Макголдрик Мэй. Королева-беглянка

   Дворецкий понесся в ее спальню, а Каролина стала быстро подниматься по лестнице, на губах ее застыла улыбка.
   — Теперь ты мой, Джон, — пробормотала она, доставая из-за пояса маленький кинжал. — Теперь ты в моих руках.
   — Письма, Джон, — в последний момент перед выходом в коридор король указал на стопку. — Подай мне их. Я не могу оставить здесь послания королевы.
   Джон быстро подошел к столу и взял несколько конвертов. Но не успел он и шага сделать к королю — тот натягивал потрепанную шапчонку, — как увидел тень, скользнувшую на лестничную площадку.
   Каролина прошмыгнула к королю.
   — Не так быстро, Джон, — сказала она своим особым хрипловатым голосом, прижав кинжал к горлу короля. — Разве эта встреча не приятнее предыдущей?
   Джон взглянул на лестничную площадку, там никого не было. Мысли его заметались. Глаза ее были безумны, острый кинжал вот-вот пронзит юношескую шею. Он не успеет защитить короля. Нужно отвлечь ее внимание.
   — Ты ведь не захотел меня? Ты практически выбросил меня из своей спальни. Ну-ка припомни. — Ее рука дрожала. — А эта… ходячая добродетель, наша будущая королева… ты ведь целовал ее на пороге каюты.
   Выражение лица короля после этих слов не изменилось. На нем было лишь одно — желание вырваться.
   — О! Его королевскому Величеству все уже известно, — засмеялась Каролина. — Я все ему рассказала, и Ангусу тоже. Тебе не кажется, что всем будет интересно узнать, как наш доблестный командующий королевским флотом не мог сдержаться, чтобы не полапать будущую королеву? А королева-то! Она ведь не устояла против тебя. Не так ли? А ну-ка брось свой кинжал!
   Джон, сжав зубы, подчинился. Как бы ему хотелось свернуть ей шею, хотя бы уже для того, чтобы заставить замолчать.
   — Но на этот раз ее здесь нет, чтобы спасти твою голову. Она не появится здесь так же внезапно, как во дворце своего брата, когда и поклялась в явной лжи, чтобы спасти твою честь.
   Все тело Джона напряглось при этих словах.
   — Да, — продолжала Каролина голосом, полным злой иронии. — Твою честь. Она знала, что я иду к императору и что с моей помощью твоя голова окажется на плахе. Ха, да ты, видимо, в постели превзошел самого себя, если она решилась на подобное.
   Письмо Изабель. Они ждали корабль, а потом Мария вдруг исчезла из Харт-Хаус. Ведь ничто не мешало двум женщинам отплыть в Кастилию. Она вернулась во дворец лишь для того, чтобы спасти его жизнь.
   Какой же он дурак! Как мог он быть так слеп? Он принес ей зло, подвергая опасности ее жизнь. Он вспомнил празднество в Антверпене. Ею владела любовь. Им — ненависть. Как она смотрела на него, когда они расстались в аббатстве. Его сердце пронзила боль.
   — Я почти уничтожила тебя тогда, — вскричала Каролина. — Мне обещали аудиенцию у императора, но в последний момент появилась она — прямо ангел невинный — и произнесла свои лживые клятвы.
   Каролина еще плотнее прижала кинжал к горлу короля.
   — Она не может сейчас спасти тебя. Не может. И никто не может.
   — Каролина! — Джон видел безумие в ее глазах. — Твой кинжал не у горла Марии. Не у моего горла! Это король, данный нам богом. Он ведь не я. Убийце короля нет спасения. Отпусти его, Каролина.
   Джон видел, что в коридоре появился сэр Томас с мечом, вынутым из ножен.
   — Ой, ой! Бесконечно преданный Джон Макферсон. Знаю, дурак, что он король. Но этот жалкий мальчишка — твой, а не мой король…
   Не спуская глаз с Джона, Каролина одной рукой перехватила рыжие волосы короля, а другой прижала кинжал к его горлу еще ближе.
   — Ну все, ты разделалась со мной, Каролина. Мне не выйти отсюда живым. Что еще тебе надо? Отпусти его.
   — Это было бы слишком просто, любовь моя, — проворковала она. — Мне мало твоей смерти, хотя я уверена, она будет мучительна. Другое дело — заставить тебя смотреть, как умирает на твоих глазах тот, которого ты так любишь. Как вытекает из него королевская кровь. А ты при этом ничего не можешь сделать. Вот та боль, которую ты не сможешь перенести. Я знаю тебя слишком хорошо, Джек Большое Сердце.
   — Ты сошла с ума, Каролина! Ты не можешь убить короля. — Джон шагнул к ней. Джеймс болезненно дернулся — кинжал проколол кожу, и по его юношеской тонкой шее потекла кровь. — Ты будешь опозорена, Каролина. Тебя будут публично пытать, а потом повесят. Твоя голова будет торчать на пике рядом с моей. Еще больше, чем меня, ты наказываешь себя. Убивая короля, ты убиваешь себя… и будущее Шотландии!
   — Ты думаешь, мне не наплевать на это?
   Командующий посмотрел на сэра Томаса, стоявшего теперь за спиной жены.
   — Остановите ее!
   Каролина быстро обернулась через плечо на своего мужа. Но Джон не мог воспользоваться этим моментом, Каролина не ослабила нажима.
   — О! Наконец-то наш стареющий герой. Что-то вы долго собирались. А где другие?
   — За ними отправился дворецкий. — Голос сэра Томаса был лишен всякого выражения. — Король никуда не денется. Отпусти его, Каролина!
   — Скажите, какой умник нашелся, — засмеялась Каролина, но смех ее был ужасен. — Здесь командую я, мой дорогой супруг. Заткнись и делай, что тебе говорят. Ну-ка заставь Джона встать на колени перед нами. Пусть встанет на колени перед своим королем.
   — Он безоружен, Каролина, — мягко сказал рыцарь. — Нет необходимости делать что-либо, пока не подоспеет охрана. Отпусти короля, я сказал.
   — Ты трус, — прошипела она. — Боишься, что он убьет тебя. Подумаешь…
   — И ты этого хочешь? — спросил сэр Томас, не веря собственным ушам.
   — Может быть. — Она пожала плечами. — Но ведь нельзя получить все разом. Пока довольствуюсь другим.
   Молодой король стонал от боли, кинжал все глубже впивался ему в кожу, уже его острие рядом с артерией. «Все. Другого выхода нет», — решил Джон. Как только она посмотрит на кого-то другого, он бросится на нее.
   — Ты ведь Дуглас, мой дорогой супруг. Несмотря на то, что сделала твоя драгоценная дочь, предав меня и предупредив эту дрянь королеву, тебе простили грехи.
   — Дженет? — изумленно переспросил сэр Томас.
   — Вы сражались при Флодден-Филд, — повернулся Джон к старому вояке. — Вы были верны своему королю. Не допустите, чтобы из-за верности клану оказалась поругана ваша честь. Верность королю выше всего остального.
   — О! Дженет — эта слепая летучая мышь. Глупое порочное существо, которое вы некогда именовали дочерью. Если бы не она, Джон Макферсон был бы уже мертв. Но я-то о ней позаботилась. Я выжила ее.
   — Выжила Дженет? — недоверчиво переспросил сэр Томас.
   — Томас, — прервал Джон, — помнишь кровь и людей, которых мы потеряли в битве с англичанами за свободу и независимость? Разве ты не понимаешь, что делает Ангус с нами? С Шотландией? Он уже призвал императора ввести в страну войска. Не позволяй, чтобы это случилось, Томас.
   — Он умрет, Джон. Мальчишка умрет, — заявила Каролина. — Его смерть ничего не значит ни для кого. Королем будет Ангус. Наконец-то королем станет Дуглас.
   Сэр Томас, казалось, пришел в себя, в его глазах вспыхнул гнев, он шагнул к жене.
   — Прекрати, Каролина. Ты сумасшедшая. Ты не можешь убить короля. Отпусти его! Сейчас же!
   — Отойди от меня, трус, — прошипела Каролина. — Ты никогда не был мужчиной, ни в постели, ни где бы то ни было. У тебя жила тонка. Можешь спрятаться за меня, чтобы не видеть крови. Или убирайся отсюда вообще, если мужества у тебя еще меньше, чем я думала. Давай, быстро!
   Она подняла руку.
   — Останови! Останови ее, сэр Томас! Это не вопрос богатства клана или его чести. Это наш король, наше будущее. Во имя господа бога…
   Кит перехватил рукоятку кинжала, но Каролина не выпускала оружия. И вдруг остановилась.
   Джон схватил ее руку в тот момент, когда в грудь Каролины, чуть не задев его, вонзился меч сэра Томаса. Тело женщины напряглось на минуту, ее глаза опустели.
   Король выхватил из ее руки кинжал. Тело Каролины сползло на пол. Все, оцепенев, уставились на мертвую женщину, на кровь, капающую с меча старого рыцаря.
   — Другого пути не было, Томас, — вымолвил Джон. Сэр Мол обреченно смотрел на мертвую жену.
   — Сир! — В комнату ворвался Кэвин. Он бросил удивленный взгляд на лежащую на полу женщину. — Мы не дали дворецкому объявить тревогу и позвать на помощь. Но у нас мало времени. Нас ждут отдохнувшие лошади. Нужно спешить!
   Джон взглянул на молодого короля, устремившего глаза на еле стоящего на ногах рыцаря.
   — Я никогда не забуду того, что вы сделали, сэр Томас. Я поклялся, что, став свободным, обрушу свой гнев на каждого из клана Дугласов. Вы заставили меня понять, что свое решение я должен пересмотреть.
   Кивнув, король подошел к кувшину с водой и смыл со своей шеи кровь. Джон положил руку на плечо сэру Томасу.
   — Я искренне сожалею, — сказал он.
   — Дело было не в вас. — Сэр Томас обратил на него налитые кровью глаза. — Она сама навлекла на себя смерть. Я слишком долго был слеп. А теперь уже поздно. Она мертва, а другая, которую я любил еще больше, потеряна для меня.
   — Вам не придется терять ее, Томас, — сказал Джон. — Если вы захотите, теперь, когда нет Каролины, она вернется к вам. Но вы должны будете обрести и сына. Это цена, которую непременно потребует ваша дочь.
   Лицо рыцаря просветлело.
   — Это очень маленькая цена. Я готов заплатить ее. Дэвид — славный парень.
   — Да, — сказал Джон, — вы убедитесь, что лучше и не бывает.
   Король и его спасители направились к двери.
   — Минуту, — остановил Джона сэр Томас. Он быстро написал что-то на листе бумаги за столом короля и запечатал записку своей печатью.
   — Поторопись, Джон, — крикнул от двери Кэвин. Он прав. Как бы им не пришлось пробиваться силой к выходу из замка.
   — Возьмите это письмо, — сказал сэр Томас. — На нем моя печать. Оно адресовано Ангусу. Если вас остановят, оно поможет вам избежать бойни.
   Джон взял письмо. Оно было важнее для освобождения короля, чем их мечи. Он протянул руку, и старый рыцарь пожал ее.
   — Что вы написали там? — спросил Макферсон.
   — Только слова: «Его время пришло».

30.

   Замок Драммонд, Северная Шотландия
 
   «Этого не может быть», — думала она.
   Мария больше не сдерживала слезы. Распахнув дверь, она вбежала в свою спальню. Несколько минут стояла, прислонившись спиной к тяжелой дубовой двери, скользя невидящим взглядом по мебели. Затем, упав на колени, зарыдала.
   Раздался осторожный стук, в комнату скользнула Элизабет, и Мария торопливо вытерла слезы.
   Она пыталась укрыться в спальне, чтобы в одиночестве преодолеть душившее ее отчаяние. Тем не менее с приходом Элизабет она почувствовала облегчение и благодарность к подруге, на лице которой читались забота и участие. Нежные отношения, возникшие между ними в аббатстве Хоулируд, переросли в крепкую дружбу. Мария раньше никогда таковой не знала. С художницей она не королева, а ее подруга.
   — Есть что-то новое? — спросила Мария.
   — Нет, пока еще рано. Даже если они сумели освободить его в замке Фолклэнд, то неизвестно, с каким сопротивлением им пришлось встретиться в замке Стирлинг.
   Марии удалось справиться со слезами, но ее выдавали опухшие глаза и дрожащий голос. Элизабет обняла ее, и Мария снова залилась слезами.
   — Что сказал лекарь Фионы, Мария? — спросила Элизабет. — Он объяснил, что с тобой?
   Мария чувствовала себя такой глупой. Всего лишь несколько минут назад она задыхалась от рыданий, придя в отчаяние от того позора, какой она принесла семье, друзьям. Но сейчас она женщина, познавшая страсть и веру в любовь. Ей хотелось в одно и то же время и плакать и смеяться. Но как это объяснить Элизабет… да и всем остальным?
   В глубине души она радовалась известию. Свершилось чудо. За четыре года брака ей не дано было зачать наследника человеку, которого она не любила. Одна, всего лишь одна ночь с любимым — и вот она носит в себе его ребенка.
   Ее слезы были слезами радости и слезами печали. Она никогда не скажет Джону об их ребенке. Никому не скажет. Она уже знала, что ей предстоит. Ей нужно уехать в Кастилию и прожить там свою жизнь, как прожила свою ее мать. И она сама вырастит своего ребенка. Иоанна поможет ей, наверняка поможет. Мария в этом уверена. Ее мать сама испытала сокрушительную любовь, и ей известно, что чувствует женщина, когда у нее отнимают любимого.
   — Ты не должна переживать все одна. Амброуз и я можем помочь. Позволь нам сделать это.
   Мария застенчиво улыбнулась подруге.
   — Со мной все в порядке. Так сказал врач. Ты напрасно беспокоишься.
   Элизабет мягко улыбнулась, взяв руки Марии в свои и подводя ее к столу. Она приготовила питье и подала ей.
   — Ты не должна скрывать от него это, — сказала она, протягивая Марии чашку. — Тебе надо сказать ему.
   — Кому? — спросила удивленно Мария. Она ни словом не обмолвилась Элизабет о Джоне и о том, что произошло между ними, а всего лишь поделилась с подругой своим нежеланием выходить замуж и намерением помочь освобождению молодого монарха. Правда, рассказала, как Джон спас ее в море, когда она бежала от своего брата. Как он пекся о ее ранах, но о том, что он завоевал ее сердце, она промолчала. Неужели ее чувство так легко разгадать?
   — Ты должна сказать об этом Джону.
   Мария покраснела.
   — Не знаю, — откашлялась она. — Вряд ли сэра Джона интересует мое здоровье.
   Элизабет минуту молча смотрела в лицо молодой женщины. Желание оберегать Марию поначалу удивляло ее саму. Ведь она не чувствовала этого по отношению к своей сестре Мэри, гораздо более беспомощной и наивной. Но что-то в намерении Марии самой определять свою судьбу импонировало Элизабет. Она-то знала, что это такое, когда за тебя решают твою жизнь. Знала, каково сражаться против этого.
   — Могу тебя заверить, что твоя жизнь для Джона очень важна, — настаивала Элизабет. Румянец, опять заливший лицо Марии, дал ей основание продолжать. — В Джоне очень многое от Макферсонов. И могу заверить тебя, что, когда вопрос касается их женщин, все Макферсоны одинаковы. Амброуз и я женаты только четыре года. Но спроси Фиону — их браку с Алеком двенадцать лет. Или спроси их мать, леди Элизабет. Она прожила со своим мужем Александром всю жизнь. Она первая скажет тебе, что, хотя ее сыновья принадлежат новому поколению, все они однолюбы.
   Элизабет замолчала. Мария ловила каждое ее слово.
   — Она скажет тебе, что все мужчины рода Макферсонов схожи в этом. Они могут искать свою единственную всю жизнь, и, если найдут, уже никогда не отдадут.
   Элизабет говорила с гордостью о всех Макферсонах, но думала лишь об одном — Амброузе, своем муже.
   — Они всегда рядом. Всегда — ты часть их жизни. Всегда отдающие, всегда любящие. Они впускают нас в свое сердце и нежат там. Ты ощущаешь их страсть, их веру в тебя и веришь им сама. И со временем они становятся для тебя воздухом, которым ты дышишь, они часть тебя. Ты не можешь представить себе жизни без них, а они не могут жить без тебя.
   — Как это прекрасно — быть так любимой, — прошептала Мария.
   — Да, это превращает жизнь в рай на земле. Такого тебе не может дать ни один поклонник, — улыбнулась Элизабет. — Поэтому я думаю, что тебе надо поговорить с ним. Бесполезно пытаться исключить его из своей жизни.
   — Но… как… как ты узнала о?.. — Мария не решалась продолжать. Она не могла спрашивать Элизабет, не признавшись, что они с Джоном чувствовали по отношению друг к другу. Казалось, это было так давно.
   Элизабет положила руку на плечо Марии.
   — Ты знала обо мне, о моей семье еще до того, как мы познакомились. Ты сказала мне об этом при первой встрече. Помнишь? — Мария кивнула. — Джон никогда не рассказал бы тебе, если бы он не думал о тебе как о члене этой семьи.
   — Мы провели какое-то время на море, — слабо возражала Мария. — Может… ну просто, чтобы скоротать время…
   Элизабет улыбнулась и кивнула.
   — Есть приметы красноречивее слов. Твои глаза загораются, на лице вспыхивает румянец, когда ты лишь слышишь его имя. Амброуз рассказал мне, что то же самое происходит и с Джоном. И когда мы говорим с тобой, я вижу, как ты рассеянна, как мысли твои где-то витают. Или вот еще… Джон привез тебя в Харт-Хаус. Он никогда не привозил туда ни одну женщину. Амброуз и Алек оба заметили, как изменился Джон. Он опечален, он разгневан, но он постоянно как бы отсутствует. Они считают, что их брат влюблен.
   Элизабет остановилась, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели на Марию ее слова.
   — Ты проявила огромное мужество, воспротивившись воле своего брата и убежав от него. Этот побег… по морю… Ты совершила невероятное. Тогда почему ты не закончила начатое и решила вернуться?
   Элизабет пристально смотрела на Марию, та не поднимала глаз.
   — Можешь не отвечать, мой друг. Все написано на твоем лице. Ты не умеешь скрывать свои чувства, Мария. И Джон тоже. Он с тобой, и то, что произошло между вами, изменило тебя и твою судьбу. Ваши жизни теперь никогда уже не будут прежними.
   Мария подняла голову.
   — Я принесла ему много горя. Я знаю, что ненависть в нем сейчас преобладает над любовью. Он никогда не простит меня. У нас нет будущего.
   Элизабет взяла руку Марии.
   — Ты недооцениваешь того, что уже произошло, слов, которые вы говорили друг другу, того, что вы вместе дали зародиться новой жизни.
   Элизабет легко прикоснулась к животу молодой королевы.
   — Ты ведь все поняла и все-таки отправила меня к врачу?
   — Было бы трудно не понять, если у нас общие симптомы. — Элизабет не скрывала счастливой улыбки.
   Лицо Марии осветилось.
   — Амброуз уже знает?
   Элизабет покачала головой:
   — Нет еще. Я уже дважды через это с ним проходила, поэтому знаю, что спешить не надо. Этот бабуин уложит меня в постель на семь месяцев.
   — Дважды? А как же Джеми?.. — Мария остановилась. У нее нет права задавать подобные вопросы. — Извини, Элизабет. Извини, я не должна была…
   — Не извиняйся, — улыбнулась художница. — Я проговорилась. Теперь ты знаешь наш семейный секрет. Все считают Джеми нашей с ним дочерью, и лишь очень немногим известно, что она моя племянница. И все думают, что у нас с Амброузом появилась дочь задолго до того, как мы поженились. Какое-то время во дворце об этом много судачили, потом угомонились.
   — Тогда кто?.. — спросила Мария.
   Элизабет покачала головой.
   — Это долгая история, я расскажу ее тебе за долгие месяцы нашей с тобой беременности.
   — Все всегда не так просто, как кажется со стороны. Правда, Элизабет?
   — Не знаю, все может быть по-другому.
   — Нет, не может, — серьезно ответила Мария. — Ты замужем, я нет. Я не могу оставаться в Шотландии, и мне нельзя вернуться в Антверпен. Иногда мне кажется, не лучше ли исчезнуть с лица земли?
   — Не говори глупости, — рассердилась Элизабет. — Ты останешься здесь и родишь своего ребенка. А я буду рядом.
   Мария покачала головой.
   — Нет. Когда узнают, что я ношу ребенка, — его ребенка, — ему конец. Его обвинят в предательстве короля. Я не могу допустить этого.
   — Наверное, так и было бы, если бы ты все-таки собралась замуж за короля, но ведь это не так.
   — Все равно, — ответила Мария. — Я не могу еще раз подвергать его жизнь опасности. Один раз я уже сделала это. И я не могу принести ему стыд и позор.
   — Стыд? Позор? — Элизабет кипела от возмущения. — А ты? Что предстоит перенести тебе — перенести в одиночку?
   Мария сглотнула комок в горле, но на этот раз удержала слезы.
   — Я сама во всем виновата. Я принесла Джону горе и беду. И я клянусь тебе, Элизабет, что никогда не сделаю это снова. — Она глубоко вздохнула. — Я убежала в поисках свободы. Я нашла Джона Мак-ферсона. Нашла любовь.
   — Он должен узнать обо всем!
   Мария твердо посмотрела в глаза Элизабет.
   — Я не доставлю ему больше страданий. Я вынесу все одна и выращу нашего ребенка. И буду радоваться жизни, зная, что Джон навсегда остался со мной.
   Элизабет обняла Марию.
   — Что я могу для тебя сделать?
   Мария на минуту задумалась.
   — Помочь мне и Изабель уехать в Кастилию.
   Элизабет отстранилась и посмотрела в глаза молодой женщине.
   — Значит, ты убегаешь. И ничего ему не скажешь.
   — Так будет лучше, — прошептала Мария. «Для него, — подумала она. — Для него».

31.

   Эдинбургский замок
 
   Джон Макферсон и молодой король шли вдоль стен древней крепости. Солнце ярко освещало лежавший под ними город.
   Командующий задержал взгляд на аббатстве Хоулируд. Он знал, что ее уже нет там. Она в безопасности у его семьи в замке Драммонд. Но всякий раз при мысли о ней его пронизывала боль. Когда они виделись последний раз, его мысли были заняты предстоящим похищением короля, и он был так зол на нее, что даже не задумался, какой опасности она подвергает себя, помогая им в освобождении короля. Послав благодарственную молитву в безоблачное голубое небо, он отдал должное Элизабет и Амброузу. Это они отвезли ее в безопасное место.
   Ангус послал своих людей за Марией, как только услышал об исчезновении короля из замка Фолклэнд. То ли он хотел использовать ее как заложницу в переговорах, то ли им просто владело желание отомстить. Славу богу, что она в безопасности.
   Записка сэра Томаса, как бесценный талисман, помогла им проникнуть и за ворота замка, и за бивак солдат Дугласов. Потом в Лох-Левел у замка Кэмпбелл их встретила армия во главе с Колином Кэмпбеллом, графом Аргильским, графом Хантли, Алексом Макферсоном и остальными сторонниками короля. Они были готовы к сражению, ожидая, что защитники замка Стирлинг будут биться насмерть.
   Но случилось чудо. Увидев короля и его окружение, те распахнули ворота замка и высыпали навстречу, приветствуя молодого монарха. То же повторилось в Фалькирке, Линсигоу, Блэкнесс и во всех других городах и деревнях, которые они проезжали.
   Подобно нарастающему валу, группа сторонников короля увеличивалась с каждой милей, оставляя в явном меньшинстве тех, кто поддерживал Ангуса. К тому времени, когда Джеймс достиг Эдинбурга, Шотландия уже сказала свое слово. Народ повсеместно поднимался в поддержку Джеймса, приветствовал его, радуясь, что наконец король из рода Стюартов будет вновь править страной.
   Пока все шло прекрасно, но они знали, что Ангус так просто не сдастся. Предвидя реакцию английского короля Генриха на свержение своего ставленника, графа Ангуса, Джеймс и его сторонники спешили. Загнав Ангуса в Танталон, король осадил эту крепость. Затем, проявив милосердие, монарх позволил ему и его родственникам Дугласам удалиться в изгнание в Англию. Но следовало торопиться, не дать Англии возможности вмешаться.
   Джон стал свидетелем, как искусно действовал молодой монарх. С помощью Амброуза Макферсона он направил письмо своему дяде Тюдору, английскому королю, выразив в нем пожелание доброй воли и объясняя — от своего имени и от имени народа Шотландии — причины недовольства Ангусом. В своем письме Джеймс сообщил также о намерениях лорд-канцлера править страной с помощью войск императора Карла. Пусть Ангус объяснит свое предательство самому Тюдору — говорилось в письме.
   Решение короля и его совета было бесповоротным. Если Ангус вернется в Шотландию, его ждет пожизненное заключение. Присутствие при дворе клана Дугласов более не допускалось. Монарх и его совет издали указ о конфискации замков и земель Дугласов. Эдикт также утвердил положение о том, что любой родственник или слуга клана будет умерщвлен, если только появится в Эдинбурге. Исключение составляла семья Томаса Мола и он сам. Указом короля сэр Томас был произведен в лорды и занял почетное место в истории своего рода.
   — Моя мать уверяет, что мой отец хотел построить при аббатстве огромный замок.
   Слова Джеймса прервали размышления Джона.
   — Королевская резиденция, которую он построил, великолепна, сир.
   — Я знаю, матушке нравится там останавливаться, но, может быть, когда-нибудь я воплощу в жизнь планы отца. — Король посмотрел на раскинувшийся внизу город. — Но не сейчас.
   Джон взглянул на стоящего перед ним молодого человека. «Он рожден править».
   — Пока я находился под замком, Джек Большое Сердце, я дал обещание себе и богу. Если я когда-нибудь сяду на трон Шотландии по-настоящему, я буду королем для всех — и знатных, и простолюдинов.
   — Именно они больше всего нуждаются, — кивнул в ответ Джон. — И Шотландия — их страна в большей степени, чем наша.
   Молодой король улыбнулся другу.
   — Я знал, ты поймешь меня. Но есть и такие, которые не станут этого делать. Твои убеждения и сильны и справедливы, Джек Большое Сердце.
   — А вы теперь монарх, Ваше королевское Величество… во всем. Ведете вы, остальные лишь следуют за вами.
   Король прислонился к разбитой стене и посмотрел на юг в направлении холмов Пентлэнд.
   — Я пригласил встретить меня в Эдинбургском замке только королеву-мать и триста аристократов. Многих напугает и даже возмутит, что я не предложил им присоединиться.
   — Этот страх не беспочвен, сир, если принять во внимание, как они предавали вас. Со временем вы разберетесь, кому можно доверять, кому нет. Многих из тех, кого вы не пригласили, вы и в дальнейшем не захотите видеть рядом.
   — Да, это так. Но, Джон, — молодой человек замолчал, — я знаю, ты-то будешь рядом со мной всегда, что бы ни случилось в будущем.
   Джон кивнул. Он понял, о чем говорит король. Сегодня в совете было немало разговоров о будущей королеве и ее главной роли в освобождении Джеймса Стюарта. Но удивляло придворных отсутствие самой Марии. Джон знал, где она, знал это и король. Семейство Макферсон показалось при дворе, но тут же они уехали в замок Драммонд. Мария предпочла вообще не появиться.