлекаться.
   В коротком выпуске новостей Си-эн-эн сообщили о том, что бывшая британская актриса Мишель Роу в ближайшие часы будет освобождена из бразильской тюрьмы, а все обвинения против нее сняты, и тут же зазвонил телефон.
   Продолжая смотреть на телеэкран, Майк взял трубку.
   – Алло? Это Майк? Говорит Франко, консьерж. Машина ждет вас.
   Майк нахмурился и посмотрел на Ферранте.
   – Какая машина? – спросил он.
   – Та, которую вы заказали, – неуверенно ответил Франко. – Не наша машина, другая. Вам не понравился автомобиль, который предоставил отель? Мы можем это уладить…
   – Я не заказывал машину, – перебил Майк.
   – Э-э-э… – растерянно пробормотал Франко, – мне сообщили, что заказанная вами машина ждет вас. Отослать ее?
   – Не кладите трубку, – велел Майк и, прикрыв ладонью микрофон, передал содержание беседы Ферранте.
   Тот вышел на балкон и посмотрел вниз. Подъезд отеля загораживал козырек.
   – Скажите, что вы сейчас спуститесь, – сказал Ферранте и, выключив телевизор, проверил пистолет, висевший на его поясе в кобуре. – Может быть, это всего лишь ошибка, – добавил он. Майк заметил, как напряглось его мускулистое тело. – Но я сомневаюсь. Наверняка за вами приехали люди Пастиллиано.
   Сердце Майка тревожно забилось.
   – Полагаете, они намерены выполнить мое требование и показать мне Кавана?
   Ферранте пожал плечами.
   – Может быть, – ответил он.
   – Что мне делать?
   – Поскольку у нас нет аппаратуры и средств поддержки, которыми мы обычно пользуемся в таких случаях, будем действовать собственными силами, – ответил Ферранте. – Вы дадите мне время подъехать на машине к входу в отель, потом спуститесь и выясните, что там происходит. Если вы сядете в поджидающую машину, имейте в виду, что нет никаких гарантий, что вас оставят в живых или повезут к брату. Но мне кажется, пока им нет смысла обманывать вас. Им очень нужны записи. Возможно, Пастиллиано и совершил глупость, посадив Антонио в одну камеру с бывшим узником «Преисподней», но вряд ли мы можем рассчитывать, что он ошибется еще раз. Нам нельзя здесь задерживаться, иначе эти люди что-нибудь заподозрят. Помните одно: что бы ни случилось, повторяйте, будто бы вы знаете, где находятся записи. Если вас спросят, где они, скажите, что их доставят к указанному сроку. Договорились?
   Майк кивнул:
   – Договорились.
   Ферранте покачал головой.
   – Боюсь, они затевают какую-нибудь хитрость, – сказал он. Было видно, что ему не нравится возникшая ситуация. – Присылают машину, не предупредив заранее, не условившись о встрече. Бац – машина у подъезда, садитесь, если не боитесь.
   Он ушел. Майк смотрел ему вслед, понимая, что корабли сожжены, но продолжая сомневаться, что ему хватит отваги пройти через грядущие испытания. В конце концов, он делец шоу-бизнеса, а не Джеймс Бонд. Он посмотрел на пистолет, который ему оставил Ферранте, и подумал о Мишель и Каване. Больше всего он боялся за Робби. Мальчик находился в относительной безопасности, и все же страх никогда не увидеть его мучил Майка день и ночь.
   У входа в отель его ждал черный седан «мерседес» с тонированными стеклами. Едва он приблизился к машине, подскочивший швейцар распахнул перед ним заднюю дверцу, и из темноты салона донесся голос, велевший Майку садиться.
   Майк подчинился, борясь с желанием оглядеться и убедиться в том, что Ферранте поблизости. Как только дверца захлопнулась, Майк услышал щелчок центрального замка, отрезавший ему путь к отступлению. Потом он увидел, как опускается перегородка, отделяющая пассажирский отсек от места водителя. Рядом спиной к дороге сидел плотный мужчина в дешевом костюме, приставив дуло пистолета к груди Майка. Лицо мужчины, если не считать проницательных карих глаз, закрывала серая шерстяная маска.