Макаренко Антон Семенович. О воспитательной системе

   Какую же форму может принять педагогический закон?
   При настоящем положении науки о человеке и о человечестве он ни в коем случае не может полностью дедуцироваться ни от какого общего положения.
   Основанием для советского педагогического закона должна быть индукция цельного опыта. Только цельный опыт, проверенный и в самом его протекании, и в результатах ("проверка на сопротивление"), только сравнение цельных комплексов опыта может предоставить нам данные для выбора и решения.
   Очень важно при этом, что здесь возможна одна чрезвычайно опасная ошибка. Я имел возможность наблюдать несколько попыток отбора такого цельного опыта и всегда при этом встречал и указанную опасную ошибку. Она заключается в том, что принимая опыт в целом, участники отбора обязательно стараются внести в него коррективы, т.е. осуждают отдельные частные приемы или вставляют дополнительные, новые, собственного изобретения.
   Нечего и говорить, что эти изменения производятся все по тому же методу дедуцированного средства, иначе говоря, производятся без всяких оснований. А между тем это самодурство приводит к печальным результатам. Нарушенная в своей органической цельности система делается больной системой, и пересадка опыта оканчивается неудачей. С такими ошибками трудно бороться, ибо контролеры и реформаторы орудуют совершенно чужой логикой. Убедить их можно было бы только опытом, но как раз опыт не входит в систему их логики.
   Мои утверждения вовсе не значат, что недопустима критика системы и ее исправление. И критика, и исправление возможны, но обязательно в системе индуктивной логики.
   Прибавления и купюры в системе могут контролироваться только в работе всей системы на довольно большом отрезке времени; всякие же безответственные пророчества ("наказание воспитывает раба") могут быть оставлены без рассмотрения.
   Я рекомендую индуктивную логику вовсе не для того, чтобы она применялась в редких случаях, когда такой зуд появится у контролера-охотника. Индуктивная проверка, дополнения, изменения должны быть постоянным явлением в воспитательской системе. Это необходимо и потому, что всякое дело никогда не теряет способности совершенствоваться, и потому, что каждый день приносит и новые условия, и новые оттенки в задаче.
   Постоянная работа исправления обычно производится самим коллективом, который, конечно, имеет примущественное право на авторство в этой области, и к тому же обладает большей утонченностью нервов в привычной области и лучше приспособлен сберегать традиции. Наблюдатель со стороны, хотя бы и официальный, всегда имеет склонность "скашивать на нет", ему нечего терять, и он ни за что не отвечает. Его преимущество заключается только в старороссийском "со стороны виднее". Здоровый коллектив обычно всегда сопротивляется таким реформаторам, тем более что они не оперируют опытной логикой, а безаппеляционно заявляют: "Так лучше".
   Но и коллективы, и здоровье коллектива бывают разные, и поэтому постороннее вмешательство в постановку цельного опыта вообще возможно, а в некоторых случаях и необходимо.
   Отстаивая права цельного опыта, мы ни одной минуты не истратим на отстаивание исключительно прав индукции#13. Как и во всякой другой области, опыт возникает из дедуктивных положений, и они имеют значение далеко за пределами первого момента опыта, остаются направляющими началами на всем его протяжении.
   Дедуктивные положения прежде всего возникают как отражение общей задачи. Если в самой задаче сказано, что мы должны выпустить здорового человека, то на всем протяжении нашего опыта мы будем оперировать измерительными дедукциями из этого требования: мы не будем забывать о форточках и о свежем воздухе, не ожидая опытной проверки.
   Вторым основанием для дедукции является положение о коллективе. Наш опыт необходимо будет направляться и положением о суверенитете коллектива, и положением о деятельности коллектива в обществе.
   Наконец, третье основание для дедукции составляет накопленный веками социальный и культурный опыт людей, концентрированный в так называемом здравом смысле. К сожалению, эта штука пользуется наименьшим уважением педагогов. Уж на что, кажется, бесспорно признан сарказм Грибоедова "числом поболее, ценою подешевле" и касается он как раз педагогической деятельности, а ведь не так давно в колониях для правонрушителей полагался один воспитатель на каждые десять воспитанников. И платить им было назначено по сорок рублей в месяц#14. В колонии им. Горького было четыреста воспитанников. Спрашивается, какие чудеса могли отвратить полный развал колонии при соблюдении этого замечательного условия?
   Направленный общими дедуктивными положениями, длительный опыт цельной системы должен сам в себе заключать постоянный анализ. Процессы протекания и углубления опыта, конечно, не могут быть свободными от ошибок. Нужно очень осторожное, сугубо диалектическое отношение к ошибкам, потомук что очень часто то, что кажется ошибкой, при более терпеливой проверке оказывается полезным фактором. Но такая проверка требует обязательно педагогической техники, широкого педагогического мастерства, высокой квалификации.
   Сохранение ценных опытных очагов, увание к их находкам могут нашу молодую логику воплотить в строгих формах педагогической техники.
   Только так мы создадим школу советского воспитания.
   И еще одно: наши педагогические вузы должны решительно перестроить свои программы. Они должны давать хорошо подготовленных, грамотных педагогов-техников.
   3. Организационный период#15 О б щ и е с о о б р а ж е н и я об о р г а н и з а ц и о н н о м п е р и о д е Успешность протекания воспитательной работы детского коллектива (детского дома, колонии, коммуны; в дальнейшем мы будем употреблять термин "колония" как средний между детским домом и коммуной) во многом зависит от первоначальных вкладов в его организацию,от организационного периода.
   На практике длительность организационного периода бывает очень различна. Есть колонии, в которых организационный период никогда не заканчивается. Иногда такое положение рассматривается как последнее слово педагогической техники. Предполагается, что дети в таких случаях вырастут хорошими организаторами. С этим, к сожалению, невозможно согласиться, так как опыт доказывает обратное. Иначе и быть не может, ибо организационный период, хотя и носит такое приятное название, предполагает, что многое еще не готово джля выполнения основной задачи воспитательного учреждения.
   С другой стороны, нужно признать: как бы хорошо не было поставлено детское учреждение, по самому существу нашей работы предполагается, что оно может и должно расти и улучшаться, и поэтому детский коллектив всегда должен вести именно организационную работу, он не должен остановиться в развитии, замереть в строгом стационаре.
   Вопрос сводится к установлению двух границ. Первая - момент вселения детей в колонию. Что-то должно быть сделано, подготовлено к приходу детей, должен быть обеспечен какой-то организационный миниум. За вычетом этого миниума некоторая часть организационного периода приходится уже на то время, когда дети живут в колонии и принимают участие в организационной работе. Наконец, должен наступить момент, когда и эта часть организационного периода заканчивается и наступает период нормальной постоянной работы колонии. Это и будет вторая граница.
   За этой границей могут и должны быть организационные усилия педагогов и воспитанников и работа, направленные к расширению и улучшению колонии. Эта работа может принимать грандиозные размеры и совершенно изменять "лицо" колоний, но какие-то признаки должны говорить, что это не организационный период, что это нормальная работа, иначе говоря, что основной необходимый комплекс воспитательных средств обеспечен.
   Расположение указанных двух границ в истории колонии должно быть обязательно правильным, в противном случае мы никогда не придем к успеху, и самое наше развитие, если оно выражается даже в больших материальных цифрах, будет развитием болезненным. Я обращаю внимание читателя на это обстоятельство самым серьезным образом, ибо мне приходилось очень часто, пожалуй даже в большинстве случаев, наблюдать полное нарушение предполагаемого мною правила о двух границах и очень печальные последствия этого нарушения. Печальнее всего то, что это нарушение сплошь и рядом производится не в порядке ошибки или недосмотра, а, так сказать, нарочно, в убеждении, что так и нужно делать, что такой именно способ полезен.
   Именно поэтому я хочу подробнее остановиться на анализе этих ошибок и на выяснении наиболее удобных мест, по которым должны проходить обе границы. Для удобства изложения назовем отрезки времени от момента зарождения колонии до первой границы периодом А, а отрезок между первой и второй границой - периодом Б и период нормальной работы - периодом В.
   Ошибочное определение границ и ошибочное содержание самих периодов
   принимают в таком случае следующие формы:
   1) период А очень короток.
   2) период А очень велик.
   3) период Б очень короток.
   4) период Б очень велик.
   Во всех случаях страдающим является третий период В, период нормальной работы, хотя, разумеется, и протекание других периодов делается неправильным и, следовательно, вредным.
   1. Период А очень короток.
   Это наиболее часто встречающийся случай. Хараткеризуется он тем, что к приему детей не готовы не здания, ни оборудование, и детям поэтому приходится переживать все трудности организационного периода.
   На протяжении периода А должны быть обеспечены такие условия, чтобы жизнь детей не сделать чересчур тягостной, неудобной,, чтобы от них не потребовалось усилия, на которые они не способны или которые связаны с безразличным воспитательским эффектом. Установить точно, что именно долно быть сделано в течение периода А, не представляет особенно трудной задачи. Если бы организаторы-педагоги во время организационного периода задавались скромными практическими целями, они эту задачу решали бы, вероятно, всегда правильно. К сожалению, в большинстве случаев задача усложняется такими педагогическими "взлетами", что от практического здравого смысла остаются жалкие клочки.
   Мне посчастлививлось близко наблюдать организационный период двух детских учреждений. В первом - коммуне - в течение периода А был сделан максиум. Были выстроены прекрасные здания, все комнаты до конца оборудованы и даже украшены. В спальнях не только поставлены кровати, но и положены на них матрасы, простыни, одеяла, пододеяльники, портреты, зеркала и лозунги, в "тихом" клубе оборудованы уголки. Такая же картина и в столовой, и на кухне, и в кладовых. Все запасено, положено на место, приспособлено до конца. В один прекрасный день с утра затопили на кухне, приступил к работе персонал, тоже подобранный и проверенный и даже одетый в новые спецкостюмы. Новый с иголочки кладовщик еще вчера вечером отправил в какую-то "дружественную страну" шестьдесят комплектов белья, костюмов, поясов, обуви, фуражек. В ту же "страну" отправится парикмахер, врач и другие представители гигиены.
   И вот к обеду, точно в назначенное время, прибыли хозяева нового дома, вошли в теплый, уютный и украшенный дворец, без крика и хулиганства рассыпались по спальням и клубам, но уже через полчаса их трубач что-то заиграл, и повинуясь его приказу, хозяева собрались в столовую и пообедали. А после обеда тот же трубач что-то такое наладил в их толпе, и она уже не толпа, а организация, состоящая из шести отрядов с командирами во главе. Все это было выражено в движениях ладных и, очевидно, привычных и простых.
   Оказывается, что не только спальни и уголки были организованы до мелочей, но и колонисты пришли уже организованными, они были взяты не с улицы, а из другой колонии, принесли с собой навыки и привычные формы. Общая организованность казалась настолько совершенной, что уже излишним были небольшие таблички на стенах с надписью "Соблюдайте чистоту", "Не плюйте на пол".
   Уже по самому описанию моему должно догадаться, что в организации этой коммуны было все до конца подготовлено, продумано и обьединено каким-то общими идеями.
   Во всяком случае, среди этих идей хорошо "прощупываются" такие:
   1. Колония должна быть организована до конца и сдана детям в совершенно готовом виде.
   2. Она должна быть орагнизована по возможности комфортабельно, уютно и даже красиво.
   3. Первые коммунары должны быть так подобраны, чтобы наименьшим был риск разорения, расхищения, порчи всего собранного добра.
   В выражении этих идей чувствуется некоторый запах "антипедагогический". В самом деле, похоже на то, что организаторы построили и оборудовали хорошую коммуну, но за деревьями потеряли лес и больше беспокоились о целости имущества, чем о педагогическом творчестве.
   Совсем другое дело во второй колонии. Нашли старый монастырь, положили заплаты на крышу, чтобы не протекало, и привезли триста ребят, собранных в течение двух-трех дней на вокзалах, улицах и даже изьятых из реформаториумов и временных мест изоляции. Конечно, не было не только уголков и гардин, цветов и портретов, но не было и столов, и кроватей, и сами помещения даже не были распределены. Правда, в кладовой нашлось немного продуктов для того, чтобы приготовить обед, нашлась недалеко и баба, которая по линии женского закрепощения давно была приспособлена, чтобы обслуживать человечество на кухне. Но этим ограничен был список приспособлений для человеческой жизни.
   Зато все было приспособлено для жизни "педагогической". Организаторы усиленно подчеркивали это немаловажное обстоятельство. Они указывали на тлетворное влияние богатства и изнеженности и предлагали убедиться на деле, что самоорганизация, самообслуживание, самооборудование, инициатива и другие полезные вещи в самое короткое время из распущенной дикой толпы создадут организованный пролетарский коллектив. Нет кроватей - сделайте для себя кровати, нет столов - сделайте столы, побелите стены, вставьте стекла, исправьте двери. "Путевка в жизнь" - картина, как известно, продолжила эту схему: "Постройте для себя железную дорогу" - и, кажется, никто не осудил "Путевку" за это предложение#16.
   Логика организаторов была неуязвима. В самом деле: получить все готовое, прийти в оборудованное жильем - это значит ни о чем не заботиться, не бороться с нуждой, это значит расти барчуком, потребителем.
   И наоборот, паолучить только стены и крышу, все сделать собственными руками, пусть сначала простое и дешевое, в коллективном напряжении создать "свою" коммуну, добиться благополучия и богатства - разве это не значит воспитать нового человека? В этом рассуждении есть своя логика и "логика сугубо педагогическая". Если бы дело решалось одной логикой, представители второго способа организации были бы, пожалуй, правы. Но дело в том, что необходимы еще некоторые вещи, кроме логики.
   Организаторы коммуны тоже оперировали логикой. Они считали, что воспитательное учреждение должно обладать каким-то максиумом материальных условий, они и создавали эти условия, т.е. истратили довольно большую энергию на обдумывание каждой детали, каждого уголка в новоми доме. Ими была совершена большая работа. Это уже не только логика, это уже нечто реальное, ибо только первоначальная организация учреждения в общем - это метод. Новый воспитанник колонии оказался в определенном материальном комплексе, который определил его жизнь не только в первый день.
   Логика организаторов при этом не ограничивала своего собственного развития. Владение оборудованным жилищем не исключало возможности дальнейшего развертывания логики и практики, и это развертывание при удаче могло быть педагогически положительным. Например, хранение всего собранного в коммуне, забота о чистоте, пополнение нобходимыми вещами являются категориями педагогическими, хотя и не столь "яркими", как во втором случае.
   Но дело как раз в том, что во втором случае яркость только кажущиаяся. здесь вообще нет ничего реального, кроме логики. Предложенный проект организационного периода в сущности не имеет никакогго практического содержания. Если в первом случае логически пришли к необходимости поставить кровати и покрыть их одеялами, то эта логика была завершена выбором кроватей и одеял, их покупкой, доставкой, расстановкой и пр.; одним словом, была проделана какая-то работа.
   Во втором случае никакой работы нет. Пооцесс самооборудования, мыслимый только как процесс желательный, не выходит за границы мечты. Детский коллектив оказывается в практической пустоте, его поведение не определяется педагогом, ибо мечта педагога ничего не определяет, кроме его собственной души. Побудить ребят заняться изготовлением мебели могли бы только практические меры, какая-то система приемов, и эта система должна быть детализированной, продуманной до конца и обязательно проверенной. Но ничего этого нет, нет практического комплекса, и не доказана даже его возможность, не доказана на опыте, не доказана и в плане. Фантастичность этого проекта нисколько не меньше фантастичности, допустим, такого проекта: не нужно учебников, пусть сами ребята сделают для себя учебники.
   Таким представляется проект самооборудования в общем виде. Еще более сумбурным он делается, когда переходим к деталям. Уединенность педагогической логики, ее простодушная самоуверенность, ее непрактичность сказываются в первые же дни колонии. Если при первом способе организации имеется опасность пассивности и изнеженности, то это пока что опасность только в абстрактной логике. Действительность же в этом случае настолько наполнена вещами, что ребячий коллектив, подчиняясь воле организаторов, включается в воспитательный процесс и не замечает никакой логики, он приступает к функции хозяина как к простой и понятной функции. Педагогу остается эту функцию утвердить, упорядочить, развить. Здесь превосходная точка отправления.
   При втором способе, где выпячена только логика, ребячий коллектив принуждается тоже заняться логическую позицию, и он всегда так и делает. Мечтательной логике педагога он противопоставляет свою логику, имеющую несколько не меньшую убедительность. Жизнь на улице тоже не оборудована и полна неуюта, но зато наполнена приключениями, чередованиями удач и напряжений, а перспектива - кто ее разберет? При способе "самооборудования" она тоже представляется неразборчивой, но еще и не интересной. Педагог видит впереди большие успехи, у него перспектива есть, но другие ее не видят, - это удел всякой перспективы, построенной на мечте. Может быть, и ребята могли бы увлечься такой мечтой-перспективой, но им мешает это сделать тяжелая и неприятная действительность в колонии, благодаря чему далекая перспектива педагога ("самооборудования и самоорганизации" детей) легко сбивается с позиции, знакомой беспризорным детям, близкой перспективой "свободной улицы".
   Таковы результаты сравнения описанных двух методов орагиназционного периода. Они не в пользу второго. Кроме того, если в первом все-таки остается некоторая опасность неактивного развития, то во втором присутствует еще один дополнительный порок: если даже предположить, что процесс самооборудования начнется и приведет к аким-либо материальным результатам, то педагогическая польза его все-таки должна быть поставлена под сомнение.
   Решить эту проблему можно было бы только опытным путем. К сожалению, мы не имеем возможности сранвить хотя бы пару цельных опытов. Я не знаю случая, чтобы предприятая операция второго способа была доведена до конца. Обыкновенно на втором же месяце организационного периода организаторы отказываются его продолжать. Правда, для газетных сотрудников при случае рисуются в розовых тонах захватывающие картины прошлого. Для романтической души такие темы вообще незаменимы. Можно не только делать столы, можно строить и железную дорогу и в порядке уже настоящего гурманства угробить на ней главного героя. На деле бывает не так. На деле бывает дебош, массовые побеги и бесконечное бузотерство ребят, это именно и принуждает организаторов вывесить белый флаг.
   Не имея под рукой цельного опыта, мы можем оперировать только отдельными опытными деталями, и кое-какими положениями здравого смысла. Предлагаемый метод, обычно выражаемый в хвастливой формуле "дети все сделали сами", не разработан даже в логическом смысле. Он обладает явными пороками уже "в утробе матери". Вот эти пороки:
   1. Он весь построен на боклевском положении#17, что цивилизация создается нуждой, положении неверном и понимаемом не диалектически. Нужда всеобщая, как известный этап в борьбе человечества с природой, нужда, понимаемая не как бедность, а как неприспособленность всего общества, конечно, является стимулом для усилий, изобретательности, находчивости, поисков всех людей. Это даже не нужда, это потребность, вытекающая из всего предшествовавшего этапа культуры. Но эта потребность присутствует не только на первобытной ступени культуры. Она в любой общественной организации проявляет себя как главный стимул движения вперед, и тем больше проявляет, чем больше имеется уже завоеванных позиций в борьбе человека с природой, чем больше точек соприкосновения с природой. Поэтому вообще процесс совершенствования материальной обеспеченности человека должен развиваться в порядке прогрессии. Пока, например, человечество не знало электричества, совершенно невозможно было зарождение огромного числа потребностей, которые могут быть удовлетворены только при помощи электричества.
   При таком положении какой воспитательный смысл может иметь ввержение группы ребят в нарочито созданную первобытную обстановку? Если такое ввержение имеет смысл, то почему только в области мебели или одежды? Почему в таком случае не отказать ребятам и в крыше, и в пище, вообще поставить их в позицию первобытного дикаря?
   Между прочим, какие-то заграничные выдумщики и это предлагали. Говорилось, что ребенок близок к дикарю, и другие подобные глупости. Только слабая логика может заблудиться на таком ровном месте - принудить ребят переживать потребности, которые были бы естественны только на заре человечества. Искусственно направить мысль ребенка на столы, стулья, побелку, одеяло - это знчаит рассматривать его как вневременное существо, как категорию историко-культурную, а не социальную.
   А этот самый ребенок в это самое время ощущает себя категорией временной. Он живет не в первобытную эпоху, а в век электричества, он не вообще человек, а принадлежит к определенному классу, в задачи которого отнюдь не входит повторять на практике историю культуры; он, наконец, уже знает, что существует техника, электричество, автомобили и машинное производство, знает и стремится ко всему этому. Очевидно, что правильное воспитание и должно исходить из этого стремления, которое в то же время выражает сущность общих наших классовых задач. Эта простая и лаконичная идея не оставляет никакого места для каких бы то нибыло педагогических фокусов.
   2. Вторая порочная линия проекта "самооборудования" заключается в том, что рассчитывая организовать деятельность ребят на основе потребности, мы на деле организуем не потребности, а конфликт. Для колонистов не будет секретом, что необходимые для них вещи отсутствуют нарочно. Вещи эти, эту необходимую степень комфорта они будут видеть вокруг себя, у всех людей. Отсутствие их в колонии не будет ничем оправдано; таким образом, в центре их внимания становится не борьба с нуждой, а борьба с этой неоправданностью - несправедливостью.
   Приведенный небольшой анализ метода "самооборудования" заставляет нас рекомендовать полный отказ от его применения, но это вовсе не значит, что мы целиком стоим на стороне способа чрезмерного оборудования.
   Середина должна быть найдена при помощи уже известных нам принципов. Правда, опыт коммуны им. Дзержинского, оборудованной до полного совершенства и населенной не случайно собранными ребятами, а членами сложившегося коллектива, был опытом очень удачным. Никакой изнеженности, ничего такого, что напоминало бы барчука, в коммуне не получилось. Интересно, между прочим, что в первое время коммунаров во многих местах, в особенности во многих детских домах, называли барчуками и с разгона называли даже тогда, когда коммуна перешла на самоокупаемость и совершенно освободилась от каких бы то ни было дотаций, и называли именно те, которые продолжали жить на государственный счет.
   Это доказывает, что полное оборудование не приведет к таким последствиям, которые предсказываться, если приняты какие-то специальные меры.
   Об этих мерах, собственно, и призвана говорить вся эта книга. Логика здесь такая: если есть возможность как можно удобнее и лучше обставить жизнь детей с самого начала и можно так устроить, чтобы развитие детского рабочего коллектива было все-таки правильным, то нет никаких оснований от этого полного оборудования отказываться. Основанием может быть только материальная нужда, недостаток средств для полного оборудования. В таком случае необходимо удовлетворять первоочередные потребности.
   Так, например, хороший красный уголок, сделанный художником, стоит дорого, и эти средства лучше истратить на другое, а уголок оборудовать силами ребят. При хорошей организации это вполне доступная для них творческая работа, имеющая много положительных сторон. Точно так же приобретение дорогих гардин и портьер можно отложить до более богатого времени, а украсить со вкусом окна и двери при желании всегда найдется возможность с небольшим затратами.