Макинтайр Вонда Н.. Хрустальная Звезда

   Главный Проктор в замешательстве уставился на них. Униформа на нем была мятая и грязная, даже медали были погнуты и висели вкривь и вкось.
   «Наверняка он никогда не стирает свое белье, и при этом еще так важничает! — подумала Джайна. — Готова поклясться, что в его комнате страшный бардак и пол завален какой-нибудь рухлядью, а если он вывалялся в песке, ему даже не придет в голову отряхнуться!»
   Джайна невольно почувствовала благодарность к Винтер, которая всегда заставляла ее и Джесина прибирать эа собой. Она даже научила их стирать — на тот случай, если дройд-прачка выйдет из строя или будет слишком занят. Одежда всегда должна выглядеть безупречной, учила их Винтер
   — Ну, давайте, стройтесь в ряд! — опомнившись от замешательства, суровым голосом произнес Главный Проктор.
   Испытывая трепет, дети неохотно строились, и только Джайна и Джесин не двинулись с места. Появившиеся откуда-то Прокторы начали неспешно, с чувством исполняемого долга, расхаживать взад и вперед за спинами детей.
   Джайна глубоко вздохнула. Им не удалось убежать, и теперь остаток дня придется провести за партами, глядя в эти надоевшие дисплеи, вещающие о том, как все будет прекрасно, когда лорд Хетрир станет Императором.
   Может быть, даже сам лорд Хетрир придет в класс и будет читать им лекцию. Джайна невольно поежилась. Конечно же, он знает, что именно она виновница всей этой заварушки.
   Джайна вдруг испытала тоску по своим занятиям там, дома. Они были такими увлекательными! Иногда они с Джесином сочиняли невероятные истории и рассказывали их Винтер или родителям. А иногда они сами были участниками этих историй! Джайну очень привлекала теория чисел, она готова была заниматься ею днем и ночью. Еще ей очень нравилась механика, и она часами могла пропадать в своей мастерской. А Джесин не отходил от доктора Хиос, вникая во все тонкости оказания первой медицинской помощи в экстремальных ситуациях. Ему, конечно, тоже ненавистны занятия в классах Хетрира. Да, наверное, и остальным детям тоже.
   Но, к удивлению Джайны, Прокторы повели их не в классы, а в спальные комнаты. Дети при этом ужасно шумели, все еще не опомнившись от встречи с драконом.
   — А ну-ка, тихо! — рявкнул Главный Проктор. — Где вас воспитывали? Отвратительная дисциплина! Лорд Хетрир не возьмет никого из вас себе в помощники, если вы и дальше будете себя так вести.
   Дети испуганно притихли. Джайна подумала о том, что в этот раз она почему-то не шумела и не прыгала, как остальные, — что-то ее останавливало. Наконец она поняла — темная келья больше не внушала ей страх. Скорее наоборот, Джайна радовалась тому, что сможет остаться в ней одна и у нее будет несколько часов для самостоятельной работы.
   Главный Проктор подвел Джайну к двери ее комнаты.
   — А теперь марш в кровать! Вставать не разрешается! -сказал он.-А завтра ты оценишь то, что лорд Хетрир дает тебе возможность учиться.
   Он открыл дверь комнаты и втолкнул Джайну внутрь.
   Этот неряха, конечно же, не заметил, что на долу лежала кучка опилок.
   Нет, правда, сегодня был какой-то удивительный день! Даже лорд Хетрир не стал читать свою дурацкую лекцию. Но самое главное — он не стал обходить комнаты и проверять, все ли в порядке.
   Наконец все звуки в коридоре смолкли. Джайна потерла несколько молекул воздуха Друг о, друга, и вскоре образовался слабый свет. Его было вполне достаточно, чтобы она могла работать. Джайна старательно выгребла из дырочки опилки, вытащила из кармана универсальный инструмент и начала сверлить.
   Уже несколько часов «Альтераан» летел в открытом пространстве, оставив далеко позади кладбище кораблей со спящими пассажирами на борту. Лея вглядывалась в иллюминатор.
   След фрейтера, на котором она побывала, уже исчез с дисплеев пульта управления.
   — Ну что ж, желаю удачи,-сказала она, мысленно обращаясь к безымянному фиррерре. Где-то далеко фрейтер продолжал нести свою печальную вахту в пространстве, готовясь к долгому одиночному плаванию по безбрежному океану. Его обитатели отвергли помощь Леи, и она уже ничего не могла для них сделать.
   Лея решила навестить Риллао, погруженную в глубокий сон. К бывшей пленнице был приставлен Арту, который неотлучно следил за ней.
   — Спасибо, Арту, — сказала Лея, войдя в медицинский кабинет, оснащенный самоуправляемым оборудованием. — Как она?
   Следом за ней вошел Чубакка и печально посмотрел на спящую представительницу народа Фиррерре.
   — Что же нам делать дальше? — размышляя вслух, спросила Лея. — Не хочется думать, что это конец. И тем не менее след пропал. Она тщетно пыталась побороть охватившее ее отчаяние. Надежда найти детей медленно таяла.
   Если бы не Риллао, если бы не то участие, которое Лея приняла в ее судьбе, то след, возможно, и не затерялся бы. Может быть, -они догнали бы похитителей, но теперь столько драгоценного времени было потеряно!
   «Конечно, эти негодяи измучили ее, — подумала Лея, глядя на Риллао.-Почему ей выпала такая доля? Что она сделала такое, что привлекла к себе столь особое внимание имперцев? С другими колонистами они так не обращались».
   А может быть, она когда-то работала на них и вела двойную игру?
   Это многое объясняло. Ведь фирреррео знали слишком много. Но при этом безымянный фирреррео не дал ей никакой возможности проникнуть в их тайну, в которой было нечто — Лея это чувствовала — близкое к тайне исчезновения ее детей.
   Чубакка осторожно положил свою огромную руку ей на плечо. Шерсть его пальцев немного щекотала Лее щеку. Он издал глухой протяжный стон, выражавший одновременно и симпатию, и тоску. Семья Леи была к его семьей — его Почетной Семьей. Вся его жизнь в корне изменилась с того дня, когда он начал жить с людьми, которых любил больше всего на свете. Любил преданно и беззаветно, никогда не обижаясь на них и не требуя к себе внимания.
   Лея с благодарностью взглянула на него. Ей спало немного легче от мысли, что она все-таки не одна.
   — Знаешь, Чубакка, а ведь тот фирреррео прав, — сказала она. — Наша маскировка никуда не годится. Если все вокруг будут знать, что мы — Лея и Чубакка, то далеко мы не уедем. Особенно если встретимся с имперцами — что тут говорить, дела ваши будут плохи!
   Она увлекла Чубакку в свою комнату и решительно вытряхнула все запасы косметики из ящика туалетного столика. Чубакка с легкой усмешкой взирал на разноцветные тюбики, коробочки и баночки.
   — Ты что, думал, что мои веки имеют такой цвет от природы? — Лея заметно оживилась и даже рассмеялась. — Разве ты не замечал, что цвет иногда меняется?
   Чубакка смущенно засопел.
   — Нет, кожа-то, конечно, моя собственная, это не камуфляж, — сказала Лея. Тем временем она торопливо вынимала шпильки и булавки из волос и уже начала расплетать свою длинную прекрасную косу. Чубакка с удивлением ваблю-дал за ней.
   «Я так-редко распускаю волосы, — думала Лея. — Вряд ли кто-нибудь вообще видел меня с распущенными волосами… кроме Хэна, конечно».
   Сначала ей в голову пришла идея постричь волосы, но она не решилась. На ее родной планете Альтераан считалось традиционным, что взрослые заплетают волосы, но никогда их не стригут.
   Испытывая странное чувство, что поступает безрассудно. Лея расчесала волосы так, чтобы они свободно лежали по плечам. Глядя на себя в зеркало, она медленно встала. Волосы доходили ей почти до колен. Лея разделила их на две части и завернула концы наверх, пользуясь шпильками и булавками. Прическа ее теперь стала совершенно другой — волосы доходили только до груди, почти полностью закрывая лица У нее было ощущение, что она смотрит как бы сквозь занавески.
   — Ну и пусть, — сказала она отражению в зеркале. — Главное, чтобы меня никто не узнал.
   Лея начала рыться в куче тюбиков, баночек и пакетиков. Некоторые она купила в свое время неизвестно зачем — скорее всего, повинуясь мимолетней прихоти — и никогда ими не пользовалась. Она хранила их на «Альтераане», потому что именно корабль был ее заветным местом, где она могла дать волю прихотям и фантазиям.
   Лея вдруг вспомнила, как первый раз вытащила Хэна в путешествие на «Альтераане». О нет, сейчас не до воспоминаний! Просто нет времени.
   Она выбрала несколько пакетиков с красящими гусеницами.
   — Не надоело ли тебе быть все время коричневым, Чубакка? — спросила она. Открыв пакетики с черным и серебряным цветом, Лея перемешала их вместе, а затем стала быстро набрасывать красящих гусениц на оторопевшего Чубакку. Вуки тяжело задышал, невольно пытаясь сбросить с себя этих шустриков, которые тут же проворно начали проделывать себе ходы в его густой шерсти.
   Лея засмеялась. Чубакка замер, с изумлением разглядывая гусениц, которые прекрасно делали свое дело, превращая его коричневый окрас в серебристо-черный.
   Не выдержав, он все-таки схватил одну из них, посадил себе на ладонь и восхищенно смотрел, как ловко она ползает, оставляя полоску серебра в его густой коричневой шерсти.
   Вся грудь Чубакки уже великолепно отливала серебром с черным. Успокоившись, вуки предоставил гусеницам уверенно продолжать свой путь в его шерсти.
   — Теперь ты совсем не похож на вуки, — сказала Лея. — Ну и красавцем же ты стал! А что будем делать со мной?
   Умиротворенный Чубакка весело покопался в куче различных упаковок и протянул Лее несколько пакетиков с различными оттенками зеленого цвета.
   — Ну что ты, Чуви, зеленый мне совершенно не идет, — сказала Лея. — Не могу даже понять, зачем я купила эти мазилки?
   Она тоже покопалась среди упаковок и выбрала несколько оттенков коричневого. Вытащив гусениц, она тут же запустила их себе в волосы.
   «А эти зачем я купила? — думала она, глядя на себя в зеркало. — Да, Чубакке повезло. Я отдала ему лучшее, что у меня было!»
   Лея вдруг решительно схватила упаковку зеленой краски и высыпала гусениц в волосы.
   Чубакка одобрительно зарычал.
   — Да, видок у меня будет еще тот, — вслух подумала Лея. — Но что делать, я должна быть неузнаваемой.
   Она посмотрела на Чубакку. Его, конечно, неузнаваемым сделать трудно. Придется просто делать вид, что это никакой не Чубакка. Самое главное — чтобы никто не узнал Лею.
   Она придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале, потом вспомнила про Арту и невольно порадовалась, что он был типичным дройдом и в маскировке не нуждался.
   Лея опять подумала о Хэне, вернее, о его бороде. С легкой завистью она представила себе, как легко можно скрыть свое лицо, всего лишь отрастив бороду. На какой-то миг ей и впрямь захотелось замаскироваться под мужчину. Но только на миг.
   «В сказках, — подумала она, — принцессы часто маскировались под принцев. Но при этом у сказочных принцесс почему-то никогда не было бедер. Я уж не говорю о том, что у них не было никакого намека на грудь! Нет, это не для меня. Я только привлеку к себе лишнее внимание, потому что буду выглядеть не как мужчина, а как переодетая женщина».
   Самое лучшее — быть просто невидимкой!
   Чубакка все еще любовался новым цветом своей шерсти. Потом он вдруг глубоко и горестно вздохнул, и этот звук отозвался в сердце Леи острой болью — ведь она так и не смогла до сих пор найти след пропавших детей.
   — С этого момента мы больше не Лея м Чубакка, — сказала она.
   Чубакка медленно поднял голову. В его взгляде были и грусть, и удивление.
   — Теперь мы будем называться — Лелила и Геиахаб. Понимаешь, так надо — мы должны быть Лелила и некто. Но если тебе не нравится это имя, ты можешь выбрать любое другое.
   Чубакка-Геиахаб сдержанно зарычал, показывая, что ничего не имеет против этого имени, но по выражению его лица было видно, что он сомневается, так ли уж все это необходимо.
   — Понимаешь, тот, кто похитил детей, очень опасен, — сказала Лея. — Не только для меня лично. Для тебя тоже. И для Хэна и Люка. Эти негодяи, конечно же, ждут, что мы полетим за ними. И, естественно, готовят нам ловушку. Я пока не знаю, как разрушить их планы, не я знаю одно — мы должны сделать то, чего они совсем не ожидают.
   Чубакка понимающе фыркнул.
   — Но вся беда в том, что я до сих пор не знаю, кто они. Я не знаю, где их искать. — сказала Лея, опять испытывая чувство отчаяния. — Я знаю только одно — они приверженцы павшей Империи.
   «Конечно, кто еще может ненавидеть меня до такой степени, что выразил свои политические претензии, украв моих детей», — подумаЛея выхватила самый ужасный пузырек из того развала, что был на ее кровати, и резко плеснула его содержимое сначала себе на веки, а потом под глаза. Посмотрев на себя в зеркало, она с усмешкой подумала, что смахивает на охотника, одиноко путешествующего по пустыне. Взяв другой пузырек, она покрасила лоб и щеки золотым цветом.
   — Я найду их,-сказала Лея.-Может быть, Риллао что-нибудь расскажет. Ну, а если нет, я перетряхну всякого на каждом встречающемся мне корабле. В конце концов, кто-нибудь должен хоть что-нибудь знать! Я должна найти своих детей!
   Она опять взглянула в эеркало. Волосы так закрывали ее лицо, что она едва себя видела. Слегка откинув их, Лея внимательно рассмотрела золотую и рубиновую краски, переливавшиеся ва ее лице. Нет, не то чтобы одинокий охотник — скорее, танцовщица из дешевого салуна.
   — Ну и что! — сказала она своему отражению. — Подумаешь! Меня должно беспокоить только то, чтобы меня не узнали. Отныне я Лелила.
   В дверях послышалось металлическое жужжание Арту. Дройд застыл на пороге, направив датчики на своих человеческих компаньонов. Жужжание прекратилось ва то время, пока датчики разбирались в произошедших в них переменах, но, как только Арту повял, что все в порядке, он развернулся и снова исчез.
   Лелила, внезапно и впрямь ощутив в себе боевую хватку одинокого охотника, вскочила и рванулась за дройдом. Пестрый Геиахаб тут же немедленно последовал за ней.
   Хэн брел по улице к своему домику, размышляя о том, что игра была в общем-то честной, просто он сам лопухнулся. У него жутко болела голова. Опрокинуть бы сейчас кружечку местного пива, и все было бы хорошо! Наверняка туда подмешивают какие-то травы, исцеляющие страждущих.
   — Прямо как Вару, — пробормотал он.
   Наконец он добрался до домика, над которым еще издали было видно шесть совершенно разных струек дыма. Навстречу Хэну тотчас из небытия возник хозяин и дружелюбно поприветствовал его.
   Трипио, должно быть, оплатил счет за комнаты, поэтому хозяин так любезен, решил Хэн. Интересно, что он скажет завтра, когда мы попросим остаться еще… и не заплатим за это?
   Хэн поднялся по ступенькам, пару раз споткнувшись, потом тщательно пересчитал двери, пока не добрался до своей комнаты. Он открыл дверь, и на пол в коридор упал отблеск жуткого свечения Огненного Меча Люка.
   Хэн быстро одернул куртку, пригладил волосы и бороду и вошел в комнату с как можно более беспечным видом. Лезвие Меча взвизгнуло и исчезло.
   Люк сидел в углу комнаты точно так же, как и предыдущей ночью.
   — Привет, Люк! — преувеличенно бодро сказал Хэн.
   — Нам надо поговорить, — хмуро отозвался Люк. — Мы с Ксаверри опять ходили на церемонию. Не знаю, Хэн, но тут что-то не так.
   Не в силах стоять на ногах, Хэн рухнул на кровать и накрыл лицо подушкой. Голова у него просто раскалывалась.
   — Мастер Хэн! — раздался голос Трипио, сопровождаемый металлическим позвякиванием. — Я оплатил наши счета. Все в порядке. Теперь мне будут нужны деньги на другие расходы. Они мне понадобятся утром, намного раньше, чем вы встанете, и я хотел бы…
   — Я все дам тебе завтра, — отозвался из-под подушки Хэн.
   — Но я собирался пойти за покупками очень рано, — возразил Трипио. — Я должен купить какую-нибудь еду, которая спасет моих человеческих компаньонов от огромных трат на обеды в ресторанах.
   — Знаешь что, мы, в конце концов, в отпуске! А половина удовольствия от пребывания в отпуске — это как раз обеды в ресторанах! — тут Хэн попытался вспомнить, когда он на самом деле последний раз ел.
   «Неужели я все это время существовал только на местном пиве? — подумал он. — Да, гениальный продукт, ничего не скажешь!»
   — С вашего позволения, я бы приносил вам завтрак в постель, — продолжал занудствовать Трипио.
   — Слушай, может быть, поговорим об этом завтра? — крикнул Хэн. — Я жутко хочу спать.
   — Ты проиграл все деньги? — спросил Люк.
   Хан приподнялся. Подушка сползла с его лица и шлепнулась на пол.
   — Нет, — сказал он и усмехнулся. — Не все.
   — Но, мастер Хэн, как же я пойду утром за покупками, если вы проиграли все наши деньги? — озабоченно спросил Трипио.
   — Я же сказал — не все! И потом, я смогу достать еще денег, — сказал Хэн. — У меня был ужасный вечер. Могу я хоть немного поспать?
   — Нет! — вдруг крикнул Люк. — А ну-ка давай, просыпайся!
   — Просыпайся? Как я могу проснуться, если благодаря вам не спал еще ни одной минуты! — рявкнул Хэн.
   Отблеск Огненного Меча Люка снова осветил комнату. Зрелище было жуткое. Свет менялся от зеленого к белому, а низкое гудение перерастало в пронзительный визг. Хэн негодующе уставился на Люка.
   Тот, усмехнувшись, убрал Меч.
   — Ну что ты делаешь? — спросил Хэн, почти окончательно проснувшись.
   — Ничего. Все в порядке, — в голосе Люка было что-то необычное, похожее на смятение и растерянность. — Хэн, этот Вару… Если бы мы смогли уговорить его полететь с нами на Манто Кодру, то в Республике многое бы изменилось. Твои легионы и, конечно, Джедаи защищают мир. Но Вару может неизмеримо большее.
   — Скажи мне точно — Вару Джедай или нет?
   — Нет. Вернее… Я не знаю. Мои ощущения не могут объяснить этого, — он вдруг резко шагнул на середину комнаты. — Знаешь, когда у тебя родились дети, я точно знал, что они принадлежат нам. Особенно Анакин. Когда я в первый раз увидел его и он посмотрел мне прямо в глаза, я сразу все понял. Люк вздохнул и помолчал.
   — В общем, если бы Вару был Джедаем, я тоже сразу бы его почувствовал,он нервно разминал пальцы. — Но я допускаю мысль, что он связан с Силой. Каким именно образом, я не знаю. Проклятье, но действительно не знаю! И поэтому я должен узнать.
   — Ладно, Люк, успокойся! — Хану все еще ужасно хотелось спать, он с трудом пытался сосредоточиться на том, что говорил Люк. — Ксаверри сказала, что считает Вару опасным. Опасным для Республики, если быть точнее. — Хэн явно начал раздражаться. — А теперь выясняется, что ты хочешь взять этого красавца на нашу планету, чтобы внедрить его в самое сердце нашего правительства! Как прикажешь тебя понимать?
   — У Вару здесь множество последователей. Они сформировали могущественную фракцию, — задумчиво сказал Люк. — Если привлечь его на нашу сторону, можно было бы с ними сотрудничать.
   — Видеть тебя в роли политика как-то непривычно, — усмехнулся Хэн. Он действительно сомневался, что Люка волнуют политические пристрастия Вару. Но молодой Джедай был явно очарован и не хотел упускать Вару из поля зрения, даже более того — хотел еще поучиться у него.
   — Честно говоря, Хэн и сам толком не понимал, почему Ксаверри считает Вару опасным для Республики.
   «Ну ладно, разберемся, — подумал он. — Поживем — увидим!»
   Затем он вдруг показал свой излюбленный фокус — слегка щелкнул пальцами, и в них, как будто бы из воздуха, появилась монетка.
   Люк, несмотря на свою взволнованность, невольно улыбнулся.
   — Неплохо!-сказал он.
   — Я же сказал, что деньги у нас будут. — Хэн опять щелкнул пальцами, и монетка исчезла.
   Трипио вновь дал о себе знать металлическим побрякиванием.
   — А как это вы это делаете. Мастер Хэн? — спросил любознательный дройд.
   Хэн улыбнулся и вытащил еще одну монетку изо рта Трипио.
   Дройд пришел в восторг:
   — Мастер Хэн, вы можете сделать это еще раз?
   — Легко! — ответил Хэн и проделал тот же трюк.
   — Ничего себе! — восхищенно сказал Трипио. — Вот это ловкость рук!
   — И никакого мошенничества, — добавил Хэн. — Трипио, а ты видел, чтобы Вару мог такое сделать?
   — Мне очень жаль, но нет, сэр, — со всей серьезностью ответил Трипио. — Я не мог следить за всем, что делает Вару, потому что мое внимание было занято Ксаверри.
   — Кстати, а где она сейчас? — спросил Хэн.-Пошла домой?
   — Нет, она осталась на церемонии, — нерешительно сказал Люк.
   — Ты оставил ее там?
   — Да.
   Хэн схватил свои ботинки и немедленно надел их.
   — Послушай, она прожила здесь много лет, — начал убеждать его Люк. — Ксаверри давно хотела повидаться с Вару. И уж будь уверен, она всегда сможет о себе позаботиться!
   — А разве не ты говорил, что предчувствуешь что-то нехорошее?
   — Зато ты сказал, что все это ерунда!
   — Может быть, и ерунда, я не знаю. Но ты сам видел, как странно вела себя Ксаверри вчера на церемонии.
   Хэн лихорадочно начал искать куртку, но потом сообразил, что тая и не успел снять ее.
   Он стремительно выбежал за дверь.
   Риллао все еще лежала, не шевелясь, но глаза ее уже ожили. Ее взгляд медленно скользил по кабинету, останавливаясь на каждом предмете и осматривая каждый уголок. Она искала выход отсюда, едва сдерживая в горле клокочущие рыдания.
   Лепила стояла в дверях, безучастно глядя на фирреррео.
   «Все мое сочувствие уже без остатка потрачено на того, безымянного фирреррео, — думала она. — Кроме того, я и не могу себе сейчас позволить испытывать сочувствие. Даже к себе».
   Лепила молча ждала, когда блуждающий взгляд Риллао наткнется ва нее, потом не выдержала и сделала несколько осторожных шагов вперед, остановившись возле ее кровати. Взгляд Риллао тут же пронзил ее.
   — Я спасла вас, — сказала Лелила.
   — А кто просил вас об этом? — хрипло отозвалась Риллао.
   — Я спасла вас от пытки, Риллао, — Лелила хорошо усвоила приемы речи безымянного фирреррео — частое повторение имени собеседника позволяет установить над ним власть. — Я освободила вас из паутины, вытащила из спящего фрейтера и взяла на свой корабль. Риллао! Я вылечила вас.
   Выражение лица Риллао немного изменилось. Вместо высокомерия и недоверчивости на нем отразилась попытка понимания.
   — Вы употребляете мое имя, то есть владеете им, — сказала она. — Может быть, вы так же владеете и мной?
   — Может быть, и владела, но только на миг, — все так же безучастно отозвалась Лелила. — Теперь я возвращаю вам все.
   — Очень великодушно с вашей стороны, — сказала Риллао и, приподнявшись, еще раз оглядела медицинский кабинет, оснащенный великолепным самоуправляемым оборудованием. — Я вижу, вы не бедны, тогда не знаю, какую выгоду вы хотите извлечь из этой ситуации.
   — Выгоду? — удивленно переспросила Лелила.
   Риллао опять недоверчиво посмотрела на нее, сделав при этом попытку приподняться на локтях и скинув с себя при этом сенсоры медицинского оборудования. Волосы ее были спутаны в какие-то жуткие потные клубки. Медицинский робот тут же подтянулся к потолку, поскольку в его программе не было предусмотрено вступать в какие-либо взаимоотношения со строптивыми пациентами.
   — Фрейтер увели и бросили далеко от всех торговых путей, — сказала Риллао. — Если вы не работорговцы, то как же вы нашли его? И вообще, что вы здесь делаете?
   Лелила почувствовала слабость в коленях и с трудом взяла себя в руки. Втайне радуясь, что волосы почти совсем закрывают ее лицо, она все же почувствовала, что побледнела.
   «Надо было не жалеть косметики», — запоздало подумала она.
   За ее спиной зарычал Геиахаб. Лелила сделала шаг назад, не оглядываясь, нашла его руку и сжала, призывая к молчанию.
   Работорговля существовала в Империи, но Республика положила конец этой порочной практике. Правительство Республики разыскивало людей, пострадавших от произвола имперцев, освобождало их и возвращало к родным очагам. Империи больше не существовало, так же как и ее гнусных законов — продавать в рабство политических заключенных и, что самое гнусное, — их детей.
   «Откуда же взялись эти работорговцы, которые похитили Джайну, Джесина и Анакина?» — думала Лепила.
   — Давно вы здесь? — спросила она Риллао. — Как вы думаете, долго ли вы спали?
   — Я вообще не спала, — тихо сказала Риллао. — Я никогда не сплю. Я не такая, как все те, что находятся на фрейтере.
   — Но вы знали, что Империя…
   — Меня привезли сюда пять лет назад, — сказала Риллао.
   — … разрушена? — продолжила Лепила. — Вы должны были это знать. При Республике работорговля прекратилась.
   — Да, многие охотно поддерживают веру в это, — Риллао горько усмехнулась. — Но тайное похищение людей продолжается.
   Чубакка — нет, Геиахаб! — напомнила себе Лелила, крепко сжал ее руку, и Лелила с благодарностью ощутила его силу.
   Риллао протянула правую руку к Лелиле. Глубокий, необычной формы шрам обезобразил ее ладонь. Метка раба. Лелиле приходилось видеть подобные шрамы раньше на руках людей, которым требовалась немедленная медицинская помощь,при этом они просили убрать их прежде всякого другого лечения.
   Наверное, у Геиахаба тоже есть подобная метка.
   — Мы уберем шрам, — сказала Лелила. — Сейчас это невозможно, мой медицинский робот не сможет этого сделать, но как только мы доберемся до цивилизации…
   Риляао сжала руку в кулак и прижала к груди.
   — Нет, — сказала она. — У меня есть причины сохранить этот шрам навсегда.
   Она привстала на койке, затем неловко опустилась на колени, пошатываясь от слабости.
   — Как вы нашли это место? — спросила она.