Страница:
– Благодарю, доктор.
– Альва.
Хатч кивнула и покатала имя на языке. Это было, как если бы она сидела за столом с Вашингтоном и называла его «Джордж».
Альва наклонилась вперед.
– Что мы узнали к нынешнему моменту?
Хатч пожала плечами.
– Облако начинено наноустройствами. Кое-кто думает, оно может создавать гравитационные поля. Чтобы менять направление полета.
– И не любит искусственные объекты.
– Да.
– Что-то еще?
– Там масса пыли и водорода. Тучи варьируются в размерах процентов на тридцать. Они несутся на хорошей скорости. В пределах двадцати миллионов узлов в час.
– Она приближается так быстро? Нашатуча?
– Да. – Хатч немного подумала и добавила: – Да, и еще они идут волнами. Мы не знаем, насколько широки волны, поскольку не видим их конца. Локальные волны отстоят друг от друга примерно на сто шестьдесят световых лет, плюс-минус, и примерно каждые восемь тысяч лет одна из них прокатывается через Солнечную систему.
– Но они всегда на одной дистанции? Волны?
– Нет. Это все довольно хаотично. Вначале мы считали, что локальное расписание действует везде и что буквально миллионы облаков дрейфуют через рукав Ориона. Но, конечно, это не так. К счастью.
– Что-то еще?
– Волны выгибаются наружу в общем направлении вращения Галактики. Втягиваясь в поток, я полагаю.
– И это все?
– Более-менее.
– Поразительно – тут мало того, чего не было известно двадцать лет назад. Что касается вопросов, которые приходят мне на ум, мы ведь не знаем, откуда Омеги появляются. Или почему они ведут себя так, как ведут. Мы даже не знаем, естественного ли они происхождения.
– Верно.
– Или как их обезвредить.
Хатч встала. Она чувствовала энергию, излучаемую этой женщиной.
– В них нелегко проникнуть, – заявила она.
Альва улыбнулась.
– Они как девственница.
Хатч не ответила.
Долгие секунды обе молчали. Комм несколько раз мигнул и отключился. Входной сигнал. Сверхсветовой с «Бродсайда», лично для Хатч.
Альва вежливо улыбнулась, не сводя с Хатч темных глаз. Женщина выглядела одновременно и развеселившейся, и раздосадованной.
– Прилагаем ли мы серьезные усилия?
– Ну конечно, – ответила Хатч.
– Но показать нам нечего. А ведь прошло двадцать лет. Фактически двадцать пять.
– Мы работаем... – Хатч запнулась.
Альва кивнула.
– Надо работать лучше.
– Альва... – Хатч пришлось сделать над собой усилие, чтобы это выговорить. – Торопиться некуда. Я хочу сказать, эта штука в тысяче лет отсюда.
Альва снова кивнула. Но это не означало согласия, признания того, что в словах Хатч есть рациональное зерно. Скорее это было констатацией того, что Хатч ведет себя именно так, как и ожидалось, говорит именно то, чего Альва от нее ожидала. Она расправила воротничок.
– Хатч, вы были на Бете Пасифика-3.
Домашний мир Создателей Монументов, исчезнувшей расы, которая оставила величественную память о своем присутствии на протяжении нескольких тысяч световых лет. Звездные странники еще в те времена, когда шумеры учились обжигать кирпичи. Сейчас – не более чем дикари, бродящие среди руин своих некогда гордых городов.
– Да, была.
– Я нет. – Глаза доктора Эмерсон затуманились. – Я видела достаточно разрушений здесь, дома. – Последовала новая пауза. Потом: – Как я понимаю, Создатели Монументов знали об Омегах. Задолго до их появления у беты Пасифика.
– Да. На Куракуа и на Ноке они даже пытались направить эти штуки в сторону. Чтобы спасти обитателей планет.
– Безуспешно.
Хатч поняла, к чему клонит Альва.
– Они вырезали кубические луны и расположили их на орбите вокруг Нока, надеясь, что облака набросятся на них вместо городов. – Хатч пожала плечами.
– В конечном итоге они не смогли спасти даже себя.
– Да. Не смогли. Есть доказательства, что они подхватили большую часть населения и смылись.
– Сколько у них было времени? Две тысячи лет?
– Мы полагаем, чуть больше.
Альва теперь была на ногах, шла к окну, притягиваемая солнечным светом, но все еще ни на что не глядя.
– Как это случилось, по-вашему? Неужели облака так неодолимы, что даже Создатели Монументов за две тысячи лет не смогли ничего сделать?
– Это, вероятно, нелегко. Остановить одну из Омег.
– Хатч, позвольте предположить, что две тысячи лет – достаточный срок для подготовки. Так что они, вероятно, отложили ее. «Это еще не наша проблема». «Займемся этим в будущем году. Или уж в следующем столетии». И медлили, медлили – пока не стало слишком поздно.
– Может быть, уже поздно, – предположила Хатч. Но, едва слова вырвались, поняла, что этого не следовало говорить.
Альва была миниатюрной, но ее присутствие заполнило офис, захватило его и заставило Хатч чувствовать, что она чужая в собственном доме.
– Может, и так, – произнесла Альва. – Но лучше обойтись без таких заявлений.
На мгновение офис потемнел и вновь осветился. Облачко закрыло солнце.
– Вы считаете, – сказала Хатч, – что мы собираемся умыть руки?
Альва сдвинула брови.
– Я это знаю. Произойдет непоправимое, если люди будут думать и действовать как вы. И, Хатч, вы видели их в деле. Вы знаете, на что они способны. – Ее взгляд обратился внутрь. – Простите. Я не хотела вас обидеть. Но обстоятельства вопиют. Мы тоже смотрим на Омеги как на чужую беду. Но когда облако придет, здесь будут дети наши детей.
Конечно, она была права. Хатч понимала это, как и любой, кто дал себе труд подумать.
Альва потянулась за блокнотом, что-то нацарапала в нем, наморщила лоб.
– Каждый день, – сказала она, – облако приближается к нам на полмиллиарда километров.
Было поздно, шестой час, а день получился ужасно длинным. Чего все-таки эта женщина хочет?
– Вы же знаете, – заметила Хатч, – не я определяю политику Академии. Вам надо поговорить с доктором Асквитом.
– Я не пытаюсь повлиять на политику Академии. Она слишком незначительна в масштабе этой проблемы, чтобы беспокоиться, Хатч. Любое серьезное усилие что-то сделать с Омегами потребует политической воли. А она идет не отсюда.
– Тогда я не понимаю?..
– Я пришла сюда не за поддержкой Академии. Мне нужна вашаподдержка.
– Моя?
– Вы – лицо Академии.
– Нет. Вы обратились не к тому человеку. Глава нашего отдела общественных связей – Эрик Сэмюэлс.
– Вы, Хатч. Вы нашли первое облако. Вы, Фрэнк Карсон и другие. Кто-то обмолвился мне, что именно вы выполнили расчеты. Вывсе это разгадали. Так?
– Да.
– Вдобавок вы – женщина с Обреченной. Женщина, которая спасла своего мужа, вытащила из этого древнего звездолета, этого... Как вы его зовете?
– Чинди. Но спасенный тогда не был моим мужем.
– Не имеет значения. Главное, вы довольно-таки часто оказывались на виду у публики. – Она снова сидела в кресле, наклонившись к Хатч: старые друзья, соратницы.
– Хатч, вы мне нужны.
– Чтобы?..
– ...Стать лицом Общества «Омега».
Не требовалось быть математиком, чтобы вычислить, чем будет заниматься Общество «Омега».
– А почему вы сами не хотите его возглавить, доктор Альва? Вы более известны, чем я.
Доктор выдавила слабую улыбку.
– Я не тот человек.
– Почему?
– Я ассоциируюсь с благотворительностью. С медицинским обслуживанием. Никто не обратит внимания, если я заговорю о грядущих катастрофах. Вы же не воспринимаете меня серьезно, хотя знаете, что я права, и я сижу с вами в одной комнате.
– Нет, неправда, – заявила Хатч. – Явоспринимаю вас серьезно.
У этой женщины была заразительная улыбка. И Хатч, купаясь в ее тепле, внезапно осознала секрет успеха Альвы. Гибкость ума, благородство целей, целеустремленность – все это ничего не значило бы без ее чисто человеческого обаяния. Никто никогда не скажет мне «нет». Никто не отвернется от меня. Вот главное.
– Конечно, я останусь за кулисами, – произнесла Альва. – Этакий совет директоров. И при необходимости мигом появлюсь. Нам понадобятся в авангарде ученые первой величины, чтобы направлять деятельность в целом, руководить организацией. Исполнять роль мускулатуры. А выбудете ее лицом. Ее голосом.
Альва была права. В миг ошеломляющей ясности Хатч увидела, как века ускользают прочь, а облако подбирается ближе. Не наша проблема. Прорвемся, не волнуйтесь.Сколько раз уже она это слышала? Но, видимо, не прорваться. Без согласованных усилий. И, вероятно, существовало окно возможностей, которое могло закрыться. Когда люди впервые узнали об Омегах, велись разговоры о мобилизационной программе. Но стоило первоначальному шоку пройти, а людям задуматься о том, как далеко тридцать второе столетие... Это, в общем, напоминало беспокойство о той поре, когда Солнце погаснет.
Если Хатч согласится, ей придется поставить крест на возможности серьезного к себе отношения. Те, кто тревожился из-за Омег (даже если их поддерживала Альва), поставляли материал для вечерних комических шоу. В академических кругах их встречали сочувственными улыбками, за их спинами качали головами. А онабудет во главе.
Альва увидела, что Хатч колеблется.
– Прежде чем вы ответите, – сказала она, – хочу напомнить, что публика знает: вы героиня. Вы несколько раз подвергали себя риску и спасли несколько жизней. Ваши действия были отмечены.
Диплом премии Йохансена, присуждаемой Академией, полученный Хатч за Обреченную, висел на стене. Другие дипломы и прочие регалии отмечали ее достижения на Близнецах и спасение мужа. И, конечно же, была постановка, в которой Хатч изображала хриплоголосая, статная Иви Крамер.
– На этот раз, – продолжала Альва, – признания и аплодисментов не будет. Не будет симуляции и, вероятно, не будет книг. Никто не будет знать, чего вы на самом деле достигли, поскольку вы спасете довольно далекий мир. А память у нас короткая. У вас героическое прошлое, Хатч. Но на сей раз на весах не одна жизнь и не несколько. Если люди вроде вас не выйдут вперед и не начнут действовать, мы все отправимся следом за Создателями Монументов.
Повисло молчание. В комнате стало зябко.
– Простите, – наконец сказала Хатч. – Но я не могу. Это породит конфликт интересов.
Не смотри на меня так. Это правда.
– Мои обязательства перед Академией... Я не могу взяться за дело вроде этого и сохранить должность. Это невозможно.
– У нас неплохое финансирование, Хатч. Уверена, вы останетесь довольны компенсацией.
– Я действительно не могу. У меня здесь есть много дел.
Альва кивнула. Конечно, есть. Как я могла этого не видеть? Возможно, я в вас ошиблась.
Она дала Хатч время пересмотреть решение. Потом встала, и в ее руке появилась визитка.
– Если передумаете. – Она протянула Хатч карточку.
– Я не передумаю, – заявила Хатч. – Но благодарю за предложение.
Насколько тривиально этозвучит?
– Спасибо, что выслушали. Я знаю, вы женщина занятая.
Она пронзила Хатч взглядом, как ущербную. Ты не такая, как я думала. Потом она ушла, оставив у Хатч такое угнетающее чувство отверженности, какое сумел бы вызвать не всякий любовник.
Вадим сидел за своим столом, и вместо обычного скучающего выражения на его лице читалась хмурая сосредоточенность.
– Хатч, – сказал он, – мы получили замеры по одному из облаков. Оно меняет курс.
Внезапно Хатч ощутила комнату вокруг себя. Конус света настольной лампы, дуновение теплого воздуха из вентиляторов, чей-то смех в коридоре.
Забавно, что это произошло в тот самый день, когда Альва обратилась за помощью, а Хатч отмахнулась от нее. Даже Альва не заметила реальной, непосредственнойопасности. Несколько лет назад одна из Омег, пролетая через систему Лунного Света, заметила на третьей планете руины и набросилась на них, как тигр на буйвола. Что стало бы, будь они населены? На глазах у Академии, преисполненной приличествующего случаю ужаса, неспособной помочь, погибли бы миллионы. В конце концов в Академии покачали бы головами, сделали соответствующие философские замечания и вернулись бы к работе.
В течение следующих десяти лет облака должны были достичь семи планетарных систем, известных Академии. Все они считались необитаемыми. Но так ли это? Системы «под вопросом» были скорее вне финансовой, чем технической досягаемости, так что никто просто точно не знал.
– Данные прилагаю, – продолжал Вадим. – Я перенаправил «Дженкинс» взглянуть. Они собирались домой, так что не очень-то рады. Но, думаю, дело слишком важное, чтобы отмахнуться. Я дам вам знать, когда получу еще что-нибудь. Как нынче дела в Вудбридже?
Не так хорошо, как час назад.
Хатч взглянула на цифры. Обсуждаемое облако было в пятистах световых лет за «Бродсайдом». Оно приближалось к солнцу класса G, около которого крутились три газовых гиганта, и это исчерпывало сведения о системе. Звезда располагалась в стороне туманности Кошачий Глаз.
Изображения облака прилагались, и Хатч узнала вырывающиеся из его нутра протуберанцы, пытавшиеся лететь прежним курсом, хотя облако повернуло на несколько градусов, выбрав новый вектор движения.
Оно что-то засекло.
СВОДКА НОВОСТЕЙ
Вылеты приостановлены
«Они против нас, но им нечего предложить»
Аль-Кабара: «Если бы не наши жертвы, мир до сих пор жил бы в XVIII столетии»
«Она где-то там»
«Мошенничество или ошибка», – утверждает большинство экспертов
2
Борт космического корабля «Квагмор». Район туманности Шмеля. Воскресенье, 23 февраля
– Альва.
Хатч кивнула и покатала имя на языке. Это было, как если бы она сидела за столом с Вашингтоном и называла его «Джордж».
Альва наклонилась вперед.
– Что мы узнали к нынешнему моменту?
Хатч пожала плечами.
– Облако начинено наноустройствами. Кое-кто думает, оно может создавать гравитационные поля. Чтобы менять направление полета.
– И не любит искусственные объекты.
– Да.
– Что-то еще?
– Там масса пыли и водорода. Тучи варьируются в размерах процентов на тридцать. Они несутся на хорошей скорости. В пределах двадцати миллионов узлов в час.
– Она приближается так быстро? Нашатуча?
– Да. – Хатч немного подумала и добавила: – Да, и еще они идут волнами. Мы не знаем, насколько широки волны, поскольку не видим их конца. Локальные волны отстоят друг от друга примерно на сто шестьдесят световых лет, плюс-минус, и примерно каждые восемь тысяч лет одна из них прокатывается через Солнечную систему.
– Но они всегда на одной дистанции? Волны?
– Нет. Это все довольно хаотично. Вначале мы считали, что локальное расписание действует везде и что буквально миллионы облаков дрейфуют через рукав Ориона. Но, конечно, это не так. К счастью.
– Что-то еще?
– Волны выгибаются наружу в общем направлении вращения Галактики. Втягиваясь в поток, я полагаю.
– И это все?
– Более-менее.
– Поразительно – тут мало того, чего не было известно двадцать лет назад. Что касается вопросов, которые приходят мне на ум, мы ведь не знаем, откуда Омеги появляются. Или почему они ведут себя так, как ведут. Мы даже не знаем, естественного ли они происхождения.
– Верно.
– Или как их обезвредить.
Хатч встала. Она чувствовала энергию, излучаемую этой женщиной.
– В них нелегко проникнуть, – заявила она.
Альва улыбнулась.
– Они как девственница.
Хатч не ответила.
Долгие секунды обе молчали. Комм несколько раз мигнул и отключился. Входной сигнал. Сверхсветовой с «Бродсайда», лично для Хатч.
Альва вежливо улыбнулась, не сводя с Хатч темных глаз. Женщина выглядела одновременно и развеселившейся, и раздосадованной.
– Прилагаем ли мы серьезные усилия?
– Ну конечно, – ответила Хатч.
– Но показать нам нечего. А ведь прошло двадцать лет. Фактически двадцать пять.
– Мы работаем... – Хатч запнулась.
Альва кивнула.
– Надо работать лучше.
– Альва... – Хатч пришлось сделать над собой усилие, чтобы это выговорить. – Торопиться некуда. Я хочу сказать, эта штука в тысяче лет отсюда.
Альва снова кивнула. Но это не означало согласия, признания того, что в словах Хатч есть рациональное зерно. Скорее это было констатацией того, что Хатч ведет себя именно так, как и ожидалось, говорит именно то, чего Альва от нее ожидала. Она расправила воротничок.
– Хатч, вы были на Бете Пасифика-3.
Домашний мир Создателей Монументов, исчезнувшей расы, которая оставила величественную память о своем присутствии на протяжении нескольких тысяч световых лет. Звездные странники еще в те времена, когда шумеры учились обжигать кирпичи. Сейчас – не более чем дикари, бродящие среди руин своих некогда гордых городов.
– Да, была.
– Я нет. – Глаза доктора Эмерсон затуманились. – Я видела достаточно разрушений здесь, дома. – Последовала новая пауза. Потом: – Как я понимаю, Создатели Монументов знали об Омегах. Задолго до их появления у беты Пасифика.
– Да. На Куракуа и на Ноке они даже пытались направить эти штуки в сторону. Чтобы спасти обитателей планет.
– Безуспешно.
Хатч поняла, к чему клонит Альва.
– Они вырезали кубические луны и расположили их на орбите вокруг Нока, надеясь, что облака набросятся на них вместо городов. – Хатч пожала плечами.
– В конечном итоге они не смогли спасти даже себя.
– Да. Не смогли. Есть доказательства, что они подхватили большую часть населения и смылись.
– Сколько у них было времени? Две тысячи лет?
– Мы полагаем, чуть больше.
Альва теперь была на ногах, шла к окну, притягиваемая солнечным светом, но все еще ни на что не глядя.
– Как это случилось, по-вашему? Неужели облака так неодолимы, что даже Создатели Монументов за две тысячи лет не смогли ничего сделать?
– Это, вероятно, нелегко. Остановить одну из Омег.
– Хатч, позвольте предположить, что две тысячи лет – достаточный срок для подготовки. Так что они, вероятно, отложили ее. «Это еще не наша проблема». «Займемся этим в будущем году. Или уж в следующем столетии». И медлили, медлили – пока не стало слишком поздно.
– Может быть, уже поздно, – предположила Хатч. Но, едва слова вырвались, поняла, что этого не следовало говорить.
Альва была миниатюрной, но ее присутствие заполнило офис, захватило его и заставило Хатч чувствовать, что она чужая в собственном доме.
– Может, и так, – произнесла Альва. – Но лучше обойтись без таких заявлений.
На мгновение офис потемнел и вновь осветился. Облачко закрыло солнце.
– Вы считаете, – сказала Хатч, – что мы собираемся умыть руки?
Альва сдвинула брови.
– Я это знаю. Произойдет непоправимое, если люди будут думать и действовать как вы. И, Хатч, вы видели их в деле. Вы знаете, на что они способны. – Ее взгляд обратился внутрь. – Простите. Я не хотела вас обидеть. Но обстоятельства вопиют. Мы тоже смотрим на Омеги как на чужую беду. Но когда облако придет, здесь будут дети наши детей.
Конечно, она была права. Хатч понимала это, как и любой, кто дал себе труд подумать.
Альва потянулась за блокнотом, что-то нацарапала в нем, наморщила лоб.
– Каждый день, – сказала она, – облако приближается к нам на полмиллиарда километров.
Было поздно, шестой час, а день получился ужасно длинным. Чего все-таки эта женщина хочет?
– Вы же знаете, – заметила Хатч, – не я определяю политику Академии. Вам надо поговорить с доктором Асквитом.
– Я не пытаюсь повлиять на политику Академии. Она слишком незначительна в масштабе этой проблемы, чтобы беспокоиться, Хатч. Любое серьезное усилие что-то сделать с Омегами потребует политической воли. А она идет не отсюда.
– Тогда я не понимаю?..
– Я пришла сюда не за поддержкой Академии. Мне нужна вашаподдержка.
– Моя?
– Вы – лицо Академии.
– Нет. Вы обратились не к тому человеку. Глава нашего отдела общественных связей – Эрик Сэмюэлс.
– Вы, Хатч. Вы нашли первое облако. Вы, Фрэнк Карсон и другие. Кто-то обмолвился мне, что именно вы выполнили расчеты. Вывсе это разгадали. Так?
– Да.
– Вдобавок вы – женщина с Обреченной. Женщина, которая спасла своего мужа, вытащила из этого древнего звездолета, этого... Как вы его зовете?
– Чинди. Но спасенный тогда не был моим мужем.
– Не имеет значения. Главное, вы довольно-таки часто оказывались на виду у публики. – Она снова сидела в кресле, наклонившись к Хатч: старые друзья, соратницы.
– Хатч, вы мне нужны.
– Чтобы?..
– ...Стать лицом Общества «Омега».
Не требовалось быть математиком, чтобы вычислить, чем будет заниматься Общество «Омега».
– А почему вы сами не хотите его возглавить, доктор Альва? Вы более известны, чем я.
Доктор выдавила слабую улыбку.
– Я не тот человек.
– Почему?
– Я ассоциируюсь с благотворительностью. С медицинским обслуживанием. Никто не обратит внимания, если я заговорю о грядущих катастрофах. Вы же не воспринимаете меня серьезно, хотя знаете, что я права, и я сижу с вами в одной комнате.
– Нет, неправда, – заявила Хатч. – Явоспринимаю вас серьезно.
У этой женщины была заразительная улыбка. И Хатч, купаясь в ее тепле, внезапно осознала секрет успеха Альвы. Гибкость ума, благородство целей, целеустремленность – все это ничего не значило бы без ее чисто человеческого обаяния. Никто никогда не скажет мне «нет». Никто не отвернется от меня. Вот главное.
– Конечно, я останусь за кулисами, – произнесла Альва. – Этакий совет директоров. И при необходимости мигом появлюсь. Нам понадобятся в авангарде ученые первой величины, чтобы направлять деятельность в целом, руководить организацией. Исполнять роль мускулатуры. А выбудете ее лицом. Ее голосом.
Альва была права. В миг ошеломляющей ясности Хатч увидела, как века ускользают прочь, а облако подбирается ближе. Не наша проблема. Прорвемся, не волнуйтесь.Сколько раз уже она это слышала? Но, видимо, не прорваться. Без согласованных усилий. И, вероятно, существовало окно возможностей, которое могло закрыться. Когда люди впервые узнали об Омегах, велись разговоры о мобилизационной программе. Но стоило первоначальному шоку пройти, а людям задуматься о том, как далеко тридцать второе столетие... Это, в общем, напоминало беспокойство о той поре, когда Солнце погаснет.
Если Хатч согласится, ей придется поставить крест на возможности серьезного к себе отношения. Те, кто тревожился из-за Омег (даже если их поддерживала Альва), поставляли материал для вечерних комических шоу. В академических кругах их встречали сочувственными улыбками, за их спинами качали головами. А онабудет во главе.
Альва увидела, что Хатч колеблется.
– Прежде чем вы ответите, – сказала она, – хочу напомнить, что публика знает: вы героиня. Вы несколько раз подвергали себя риску и спасли несколько жизней. Ваши действия были отмечены.
Диплом премии Йохансена, присуждаемой Академией, полученный Хатч за Обреченную, висел на стене. Другие дипломы и прочие регалии отмечали ее достижения на Близнецах и спасение мужа. И, конечно же, была постановка, в которой Хатч изображала хриплоголосая, статная Иви Крамер.
– На этот раз, – продолжала Альва, – признания и аплодисментов не будет. Не будет симуляции и, вероятно, не будет книг. Никто не будет знать, чего вы на самом деле достигли, поскольку вы спасете довольно далекий мир. А память у нас короткая. У вас героическое прошлое, Хатч. Но на сей раз на весах не одна жизнь и не несколько. Если люди вроде вас не выйдут вперед и не начнут действовать, мы все отправимся следом за Создателями Монументов.
Повисло молчание. В комнате стало зябко.
– Простите, – наконец сказала Хатч. – Но я не могу. Это породит конфликт интересов.
Не смотри на меня так. Это правда.
– Мои обязательства перед Академией... Я не могу взяться за дело вроде этого и сохранить должность. Это невозможно.
– У нас неплохое финансирование, Хатч. Уверена, вы останетесь довольны компенсацией.
– Я действительно не могу. У меня здесь есть много дел.
Альва кивнула. Конечно, есть. Как я могла этого не видеть? Возможно, я в вас ошиблась.
Она дала Хатч время пересмотреть решение. Потом встала, и в ее руке появилась визитка.
– Если передумаете. – Она протянула Хатч карточку.
– Я не передумаю, – заявила Хатч. – Но благодарю за предложение.
Насколько тривиально этозвучит?
– Спасибо, что выслушали. Я знаю, вы женщина занятая.
Она пронзила Хатч взглядом, как ущербную. Ты не такая, как я думала. Потом она ушла, оставив у Хатч такое угнетающее чувство отверженности, какое сумел бы вызвать не всякий любовник.
* * *
Сообщение, которое пришло во время разговора, было с «Бродсайда», самой новой базы в глубоком космосе из поддерживаемых Академией. Отделенная от Земли на 3000 световых лет, она находилась в три раза дальше «Серенити», которая годами считалась самой отдаленной точкой постоянного присутствия землян. Руководителем миссиями там был Вадим Долинский, бывший пилот, которому по возрасту давно пора было на пенсию, но для него Хатч слегка подкорректировала правила, поскольку он был человеком на своем месте.Вадим сидел за своим столом, и вместо обычного скучающего выражения на его лице читалась хмурая сосредоточенность.
– Хатч, – сказал он, – мы получили замеры по одному из облаков. Оно меняет курс.
Внезапно Хатч ощутила комнату вокруг себя. Конус света настольной лампы, дуновение теплого воздуха из вентиляторов, чей-то смех в коридоре.
Забавно, что это произошло в тот самый день, когда Альва обратилась за помощью, а Хатч отмахнулась от нее. Даже Альва не заметила реальной, непосредственнойопасности. Несколько лет назад одна из Омег, пролетая через систему Лунного Света, заметила на третьей планете руины и набросилась на них, как тигр на буйвола. Что стало бы, будь они населены? На глазах у Академии, преисполненной приличествующего случаю ужаса, неспособной помочь, погибли бы миллионы. В конце концов в Академии покачали бы головами, сделали соответствующие философские замечания и вернулись бы к работе.
В течение следующих десяти лет облака должны были достичь семи планетарных систем, известных Академии. Все они считались необитаемыми. Но так ли это? Системы «под вопросом» были скорее вне финансовой, чем технической досягаемости, так что никто просто точно не знал.
– Данные прилагаю, – продолжал Вадим. – Я перенаправил «Дженкинс» взглянуть. Они собирались домой, так что не очень-то рады. Но, думаю, дело слишком важное, чтобы отмахнуться. Я дам вам знать, когда получу еще что-нибудь. Как нынче дела в Вудбридже?
Не так хорошо, как час назад.
Хатч взглянула на цифры. Обсуждаемое облако было в пятистах световых лет за «Бродсайдом». Оно приближалось к солнцу класса G, около которого крутились три газовых гиганта, и это исчерпывало сведения о системе. Звезда располагалась в стороне туманности Кошачий Глаз.
Изображения облака прилагались, и Хатч узнала вырывающиеся из его нутра протуберанцы, пытавшиеся лететь прежним курсом, хотя облако повернуло на несколько градусов, выбрав новый вектор движения.
Оно что-то засекло.
СВОДКА НОВОСТЕЙ
В ФИЛАДЕЛЬФИИ УБИТ ГЛАВАРЬ БАНДЫ
Хобсон по-прежнему настаивает, что организованной преступности не существуетИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР «САЛЮТЕКСА» ОБВИНЕН В ИНСАЙДЕРСКОЙ ИГРЕ НА БИРЖЕ
Мак-Брэди грозит десять летЗЕРКАЛЬНЫЙ ШТАММ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКЕ
Доктор Альва направляется в Манагуа.Вылеты приостановлены
ЭКОНОМИКА ИДЕТ ПОД УКЛОН
Кризис признан официальноТОЛПЫ ДЕМОНСТРАНТОВ ОСАЖДАЮТ САММИТ ПОСТКОМА
Моррисон не проявляет сочувствия.«Они против нас, но им нечего предложить»
ВУЛКАН В РАЙОНЕ ВАШИНГТОНА СНОВА ОЖИВАЕТ?
Центр катастроф распространил предупреждениеАРАБСКИЙ ПАКТ ТРЕБУЕТ РЕПАРАЦИЙ
«Запасы нефти распродаются за ничтожную долю их стоимости, чтобы держать Запад на плаву», – утверждают его члены.Аль-Кабара: «Если бы не наши жертвы, мир до сих пор жил бы в XVIII столетии»
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ СУЩЕСТВУЕТ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ МИРОВ?
Гундерсон предлагает поиск «белой дыры».«Она где-то там»
ПОЛИЦЕЙСКИЕ ИЗ СИРАКУЗ АРЕСТОВАНЫ ПО ДЕЛУ О СВЕТООТКЛОНИТЕЛЕ
Американский союз гражданских свобод внесет иск о запрещении невидимостиПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ ВОЗМОЖНО
Компания «Технитрон» заявляет, что отправила секундомер на десять секунд в будущее.«Мошенничество или ошибка», – утверждает большинство экспертов
«ГИГАНТЫ» ПОЛУЧИЛИ ПРЕИМУЩЕСТВО В ЧЕМПИОНАТЕ
Джеймисон говорит, что он готов играть
2
Борт космического корабля «Квагмор». Район туманности Шмеля. Воскресенье, 23 февраля
ИИ на любом из судов Академии звали Биллом. Его поведение и внешний вид менялись от корабля к кораблю в зависимости от его отношений с капитаном, адаптируясь к конкретному экипажу и локальным обстоятельствам. Он мог держаться покровительственно в лучшем смысле этого слова, быть спорщиком, сочувственным, настойчивым, тихим и незаметным, даже угрюмым. Иногда Билл был юным и энергичным спутником, иногда серым кардиналом.
Версия «Квагмора» напоминала Терри Драфтсу его болтливого глуповатого дядю Клета. ИИ воспринимал все происходящее очень серьезно и, казалось, проявлял некоторую поверхностность. Терри спал, когда Билл разбудил его и попросил подняться на мостик. Джейн ждала.
– Что это?
В штате Академии Терри Драфтс был самым старшим физиком из тех, кто активно работал, пытаясь решить различные проблемы, связанные с Омегами. Он был в группе Фрэнка Карсона во время первой встречи и наблюдал знаменитую атаку облака на фигуры-приманки, которые Карсон подготовил на безжизненной планете, теперь известной как Дельта.
Терри был так очарован тем, что увидел, что посвятил жизнь Омегам. Он выступал перед конгрессом, давал интервью, написал фундаментальный отчет «Омега», породивший некоторую шумиху, – все в надежде заручиться поддержкой общественности.
Однако проблему отделяла от человечества тысяча лет, и это расстояние он не смог преодолеть. В конце концов Терри сдался и успокоился на том, что тратил время на мониторинг. Именно Терри открыл, что облака используют нанотехнологию, он показал, что Омеги применяют для передвижения гравитацию, что их главная цель вовсе не уничтожение городов. «Ужасная трата ресурсов впустую, если это все, что они должны делать, – заявлял он в „Омеге“. – Девяносто девять и девять десятых процента этих созданий никогда не увидят цивилизации. Они – что-то иное...»
Но что, он не знал.
Терри, высокий, спокойный, скромный, верующий, был родом из Берега Слоновой Кости, где в его честь назвали школу и научное крыло в Абиджанском университете. Он так и не женился, поскольку, как однажды признался интервьюеру, ему нравились все.
В начале своей карьеры он определился с амбициями: какие премии надеялся получить, какого жизненного уровня хотел добиться, чего достичь. Все это сузилось до единственного неугасимого желания – найти способ затормозить облака.
Одно из них сейчас было на экранах корабля – вместе с чем-то еще.
– Понятия не имею, что это, – сказала Джейн. (Объект смахивал на невероятных размеров репей или ежа. И был по сравнению с «Квагмором» гигантским.) – Заметила буквально несколько минут назад.
Джейн Коллинз, капитан корабля, была вторым – и последним – человеком на борту. Такие, как она, Терри нравились, хотя он затруднился бы объяснить почему. Ей шел шестой десяток, где-то у нее были внуки. Их портреты украшали мостик. Джейн хорошо знала свое дело, он мог доверять ей, и с ней было приятно общаться.
– Похоже, он искусственный, – заметил Терри.
Объект не походил ни на один корабль или модуль, из тех какие ученый когда-либо видел. Отовсюду торчали шипы, прямоугольные, сконструированные с геометрической точностью.
– Тут есть кто-то еще. – Терри едва сдерживал возбуждение. – Кого-то еще потревожили Омеги.
– Там есть слабое магнитное поле, – сказал Билл. – И оно идет тем же курсом, что и облако.
– Ты уверен, Билл? – спросила Джейн.
– Без вопросов.
– Оно подает какие-то сигналы?
– Ответ отрицательный, – ответил Билл. – По крайней мере ничего, что я мог бы определить.
– Странно, – заявила Джейн. – Расстояние до облака, Билл?
– Шестьдесят тысяч километров. – Позади них. – И вот еще что. Это движется с той же скоростью, что и облако. А если нет, то с очень близкой.
– Идет за ним.
– Да. Похоже на то.
– Кто-то за этой штукой наблюдает, – сказал Терри. – Билл, может облако в ближайшем будущем войти в какую-нибудь систему?
– Я проверял. Не вижу, чтобы оно представляло непосредственную угрозу кому-либо.
– А в дальней перспективе?
– Ответ отрицательный. Насколько можно верить моим данным слежения, ни на траектории, ни вблизи нее не видно ни одной звездной системы.
– Насколько долгосрочные прогнозы ты можешь делать? – спросила Джейн. – С уверенностью?
– На один и две десятых миллиона лет.
Тогда что здесь делал этот «шар»? За полстолетия не удалось встретить хоть кого-нибудь, открывшего возможность звездных перелетов. Люди вообще с трудом нашли живых существ.
– Билл, что дают сенсоры?
– Снаружи объект каменистый с примесью никеля, – отозвался ИИ, – но пустотелый. – Он вывел изображение на экран. Выступы оказались затупленными треугольниками разнообразных размеров и очертаний, но в чем-то схожие: одни узкие, другие широкие, но все плоские на вершинах. В общем, этакий еж с усеченными призмами вместо иголок.
– Можешь определить, что внутри?
– В общих чертах. Кажется, основу составляют две камеры. Есть еще полости в шипах. Сверх этого не могу различить никаких деталей.
– Шипы? – спросила Джейн.
– Некоторые из них чуть длиннее двух километров. – Выше, чем самый высокий небоскреб. – Если рассматривать это как шар, считая, что верхушки самых длинных шипов обозначают границы его объема, диаметр составляет шесть с половиной километров. В центре площадь сечения около двух километров. – На экране появился Билл, сидящий в кресле. Хотя он мог транслировать любое изображение по своему выбору, обычно он выбирал обличье землевладельца средних лет. Бежевый пиджак с заплатанными локтями, холодные темные глаза, черная кожа, серебряная трость, седая шевелюра с залысинами. – Это полиэдр. А точнее – ромбикосидодекаэдрон.
– Что?
– У него двести сорок граней.
– Странное совпадение, – сказал Терри.
– Что именно?
– Облака обрушивают огонь и серу на все, что имеет прямые углы, верно?
– Да.
Терри наставил указательный палец на картинку посреди экрана.
– Эта штука начинена прямыми углами. Вот что это: огромный комплекс прямых углов.
Исследователи переглянулись.
– Неужто это спроектированная мишень? – спросила Джейн. – Или облака специально предназначены убивать эти штуки?
«Квагмор» приблизился на сотню метров к «ежу». Шипы, медленно поворачиваясь, проплывали мимо. Билл включил навигационные огни, чтобы лучше видеть. Терри вспомнились головоломки, которые он решал в детстве: войди сюда, пройди через лабиринт, выйди там.
Нигде не было ничего острого. Вершины всех шипов плоские. Девяносто градусов.
Джейн отослала на «Серенити» рапорт. Пока она говорила, Терри изучал объект. У того не было дюз, никаких видимых коммуникационных устройств, ни следа шлюза, но достаточно углублений и сколов, чтобы заключить, что он стар. Некоторые шипы обломились. В остальном поверхность была гладкой, словно «шар» появился из литейной формы.
– Билл, – попросил Терри, – направь прожекторы в расщелины. Посмотрим, что там внизу.
Поверхность как таковая была не видна, казалось, шипы просто выходят друг из друга. Джейн подвела корабль на такое расстояние, что объекта можно было коснуться.
«Квагмор» выглядел карликом.
– Все еще никакой реакции, Билл?
– Ответ отрицательный, Терри.
Исследователи приблизились к вершине одного из шипов. Та была прямоугольной, величиной с баскетбольную площадку, идеально гладкой, за исключением пары щербин от столкновений. «Квагмор» прошел над ней; отблеск навигационных огней заструился по поверхности, переполз через край в расщелину. Терри смотрел, как свет скользнул по стене, пропал в глубине и снова появился, поднимаясь по другой стене, более широкой и короткой и наклоненной под другим углом.
– Билл, ты не видишь поблизости других таких же штук?
– Ответ отрицательный. Я не могу прочесать все, но ничего подобного не видно.
Джейн закончила запись и отправила сообщение на «Серенити». Затем она встала и подошла к Терри сзади, положив руку ему на плечо.
– Я всегда предполагала, что Вселенная разумна, Терри, – сказала она, – мне становится любопытно.
– Я смотрел, нет ли где шлюза.
– Нашел что-нибудь?
– Не-а.
– Тем лучше. Не думаю, что мне захотелось бы войти. Может, нам стоит попытаться поговорить с ним.
– Ты серьезно? Судя по тому, как эта штука выглядит, последние несколько миллионов лет там не было ничего живого.
– Интересный вывод. Как ты к нему пришел?
– Объект выглядит старым.
– Ладно. В конце концов, я всегда могу рассчитывать на то, что ты прибегнешь к своей упрямой логике. – Ее глаза сверкнули. – Знаешь, это может быть запрограммировано отзываться на сигналы.
– Отличная мысль. – Терри крутанулся в кресле и уставился на схему звуковых частот. – Билл, мы используем многоканальник. Только звук.
– Готово, Терри. Линия открыта.
– Хорошо. – Он наклонился вперед, чувствуя себя по-дурацки, и чуточку небрежно произнес: – Здравствуйте. Есть кто дома?
Мимо проплыл еще один шип.
– Алло. Это мы с вами говорим. Мы здесь. – Он оглянулся на Джейн. – Почему ты смеешься?
– Я представила, что бы с тобой было, если бы кто-нибудь отозвался.
Терри не допускал такой возможности.
– Что-то получили, Билл?
– Ответа нет. Ни малейшей реакции.
Ученый еще немного подождал, прежде чем сдаться. «Еж» мерцал и светился в огнях «Квагмора». Его собственный межзвездный артефакт.
– Надо бы туда проникнуть, – сказал Терри.
Джейн покачала головой.
– Глупости. Через пару часов на «Серенити» получат информацию и кого-нибудь вышлют. Дождемся их.
Версия «Квагмора» напоминала Терри Драфтсу его болтливого глуповатого дядю Клета. ИИ воспринимал все происходящее очень серьезно и, казалось, проявлял некоторую поверхностность. Терри спал, когда Билл разбудил его и попросил подняться на мостик. Джейн ждала.
– Что это?
В штате Академии Терри Драфтс был самым старшим физиком из тех, кто активно работал, пытаясь решить различные проблемы, связанные с Омегами. Он был в группе Фрэнка Карсона во время первой встречи и наблюдал знаменитую атаку облака на фигуры-приманки, которые Карсон подготовил на безжизненной планете, теперь известной как Дельта.
Терри был так очарован тем, что увидел, что посвятил жизнь Омегам. Он выступал перед конгрессом, давал интервью, написал фундаментальный отчет «Омега», породивший некоторую шумиху, – все в надежде заручиться поддержкой общественности.
Однако проблему отделяла от человечества тысяча лет, и это расстояние он не смог преодолеть. В конце концов Терри сдался и успокоился на том, что тратил время на мониторинг. Именно Терри открыл, что облака используют нанотехнологию, он показал, что Омеги применяют для передвижения гравитацию, что их главная цель вовсе не уничтожение городов. «Ужасная трата ресурсов впустую, если это все, что они должны делать, – заявлял он в „Омеге“. – Девяносто девять и девять десятых процента этих созданий никогда не увидят цивилизации. Они – что-то иное...»
Но что, он не знал.
Терри, высокий, спокойный, скромный, верующий, был родом из Берега Слоновой Кости, где в его честь назвали школу и научное крыло в Абиджанском университете. Он так и не женился, поскольку, как однажды признался интервьюеру, ему нравились все.
В начале своей карьеры он определился с амбициями: какие премии надеялся получить, какого жизненного уровня хотел добиться, чего достичь. Все это сузилось до единственного неугасимого желания – найти способ затормозить облака.
Одно из них сейчас было на экранах корабля – вместе с чем-то еще.
– Понятия не имею, что это, – сказала Джейн. (Объект смахивал на невероятных размеров репей или ежа. И был по сравнению с «Квагмором» гигантским.) – Заметила буквально несколько минут назад.
Джейн Коллинз, капитан корабля, была вторым – и последним – человеком на борту. Такие, как она, Терри нравились, хотя он затруднился бы объяснить почему. Ей шел шестой десяток, где-то у нее были внуки. Их портреты украшали мостик. Джейн хорошо знала свое дело, он мог доверять ей, и с ней было приятно общаться.
– Похоже, он искусственный, – заметил Терри.
Объект не походил ни на один корабль или модуль, из тех какие ученый когда-либо видел. Отовсюду торчали шипы, прямоугольные, сконструированные с геометрической точностью.
– Тут есть кто-то еще. – Терри едва сдерживал возбуждение. – Кого-то еще потревожили Омеги.
– Там есть слабое магнитное поле, – сказал Билл. – И оно идет тем же курсом, что и облако.
– Ты уверен, Билл? – спросила Джейн.
– Без вопросов.
– Оно подает какие-то сигналы?
– Ответ отрицательный, – ответил Билл. – По крайней мере ничего, что я мог бы определить.
– Странно, – заявила Джейн. – Расстояние до облака, Билл?
– Шестьдесят тысяч километров. – Позади них. – И вот еще что. Это движется с той же скоростью, что и облако. А если нет, то с очень близкой.
– Идет за ним.
– Да. Похоже на то.
– Кто-то за этой штукой наблюдает, – сказал Терри. – Билл, может облако в ближайшем будущем войти в какую-нибудь систему?
– Я проверял. Не вижу, чтобы оно представляло непосредственную угрозу кому-либо.
– А в дальней перспективе?
– Ответ отрицательный. Насколько можно верить моим данным слежения, ни на траектории, ни вблизи нее не видно ни одной звездной системы.
– Насколько долгосрочные прогнозы ты можешь делать? – спросила Джейн. – С уверенностью?
– На один и две десятых миллиона лет.
Тогда что здесь делал этот «шар»? За полстолетия не удалось встретить хоть кого-нибудь, открывшего возможность звездных перелетов. Люди вообще с трудом нашли живых существ.
– Билл, что дают сенсоры?
– Снаружи объект каменистый с примесью никеля, – отозвался ИИ, – но пустотелый. – Он вывел изображение на экран. Выступы оказались затупленными треугольниками разнообразных размеров и очертаний, но в чем-то схожие: одни узкие, другие широкие, но все плоские на вершинах. В общем, этакий еж с усеченными призмами вместо иголок.
– Можешь определить, что внутри?
– В общих чертах. Кажется, основу составляют две камеры. Есть еще полости в шипах. Сверх этого не могу различить никаких деталей.
– Шипы? – спросила Джейн.
– Некоторые из них чуть длиннее двух километров. – Выше, чем самый высокий небоскреб. – Если рассматривать это как шар, считая, что верхушки самых длинных шипов обозначают границы его объема, диаметр составляет шесть с половиной километров. В центре площадь сечения около двух километров. – На экране появился Билл, сидящий в кресле. Хотя он мог транслировать любое изображение по своему выбору, обычно он выбирал обличье землевладельца средних лет. Бежевый пиджак с заплатанными локтями, холодные темные глаза, черная кожа, серебряная трость, седая шевелюра с залысинами. – Это полиэдр. А точнее – ромбикосидодекаэдрон.
– Что?
– У него двести сорок граней.
– Странное совпадение, – сказал Терри.
– Что именно?
– Облака обрушивают огонь и серу на все, что имеет прямые углы, верно?
– Да.
Терри наставил указательный палец на картинку посреди экрана.
– Эта штука начинена прямыми углами. Вот что это: огромный комплекс прямых углов.
Исследователи переглянулись.
– Неужто это спроектированная мишень? – спросила Джейн. – Или облака специально предназначены убивать эти штуки?
* * *
– В нем имеются источники энергии, – сказал Билл. – Хотя это только следы, но мы нашли признаки наличия электроники. – Объект вращается. Шипы ловят и отражают свет Шмеля. – Один оборот за семь минут двенадцать секунд, – продолжал Билл услужливо.«Квагмор» приблизился на сотню метров к «ежу». Шипы, медленно поворачиваясь, проплывали мимо. Билл включил навигационные огни, чтобы лучше видеть. Терри вспомнились головоломки, которые он решал в детстве: войди сюда, пройди через лабиринт, выйди там.
Нигде не было ничего острого. Вершины всех шипов плоские. Девяносто градусов.
Джейн отослала на «Серенити» рапорт. Пока она говорила, Терри изучал объект. У того не было дюз, никаких видимых коммуникационных устройств, ни следа шлюза, но достаточно углублений и сколов, чтобы заключить, что он стар. Некоторые шипы обломились. В остальном поверхность была гладкой, словно «шар» появился из литейной формы.
– Билл, – попросил Терри, – направь прожекторы в расщелины. Посмотрим, что там внизу.
Поверхность как таковая была не видна, казалось, шипы просто выходят друг из друга. Джейн подвела корабль на такое расстояние, что объекта можно было коснуться.
«Квагмор» выглядел карликом.
– Все еще никакой реакции, Билл?
– Ответ отрицательный, Терри.
Исследователи приблизились к вершине одного из шипов. Та была прямоугольной, величиной с баскетбольную площадку, идеально гладкой, за исключением пары щербин от столкновений. «Квагмор» прошел над ней; отблеск навигационных огней заструился по поверхности, переполз через край в расщелину. Терри смотрел, как свет скользнул по стене, пропал в глубине и снова появился, поднимаясь по другой стене, более широкой и короткой и наклоненной под другим углом.
– Билл, ты не видишь поблизости других таких же штук?
– Ответ отрицательный. Я не могу прочесать все, но ничего подобного не видно.
Джейн закончила запись и отправила сообщение на «Серенити». Затем она встала и подошла к Терри сзади, положив руку ему на плечо.
– Я всегда предполагала, что Вселенная разумна, Терри, – сказала она, – мне становится любопытно.
– Я смотрел, нет ли где шлюза.
– Нашел что-нибудь?
– Не-а.
– Тем лучше. Не думаю, что мне захотелось бы войти. Может, нам стоит попытаться поговорить с ним.
– Ты серьезно? Судя по тому, как эта штука выглядит, последние несколько миллионов лет там не было ничего живого.
– Интересный вывод. Как ты к нему пришел?
– Объект выглядит старым.
– Ладно. В конце концов, я всегда могу рассчитывать на то, что ты прибегнешь к своей упрямой логике. – Ее глаза сверкнули. – Знаешь, это может быть запрограммировано отзываться на сигналы.
– Отличная мысль. – Терри крутанулся в кресле и уставился на схему звуковых частот. – Билл, мы используем многоканальник. Только звук.
– Готово, Терри. Линия открыта.
– Хорошо. – Он наклонился вперед, чувствуя себя по-дурацки, и чуточку небрежно произнес: – Здравствуйте. Есть кто дома?
Мимо проплыл еще один шип.
– Алло. Это мы с вами говорим. Мы здесь. – Он оглянулся на Джейн. – Почему ты смеешься?
– Я представила, что бы с тобой было, если бы кто-нибудь отозвался.
Терри не допускал такой возможности.
– Что-то получили, Билл?
– Ответа нет. Ни малейшей реакции.
Ученый еще немного подождал, прежде чем сдаться. «Еж» мерцал и светился в огнях «Квагмора». Его собственный межзвездный артефакт.
– Надо бы туда проникнуть, – сказал Терри.
Джейн покачала головой.
– Глупости. Через пару часов на «Серенити» получат информацию и кого-нибудь вышлют. Дождемся их.