Страница:
Томас Лалл взбирается по лесенке на крышу и протягивает руку Аж.
— Забрасывайте багаж сюда.
Аж толкает сумку. Двое мальчишек-носильщиков, сидящих на крыше, хватают ее и засовывают среди тюков ткани для сари. Придерживая одной рукой солнцезащитные очки, Аж взбирается наверх и садится рядом с Лаллом.
— О, как здесь чудесно! — восклицает она. — Мне отсюда все видно!
Томас Лалл стучит по крыше:
— На север!
Автобус, исторгнув черное облачко мерзкого биодизельного выхлопа, отправляется дальше.
— Ну а теперь перейдем к следующей ступени нашего обучения по методу Бутейко...
Лиза Дурнау уже не помнит точно, сколько раз капитан Бет связывалась с ней, но салон модуля залит ярким светом, по коммуникационным каналам идут непрерывные переговоры, а в атмосфере чувствуется напряженное ощущение приближения чего-то очень важного.
— Мы на подходе?
— Да, проводится завершающая корректировка, — отвечает маленькая женщина с бритым черепом.
Лиза чувствует легкий толчок — «отрыжку» позиционных двигателей.
— Можно перевести информацию на мой хёк?
Она не желает пропустить ни одной подробности встречи человечества с настоящим, «сертифицированным» Загадочным Артефактом Инопланетян. Капитан Бет подвешивает устройство у Лизы за ухом, находит на черепе зону наилучшего восприятия, затем прикасается к освещенной приборной панели.
Сознание Лизы вырывается в космическое пространство. У девушки возникает абсолютно реальное ощущение, что ее тело — это космический корабль, что она полностью перенеслась во вселенскую пустоту. Лиза парит, подобно ангелу, посреди медленного танца компонентов космической инженерии: ступенчатых крыльев мощных солнечных батарей, розетки пленочных зеркал, напоминающих ореол из миниатюрных солнц... Прямо у нее над головой — антенна широкого диапазона, а мимо проносится космический челнок. Вся сложная техническая структура, соединяемая кабельной паутиной с «пауком», находящимся в черной сердцевине — Дарнли-285, — купается в ослепительно ярком свете. Пыль, собиравшаяся на нем в течение миллионов лет, сделала его лишь чуть-чуть более светлым по сравнению с окружающей космической чернотой. Зеркала смещаются, и у Лизы перехватывает дыхание от великолепия серебристого света, отбрасываемого расходящимися лучами трилистника, расположившегося на поверхности астероида. Удивление уступает место смеху: наверное, кто-то забросил логотип «Мерседеса» на этот блуждающий по просторам вселенной камень. Кто-то... Но кто? Не человек...
Трискелион* [Фигура, состоящая из трех изогнутых линий, лучей или других фигур, исходящих из единого центра] громаден: длина каждого луча метров двести. Вселенский вальс замедляется, как только капитан Бет приводит скорость вращения в соответствие со скоростью вращения астероида, а Лизе удается произвести психофизиологическую переориентировку. Чувство стремительного падения проходит. Астероид находится у нее под ногами, и девушка спокойно опускается на него.
На расстоянии полукилометра от поверхности Лиза видит пучки света, исходящие от базы землян. Купола и списанные баки покрыты толстым слоем пыли, притягиваемой статическим электричеством. И только внеземной трискелион источает яркое, ничем не замутненное сияние.
Челнок движется в красном свете навигационных маяков. Несколько роботов усердно работают манипуляторами, очищая лампы и лазерные линзы пускового устройства. Взглянув вверх, Лиза видит, как они движутся вверх и вниз по силовым и коммуникационным кабелям. Дочери священника сразу же вспоминается библейская история о лестнице Иакова.
— Я вас отключаю, — звучит голос капитана Бет.
Лиза на мгновение теряет ориентацию, а затем вновь оказывается в тесной рубке модуля. Счетчики обнуляются, и девушка понимает — они сели на астероид. Некоторое время ничего не происходит. Затем начинают доноситься лязг, бряцание, глухие удары, свист, шипение. Капитан Бет расстегивает молнию на скафандре Лизы, и в нос бьет острый запах немытого тела. Сила тяготения на Дарнли-285 гораздо меньше земной, но вполне достаточна для того, чтобы дать представление о том, где верх, а где низ.
Начинается процесс ментальной переориентировки. Лиза висит головой вниз, словно летучая мышь. Перед ее глазами поворачиваются люковые задрайки, открывая короткий трубообразный проход, узкий, словно родовые пути. Распахивается еще один люк. В отверстие просовывает голову и плечи коренастый плотный мужчина. По его внешности можно с уверенностью сказать, что он является обладателем обширного запаса полинезийских генов, совсем недавно привнесенных в его фамильное древо. На скафандре сверкает эмблема армии Соединенных Штатов.
Протягивая руку Лизе, мужчина улыбается великолепной улыбкой.
— Доктор Дурнау, меня зовут Сэм Рейни, я директор проекта. Добро пожаловать на Дарнли-285 или, как наши коллеги-археологи любят его называть, Скинию!..
12
— Забрасывайте багаж сюда.
Аж толкает сумку. Двое мальчишек-носильщиков, сидящих на крыше, хватают ее и засовывают среди тюков ткани для сари. Придерживая одной рукой солнцезащитные очки, Аж взбирается наверх и садится рядом с Лаллом.
— О, как здесь чудесно! — восклицает она. — Мне отсюда все видно!
Томас Лалл стучит по крыше:
— На север!
Автобус, исторгнув черное облачко мерзкого биодизельного выхлопа, отправляется дальше.
— Ну а теперь перейдем к следующей ступени нашего обучения по методу Бутейко...
Лиза Дурнау уже не помнит точно, сколько раз капитан Бет связывалась с ней, но салон модуля залит ярким светом, по коммуникационным каналам идут непрерывные переговоры, а в атмосфере чувствуется напряженное ощущение приближения чего-то очень важного.
— Мы на подходе?
— Да, проводится завершающая корректировка, — отвечает маленькая женщина с бритым черепом.
Лиза чувствует легкий толчок — «отрыжку» позиционных двигателей.
— Можно перевести информацию на мой хёк?
Она не желает пропустить ни одной подробности встречи человечества с настоящим, «сертифицированным» Загадочным Артефактом Инопланетян. Капитан Бет подвешивает устройство у Лизы за ухом, находит на черепе зону наилучшего восприятия, затем прикасается к освещенной приборной панели.
Сознание Лизы вырывается в космическое пространство. У девушки возникает абсолютно реальное ощущение, что ее тело — это космический корабль, что она полностью перенеслась во вселенскую пустоту. Лиза парит, подобно ангелу, посреди медленного танца компонентов космической инженерии: ступенчатых крыльев мощных солнечных батарей, розетки пленочных зеркал, напоминающих ореол из миниатюрных солнц... Прямо у нее над головой — антенна широкого диапазона, а мимо проносится космический челнок. Вся сложная техническая структура, соединяемая кабельной паутиной с «пауком», находящимся в черной сердцевине — Дарнли-285, — купается в ослепительно ярком свете. Пыль, собиравшаяся на нем в течение миллионов лет, сделала его лишь чуть-чуть более светлым по сравнению с окружающей космической чернотой. Зеркала смещаются, и у Лизы перехватывает дыхание от великолепия серебристого света, отбрасываемого расходящимися лучами трилистника, расположившегося на поверхности астероида. Удивление уступает место смеху: наверное, кто-то забросил логотип «Мерседеса» на этот блуждающий по просторам вселенной камень. Кто-то... Но кто? Не человек...
Трискелион* [Фигура, состоящая из трех изогнутых линий, лучей или других фигур, исходящих из единого центра] громаден: длина каждого луча метров двести. Вселенский вальс замедляется, как только капитан Бет приводит скорость вращения в соответствие со скоростью вращения астероида, а Лизе удается произвести психофизиологическую переориентировку. Чувство стремительного падения проходит. Астероид находится у нее под ногами, и девушка спокойно опускается на него.
На расстоянии полукилометра от поверхности Лиза видит пучки света, исходящие от базы землян. Купола и списанные баки покрыты толстым слоем пыли, притягиваемой статическим электричеством. И только внеземной трискелион источает яркое, ничем не замутненное сияние.
Челнок движется в красном свете навигационных маяков. Несколько роботов усердно работают манипуляторами, очищая лампы и лазерные линзы пускового устройства. Взглянув вверх, Лиза видит, как они движутся вверх и вниз по силовым и коммуникационным кабелям. Дочери священника сразу же вспоминается библейская история о лестнице Иакова.
— Я вас отключаю, — звучит голос капитана Бет.
Лиза на мгновение теряет ориентацию, а затем вновь оказывается в тесной рубке модуля. Счетчики обнуляются, и девушка понимает — они сели на астероид. Некоторое время ничего не происходит. Затем начинают доноситься лязг, бряцание, глухие удары, свист, шипение. Капитан Бет расстегивает молнию на скафандре Лизы, и в нос бьет острый запах немытого тела. Сила тяготения на Дарнли-285 гораздо меньше земной, но вполне достаточна для того, чтобы дать представление о том, где верх, а где низ.
Начинается процесс ментальной переориентировки. Лиза висит головой вниз, словно летучая мышь. Перед ее глазами поворачиваются люковые задрайки, открывая короткий трубообразный проход, узкий, словно родовые пути. Распахивается еще один люк. В отверстие просовывает голову и плечи коренастый плотный мужчина. По его внешности можно с уверенностью сказать, что он является обладателем обширного запаса полинезийских генов, совсем недавно привнесенных в его фамильное древо. На скафандре сверкает эмблема армии Соединенных Штатов.
Протягивая руку Лизе, мужчина улыбается великолепной улыбкой.
— Доктор Дурнау, меня зовут Сэм Рейни, я директор проекта. Добро пожаловать на Дарнли-285 или, как наши коллеги-археологи любят его называть, Скинию!..
12
Господин Нандха, Парвати
Теперь, когда карсеваки устроили постоянный лагерь у находящейся в опасности статуи Ганеши, уличное движение совершенно вышло из-под контроля, а господина Нандху, Сыщика Кришны, к тому же больше, чем обычно, терзает грибковая инфекция. Но еще хуже то, что ему предстоит брифинг с Виком в Отделе информационного поиска.
Господина Нандху в Вике раздражает абсолютно все, начиная от придуманного им самим для себя прозвища Вик (что дурного он нашел в «Викраме», хорошем имени с великолепными историческими ассоциациями?) до его «эмтивишного» стиля. Для господина Нандхи он — противоположная крайность тем фундаменталистам, которые сейчас собрались на перекрестке. Если Саркханд представляет атавистическую Индию, то Вик является жертвой погони за суперсовременным и преходящим. Но окончательно испортила господину Нандхе день его ссора с Парвати.
Утром она смотрела телевизор и смеялась, всплескивая руками, своим привычным извиняющимся смехом, над болтовней приглашенных в студию многословных глуповатых телезнаменитостей.
— Этот счет... Мне кажется, что сумма... несколько... несколько... великовата.
— Счет?
— Да, за капельное орошение.
— Но оно же необходимо. Как можно вырастить бринджал без орошения?
— Парвати, есть люди, которым не хватает воды, чтобы сварить горсть риса.
— Именно поэтому я и решила использовать капельное орошение. Это очень эффективно. Экономия воды — наш патриотический долг.
Господин Нандха сумел сдержать тяжелый вздох — пока не вышел из комнаты. По палму он отправил поручение об оплате, а его сарисины сообщили, что Вик запрашивает господина Нандху о встрече, и указали ему новый, незнакомый маршрут на работу в объезд Саркханда.
Он вернулся в комнату, чтоб попрощаться с Парвати, и обратил внимание, что жена смотрит главные новости часа.
— Ты слышал? — спрашивает она. — Дживанджи заявляет, что он оседлает рат ятру и помчится на ней по стране, подобно Раме, пока миллион крестьян не соберется на развязке Саркханд.
— Этот Дживанджи — известный популист и любитель устраивать беспорядки. Нам необходимо национальное единство перед лицом опасности со стороны Авадха, а не миллион нищих карсезаков, грязной толпой идущих на Ранапур.
Он целует Парвати в лоб. Настроение у господина Нандхи немного улучшается.
— До свидания, моя бюль-бюль. Ты будешь работать в саду?
— О да. Кришан придет в десять. Доброго пути. И не забудь забрать костюм из прачечной. Мы приглашены к Даварам сегодня вечером.
Господин Нандха спускается в стеклянном лифте по стене высотного дома Ваджпайи. У него вдруг резко повысилась кислотность. Перед глазами проплывает неприятная картина: он растворяется изнутри, клетка за клеткой, орган за органом.
— Викрам.
Викрам не очень высокого роста, да и фигура у него не ахти какая, что, однако, не мешает ему буквально во всем следовать моде. Он стильное создание: широкая майка без рукавов с бессмысленными текстами, сверкающими на дорогой материи — с помощью подобных надписей, как гласит учение, можно достичь состояния «случайного дзен», — модного покроя бриджи со спортивным облегающим трико под ними. И еще найковские «предейторы» — стоимостью в месячную зарплату честного сикха у входной двери.
Господин Нандха воспринимает подобные вещи как просто недостойные. Недопустимым же надругательством ему кажется и узкая бородка, тянущаяся от нижней губы до кадыка Викрама.
— Кофе?..
У Вика на столе постоянно стоит кофе в никогда не остывающей чашке. Господину Нандхе нельзя пить кофе. От него желудок Сыщика Кришны приходит в волнение. Он отдает пакетик с аюрведическим чаем молчаливому помощнику Викрама, имя которого никак не может запомнить. Процессор тоже стоит на столе у Вика. Это стандартный прозрачный голубой куб. Вик подключил его к самым разнообразным мониторам.
— Ну что ж, — произносит он и щелкает пальцами. Из громкоговорителей доносится шепот театра Бладда. Звук несколько приглушен из уважения ко вкусам любящего Монтеверди господина Нандхи. — Было бы гораздо легче, если бы вы хотя бы время от времени оставляли нам что-то, над чем мы могли поработать.
— Я принял ясное сообщение о серьезной опасности, — отвечает господин Нандха, и его внезапно осеняет: Вик, модный Вик, «технологический Вик», поклонник «транс-металла», завидует ему. Он тоже жаждет настоящих заданий, первоклассного сопровождения, министерских костюмов, оружия, способного убивать двумя способами, и набора аватар.
— На сей раз вы оставили даже меньше информации, чем обычно, — говорит Вик. — Впрочем, ее вполне достаточно для проведения нескольких нанопроб и получения почти полного представления о том, что происходит. Я полагаю, что программист...
— Он оказался самой первой жертвой.
— Так всегда и бывает. Было бы совсем неплохо, если бы он сумел в точности рассказать нам, почему его сарисин, призванный заниматься бухгалтерией маленького заводика, работал с фоновой программой по торговле на международном венчурном рынке.
— Пожалуйста, объяснитесь, — просит господин Нандха.
— Морва в Налоговом отделе объяснит это лучше меня, но создается впечатление, что «Паста Тикка», сама не ведая того, переводила горы рупий на счета компании с венчурным капиталом под названием «Одеко».
— Мне действительно необходимо поговорить с Морвой, — решает господин Нандха.
— Но одно я могу сообщить вам прямо сейчас...
Указательным пальцем Вик касается черты на плоском голубом экране.
— А, — произносит господин Нандха, скривив губы в едва заметной улыбке.
— Наш старый друг джайн Джашвант.
Парвати Нандха сидит в беседке из амаранта на крыше своего дома. Прикрыв глаза ладонью, она наблюдает за тем, как еще один военный транспорт плавно появляется на востоке и исчезает где-то за небоскребами крупных компаний Нью-Варанаси. Только военные, да еще черные коршуны, залетающие очень высоко, нарушают мир и покой ее сада в самом центре города.
Парвати подходит к краю, смотрит через парапет. Там, десятью этажами ниже, улица полнится народом, как артерия кровью. Затем она проходит по выложенному кафелем патио к грядкам, приподнимает сари, чтобы не испачкаться, и, наклонившись, рассматривает сеянцы кабачков. Пластиковый тент над ними весь затуманился от влаги. Температура воздуха здесь, на крыше, уже тридцать семь градусов, а небо тяжелое, непроницаемое, карамельного желтого цвета — из-за смога, — источающее нестерпимую духоту. Заглядывая в промежуток между пленкой и почвой, Парвати вдыхает запах земли, мульчи, влаги и первых ростков.
— Пусть они сами растут.
Кришан — очень крупный мужчина, но умеет двигаться тихо и незаметно. Но Парвати уже почувствовала у себя на шее холодок от его тени, словно росу на листочках саженцев.
— О, как вы меня испугали! — восклицает она с притворной застенчивостью и волнением.
Игра, в которую Парвати так любит с ним играть.
— Простите меня, госпожа Нандха.
— Ну?..
Кришан вынимает бумажник и достает оттуда сто рупий.
— Как вы догадались?
— Это же очевидно, — отвечает Парвати. — Тот человек должен был оказаться Говиндом, в противном случае зачем ему выслеживать ее в доме с дурной репутацией в Восточном Брахмапуре? Просто чтобы посмеяться и поиздеваться над ней? Нет-нет, только настоящий муж отыщет свою жену, простит ее и возвратит домой. Я знала, что это Говинд, с того мгновения, как он появился на пороге салона тайского массажа. Маскировка под летчика не могла меня обмануть. Семья, конечно, может ее отвергнуть, но настоящий муж — никогда. И теперь главное для него — отомстить директору шоу «Сапа сингинг стар»...
— Хуршиду.
— Нет, Хуршид — владелец ресторана. Директор — Арвинд. Говинд, конечно, отмстит, если только раньше его не прикончат китайцы из-за проекта с казино.
Кришан поднимает руки в знак полной капитуляции. Он небольшой любитель «Города и деревни», но будет смотреть сериал и делать ставки на развитие его невероятно запутанных сюжетных линий, только бы угодить клиентке. Странный заказ — огород на крыше многоэтажного жилого дома в центре города. Но необходимо идти на компромиссы. Как сложны и непредсказуемы часто бывают эти браки города и деревни.
— Я скажу повару, чтобы он приготовил для вас чаю, — говорит Парвати.
Кришан наблюдает за ней. Она подходит к лестнице и зовет кого-то снизу. В ней есть сельская грация. Город славен внешним блеском, село — мудростью. Кришан задается вопросом о ее муже. Он в курсе, что господин Нандха — государственный служащий и все счета оплачивает в срок и без всяких возражений. Зная так мало о нем, Кришан пытается пред ставить, на чем основаны их семейные взаимоотношения, влечение друг к другу. Да и собственно, над чем тут особенно думать? Кришан иногда спрашивает себя, удастся ли ему когда-нибудь найти жену, если даже девушки из самых низших каст без особых усилий находят себе мужей из среднего класса. Огород... Заработай деньги, посади его, вырасти и заработай еще больше. Купи «марути» и переезжай в Лотосовые Сады. И там ты сможешь жениться — если, конечно, найдешь подходящую жену.
— Сегодня, — заявляет Кришан, допив чай и поставив стакан на деревянную стенку огородика, — я подумал, что этим бобам и гороху необходима защита. Они открыты слева. И вот здесь нужно организовать четверть грядки для салатных овощей в западном стиле. Они очень хороши для званых обедов. Пока вы развлекаете гостей, повар сможет нарезать свежие овощи.
— Мы никого не принимаем, — говорит Парвати. — Но сегодня вечером Давары устраивают большой прием. Очень крупное мероприятие. У них так мило. Так много деревьев. Но господин Нандха считает, что это очень неудобно, слишком далеко. Слишком долго ехать. И я могу получить все то, что там есть, но с гораздо большими удобствами.
Кришану, чтобы занести две деревянные шпалы для ограждения грядок, приходится дважды спуститься вниз и снова подняться на крышу. Он прикидывает, каким образом будет удобнее их уложить, затем подрезает пленку и устраивает все наилучшим образом. Парвати Нандха сидит на краешке грядки с томатами и перцем, наблюдая за его работой.
— Госпожа Нандха, а вы не пропустите свой сериал? — спрашивает Кришан.
— Нет-нет, сегодня очередную серию перенесли на 11:30 из-за финального матча с Англией.
— Ах вот оно что, — отвечает Кришан, обожающий крикет. Когда Парвати уйдет, он сможет включить приемник. — Не обращайте на меня внимания.
Он начинает сверлить отверстия в шпалах, постоянно ощущая на себе пристальный взгляд сидящей у него за спиной госпожи Нандха.
— Кришан, — вдруг окликает она.
— Да, госпожа?
— Сегодня такой... такой приятный день, а когда я сижу у себя внизу, то слышу, как вы таскаете что-то, стучите, сверлите, но я ни разу не видела, как вы работаете, а вижу только готовый результат вашего труда.
— Понимаю, — отвечает Кришан. — Вы мне не мешаете.
Но он лжет, ее присутствие нервирует его.
— Госпожа Нандха, — говорит Кришан, укладывая последнюю шпалу. — Мне кажется, вы можете пропустить свою программу.
— Да? — восклицает Парвати. — О, я никогда не замечаю времени. Впрочем, ничего страшного, я посмотрю повтор вечером.
Кришан берется за мешок с компостом, вскрывает его садовым ножом, и часть жирного коричневого удобрения проливается у него между пальцами на поверхность крыши.
От горящей собаки исходит омерзительный маслянистый дым. Джайн Джашвант и мальчишка-подметальщик стоят с закрытыми глазами. Закрыты ли они в молчаливой молитве или просто от возмущения, господину Нандхе не дано знать. Через несколько мгновений пес превращается в маленький клубок огня. Другие собаки продолжают, тявкая, беззаботно прыгать у ног Сыщика Кришны. Они слишком глупы, подчинены жестким программам, вложенным в них создателями, чтобы понять, какая опасность им угрожает.
— Вы подлый и жестокий человек, — говорит джайн Джашвант. — Ваша душа черна, как уголь, вам никогда не достичь чистого света мокши.
Господин Нандха сжимает губы и направляет оружие на новую жертву — маленького скуби с печальными глазками и желто-коричневым мехом с фризским рисунком. Почувствовав внимание к себе, существо начинает махать хвостиком и ковыляет, весело помахивая высунутым языком, к Сыщику Кришны, пробираясь между немыслимым множеством других собачек-роботов. Господин Нандха считает организацию Обществ защиты животных недопустимым социальным излишеством. В Варанаси нечем кормить детей, что уж тут говорить о брошенных собаках и кошках. А убежища для киберлюбимцев вызывают у него просто откровенное возмущение.
— Садху, — спрашивает господин Нандха, — что вам известно о компании под названием «Одеко»?
Это не первый визит представителя полиции в Приют сострадания к искусственной жизни. В джайнизме идет непрекращающаяся дискуссия относительно того, наделены ли так называемые киберлюбимцы и человеческие творения с искусственным интеллектом душой. Джашвант принадлежит к старой школе Дигамбары. Все, что живет, движется, поглощает пищу в том или ином ее виде и способно к воспроизводству, — это джива. И потому, если человеческих деток утомляют их киберскуби или если верный друг цепной киберпес по восемнадцать раз за ночь вызывает полицию, для всех подобных существ есть место, где о них позаботятся, а не только рамнагарская свалка. Здесь находят прибежище многие отработавшие свой срок сарисины. За последние три года господин Нандха со своими аватарами дважды наведывался сюда, чтобы произвести массовое уничтожение киберхлама.
Джашвант ожидал его на пороге своего грязного магазинчика, расположенного в оживленном деловом районе Джанпура. Кто-то или что-то успело его заранее уведомить о при ходе полиции. Значит, господин Нандха явно здесь сегодня ничего не найдет. Пока Джашвант медленным шагом приближается к Сыщику Кришны, чтобы приветствовать представителя министерства, подметальщик, десятилетний мальчишка, с завидным усердием сметает метелкой с пути святого насекомых и всякую другую живую мелочь. Во всем следуя учению Дигамбары, Джашвант не носит никакой одежды. Он очень крупный мужчина, с обилием жира на животе, сильно страдающий от кишечных газов из-за диеты с высоким содержанием углерода.
— Садху, я расследую трагический инцидент, в котором погибли люди. В нем замешан нелицензированный сарисин. Наши данные указывают, что он был загружен из здешних мест.
— В самом деле? Мне трудно в это поверить. Но если уж вы считаете необходимым, то пожалуйста — проверяйте все наши компьютерные системы. Я уверен, что у нас все в полном порядке. Мы занимаемся помощью несчастным живым существам, господин Нандха, а не противозаконными спекуляциями.
Впереди идет мальчик-подметальщик. На нем только коротенькое дхоти, и кожа у него блестит, как будто ее натерли маслом, смешанным с золотыми блестками. Господин Нандха видел таких же мальчиков и во время прежних визитов. Все они одинаковые — с тусклым, ничего не выражающим взглядом и каким-то избытком кожи.
Внутри самого помещения стоит тот же гул, который Сыщик Кришны помнит по своим предыдущим посещениям. На цементном полу — тысячи киберсобачек, кружащих по комнате. Металлические стены звенят от их скрипа, лая, завывания и даже своеобразного пения.
— Больше тысячи за последний месяц, — сообщает Джашвант. — Наверное, из-за того, что все боятся войны. В грешные времена люди начинают переоценивать ценности. Многое из прежде любимого выбрасывается как ненужное.
Господин Нандха вытаскивает пистолет и прицеливается в приземистую крошечную комнатную собачонку, которая сидит на задних лапах, высунув розовый пластиковый язычок и помахивая передними лапами и хвостом. Стреляет в нее. Индра-Громовержец медленно приближается к киберскуби.
— Садху, скажите мне прямо, вы поставляли искусственный интеллект первого уровня в компанию «Паста Тикка»?
Джашвант ворочает головой, словно от боли, но это не ответ. Выстрел из пистолета подбрасывает собачонку на полтора метра в воздух. Она падает на спину, дергается и начинает дымиться.
— Плохой, злой человек!..
Подметальщик поднимает метелку так, словно собирается вымести господина Нандху вместе со всеми его грехами.
Не исключено, что внутри метлы есть отравленные иглы. Сыщик Кришны пристальным презрительным взглядом приводит мерзкого мальчишку в смущение.
— Садху.
— Да! — отзывается Джашвант. — Конечно. И вам это хорошо известно. Но он оставался в нашей сети...
— Куда он пошел от садху? — спрашивает господин Нандха и снова поднимает свое оружие.
Он прицеливается в идущую вразвалочку стальную таксу, такую добродушную, затем переводит дуло пистолета на великолепную киберколли, абсолютно неотличимую от реальной, идеально аутентичную во всем, начиная от пластиковой шерсти и заканчивая интерактивными глазами. Джайн Джашвант издает едва слышный вопль ужаса и душевной муки.
— Садху, я вынужден настаивать.
Джашвант как будто хочет что-то сказать.
Индра выбирает жертву, прицеливается и стреляет — в то мгновение, когда у господина Нандхи появляется подобное намерение. Киберколли издает долгий пронзительный стон, заставляющий умолкнуть лай и тявканье кругом, изворачивается дугой, от которой мгновенно сломался бы позвоночник у любой реальной собаки, и падает на цементный пол.
— Ну, садху?
— Прекратите, прекратите, ведь вы за это попадете прямиком в ад!..
Господин Нандха снова прицеливается и вторым выстрелом добивает несчастную киберколли. Следующей жертвой становится роскошная полосатая визла.
— Бадринат!.. — кричит Джашвант. Господин Нандха слышит, как несчастный джайн от ужаса громко испускает газы. — Сундарбан Бадринат!..
Господин Нандха сует пистолет в карман пиджака.
— Вы мне очень помогли. «Рэй пауэр». Весьма интересно. Пожалуйста, оставайтесь здесь и никуда не выходите. Сюда скоро придет полиция.
Уходя, господин Нандха отмечает, что мальчишка очень ловко управляется и с огнетушителем.
Рам Сагар Сингх, главный комментатор крикетных матчей в Бхарате, вещает о последних новостях из радиоприемника, работающего на солнечных батарейках. Кришан задремал у решетки с гибискусом, погрузившись в воспоминания. Всю жизнь с ним беседовал этот медленный голос, который был для него ближе и мудрее голоса бога.
В один из школьных дней отец разбудил Кришана до рассвета.
— «Нареш инженир» стоит сегодня у калитки* [термин в крикете] в Уль-Хаке!
Их сосед Тхакур вез обувную кожу одному покупателю в Патну и с радостью взял отца и сына Кудрати в свой пикап. Не очень комфортно, но вполне вероятно, что «Нареш инженир» в последний раз стоит у калитки...
Свою землю Кудрати получили от Ганди и Неру. Землю, отнятую у заминдара и переданную земледельцам Бихарипура. История этой земли — предмет гордости, не просто наследство семейства Кудрати, а наследие всей страны. И имя ей — Индия, а не Бхарат, не Авадх, не Маратха, не Бенгальские Штаты. Вот почему отец Кришана обязательно должен увидеть величайшего бэтсмена** [отбивающий мяч в крикете] Индии своего поколения. Ради чести семьи.
Кришану было восемь лет, и он впервые приехал в город. До того он видел матчи только по спортивным каналам «Стар Эйша», но они не давали даже отдаленного представления о количестве народа, окружившего стадион «Мойн Уль-Хак». Ему никогда раньше не приходилось видеть такое количество людей в одном месте. Отец уверенно вел Кришана сквозь кружащуюся во множестве водоворотов разноцветную толпу, чем-то напоминающую яркую ткань.
— Куда мы идем? — спросил Кришан, почувствовав, что они движутся наперекор общему потоку, устремленному к турникету.
— Билеты у Рама Виласа, моего двоюродного брата, племянника твоего дедушки.
Он помнит, как оглядывался по сторонам на бесконечный рой лиц, постоянно чувствуя прикосновение руки отца. И тут понял, что толпа значительно больше, чем показалось сначала. Мечтая о широком зеленом поле, о трибунах в отдалении, об аплодисментах тысяч болельщиков, он забыл конкретно договориться с кузеном Рамом Виласом о месте встречи. Теперь ему придется обходить по кругу территорию «Уль-Хака» и, если потребуется, всматриваться в каждую попадающуюся по пути физиономию.
Проходит целый час в нестерпимой жаре, толпа редеет, но отец Кришана продолжает упорный поиск. Внутри громадного бетонного овала выкрики громкоговорителей начинают представлять игроков. У индийцев принято приветствовать их громом аплодисментов и радостными возгласами. И тут отец с сыном понимают, что «дедушкина племянника» здесь не было и в помине. Так же как не было и никаких билетов. В похожей на шатер тени главной трибуны стоит маленький торговец съестным. Господин Кудрати снова хватает сына за руку и тащит его по асфальту. Когда до них начинает доноситься запах прогорклого горячего масла, Кришан вдруг видит то, что так возбуждало его отца. На стеклянном прилавке стоит радиоприемник, исторгающий глупейшую поп-музыку.
Господина Нандху в Вике раздражает абсолютно все, начиная от придуманного им самим для себя прозвища Вик (что дурного он нашел в «Викраме», хорошем имени с великолепными историческими ассоциациями?) до его «эмтивишного» стиля. Для господина Нандхи он — противоположная крайность тем фундаменталистам, которые сейчас собрались на перекрестке. Если Саркханд представляет атавистическую Индию, то Вик является жертвой погони за суперсовременным и преходящим. Но окончательно испортила господину Нандхе день его ссора с Парвати.
Утром она смотрела телевизор и смеялась, всплескивая руками, своим привычным извиняющимся смехом, над болтовней приглашенных в студию многословных глуповатых телезнаменитостей.
— Этот счет... Мне кажется, что сумма... несколько... несколько... великовата.
— Счет?
— Да, за капельное орошение.
— Но оно же необходимо. Как можно вырастить бринджал без орошения?
— Парвати, есть люди, которым не хватает воды, чтобы сварить горсть риса.
— Именно поэтому я и решила использовать капельное орошение. Это очень эффективно. Экономия воды — наш патриотический долг.
Господин Нандха сумел сдержать тяжелый вздох — пока не вышел из комнаты. По палму он отправил поручение об оплате, а его сарисины сообщили, что Вик запрашивает господина Нандху о встрече, и указали ему новый, незнакомый маршрут на работу в объезд Саркханда.
Он вернулся в комнату, чтоб попрощаться с Парвати, и обратил внимание, что жена смотрит главные новости часа.
— Ты слышал? — спрашивает она. — Дживанджи заявляет, что он оседлает рат ятру и помчится на ней по стране, подобно Раме, пока миллион крестьян не соберется на развязке Саркханд.
— Этот Дживанджи — известный популист и любитель устраивать беспорядки. Нам необходимо национальное единство перед лицом опасности со стороны Авадха, а не миллион нищих карсезаков, грязной толпой идущих на Ранапур.
Он целует Парвати в лоб. Настроение у господина Нандхи немного улучшается.
— До свидания, моя бюль-бюль. Ты будешь работать в саду?
— О да. Кришан придет в десять. Доброго пути. И не забудь забрать костюм из прачечной. Мы приглашены к Даварам сегодня вечером.
Господин Нандха спускается в стеклянном лифте по стене высотного дома Ваджпайи. У него вдруг резко повысилась кислотность. Перед глазами проплывает неприятная картина: он растворяется изнутри, клетка за клеткой, орган за органом.
— Викрам.
Викрам не очень высокого роста, да и фигура у него не ахти какая, что, однако, не мешает ему буквально во всем следовать моде. Он стильное создание: широкая майка без рукавов с бессмысленными текстами, сверкающими на дорогой материи — с помощью подобных надписей, как гласит учение, можно достичь состояния «случайного дзен», — модного покроя бриджи со спортивным облегающим трико под ними. И еще найковские «предейторы» — стоимостью в месячную зарплату честного сикха у входной двери.
Господин Нандха воспринимает подобные вещи как просто недостойные. Недопустимым же надругательством ему кажется и узкая бородка, тянущаяся от нижней губы до кадыка Викрама.
— Кофе?..
У Вика на столе постоянно стоит кофе в никогда не остывающей чашке. Господину Нандхе нельзя пить кофе. От него желудок Сыщика Кришны приходит в волнение. Он отдает пакетик с аюрведическим чаем молчаливому помощнику Викрама, имя которого никак не может запомнить. Процессор тоже стоит на столе у Вика. Это стандартный прозрачный голубой куб. Вик подключил его к самым разнообразным мониторам.
— Ну что ж, — произносит он и щелкает пальцами. Из громкоговорителей доносится шепот театра Бладда. Звук несколько приглушен из уважения ко вкусам любящего Монтеверди господина Нандхи. — Было бы гораздо легче, если бы вы хотя бы время от времени оставляли нам что-то, над чем мы могли поработать.
— Я принял ясное сообщение о серьезной опасности, — отвечает господин Нандха, и его внезапно осеняет: Вик, модный Вик, «технологический Вик», поклонник «транс-металла», завидует ему. Он тоже жаждет настоящих заданий, первоклассного сопровождения, министерских костюмов, оружия, способного убивать двумя способами, и набора аватар.
— На сей раз вы оставили даже меньше информации, чем обычно, — говорит Вик. — Впрочем, ее вполне достаточно для проведения нескольких нанопроб и получения почти полного представления о том, что происходит. Я полагаю, что программист...
— Он оказался самой первой жертвой.
— Так всегда и бывает. Было бы совсем неплохо, если бы он сумел в точности рассказать нам, почему его сарисин, призванный заниматься бухгалтерией маленького заводика, работал с фоновой программой по торговле на международном венчурном рынке.
— Пожалуйста, объяснитесь, — просит господин Нандха.
— Морва в Налоговом отделе объяснит это лучше меня, но создается впечатление, что «Паста Тикка», сама не ведая того, переводила горы рупий на счета компании с венчурным капиталом под названием «Одеко».
— Мне действительно необходимо поговорить с Морвой, — решает господин Нандха.
— Но одно я могу сообщить вам прямо сейчас...
Указательным пальцем Вик касается черты на плоском голубом экране.
— А, — произносит господин Нандха, скривив губы в едва заметной улыбке.
— Наш старый друг джайн Джашвант.
Парвати Нандха сидит в беседке из амаранта на крыше своего дома. Прикрыв глаза ладонью, она наблюдает за тем, как еще один военный транспорт плавно появляется на востоке и исчезает где-то за небоскребами крупных компаний Нью-Варанаси. Только военные, да еще черные коршуны, залетающие очень высоко, нарушают мир и покой ее сада в самом центре города.
Парвати подходит к краю, смотрит через парапет. Там, десятью этажами ниже, улица полнится народом, как артерия кровью. Затем она проходит по выложенному кафелем патио к грядкам, приподнимает сари, чтобы не испачкаться, и, наклонившись, рассматривает сеянцы кабачков. Пластиковый тент над ними весь затуманился от влаги. Температура воздуха здесь, на крыше, уже тридцать семь градусов, а небо тяжелое, непроницаемое, карамельного желтого цвета — из-за смога, — источающее нестерпимую духоту. Заглядывая в промежуток между пленкой и почвой, Парвати вдыхает запах земли, мульчи, влаги и первых ростков.
— Пусть они сами растут.
Кришан — очень крупный мужчина, но умеет двигаться тихо и незаметно. Но Парвати уже почувствовала у себя на шее холодок от его тени, словно росу на листочках саженцев.
— О, как вы меня испугали! — восклицает она с притворной застенчивостью и волнением.
Игра, в которую Парвати так любит с ним играть.
— Простите меня, госпожа Нандха.
— Ну?..
Кришан вынимает бумажник и достает оттуда сто рупий.
— Как вы догадались?
— Это же очевидно, — отвечает Парвати. — Тот человек должен был оказаться Говиндом, в противном случае зачем ему выслеживать ее в доме с дурной репутацией в Восточном Брахмапуре? Просто чтобы посмеяться и поиздеваться над ней? Нет-нет, только настоящий муж отыщет свою жену, простит ее и возвратит домой. Я знала, что это Говинд, с того мгновения, как он появился на пороге салона тайского массажа. Маскировка под летчика не могла меня обмануть. Семья, конечно, может ее отвергнуть, но настоящий муж — никогда. И теперь главное для него — отомстить директору шоу «Сапа сингинг стар»...
— Хуршиду.
— Нет, Хуршид — владелец ресторана. Директор — Арвинд. Говинд, конечно, отмстит, если только раньше его не прикончат китайцы из-за проекта с казино.
Кришан поднимает руки в знак полной капитуляции. Он небольшой любитель «Города и деревни», но будет смотреть сериал и делать ставки на развитие его невероятно запутанных сюжетных линий, только бы угодить клиентке. Странный заказ — огород на крыше многоэтажного жилого дома в центре города. Но необходимо идти на компромиссы. Как сложны и непредсказуемы часто бывают эти браки города и деревни.
— Я скажу повару, чтобы он приготовил для вас чаю, — говорит Парвати.
Кришан наблюдает за ней. Она подходит к лестнице и зовет кого-то снизу. В ней есть сельская грация. Город славен внешним блеском, село — мудростью. Кришан задается вопросом о ее муже. Он в курсе, что господин Нандха — государственный служащий и все счета оплачивает в срок и без всяких возражений. Зная так мало о нем, Кришан пытается пред ставить, на чем основаны их семейные взаимоотношения, влечение друг к другу. Да и собственно, над чем тут особенно думать? Кришан иногда спрашивает себя, удастся ли ему когда-нибудь найти жену, если даже девушки из самых низших каст без особых усилий находят себе мужей из среднего класса. Огород... Заработай деньги, посади его, вырасти и заработай еще больше. Купи «марути» и переезжай в Лотосовые Сады. И там ты сможешь жениться — если, конечно, найдешь подходящую жену.
— Сегодня, — заявляет Кришан, допив чай и поставив стакан на деревянную стенку огородика, — я подумал, что этим бобам и гороху необходима защита. Они открыты слева. И вот здесь нужно организовать четверть грядки для салатных овощей в западном стиле. Они очень хороши для званых обедов. Пока вы развлекаете гостей, повар сможет нарезать свежие овощи.
— Мы никого не принимаем, — говорит Парвати. — Но сегодня вечером Давары устраивают большой прием. Очень крупное мероприятие. У них так мило. Так много деревьев. Но господин Нандха считает, что это очень неудобно, слишком далеко. Слишком долго ехать. И я могу получить все то, что там есть, но с гораздо большими удобствами.
Кришану, чтобы занести две деревянные шпалы для ограждения грядок, приходится дважды спуститься вниз и снова подняться на крышу. Он прикидывает, каким образом будет удобнее их уложить, затем подрезает пленку и устраивает все наилучшим образом. Парвати Нандха сидит на краешке грядки с томатами и перцем, наблюдая за его работой.
— Госпожа Нандха, а вы не пропустите свой сериал? — спрашивает Кришан.
— Нет-нет, сегодня очередную серию перенесли на 11:30 из-за финального матча с Англией.
— Ах вот оно что, — отвечает Кришан, обожающий крикет. Когда Парвати уйдет, он сможет включить приемник. — Не обращайте на меня внимания.
Он начинает сверлить отверстия в шпалах, постоянно ощущая на себе пристальный взгляд сидящей у него за спиной госпожи Нандха.
— Кришан, — вдруг окликает она.
— Да, госпожа?
— Сегодня такой... такой приятный день, а когда я сижу у себя внизу, то слышу, как вы таскаете что-то, стучите, сверлите, но я ни разу не видела, как вы работаете, а вижу только готовый результат вашего труда.
— Понимаю, — отвечает Кришан. — Вы мне не мешаете.
Но он лжет, ее присутствие нервирует его.
— Госпожа Нандха, — говорит Кришан, укладывая последнюю шпалу. — Мне кажется, вы можете пропустить свою программу.
— Да? — восклицает Парвати. — О, я никогда не замечаю времени. Впрочем, ничего страшного, я посмотрю повтор вечером.
Кришан берется за мешок с компостом, вскрывает его садовым ножом, и часть жирного коричневого удобрения проливается у него между пальцами на поверхность крыши.
От горящей собаки исходит омерзительный маслянистый дым. Джайн Джашвант и мальчишка-подметальщик стоят с закрытыми глазами. Закрыты ли они в молчаливой молитве или просто от возмущения, господину Нандхе не дано знать. Через несколько мгновений пес превращается в маленький клубок огня. Другие собаки продолжают, тявкая, беззаботно прыгать у ног Сыщика Кришны. Они слишком глупы, подчинены жестким программам, вложенным в них создателями, чтобы понять, какая опасность им угрожает.
— Вы подлый и жестокий человек, — говорит джайн Джашвант. — Ваша душа черна, как уголь, вам никогда не достичь чистого света мокши.
Господин Нандха сжимает губы и направляет оружие на новую жертву — маленького скуби с печальными глазками и желто-коричневым мехом с фризским рисунком. Почувствовав внимание к себе, существо начинает махать хвостиком и ковыляет, весело помахивая высунутым языком, к Сыщику Кришны, пробираясь между немыслимым множеством других собачек-роботов. Господин Нандха считает организацию Обществ защиты животных недопустимым социальным излишеством. В Варанаси нечем кормить детей, что уж тут говорить о брошенных собаках и кошках. А убежища для киберлюбимцев вызывают у него просто откровенное возмущение.
— Садху, — спрашивает господин Нандха, — что вам известно о компании под названием «Одеко»?
Это не первый визит представителя полиции в Приют сострадания к искусственной жизни. В джайнизме идет непрекращающаяся дискуссия относительно того, наделены ли так называемые киберлюбимцы и человеческие творения с искусственным интеллектом душой. Джашвант принадлежит к старой школе Дигамбары. Все, что живет, движется, поглощает пищу в том или ином ее виде и способно к воспроизводству, — это джива. И потому, если человеческих деток утомляют их киберскуби или если верный друг цепной киберпес по восемнадцать раз за ночь вызывает полицию, для всех подобных существ есть место, где о них позаботятся, а не только рамнагарская свалка. Здесь находят прибежище многие отработавшие свой срок сарисины. За последние три года господин Нандха со своими аватарами дважды наведывался сюда, чтобы произвести массовое уничтожение киберхлама.
Джашвант ожидал его на пороге своего грязного магазинчика, расположенного в оживленном деловом районе Джанпура. Кто-то или что-то успело его заранее уведомить о при ходе полиции. Значит, господин Нандха явно здесь сегодня ничего не найдет. Пока Джашвант медленным шагом приближается к Сыщику Кришны, чтобы приветствовать представителя министерства, подметальщик, десятилетний мальчишка, с завидным усердием сметает метелкой с пути святого насекомых и всякую другую живую мелочь. Во всем следуя учению Дигамбары, Джашвант не носит никакой одежды. Он очень крупный мужчина, с обилием жира на животе, сильно страдающий от кишечных газов из-за диеты с высоким содержанием углерода.
— Садху, я расследую трагический инцидент, в котором погибли люди. В нем замешан нелицензированный сарисин. Наши данные указывают, что он был загружен из здешних мест.
— В самом деле? Мне трудно в это поверить. Но если уж вы считаете необходимым, то пожалуйста — проверяйте все наши компьютерные системы. Я уверен, что у нас все в полном порядке. Мы занимаемся помощью несчастным живым существам, господин Нандха, а не противозаконными спекуляциями.
Впереди идет мальчик-подметальщик. На нем только коротенькое дхоти, и кожа у него блестит, как будто ее натерли маслом, смешанным с золотыми блестками. Господин Нандха видел таких же мальчиков и во время прежних визитов. Все они одинаковые — с тусклым, ничего не выражающим взглядом и каким-то избытком кожи.
Внутри самого помещения стоит тот же гул, который Сыщик Кришны помнит по своим предыдущим посещениям. На цементном полу — тысячи киберсобачек, кружащих по комнате. Металлические стены звенят от их скрипа, лая, завывания и даже своеобразного пения.
— Больше тысячи за последний месяц, — сообщает Джашвант. — Наверное, из-за того, что все боятся войны. В грешные времена люди начинают переоценивать ценности. Многое из прежде любимого выбрасывается как ненужное.
Господин Нандха вытаскивает пистолет и прицеливается в приземистую крошечную комнатную собачонку, которая сидит на задних лапах, высунув розовый пластиковый язычок и помахивая передними лапами и хвостом. Стреляет в нее. Индра-Громовержец медленно приближается к киберскуби.
— Садху, скажите мне прямо, вы поставляли искусственный интеллект первого уровня в компанию «Паста Тикка»?
Джашвант ворочает головой, словно от боли, но это не ответ. Выстрел из пистолета подбрасывает собачонку на полтора метра в воздух. Она падает на спину, дергается и начинает дымиться.
— Плохой, злой человек!..
Подметальщик поднимает метелку так, словно собирается вымести господина Нандху вместе со всеми его грехами.
Не исключено, что внутри метлы есть отравленные иглы. Сыщик Кришны пристальным презрительным взглядом приводит мерзкого мальчишку в смущение.
— Садху.
— Да! — отзывается Джашвант. — Конечно. И вам это хорошо известно. Но он оставался в нашей сети...
— Куда он пошел от садху? — спрашивает господин Нандха и снова поднимает свое оружие.
Он прицеливается в идущую вразвалочку стальную таксу, такую добродушную, затем переводит дуло пистолета на великолепную киберколли, абсолютно неотличимую от реальной, идеально аутентичную во всем, начиная от пластиковой шерсти и заканчивая интерактивными глазами. Джайн Джашвант издает едва слышный вопль ужаса и душевной муки.
— Садху, я вынужден настаивать.
Джашвант как будто хочет что-то сказать.
Индра выбирает жертву, прицеливается и стреляет — в то мгновение, когда у господина Нандхи появляется подобное намерение. Киберколли издает долгий пронзительный стон, заставляющий умолкнуть лай и тявканье кругом, изворачивается дугой, от которой мгновенно сломался бы позвоночник у любой реальной собаки, и падает на цементный пол.
— Ну, садху?
— Прекратите, прекратите, ведь вы за это попадете прямиком в ад!..
Господин Нандха снова прицеливается и вторым выстрелом добивает несчастную киберколли. Следующей жертвой становится роскошная полосатая визла.
— Бадринат!.. — кричит Джашвант. Господин Нандха слышит, как несчастный джайн от ужаса громко испускает газы. — Сундарбан Бадринат!..
Господин Нандха сует пистолет в карман пиджака.
— Вы мне очень помогли. «Рэй пауэр». Весьма интересно. Пожалуйста, оставайтесь здесь и никуда не выходите. Сюда скоро придет полиция.
Уходя, господин Нандха отмечает, что мальчишка очень ловко управляется и с огнетушителем.
Рам Сагар Сингх, главный комментатор крикетных матчей в Бхарате, вещает о последних новостях из радиоприемника, работающего на солнечных батарейках. Кришан задремал у решетки с гибискусом, погрузившись в воспоминания. Всю жизнь с ним беседовал этот медленный голос, который был для него ближе и мудрее голоса бога.
В один из школьных дней отец разбудил Кришана до рассвета.
— «Нареш инженир» стоит сегодня у калитки* [термин в крикете] в Уль-Хаке!
Их сосед Тхакур вез обувную кожу одному покупателю в Патну и с радостью взял отца и сына Кудрати в свой пикап. Не очень комфортно, но вполне вероятно, что «Нареш инженир» в последний раз стоит у калитки...
Свою землю Кудрати получили от Ганди и Неру. Землю, отнятую у заминдара и переданную земледельцам Бихарипура. История этой земли — предмет гордости, не просто наследство семейства Кудрати, а наследие всей страны. И имя ей — Индия, а не Бхарат, не Авадх, не Маратха, не Бенгальские Штаты. Вот почему отец Кришана обязательно должен увидеть величайшего бэтсмена** [отбивающий мяч в крикете] Индии своего поколения. Ради чести семьи.
Кришану было восемь лет, и он впервые приехал в город. До того он видел матчи только по спортивным каналам «Стар Эйша», но они не давали даже отдаленного представления о количестве народа, окружившего стадион «Мойн Уль-Хак». Ему никогда раньше не приходилось видеть такое количество людей в одном месте. Отец уверенно вел Кришана сквозь кружащуюся во множестве водоворотов разноцветную толпу, чем-то напоминающую яркую ткань.
— Куда мы идем? — спросил Кришан, почувствовав, что они движутся наперекор общему потоку, устремленному к турникету.
— Билеты у Рама Виласа, моего двоюродного брата, племянника твоего дедушки.
Он помнит, как оглядывался по сторонам на бесконечный рой лиц, постоянно чувствуя прикосновение руки отца. И тут понял, что толпа значительно больше, чем показалось сначала. Мечтая о широком зеленом поле, о трибунах в отдалении, об аплодисментах тысяч болельщиков, он забыл конкретно договориться с кузеном Рамом Виласом о месте встречи. Теперь ему придется обходить по кругу территорию «Уль-Хака» и, если потребуется, всматриваться в каждую попадающуюся по пути физиономию.
Проходит целый час в нестерпимой жаре, толпа редеет, но отец Кришана продолжает упорный поиск. Внутри громадного бетонного овала выкрики громкоговорителей начинают представлять игроков. У индийцев принято приветствовать их громом аплодисментов и радостными возгласами. И тут отец с сыном понимают, что «дедушкина племянника» здесь не было и в помине. Так же как не было и никаких билетов. В похожей на шатер тени главной трибуны стоит маленький торговец съестным. Господин Кудрати снова хватает сына за руку и тащит его по асфальту. Когда до них начинает доноситься запах прогорклого горячего масла, Кришан вдруг видит то, что так возбуждало его отца. На стеклянном прилавке стоит радиоприемник, исторгающий глупейшую поп-музыку.