Страница:
Тишиг улыбнулся. Радовало, что для самой совершенной его картины удалось выбрать столь подходящее во всех отношениях место.
Размяв запястья, он встал в исходную стойку и начал танец Водяной Змеи. Бесшумно скользя по номеру, наносил стремительные удары руками и ногами, загоняя невидимого противника в угол.
Выпад следовал за выпадом, каждое движение, защитный блок, являлись элементом атаки, служили одной задаче – уничтожению противника.
Клинок появился из ниоткуда. Возник, как продолжение руки. Неуловимый глазом рубящий удар сверху вниз и вбок, изящная подпись мастера в правом нижнем углу картины. И танец продолжился, уже в обратном направлении. Только теперь все движения завершались стремительными выпадами клинка.
Завершающий удар, возврат в исходную стойку…
Он готов.
Приняв душ, Тишиг надел традиционный черный костюм, белую сорочку и однотонный черный галстук. Завязал шнурки на мягких черных туфлях, выпрямился.
Посмотрев в зеркало, чуть поправил узел галстука.
Взял стоявший в углу длинный нейлоновый футляр и покинул номер, аккуратно затворив дверь.
Выйдя из вращающихся дверей, он легко сбежал по ступеням и поднял руку. Старое такси лениво подползло к подъезду отеля. Открыв дверь, южанин скользнул на заднее сиденье и назвал адрес.
Такси тронулось.
Художник снова улыбнулся. Следом за его машиной тронулся неприметный седан.
Все складывалось как нельзя лучше.
Конечно же, Хранитель ни на йоту не верил Реннингтону. Однако это не мешало ему искренне восхищаться глубиной его знаний и силой таланта.
С его появлением изучение Ангельской Звезды стремительно продвинулось вперед. То, на что раньше уходили дни и недели, теперь делалось за минуты. Реннингтон дал то, чего остро не хватало разработкам Хранителя – знания и техники других Домов Воцарения.
Реннингтон получил к ним доступ еще во время Войн Воцарения и с тех пор старательно копил информацию обо всех способностях, приемах и техниках Домов, от техноритуалов жрецов Лантоя до сеансов Слияния с миром, проводимых Милосердными Сестрами в обстановке глубокой секретности. Пусть и не имея возможности воспользоваться многими ритуалами и приемами, он точно знал, как именно они должны проводиться и в каких случаях.
Каждый из Домов старательно оберегал свои тайны, и откровения Реннингтона стали неоценимым подарком для Хранителя.
Разумеется, он сразу же заметил и то, что своих людей Реннингтон расставил так, что они блокировали все подходы к оперативному залу, но это сейчас его не слишком беспокоило.
Подопытный показывал потрясающие результаты. Буквально за несколько часов им удалось добиться безусловного подчинения, значительно сократилось время выполнения команд, а операторы мант-вычислителей доложили, что практически исчезла реакция отторжения, из-за которой еще вчера приходилось накачивать ангела наркотиками, подавляя волю.
Они вплотную приблизились к уровню контроля, достигнутому жрецами Аланая.
Хранитель еще раз бросил взгляд на экран и повернулся к Реннингтону:
– Это потрясающе. Мне кажется, уже сейчас можно приступать к опыту с объектами других видов.
– Советую начать с добберов. Они по самой природе своей склонны к коллективному подчинению. Так что, по возможности, привлеките к опытам полную семью. А в идеале – ячейку улья.
Неслышно ступая, вошел Олон, склонился к уху Хранителя:
– В нижнем зале ожидает некий Тишиг. Его направили для завершения контракта, заключенного нами с покойным мистером Джонсоном.
Хранитель дернул плечом:
– Подожди в моей комнате.
И уже Реннингтону:
– Я вынужден оставить вас на некоторое время. Увы, текущие дела требуют личного присутствия.
– Да-да. Конечно. Прекрасно вас понимаю. Я буду здесь. Наблюдать за происходящим крайне… увлекательно.
Олон расхаживал из угла в угол по комнате, которую Кинби узнал бы без труда. Правда, сейчас ширмы с четырехрукими монстрами стояли сложенными вдоль стен, отчего помещение казалась нежилым.
– Что ему нужно? – резко спросил Хранитель.
– Формально, это соблюдение ритуала ордена-корпорации. Он должен принести извинения работодателю за несоответствие их продукции требованиям заказчика.
– Об этом я знаю, – отмахнулся Хранитель. – Что ему нужно на самом деле?
Олон пожал плечами:
– Увы, я не знаю. Но принять его все равно придется.
Тишиг терпеливо ждал хозяина Дома, стоя в середине небольшого светлого зала со сводчатым потолком.
При появлении Хранителя он склонился в поклоне, демонстрирующем подчинение младшего старшему и более мудрому. Хранитель по достоинству оценил этот жест и ответил поклоном «хозяин – уважаемому гостю», что сразу позволило вести беседу на более высоком уровне.
– Я слушаю вас, почтенный… – Хранитель сделал паузу, давая гостю возможность представиться.
– Тишиг. Недостойный посланник, нижайше умоляющий о прощении. От имени всего нашего ордена, я приношу свои глубочайшие извинения за то, что поставленная перед Нашей продукцией задача не была выполнена.
– Извинения приняты, уважаемый Тишиг, – ответил Хранитель, пристально всматриваясь в южанина.
Он постарался ничем не показать своего удивления. Невысокий стройный человек с незапоминающимися чертами лица, являлся воплощением темноты. Для Хранителя он являлся черным силуэтом, вырезанным в структуре реальности, провалом в те пространства, куда вели наиболее тщательно охраняемые двери Дома.
– Также я должен передать, что орден скорбит о потере мистера Джонсона, нашего давнего партнера, и доводит до вашего сведения, что все обязательства по контракту будут нами выполнены. Также совершенно бесплатно будут устранены существа, причастные к гибели нашей продукции и сотрудников мистера Джонсона.
– Мы с благодарностью принимаем это щедрое предложение.
– Сегодня ночью я уже приступил к выполнению наших обязательств. Женщина-полицейский, послужившая одной из причин невыполнения контракта, устранена.
Хранитель тихонько хмыкнул:
– А сотрудники Девятой комнаты тоже входили в этот… перечень?
– Нет. Это было одно из тех непредвиденных обстоятельств, что постоянно встречаются на жизненном пути, – невозмутимо ответил Тишиг.
– Как изящно вы выражаетесь. Впрочем, это одна из особенностей южной культуры, – оборвал сам себя Хранитель: – Итак, вы можете передать уважаемым директорам, что их извинения приняты. Более того, я должен поблагодарить их и вас лично за проявленную заботу о процветании Дома Тысячи Порогов.
Тишиг поклонился, демонстрируя глубокое уважение гостя к хозяину-нанимателю.
– Могу ли я, недостойный, просить вас о милости, которую буду вспоминать до конца своих дней? – Мягко опустившись на колени, гость согнулся, в поклоне касаясь пола лбом и ладонями.
– О чем именно? – удивленно приподнял бровь Хранитель.
– Я знаю, что в Доме Тысячи Порогов существует Комната Перекрестков. Комната, о медитации в стенах которой мечтают лишь избранные. Лишь те, кто умеет слушать голоса с изнанки мира.
Хранитель задумчиво смотрел на склонившегося перед ним человека. Впрочем, человека ли?
Приложив сплетенные указательные пальцы к губам, он закачался с носка на пятку. Наконец, приняв какое-то решение, порывисто бросил:
– Хорошо. Вас проводят в Комнату Перекрестков. Я ценю ваше рвение и польщен вниманием к Дому, скромным хранителем которого являюсь. Надеюсь, мы сможем поговорить завтра, по окончании вашей медитации.
Тишиг одним движением оказался на ногах. Только что он стоял коленопреклоненный, и вот уже, все так же почтительно склонив спину, стоит перед Хранителем.
Олон, наблюдавший за разговором, стоя у дверей, чуть не присвистнул. Этот человек был смертельно опасен. Олон прекрасно владел самыми разными техниками убийства и вполне мог выстоять против стандартного «призрака» вроде тех, что предоставлял в его распоряжение покойный мистер Джонсон, да будет комфортно его путешествие на корабле Окончательного Лодочника. Но этот… Схватка с «призраком» могла его разве что насмешить.
Хранитель поманил начальника службы безопасности:
– Пожалуйста, прикажи, чтобы нашего гостя проводили.
Выглянув за дверь, Олон щелкнул пальцами и из теней, заполняющих коридор, возник невысокий седоватый служитель.
– Проводи нашего гостя в Комнату Перекрестков и проследи, чтобы он получил все необходимое для медитации.
Еще раз поклонившись, Тишиг вышел из комнаты и последовал за служителем.
– Вы уверены, что его стоило допускать к Перекресткам? – Олон не скрывал своей обеспокоенности.
– Лучше, чтобы он оставался в поле зрения, – проговорил Хранитель, опускаясь в кресло. Сложив указательные пальцы домиком, он задумчиво постукивал ими себя по губам. – Он непрост. Очень непрост, уверен, ты это тоже почувствовал. И мне крайне интересно, что же ему на самом деле нужно. Лучше, чтобы он был здесь, где мы сможем его контролировать.
И Хранитель направился к выходу. Уже в дверях, обернувшись, коснулся плеча Олона:
– Да, я думаю, не стоит говорить, что ваши люди должны постоянно следить за комнатой Перекрестков? Ничто не должно беспокоить нашего… гостя.
Марио переживал. Очень сильно переживал. Ему категорически не нравилось происходящее. Неясное поначалу ощущение неправильности того, что творится вокруг, за последние несколько дней достигло пика. Марио стал нервным, раздражительным, потерял аппетит и похудел.
«Племянники» переглядывались и встревоженно шептались – совсем с лица спал, бедняга, что же делать-то?
Окончательно добило его известие о смерти Марты Марино. Симпатичного лейтенанта он считал абсолютно ненормальной, поскольку она добровольно связалась с проклятым, с нежитью, но искренне ею восхищался.
К тому же он всегда питал слабость к темноволосым женщинам с большой красивой грудью.
Сейчас он сидел в своем кабинете и с отвращением смотрел на новый ковер. Большой ковер. Красивый. Племяннички постарались. И ворс хороший, густой. Но все равно, кажется, что по ковру растекается темное пятно, и до сих пор остро пахнет в кабинете кровью.
Запах крови повис над всем городом, и толстяк Марио безошибочно это чувствовал.
Убийство Билла Грузовика заставило все силы, поделившие между собой Город, замереть. Все настороженно присматривались, гадая, кто же посмел так нагло заявить о себе. Шептались между собой торговцы информацией, с величайшей осторожностью встречались на тщательно охраняемых нейтральных территориях советники Домов, обменивались тщательно выверенными фразами и расходились, не веря друг другу ни на грош.
Лишь Дома Воцарения хранили ледяное молчание.
Затем Рональд Конверт выдал сенсацию, и начался новый виток подготовки к Большому Переделу. Девятку, конечно же, боялись до ужаса, но уж больно жирным был куш.
Нападение на машину Дома Контино и убийство полицейских натянуло нервы еще больше. Улицы Города опустели. Многие кафе поутру не открылись.
Марио видел, как пакует чемодан знакомый биржевой «жучок», а парочка нелегальных астралотов вежливо предупредила его, что некоторое время будет недоступна, и упорхнула за город.
Все это отвратительно влияло не только на нервы почтенного Марио, но и на его бизнес. К тому же падла Морган все настойчивей предъявлял претензии по поводу своих пестрозадых придурков. Это было совсем уж не по-людски, но Морган все больше напоминал акулу, почуявшую кровь в воде. Это не давало Марио покоя. Морган всегда давил жестко, но чтобы настолько? Значит, у него появился новый и очень сильный покровитель.
Монополизмом пахнет, тяжко вздыхал про себя Марио, имевший некоторое понятие об экономических процессах. А монополизм – это очень плохо для деловых людей. Конкуренции нет, качество товаров и обслуживания падает. Все недовольны, а выхода нет.
К тому же Марио было попросту тошно.
Погрузившись в свои тяжкие думы, он не расслышал, как открылась дверь. Понял, что в кабинете кто-то есть, только когда тихо скрипнуло кресло, в которое усаживался гость.
Увидев фигуру, затянутую в черное, толстяк, взвизгнув, выпрыгнул из кресла. Голова в нелепом здесь, в кабинете делового человека, шлеме, повернулась вслед за торговцем автомобилями, пытавшемся обогнуть стол.
– Да не суетитесь вы так, Марио. Ничего я вам не сделаю, – с легкой досадой сказал Кинби. – Вернитесь за стол и давайте поговорим.
Опасливо посматривая на вампира, Марио, вернулся за стол. Нащупав подлокотник кресла, сел.
– Кинби, уважаемый… Вы понимаете, что только что едва не сделали меня покойным? Я бы лежал здесь, а мои дорогие племянники плакали бы над хладным трупом и…
– Достаточно, – мягко сказал Кинби, и Марио заткнулся. – Я пришел к вам потому, почтенный, что считаю человеком разумным и думающим не только о сиюминутной выгоде.
Хозяин кабинета промолчал, но заметно приосанился.
– Я внимательно слушаю вас, уважаемый господин Кинби.
– Марио, – вдруг совершенно по-дружески обратился к нему Кинби, – скажите, сколько лет вы меня знаете?
– Много. Очень много, – с удивлением ответил торговец. – Мне кажется, вы были всегда…
– Не совсем так, но достаточно точно. Скажите, я когда-нибудь врал вам? Требовал чего-нибудь, что могло повредить вашему бизнесу?
– Нет-нет! Что вы? Зачем же вы такие вещи спрашиваете? – с искренним возмущением замахал руками Марио.
– Хорошо. Тогда последний вопрос. Вы знаете, что убили Марту. Как вы думаете, что теперь будет?
Сказано это было очень спокойно, словно собеседник вежливо интересовался погодой на завтра.
А перед глазами Марио вдруг предстал падающий на ковер парень с кровавой дырой на месте горла и нечеловечески спокойное существо, неторопливо шагающее перед столом.
Перекладывая бумаги на столе, он пытался успокоиться, но сердце билось все сильнее. Сейчас раздастся глуховатый голос и его размеренная жизнь навсегда изменится.
– Я думаю, – тут Марио задержал дыхание, – что теперь будет очень много смертей.
– Правильно думаете. – Кинби пугал его все больше. Не может быть таким спокойным человек, только что потерявший свою любимую. Впрочем, напомнил он самому себе, перед ним не человек, и не стоит обращать внимание на внешность.
– Я хочу, чтобы крови было как можно меньше. Вы мне поможете?
– Я?! – голос торговца сорвался, толстяк дал Петуха, как мальчишка. Он ожидал всего, чего угодно, но только не этого.
– Понимаете ли, почтенный Марио, – Кинби нагнулся вперед. Теперь зеркальный щиток его шлема находился прямо напротив глаз толстяка. Тот изо всех сил всматривался в зеркальную поверхность и чувствовал, что она затягивает его, как стихают посторонние звуки, и нет уже сил отвести взгляд.
– Понимаете ли, – повторил Кинби. – Те, кто имел отношение к смерти Марты, умрут. Они все обязательно умрут, уж вы мне поверьте. И лучше, если я убью их сейчас, пока они не залили кровью весь город. Или весь мир – если получится. К тому же, это я вам точно обещаю, тот же Морган вам жизни не даст.
Марио сглотнул и задал вопрос, который ему самому казался нелепым, но уже очень давно не давал покоя:
– Но почему же молчат Воцарившиеся?
Из-за зеркального забрала послышался странный звук, не то короткий смешок, не то всхлип.
– Запомните, Марио, боги, любые боги, обращают внимание на дела смертных только, когда им выгодно. До нас с вами им дела нет. Сейчас вмешиваться невыгодно.
– Кинби, почтеннейший, – облизнул губы Марио, – я-то чем могу вам помочь?
– А вот это мы с вами сейчас подробно обсудим, – Кинби откинулся в кресле. – И желательно делать это в присутствии кого-нибудь из ваших племянников. Потолковее и с военным опытом.
– Это он? Это, точно он? – переспрашивала Юринэ, крепко вцепившись в руль.
Водила она хорошо, а стараниями Кинби и Марты, в приказном порядке отправивших ее на курсы спецподготовки офицеров полиции, могла вести слежку, но тренировки и неспешная езда за ничего не подозревающим адвокатом, решившим развлечься в лав-отеле, это одно, а висеть на хвосте хорошо тренированного убийцы, совсем другое.
К тому же сказывалось отсутствие постоянной практики.
Сейчас Юринэ заметно нервничала.
– Не волнуйся, он это почувствует, – спокойно ответил Дэмьен.
Он расслабленно сидел на пассажирском месте, до упора отодвинув сиденье. Так его длинные ноги не упирались ему же в подбородок.
Рядом с Юринэ ему было неожиданно хорошо, и даже постоянно двоящийся и расплывающийся силуэт призрачного города, существующего рядом, но в каком-то другом пространстве, бледнел и отступал.
Увидев Тишига, Дэмьен попытался его прощупать – осторожно прикоснуться к его эмофону – и наткнулся на глухую стену. Этот неприметный человек являлся провалом в структуре реальности. Невероятно, но его не было.
Дэмьен потянулся за этой пустотой и почувствовал, как его затягивает туда, в холодное ничто. Краешком сознания он успел заглянуть за грань того, что казалось человеком, и резко откинулся на сиденье, вжимаясь в спинку так, что взвизгнули крепления.
На той стороне расстилалась серая холмистая равнина, над которой нависло неподвижное, полное навеки застывших облаков небо. Меж холмов струился густой туман, скрывающий обладателей шепчущих голосов.
Тех голосов, что десятилетиями отдавались в голове Дэмьена.
Он лишь заглянул в эти пустоши, но и этого хватило ему, чтобы ужаснуться и отпрянуть. В тот момент, когда он выдергивал себя в реальность жаркого летнего дня, ему послышался тихий холодный смешок.
– Что?! Что с тобой? – Юринэ смотрела на Дэмьена полными тревоги глазами.
– Все нормально. Следи за дорогой.
Юринэ сосредоточилась на вождении, стараясь не упускать из виду идущее впереди такси, но продолжала коситься на Дэмьена. Лицо ее выражало недоверчивость и настороженность.
Да, подумал Гитарист, я бы тоже был на взводе, получив в напарники сумасшедшего.
Между тем такси южанина замигало поворотником и перестроилось в крайний правый ряд.
Вдоль улицы тянулись строения Дома Тысячи Порогов.
Южанин вышел, расплатился с таксистом и, не глядя по сторонам, взбежал по ступенькам.
Позвонив в дверной звонок, подождал несколько секунд и склонился в вежливом поклоне за мгновение до того, как дверь открылась.
– Заметила? – кивнул он Юринэ.
– Он поклонился до того, как ему открыли. Может, просто услышал шаги?
– Может быть, – задумчиво сказал Гитарист. – Но мне так не кажется.
– Если честно, мне тоже, – передернула плечами девушка.
– Можем уезжать.
– А если он выйдет?
– Поверь, он не выйдет оттуда раньше завтрашнего дня.
Дэмьен не стал упоминать, что, скорее всего, выйдет оттуда только один из двоих, Тишиг или Кинби.
– Откуда ты знаешь? – Юринэ смотрела Дэмьену прямо в глаза.
Ему захотелось снять очки, но он вовремя себя одернул. Напарник, который тебя боится – что может быть хуже. А он за эти несколько часов уже привык воспринимать ее именно как младшего товарища. Девушка ему нравилась. Спокойная, рассудительная, удивительно надежная и преданная.
Если получится, решил Дэмьен, я постараюсь, чтобы она не умерла сегодня.
В отношении южанина он был уверен абсолютно.
Способность воспринимать ситуацию целиком, просчитывать ее развитие в разных вариантах, не фиксируя сами расчеты, разом понимаярезультаты, вернулась внезапно. Знание это оказалось естественным и уже казалось удивительным, как это раньше он не понимал таких простых вещей.
Ощущение понимания он испытывал уже не раз, но давно, очень давно, когда учился овладевать своими способностями, постигал науку мант-взаимодействия с миром. Дэмьен усмехнулся неожиданным воспоминаниям. Тогда все казалось чудесным. То, что еще вчера представало перед ним лишь неясными контурами и случайными догадками, вдруг становилось кристально ясным, и можно лишь удивляться – как он не понимал таких простых вещей?
Сегодня происходило нечто подобное. Мир разворачивался перед Дэмьеном, словно некогда прочитанный, но основательно позабытый свиток. Разноцветные линии взаимосвязей накладывались друг на друга, вспыхивали и гасли в местах пересечения, беспорядочное нагромождение повседневности превращалось в строгую упорядоченность тщательно выверенного узора.
И нечто незримое и страшное продолжало тихо хихикать там – на изнанке мира.
Юринэ барабанила пальцами по рулю.
– И все равно… Что теперь делать?
– Как минимум, не светиться тут, – несколько резче, чем собирался, сказал мант.
– Да здесь-то мы можем светиться хоть до вечера. – И она указала на витрину небольшого кафе, возле которого припарковала автомобиль. – Кафешка тихая, семейная, здесь частенько парочки часами сидят.
Да… вот тебе и увидел вероятности. Очевидного и приземленного не заметил.
Но все же оставаться здесь смысла не было.
– Поверь, этот человек пробудет здесь очень долго.
«Да он знал! Знал с самого начала, что вы за ним следите, и вел вас сюда!» – орал внутренний голос Дэмьена, но он приказал ему утихомириться. Незачем расстраивать девочку. Она и так на взводе, держится исключительно силой воли.
– Но ты знаешь, давай действительно перекусим. Или хотя бы попьем чего-нибудь холодного, – улыбнулся он и, не дожидаясь ответа Юринэ, открыл дверь машины.
Прохлада маленького чистого зала оказалась приятной неожиданностью.
Напарники расположились у окна, Дэмьен сразу же откинулся на стуле и сложил руки на груди.
Неторопливо подошла пожилая официантка, похожая на добрую бабушку из сказок.
– Что желаете, почтенные?
– А? Для начала, наверное, дайте нам холодного апельсинового сока, а там посмотрим, да? – Юринэ посмотрела на Дэмьена, тот молча кивнул, соглашаясь.
Ему хотелось как можно дольше сидеть в этом тихом кафе и смотреть, как миниатюрная черноволосая девушка, сидящая напротив, морщит лоб, читая меню, застенчиво улыбается, спрашивая, что будет заказывать он, и смешно сдувает с лица непослушную прядь волос.
Не хотелось говорить.
Не хотелось думать о том, что этот вечер станет временем кровавой бойни.
Умирать не хотелось.
Перед глазами всплыло узкое бледное лицо. Гибкое тело, возникающее из ночной темноты, полной теней. Нестерпимо страшных, словно в детстве, теней. Запредельный ужас, наполнивший все его существо безысходностью.
В ту ночь Кинби оказался единственной ниточкой, за которую удалось уцепиться утонувшему в иномирности рассудку Дэмьена.
Гитарист криво ухмыльнулся – в том, что его спасло существо, которое даже напрочь отмороженные парни из мант-разведки считали сумасшедшим, была какая-то жестокая ирония.
Сегодня утром он почувствовал, что Кинби сознательно уничтожает в себе последние остатки человечности, готовясь к достижению цели.
Дэмьен собирался ему в этом помочь.
Одновременно он чувствовал, как неожиданно крепнет тонкая ниточка, связывающая его с реальностью. Стало легче подчинять себе зов с той, невидимой стороны. Захотелось остаться в Городе и смотреть, как живет смешная девчонка с самыми красивыми на свете черными глазами.
– Так что ты будешь заказывать? – Юринэ сердито смотрела на него. – Я уже третий раз тебя спрашиваю!
– Да? Прости, я задумался. Пожалуй, фруктового салата вполне хватит. Они же здесь делают фруктовый салат?
За одну ночь сержант Гловер постарел на двадцать лет. После разговора с Кинби он отозвал оперативников, дежуривших возле квартиры, и приказал им возвращаться в Управление.
Утро он встретил в комнате следственной группы – сидя в углу с дымящейся сигаретой, прилипшей к нижней губе, бесцельно щелкая авторучкой.
Сейчас Марту должны готовить к вскрытию, думал он, представляя залитое мертвящим белым светом помещение морга. Сначала к столу подходит дежурный некромант – он всегда начинает процедуру и пытается прочесть остаточный эмофон.
Обычно это абсолютно бесполезно – если не удается прочитать фон в первый час после смерти, то можно и не пытаться, но правила есть правила.
Затем к столу подходит патологоанатом и включает свой диктофон.
Полицейский потряс головой, серый столбик пепла упал на лацкан пиджака, рассыпался невесомыми хлопьями.
Сержант недоуменно посмотрел, попытался стряхнуть пепел, но. лишь размазал его по ткани.
Перед глазами все стояло лицо мертвой Марты – маленькое, беззащитное в обрамлении жесткого черного пластика. Там, на лестничной площадке, он все смотрел и смотрел, не решаясь застегнуть молнию, словно боялся, что этим движением оборвет нить, связывающую Марту с миром живых.
К полудню он понял, что хочет на пенсию. И как только, так или иначе, закончится дело об убийстве лейтенанта Марты Марино, он подаст рапорт и уедет к своей мечте – домику в тихом пригороде.
Пока что он старался не обращать внимания на боль в пояснице и глушил стучащие в висках молотки бесчисленными сигаретами и пригоршнями аспирина.
Комнаты для допросов переполнены, из кабинетов тянет табачным дымом, из-за ближайшей двери доносится визгливый женский плач, его перекрывает могучий бас. Гловер узнает голос Вальтера Хорта – одного из самых жестких следаков, работающих по делу Марино.
Размяв запястья, он встал в исходную стойку и начал танец Водяной Змеи. Бесшумно скользя по номеру, наносил стремительные удары руками и ногами, загоняя невидимого противника в угол.
Выпад следовал за выпадом, каждое движение, защитный блок, являлись элементом атаки, служили одной задаче – уничтожению противника.
Клинок появился из ниоткуда. Возник, как продолжение руки. Неуловимый глазом рубящий удар сверху вниз и вбок, изящная подпись мастера в правом нижнем углу картины. И танец продолжился, уже в обратном направлении. Только теперь все движения завершались стремительными выпадами клинка.
Завершающий удар, возврат в исходную стойку…
Он готов.
Приняв душ, Тишиг надел традиционный черный костюм, белую сорочку и однотонный черный галстук. Завязал шнурки на мягких черных туфлях, выпрямился.
Посмотрев в зеркало, чуть поправил узел галстука.
Взял стоявший в углу длинный нейлоновый футляр и покинул номер, аккуратно затворив дверь.
Выйдя из вращающихся дверей, он легко сбежал по ступеням и поднял руку. Старое такси лениво подползло к подъезду отеля. Открыв дверь, южанин скользнул на заднее сиденье и назвал адрес.
Такси тронулось.
Художник снова улыбнулся. Следом за его машиной тронулся неприметный седан.
Все складывалось как нельзя лучше.
* * *
Конечно же, Хранитель ни на йоту не верил Реннингтону. Однако это не мешало ему искренне восхищаться глубиной его знаний и силой таланта.
С его появлением изучение Ангельской Звезды стремительно продвинулось вперед. То, на что раньше уходили дни и недели, теперь делалось за минуты. Реннингтон дал то, чего остро не хватало разработкам Хранителя – знания и техники других Домов Воцарения.
Реннингтон получил к ним доступ еще во время Войн Воцарения и с тех пор старательно копил информацию обо всех способностях, приемах и техниках Домов, от техноритуалов жрецов Лантоя до сеансов Слияния с миром, проводимых Милосердными Сестрами в обстановке глубокой секретности. Пусть и не имея возможности воспользоваться многими ритуалами и приемами, он точно знал, как именно они должны проводиться и в каких случаях.
Каждый из Домов старательно оберегал свои тайны, и откровения Реннингтона стали неоценимым подарком для Хранителя.
Разумеется, он сразу же заметил и то, что своих людей Реннингтон расставил так, что они блокировали все подходы к оперативному залу, но это сейчас его не слишком беспокоило.
Подопытный показывал потрясающие результаты. Буквально за несколько часов им удалось добиться безусловного подчинения, значительно сократилось время выполнения команд, а операторы мант-вычислителей доложили, что практически исчезла реакция отторжения, из-за которой еще вчера приходилось накачивать ангела наркотиками, подавляя волю.
Они вплотную приблизились к уровню контроля, достигнутому жрецами Аланая.
Хранитель еще раз бросил взгляд на экран и повернулся к Реннингтону:
– Это потрясающе. Мне кажется, уже сейчас можно приступать к опыту с объектами других видов.
– Советую начать с добберов. Они по самой природе своей склонны к коллективному подчинению. Так что, по возможности, привлеките к опытам полную семью. А в идеале – ячейку улья.
Неслышно ступая, вошел Олон, склонился к уху Хранителя:
– В нижнем зале ожидает некий Тишиг. Его направили для завершения контракта, заключенного нами с покойным мистером Джонсоном.
Хранитель дернул плечом:
– Подожди в моей комнате.
И уже Реннингтону:
– Я вынужден оставить вас на некоторое время. Увы, текущие дела требуют личного присутствия.
– Да-да. Конечно. Прекрасно вас понимаю. Я буду здесь. Наблюдать за происходящим крайне… увлекательно.
Олон расхаживал из угла в угол по комнате, которую Кинби узнал бы без труда. Правда, сейчас ширмы с четырехрукими монстрами стояли сложенными вдоль стен, отчего помещение казалась нежилым.
– Что ему нужно? – резко спросил Хранитель.
– Формально, это соблюдение ритуала ордена-корпорации. Он должен принести извинения работодателю за несоответствие их продукции требованиям заказчика.
– Об этом я знаю, – отмахнулся Хранитель. – Что ему нужно на самом деле?
Олон пожал плечами:
– Увы, я не знаю. Но принять его все равно придется.
Тишиг терпеливо ждал хозяина Дома, стоя в середине небольшого светлого зала со сводчатым потолком.
При появлении Хранителя он склонился в поклоне, демонстрирующем подчинение младшего старшему и более мудрому. Хранитель по достоинству оценил этот жест и ответил поклоном «хозяин – уважаемому гостю», что сразу позволило вести беседу на более высоком уровне.
– Я слушаю вас, почтенный… – Хранитель сделал паузу, давая гостю возможность представиться.
– Тишиг. Недостойный посланник, нижайше умоляющий о прощении. От имени всего нашего ордена, я приношу свои глубочайшие извинения за то, что поставленная перед Нашей продукцией задача не была выполнена.
– Извинения приняты, уважаемый Тишиг, – ответил Хранитель, пристально всматриваясь в южанина.
Он постарался ничем не показать своего удивления. Невысокий стройный человек с незапоминающимися чертами лица, являлся воплощением темноты. Для Хранителя он являлся черным силуэтом, вырезанным в структуре реальности, провалом в те пространства, куда вели наиболее тщательно охраняемые двери Дома.
– Также я должен передать, что орден скорбит о потере мистера Джонсона, нашего давнего партнера, и доводит до вашего сведения, что все обязательства по контракту будут нами выполнены. Также совершенно бесплатно будут устранены существа, причастные к гибели нашей продукции и сотрудников мистера Джонсона.
– Мы с благодарностью принимаем это щедрое предложение.
– Сегодня ночью я уже приступил к выполнению наших обязательств. Женщина-полицейский, послужившая одной из причин невыполнения контракта, устранена.
Хранитель тихонько хмыкнул:
– А сотрудники Девятой комнаты тоже входили в этот… перечень?
– Нет. Это было одно из тех непредвиденных обстоятельств, что постоянно встречаются на жизненном пути, – невозмутимо ответил Тишиг.
– Как изящно вы выражаетесь. Впрочем, это одна из особенностей южной культуры, – оборвал сам себя Хранитель: – Итак, вы можете передать уважаемым директорам, что их извинения приняты. Более того, я должен поблагодарить их и вас лично за проявленную заботу о процветании Дома Тысячи Порогов.
Тишиг поклонился, демонстрируя глубокое уважение гостя к хозяину-нанимателю.
– Могу ли я, недостойный, просить вас о милости, которую буду вспоминать до конца своих дней? – Мягко опустившись на колени, гость согнулся, в поклоне касаясь пола лбом и ладонями.
– О чем именно? – удивленно приподнял бровь Хранитель.
– Я знаю, что в Доме Тысячи Порогов существует Комната Перекрестков. Комната, о медитации в стенах которой мечтают лишь избранные. Лишь те, кто умеет слушать голоса с изнанки мира.
Хранитель задумчиво смотрел на склонившегося перед ним человека. Впрочем, человека ли?
Приложив сплетенные указательные пальцы к губам, он закачался с носка на пятку. Наконец, приняв какое-то решение, порывисто бросил:
– Хорошо. Вас проводят в Комнату Перекрестков. Я ценю ваше рвение и польщен вниманием к Дому, скромным хранителем которого являюсь. Надеюсь, мы сможем поговорить завтра, по окончании вашей медитации.
Тишиг одним движением оказался на ногах. Только что он стоял коленопреклоненный, и вот уже, все так же почтительно склонив спину, стоит перед Хранителем.
Олон, наблюдавший за разговором, стоя у дверей, чуть не присвистнул. Этот человек был смертельно опасен. Олон прекрасно владел самыми разными техниками убийства и вполне мог выстоять против стандартного «призрака» вроде тех, что предоставлял в его распоряжение покойный мистер Джонсон, да будет комфортно его путешествие на корабле Окончательного Лодочника. Но этот… Схватка с «призраком» могла его разве что насмешить.
Хранитель поманил начальника службы безопасности:
– Пожалуйста, прикажи, чтобы нашего гостя проводили.
Выглянув за дверь, Олон щелкнул пальцами и из теней, заполняющих коридор, возник невысокий седоватый служитель.
– Проводи нашего гостя в Комнату Перекрестков и проследи, чтобы он получил все необходимое для медитации.
Еще раз поклонившись, Тишиг вышел из комнаты и последовал за служителем.
– Вы уверены, что его стоило допускать к Перекресткам? – Олон не скрывал своей обеспокоенности.
– Лучше, чтобы он оставался в поле зрения, – проговорил Хранитель, опускаясь в кресло. Сложив указательные пальцы домиком, он задумчиво постукивал ими себя по губам. – Он непрост. Очень непрост, уверен, ты это тоже почувствовал. И мне крайне интересно, что же ему на самом деле нужно. Лучше, чтобы он был здесь, где мы сможем его контролировать.
И Хранитель направился к выходу. Уже в дверях, обернувшись, коснулся плеча Олона:
– Да, я думаю, не стоит говорить, что ваши люди должны постоянно следить за комнатой Перекрестков? Ничто не должно беспокоить нашего… гостя.
* * *
Марио переживал. Очень сильно переживал. Ему категорически не нравилось происходящее. Неясное поначалу ощущение неправильности того, что творится вокруг, за последние несколько дней достигло пика. Марио стал нервным, раздражительным, потерял аппетит и похудел.
«Племянники» переглядывались и встревоженно шептались – совсем с лица спал, бедняга, что же делать-то?
Окончательно добило его известие о смерти Марты Марино. Симпатичного лейтенанта он считал абсолютно ненормальной, поскольку она добровольно связалась с проклятым, с нежитью, но искренне ею восхищался.
К тому же он всегда питал слабость к темноволосым женщинам с большой красивой грудью.
Сейчас он сидел в своем кабинете и с отвращением смотрел на новый ковер. Большой ковер. Красивый. Племяннички постарались. И ворс хороший, густой. Но все равно, кажется, что по ковру растекается темное пятно, и до сих пор остро пахнет в кабинете кровью.
Запах крови повис над всем городом, и толстяк Марио безошибочно это чувствовал.
Убийство Билла Грузовика заставило все силы, поделившие между собой Город, замереть. Все настороженно присматривались, гадая, кто же посмел так нагло заявить о себе. Шептались между собой торговцы информацией, с величайшей осторожностью встречались на тщательно охраняемых нейтральных территориях советники Домов, обменивались тщательно выверенными фразами и расходились, не веря друг другу ни на грош.
Лишь Дома Воцарения хранили ледяное молчание.
Затем Рональд Конверт выдал сенсацию, и начался новый виток подготовки к Большому Переделу. Девятку, конечно же, боялись до ужаса, но уж больно жирным был куш.
Нападение на машину Дома Контино и убийство полицейских натянуло нервы еще больше. Улицы Города опустели. Многие кафе поутру не открылись.
Марио видел, как пакует чемодан знакомый биржевой «жучок», а парочка нелегальных астралотов вежливо предупредила его, что некоторое время будет недоступна, и упорхнула за город.
Все это отвратительно влияло не только на нервы почтенного Марио, но и на его бизнес. К тому же падла Морган все настойчивей предъявлял претензии по поводу своих пестрозадых придурков. Это было совсем уж не по-людски, но Морган все больше напоминал акулу, почуявшую кровь в воде. Это не давало Марио покоя. Морган всегда давил жестко, но чтобы настолько? Значит, у него появился новый и очень сильный покровитель.
Монополизмом пахнет, тяжко вздыхал про себя Марио, имевший некоторое понятие об экономических процессах. А монополизм – это очень плохо для деловых людей. Конкуренции нет, качество товаров и обслуживания падает. Все недовольны, а выхода нет.
К тому же Марио было попросту тошно.
Погрузившись в свои тяжкие думы, он не расслышал, как открылась дверь. Понял, что в кабинете кто-то есть, только когда тихо скрипнуло кресло, в которое усаживался гость.
Увидев фигуру, затянутую в черное, толстяк, взвизгнув, выпрыгнул из кресла. Голова в нелепом здесь, в кабинете делового человека, шлеме, повернулась вслед за торговцем автомобилями, пытавшемся обогнуть стол.
– Да не суетитесь вы так, Марио. Ничего я вам не сделаю, – с легкой досадой сказал Кинби. – Вернитесь за стол и давайте поговорим.
Опасливо посматривая на вампира, Марио, вернулся за стол. Нащупав подлокотник кресла, сел.
– Кинби, уважаемый… Вы понимаете, что только что едва не сделали меня покойным? Я бы лежал здесь, а мои дорогие племянники плакали бы над хладным трупом и…
– Достаточно, – мягко сказал Кинби, и Марио заткнулся. – Я пришел к вам потому, почтенный, что считаю человеком разумным и думающим не только о сиюминутной выгоде.
Хозяин кабинета промолчал, но заметно приосанился.
– Я внимательно слушаю вас, уважаемый господин Кинби.
– Марио, – вдруг совершенно по-дружески обратился к нему Кинби, – скажите, сколько лет вы меня знаете?
– Много. Очень много, – с удивлением ответил торговец. – Мне кажется, вы были всегда…
– Не совсем так, но достаточно точно. Скажите, я когда-нибудь врал вам? Требовал чего-нибудь, что могло повредить вашему бизнесу?
– Нет-нет! Что вы? Зачем же вы такие вещи спрашиваете? – с искренним возмущением замахал руками Марио.
– Хорошо. Тогда последний вопрос. Вы знаете, что убили Марту. Как вы думаете, что теперь будет?
Сказано это было очень спокойно, словно собеседник вежливо интересовался погодой на завтра.
А перед глазами Марио вдруг предстал падающий на ковер парень с кровавой дырой на месте горла и нечеловечески спокойное существо, неторопливо шагающее перед столом.
Перекладывая бумаги на столе, он пытался успокоиться, но сердце билось все сильнее. Сейчас раздастся глуховатый голос и его размеренная жизнь навсегда изменится.
– Я думаю, – тут Марио задержал дыхание, – что теперь будет очень много смертей.
– Правильно думаете. – Кинби пугал его все больше. Не может быть таким спокойным человек, только что потерявший свою любимую. Впрочем, напомнил он самому себе, перед ним не человек, и не стоит обращать внимание на внешность.
– Я хочу, чтобы крови было как можно меньше. Вы мне поможете?
– Я?! – голос торговца сорвался, толстяк дал Петуха, как мальчишка. Он ожидал всего, чего угодно, но только не этого.
– Понимаете ли, почтенный Марио, – Кинби нагнулся вперед. Теперь зеркальный щиток его шлема находился прямо напротив глаз толстяка. Тот изо всех сил всматривался в зеркальную поверхность и чувствовал, что она затягивает его, как стихают посторонние звуки, и нет уже сил отвести взгляд.
– Понимаете ли, – повторил Кинби. – Те, кто имел отношение к смерти Марты, умрут. Они все обязательно умрут, уж вы мне поверьте. И лучше, если я убью их сейчас, пока они не залили кровью весь город. Или весь мир – если получится. К тому же, это я вам точно обещаю, тот же Морган вам жизни не даст.
Марио сглотнул и задал вопрос, который ему самому казался нелепым, но уже очень давно не давал покоя:
– Но почему же молчат Воцарившиеся?
Из-за зеркального забрала послышался странный звук, не то короткий смешок, не то всхлип.
– Запомните, Марио, боги, любые боги, обращают внимание на дела смертных только, когда им выгодно. До нас с вами им дела нет. Сейчас вмешиваться невыгодно.
– Кинби, почтеннейший, – облизнул губы Марио, – я-то чем могу вам помочь?
– А вот это мы с вами сейчас подробно обсудим, – Кинби откинулся в кресле. – И желательно делать это в присутствии кого-нибудь из ваших племянников. Потолковее и с военным опытом.
* * *
– Это он? Это, точно он? – переспрашивала Юринэ, крепко вцепившись в руль.
Водила она хорошо, а стараниями Кинби и Марты, в приказном порядке отправивших ее на курсы спецподготовки офицеров полиции, могла вести слежку, но тренировки и неспешная езда за ничего не подозревающим адвокатом, решившим развлечься в лав-отеле, это одно, а висеть на хвосте хорошо тренированного убийцы, совсем другое.
К тому же сказывалось отсутствие постоянной практики.
Сейчас Юринэ заметно нервничала.
– Не волнуйся, он это почувствует, – спокойно ответил Дэмьен.
Он расслабленно сидел на пассажирском месте, до упора отодвинув сиденье. Так его длинные ноги не упирались ему же в подбородок.
Рядом с Юринэ ему было неожиданно хорошо, и даже постоянно двоящийся и расплывающийся силуэт призрачного города, существующего рядом, но в каком-то другом пространстве, бледнел и отступал.
Увидев Тишига, Дэмьен попытался его прощупать – осторожно прикоснуться к его эмофону – и наткнулся на глухую стену. Этот неприметный человек являлся провалом в структуре реальности. Невероятно, но его не было.
Дэмьен потянулся за этой пустотой и почувствовал, как его затягивает туда, в холодное ничто. Краешком сознания он успел заглянуть за грань того, что казалось человеком, и резко откинулся на сиденье, вжимаясь в спинку так, что взвизгнули крепления.
На той стороне расстилалась серая холмистая равнина, над которой нависло неподвижное, полное навеки застывших облаков небо. Меж холмов струился густой туман, скрывающий обладателей шепчущих голосов.
Тех голосов, что десятилетиями отдавались в голове Дэмьена.
Он лишь заглянул в эти пустоши, но и этого хватило ему, чтобы ужаснуться и отпрянуть. В тот момент, когда он выдергивал себя в реальность жаркого летнего дня, ему послышался тихий холодный смешок.
– Что?! Что с тобой? – Юринэ смотрела на Дэмьена полными тревоги глазами.
– Все нормально. Следи за дорогой.
Юринэ сосредоточилась на вождении, стараясь не упускать из виду идущее впереди такси, но продолжала коситься на Дэмьена. Лицо ее выражало недоверчивость и настороженность.
Да, подумал Гитарист, я бы тоже был на взводе, получив в напарники сумасшедшего.
Между тем такси южанина замигало поворотником и перестроилось в крайний правый ряд.
Вдоль улицы тянулись строения Дома Тысячи Порогов.
Южанин вышел, расплатился с таксистом и, не глядя по сторонам, взбежал по ступенькам.
Позвонив в дверной звонок, подождал несколько секунд и склонился в вежливом поклоне за мгновение до того, как дверь открылась.
– Заметила? – кивнул он Юринэ.
– Он поклонился до того, как ему открыли. Может, просто услышал шаги?
– Может быть, – задумчиво сказал Гитарист. – Но мне так не кажется.
– Если честно, мне тоже, – передернула плечами девушка.
– Можем уезжать.
– А если он выйдет?
– Поверь, он не выйдет оттуда раньше завтрашнего дня.
Дэмьен не стал упоминать, что, скорее всего, выйдет оттуда только один из двоих, Тишиг или Кинби.
– Откуда ты знаешь? – Юринэ смотрела Дэмьену прямо в глаза.
Ему захотелось снять очки, но он вовремя себя одернул. Напарник, который тебя боится – что может быть хуже. А он за эти несколько часов уже привык воспринимать ее именно как младшего товарища. Девушка ему нравилась. Спокойная, рассудительная, удивительно надежная и преданная.
Если получится, решил Дэмьен, я постараюсь, чтобы она не умерла сегодня.
В отношении южанина он был уверен абсолютно.
Способность воспринимать ситуацию целиком, просчитывать ее развитие в разных вариантах, не фиксируя сами расчеты, разом понимаярезультаты, вернулась внезапно. Знание это оказалось естественным и уже казалось удивительным, как это раньше он не понимал таких простых вещей.
Ощущение понимания он испытывал уже не раз, но давно, очень давно, когда учился овладевать своими способностями, постигал науку мант-взаимодействия с миром. Дэмьен усмехнулся неожиданным воспоминаниям. Тогда все казалось чудесным. То, что еще вчера представало перед ним лишь неясными контурами и случайными догадками, вдруг становилось кристально ясным, и можно лишь удивляться – как он не понимал таких простых вещей?
Сегодня происходило нечто подобное. Мир разворачивался перед Дэмьеном, словно некогда прочитанный, но основательно позабытый свиток. Разноцветные линии взаимосвязей накладывались друг на друга, вспыхивали и гасли в местах пересечения, беспорядочное нагромождение повседневности превращалось в строгую упорядоченность тщательно выверенного узора.
И нечто незримое и страшное продолжало тихо хихикать там – на изнанке мира.
Юринэ барабанила пальцами по рулю.
– И все равно… Что теперь делать?
– Как минимум, не светиться тут, – несколько резче, чем собирался, сказал мант.
– Да здесь-то мы можем светиться хоть до вечера. – И она указала на витрину небольшого кафе, возле которого припарковала автомобиль. – Кафешка тихая, семейная, здесь частенько парочки часами сидят.
Да… вот тебе и увидел вероятности. Очевидного и приземленного не заметил.
Но все же оставаться здесь смысла не было.
– Поверь, этот человек пробудет здесь очень долго.
«Да он знал! Знал с самого начала, что вы за ним следите, и вел вас сюда!» – орал внутренний голос Дэмьена, но он приказал ему утихомириться. Незачем расстраивать девочку. Она и так на взводе, держится исключительно силой воли.
– Но ты знаешь, давай действительно перекусим. Или хотя бы попьем чего-нибудь холодного, – улыбнулся он и, не дожидаясь ответа Юринэ, открыл дверь машины.
Прохлада маленького чистого зала оказалась приятной неожиданностью.
Напарники расположились у окна, Дэмьен сразу же откинулся на стуле и сложил руки на груди.
Неторопливо подошла пожилая официантка, похожая на добрую бабушку из сказок.
– Что желаете, почтенные?
– А? Для начала, наверное, дайте нам холодного апельсинового сока, а там посмотрим, да? – Юринэ посмотрела на Дэмьена, тот молча кивнул, соглашаясь.
Ему хотелось как можно дольше сидеть в этом тихом кафе и смотреть, как миниатюрная черноволосая девушка, сидящая напротив, морщит лоб, читая меню, застенчиво улыбается, спрашивая, что будет заказывать он, и смешно сдувает с лица непослушную прядь волос.
Не хотелось говорить.
Не хотелось думать о том, что этот вечер станет временем кровавой бойни.
Умирать не хотелось.
Перед глазами всплыло узкое бледное лицо. Гибкое тело, возникающее из ночной темноты, полной теней. Нестерпимо страшных, словно в детстве, теней. Запредельный ужас, наполнивший все его существо безысходностью.
В ту ночь Кинби оказался единственной ниточкой, за которую удалось уцепиться утонувшему в иномирности рассудку Дэмьена.
Гитарист криво ухмыльнулся – в том, что его спасло существо, которое даже напрочь отмороженные парни из мант-разведки считали сумасшедшим, была какая-то жестокая ирония.
Сегодня утром он почувствовал, что Кинби сознательно уничтожает в себе последние остатки человечности, готовясь к достижению цели.
Дэмьен собирался ему в этом помочь.
Одновременно он чувствовал, как неожиданно крепнет тонкая ниточка, связывающая его с реальностью. Стало легче подчинять себе зов с той, невидимой стороны. Захотелось остаться в Городе и смотреть, как живет смешная девчонка с самыми красивыми на свете черными глазами.
– Так что ты будешь заказывать? – Юринэ сердито смотрела на него. – Я уже третий раз тебя спрашиваю!
– Да? Прости, я задумался. Пожалуй, фруктового салата вполне хватит. Они же здесь делают фруктовый салат?
* * *
За одну ночь сержант Гловер постарел на двадцать лет. После разговора с Кинби он отозвал оперативников, дежуривших возле квартиры, и приказал им возвращаться в Управление.
Утро он встретил в комнате следственной группы – сидя в углу с дымящейся сигаретой, прилипшей к нижней губе, бесцельно щелкая авторучкой.
Сейчас Марту должны готовить к вскрытию, думал он, представляя залитое мертвящим белым светом помещение морга. Сначала к столу подходит дежурный некромант – он всегда начинает процедуру и пытается прочесть остаточный эмофон.
Обычно это абсолютно бесполезно – если не удается прочитать фон в первый час после смерти, то можно и не пытаться, но правила есть правила.
Затем к столу подходит патологоанатом и включает свой диктофон.
Полицейский потряс головой, серый столбик пепла упал на лацкан пиджака, рассыпался невесомыми хлопьями.
Сержант недоуменно посмотрел, попытался стряхнуть пепел, но. лишь размазал его по ткани.
Перед глазами все стояло лицо мертвой Марты – маленькое, беззащитное в обрамлении жесткого черного пластика. Там, на лестничной площадке, он все смотрел и смотрел, не решаясь застегнуть молнию, словно боялся, что этим движением оборвет нить, связывающую Марту с миром живых.
К полудню он понял, что хочет на пенсию. И как только, так или иначе, закончится дело об убийстве лейтенанта Марты Марино, он подаст рапорт и уедет к своей мечте – домику в тихом пригороде.
Пока что он старался не обращать внимания на боль в пояснице и глушил стучащие в висках молотки бесчисленными сигаретами и пригоршнями аспирина.
Комнаты для допросов переполнены, из кабинетов тянет табачным дымом, из-за ближайшей двери доносится визгливый женский плач, его перекрывает могучий бас. Гловер узнает голос Вальтера Хорта – одного из самых жестких следаков, работающих по делу Марино.