Страница:
— Оставь его! — скомандовал Хетрир. — Он должен учиться.
Тигрис повиновался. Он знал, что Анакин должен учиться контролировать себя, но малыш был еще слишком мал, и несколько ласковых слов быстрее помогли бы ему успокоиться.
Лорд Хетрир вошел в пилотскую кабину. Тигрис последовал за ним, думая об Анакине, отчаянные вопли которого разносились по всему кораблю. Тигрис хотел побежать в пассажирское отделение, чтобы успокоить ребенка, но боялся ослушаться лорда Хетрира. Кроме того, лорд Хетрир еще ни разу не позволял ему входить в кабину. Сегодня, видимо, какой-то особый случай, и Тигрису не терпелось узнать, за что ему оказана такая честь.
Может быть, кто-нибудь из Прокторов успокоит ребенка. А может быть, Анакин успокоится сам. Ведь лорд Хетрир хочет, чтобы он учился контролировать себя.
Лорд Хетрир указал на кресло второго пилота. Тигрис сел, чувствуя, что взмок от волнения. Может быть, лорд Хетрир сейчас будет учить его управлять космопланом? Или скажет, что отныне Тигрис становится помощником?
— Когда я даю тебе какие-нибудь указания, ты не должен мешкать ни секунды, — мягко сказал лорд Хетрир. — Ты должен немедленно их исполнять.
Тигрис побледнел и вцепился пальцами в подлокотники кресла, чтобы унять дрожь.
— Ты понял?
— Да, лорд Хетрир. Но Анакин был так возбужден…
— Ты должен немедленно исполнять мои указания.
Тигрис молчал.
— Ты понял?
— Да, мой лорд, — прошептал Тигрис.
Лорд Хетрир повернулся и стал смотреть на приборы, не обращая уже на Тигриса никакого внимания.
Космоплан прошел уже сквозь тонкий слой атмосферы искусственной планеты и устремился в черное пространство, усеянное сверкающими огоньками звезд.
Тигрис смотрел, как лорд Хетрир управляет кораблем, и не решался сказать ни слова. Тишину нарушали только крики Анакина, доносившиеся из пассажирского отделения.
Наконец ребенок замолчал.
Корабль вышел в гиперпространство. Тигрис, забыв обо всем, смотрел в иллюминатор. Гиперпространство завораживало его. Он мечтал, что когда-нибудь настанет день, и он сможет выйти в него из своего собственного космоплана. В красивом блестящем скафандре.
Вернувшись в свою комнату, Хзн сел в кресло, испытывая усталость и опустошение. Стеклянные двери, ведущие на террасу, были слегка приоткрыты. Тяжелый душный воздух окутывал Хэна, и он, не выдержав, встал и рывком распахнул их. Монотонный гул и далекие огоньки ночных заведений Станции Крси не успокоили его, а жара заставила с тоской вспомнить прохладный чистый воздух ночей Манто Кодру.
Хэн услышал ворчание Трипио, сокрушавшегося о том, что в доме нет ни крошки еды и нет денег, чтобы купить ее.
— Нет ни бокала вина, ни даже чашки чая, Мастер Хэн, — продолжал драматизировать Трипио.
— Ну и не надо, — вяло отозвался Хэн. — Только не переживай.
— Чай всегда успокаивает после шока.
Хэн пожал плечами.
Трипио еще немного побубнил и пошел в комнату Люка в надежде найти что-нибудь там или хотя бы просто поговорить с Люком.
Но Люк в это время входил в комнату Хэна. Он тоже не был расположен говорить с Трипио.
Ксаверри стояла у входной двери, скрестив руки на груди.
— Ты не должен был ходить к Вару один, — сказала она, не сводя с Хэна жесткого взгляда. — Я же просила не торопиться. Но ты никогда не делал, как я просила.
— Я беспокоился о тебе. Тебе тоже нельзя ходить туда одной!
— Я всегда была там одна — именно одна, а не с толпой просителей — сотни раз. Вару доверяет мне. Но если ты будешь продолжать в том же духе, он перестанет мне доверять.
— Иторианцы доверили Вару своего ребенка, и ты сама видела, что из этого вышло!
Хэн устало махнул рукой и отвернулся. Перед его глазами опять возник образ маленького иторианца с горящими широко расставленными глазами. Постепенно этот образ стал трансформироваться в его воспаленном мозгу в образ Анакина, лежащего у подножия алтаря. Хэн тряхнул головой, но образ не исчезал. До сих пор Хэн был уверен, что с его детьми никогда не может случиться ничего плохого, но теперь какое-то странное ощущение словно пронзило его. Перед ним замелькали смутные образы Леи, Джайны и Джесина, стоящих на коленях и умоляющих Вару исцелить Анакина.
Хэн застонал. Он сотни раз рисковал жизнью, но никогда еще не чувствовал себя таким незащищенным и беспомощным.
«Дети на Манто Кодру, — говорил он себе, пытаясь успокоиться. — Джайна разбирает на части механизм старых часов, Джесин пытается подружиться с каким-нибудь жуком, которого мы позже обнаружим в своей спальне. Анакин наблюдает за ними, задает им свои серьезные вопросы и внимательно изучает каждую вещь, которую берет в руки. С ними Лея и Чубакка. У них все хорошо, они в полной безопасности».
Но он так и не смог успокоиться. Его била дрожь.
Хэн сел в кресло и закрыл лицо руками.
— Ты знала, что должно было произойти? — спросил он Ксаверри с внезапной яростью. — Ты знала, что Вару собирается убить ребенка?
— Я знала…
Хэн в ужасе вскочил, но Ксаверри подняла руку, давая понять, что еще не все сказала.
— Я знала, что кто-то умрет, но не знала когда и кто. Я не знала, что умрет иторианский ребенок. Невозможно знать, кто именно умрет из тех, что доверят свои жизни Вару. Можно только смотреть и ждать. — Она вздохнула. — Я не хотела, чтобы ты видел это без предупреждения. Я бы предупредила тебя, если бы ты подождал, как я просила.
— Вару — целитель, — внезапно сказал Люк, молчавший все это время. — А у каждого целителя бывают случаи, когда они бессильны что-либо сделать, и люди умирают. Печально, но никуда от этого не денешься. Люди умирают, иногда даже совсем молодые.
— Ты же не видел, как это все происходило! — крикнул Хэн. — Это не тот случай, когда лекарь был бессилен. Вару запланировал эту смерть. Он сознательно убил ребенка, и… — его голос дрогнул, — Вару наслаждался этим.
— Теперь ты веришь, что Вару — не фокусник? — спросила Ксаверри.
— Мне плевать, фокусник он или нет, — мрачно ответил Хэн. — Он убийца.Он опять начал дрожать, хотя в комнате было жарко. — Вару — это самое страшное зло, какое я видел, — с трудом сказал он. — Это дьявол.
— Ты не можешь этого знать, — сказал Люк.
— Еще как могу! Я знаю.
— Откуда?
Хэн взглянул на него и ничего не сказал.
— Я думаю, ты торопишься с выводами, — сказал Люк.
— Зато я не тороплюсь, — Ксаверри вышла на середину комнаты. — Я давно наблюдаю за Вару. У меня было много времени, чтобы прийти к определенным выводам. Теперь мне нужна ваша помощь.
— А откуда он взялся? — спросил Хэн. — И кто он вообще? Или что?
— Когда Станция Крси принадлежала Империи, прокуратор использовал ее как свою штаб-квартиру, — сказала Ксаверри. — Здесь была тюрьма для врагов Империи. Здесь была камера пыток для личных врагов прокуратора. Здесь он проводил свои дикие обрядах. Говорят, что Вару появился из этих обрядов, — жертвы Прокуратора своими заклинаниями сотворили его из пустого пространства и укрепили его мощь своими собственными жизнями. Жизни людей — вот пища и воздух Вару. Прокуратор заключил с ним договор, что, когда Вару насытится до предела, он в награду даст Прокуратору абсолютную власть.
Холодок пробежал у Хэна по спине.
— Прокуратор Империи мертв! — сказал он. Ксаверри покачала головой.
— Неужели он один из тех, кто выжил и спрятался? Один из тех, кого ты выслеживаешь? Ксаверри кивнула:
— Я долгое время пыталась поймать его. Я узнала, что он приезжает сюда. Теперь я жду этого.
— Но Вару все-таки целитель,-сказал Люк.
— Нет нужды объяснять тебе, что настоящий целитель не использует свои способности, чтобы убивать. А Вару убивает, — сказала Ксаверри.
— У тебя есть доказательства?
— Хэн видел доказательства.
— Люк, мне очень жаль, но тебе придется признать, что это не то, что ты ищешь, — сказал Хэн. — С ним надо покончить.
Люк с вызовом посмотрел Хэну в глаза, в его дерзком упрямстве было что-то мальчишеское.
— А если Вару и является проявлением чего-то, то только Темной Стороны, — сказал Хэн.
— Нет, — отозвался Люк. — Это не Темная Сторона.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю, откуда. Знаю только то, что я знаю.
— Не очень-то убедительньй ответ, — заметил Хэн.
— Я знаю, что испытываешь в присутствии Темной Стороны. Здесь совсем другое опущение.
Трилио вернулся из комнаты Люка.
— Мастер Люк, у нас совсем нечего есть.
— Мы поедим где-нибудь в другом месте. Не беспокойся, Трипио.
— Это невозможно. У нас нет денег.
— Ладно, подумаем об этом завтра.
— Может быть, я пойду на «Сокол» и возьму там что-нибудь из запасов?
— Бе-е-егом! — скомандовал Хэн, не в силах выслушивать сейчас разговоры о еде и деньгах.
Трипио вышел из комнаты и исчез в темном коридоре.
— Не надо было его сейчас посылать, — сказал Люк.
Хэн не ответил. Его по-прежнему била дрожь. Ксаверри взглянула на Люка.
— Оставьте нас на минутку, Мастер Люк, — сказала она.
Люк не двигался с места, недоуменно глядя то на нее, то на Хэна.
— С ним все будет в порядке, — сказала Ксаверри. — Только, пожалуйста, всего на одну минуту.
Шурша плащом, Люк молча прошел, в свою комнату и закрыл дверь.
Ксаверри села на диван рядом с Хэном и взяла его за руку. Он ощутил знакомое тепло ее рук. и его дрожь стала утихать.
— Соло, — сказала Ксаверри. — Я все понимаю. Мы покончим с Вару, ты и я вместе. Он очень могуществен, но мы найдем, как это сделать. А теперь тебе надо отдохнуть и поспать.
Она обняла его. Перед глазами Хэна все поплыло, он как будто вернулся в старые добрые времена, когда они с Ксаверри были вместе. Он заснул у нее на плече.
Корабль лорда Хетрира, преодолев гиперпространство, выходил в нормальное пространство, освещенное сиянием звезд. Тигрис неотрывно смотрел в иллюминатор.
Защитные экраны корабля ожили и выставили мощный заслон радиоактивному излучению, которое было в этом регионе.
Они приближались к Черной Дыре.
— Когда я смогу путешествовать в комфорте, — лорд Хетрир впервые нарушил молчание с того самого момента, как они взлетели. — Когда мне не надо будет прятать мой искусственный мир от этих проходимцев из Новой Республики, я буду счастлив. Я ненавижу выходить из дома через черный ход.
— Мой лорд, — осмелился подать волос Тигрис.-Если я могу быть вам полезен-если я могу…
— Нет.
— Я прошу вашего, прощения, мой лорд.
— Осталось несколько часов полета до Станции Крси. Мне нужно заняться медитацией. Я должен подготовиться к обряду очищения ребенка.
Лорд Хетрир встал. Тигрис тоже немедленно поднялся на ноги.
Лорд Хетрир посмотрел на него.
«Что это? — подумал Тигрис. — Может быть, мне только кажется, но он так ласково смотрит на меня! Ах да, он же думает об обряде очищения, а вовсе не обо мне».
— Ты сейчас должен спать, — сказал лорд Хетрир. — Ты можешь спать за моей дверью.
Тигрис был изумлен и взволнован. Спать у дверей лорда Хетрира было великой честью, не такой великой, конечно, как быть выдвинутым в Прокторы. И не такой, как прислуживать ему за столом. Но все же это было честью — первой, которую оказал ему лорд Хетрир.
— Благодарю вас, мой лорд, — Тигрис низко склонил голову.
Лепила взяла курс на Халцедон. До сих пор «Альтераан» медленно кружил в пространстве, то удаляясь от брошенных кораблей, то приближаясь к ним, пока Лепила не знала, какое направление выбрать.
Она испытывала чувство вины, что бросает их здесь, но понимала, что Риллао права. Несколько дней ничего не изменят в жизни спящих пассажиров. А для Лелилы и Риллао они значат очень много, и если они их упустят, то могут навсегда потерять своих детей.
Лелила отправила анонимное сообщение — сигнал О — генералу Хэну Соло. Если бы он был сейчас здесь! Но Лелила-охотник не могла себе позволить мечтать об этом.
Она нажала на скорость. «Альтераан» стремительно пошел по курсу, высвеченному на дисплее.
Геиахаб радостно зарычал.
Они ворвались в гиперпространство.
Хэна мучили кошмары. Ему снилось, что Ана-кин в опасности. Огромная светящаяся змея подбиралась к нему, но Анакин смотрел на нее с интересом и безо всякого страха. Змея вдруг превратилась в охотника Бобу Фетта, собиравшегося похитить детей Хэна. От его каски исходило золотое сияние, мерцающее из-за кровоточащих вен, выступающих на ней. Боба Фетт свистящим шепотом произносил проклятья. Золотое свечение и красная кровь разрастались в огромное облако, приобретавшее черты облика Вару, существа, чье происхождение не мог определить даже Трипио. Вару зашептал что-то Анакину, и малыш вскочил на ноги и подбежал к нему.
Хэн знал, что если он побежит за Анакином или хотя бы крикнет ему, то сможет схватить его и уберечь от зла, которое готовил ему Вару. Но его сковал паралич, он не мог шевельнуть ни одним мускулом. Он знал, что спит, но не мог вырваться из плена этого кошмарного сна.
— Соло, Соло, проснись!
Ксаверри трясла его за плечо, и это помогло, наконец, Хэну стряхнуть с себя кошмар — еще до того момента, как Анакин достиг помоста Вару. Хэн сел, испытывая и чувство страха, и чувство облегчения.
Ксаверри стояла рядом с его кроватью.
— Кошмарный сон, — сказала она. — У тебя был просто кошмарный сон, и больше ничего.
Свет и тени падали в открытую стеклянную дверь — странный свет, странные тени.
— Это могло быть и в реальности, — с трудом пробормотал Хэн.
— Я знаю, — мягко произнесла Ксаверри. Он не стал спрашивать, видела ли она тоже кошмарные сны с Вару. Хэн был все еще под впечатлением собственного сна.
— Как я оказался в кровати? — спросил он, увидев, что укрыт одеялом, а ботинки и куртка с него сняты.
— Я перетащила тебя сюда, — ответила Ксаверри. — Ты уже не в том возрасте, чтобы спать сидя.
Хэн вспомнил, как однажды они с Ксаверри спали сидя посреди какого-то грязного болота, притулившись на кочке. Им пришлось спать по очереди, поддерживая один другого, иначе они запросто увязли бы в жуткой трясине.
Ксаверри улыбнулась.
— Не бойся, я не покушалась на твою невинность, сказала она.
— У тебя есть семья? — вдруг спросил Хан. Она помрачнела.
— Ты же знаешь, у меня была семья до того, как мы с тобой встретились! И ты знаешь, что Империя…
— Я имею в виду сейчас, — мягко сказал Хэн. — Империи давно уже нет. Сейчас ты одна? Или нашла кого-нибудь?
— Я всегда буду одна, — ответила Кеаверри. — Я больше никогда… — Она помолчала, кусая губы. — Я всегда буду одна. Если бы я не дала ту клятву. Соло, я никогда не бросила бы тебя.
— Ты сама себя обманываешь.
— Ну, это ты так думаешь. Соло, представь себе, что твой ночной кошмар был реальностью… Хэн вздрогнул, ощутив холод на спине.
— Это был всего лишь сон! — он замотал головой.
— Если твой ночной кошмар был бы реальностью, разве ты не принял бы меры, чтобы это больше не повторилось? И неважно, сколько лет назад это было.
— Это был всего лишь сон! — повторил Хэн. Ощущение ужаса снова вернулось к нему, еще сильнее, чем ночью. На миг ему показалось, что он уже никогда не сможет обнять Лею и детей, никогда не услышит их веселые голоса, не ощутит прикосновение их губ на своих щеках.
«Они в безопасности, — снова сказал он себе. — В полной безопасности на Манто Кодру».
— То, что ты испытал, был всего лишь сон, — Ксаверри поднялась и пошла к дверям, потом обернулась и посмотрела на Хэна. — А то, что испытала я, было реальностью. И неважно, сколько лет прошло.
Она вышла из комнаты. Дверь тихо закрылась за ней.
Хэн сбросил одеяло на пол и встал. Он подошел к двери комнаты Люка, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
Все окна были распахнуты, а занавески отдернуты. Белый карлик — хрустальная звезда — находился в зените. Пылающий диск Черной Дыры набирал энергию, готовясь к очередному ее выбросу. Свет падал в открытые окна комнаты с двух направлений, но постепенно сияние диска поглотило сияние Белого карлика, и комната озарилась яркой иллюминацией. По стенам и полу плясали причудливые зловещие тени.
Люк сидел на балконе, спиной к Хэну.
Трипио хлопотал у стола, раскладывая на нем пакеты с провизией, принесенные с «Сокола». Вместо салфеток он постелил махровые мочалки из ванной комнаты.
В центре стола красовался букетик каких-то немыслимых искривленных цветов. В те далекие времена, когда на Станцию Крси еще не обрушивались такие бешеные дозы радиации, сюда завезли вполне обычные виды растений и цветов. Но с течением времени радиация в почве накапливалась, несмотря на защитные экраны, и цветы стали мутантами, превратившись в монстров с толстыми кривыми ножками.
— Мастер Хэн! — сказал Трипио. — Не хотите ли поесть? Я приготовил легкий завтрак.
— Я хотел поесть, — ответил Хэн. — До того момента, пока не увидел эти цветы.
— Но, сэр, они такие занятные…
— Ничего более отвратительного я в жизни не видел. — Хэн сел за стол.Да они еще и пахнут!
— Конечно, ведь это же цветы, сэр, — обиженно сказал Трипио. — Они и должны пахнуть. Я просто хотел как-то украсить наше скромное жилище. Я вынужден был даже просить нашего хозяина собрать их.
«Так, прекрасно! — подумал Хэн. — Когда он выставит нам счет за комнаты, там появится еще один пункт».
Он повернулся в сторону балкона и крикнул:
— Люк! Завтрак!
Хэн открыл свой, не вызывающий никакого аппетита, пакет с сухим пайком. «Интересно, когда же я засунул туда всю эту дрянь?» — подумал он, взглянул на дату, обозначенную на упаковке, и поморщился.
— Трипио, почему ты не принес какой-нибудь нормальной еды с «Сокола»?
— Потому что, Мастер Хэн, она уже несвежая.
— А эта, по-твоему, свежайшая?
— Нет, сэр. Но она законсервирована.
— Нет уж, я лучше закажу какую-нибудь приличную еду!
— Это невозможно, сэр. Наш призрак — я хотел сказать, хозяин дома — настаивает, чтобы мы сначала заплатили за комнаты.
Хэн вздохнул и решил больше не спорить.
— Эй, Люк! — снова крикнул он.
Люк медленно поднялся. «Я сам пойду на „Сокол“, — подумал Хэн. — И посмотрю хорошенько, что там есть». Люк грозной тенью навис над столом.
— Садись, чего ты… — Хэн взглянул на Люка и оторопел. — Что с тобой?
— Значит, оставить вас одних на минутку? На минутку?
— Что? Ты о чем? — Хэн был совершенно сбит с толку, но через мгновение до него дошло. — А, ты имеешь в виду, что Ксаверри попросила тебя… А ты хотел еще о чем-то поговорить? Ну, извини, я заснул.
— И она не уходила от тебя до утра, — ледяным тоном произнес Люк.
— Нет, она… Подожди-ка! На что ты намекаешь?
— Сам знаешь!
— Послушай, малыш…
— Не называй меня малышом! Люк сунул руку под плащ, как будто собирался достать свой Огненный Меч.
— Какого черта ты так взбесился? — спросил Хэн, теряя терпение. — Что ты собрался делать? Разорвать меня на куски, потому что я провел несколько часов со старым другом?
Он не хотел оправдываться. Его глубоко оскорбило то, что Люк обвинял его во всех смертных грехах, не пытаясь разобраться в ситуации.
— Я еще не знаю, что буду делать, — сказал Люк.
— Для начала извинись.
Люк молчал, свирепо глядя на Хэна.
— Если ты мне не веришь, — раздраженно сказал Хэн, — если ты думаешь, что Лея мне не доверяет, то какого черта ты поехал со мной в это путешествие? Или, может быть, именно поэтому и поехал?
Пакет с сухим пайком хрустнул и разорвался в яростно стиснутой руке Хэна, и на стол посыпались протеиновые шарики.
— Я ухожу, — сказал Люк. — Хочу немного освежиться. Надеюсь, пока меня нет, ты не побежишь к «старому другу»?
— Оставь Ксаверри в покое!
— Тогда, может быть, я побегу. Хочу посмотреть ей в глаза.
— Она тут ни при чем! А вот твое мнение обо мне не такое уж высокое, как я наивно думал.
— Я не могу сейчас с тобой разговаривать, — Люк подошел к двери, и она открылась перед ним. — Я не буду сейчас с тобой ни о чем разговаривать.
Он вышел из комнаты. Дверь бесшумно закрылась.
Хэн в бешенстве сбросил со стола протеиновые шарики.
— Безмозглый, самодовольный Джедай — джедайский малыш!
— Мастер Хэн! — сказал недоуменно молчавший до сих пор Трипио. — Я не понял, что…
— Это долго объяснять, — Хэн решительно направился в свою комнату.
— Неужели Мастеру Люку не понравился его завтрак? — жалобно спросил Трипио ему вслед.
Тигрис повиновался. Он знал, что Анакин должен учиться контролировать себя, но малыш был еще слишком мал, и несколько ласковых слов быстрее помогли бы ему успокоиться.
Лорд Хетрир вошел в пилотскую кабину. Тигрис последовал за ним, думая об Анакине, отчаянные вопли которого разносились по всему кораблю. Тигрис хотел побежать в пассажирское отделение, чтобы успокоить ребенка, но боялся ослушаться лорда Хетрира. Кроме того, лорд Хетрир еще ни разу не позволял ему входить в кабину. Сегодня, видимо, какой-то особый случай, и Тигрису не терпелось узнать, за что ему оказана такая честь.
Может быть, кто-нибудь из Прокторов успокоит ребенка. А может быть, Анакин успокоится сам. Ведь лорд Хетрир хочет, чтобы он учился контролировать себя.
Лорд Хетрир указал на кресло второго пилота. Тигрис сел, чувствуя, что взмок от волнения. Может быть, лорд Хетрир сейчас будет учить его управлять космопланом? Или скажет, что отныне Тигрис становится помощником?
— Когда я даю тебе какие-нибудь указания, ты не должен мешкать ни секунды, — мягко сказал лорд Хетрир. — Ты должен немедленно их исполнять.
Тигрис побледнел и вцепился пальцами в подлокотники кресла, чтобы унять дрожь.
— Ты понял?
— Да, лорд Хетрир. Но Анакин был так возбужден…
— Ты должен немедленно исполнять мои указания.
Тигрис молчал.
— Ты понял?
— Да, мой лорд, — прошептал Тигрис.
Лорд Хетрир повернулся и стал смотреть на приборы, не обращая уже на Тигриса никакого внимания.
Космоплан прошел уже сквозь тонкий слой атмосферы искусственной планеты и устремился в черное пространство, усеянное сверкающими огоньками звезд.
Тигрис смотрел, как лорд Хетрир управляет кораблем, и не решался сказать ни слова. Тишину нарушали только крики Анакина, доносившиеся из пассажирского отделения.
Наконец ребенок замолчал.
Корабль вышел в гиперпространство. Тигрис, забыв обо всем, смотрел в иллюминатор. Гиперпространство завораживало его. Он мечтал, что когда-нибудь настанет день, и он сможет выйти в него из своего собственного космоплана. В красивом блестящем скафандре.
Вернувшись в свою комнату, Хзн сел в кресло, испытывая усталость и опустошение. Стеклянные двери, ведущие на террасу, были слегка приоткрыты. Тяжелый душный воздух окутывал Хэна, и он, не выдержав, встал и рывком распахнул их. Монотонный гул и далекие огоньки ночных заведений Станции Крси не успокоили его, а жара заставила с тоской вспомнить прохладный чистый воздух ночей Манто Кодру.
Хэн услышал ворчание Трипио, сокрушавшегося о том, что в доме нет ни крошки еды и нет денег, чтобы купить ее.
— Нет ни бокала вина, ни даже чашки чая, Мастер Хэн, — продолжал драматизировать Трипио.
— Ну и не надо, — вяло отозвался Хэн. — Только не переживай.
— Чай всегда успокаивает после шока.
Хэн пожал плечами.
Трипио еще немного побубнил и пошел в комнату Люка в надежде найти что-нибудь там или хотя бы просто поговорить с Люком.
Но Люк в это время входил в комнату Хэна. Он тоже не был расположен говорить с Трипио.
Ксаверри стояла у входной двери, скрестив руки на груди.
— Ты не должен был ходить к Вару один, — сказала она, не сводя с Хэна жесткого взгляда. — Я же просила не торопиться. Но ты никогда не делал, как я просила.
— Я беспокоился о тебе. Тебе тоже нельзя ходить туда одной!
— Я всегда была там одна — именно одна, а не с толпой просителей — сотни раз. Вару доверяет мне. Но если ты будешь продолжать в том же духе, он перестанет мне доверять.
— Иторианцы доверили Вару своего ребенка, и ты сама видела, что из этого вышло!
Хэн устало махнул рукой и отвернулся. Перед его глазами опять возник образ маленького иторианца с горящими широко расставленными глазами. Постепенно этот образ стал трансформироваться в его воспаленном мозгу в образ Анакина, лежащего у подножия алтаря. Хэн тряхнул головой, но образ не исчезал. До сих пор Хэн был уверен, что с его детьми никогда не может случиться ничего плохого, но теперь какое-то странное ощущение словно пронзило его. Перед ним замелькали смутные образы Леи, Джайны и Джесина, стоящих на коленях и умоляющих Вару исцелить Анакина.
Хэн застонал. Он сотни раз рисковал жизнью, но никогда еще не чувствовал себя таким незащищенным и беспомощным.
«Дети на Манто Кодру, — говорил он себе, пытаясь успокоиться. — Джайна разбирает на части механизм старых часов, Джесин пытается подружиться с каким-нибудь жуком, которого мы позже обнаружим в своей спальне. Анакин наблюдает за ними, задает им свои серьезные вопросы и внимательно изучает каждую вещь, которую берет в руки. С ними Лея и Чубакка. У них все хорошо, они в полной безопасности».
Но он так и не смог успокоиться. Его била дрожь.
Хэн сел в кресло и закрыл лицо руками.
— Ты знала, что должно было произойти? — спросил он Ксаверри с внезапной яростью. — Ты знала, что Вару собирается убить ребенка?
— Я знала…
Хэн в ужасе вскочил, но Ксаверри подняла руку, давая понять, что еще не все сказала.
— Я знала, что кто-то умрет, но не знала когда и кто. Я не знала, что умрет иторианский ребенок. Невозможно знать, кто именно умрет из тех, что доверят свои жизни Вару. Можно только смотреть и ждать. — Она вздохнула. — Я не хотела, чтобы ты видел это без предупреждения. Я бы предупредила тебя, если бы ты подождал, как я просила.
— Вару — целитель, — внезапно сказал Люк, молчавший все это время. — А у каждого целителя бывают случаи, когда они бессильны что-либо сделать, и люди умирают. Печально, но никуда от этого не денешься. Люди умирают, иногда даже совсем молодые.
— Ты же не видел, как это все происходило! — крикнул Хэн. — Это не тот случай, когда лекарь был бессилен. Вару запланировал эту смерть. Он сознательно убил ребенка, и… — его голос дрогнул, — Вару наслаждался этим.
— Теперь ты веришь, что Вару — не фокусник? — спросила Ксаверри.
— Мне плевать, фокусник он или нет, — мрачно ответил Хэн. — Он убийца.Он опять начал дрожать, хотя в комнате было жарко. — Вару — это самое страшное зло, какое я видел, — с трудом сказал он. — Это дьявол.
— Ты не можешь этого знать, — сказал Люк.
— Еще как могу! Я знаю.
— Откуда?
Хэн взглянул на него и ничего не сказал.
— Я думаю, ты торопишься с выводами, — сказал Люк.
— Зато я не тороплюсь, — Ксаверри вышла на середину комнаты. — Я давно наблюдаю за Вару. У меня было много времени, чтобы прийти к определенным выводам. Теперь мне нужна ваша помощь.
— А откуда он взялся? — спросил Хэн. — И кто он вообще? Или что?
— Когда Станция Крси принадлежала Империи, прокуратор использовал ее как свою штаб-квартиру, — сказала Ксаверри. — Здесь была тюрьма для врагов Империи. Здесь была камера пыток для личных врагов прокуратора. Здесь он проводил свои дикие обрядах. Говорят, что Вару появился из этих обрядов, — жертвы Прокуратора своими заклинаниями сотворили его из пустого пространства и укрепили его мощь своими собственными жизнями. Жизни людей — вот пища и воздух Вару. Прокуратор заключил с ним договор, что, когда Вару насытится до предела, он в награду даст Прокуратору абсолютную власть.
Холодок пробежал у Хэна по спине.
— Прокуратор Империи мертв! — сказал он. Ксаверри покачала головой.
— Неужели он один из тех, кто выжил и спрятался? Один из тех, кого ты выслеживаешь? Ксаверри кивнула:
— Я долгое время пыталась поймать его. Я узнала, что он приезжает сюда. Теперь я жду этого.
— Но Вару все-таки целитель,-сказал Люк.
— Нет нужды объяснять тебе, что настоящий целитель не использует свои способности, чтобы убивать. А Вару убивает, — сказала Ксаверри.
— У тебя есть доказательства?
— Хэн видел доказательства.
— Люк, мне очень жаль, но тебе придется признать, что это не то, что ты ищешь, — сказал Хэн. — С ним надо покончить.
Люк с вызовом посмотрел Хэну в глаза, в его дерзком упрямстве было что-то мальчишеское.
— А если Вару и является проявлением чего-то, то только Темной Стороны, — сказал Хэн.
— Нет, — отозвался Люк. — Это не Темная Сторона.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю, откуда. Знаю только то, что я знаю.
— Не очень-то убедительньй ответ, — заметил Хэн.
— Я знаю, что испытываешь в присутствии Темной Стороны. Здесь совсем другое опущение.
Трилио вернулся из комнаты Люка.
— Мастер Люк, у нас совсем нечего есть.
— Мы поедим где-нибудь в другом месте. Не беспокойся, Трипио.
— Это невозможно. У нас нет денег.
— Ладно, подумаем об этом завтра.
— Может быть, я пойду на «Сокол» и возьму там что-нибудь из запасов?
— Бе-е-егом! — скомандовал Хэн, не в силах выслушивать сейчас разговоры о еде и деньгах.
Трипио вышел из комнаты и исчез в темном коридоре.
— Не надо было его сейчас посылать, — сказал Люк.
Хэн не ответил. Его по-прежнему била дрожь. Ксаверри взглянула на Люка.
— Оставьте нас на минутку, Мастер Люк, — сказала она.
Люк не двигался с места, недоуменно глядя то на нее, то на Хэна.
— С ним все будет в порядке, — сказала Ксаверри. — Только, пожалуйста, всего на одну минуту.
Шурша плащом, Люк молча прошел, в свою комнату и закрыл дверь.
Ксаверри села на диван рядом с Хэном и взяла его за руку. Он ощутил знакомое тепло ее рук. и его дрожь стала утихать.
— Соло, — сказала Ксаверри. — Я все понимаю. Мы покончим с Вару, ты и я вместе. Он очень могуществен, но мы найдем, как это сделать. А теперь тебе надо отдохнуть и поспать.
Она обняла его. Перед глазами Хэна все поплыло, он как будто вернулся в старые добрые времена, когда они с Ксаверри были вместе. Он заснул у нее на плече.
Корабль лорда Хетрира, преодолев гиперпространство, выходил в нормальное пространство, освещенное сиянием звезд. Тигрис неотрывно смотрел в иллюминатор.
Защитные экраны корабля ожили и выставили мощный заслон радиоактивному излучению, которое было в этом регионе.
Они приближались к Черной Дыре.
— Когда я смогу путешествовать в комфорте, — лорд Хетрир впервые нарушил молчание с того самого момента, как они взлетели. — Когда мне не надо будет прятать мой искусственный мир от этих проходимцев из Новой Республики, я буду счастлив. Я ненавижу выходить из дома через черный ход.
— Мой лорд, — осмелился подать волос Тигрис.-Если я могу быть вам полезен-если я могу…
— Нет.
— Я прошу вашего, прощения, мой лорд.
— Осталось несколько часов полета до Станции Крси. Мне нужно заняться медитацией. Я должен подготовиться к обряду очищения ребенка.
Лорд Хетрир встал. Тигрис тоже немедленно поднялся на ноги.
Лорд Хетрир посмотрел на него.
«Что это? — подумал Тигрис. — Может быть, мне только кажется, но он так ласково смотрит на меня! Ах да, он же думает об обряде очищения, а вовсе не обо мне».
— Ты сейчас должен спать, — сказал лорд Хетрир. — Ты можешь спать за моей дверью.
Тигрис был изумлен и взволнован. Спать у дверей лорда Хетрира было великой честью, не такой великой, конечно, как быть выдвинутым в Прокторы. И не такой, как прислуживать ему за столом. Но все же это было честью — первой, которую оказал ему лорд Хетрир.
— Благодарю вас, мой лорд, — Тигрис низко склонил голову.
Лепила взяла курс на Халцедон. До сих пор «Альтераан» медленно кружил в пространстве, то удаляясь от брошенных кораблей, то приближаясь к ним, пока Лепила не знала, какое направление выбрать.
Она испытывала чувство вины, что бросает их здесь, но понимала, что Риллао права. Несколько дней ничего не изменят в жизни спящих пассажиров. А для Лелилы и Риллао они значат очень много, и если они их упустят, то могут навсегда потерять своих детей.
Лелила отправила анонимное сообщение — сигнал О — генералу Хэну Соло. Если бы он был сейчас здесь! Но Лелила-охотник не могла себе позволить мечтать об этом.
Она нажала на скорость. «Альтераан» стремительно пошел по курсу, высвеченному на дисплее.
Геиахаб радостно зарычал.
Они ворвались в гиперпространство.
Хэна мучили кошмары. Ему снилось, что Ана-кин в опасности. Огромная светящаяся змея подбиралась к нему, но Анакин смотрел на нее с интересом и безо всякого страха. Змея вдруг превратилась в охотника Бобу Фетта, собиравшегося похитить детей Хэна. От его каски исходило золотое сияние, мерцающее из-за кровоточащих вен, выступающих на ней. Боба Фетт свистящим шепотом произносил проклятья. Золотое свечение и красная кровь разрастались в огромное облако, приобретавшее черты облика Вару, существа, чье происхождение не мог определить даже Трипио. Вару зашептал что-то Анакину, и малыш вскочил на ноги и подбежал к нему.
Хэн знал, что если он побежит за Анакином или хотя бы крикнет ему, то сможет схватить его и уберечь от зла, которое готовил ему Вару. Но его сковал паралич, он не мог шевельнуть ни одним мускулом. Он знал, что спит, но не мог вырваться из плена этого кошмарного сна.
— Соло, Соло, проснись!
Ксаверри трясла его за плечо, и это помогло, наконец, Хэну стряхнуть с себя кошмар — еще до того момента, как Анакин достиг помоста Вару. Хэн сел, испытывая и чувство страха, и чувство облегчения.
Ксаверри стояла рядом с его кроватью.
— Кошмарный сон, — сказала она. — У тебя был просто кошмарный сон, и больше ничего.
Свет и тени падали в открытую стеклянную дверь — странный свет, странные тени.
— Это могло быть и в реальности, — с трудом пробормотал Хэн.
— Я знаю, — мягко произнесла Ксаверри. Он не стал спрашивать, видела ли она тоже кошмарные сны с Вару. Хэн был все еще под впечатлением собственного сна.
— Как я оказался в кровати? — спросил он, увидев, что укрыт одеялом, а ботинки и куртка с него сняты.
— Я перетащила тебя сюда, — ответила Ксаверри. — Ты уже не в том возрасте, чтобы спать сидя.
Хэн вспомнил, как однажды они с Ксаверри спали сидя посреди какого-то грязного болота, притулившись на кочке. Им пришлось спать по очереди, поддерживая один другого, иначе они запросто увязли бы в жуткой трясине.
Ксаверри улыбнулась.
— Не бойся, я не покушалась на твою невинность, сказала она.
— У тебя есть семья? — вдруг спросил Хан. Она помрачнела.
— Ты же знаешь, у меня была семья до того, как мы с тобой встретились! И ты знаешь, что Империя…
— Я имею в виду сейчас, — мягко сказал Хэн. — Империи давно уже нет. Сейчас ты одна? Или нашла кого-нибудь?
— Я всегда буду одна, — ответила Кеаверри. — Я больше никогда… — Она помолчала, кусая губы. — Я всегда буду одна. Если бы я не дала ту клятву. Соло, я никогда не бросила бы тебя.
— Ты сама себя обманываешь.
— Ну, это ты так думаешь. Соло, представь себе, что твой ночной кошмар был реальностью… Хэн вздрогнул, ощутив холод на спине.
— Это был всего лишь сон! — он замотал головой.
— Если твой ночной кошмар был бы реальностью, разве ты не принял бы меры, чтобы это больше не повторилось? И неважно, сколько лет назад это было.
— Это был всего лишь сон! — повторил Хэн. Ощущение ужаса снова вернулось к нему, еще сильнее, чем ночью. На миг ему показалось, что он уже никогда не сможет обнять Лею и детей, никогда не услышит их веселые голоса, не ощутит прикосновение их губ на своих щеках.
«Они в безопасности, — снова сказал он себе. — В полной безопасности на Манто Кодру».
— То, что ты испытал, был всего лишь сон, — Ксаверри поднялась и пошла к дверям, потом обернулась и посмотрела на Хэна. — А то, что испытала я, было реальностью. И неважно, сколько лет прошло.
Она вышла из комнаты. Дверь тихо закрылась за ней.
Хэн сбросил одеяло на пол и встал. Он подошел к двери комнаты Люка, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
Все окна были распахнуты, а занавески отдернуты. Белый карлик — хрустальная звезда — находился в зените. Пылающий диск Черной Дыры набирал энергию, готовясь к очередному ее выбросу. Свет падал в открытые окна комнаты с двух направлений, но постепенно сияние диска поглотило сияние Белого карлика, и комната озарилась яркой иллюминацией. По стенам и полу плясали причудливые зловещие тени.
Люк сидел на балконе, спиной к Хэну.
Трипио хлопотал у стола, раскладывая на нем пакеты с провизией, принесенные с «Сокола». Вместо салфеток он постелил махровые мочалки из ванной комнаты.
В центре стола красовался букетик каких-то немыслимых искривленных цветов. В те далекие времена, когда на Станцию Крси еще не обрушивались такие бешеные дозы радиации, сюда завезли вполне обычные виды растений и цветов. Но с течением времени радиация в почве накапливалась, несмотря на защитные экраны, и цветы стали мутантами, превратившись в монстров с толстыми кривыми ножками.
— Мастер Хэн! — сказал Трипио. — Не хотите ли поесть? Я приготовил легкий завтрак.
— Я хотел поесть, — ответил Хэн. — До того момента, пока не увидел эти цветы.
— Но, сэр, они такие занятные…
— Ничего более отвратительного я в жизни не видел. — Хэн сел за стол.Да они еще и пахнут!
— Конечно, ведь это же цветы, сэр, — обиженно сказал Трипио. — Они и должны пахнуть. Я просто хотел как-то украсить наше скромное жилище. Я вынужден был даже просить нашего хозяина собрать их.
«Так, прекрасно! — подумал Хэн. — Когда он выставит нам счет за комнаты, там появится еще один пункт».
Он повернулся в сторону балкона и крикнул:
— Люк! Завтрак!
Хэн открыл свой, не вызывающий никакого аппетита, пакет с сухим пайком. «Интересно, когда же я засунул туда всю эту дрянь?» — подумал он, взглянул на дату, обозначенную на упаковке, и поморщился.
— Трипио, почему ты не принес какой-нибудь нормальной еды с «Сокола»?
— Потому что, Мастер Хэн, она уже несвежая.
— А эта, по-твоему, свежайшая?
— Нет, сэр. Но она законсервирована.
— Нет уж, я лучше закажу какую-нибудь приличную еду!
— Это невозможно, сэр. Наш призрак — я хотел сказать, хозяин дома — настаивает, чтобы мы сначала заплатили за комнаты.
Хэн вздохнул и решил больше не спорить.
— Эй, Люк! — снова крикнул он.
Люк медленно поднялся. «Я сам пойду на „Сокол“, — подумал Хэн. — И посмотрю хорошенько, что там есть». Люк грозной тенью навис над столом.
— Садись, чего ты… — Хэн взглянул на Люка и оторопел. — Что с тобой?
— Значит, оставить вас одних на минутку? На минутку?
— Что? Ты о чем? — Хэн был совершенно сбит с толку, но через мгновение до него дошло. — А, ты имеешь в виду, что Ксаверри попросила тебя… А ты хотел еще о чем-то поговорить? Ну, извини, я заснул.
— И она не уходила от тебя до утра, — ледяным тоном произнес Люк.
— Нет, она… Подожди-ка! На что ты намекаешь?
— Сам знаешь!
— Послушай, малыш…
— Не называй меня малышом! Люк сунул руку под плащ, как будто собирался достать свой Огненный Меч.
— Какого черта ты так взбесился? — спросил Хэн, теряя терпение. — Что ты собрался делать? Разорвать меня на куски, потому что я провел несколько часов со старым другом?
Он не хотел оправдываться. Его глубоко оскорбило то, что Люк обвинял его во всех смертных грехах, не пытаясь разобраться в ситуации.
— Я еще не знаю, что буду делать, — сказал Люк.
— Для начала извинись.
Люк молчал, свирепо глядя на Хэна.
— Если ты мне не веришь, — раздраженно сказал Хэн, — если ты думаешь, что Лея мне не доверяет, то какого черта ты поехал со мной в это путешествие? Или, может быть, именно поэтому и поехал?
Пакет с сухим пайком хрустнул и разорвался в яростно стиснутой руке Хэна, и на стол посыпались протеиновые шарики.
— Я ухожу, — сказал Люк. — Хочу немного освежиться. Надеюсь, пока меня нет, ты не побежишь к «старому другу»?
— Оставь Ксаверри в покое!
— Тогда, может быть, я побегу. Хочу посмотреть ей в глаза.
— Она тут ни при чем! А вот твое мнение обо мне не такое уж высокое, как я наивно думал.
— Я не могу сейчас с тобой разговаривать, — Люк подошел к двери, и она открылась перед ним. — Я не буду сейчас с тобой ни о чем разговаривать.
Он вышел из комнаты. Дверь бесшумно закрылась.
Хэн в бешенстве сбросил со стола протеиновые шарики.
— Безмозглый, самодовольный Джедай — джедайский малыш!
— Мастер Хэн! — сказал недоуменно молчавший до сих пор Трипио. — Я не понял, что…
— Это долго объяснять, — Хэн решительно направился в свою комнату.
— Неужели Мастеру Люку не понравился его завтрак? — жалобно спросил Трипио ему вслед.
ГЛАВА 9
«Альтераан» пронесся через гиперпространство. Лелила-охотник сидела в пилотском кресле и, глядя на фейерверк огней, горевший на дисплее, погружалась в гипнотический сон. Это не помогло. Красную нить — след исчезнувшего корабля — она так и не увидела. Лелила вздохнула.
В кресле второго пилота сидел Геиахаб, вытянув вперед раненую ногу. Он явно еще страдал от боли, но не показывал виду. Лелила решила не тревожить его вопросами о ране.
— А тебе идет серебристо-черный цвет, — с улыбкой сказала она.
Он дотронулся до ее волос и повертел между пальцами зеленую прядь, издав какой-то неопределенный звук.
— О да, согласна! — рассмеялась Лелила. — Ты не можешь мне сказать подобный комплимент. Но ничего, я потерплю, — главное, чтобы меня никто не узнал.
«Альтераан» вырвался из гиперпространства и устремился в сторону Халцедона. Лелила отправила сообщение с просьбой зарезервировать посадочное место для корабля, и изысканно вежливый диспетчер любезно принял его.
Лелила вглядывалась в планету, к которой они приближались. Она казалась каменной, видны были несколько огромных вулканических вершин, сильно деформировавших ее форму. Непонятно, как при этом планета сохраняла устойчивую орбиту.
Климат планеты был сухим, атмосфера едва позволяла дышать без скафандра. Лелила увидела несколько небольших озер и рек, но не заметила никаких признаков туземной цивилизации. Зато то тут, то там по поверхности были разбросаны синие и зеленые пятна домов, принадлежащих двум разным колониям.
— Неужели кому-то нравится жить здесь? — спросила Лелила.
Геиахаб оставил без ответа этот риторический вопрос. Он накинул ремень безопасности, готовясь к посадке, и сделал нетерпеливое движение, требуя, чтобы Лелила сделала то же самое. Она починилась и кивнула Арту, чтобы он хорошенько укрепил ремень на койке Риллао.
Корабль сел на взлетное поле. Лелила взглянула в иллюминатор и увидела небольшую речушку, в чистой прозрачной воде которой весело резвились рыбы. Наверное, им одним нравилось жить здесь. Несколько других кораблей стояло на взлетной площадке.
Лелила услышала голос Риллао и, скинув ремень безопасности, вскочила и побежала к ней. Риллао, завернувшись в простыню, медленно брела ей навстречу. Ее длинные волосы были собраны в узел.
— У тебя есть какая-нибудь одежда?-спросила она Лелилу.
Лелила смутилась, зная, что ничего нет.
— Но твой безымянный друг…
— Он мне не друг! — резко сказала Риллао.
— … не был ни во что одет, и я подумала, что твой народ…
— Никто не спит в одежде. Даже имперские надзиратели, насильно укладывая людей спать, снимали с них одежду.
Лелила задумалась, припоминая, нет ли в стенном шкафу какого-нибудь барахла. Она повела Риллао в свою комнату и принялась выгребать из шкафа содержимое. Лелила не держала на корабле обычной одежды — здесь было несколько маскарадных костюмов, снаряжение для лазания по горам и тому подобное. Наконец она нашла длинную толстую зеленую робу.
— Может быть, это подойдет?
— Вполне, — ответила Риллао, взяла робу, просунула свои длинные руки в рукава и одним движением натянула ее на себя, дважды обмотавшись вокруг талии кушаком, потом подобрала длинные полы робы и закрепила их так, что получилось некое подобие брюк.
— Вот так-то лучше, — сказала она. — Теперь можно идти.
Геиахаб ждал их в тамбуре.
— Пожалуйста, останься и присмотри за кораблем, — сказала ему Лелила. Он зарычал в знак протеста.
— Кто-то все равно должен остаться. — Лелила чувствовала необходимость как можно дольше скрывать вуки от посторонних глаз. Ей не хотелось обижать его, но она боялась, что его может кто-нибудь узнать.
Лелила взглянула на Геиахаба и на миг заколебалась. Может быть, рискнуть? Ведь теперь он совсем другой — серебристо-черный Она решительно тряхнула головой и отказалась от этой мысли. Риск был слишком велик.
— Пожалуйста, — еще раз попросила она. Геиахаб тяжело вздохнул, повернулся и пошел обратно в кабину.
Едва Лелила и Риллао спустились на каменистую почву, как она дрогнула и поехала у них под ногами. Чтобы не упасть, Лелила ухватилась за край наружной дверцы люка,
— Землетрясение, — сказала Риллао. — Обычное дело здесь.
Она шагнула вперед, не обращая внимания на колеблющуюся почву. Лелила поспешила за ней.
Вскоре они обе замедлили шаг, потому что начали задыхаться в разреженном и едком воздухе. Вулканический газ обжигал легкие при малейшей попытке вдохнуть поглубже.
Риллао, шедшая впереди, обернулась.
— Тот маленький дройд идет за нами, — сказала она.
Обернувшись, Лелила увидела Арту, катившегося за ними на расстоянии шагов в сто, тщательно соблюдая дистанцию при помощи телеметрического сигнала.
— Ну и хорошо, — сказала Лелила. — Мы купим еду и медикаменты, а дройд отнесет их обратно на корабль.
Почва под ногами успокоилась, и они торопливо направились в сторону базара, расположенного на территории космопорта. Со всех сторон их окружили крики торговцев и звуки флейт уличных музыкантов.
В кресле второго пилота сидел Геиахаб, вытянув вперед раненую ногу. Он явно еще страдал от боли, но не показывал виду. Лелила решила не тревожить его вопросами о ране.
— А тебе идет серебристо-черный цвет, — с улыбкой сказала она.
Он дотронулся до ее волос и повертел между пальцами зеленую прядь, издав какой-то неопределенный звук.
— О да, согласна! — рассмеялась Лелила. — Ты не можешь мне сказать подобный комплимент. Но ничего, я потерплю, — главное, чтобы меня никто не узнал.
«Альтераан» вырвался из гиперпространства и устремился в сторону Халцедона. Лелила отправила сообщение с просьбой зарезервировать посадочное место для корабля, и изысканно вежливый диспетчер любезно принял его.
Лелила вглядывалась в планету, к которой они приближались. Она казалась каменной, видны были несколько огромных вулканических вершин, сильно деформировавших ее форму. Непонятно, как при этом планета сохраняла устойчивую орбиту.
Климат планеты был сухим, атмосфера едва позволяла дышать без скафандра. Лелила увидела несколько небольших озер и рек, но не заметила никаких признаков туземной цивилизации. Зато то тут, то там по поверхности были разбросаны синие и зеленые пятна домов, принадлежащих двум разным колониям.
— Неужели кому-то нравится жить здесь? — спросила Лелила.
Геиахаб оставил без ответа этот риторический вопрос. Он накинул ремень безопасности, готовясь к посадке, и сделал нетерпеливое движение, требуя, чтобы Лелила сделала то же самое. Она починилась и кивнула Арту, чтобы он хорошенько укрепил ремень на койке Риллао.
Корабль сел на взлетное поле. Лелила взглянула в иллюминатор и увидела небольшую речушку, в чистой прозрачной воде которой весело резвились рыбы. Наверное, им одним нравилось жить здесь. Несколько других кораблей стояло на взлетной площадке.
Лелила услышала голос Риллао и, скинув ремень безопасности, вскочила и побежала к ней. Риллао, завернувшись в простыню, медленно брела ей навстречу. Ее длинные волосы были собраны в узел.
— У тебя есть какая-нибудь одежда?-спросила она Лелилу.
Лелила смутилась, зная, что ничего нет.
— Но твой безымянный друг…
— Он мне не друг! — резко сказала Риллао.
— … не был ни во что одет, и я подумала, что твой народ…
— Никто не спит в одежде. Даже имперские надзиратели, насильно укладывая людей спать, снимали с них одежду.
Лелила задумалась, припоминая, нет ли в стенном шкафу какого-нибудь барахла. Она повела Риллао в свою комнату и принялась выгребать из шкафа содержимое. Лелила не держала на корабле обычной одежды — здесь было несколько маскарадных костюмов, снаряжение для лазания по горам и тому подобное. Наконец она нашла длинную толстую зеленую робу.
— Может быть, это подойдет?
— Вполне, — ответила Риллао, взяла робу, просунула свои длинные руки в рукава и одним движением натянула ее на себя, дважды обмотавшись вокруг талии кушаком, потом подобрала длинные полы робы и закрепила их так, что получилось некое подобие брюк.
— Вот так-то лучше, — сказала она. — Теперь можно идти.
Геиахаб ждал их в тамбуре.
— Пожалуйста, останься и присмотри за кораблем, — сказала ему Лелила. Он зарычал в знак протеста.
— Кто-то все равно должен остаться. — Лелила чувствовала необходимость как можно дольше скрывать вуки от посторонних глаз. Ей не хотелось обижать его, но она боялась, что его может кто-нибудь узнать.
Лелила взглянула на Геиахаба и на миг заколебалась. Может быть, рискнуть? Ведь теперь он совсем другой — серебристо-черный Она решительно тряхнула головой и отказалась от этой мысли. Риск был слишком велик.
— Пожалуйста, — еще раз попросила она. Геиахаб тяжело вздохнул, повернулся и пошел обратно в кабину.
Едва Лелила и Риллао спустились на каменистую почву, как она дрогнула и поехала у них под ногами. Чтобы не упасть, Лелила ухватилась за край наружной дверцы люка,
— Землетрясение, — сказала Риллао. — Обычное дело здесь.
Она шагнула вперед, не обращая внимания на колеблющуюся почву. Лелила поспешила за ней.
Вскоре они обе замедлили шаг, потому что начали задыхаться в разреженном и едком воздухе. Вулканический газ обжигал легкие при малейшей попытке вдохнуть поглубже.
Риллао, шедшая впереди, обернулась.
— Тот маленький дройд идет за нами, — сказала она.
Обернувшись, Лелила увидела Арту, катившегося за ними на расстоянии шагов в сто, тщательно соблюдая дистанцию при помощи телеметрического сигнала.
— Ну и хорошо, — сказала Лелила. — Мы купим еду и медикаменты, а дройд отнесет их обратно на корабль.
Почва под ногами успокоилась, и они торопливо направились в сторону базара, расположенного на территории космопорта. Со всех сторон их окружили крики торговцев и звуки флейт уличных музыкантов.