Страница:
Бабе, которую он обрабатывает, не позавидуешь.
Увы, все это напрасно, уверен старый сержант.
Ближе к середине дня его опасения начинают сбываться. Из муниципалитета присылают пару лощеных типчиков, которые, усиленно не обращая внимания на полицейских, проходят в кабинет Месск'а. Спустя несколько секунд из-за двери доносится разъяренный рев начальника Управления.
Толкнув тяжелую дверь, Гловер вываливается на улицу. Хочется глотнуть свежего воздуха, но его нет. Рядом останавливается парень из отдела по борьбе с мошенничеством. Помятый пиджак, красные глаза. Пальцы в желтых никотиновых пятнах. Галстук, похоже, попытались выстирать, отжали да так и завязали.
Гловер протягивает руку, парень вяло хлопает ладонью о ладонь сержанта. Рука бессильно падает вдоль тела, полицейский приваливается спиной к раскаленному камню.
– Что там? – кивает на закрытую дверь.
Гловер пожимает плечами, закуривает:
– Дым столбом, только что приперлись костюмчики из муниципалитета, сношают мозг нашему усатому.
– Понятно.
– Вас тоже припахали?
– Да мы здесь с той поры, как стрельба в «Башне» случилась, ночуем. Там же берлога та еще была, вот и прессуем всех своих стукачей. А нас – «торпеды» из внутреннего. Сейчас, правда, поотстали.
– Ладно, пойду я, – отлепившись от стены, парень похлопал Гловера по плечу: – Ты держись, давай…
В кармане задушенно мявкнул телефон. Сержант достал пластинку аппарата – на экране мигал синий конверт.
Прочитав сообщение, он выкинул бычок и набрал номер руководителя группы:
– Лейтенант? Да, я. Гловер. Я на часок отлучусь. Нет. По делу. Стукачок один шепнуть что-то хочет. Нет, не знаю. Может, и по делу Марты. Вы ж знаете, по телефону говорить не будет.
Свою машину сержант оставлял не на внутренней стоянке, как большинство коллег, а за пару кварталов от здания Управления, во дворе многоподъездного дома, растянувшегося на целый квартал.
Это давало возможность посмотреть, не идет ли кто следом. Того, что в машину подложат какую-нибудь гадость, Гловер не беспокоился – за безопасностью присматривала окрестная пацанва, которую Гловер, по негласному соглашению, регулярно выручал из переделок.
Входя во двор, он обернулся – нет, никого подозрительного, и прямиком двинулся к машине. Сев за руль, потянулся ключом к замку зажигания, когда уловил движение на заднем сиденье.
Он попытался достать пистолет и, одновременно дернув ручку двери, вывалиться из машины, но понимал – не успеет. Уже не успеет.
– Тихо, тихо, не дергайся, – ухватил его за плечо Кинби.
На границе Дымки танцевали Переродившиеся. Жуткие фигуры извивались, вытягивая к слепящему диску солнца длинные костистые руки. Раскрывались в немом крике черные провалы ртов, ударяли в пыльный асфальт сухие желтые пятки.
Исковерканные, напоминающие пустынных змей, тела кружились, кружились, кружились…
– Не смотри, потом кошмары замучают, – толкнул своего молодого напарника патрульный Крауч. Сухопарый ветеран сидел за рулем автомобиля, медленно ползущего вдоль пустыря.
– Ты глянь только, сколько их, – завороженно прошептал в ответ рыжеволосый парень, сидевший рядом. Пот градом катил по его веснушчатому лицу, темные пятна расползались по форменной рубашке. Не отрывая взгляда от Переродившихся, он снял фуражку и рукавом вытер лоб.
Крауч пихнул его в плечо:
– Эй, Мик, я тебе что сказал? Мне на хрен не надо, чтоб ты часа в два ночи начал орать в комнате отдыха.
Мик взглянул на сержанта:
– Да ладно тебе, Патрик, брехня, небось.
– Не брехня, – сержант посмотрел в боковое зеркало на удаляющиеся фигуры. – По себе знаю. Ох, не нравится мне это.
– А что такого-то? Они ж постоянно пляшут.
– Ночью они пляшут. А если днем, то возле покойников. Или когда помереть кто должен. А ты здесь поблизости видишь кого-нибудь, кроме нас?
– Не-а.
– А сколько их, сечешь?
– Много, и что?
– Слушай, салага, – возмутился Крауч, – вас в академии чему-нибудь учат?
Продолжить он не успел, запиликал мобильник. Крауч достал телефон, улыбнулся, взглянув на экран:
– Здорово, старик. Да, конечно. Слушай, Гловер, я когда-нибудь тебя подводил? Ага. Да, понял, сегодня вечером.
Он замолчал, слушая собеседника. Продолжая вести машину одной рукой, зажал телефон между щекой и плечом, черкнул в прикрепленном к «торпеде» блокноте. Покосился на напарника:
– Ага. Рыжик Мик. Точно. Салага, но толковый. Спрошу. Но, думаю, согласится. Все, лады.
Нажав кнопку отбоя, глянул на Мика, во время разговора превратившегося в слух.
– Кажется. У тебя появился шанс стать героем. Или сдохнуть.
Мик радостно осклабился.
Вуралос позвонил в 16–45 на личный номер Реннингтона и сказал, что задержится – усатый кретин Меес'к закусил свои грёбаные усы и ни в какую не хотел отдавать дело о перестрелке в доме лейтенанта Марино. Более того, этот идиот не отдавал даже тела офицеров Девятки.
Реннингтон рассеянно приказал держать его в курсе дела и обязательно явиться для личного доклада не позднее двадцати одного ноль-ноль.
Отдав это распоряжение, он крутанулся в кресле и снова положил руки на пульт мант-вычислителя.
Глаза Артура Реннингтона горели лихорадочным блеском, пальцы с неимоверной скоростью бегали по костяным кнопкам. Операторы научного отдела Дома Тысячи Порогов падали от усталости у своих пультов, подгоняемые волей безжалостных существ – начальника Девятки и Хранителя.
Результаты превосходили все возможные ожидания.
Предложенное Реннингтоном использование некоторых техник гипноза Милосердных Сестер одновременно с Ангельской Звездой окончательно сломило сопротивление подопытного.
Удалось выработать и несколько новых режимов Звезды, один из которых позволял держать объект в состоянии боевой готовности практически неограниченное время.
Долгожданный прорыв произошел.
Подойдя к Реннингтону, Хранитель положил руку ему на плечо.
– Вы понимаете, что нам за сутки удалось достичь уровня великого Аланая?
– А? Да-да… Сейчас мы примерно на его уровне, – рассеянно ответил Реннингтон, не отрывая взгляда от экрана, на котором вращалась модель Звезды.
– Но нам ведь нужно нечто иное, не так ли? – со смешком ответил он. – А потому, с вашего позволения, продолжим.
Дэмьен захлопнул телефон и аккуратно положил его на место – в нагрудный карман пиджака Вуралоса.
– Поверил? – спросил его стоявший в дверях Кинби.
– Конечно, он же сейчас только о Звезде думает.
– Тогда пойдем. Надо съездить еще кое-куда.
– Минутку. Дай я еще раз посмотрю.
Подняв за волосы голову мертвеца, Дэмьен всмотрелся в лицо доббера, удовлетворенно хмыкнул и повернулся к Кинби.
На вампира смотрело улыбающееся лицо Вуралоса.
Дэмьен прижался щекой к щеке трупа и хихикнул:
– Ну, как? Кажется, я ничего не забыл.
Кинби передернуло от этого смешка и от зрелища двух одинаковых нечеловеческих лиц, глядящих на него из полумрака.
Стараясь не показать отвращения, Кинби сказал:
– Главное, вечером не забудь полностью сымитировать. А теперь пойдем.
И они вышли из дома.
В Комнате Перекрестков неподвижно сидел, откинувшись на пятки, Тишиг.
На коленях лежал обнаженный клинок. Указательными пальцами Художник касался лезвия рядом с острием и возле рукояти. Закрыв глаза, он впитывал восхитительную энергию темных пространств, пересекающихся в этой комнате. Каждой клеточкой ощущал биение божественной Звезды, все громче поющей под воздействием воли Реннингтона и Хранителя.
Восхитительная песня беспредельной власти.
Она пела для него. Для художника, способного оценить красоту песни.
Скоро они будут вместе.
Скоро.
Сидя последи пустоты, крепко привязанный невидимыми ремнями, Чикарро переставал чувствовать себя. Оставалось лишь одно желание – подчиняться. Делать то, что диктует ослепительное Ничто, слиться с ним и испытать наивысшее запредельное блаженство, к которому он стремился все эти годы, глуша себя «весенними дарами». Нечто подобное он уже испытывал когда-то – восторженное погружение в НеСебя, растворение в Нигде. После него он обнаруживал себя забрызганным кровью, стоящим над изрубленными телами, но воспоминание о восторге уничтожало стыд, стирало ужас.
Сейчас ощущения были еще сильнее.
Чикарро орал, снова и снова умоляя позволить ему перестать быть.
Выжигающее мозг сияние смеялось, дразнило, ускользало, не позволяя полностью раствориться.
То, что осталось от личности Чикарро, рыдало от ужаса, клубком свернувшись в уголке полностью разрушенного сознания.
Сумерки пронеслись стремительно, как удар ножа – только что светило солнце, и вот багровая вспышка, обжигающий жар, зарево заката на полгоризонта и душная, полная электрического света, холодного сияния мант-светильников и непроглядной тьмы в воняющих мочой и грехом переулках городская ночь.
Далеко над Суранским лесом беззвучно полыхнула, раздирая небосвод, молния.
От неприметного служебного входа Дома Тысячи Порогов отъезжала машина начальника дежурной смены хозяйственного отдела.
День выдался на редкость суматошным, и сейчас хозяйственник думал лишь о том, чтобы побыстрее добраться до дома, наскоро перекусить сандвичем с холодным мясом, выпить бутылочку холодного пива да завалиться спать.
Но не успел он вырулить, как по крылу его подержанной машины, чиркнул боком сияющий черный джип.
Злобно взвизгнув тормозами, внедорожник остановился. Из него выбрался здоровенный коротко стриженный мужик, обошел свое авто, задумчиво почесал в затылке, глядя на отвратительную царапину, уродующую зеркальную поверхность, и двинулся к машине «обидчика».
Не дожидаясь, когда водитель джипа подойдет, взбешенный хозяйственник вылез из машины и пошел ему навстречу:
– Эй, почтенный, вы совсем по сторонам не смотри…
Перед глазами почему-то мелькнуло темное ночное небо, перечеркнутое еще более черными линиями проводов, затем он больно ударился затылком и спиной обо что-то твердое и сполз на землю по капоту собственной машины.
– Зенки протри! – рявкнул водитель джипа.
Хозяйственник сидел на земле, ощупывая стремительно немеющую челюсть.
На четвереньках добравшись до водительской двери, он рывком открыл ее и достал из бардачка маленький короткоствольный револьвер.
Подняв дуло вверх, два раза выстрелил, отчаянно моля все силы, какие только есть, чтобы охранник был сейчас на своем посту, а не ушел на обход, в сортир или куда еще ходят охранники, когда они нужнее всего.
Сработало!
Хлопнула дверь, срывающийся на визг голос разрезал вечернюю духоту:
– А ну, стоять! Мой напарник уже звонит в полицию!
Подошедший к хозяйственнику громила из джипа неожиданно дружелюбно улыбнулся и сказал:
– Спасибо, мужик.
После чего, откинув полу пиджака, с немыслимой скоростью извлек из-за пояса огромный пистолет и застрелил охранника.
По переулку уже подлетал второй джип, из открытого окна которого высовывалось дуло армейской автоматической винтовки. Глухо булькнул под-ствольный гранатомет, и в проем открытой двери влетела граната.
В первом джипе Марио обернулся к Юринэ:
– Ну, девочка, жди, когда мы войдем, да звони, кому Кинби сказал.
И пыхтя, полез из джипа, причитая:
– Ну, что вы сидите, что вы сидите? Вы идите, а не сидите, вы же видите, Паоло там один старается, мальчик не может все делать один!
«Мальчик» тем временем уже взбежал по ступеням, заглянул в полный дыма дверной проем, резко отпрянул, и, встав на одно колено, несколько раз выстрелил в неясные тени, мечущиеся внутри.
Из второго джипа уже бодро выпрыгивали и бежали вверх по лестнице «племяннички» в темных костюмах и с автоматическими винтовками.
Через несколько мгновений они исчезли внутри Дома.
Деловито взбежав по лестнице, Вуралос потянул тяжелую дверь.
Огромный холл главного здания Дома, казался еще больше из-за неяркого света плавающих в воздухе светильников. Язычки пламени колебались в потоках воздуха, множа скользящие по стенам тени.
К вошедшему уже спешила пара оперативников.
Внезапно пожилой привратник, придерживавший дверь, резко повернулся и бросил в спину Вуралоса резкое гортанное восклицание.
Фигуру Вуралоса охватило голубоватое сияние, черты лица его задрожали и поплыли.
Улыбнувшись, доббер замер посреди холла, раскинув руки ладонями вверх.
Резко вскинув руки над головой, хлопнул в ладоши.
Окружающее его сияние налилось багровым, и он взорвался.
Взрыв опустошил холл.
Оперативников Девятки швырнуло на стену и они сползли на пол бесформенными кусками обугленного мяса.
Привратника вместе с дверью швырнуло наружу и размозжило о стену здания на противоположной стороне улицы.
Влетевшая в кафе дверь вдребезги разнесла витрину, проехалась по залу, круша пластиковые столики, но, к счастью, никого не убила.
Опустив руки, Дэмьен осмотрелся.
Холл превратился в темную, полную дыма и запаха жареного мяса пещеру.
Светильники растерло в пыль, от немногочисленной мебели остались лишь щепки.
Гитарист повернулся к входу.
По ступенькам поднимался Кинби. В великолепно отглаженном костюме, белоснежной сорочке и элегантной шляпе, он напоминал гостя, явившегося на званый прием.
Правда, гости не ходят на приемы с двумя огромными кольтами в руках.
Дэмьен открыл холщовую сумку, висевшую у него на плече, достал из нее помповое ружье. Он чувствовал, что его мант-способности многократно возросли, но пользоваться ими без лишней необходимости не хотелось.
Кинби подошел, встал рядом.
– Куда теперь? – спросил Гитарист.
– Туда. Прямо по коридору, – кольтом показал вампир.
И они двинулись в глубь Дома Тысячи Порогов, чтобы убивать.
Сигнал тревоги заставил Реннингтона подскочить в кресле.
– Что? Что это? – резко спросил он Хранителя.
Тот молча щелкнул пальцами и указал на экраны. Изображение моментально сменилось, теперь на них выводились картинки с камер слежения.
На одном из экранов какие-то парни бандитского вида сноровисто пробирались вглубь хозяйственного крыла, поливая огнем дверные проемы, а на другом…
– Кинби! – сквозь зубы прошипел мант.
Рядом с вампиром стоял долговязый оборванец в мятом пыльнике. Словно заметив взгляд Реннингтона, он посмотрел прямо в камеру и снял темные очки.
Мант отшатнулся от экрана – ощущение было такое, словно на него глянули ожившие ружейные дула.
Затем оборванец сделал движение рукой и изображение исчезло.
– Олон, ваши люди уже действуют? – как о чем-то второстепенном спросил Хранитель.
– Разумеется, – слегка поклонился Олон. – Если позволите, я хотел бы присоединиться к ним. В такие моменты присутствие руководителя очень важно.
– Идите, идите, – несколько рассеянно ответил Хранитель и неожиданно резко взглянул на Реннингтона.
– Друг мой, я могу рассчитывать и на ваших сотрудников?
– Разумеется, – несколько высокомерно ответил мант и кивнул стоящему в дверях оперативнику. – С этого момента ты старший. Координируешь все действия с начальником охраны Дома. Задача проста – уничтожить эту мразь, – он кивнул в сторону экранов. – Вызывайте подкрепление.
Надо отдать оперативнику должное, отреагировал он быстро. Уже через несколько секунд дежурная смена оперативников Девятки неслась к Дому Тысячи Порогов, а остальных поднимали по тревоге.
Но не успела группа выехать на скоростную трассу, как в ведущую машину с разлету врезался грузовик дорожной службы, а с боков колонну блокировали «крейсеры» дорожной полиции.
Полицейские с наслаждением положили оперативников Девятки носом в асфальт, после чего принялись разыгрывать идиотов, обыскивая машины и составляя протоколы изъятия оружия.
В ответ на возмущенные вопли несколько раз пнули лежащих тяжелыми ботинками под ребра и уехали с чувством выполненного долга.
Старший одной из машин достал мобильник, нажал кнопку быстрого вызова:
– Гловер? Ага. Как ты и говорил. Да, там и оставили. Не, не доедут, я отвечаю.
Юринэ дождалась, когда последние боевики Марио исчезнут в дверном проеме, выждала оговоренные пять минут и набрала номер сержанта Гловера:
– Сержант Гловер? Да, ваш телефон дал мне наш общий знакомый. Нет, по телефону никаких имен. Он просил передать, что в хозяйственных блоках Дома Тысячи Порогов идет стрельба.
И нажала кнопку отбоя.
Пробормотав: «Умница, девочка», – Гловер выжал сцепление. Следом рванулись еще две машины, набитые полицейскими. Старый сержант потратил всю вторую половину дня, отбирая наиболее надежных и отчаянных – тех, что не побоятся сунуться в пекло и не сдадут муниципальным крысам.
Звонок Юринэ, зафиксированный на станции связи и записанный на диктофон сержантова мобильника, развязывал команде руки – они ехали проверять оперативную информацию.
Позвонив сержанту, Юринэ застыла на заднем сиденье джипа, не мигая, глядя на темный зев входа. Кинби и Дэмьен строго-настрого приказали сразу после звонка уходить, собирать вещи и уезжать из города.
Глубоко вздохнув, девушка достала пистолет, проверила запасные обоймы и выбралась из джипа.
Во рту скопилась противная кислая слюна, ноги дрожали, но, стараясь отогнать нарастающий страх, Юринэ побежала верх по ступеням.
Она не могла оставить Дэмьена.
И, конечно же, Кинби.
Тревога Реннингтона сменилась лихорадочным оживлением.
– Все к лучшему! Все к лучшему-у! – напевал он себе под нос, щелкая клавишами пульта.
За его спиной Хранитель порогов шептал что-то неразборчивое впавшему в транс астралоту.
– Вот он, наш великий шанс! – крутанулся на стуле Реннингтон. – Вот она, возможность как следует проверить результаты наших экспериментов!
– Что вы имеете в виду? – вопросительно поднял бровь Хранитель.
– Выпускайте вашего ангела. Дадим ему в поддержку моих людей, а вашу спецгруппу кидайте против этих молодчиков, – мант кивнул на экран, показывающий коридор, по которому как раз пробегали боевики Марио.
– Это же полное безумие! Рисковать столь ценным экземпляром! Применять в боевой обстановке неизученные методы!
– Почтенный! Ваши парни для такого чудовища, как Кинби, даже не разминка. Он их убьет, скучая и позевывая!
На мгновение задумавшись, Хранитель кивнул.
– Хорошо. Руководите Звездой. Я пока приму кое-какие меры.
И, резко повернувшись, вышел из зала.
Кинби и Дэмьен продвигались по коридору первого этажа, почти не встречая сопротивления. Немногочисленные охранники попытались организовать сопротивление, забаррикадировавшись в небольшой приемной, но Дэмьен смел их баррикаду движением руки.
Кинби одним прыжком ворвался в комнату, и на несколько секунд в ней воцарился ад.
Вампир даже не стал тратить патроны. Вернув кольты в кобуры, он убивал людей голыми руками, зубами рвал глотки, с наслаждением захлебываясь кровью жертв.
Отбросив последний обескровленный труп, пинком вышиб дверь и двинулся дальше по коридору.
Дэмьен на секунду задержался.
Ему послышался шорох за закрытыми дверями кабинета, примыкавшего к месту побоища.
Бесшумно повернув ручку, он заглянул в комнату. Из открытого окна пытался выбраться всхлипывающий от ужаса толстяк.
Дэмьен тихонько свистнул. Толстяк обернулся, и Гитарист снес ему голову выстрелом из помповика, после чего, аккуратно закрыв дверь, последовал за другом.
Машина Гловера тормознула у неприметного входа, через который обычно вывозили мусор из Дома Тысячи Порогов. Каждый из сидящих в машинах знал, что ему делать, поэтому сержант даже не стал тратить время на повторение задач.
Обернувшись, сказал только, глядя на товарищей:
– Ну, помянем лейтенанта.
И, сняв пистолет с предохранителя, выпрыгнул из машины. Прикрывая друг друга, полицейские подобрались к двери, после чего Сторм выбил ее заклинанием.
С ревом «Лежать, руки за голову», отряд сержанта Гловера ворвался в здание.
Хранитель влетел в покои, дернул ширму, перегораживая помещение, и опустился на колени. Закрыв глаза, забормотал, сплетая и расплетая пальцы. Медленно развел руки в стороны – засверкала между ними зеленоватая прозрачная сфера.
Резко выдохнув, свел руки – оторвавшись от ладоней, сфера поплыла вверх. С мелодичным звоном просочилась через потолок и исчезла. Звон нарастал, пока не взорвался оглушительным грохотом, и вновь наступила тишина.
Кинби и Дэмьен проходили через длинный, уставленный изваяниями невиданных существ зал, когда раздался звон. По стенам и потолку пробежала волна зеленого свечения, здание задрожало, лопнуло несколько стекол. С грохотом упала и разлетелась на куски статуя чудовища с телом змеи и головой плачущего ребенка.
Каменная голова подкатилась к ногам Кинби и уставилась снизу мертвыми глазами. Вампир наступил на лицо, прислушался. Грохот стих, откуда-то из глубины здания доносились редкие выстрелы.
– Дэмьен, что это было? – спросил он товарища.
Гитарист смотрел на потолок, где гасли последние искры зеленого света.
– Если я все правильно понимаю, то Хранитель заключил Дом в Капсулу Перекрестка.
– Подробнее, – потребовал вампир.
– Он изолировал дом от нашего пространства. Теперь к нам не может проникнуть никто из Города.
– А не из Города? – делая ударение на слове «не», уточнил Кинби.
– А не из Города, не знаю. Закрыв нас от одной реальности, он открыл проходы из других. Из каких – не знаю. Но могу сказать одно – долго держать Капсулу он не сможет. Пару часов, не больше. Но за эту пару часов снаружи может пройти часов шесть, а то и восемь. Кстати, есть и хорошие новости – у всех, кто находится внутри Капсулы, ослабнут мант-возможности.
И, еще – если мы выживем, то ты, друг мой, можешь оказаться посреди дня.
Пожав плечами, Кинби двинулся вперед.
– Будь осторожен, – крикнул ему в спину Гитарист, – теперь за поворотом нас может ожидать все, что угодно.
В Комнате Перекрестков Художник открыл глаза.
Медленно вытянул перед собой руки. Послушный его воле клинок завис на уровне глаз, словно приклеенный к кончикам указательных пальцев.
Всем своим существом Тишиг чувствовал, как открываются двери между пространствами и реальностями, как проникают они друг в друга, словно истосковавшиеся любовники, полные мрачной жажды и ненависти, что слаще любви.
Он слышал торжествующие крики крылатых тварей из жарких миров, наполненных песком и смертью, плеск кожистых лап по воде, красной от крови, свист кривых клинков, зажатых в руках четвероруких обитателей Мертвой империи, посвятивших себя утонченнейшим видам убийства.
Малейшая дрожь ткани пространства отдавалась в его тренированном теле.
Неисчислимые миры ждали, готовые склониться перед новым повелителем.
Нужно было лишь получить знак своей власти.
Благоговейно взяв из воздуха налившийся серебряным светом клинок, Тишиг открыл дверь и убил стоявшего в коридоре охранника.
Почувствовал возникновение Капсулы Перекрестков и Реннингтон. Не отвлекаясь от манипуляций с клавишами мант-вычислителя, пробормотал сквозь зубы:
– Толково. Толково. – И продолжил ввод команд.
На экране Ангельская Звезда вращалась, наливалась насыщенным синим светом, раздувалась, подобно насыщающейся пиявке.
В залитой светом камере открыл глаза Чикарро.
Белое Ничто разрешило ему стать частью себя, слиться с собой, стать орудием НеБытия.
Сами собой расстегнулись удерживавшие ангела ремни.
Бесшумно открылась дверь.
Встав, Ангел Смерти вышел в коридор, где, прислоненный к стене, его ждал гигантский черный меч. Чикарро коснулся рукояти, пение в голове достигло торжествующего пика и приняло в себя несчастное разорванное сознание ангела.
С немыслимой легкостью держа перед собой черный клинок, убийца зашагал по коридору.
Юринэ нагоняла «племянников» Марио.
Она уже ясно слышала короткие сухие щелчки автоматических винтовок и отрывистые возгласы, которыми обменивались боевики.
Не забывая постоянно контролировать взглядом пространство не только перед собой, но и по бокам, как учили ее на полицейских курсах, она поспешила на звук.
Завернув за угол, увидела, как, поводя дулами винтовок, входят в более светлое помещение боевики, и бросилась к ним, но не заметила валяющуюся под ногами доску из выбитой двери. Споткнувшись, полетела на пол, стараясь сгруппироваться и упасть как можно тише.
Это спасло ее саму и всю группу толстяка Марио.
Не издав ни звука, Юринэ поднялась и увидела, как из темноты над дверью появляется черный силуэт человека, висящего вниз головой. В руках человек держал какое-то оружие.
Юринэ не успела ничего сообразить – руки сами подняли пистолет, палец без участия мозга три раза нажал на спусковой крючок, и она услышала, как кто-то оглушительно орет.
Увы, все это напрасно, уверен старый сержант.
Ближе к середине дня его опасения начинают сбываться. Из муниципалитета присылают пару лощеных типчиков, которые, усиленно не обращая внимания на полицейских, проходят в кабинет Месск'а. Спустя несколько секунд из-за двери доносится разъяренный рев начальника Управления.
Толкнув тяжелую дверь, Гловер вываливается на улицу. Хочется глотнуть свежего воздуха, но его нет. Рядом останавливается парень из отдела по борьбе с мошенничеством. Помятый пиджак, красные глаза. Пальцы в желтых никотиновых пятнах. Галстук, похоже, попытались выстирать, отжали да так и завязали.
Гловер протягивает руку, парень вяло хлопает ладонью о ладонь сержанта. Рука бессильно падает вдоль тела, полицейский приваливается спиной к раскаленному камню.
– Что там? – кивает на закрытую дверь.
Гловер пожимает плечами, закуривает:
– Дым столбом, только что приперлись костюмчики из муниципалитета, сношают мозг нашему усатому.
– Понятно.
– Вас тоже припахали?
– Да мы здесь с той поры, как стрельба в «Башне» случилась, ночуем. Там же берлога та еще была, вот и прессуем всех своих стукачей. А нас – «торпеды» из внутреннего. Сейчас, правда, поотстали.
– Ладно, пойду я, – отлепившись от стены, парень похлопал Гловера по плечу: – Ты держись, давай…
В кармане задушенно мявкнул телефон. Сержант достал пластинку аппарата – на экране мигал синий конверт.
Прочитав сообщение, он выкинул бычок и набрал номер руководителя группы:
– Лейтенант? Да, я. Гловер. Я на часок отлучусь. Нет. По делу. Стукачок один шепнуть что-то хочет. Нет, не знаю. Может, и по делу Марты. Вы ж знаете, по телефону говорить не будет.
Свою машину сержант оставлял не на внутренней стоянке, как большинство коллег, а за пару кварталов от здания Управления, во дворе многоподъездного дома, растянувшегося на целый квартал.
Это давало возможность посмотреть, не идет ли кто следом. Того, что в машину подложат какую-нибудь гадость, Гловер не беспокоился – за безопасностью присматривала окрестная пацанва, которую Гловер, по негласному соглашению, регулярно выручал из переделок.
Входя во двор, он обернулся – нет, никого подозрительного, и прямиком двинулся к машине. Сев за руль, потянулся ключом к замку зажигания, когда уловил движение на заднем сиденье.
Он попытался достать пистолет и, одновременно дернув ручку двери, вывалиться из машины, но понимал – не успеет. Уже не успеет.
– Тихо, тихо, не дергайся, – ухватил его за плечо Кинби.
* * *
На границе Дымки танцевали Переродившиеся. Жуткие фигуры извивались, вытягивая к слепящему диску солнца длинные костистые руки. Раскрывались в немом крике черные провалы ртов, ударяли в пыльный асфальт сухие желтые пятки.
Исковерканные, напоминающие пустынных змей, тела кружились, кружились, кружились…
– Не смотри, потом кошмары замучают, – толкнул своего молодого напарника патрульный Крауч. Сухопарый ветеран сидел за рулем автомобиля, медленно ползущего вдоль пустыря.
– Ты глянь только, сколько их, – завороженно прошептал в ответ рыжеволосый парень, сидевший рядом. Пот градом катил по его веснушчатому лицу, темные пятна расползались по форменной рубашке. Не отрывая взгляда от Переродившихся, он снял фуражку и рукавом вытер лоб.
Крауч пихнул его в плечо:
– Эй, Мик, я тебе что сказал? Мне на хрен не надо, чтоб ты часа в два ночи начал орать в комнате отдыха.
Мик взглянул на сержанта:
– Да ладно тебе, Патрик, брехня, небось.
– Не брехня, – сержант посмотрел в боковое зеркало на удаляющиеся фигуры. – По себе знаю. Ох, не нравится мне это.
– А что такого-то? Они ж постоянно пляшут.
– Ночью они пляшут. А если днем, то возле покойников. Или когда помереть кто должен. А ты здесь поблизости видишь кого-нибудь, кроме нас?
– Не-а.
– А сколько их, сечешь?
– Много, и что?
– Слушай, салага, – возмутился Крауч, – вас в академии чему-нибудь учат?
Продолжить он не успел, запиликал мобильник. Крауч достал телефон, улыбнулся, взглянув на экран:
– Здорово, старик. Да, конечно. Слушай, Гловер, я когда-нибудь тебя подводил? Ага. Да, понял, сегодня вечером.
Он замолчал, слушая собеседника. Продолжая вести машину одной рукой, зажал телефон между щекой и плечом, черкнул в прикрепленном к «торпеде» блокноте. Покосился на напарника:
– Ага. Рыжик Мик. Точно. Салага, но толковый. Спрошу. Но, думаю, согласится. Все, лады.
Нажав кнопку отбоя, глянул на Мика, во время разговора превратившегося в слух.
– Кажется. У тебя появился шанс стать героем. Или сдохнуть.
Мик радостно осклабился.
* * *
Вуралос позвонил в 16–45 на личный номер Реннингтона и сказал, что задержится – усатый кретин Меес'к закусил свои грёбаные усы и ни в какую не хотел отдавать дело о перестрелке в доме лейтенанта Марино. Более того, этот идиот не отдавал даже тела офицеров Девятки.
Реннингтон рассеянно приказал держать его в курсе дела и обязательно явиться для личного доклада не позднее двадцати одного ноль-ноль.
Отдав это распоряжение, он крутанулся в кресле и снова положил руки на пульт мант-вычислителя.
Глаза Артура Реннингтона горели лихорадочным блеском, пальцы с неимоверной скоростью бегали по костяным кнопкам. Операторы научного отдела Дома Тысячи Порогов падали от усталости у своих пультов, подгоняемые волей безжалостных существ – начальника Девятки и Хранителя.
Результаты превосходили все возможные ожидания.
Предложенное Реннингтоном использование некоторых техник гипноза Милосердных Сестер одновременно с Ангельской Звездой окончательно сломило сопротивление подопытного.
Удалось выработать и несколько новых режимов Звезды, один из которых позволял держать объект в состоянии боевой готовности практически неограниченное время.
Долгожданный прорыв произошел.
Подойдя к Реннингтону, Хранитель положил руку ему на плечо.
– Вы понимаете, что нам за сутки удалось достичь уровня великого Аланая?
– А? Да-да… Сейчас мы примерно на его уровне, – рассеянно ответил Реннингтон, не отрывая взгляда от экрана, на котором вращалась модель Звезды.
– Но нам ведь нужно нечто иное, не так ли? – со смешком ответил он. – А потому, с вашего позволения, продолжим.
Дэмьен захлопнул телефон и аккуратно положил его на место – в нагрудный карман пиджака Вуралоса.
– Поверил? – спросил его стоявший в дверях Кинби.
– Конечно, он же сейчас только о Звезде думает.
– Тогда пойдем. Надо съездить еще кое-куда.
– Минутку. Дай я еще раз посмотрю.
Подняв за волосы голову мертвеца, Дэмьен всмотрелся в лицо доббера, удовлетворенно хмыкнул и повернулся к Кинби.
На вампира смотрело улыбающееся лицо Вуралоса.
Дэмьен прижался щекой к щеке трупа и хихикнул:
– Ну, как? Кажется, я ничего не забыл.
Кинби передернуло от этого смешка и от зрелища двух одинаковых нечеловеческих лиц, глядящих на него из полумрака.
Стараясь не показать отвращения, Кинби сказал:
– Главное, вечером не забудь полностью сымитировать. А теперь пойдем.
И они вышли из дома.
В Комнате Перекрестков неподвижно сидел, откинувшись на пятки, Тишиг.
На коленях лежал обнаженный клинок. Указательными пальцами Художник касался лезвия рядом с острием и возле рукояти. Закрыв глаза, он впитывал восхитительную энергию темных пространств, пересекающихся в этой комнате. Каждой клеточкой ощущал биение божественной Звезды, все громче поющей под воздействием воли Реннингтона и Хранителя.
Восхитительная песня беспредельной власти.
Она пела для него. Для художника, способного оценить красоту песни.
Скоро они будут вместе.
Скоро.
Сидя последи пустоты, крепко привязанный невидимыми ремнями, Чикарро переставал чувствовать себя. Оставалось лишь одно желание – подчиняться. Делать то, что диктует ослепительное Ничто, слиться с ним и испытать наивысшее запредельное блаженство, к которому он стремился все эти годы, глуша себя «весенними дарами». Нечто подобное он уже испытывал когда-то – восторженное погружение в НеСебя, растворение в Нигде. После него он обнаруживал себя забрызганным кровью, стоящим над изрубленными телами, но воспоминание о восторге уничтожало стыд, стирало ужас.
Сейчас ощущения были еще сильнее.
Чикарро орал, снова и снова умоляя позволить ему перестать быть.
Выжигающее мозг сияние смеялось, дразнило, ускользало, не позволяя полностью раствориться.
То, что осталось от личности Чикарро, рыдало от ужаса, клубком свернувшись в уголке полностью разрушенного сознания.
00:00. Один из хозяйственных входов
Дома Тысячи Порогов
Сумерки пронеслись стремительно, как удар ножа – только что светило солнце, и вот багровая вспышка, обжигающий жар, зарево заката на полгоризонта и душная, полная электрического света, холодного сияния мант-светильников и непроглядной тьмы в воняющих мочой и грехом переулках городская ночь.
Далеко над Суранским лесом беззвучно полыхнула, раздирая небосвод, молния.
От неприметного служебного входа Дома Тысячи Порогов отъезжала машина начальника дежурной смены хозяйственного отдела.
День выдался на редкость суматошным, и сейчас хозяйственник думал лишь о том, чтобы побыстрее добраться до дома, наскоро перекусить сандвичем с холодным мясом, выпить бутылочку холодного пива да завалиться спать.
Но не успел он вырулить, как по крылу его подержанной машины, чиркнул боком сияющий черный джип.
Злобно взвизгнув тормозами, внедорожник остановился. Из него выбрался здоровенный коротко стриженный мужик, обошел свое авто, задумчиво почесал в затылке, глядя на отвратительную царапину, уродующую зеркальную поверхность, и двинулся к машине «обидчика».
Не дожидаясь, когда водитель джипа подойдет, взбешенный хозяйственник вылез из машины и пошел ему навстречу:
– Эй, почтенный, вы совсем по сторонам не смотри…
Перед глазами почему-то мелькнуло темное ночное небо, перечеркнутое еще более черными линиями проводов, затем он больно ударился затылком и спиной обо что-то твердое и сполз на землю по капоту собственной машины.
– Зенки протри! – рявкнул водитель джипа.
Хозяйственник сидел на земле, ощупывая стремительно немеющую челюсть.
На четвереньках добравшись до водительской двери, он рывком открыл ее и достал из бардачка маленький короткоствольный револьвер.
Подняв дуло вверх, два раза выстрелил, отчаянно моля все силы, какие только есть, чтобы охранник был сейчас на своем посту, а не ушел на обход, в сортир или куда еще ходят охранники, когда они нужнее всего.
Сработало!
Хлопнула дверь, срывающийся на визг голос разрезал вечернюю духоту:
– А ну, стоять! Мой напарник уже звонит в полицию!
Подошедший к хозяйственнику громила из джипа неожиданно дружелюбно улыбнулся и сказал:
– Спасибо, мужик.
После чего, откинув полу пиджака, с немыслимой скоростью извлек из-за пояса огромный пистолет и застрелил охранника.
По переулку уже подлетал второй джип, из открытого окна которого высовывалось дуло армейской автоматической винтовки. Глухо булькнул под-ствольный гранатомет, и в проем открытой двери влетела граната.
В первом джипе Марио обернулся к Юринэ:
– Ну, девочка, жди, когда мы войдем, да звони, кому Кинби сказал.
И пыхтя, полез из джипа, причитая:
– Ну, что вы сидите, что вы сидите? Вы идите, а не сидите, вы же видите, Паоло там один старается, мальчик не может все делать один!
«Мальчик» тем временем уже взбежал по ступеням, заглянул в полный дыма дверной проем, резко отпрянул, и, встав на одно колено, несколько раз выстрелил в неясные тени, мечущиеся внутри.
Из второго джипа уже бодро выпрыгивали и бежали вверх по лестнице «племяннички» в темных костюмах и с автоматическими винтовками.
Через несколько мгновений они исчезли внутри Дома.
То же время.
Центральный вход Дома Тысячи Порогов
Деловито взбежав по лестнице, Вуралос потянул тяжелую дверь.
Огромный холл главного здания Дома, казался еще больше из-за неяркого света плавающих в воздухе светильников. Язычки пламени колебались в потоках воздуха, множа скользящие по стенам тени.
К вошедшему уже спешила пара оперативников.
Внезапно пожилой привратник, придерживавший дверь, резко повернулся и бросил в спину Вуралоса резкое гортанное восклицание.
Фигуру Вуралоса охватило голубоватое сияние, черты лица его задрожали и поплыли.
Улыбнувшись, доббер замер посреди холла, раскинув руки ладонями вверх.
Резко вскинув руки над головой, хлопнул в ладоши.
Окружающее его сияние налилось багровым, и он взорвался.
Взрыв опустошил холл.
Оперативников Девятки швырнуло на стену и они сползли на пол бесформенными кусками обугленного мяса.
Привратника вместе с дверью швырнуло наружу и размозжило о стену здания на противоположной стороне улицы.
Влетевшая в кафе дверь вдребезги разнесла витрину, проехалась по залу, круша пластиковые столики, но, к счастью, никого не убила.
Опустив руки, Дэмьен осмотрелся.
Холл превратился в темную, полную дыма и запаха жареного мяса пещеру.
Светильники растерло в пыль, от немногочисленной мебели остались лишь щепки.
Гитарист повернулся к входу.
По ступенькам поднимался Кинби. В великолепно отглаженном костюме, белоснежной сорочке и элегантной шляпе, он напоминал гостя, явившегося на званый прием.
Правда, гости не ходят на приемы с двумя огромными кольтами в руках.
Дэмьен открыл холщовую сумку, висевшую у него на плече, достал из нее помповое ружье. Он чувствовал, что его мант-способности многократно возросли, но пользоваться ими без лишней необходимости не хотелось.
Кинби подошел, встал рядом.
– Куда теперь? – спросил Гитарист.
– Туда. Прямо по коридору, – кольтом показал вампир.
И они двинулись в глубь Дома Тысячи Порогов, чтобы убивать.
* * *
Сигнал тревоги заставил Реннингтона подскочить в кресле.
– Что? Что это? – резко спросил он Хранителя.
Тот молча щелкнул пальцами и указал на экраны. Изображение моментально сменилось, теперь на них выводились картинки с камер слежения.
На одном из экранов какие-то парни бандитского вида сноровисто пробирались вглубь хозяйственного крыла, поливая огнем дверные проемы, а на другом…
– Кинби! – сквозь зубы прошипел мант.
Рядом с вампиром стоял долговязый оборванец в мятом пыльнике. Словно заметив взгляд Реннингтона, он посмотрел прямо в камеру и снял темные очки.
Мант отшатнулся от экрана – ощущение было такое, словно на него глянули ожившие ружейные дула.
Затем оборванец сделал движение рукой и изображение исчезло.
– Олон, ваши люди уже действуют? – как о чем-то второстепенном спросил Хранитель.
– Разумеется, – слегка поклонился Олон. – Если позволите, я хотел бы присоединиться к ним. В такие моменты присутствие руководителя очень важно.
– Идите, идите, – несколько рассеянно ответил Хранитель и неожиданно резко взглянул на Реннингтона.
– Друг мой, я могу рассчитывать и на ваших сотрудников?
– Разумеется, – несколько высокомерно ответил мант и кивнул стоящему в дверях оперативнику. – С этого момента ты старший. Координируешь все действия с начальником охраны Дома. Задача проста – уничтожить эту мразь, – он кивнул в сторону экранов. – Вызывайте подкрепление.
Надо отдать оперативнику должное, отреагировал он быстро. Уже через несколько секунд дежурная смена оперативников Девятки неслась к Дому Тысячи Порогов, а остальных поднимали по тревоге.
Но не успела группа выехать на скоростную трассу, как в ведущую машину с разлету врезался грузовик дорожной службы, а с боков колонну блокировали «крейсеры» дорожной полиции.
Полицейские с наслаждением положили оперативников Девятки носом в асфальт, после чего принялись разыгрывать идиотов, обыскивая машины и составляя протоколы изъятия оружия.
В ответ на возмущенные вопли несколько раз пнули лежащих тяжелыми ботинками под ребра и уехали с чувством выполненного долга.
Старший одной из машин достал мобильник, нажал кнопку быстрого вызова:
– Гловер? Ага. Как ты и говорил. Да, там и оставили. Не, не доедут, я отвечаю.
* * *
Юринэ дождалась, когда последние боевики Марио исчезнут в дверном проеме, выждала оговоренные пять минут и набрала номер сержанта Гловера:
– Сержант Гловер? Да, ваш телефон дал мне наш общий знакомый. Нет, по телефону никаких имен. Он просил передать, что в хозяйственных блоках Дома Тысячи Порогов идет стрельба.
И нажала кнопку отбоя.
Пробормотав: «Умница, девочка», – Гловер выжал сцепление. Следом рванулись еще две машины, набитые полицейскими. Старый сержант потратил всю вторую половину дня, отбирая наиболее надежных и отчаянных – тех, что не побоятся сунуться в пекло и не сдадут муниципальным крысам.
Звонок Юринэ, зафиксированный на станции связи и записанный на диктофон сержантова мобильника, развязывал команде руки – они ехали проверять оперативную информацию.
Позвонив сержанту, Юринэ застыла на заднем сиденье джипа, не мигая, глядя на темный зев входа. Кинби и Дэмьен строго-настрого приказали сразу после звонка уходить, собирать вещи и уезжать из города.
Глубоко вздохнув, девушка достала пистолет, проверила запасные обоймы и выбралась из джипа.
Во рту скопилась противная кислая слюна, ноги дрожали, но, стараясь отогнать нарастающий страх, Юринэ побежала верх по ступеням.
Она не могла оставить Дэмьена.
И, конечно же, Кинби.
* * *
Тревога Реннингтона сменилась лихорадочным оживлением.
– Все к лучшему! Все к лучшему-у! – напевал он себе под нос, щелкая клавишами пульта.
За его спиной Хранитель порогов шептал что-то неразборчивое впавшему в транс астралоту.
– Вот он, наш великий шанс! – крутанулся на стуле Реннингтон. – Вот она, возможность как следует проверить результаты наших экспериментов!
– Что вы имеете в виду? – вопросительно поднял бровь Хранитель.
– Выпускайте вашего ангела. Дадим ему в поддержку моих людей, а вашу спецгруппу кидайте против этих молодчиков, – мант кивнул на экран, показывающий коридор, по которому как раз пробегали боевики Марио.
– Это же полное безумие! Рисковать столь ценным экземпляром! Применять в боевой обстановке неизученные методы!
– Почтенный! Ваши парни для такого чудовища, как Кинби, даже не разминка. Он их убьет, скучая и позевывая!
На мгновение задумавшись, Хранитель кивнул.
– Хорошо. Руководите Звездой. Я пока приму кое-какие меры.
И, резко повернувшись, вышел из зала.
* * *
Кинби и Дэмьен продвигались по коридору первого этажа, почти не встречая сопротивления. Немногочисленные охранники попытались организовать сопротивление, забаррикадировавшись в небольшой приемной, но Дэмьен смел их баррикаду движением руки.
Кинби одним прыжком ворвался в комнату, и на несколько секунд в ней воцарился ад.
Вампир даже не стал тратить патроны. Вернув кольты в кобуры, он убивал людей голыми руками, зубами рвал глотки, с наслаждением захлебываясь кровью жертв.
Отбросив последний обескровленный труп, пинком вышиб дверь и двинулся дальше по коридору.
Дэмьен на секунду задержался.
Ему послышался шорох за закрытыми дверями кабинета, примыкавшего к месту побоища.
Бесшумно повернув ручку, он заглянул в комнату. Из открытого окна пытался выбраться всхлипывающий от ужаса толстяк.
Дэмьен тихонько свистнул. Толстяк обернулся, и Гитарист снес ему голову выстрелом из помповика, после чего, аккуратно закрыв дверь, последовал за другом.
Машина Гловера тормознула у неприметного входа, через который обычно вывозили мусор из Дома Тысячи Порогов. Каждый из сидящих в машинах знал, что ему делать, поэтому сержант даже не стал тратить время на повторение задач.
Обернувшись, сказал только, глядя на товарищей:
– Ну, помянем лейтенанта.
И, сняв пистолет с предохранителя, выпрыгнул из машины. Прикрывая друг друга, полицейские подобрались к двери, после чего Сторм выбил ее заклинанием.
С ревом «Лежать, руки за голову», отряд сержанта Гловера ворвался в здание.
Хранитель влетел в покои, дернул ширму, перегораживая помещение, и опустился на колени. Закрыв глаза, забормотал, сплетая и расплетая пальцы. Медленно развел руки в стороны – засверкала между ними зеленоватая прозрачная сфера.
Резко выдохнув, свел руки – оторвавшись от ладоней, сфера поплыла вверх. С мелодичным звоном просочилась через потолок и исчезла. Звон нарастал, пока не взорвался оглушительным грохотом, и вновь наступила тишина.
Кинби и Дэмьен проходили через длинный, уставленный изваяниями невиданных существ зал, когда раздался звон. По стенам и потолку пробежала волна зеленого свечения, здание задрожало, лопнуло несколько стекол. С грохотом упала и разлетелась на куски статуя чудовища с телом змеи и головой плачущего ребенка.
Каменная голова подкатилась к ногам Кинби и уставилась снизу мертвыми глазами. Вампир наступил на лицо, прислушался. Грохот стих, откуда-то из глубины здания доносились редкие выстрелы.
– Дэмьен, что это было? – спросил он товарища.
Гитарист смотрел на потолок, где гасли последние искры зеленого света.
– Если я все правильно понимаю, то Хранитель заключил Дом в Капсулу Перекрестка.
– Подробнее, – потребовал вампир.
– Он изолировал дом от нашего пространства. Теперь к нам не может проникнуть никто из Города.
– А не из Города? – делая ударение на слове «не», уточнил Кинби.
– А не из Города, не знаю. Закрыв нас от одной реальности, он открыл проходы из других. Из каких – не знаю. Но могу сказать одно – долго держать Капсулу он не сможет. Пару часов, не больше. Но за эту пару часов снаружи может пройти часов шесть, а то и восемь. Кстати, есть и хорошие новости – у всех, кто находится внутри Капсулы, ослабнут мант-возможности.
И, еще – если мы выживем, то ты, друг мой, можешь оказаться посреди дня.
Пожав плечами, Кинби двинулся вперед.
– Будь осторожен, – крикнул ему в спину Гитарист, – теперь за поворотом нас может ожидать все, что угодно.
* * *
В Комнате Перекрестков Художник открыл глаза.
Медленно вытянул перед собой руки. Послушный его воле клинок завис на уровне глаз, словно приклеенный к кончикам указательных пальцев.
Всем своим существом Тишиг чувствовал, как открываются двери между пространствами и реальностями, как проникают они друг в друга, словно истосковавшиеся любовники, полные мрачной жажды и ненависти, что слаще любви.
Он слышал торжествующие крики крылатых тварей из жарких миров, наполненных песком и смертью, плеск кожистых лап по воде, красной от крови, свист кривых клинков, зажатых в руках четвероруких обитателей Мертвой империи, посвятивших себя утонченнейшим видам убийства.
Малейшая дрожь ткани пространства отдавалась в его тренированном теле.
Неисчислимые миры ждали, готовые склониться перед новым повелителем.
Нужно было лишь получить знак своей власти.
Благоговейно взяв из воздуха налившийся серебряным светом клинок, Тишиг открыл дверь и убил стоявшего в коридоре охранника.
Почувствовал возникновение Капсулы Перекрестков и Реннингтон. Не отвлекаясь от манипуляций с клавишами мант-вычислителя, пробормотал сквозь зубы:
– Толково. Толково. – И продолжил ввод команд.
На экране Ангельская Звезда вращалась, наливалась насыщенным синим светом, раздувалась, подобно насыщающейся пиявке.
В залитой светом камере открыл глаза Чикарро.
Белое Ничто разрешило ему стать частью себя, слиться с собой, стать орудием НеБытия.
Сами собой расстегнулись удерживавшие ангела ремни.
Бесшумно открылась дверь.
Встав, Ангел Смерти вышел в коридор, где, прислоненный к стене, его ждал гигантский черный меч. Чикарро коснулся рукояти, пение в голове достигло торжествующего пика и приняло в себя несчастное разорванное сознание ангела.
С немыслимой легкостью держа перед собой черный клинок, убийца зашагал по коридору.
* * *
Юринэ нагоняла «племянников» Марио.
Она уже ясно слышала короткие сухие щелчки автоматических винтовок и отрывистые возгласы, которыми обменивались боевики.
Не забывая постоянно контролировать взглядом пространство не только перед собой, но и по бокам, как учили ее на полицейских курсах, она поспешила на звук.
Завернув за угол, увидела, как, поводя дулами винтовок, входят в более светлое помещение боевики, и бросилась к ним, но не заметила валяющуюся под ногами доску из выбитой двери. Споткнувшись, полетела на пол, стараясь сгруппироваться и упасть как можно тише.
Это спасло ее саму и всю группу толстяка Марио.
Не издав ни звука, Юринэ поднялась и увидела, как из темноты над дверью появляется черный силуэт человека, висящего вниз головой. В руках человек держал какое-то оружие.
Юринэ не успела ничего сообразить – руки сами подняли пистолет, палец без участия мозга три раза нажал на спусковой крючок, и она услышала, как кто-то оглушительно орет.