– Пистолет, – сказал он, указав на карман Майка.
   У Майка пересохло в горле. Он отдал пистолет, и в ту же секунду машина тронулась.
   – Наденьте вот это, – велел мужчина, протягивая ему повязку.
   Майк взял ее, осмотрел и, услышав щелчок взведенного курка, прикрыл повязкой глаза, стараясь оставить хотя бы маленькую щелочку.
   Машина вырулила на Атлантик-авеню, и он понял, что уже очень скоро перестанет ориентироваться. Внезапно он поймал себя на том, что думает об Эллин и о тех словах, которые собирался сказать ей в тот самый миг, когда звонок Кавана перевернул все вверх дном. Потом он понял, почему вспомнил об Эллин, и кровь застыла у него в жилах. Внутренний голос подсказывал ему, что он никогда ее не увидит. Неожиданно он сообразил почему и подумал, какими глупцами они были с Ферранте, если не смогли с самого начала разгадать замысел бандитов. Ферранте сказал, что, может быть, это какая-то хитрость, и только теперь Майк осознал все ее коварство. Не дав ему времени подумать и составить план, эти люди похитили его без малейшего труда. И единственной причиной было то, что им потребовался другой заложник взамен Кавана.
   Майк пытался убедить себя, что он чересчур мнителен, но в тот же миг услышал позади удар и скрежет металла и понял, что Ферранте угодил в западню. Он остался совершенно один и мчался неизвестно куда, навстречу неизвестно чему.

Глава 25

   Мишель провели по пыльному дворику к «фольксвагену-сантано». У ворот тюрьмы поджидали около дюжины папарацци. При появлении Мишель они окружили автомобиль, фотографируя бледное, покрытое кровоподтеками лицо женщины, выкрикивая просьбы рассказать, как с ней обращались и что она собирается делать. Несколько секунд спустя автомобиль оставил репортеров позади и помчался к городу. За ним увязался юркий «фиат-темпра». Рядом с Мишель сидел мужчина, назвавшийся Уолтером Эскью, сотрудником британского посольства. Непосредственно перед освобождением он сообщил ей, что ее отпускают при условии, что она в тот же день покинет Бразилию, поэтому для нее забронировано место в самолете, который вылетает в восемь вечера в Майами, где Мишель могла сделать пересадку до Лондона. Понимая, что в ее положении не приходится спорить, она согласилась с этим условием, но теперь, когда машина проезжала по мрачным суетливым улицам деловой части Рио, Мишель готовилась попросить короткую отсрочку. Если она ее не получит, придется искать другой способ отделаться от сопровождающего, потому что она ни за что не уедет без Робби. К тому же она хотела убедиться, что Кавану ничто не угрожает.
   – Я провела в Рио немало времени, мистер Эскью, – заговорила она. Эскью бросил на нее высокомерный взгляд, словно спрашивая, зачем она ему об этом рассказывает. Мишель смотрела на его нижнюю губу, прикушенную выступающими зубами. Ноздри Эскью дрогнули, напоминая Мишель о том, как невыносимо от нее пахнет. – Я имею в виду, – продолжала она, не желая позволить ему сбить себя с толку враждебным отношением, – что не успею приготовиться к отъезду в столь короткое время. У меня остались дела…
   – Мисс Роу, – прервал ее Эскью, – это было условием вашего…
   – Я знаю, – вставила она, – и я согласилась с ним, понимая, что иначе меня не выпустят. Но видите ли, мне необходимо встретиться с людьми… с людьми из приюта. Мы долго работали вместе, я не могу расстаться с ними не попрощавшись.
   – Вы можете написать им, мисс Роу, – напряженным тоном отозвался Эскью.
   Мишель посмотрела на его непроницаемое лицо и поняла, что продолжать в том же духе бессмысленно.
   – Послушайте, – сказала она, полуобернувшись к нему, – я не могу уехать. Пока не могу. Я обязательно уеду, но сейчас мой отъезд не просто нежелателен, он невозможен.
   Эскью вздернул кустистые брови.
   – Это почему же? – ледяным тоном осведомился он.
   Мишель глубоко вздохнула и скрестила пальцы в надежде, что поступает правильно.
   – Потому что здесь находится мой сын и я не могу его бросить.
   На лице Эскью отразилось удивление.
   – Ваш сын? – переспросил он.
   Мишель кивнула:
   – Со мной жили трое детей, один из них – мой сын. Ему четыре года, и, надеюсь, вы понимаете, что я не могу уехать без него.
   – Не вижу, что мешает вам забрать его и вечером сесть на самолет.
   – Если я не отыщу сына к этому времени, не смогу уехать без него.
   – Отыщете? – переспросил Эскью. – Что вы имеете в виду?
   – Как только меня арестовали, мой друг увез его и других детей в безопасное место, – объяснила Мишель. – Если я смогу связаться со своим другом и найти ребенка, тогда я уеду.
   – Я понимаю, что вы не можете покинуть Рио без мальчика, – после недолгого молчания отозвался Эскью, – но думаю, что вам следует немедленно переговорить со своим другом.
   Мишель посмотрела на автомобильный телефон, который он ей протягивал, и едва не застонала от бессилия.
   – Он ничего не скажет мне по телефону, – возразила она. – Мы так условились на тот случай, если меня вынудят задать этот вопрос.
   – Проклятие! – пробормотал Эскью, начиная всерьез тревожиться.
   – Я могу пригласить его к себе домой, – продолжала Мишель. – Там мы сможем поговорить, ничего не опасаясь.
   Эскью сунул ей аппарат.
   – Попросите его привезти ребенка к вам домой, и я устрою так, чтобы вы оба улетели сегодня вечером.
   Мишель торопливо набрала номер, и несколько секунд спустя ее соединили с сотовым телефоном Чамберса.
   – Том! – заговорила она, испытав при звуке его голоса такое облегчение, что на ее глаза вновь навернулись слезы. – Это Мишель.
   – Где ты, ради всего святого? – воскликнул Чамберс.
   – Меня отпустили, – ответила она. – Я возвращаюсь домой. Ты можешь туда подъехать? Можешь привезти с собой Робби?
   Чамберс промолчал.
   Мишель тоже молчала, краешком глаза следя за Эскью.
   – Кто с тобой? – спросил Чамберс.
   – Человек из посольства, – сказала Мишель. – Мне велели сегодня же уехать и увезти Робби с собой.
   – Это невозможно.
   – Почему? – удивилась Мишель. – Надеюсь, ему ничто не грозит?
   – Нет, он в полном порядке, – ответил Чамберс. – Но я не могу привезти его в твой дом. Пока не могу. Это было бы небезопасно.
   – Почему?
   – Поверь мне на слово, хорошо? У нас такое происходит… не вешай трубку. – На секунду он умолк, потом заговорил вновь: – Мишель, я должен уйти. Я позвоню тебе домой при первой возможности.
   – Том, подожди! – закричала Мишель. – Где Майк? – Но в трубке уже звучали короткие гудки.
   Заметив, что Эскью наблюдает за ней, Мишель сложила аппарат и негромко произнесла:
   – Он позвонит мне домой. – Потом, посмотрев Эскью в глаза, добавила: – Я не уеду без сына, и нет никаких гарантий, что смогу забрать его сегодня.
   – Вы ставите меня в очень трудное положение, – раздраженно отозвался Эскью.
   – Я понимаю, и мне очень жаль, но я клянусь не покидать дом до тех пор, пока мы с сыном не будем готовы к отъезду. Может быть, вы все-таки дадите мне небольшую отсрочку?
   Эскью выпятил подбородок.
   – Не я ставил вам это условие, – напомнил он.
   – Но неужели вы отправите меня без сына?
   Эскью мельком посмотрел на нее и вновь отвернулся, глядя на мчащиеся мимо дома. Он заговорил, лишь когда автомобиль замедлил ход, проезжая мимо поста охраны на виллу, в которой жила Мишель:
   – Дайте слово, что не покинете дом.
   – Клянусь! – заверила его Мишель.
   Эскью посмотрел на нее в упор, и Мишель поняла, что он ей не верит. Он оглянулся и, увидев, что вторая машина тоже въехала в ворота, сказал:
   – Мы назначили человека, который должен проследить, чтобы вы уехали вовремя. Это сделано ради вашей собственной безопасности. Теперь я дам ему инструкции наблюдать за вами до завтрашнего полудня. К этому времени вы обязаны приготовиться к отъезду. Вы поняли?
   Мишель энергично кивнула и, подавив желание пожать Эскью руку, торопливо выбралась из машины, пока он не передумал. Оказавшись в спальне, она сорвала с себя зловонную одежду, которую носила последние пять суток, и долго стояла под душем, под упругими струями горячей воды, распутывая свалявшиеся волосы. Она надеялась, что Майк будет ждать ее здесь, но на вилле его не оказалось, и Эскью не обмолвился о нем ни словом. Наверное, следовало спросить, но Мишель не знала планов Майка и Тома и не хотела спутать им карты. С другой стороны, чем она может помешать, если станет искать Майка? Он посетил ее в тюрьме, и Пастиллиано наверняка уже знает о нем.
   К тому времени, когда Мишель закончила мыться, желание увидеть Майка стало таким неодолимым и отчаянным, что у нее участилось сердцебиение. Она хотела узнать, что с Каваном, но боялась спрашивать. Все случившееся целиком на ее совести, и если Каван погибнет, она не сможет жить с таким тяжелым чувством вины.
   Мишель не знала, где Майк и Каван, и страх, что она никогда их не увидит, парализовал ее мысли. В глубине души она понимала, что чересчур сгущает краски, что Майк в эту минуту разыскивает Кавана, а Том позаботился о безопасности Робби, однако угрызения совести пересиливали любые доводы рассудка. Она думала о Каване, представляя, что с ним делают. Он так молод, он не заслужил тех несчастий, что обрушились на него по ее вине. И дело было не только в том, что его похитили. Разве Каван меньше страдал от лжи и иллюзий оттого, что не знал, кого она любит на самом деле – его или Майка? Их сходство мучило Мишель. Они одинаково улыбались, одинаково сердились, даже любили очень похоже. Каван был плотью и кровью Майка, его отражением, братом, которого Майк любил больше жизни. Мишель тоже любила его и продолжала любить Майка, сама не зная, где кончается одно чувство и начинается другое.
   Но теперь она знала точно. В тот самый миг, когда она утром увидела Майка, у нее не осталось сомнений – только невыносимый страх, что уже слишком поздно.
 
   Несколько минут назад автомобиль остановился, а до того, по расчетам Майка, они ехали около часа. Он чувствовал, что машина забралась довольно высоко, а по мерцанию солнца и отсутствию шума транспорта догадывался, что дорога пролегала по обширному густому лесу, покрывавшему окрестные холмы Рио. Не было ни малейшей возможности понять, где они находились сейчас, хотя Майку казалось, будто он слышал звук механизма, поднимавшего какую-то дверь. Потом автомобиль развернулся на площадке, покрытой щебнем, чуть подал назад, и теперь сквозь повязку не проникало ни лучика света.
   Звук шагов вернул Майка к реальности. Все его чувства были обострены, в крови бурлил адреналин, сердце сжималось от страха. Послышалось жужжание стеклоподъемника, двое мужчин сердито обменялись короткими репликами на португальском, и наконец донесся звук, напоминавший звон металлической цепи.
   – Руки за спину! – скомандовал спутник Майка.
   Майк вновь подчинился приказу, и его тут же толкнули вперед, повалив на колени, и защелкнули на запястьях наручники.
   – Ну а теперь смотрите, – сказал мужчина, снимая с него повязку.
   Поднявшись с пола, Майк снова опустился на сиденье. Его глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету. Обретя наконец способность видеть, он разглядел сквозь стеклянную перегородку маленькую, залитую солнцем поляну, окруженную густой растительностью. Машина стояла между голых грязно-коричневых стен.
   – Кругом! – рявкнул мужчина.
   Майк медленно обернулся и посмотрел в заднее стекло. В нескольких футах от автомобиля стояли трое мужчин, полускрытые тенью. Внезапно голову того из них, что стоял в середине, дернули назад, и в лучах солнца показалось жестоко избитое лицо Кавана. Майк рывком повернулся, собираясь выскочить из машины, но бывший спутник ткнул его пистолетом.
   – Видите, он жив, – сказал мужчина. – Посмотрите еще раз.
   Майк вновь повернулся. Из тени выступила еще одна фигура, и у Майка потемнело в глазах. Голову словно стиснул стальной обруч, а сердце бешено колотилось, грозя выскочить из груди. Потрясение было таким сильным, что тело отказывалось служить ему. Он никогда не видел своего сына, но ничуть не сомневался, кто тот мальчик, которого вынесли на свет. Внезапно с яростным воплем Майк набросился на мужчину в салоне машины, послал его в нокаут ударом головы в переносицу и почти успел завладеть оружием. Однако дверца машины тут же распахнулась, и он замер на месте, почувствовав, как к виску с силой прижалось дуло пистолета.
   – Ты! Принесешь записи! – сказали ему. – Ты доставишь их сюда вечером – или никогда не увидишь мальчишку. Ты слышал?
   Майку хотелось одного – убивать, и все же он заставил себя кивнуть.
   – Никаких трюков, понял? Никаких копий, потому что твой брат останется у нас. Ясно? Мы задержим его надолго. Но если ты принесешь сегодня записи, получишь мальчишку.
   Его снова швырнули на пол, извлекли из салона бесчувственное тело; дверь закрылась, и водитель завел мотор. Машина уже тронулась с места, когда дверца распахнулась вновь, внутрь забрался мужчина с пистолетом и велел Майку надеть повязку. Увидев, что тот скован наручниками, он взял повязку, закрыл ею глаза Майка и приказал водителю отправляться.
   Дорога назад казалась бесконечной, но наконец машина остановилась в нескольких кварталах от «Рио-Палас». Майка освободили, сказали, что найдут его через час, и добавили, чтобы к этому времени записи были у него.
   Солнце уже клонилось к закату, когда Майк выбежал на Атлантик-авеню и ворвался в отель.
   – Мистер Маккан! Мистер Маккан! – крикнул Франко, когда Майк мчался мимо него.
   Майк повернулся.
   – У меня для вас сообщение, – сказал Франко, выходя из-за конторки. – Мистер Чамберс попросил передать, чтобы вы немедленно ему позвонили.
   Майк поднялся в номер, но не успел схватить трубку, как телефон зазвонил.
   – Где вы? – рявкнул Майк, услышав голос Чамберса.
   – А где вы, черт подери? – крикнул в ответ Том.
   – В отеле. Мне нужно встретиться с вами. У них Робби. По крайней мере я думаю, что это он…
   – Именно он, – подтвердил Чамберс. – Мне позвонила судья да Сильва. Пару часов назад мальчика выхватили из ее автомобиля. Вы видели его? С ним все в порядке?
   – Ему заклеили рот пластырем, но на вид он цел и невредим, – ответил Майк, борясь с подступающим гневом. – Как это получилось? Вы клялись, что он в безопасности!
   – Держите себя в руках! – прикрикнул Том. – Один из помощников судьи оказался предателем. Теперь уже ничего не поделаешь. Мальчик у них, и мы собираемся вызволить его. Вы видели Кавана?
   – Каван тоже там. Он сильно избит, но жив.
   – Вы знаете, где именно?
   – Нет. Записи у вас? Люди Пастиллиано будут звонить мне через час.
   – Записи здесь, – ответил Чамберс. – И супруги Ферранте тоже. Мы беседуем с бывшим бойцом «эскадрона смерти». Нам стало известно, где находится «Преисподняя», если, конечно, он не лжет.
   – Вы серьезно? – От нахлынувших чувств у Майка перехватило дыхание. – Не сказал ли он, что тюрьма находится в горах? В лесу?
   – Угадали! – воскликнул Чамберс. – Вместе с нами Марсело и полдюжины его людей. Мы изучаем карту. И что еще лучше, тот парень рисует нам подробный план тюрьмы – того ее участка, где, по его мнению, держат Кавана. Между прочим, он потребовал десять тысяч. Я сказал, что он их получит.
   – Заплатите ему столько, сколько он хочет, – велел Майк. Совладав наконец с дыханием, он добавил: – Господи, хоть какой-то просвет!
   – Согласен, – отозвался Чамберс. Он на секунду отвернулся, что-то сказал в сторону и вновь заговорил в трубку: – Рита Ферранте только что выехала к вам с инструкциями.
   – Записи у нее? – спросил Майк. – Они мне понадобятся.
   – Да, она взяла записи с собой и поедет вместе с вами передавать их. Мы отправимся отдельно. У вас отняли пистолет?
   – Да.
   – Рита привезет вам оружие. А у Марсело и его людей целый арсенал.
   Майка охватила безотчетная тревога.
   – Вы уверены, что это лучший способ? – спросил он. – Ведь если мы приедем с оружием и начнется перестрелка – а это неизбежно, – то первыми пулю получат Каван и Робби.
   Было ясно, что Чамберс разделяет его сомнения.
   – По пути мы как следует изучим план тюрьмы, – сказал он. – Надеюсь, это предоставит нам определенное преимущество. Но если у вас есть другие предложения, я готов их выслушать. Перспектива вооруженного столкновения нравится мне не больше вашего.
   – Мы могли бы поверить им на слово, – ответил Майк. – Они обещали отдать Робби, если я привезу записи.
   – А Кавана?
   Сердце Майка упало.
   – Они собираются оставить Кавана у себя.
   Чамберс колебался лишь мгновение.
   – Стало быть, у нас нет выбора, – решил он.
   – По-видимому, нет, – согласился Майк.
   Чамберс на минуту отвлекся, потом вновь взял трубку:
   – Мне пора закругляться. Звоните, как только что-нибудь прояснится. Нам нужно знать, где вы будете производить обмен.
   – Договорились.
   – Да, вот еще что. Вы слышали о Мишель? Ее выпустили.
   – Черт побери! – Майк хлопнул себя по лбу и в отчаянии закрыл глаза. – Совсем забыл. Где она? Она знает о том, что случилось с Робби?
   – Я подумал, что будет лучше скрыть это от нее, – сказал Чамберс. – Пусть она остается в неведении.
   – Вы, верно, шутите? – холодно осведомился Майк. – Мне ведь придется с ней говорить.
   – Мишель звонила мне по пути домой, – произнес Чамберс. – Это было два часа назад.
   – У вас есть ее телефон?
   Чамберс продиктовал номер и, еще раз велев Майку звонить, как только что-нибудь станет известно, попрощался.
   Майк дал отбой, набрал номер Мишель и тут же швырнул трубку на рычаг. События разворачивались слишком быстро, грозя выйти из-под контроля. Майку было необходимо успокоиться, тщательно все обдумать и подготовиться к обмену. Он подошел к балкону и попытался дышать ровно и глубоко. Ничто не помогало. От одной мысли о том, что он может больше не увидеть сына и брата, его охватывала слепая ярость. В дверь громко постучали, и он торопливо приблизился к двери и распахнул ее.
   – Рита Ферранте, – представилась невысокая худощавая женщина с копной рыжих волос.
   Едва она вошла в номер, зазвонил телефон.
   Майк метнулся в комнату и схватил трубку.
   – Майк! Слава Богу! – выдохнула Мишель. – Я пытаюсь дозвониться до тебя уже несколько часов. Я так беспокоилась. Я говорила с Томом, и он сказал, что ты, должно быть, уехал на встречу с Каваном.
   – Я действительно ездил туда, – подтвердил Майк и покачал головой, давая Рите понять, что это не тот звонок, которого они ждали.
   – Так что же случилось? – допытывалась Мишель. – Тебе позволили встретиться с ним? У него все в порядке?
   – Да, – солгал Майк.
   – Его вернут в обмен на записи? Том сказал, что они у тебя.
   – Да, – ответил Майк. – Я жду звонка. Мне должны сообщить, куда их привезти. Нужно освободить линию.
   – Я понимаю. Но когда все это кончится…
   – Сейчас не время говорить об этом, – перебил Майк. – Я позвоню тебе, как только что-нибудь станет известно. – Он дал отбой.
   – Все в порядке? – спросила Рита. Майк продолжал стоять у аппарата, глядя на него.
   Он кивнул, потом повернулся и посмотрел на женщину.
   – Да, – сказал он. – Вы привезли документы?
   Рита протянула ему конверт, который держала в руках.
   – Давайте условимся, как действовать дальше, – предложила она, вешая холщовую куртку на спинку кресла и усаживаясь по-турецки на кровать. – Обсуждать особенно нечего, я лишь познакомлю вас с основными правилами, соблюдение которых поможет спасти вашу жизнь и жизнь вашего сына.
   В широко распахнутых глазах Майка застыло страдание.
   – А Кавана? – спросил он.
   Рита на мгновение прикрыла глаза, потом взглянула на Майка и сказала:
   – Разумеется, и Кавана тоже.

Глава 26

   Солнце быстро уходило за горизонт, когда Том Чамберс и Кармело Ферранте вышли на пыльную веранду старинной изящной виллы, раскинувшейся на склоне холма в Санта-Терезе. В полутемной комнате Антонио, Марсело, бывший боец «эскадрона смерти» и с полдюжины других людей изучали карту, которую разметили Марсело и Ферранте, указав несколько маршрутов, ведущих к «Преисподней». Сейчас больше нечего было делать; оставалось лишь ждать звонка от Майка, который должен был сообщить о том, что он отправляется передавать документы.
   – Так не пойдет, – тихо сказал Ферранте, положив руки на кованую ограду балкона и глядя на океан. – Эти парни собираются убивать ради мести. Если мы возьмем их с собой, погибнет много людей. В том числе и заложники.
   – Майк тоже так считает, – отозвался Чамберс. – Что же нам делать? Я не вижу способа избавиться от этих головорезов.
   Ферранте почесал в затылке, подавляя зевок. За их спинами кто-то вышел на балкон.
   – Как она выглядит, эта приятельница Майка? – спросил Ферранте.
   Чамберс нахмурился:
   – О чем вы?
   Рядом с ними остановился один из подручных Марсело и принялся мочиться поверх перил.
   Ферранте пожал плечами:
   – Она красивая?
   Чамберс медленно набрал полную грудь воздуха, обдумывая ответ.
   – Мишель – одна из самых красивых женщин на свете, – произнес он наконец.
   Ферранте приподнял брови и посмотрел на него:
   – Между вами что-нибудь было?
   – Между нами? – Чамберс изумленно рассмеялся.
   – Почему бы нет? Такой симпатичный парень, как вы…
   – Я волк-одиночка, – перебил Чамберс. – К тому же Мишель занята.
   Их разговор быстро наскучил юнцу с прилизанными волосами, татуировкой на руках и золотыми кольцами в мочках ушей. Застегнувшись, он ушел.
   – Что же нам делать? – спросил Чамберс, подхватывая прерванную беседу.
   – Если их сведения верны – а нам остается лишь положиться на них, – то, стало быть, мы знаем, где находится тюрьма, и знакомы с ее планом. Давайте поступим вот как. Вы сейчас вернетесь в комнату и скажете остальным, будто бы только что звонили Майку и напомнили ему об одном обстоятельстве, которое до сих пор не приходило нам в голову, а именно то, что ему могут и не сообщить, куда ехать, потому что Пастиллиано наверняка пришлет машину, как в первый раз. Мы с вами поедем следить за отелем, пообещав позвонить этим молодчикам, когда Майк и Рита отправятся в путь. Но мы не станем этого делать: находиться в компании этих людей слишком опасно. А теперь звоните Майку.
   Чамберс уже достал аппарат и набирал номер отеля. Попросив связать его с Майком, он прикрыл микрофон рукой и сказал Ферранте:
   – Если я вас правильно понял, мы действительно поедем к отелю и, как только Майк и Рита отправятся обменивать документы на мальчика, отправимся прямиком в горы выручать Кавана. Повезут ли туда же Майка и Риту, узнаем на месте.
   Ферранте кивнул и, оторвав щепочку от деревянного столбика, сунул ее в зубы.
   В трубке зазвучали длинные гудки. Чамберс ждал, чувствуя, как начинает колотиться его сердце.
   – Не отвечают, – произнес он, посмотрев на Ферранте.
   В глазах Ферранте тотчас отразилось беспокойство.
   – Значит, что-то не так. Они не уехали бы не позвонив.
   Чамберс дал отбой и еще раз набрал номер.
   – Что вы делаете? – осведомился Ферранте.
   – Хочу спросить Франко, не видел ли он, как Майк и Рита выходили из отеля.
   – Да, мистер Чамберс, – ответил Франко. – Мистер Маккан ушел пять минут назад. С ним была женщина и еще двое мужчин. Они уехали на большой старой машине, похожей на «форд».
   Чамберс поблагодарил его, сунул аппарат в карман и передал Ферранте содержание разговора.
   – Все ясно, – после недолгих раздумий произнес тот. – Возвращайтесь в комнату и делайте, как я сказал. Мы сразу едем в горы. А этим ребятам позвоним, как только потеха закончится.
 
   Над городом уже спустилась ночь, когда приехавшая за Майком и Ритой машина промчалась по Авенида-Бразил и направилась к северу. Забыв сообщить Чамберсу о том, что они выезжают, Майк и Рита совершили промах, о последствиях которого оставалось лишь догадываться, но так уж получилось, и не было смысла раздумывать над этим. Хорошо еще, что они реагировали точно и стремительно – как только в номер неожиданно постучали, Рита скрылась в ванной с записями и заряженными пистолетами, прежде чем Майк ответил на стук. Иначе все могло бы кончиться тем, что записи сейчас ехали бы к Пастиллиано, а изрешеченное пулями, окровавленное тело Майка лежало бы на полу в комнате.
   Попытка обвести их вокруг пальца встревожила Майка и Риту, но вместе с тем дала им определенное преимущество. Внезапно появившись в комнате, Рита заставила эмиссара Пастиллиано бросить пистолет, а сама сохранила оружие – свое и Майка. Сейчас они ехали в горы в старой американской машине. Записи Майк сунул под рубашку. На переднем сиденье рядом с водителем ссутулился бандит. Он был не в том положении, чтобы отдавать приказы, и ситуация оказалась в руках пассажиров.
   Почувствовав на себе взгляд Риты, Майк мельком посмотрел на нее и вновь отвернулся к темному окну. При виде этой женщины с огненными волосами, округлыми румяными щеками и часто моргающими глазами никто не догадался бы, что перед ним хладнокровный убийца, и Майк подумал, что именно этому обстоятельству Рита обязана своими успехами на поприще секретной службы. Он был рад, что Рита с ним, и не только оттого, что она так умело повела себя в отеле, но и потому, что ему была ненавистна сама мысль о том, чтобы ехать к Пастиллиано в одиночку.