– Так нас тут будут кормить или нет?
Дэвид бросил на него разъяренный взгляд.
– Пожалуйста, Дэвид, – попросила Кэрол.
Он опять свирепо взглянул на Кирка:
– Нечем заняться, да? – он пожал плечами. – В конце концов, какое мне дело, – и махнул рукой Саавик и Маккою. – Пошли!
Саавик колебалась.
– Адмирал?..
– Как любит говорить учитель Спок, в мире нет ничего невозможного.
Маккой вышел из пещеры следом за Дэвидом.
Саавик задумалась, уставясь в пол, потом вдруг со рвалась с места и бросилась за ними.
Джим и Кэрол были одни.
Она присела возле него.
– Не правда ли, Дэвид прав? Это просто чтобы чем-нибудь заняться.
Он поднял голову.
– Почему же ты мне не говорила?
У Кэрол Маркус было целых двадцать лет, чтобы ответить на этот вопрос, но она так и не придумала подходящего ответа.
– Джим… а почему ты не спрашивал?
Он сдвинул брови:
– О чем?
– Но ты же давно знал, что у меня есть сын. Знал, сколько ему лет, во всяком случае, легко мог это выяснить – тут она попыталась пошутить. Должен же ты уметь считать, иначе тебя не взяли бы в Академию Звездного Флота, – ее шутка прозвучала неуместно. К тому же Кэрол было вовсе не до смеха. Она всегда знала, поразительно чувствовала что Кирк когда-нибудь спросит про Дэвида. И, как это часто бывает с людьми, Кэрол одновременно и боялась и, втайне даже от самой себя, с нетерпением ждала этого вопроса.
Но вопрос так и не прозвучал.
– Кэрол, ты, может быть, не поверишь… хотя почему ты должна мне верить? Но мне и в голову не приходило, что Дэвид – наш сын. Я вообще не знал, что у тебя есть ребенок, пока не вернулся с «Энтерпрайзом». Кроме того, мне было не так легко связать воедино прошлую и сегодняшнюю жизнь.
Знаешь, это как будто врываешься в чужой незнакомый мир и сначала кажется, что в нем все также, как было раньше, а потом оказывается, что он стал совсем другим…
Кэрол взяла его руку и погладила пальцы.
– Не надо, Джим, успокойся. Я не уверена, что сказала бы тебе правду, если бы ты даже спросил. Я поклялась ничего тебе не говорить.
– Я не понимаю почему.
– Но ведь это же так просто! Мы с тобой никогда не жили вместе, вряд ли бы стали это делать. У меня на этот счет не было никаких иллюзий, и, если быть честным до конца, ты тоже мне их не давал. У тебя свой мир, у меня свой. В своем мире я хотела иметь Дэвида, – она опустила руку Джима.
Ее всегда восхищали его руки, большие и сильные. – Если бы он сам решил гоняться за тобой по свету, я бы согласилась. Но я представляла себе, как в один прекрасный день ты приедешь и скажешь, что мальчик уже вырос и ему пора идти по стопам отца, а я бы этого не вынесла. Что такое для него отец? Случайный гость, как-то раз переночевавший у меня? Джим, по-другому быть не могло, а становиться отцом взрослого сына не так просто. Кроме того, четырнадцатилетнему мальчику все равно нечего делать на корабле.
Он встал и прижал руки и лоб к стене, словно желая вобрать в себя холодное спокойствие камня.
– Незачем было рассказывать мне все это, – он тяжело опустил плечи.
Кэрол подумала, что он сейчас заплачет. Ей хотелось поддержать его и в то же время не хотелось видеть его слезы.
– Ты знаешь, Дэвид очень похож на тебя, – быстро заговорила она, пытаясь поднять настроение Кирку и себе, – с этим я ничего не могла поделать. Такой же упрямый и непредсказуемый. Правда, он гораздо красивее тебя, тут спорить не о чем… – Она запнулась: кажется, эта шутка вышла еще менее удачной. – Послушай, какая разница? – сказала она. – Мы ведь все равно никогда отсюда не выберемся.
Кирк не ответил. Он опустился на колени возле Павла и пощупал у него пульс, стараясь избегать взгляда Кэрол.
– Скажи мне, что с тобой, – тихо попросила она.
Он заговорил печально и тихо. Кэрол попыталась разозлиться на него, и не смогла.
– Пятнадцать лет я не видел человека, который сейчас думает, что убил меня. Зато я встретил собственного сына, который только и мечтает довершить то, что не удалось тому, другому. Наш сын. Моя жизнь, которая не состоялась. Кэрол, я чувствую себя никуда не годным стариком.
Она подошла и протянула ему руку.
– Давай я тебе что-то покажу. Ты почувствуешь себя молодым как новая планета.
Кирк оглянулся на Чехова. У Кэрол не было медицинского образования, но она достаточно хорошо разбиралась в психологии чтобы понять, что молодой офицер мирно спит.
– С ним ничего не случится, – сказала она. – Пойдем. Иди за мной.
Он взял Кэрол за руку и пошел следом за ней к «Генезису».
Джиму не очень-то хотелось углубляться в пещеры. Свет лампы остался у них за спиной, и они продолжали путь в темноте. Кэрол вела по стене рукой.
Вскоре Джим почувствовал, что в пещере вовсе не такая полная тьма, какую можно ожидать в неосвещенном подземелье. Он видел Кэрол, видел отблески света, играющие на ее волосах. Свет становился ярче. Обостренным чутьем человека, почти вся жизнь которого прошла при искусственном освещении и под чужими звездами, Джим понял, что этот свет и тепло могут идти только от планеты, очень похожей на Солнце. Он взглянул на Кэрол. Она улыбнулась в ответ, но не стала ничего объяснять.
Сам не понимая почему, Джим пошел быстрее. Казалось, ноги сами несут его навстречу свету, и вскоре Джим почувствовал что бежит. Он вырвался из пещерного туннеля и замер. Кэрол стояла рядом.
Джим Кирк раскрыл рот от изумления. Свет немного слепил его уже привыкшие к темноте глаза. Легкий теплый ветерок взъерошил его волосы, и Кирк почувствовал свежий запах теплой земли и цветов. Где-то за соседним утесом весело журчал ручеек, и на лицо Кирка ложились радужные блики.
Невдалеке простирался лес, заполняя когда-то безжизненный планетоид Регулос-1. Джим никогда еще не видел такой красоты, это был настоящий дремучий лес из детских сказок. От искривленных деревьев веяло древними тайнами. Трава на лужайке у подножия утеса напоминала зеленый бархат, усыпанный нежно-голубыми и ярко-оранжевыми цветами.
А там, в лесной тени, Джим почти готов был увидеть белого единорога, который всегда прячется от людей. Он смотрел на Кэрол, которая прислонилась к утесу, скрестив на груди руки. Она улыбалась.
– Все это вы создали за один день?
– Живая жизнь требует немного больше времени, – она усмехнулась. Теперь ты веришь, что я тоже кое-что умею?
Как зачарованный, он смотрел на ее планету, не в силах отвести взгляд.
– И как далеко простирается этот новый мир?
– Повсюду. Вращение планеты создает радиальное ускорение, а оно влияет на силу тяжести в полосе примерно сорока пяти градусов к северу и югу от экватора. На полюсах, наверное, все немножко по-другому, – она показала на солнце, – эту звезду удерживает сило вое поле. Это переменная звезда: на двенадцать часов в сутки она тускнеет, и тогда у нас наступает ночь. Очень симпатичная получается луна.
– И у вас все… такое же красивое?
– Не знаю, Джим. По правде говоря, у меня не было времени все это изучить, к тому же это – только прообраз. В жизни всегда получается немного не так. Кроме того, здесь работала не только я, а вся наша группа, – она погрустнела. – Карту рисовал Вэнс. У них был участок ближе к северу, почти на самой границе, где было написано, что «Здесь живут драконы».
Никто и не узнал, шутил он или говорил серьезно. Кэрол задрожала, и Джим с трудом мог разобрать слова. – Вэнс однажды сказал, что, может, и не стоит создавать такую картину. Останься эта планета безжизненной, и она была бы безопаснее.
Кэрол расплакалась. И тогда Джим взял ее на руки.
Глава 8
Дэвид бросил на него разъяренный взгляд.
– Пожалуйста, Дэвид, – попросила Кэрол.
Он опять свирепо взглянул на Кирка:
– Нечем заняться, да? – он пожал плечами. – В конце концов, какое мне дело, – и махнул рукой Саавик и Маккою. – Пошли!
Саавик колебалась.
– Адмирал?..
– Как любит говорить учитель Спок, в мире нет ничего невозможного.
Маккой вышел из пещеры следом за Дэвидом.
Саавик задумалась, уставясь в пол, потом вдруг со рвалась с места и бросилась за ними.
* * *
Павел Чехов спал или лежал в забытье на груде шерстяных одеял.Джим и Кэрол были одни.
Она присела возле него.
– Не правда ли, Дэвид прав? Это просто чтобы чем-нибудь заняться.
Он поднял голову.
– Почему же ты мне не говорила?
У Кэрол Маркус было целых двадцать лет, чтобы ответить на этот вопрос, но она так и не придумала подходящего ответа.
– Джим… а почему ты не спрашивал?
Он сдвинул брови:
– О чем?
– Но ты же давно знал, что у меня есть сын. Знал, сколько ему лет, во всяком случае, легко мог это выяснить – тут она попыталась пошутить. Должен же ты уметь считать, иначе тебя не взяли бы в Академию Звездного Флота, – ее шутка прозвучала неуместно. К тому же Кэрол было вовсе не до смеха. Она всегда знала, поразительно чувствовала что Кирк когда-нибудь спросит про Дэвида. И, как это часто бывает с людьми, Кэрол одновременно и боялась и, втайне даже от самой себя, с нетерпением ждала этого вопроса.
Но вопрос так и не прозвучал.
– Кэрол, ты, может быть, не поверишь… хотя почему ты должна мне верить? Но мне и в голову не приходило, что Дэвид – наш сын. Я вообще не знал, что у тебя есть ребенок, пока не вернулся с «Энтерпрайзом». Кроме того, мне было не так легко связать воедино прошлую и сегодняшнюю жизнь.
Знаешь, это как будто врываешься в чужой незнакомый мир и сначала кажется, что в нем все также, как было раньше, а потом оказывается, что он стал совсем другим…
Кэрол взяла его руку и погладила пальцы.
– Не надо, Джим, успокойся. Я не уверена, что сказала бы тебе правду, если бы ты даже спросил. Я поклялась ничего тебе не говорить.
– Я не понимаю почему.
– Но ведь это же так просто! Мы с тобой никогда не жили вместе, вряд ли бы стали это делать. У меня на этот счет не было никаких иллюзий, и, если быть честным до конца, ты тоже мне их не давал. У тебя свой мир, у меня свой. В своем мире я хотела иметь Дэвида, – она опустила руку Джима.
Ее всегда восхищали его руки, большие и сильные. – Если бы он сам решил гоняться за тобой по свету, я бы согласилась. Но я представляла себе, как в один прекрасный день ты приедешь и скажешь, что мальчик уже вырос и ему пора идти по стопам отца, а я бы этого не вынесла. Что такое для него отец? Случайный гость, как-то раз переночевавший у меня? Джим, по-другому быть не могло, а становиться отцом взрослого сына не так просто. Кроме того, четырнадцатилетнему мальчику все равно нечего делать на корабле.
Он встал и прижал руки и лоб к стене, словно желая вобрать в себя холодное спокойствие камня.
– Незачем было рассказывать мне все это, – он тяжело опустил плечи.
Кэрол подумала, что он сейчас заплачет. Ей хотелось поддержать его и в то же время не хотелось видеть его слезы.
– Ты знаешь, Дэвид очень похож на тебя, – быстро заговорила она, пытаясь поднять настроение Кирку и себе, – с этим я ничего не могла поделать. Такой же упрямый и непредсказуемый. Правда, он гораздо красивее тебя, тут спорить не о чем… – Она запнулась: кажется, эта шутка вышла еще менее удачной. – Послушай, какая разница? – сказала она. – Мы ведь все равно никогда отсюда не выберемся.
Кирк не ответил. Он опустился на колени возле Павла и пощупал у него пульс, стараясь избегать взгляда Кэрол.
– Скажи мне, что с тобой, – тихо попросила она.
Он заговорил печально и тихо. Кэрол попыталась разозлиться на него, и не смогла.
– Пятнадцать лет я не видел человека, который сейчас думает, что убил меня. Зато я встретил собственного сына, который только и мечтает довершить то, что не удалось тому, другому. Наш сын. Моя жизнь, которая не состоялась. Кэрол, я чувствую себя никуда не годным стариком.
Она подошла и протянула ему руку.
– Давай я тебе что-то покажу. Ты почувствуешь себя молодым как новая планета.
Кирк оглянулся на Чехова. У Кэрол не было медицинского образования, но она достаточно хорошо разбиралась в психологии чтобы понять, что молодой офицер мирно спит.
– С ним ничего не случится, – сказала она. – Пойдем. Иди за мной.
Он взял Кэрол за руку и пошел следом за ней к «Генезису».
Джиму не очень-то хотелось углубляться в пещеры. Свет лампы остался у них за спиной, и они продолжали путь в темноте. Кэрол вела по стене рукой.
Вскоре Джим почувствовал, что в пещере вовсе не такая полная тьма, какую можно ожидать в неосвещенном подземелье. Он видел Кэрол, видел отблески света, играющие на ее волосах. Свет становился ярче. Обостренным чутьем человека, почти вся жизнь которого прошла при искусственном освещении и под чужими звездами, Джим понял, что этот свет и тепло могут идти только от планеты, очень похожей на Солнце. Он взглянул на Кэрол. Она улыбнулась в ответ, но не стала ничего объяснять.
Сам не понимая почему, Джим пошел быстрее. Казалось, ноги сами несут его навстречу свету, и вскоре Джим почувствовал что бежит. Он вырвался из пещерного туннеля и замер. Кэрол стояла рядом.
Джим Кирк раскрыл рот от изумления. Свет немного слепил его уже привыкшие к темноте глаза. Легкий теплый ветерок взъерошил его волосы, и Кирк почувствовал свежий запах теплой земли и цветов. Где-то за соседним утесом весело журчал ручеек, и на лицо Кирка ложились радужные блики.
Невдалеке простирался лес, заполняя когда-то безжизненный планетоид Регулос-1. Джим никогда еще не видел такой красоты, это был настоящий дремучий лес из детских сказок. От искривленных деревьев веяло древними тайнами. Трава на лужайке у подножия утеса напоминала зеленый бархат, усыпанный нежно-голубыми и ярко-оранжевыми цветами.
А там, в лесной тени, Джим почти готов был увидеть белого единорога, который всегда прячется от людей. Он смотрел на Кэрол, которая прислонилась к утесу, скрестив на груди руки. Она улыбалась.
– Все это вы создали за один день?
– Живая жизнь требует немного больше времени, – она усмехнулась. Теперь ты веришь, что я тоже кое-что умею?
Как зачарованный, он смотрел на ее планету, не в силах отвести взгляд.
– И как далеко простирается этот новый мир?
– Повсюду. Вращение планеты создает радиальное ускорение, а оно влияет на силу тяжести в полосе примерно сорока пяти градусов к северу и югу от экватора. На полюсах, наверное, все немножко по-другому, – она показала на солнце, – эту звезду удерживает сило вое поле. Это переменная звезда: на двенадцать часов в сутки она тускнеет, и тогда у нас наступает ночь. Очень симпатичная получается луна.
– И у вас все… такое же красивое?
– Не знаю, Джим. По правде говоря, у меня не было времени все это изучить, к тому же это – только прообраз. В жизни всегда получается немного не так. Кроме того, здесь работала не только я, а вся наша группа, – она погрустнела. – Карту рисовал Вэнс. У них был участок ближе к северу, почти на самой границе, где было написано, что «Здесь живут драконы».
Никто и не узнал, шутил он или говорил серьезно. Кэрол задрожала, и Джим с трудом мог разобрать слова. – Вэнс однажды сказал, что, может, и не стоит создавать такую картину. Останься эта планета безжизненной, и она была бы безопаснее.
Кэрол расплакалась. И тогда Джим взял ее на руки.
Глава 8
Зайдя на склад «Уверенного» Кан Сингх в последний раз окинул любовным взглядом огромное тело торпеды «Генезиса». Он пробежал глазами инструкцию по эксплуатации и снова удивился тому, что при всей сложности конструкции и сам замысел, и система управления торпедой просто элементарны. Кан ласково погладил гладкий борт гигантского снаряда. Он решил, что когда ему надоест программа, уже заложенная в систему управления торпедой, он придумает новую. На складе, как всегда, бесшумно появился Иохим. Он почтительно остановился в некотором отдалении от Кана.
– Импульсивные энергетические блоки снова работают, мой господин.
– Отлично, Иохим. Несчастный «Энтерпрайз». Теперь мы слишком сильны для них.
– Да, мой господин, – его лицо, как всегда, было непроницаемым, – ни удивления, ни восторга, ни страха. Просто никакого выражения.
Кан нахмурился.
– Тебе удалось выспаться, Иохим?
Иохим вдруг вздрогнул, словно от удара.
– Я не могу спать, мой господин.
– То есть?
Иохим задрожал и робко повернулся к Кану.
– Я действительно не могу спать, мой господин.
Кан молча посмотрел на него, нажал клапан и направился к выходу.
Пропустив его вперед, Иохим, как верный пес, последовал за ним.
В рубке Кан шагнул к системе управления и быстро вывел корабль с орбиты. Он точно рассчитал курс к Регулосу-1, который находился между «Уверенным» и «Энтерпрайзом». Вернее, той норой, где прятался «Энтерпрайз», пытаясь зализать свои раны. Здорово себя повел Спок – надо быть полным идиотом, чтобы сообщать по каналам открытой связи, что корабль совершенно беспомощен и легко уязвим.
«Уверенный» скользил над закатной линией Регулоса-1, пытаясь нащупать врага в актимическом свете.
– Включить коротковолновые системы поиска!
Иохим моментально выполнил приказ. Кан настроил систему на передний обзор и снова нахмурился: на экране появились лишь огромные пустые пространства Спецлаборатории. «Энтерпрайз» должен дрейфовать где-то здесь на своей орбите.
Его необходимо найти прямо сейчас, чтобы, наконец, покончить с ним.
– Длинноволновые системы поиска!
Никакого толка. Руки Кана вдруг сжались в кулаки.
– Где они?! – прорычал он.
Они с трудом спустились вниз по отвесному утесу; в конце концов им удалось донести Чехова до опушки леса, где и остановились. Маккой бережно положил своего пациента на небольшую поляну. Тот был в глубоком забытьи едва дышал.
– Я верю, что это поможет ему, – тихо сказал Дэвид, – хотя… Он провел рукой по глазам.
Саавик смотрела на Дэвида с любопытством и недоверием. Похоже, что Дэвид переживал за Чехова гораздо сильнее, чем она сама. Он во многом напоминал своего отца, хотя вряд ли признавался себе в этом.
Вот уже чего не могла сказать о себе Саавик! Она бы просто, сошла с ума от отчаяния, если бы ее нашли родители вулканийцы. Если бы это не дай бог про изошло, и она, и ее родитель вулканиец точно «сдвинулись» бы.
Однако если бы они встретились, она все-таки знала, как ей поступить, чтобы не испытывать потом мучительных угрызений совести: упасть на колени и просить у них прощения за то, что она родилась.
А вот если бы она когда-нибудь повстречала того подонка ромулянина, из-за которого она родилась, Саавик слишком хорошо знала, на что способна в ярости, а она бы уж постаралась довести себя до бешенства…
Дэвид все думал и думал о Спецлаборатории. Он должен был что-то решить. Ясно, что несмотря на все уверения Дэла им не выкарабкаться. Если так будет продолжаться дальше, он просто сойдет с ума.
Он решил собрать кое-какие фрукты из «рога изобилия», растущего прямо посередине луга. Правда, он не был голоден, но надо же хоть чем-то себя занять.
Он почувствовал внимательный взгляд Саавик и посмотрел на нее. Она так глубоко задумалась, что не сразу отреагировала.
– Что это вас так занимает? – насмешливо спросил Дэвид.
– Я думаю о том, что вы, судя по всему, сын адмирала, – как всегда, откровенно ответила Саавик.
– И вы, что же, верите в это?
– В том-то и дело.
«К сожалению, я сам верю», – подумал Дэвид. Если бы его мать хотела, чтобы у Джима Кирка после сражения остался хотя бы наследник, она бы, наверное, сказала правду. Материнство можно доказать сканированием. Если у Маккоя не было необходимых инструментов, то Дэвид смог бы провести анализы – он привез из Спецлаборатории занятные приборы. Анализ был таким простым, что не стоило терять на него время. Он бы убедился в том, о чем безуспешно пытался забыть. Он старался думать о чем-нибудь другом. Какая, в конце концов, разница, кто был его биологический отец. Он считал, что его отцом был человек, умерший до его рождения, мать говорила совсем по-другому, но ни тот, ни другой не принимали ни малейшего участия в его жизни. Он сейчас не чувствовал перед ними никаких обязательств.
– А о чем думаете вы? – спросила Саавик.
Дэвид, в свою очередь, бессмысленно уставился на нее. Он всегда симпатизировал вулканийцам. Когда он был ребенком, и к нему единственный раз в жизни пришел Спок, который просто очаровал Дэвида. Спок-вулканиец, наверняка, тот самый, которого пыталась вызвать по рации Саавик. Если уж Дэвиду пришлось общаться с астронавтами, то, конечно, с умным астронавтом общаться приятно.
Забавно, он, первый раз заметил, как красива Саавик. Красива и экзотична. Она вовсе не выглядела такой холодной, как… вулканийка.
– Я… – он вдруг смутился, – я не знаю, – с трудом выдавил он, наконец, из себя.
Саавик отвернулась. Верно, обиделась. Начнем, пожалуй, сначала.
– Спорим, я знаю, о чем думаю? Вы ведь дочь мистера Спока, да?
Она резко повернулась к нему со сжатыми кулаками. Он вздрогнул, решив, что она сейчас ударит его. Но она выпрямилась и медленно разжала кулаки.
– Если бы я думала, что вы говорите серьезно, я бы убила вас.
– Что-что? – поразился он, – вот и делай комплименты женщинам из Звездного Флота…
– Это не комплимент!
– Это комплимент. Слушайте, во Флоте не так много вулканийцев, и им сложно попасть туда. Я хотел сказать, что вы просто следуете примеру отца, и это здорово.
– Это не комплимент, – повторила Саавик ледяным тоном. – Это самое страшное оскорбление для мистера Спока!
– Да почему же?
– Мне бы не хотелось обсуждать это.
– А что в этом такого?
– Один из моих родителей – ромулиец, – зло бросила она.
– Да ну? Это забавно. Я был уверен, что вы чисто кровная вулканийка.
– Нет! Я не похожа на вулканийку и у меня нет вулканийского имени.
– А что такого оскорбительного для Спока в том, что вы его дочь?
– Вам что-нибудь известно о сексуальной физиологии вулканийцев?
– Ну и что дальше? Они тоже производят потомство, хотя и раз в семь лет. Правда, это должно быть довольно скучно.
– Многие ромулийцы считают, что вулканийцы очень сексуальны.
Вулканийцам отвратительны ромуляне, но те добиваются своей цели обыкновенным насилием. У них есть даже химические препараты, парализующие волю.
Она перевела дыхание. Дэвид чувствовал, как ей тяжело говорить, но он был слишком заинтригован.
– Заставить пленника полностью потерять контроль над разумом и телом – это же предельное унижение, – продолжала Саавик. – Большинство вулканийцев предпочитает смерть такому насилию, но некоторые выживают, если их принуждают вести себя, как хотят ромуляне. Вероятность того, что мой родитель вулканиец еще жив, ничтожно мала.
– Боже мой, – сказал Дэвид.
– Ромулян развлекает их собственная жестокость. А некоторые доходят до того, чтобы зачать ребенка или забеременеть, а потом заставить вулканийскую женщину его выносить или мужчину – дожить до его рождения.
Это довершает унижение и придает значительный социальный статус ромуляниан.
– Послушайте, я действительно раскаиваюсь, – сказал Дэвид. – Клянусь, у меня в мыслях не было так задеть вашу гордость или мистера Спока.
– Вы вообще не можете задеть меня, доктор Маркус, – сказала Саавик. – Но поскольку я не полностью вулканийка. Я могу задеть вас, и довольно ощутимо. Советую вам запомнить это.
Она поднялась и ушла.
Саавик медленно шла через луг, раздумывая, что заставило ее так много рассказать о себе Дэвиду Маркусу. До этого она никогда никому не рассказывала о своей биографии, даже с мистером Споком они говорили об этом крайне редко, хотя он, конечно, знал все. Самое очевидное объяснение – она хотела убедиться, что Маркус никогда не позволит себе издеваться над Споком – ее не удовлетворило, а ничего другого придумать она не могла.
Она спустилась к самой воде, нашла гладкий круглый камешек и принялась вертеть его в руке. Ее поражала сложность волн «Генезиса». В нормальных условиях потребовались бы годы напряженной работы воды, чтобы добиться такой формы камешка. Она постаралась кинуть камешек так, чтобы он полетел, касаясь водной глади. Он лихо завертелся в бороздах текущей воды и упал на другой стороне ручья.
Вне всякого сомнения, это было самое красивое место из всего, что когда-либо видела Саавик. Оно поражало еще сильнее, поскольку эта красота не была совершенной, более того, здесь было небезопасно. Саавик услышала вдали вой дикого животного, а затем увидела четкие контуры крылатого охотника, скользящего над поверхностью леса. Это могла быть и птица, и рептилия, и млекопитающее или какое-нибудь вообще неизвестное создание, живущее только в этих местах, – даже Саавик с такого расстояния трудно было разглядеть.
Все было бы прекрасно, если бы она оказалась здесь по своей воле.
Она достала рацию и снова попыталась связаться с «Энтерпрайзом», но то ли сигналы до сих пор заглушались, то ли некому было отвечать. Кроме того, доктор Маккой был абсолютно прав: в любом случае Спок должен был отправиться на корабле на Звездную Базу.
Если он вообще еще мог что-либо делать…
Саавик начала карабкаться наверх, чтобы вернуться на луг.
Доктор Маркус-младший медитировал, лежа на холмике возле леса, глядя на небо и жуя какую-то былинку.
Адмирал, Маккой и доктор Маркус-старший неподалеку под фруктовым деревом, создали подобие пикника из фруктов и сладких цветов.
Саавик раздумывала, стоит ли прерывать их беседу, но потом сообразила, что если бы Маркус и адмирал Кирк были заняты серьезным разговором, Маккою и Дэвиду пришлось бы поискать себе другое место. Она подошла к ним, считая, что ей стоит поделиться с адмиралом кое-какими мыслями. Надо попытаться делать хоть что-то, пусть даже не очень убедительное, а не создавать себе подобие рая, скучать в нем и равно душно наблюдать за тем, как мир, в который они пришли, разваливается ко всем чертям. Кирк казался спокойным и расслабленным. Приближаясь к адмиралу, Саавик к своему стыду сравнивала собственную реакцию на тестирование…
«Кобаяши Мару» и полное спокойствие Кирка, знающего о том, что их ждет смерть, или, по крайней мере, постоянная изоляция.
Саавик снова задумалась над тем, как сам Джеймс Кирк мог отреагировать на тестирование, полностью лишившее ее уверенности. Капитан Спок сказал, что решение Кирка оказалось уникальным и она сама должна узнать об этом у адмирала.
– Это как раз то, что я называю едой, – сказал Кирк.
– Черт возьми, должно быть это похоже на Эдемский сад, – донесся до Саавик удивленный голос Маккоя.
– Да, только здесь все яблоки растут только на дереве познания, сказала Маркус и мрачно добавила, – отсюда и все опасности.
Она подошла близко и надела яркий красный цветок на ухо адмирала. Он вяло пытался протестовать и смирился. Джим Кирк довольно неловко себя чувствовал с этим дурацким цветком за ухом, но ему было лень снимать его, и вместо этого он сорвал еще цветок, – они сидели буквально на цветочном ковре, – и принялся плести венок. Заметив печальное выражение на лице Саавик, он жестом пригласил ее присесть.
– О чем это вы думаете, лейтенант?
– О «Кобаяши Мару», сэр.
– Это еще что такое? – вмешался Дэвид.
– Система специальных тестов. Моделируется абсолютно безнадежная ситуация и проверяется реакция командира на смертельную опасность, объяснил Маккой.
– Вы хотите сказать, что сейчас мы играем в это тестирование, лейтенант? – Джим сорвал еще одну охапку цветков.
– Я бы очень хотела узнать, какое решение вы предложили на тестировании.
Маккой рассмеялся:
– Отлично, лейтенант, вам удалось найти единственного офицера во всем Звездном Флоте, который прошел эти тесты.
– Кстати, меня за это чуть не выгнали из Академии, – сказал Джим. Он вспомнил о времени, надел очки и снова взглянул на часы. Осталось совсем чуть-чуть.
– Все же как вам удалось решить эти самые тесты?
– Я просто изменил условия игры и спас корабль.
– Простите?
Джим даже развеселился – Саавик просто напугалась его ответа. Он улыбнулся:
– Я поменял программу, лейтенант.
Он никогда не был гениальным программистом, а вот его товарищ по Академии был просто рожден для компьютеров и всегда доказывал это. Правда, именно Джим организовал налет на командование Академией (или кражу со взломом – много времени прошло до того момента, когда кому-то все же удалось точно выяснить, что он все-таки сделал) и проник в довольно хорошо охраняемый корпус, в котором хранились программы тестов. Джиму удалось заменить академическую программу на свою собственную.
– Инструктор долго не могла решить, умереть ей от смеха или взорваться от ярости. Я думаю, что в конце концов она просто бросила все это. В общем, я получил поощрение за оригинальное решение.
Он с улыбкой пожал плечами:
– Терпеть не могу проигрывать.
– Но в таком случае вы не выполнили задачи тестирования – посмотреть в глаза собственной смерти.
– Знаете, я дважды проходил тестирование перед тем, как так удачно сдал его, потому может быть вы все-таки согласитесь со мной, что я видел смерть. Я просто никогда не мог смириться с ней.
– Боюсь, сейчас вам придется с ней смириться.
– Саавик, все время пока мы живы, мы боремся со смертью.
Время наконец настало. Джим достал передатчик.
– Кирк, «Энтерпрайз». Мистер Спок, прием.
– «Энтерпрайз», Кирк. Я Спок.
Саавик быстро встала на ноги.
– Сейчас два часа, Спок. Вы готовы?
– Точно по расписанию. Я сейчас рассчитаю ваши координаты и возьму на борт. Конец.
Все ошеломленно уставились на Кирка. Он сокрушенно пожал плечами.
– Я же говорил, что не люблю проигрывать.
Он свернул цветочную гирлянду в венок и осторожно опустил ее на голову Кэрол.
Спок внимательно следил за действиями Кирка. Его очень интересовали результаты исследований второй фазы «Генезиса». Он был почти уверен, что исследования планетоида станут самыми сенсационными – он хорошо знал чувство юмора ребят из команды Мэдисона и Марча.
Фигура адмирала неожиданно появилась на платформе транспортера; за Кирком стояли доктор Маккой и доктор Маркус-старший, лейтенант Саавик и доктор Маркус-младший – последняя пара поддерживала Павла Чехова. Спок изумленно поднял бровь – за ухом адмирала был небрежно заткнут цветок, а голова Маркус – украшена венком.
– Да, – подумал Спок, – рассказ действительно, обещает быть интересным.
Саавик пыталась закончить рассказ, прерванный появлением транспортера. До Спока донесся обрывок фразы: "…сообщение о повреждениях. «Энтерпрайз» неподвижен».
Кирк вдруг поймал взгляд Спока, покраснел и убрал цветок. Он галантно преподнес цветок Саавик, – она совсем себе не представляла, что делают с цветами, потому что никто никогда в жизни не дарил ей ничего подобного, и шагнул к Споку с платформы.
– Здравствуйте, мистер Спок, – произнес Кирк, – я надеюсь, вы помните доктора Маркус, и вы должно быть, встречали Дэвида до того, как он тоже стал доктором Маркусом.
Дэвид кивнул Споку и помог Саавик перенести Чехова.
– Конечно, – отозвался Спок. – Добро пожаловать на «Энтерпрайз».
Честно говоря, меня даже порадовал ваш экзотический вид.
– Спасибо мистер Спок, – улыбнулась Маркус. – Конечно, хотелось бы обрадовать вас еще сильнее.
Спок вдруг понял, каким напряженным и изможденным стало ее лицо: смерть, словно поселившаяся в Спецлаборатории, естественно, поразила ее гораздо больше, чем его, не столько потому, что она была человек, а он вулканиец; просто она знала… гораздо лучше. В этой ситуации фразы типа:
«Примите мои соболезнования» были бы настолько тривиальны, что он решил просто не вспоминать об этом.
Доктор Маккой стремительно подошел к передатчику и вызвал из отсека санитаров с носилками.
– По инструкции?.. – спросила Саавик.
– Инструкция сорок шесть-ф: «Во время боя…»
– "…запрещается ведение незапланированных переговоров по каналам обычной связи», – закончила Саавик; она повернулась к Споку: Это сообщение напоминало дезинформацию.
– В том-то и дело, что сообщение было зашифровано, лейтенант, ответил Спок, – реальное положение вещей было несколько драматизировано.
Она промолчала. Он знал, что для нее просто не существовала разница между ложью и такой «драматизацией». Он-то прекрасно понимал, что она сейчас чувствовала. Сам Спок долго мучился перед тем, как понять, что иногда просто невозможно сообщить о точной картине происходящего – все зависит от обстоятельств.
– Импульсивные энергетические блоки снова работают, мой господин.
– Отлично, Иохим. Несчастный «Энтерпрайз». Теперь мы слишком сильны для них.
– Да, мой господин, – его лицо, как всегда, было непроницаемым, – ни удивления, ни восторга, ни страха. Просто никакого выражения.
Кан нахмурился.
– Тебе удалось выспаться, Иохим?
Иохим вдруг вздрогнул, словно от удара.
– Я не могу спать, мой господин.
– То есть?
Иохим задрожал и робко повернулся к Кану.
– Я действительно не могу спать, мой господин.
Кан молча посмотрел на него, нажал клапан и направился к выходу.
Пропустив его вперед, Иохим, как верный пес, последовал за ним.
В рубке Кан шагнул к системе управления и быстро вывел корабль с орбиты. Он точно рассчитал курс к Регулосу-1, который находился между «Уверенным» и «Энтерпрайзом». Вернее, той норой, где прятался «Энтерпрайз», пытаясь зализать свои раны. Здорово себя повел Спок – надо быть полным идиотом, чтобы сообщать по каналам открытой связи, что корабль совершенно беспомощен и легко уязвим.
«Уверенный» скользил над закатной линией Регулоса-1, пытаясь нащупать врага в актимическом свете.
– Включить коротковолновые системы поиска!
Иохим моментально выполнил приказ. Кан настроил систему на передний обзор и снова нахмурился: на экране появились лишь огромные пустые пространства Спецлаборатории. «Энтерпрайз» должен дрейфовать где-то здесь на своей орбите.
Его необходимо найти прямо сейчас, чтобы, наконец, покончить с ним.
– Длинноволновые системы поиска!
Никакого толка. Руки Кана вдруг сжались в кулаки.
– Где они?! – прорычал он.
* * *
Саавик вышла из пещеры «Генезиса» вместе с доктором Маккоем. Они решили перенести Павла Чехова поближе к скалам. Идея пришла им в голову совершенно неожиданно, и Дэвид Маркус решил помочь им.Они с трудом спустились вниз по отвесному утесу; в конце концов им удалось донести Чехова до опушки леса, где и остановились. Маккой бережно положил своего пациента на небольшую поляну. Тот был в глубоком забытьи едва дышал.
– Я верю, что это поможет ему, – тихо сказал Дэвид, – хотя… Он провел рукой по глазам.
Саавик смотрела на Дэвида с любопытством и недоверием. Похоже, что Дэвид переживал за Чехова гораздо сильнее, чем она сама. Он во многом напоминал своего отца, хотя вряд ли признавался себе в этом.
Вот уже чего не могла сказать о себе Саавик! Она бы просто, сошла с ума от отчаяния, если бы ее нашли родители вулканийцы. Если бы это не дай бог про изошло, и она, и ее родитель вулканиец точно «сдвинулись» бы.
Однако если бы они встретились, она все-таки знала, как ей поступить, чтобы не испытывать потом мучительных угрызений совести: упасть на колени и просить у них прощения за то, что она родилась.
А вот если бы она когда-нибудь повстречала того подонка ромулянина, из-за которого она родилась, Саавик слишком хорошо знала, на что способна в ярости, а она бы уж постаралась довести себя до бешенства…
Дэвид все думал и думал о Спецлаборатории. Он должен был что-то решить. Ясно, что несмотря на все уверения Дэла им не выкарабкаться. Если так будет продолжаться дальше, он просто сойдет с ума.
Он решил собрать кое-какие фрукты из «рога изобилия», растущего прямо посередине луга. Правда, он не был голоден, но надо же хоть чем-то себя занять.
Он почувствовал внимательный взгляд Саавик и посмотрел на нее. Она так глубоко задумалась, что не сразу отреагировала.
– Что это вас так занимает? – насмешливо спросил Дэвид.
– Я думаю о том, что вы, судя по всему, сын адмирала, – как всегда, откровенно ответила Саавик.
– И вы, что же, верите в это?
– В том-то и дело.
«К сожалению, я сам верю», – подумал Дэвид. Если бы его мать хотела, чтобы у Джима Кирка после сражения остался хотя бы наследник, она бы, наверное, сказала правду. Материнство можно доказать сканированием. Если у Маккоя не было необходимых инструментов, то Дэвид смог бы провести анализы – он привез из Спецлаборатории занятные приборы. Анализ был таким простым, что не стоило терять на него время. Он бы убедился в том, о чем безуспешно пытался забыть. Он старался думать о чем-нибудь другом. Какая, в конце концов, разница, кто был его биологический отец. Он считал, что его отцом был человек, умерший до его рождения, мать говорила совсем по-другому, но ни тот, ни другой не принимали ни малейшего участия в его жизни. Он сейчас не чувствовал перед ними никаких обязательств.
– А о чем думаете вы? – спросила Саавик.
Дэвид, в свою очередь, бессмысленно уставился на нее. Он всегда симпатизировал вулканийцам. Когда он был ребенком, и к нему единственный раз в жизни пришел Спок, который просто очаровал Дэвида. Спок-вулканиец, наверняка, тот самый, которого пыталась вызвать по рации Саавик. Если уж Дэвиду пришлось общаться с астронавтами, то, конечно, с умным астронавтом общаться приятно.
Забавно, он, первый раз заметил, как красива Саавик. Красива и экзотична. Она вовсе не выглядела такой холодной, как… вулканийка.
– Я… – он вдруг смутился, – я не знаю, – с трудом выдавил он, наконец, из себя.
Саавик отвернулась. Верно, обиделась. Начнем, пожалуй, сначала.
– Спорим, я знаю, о чем думаю? Вы ведь дочь мистера Спока, да?
Она резко повернулась к нему со сжатыми кулаками. Он вздрогнул, решив, что она сейчас ударит его. Но она выпрямилась и медленно разжала кулаки.
– Если бы я думала, что вы говорите серьезно, я бы убила вас.
– Что-что? – поразился он, – вот и делай комплименты женщинам из Звездного Флота…
– Это не комплимент!
– Это комплимент. Слушайте, во Флоте не так много вулканийцев, и им сложно попасть туда. Я хотел сказать, что вы просто следуете примеру отца, и это здорово.
– Это не комплимент, – повторила Саавик ледяным тоном. – Это самое страшное оскорбление для мистера Спока!
– Да почему же?
– Мне бы не хотелось обсуждать это.
– А что в этом такого?
– Один из моих родителей – ромулиец, – зло бросила она.
– Да ну? Это забавно. Я был уверен, что вы чисто кровная вулканийка.
– Нет! Я не похожа на вулканийку и у меня нет вулканийского имени.
– А что такого оскорбительного для Спока в том, что вы его дочь?
– Вам что-нибудь известно о сексуальной физиологии вулканийцев?
– Ну и что дальше? Они тоже производят потомство, хотя и раз в семь лет. Правда, это должно быть довольно скучно.
– Многие ромулийцы считают, что вулканийцы очень сексуальны.
Вулканийцам отвратительны ромуляне, но те добиваются своей цели обыкновенным насилием. У них есть даже химические препараты, парализующие волю.
Она перевела дыхание. Дэвид чувствовал, как ей тяжело говорить, но он был слишком заинтригован.
– Заставить пленника полностью потерять контроль над разумом и телом – это же предельное унижение, – продолжала Саавик. – Большинство вулканийцев предпочитает смерть такому насилию, но некоторые выживают, если их принуждают вести себя, как хотят ромуляне. Вероятность того, что мой родитель вулканиец еще жив, ничтожно мала.
– Боже мой, – сказал Дэвид.
– Ромулян развлекает их собственная жестокость. А некоторые доходят до того, чтобы зачать ребенка или забеременеть, а потом заставить вулканийскую женщину его выносить или мужчину – дожить до его рождения.
Это довершает унижение и придает значительный социальный статус ромуляниан.
– Послушайте, я действительно раскаиваюсь, – сказал Дэвид. – Клянусь, у меня в мыслях не было так задеть вашу гордость или мистера Спока.
– Вы вообще не можете задеть меня, доктор Маркус, – сказала Саавик. – Но поскольку я не полностью вулканийка. Я могу задеть вас, и довольно ощутимо. Советую вам запомнить это.
Она поднялась и ушла.
Саавик медленно шла через луг, раздумывая, что заставило ее так много рассказать о себе Дэвиду Маркусу. До этого она никогда никому не рассказывала о своей биографии, даже с мистером Споком они говорили об этом крайне редко, хотя он, конечно, знал все. Самое очевидное объяснение – она хотела убедиться, что Маркус никогда не позволит себе издеваться над Споком – ее не удовлетворило, а ничего другого придумать она не могла.
Она спустилась к самой воде, нашла гладкий круглый камешек и принялась вертеть его в руке. Ее поражала сложность волн «Генезиса». В нормальных условиях потребовались бы годы напряженной работы воды, чтобы добиться такой формы камешка. Она постаралась кинуть камешек так, чтобы он полетел, касаясь водной глади. Он лихо завертелся в бороздах текущей воды и упал на другой стороне ручья.
Вне всякого сомнения, это было самое красивое место из всего, что когда-либо видела Саавик. Оно поражало еще сильнее, поскольку эта красота не была совершенной, более того, здесь было небезопасно. Саавик услышала вдали вой дикого животного, а затем увидела четкие контуры крылатого охотника, скользящего над поверхностью леса. Это могла быть и птица, и рептилия, и млекопитающее или какое-нибудь вообще неизвестное создание, живущее только в этих местах, – даже Саавик с такого расстояния трудно было разглядеть.
Все было бы прекрасно, если бы она оказалась здесь по своей воле.
Она достала рацию и снова попыталась связаться с «Энтерпрайзом», но то ли сигналы до сих пор заглушались, то ли некому было отвечать. Кроме того, доктор Маккой был абсолютно прав: в любом случае Спок должен был отправиться на корабле на Звездную Базу.
Если он вообще еще мог что-либо делать…
Саавик начала карабкаться наверх, чтобы вернуться на луг.
Доктор Маркус-младший медитировал, лежа на холмике возле леса, глядя на небо и жуя какую-то былинку.
Адмирал, Маккой и доктор Маркус-старший неподалеку под фруктовым деревом, создали подобие пикника из фруктов и сладких цветов.
Саавик раздумывала, стоит ли прерывать их беседу, но потом сообразила, что если бы Маркус и адмирал Кирк были заняты серьезным разговором, Маккою и Дэвиду пришлось бы поискать себе другое место. Она подошла к ним, считая, что ей стоит поделиться с адмиралом кое-какими мыслями. Надо попытаться делать хоть что-то, пусть даже не очень убедительное, а не создавать себе подобие рая, скучать в нем и равно душно наблюдать за тем, как мир, в который они пришли, разваливается ко всем чертям. Кирк казался спокойным и расслабленным. Приближаясь к адмиралу, Саавик к своему стыду сравнивала собственную реакцию на тестирование…
«Кобаяши Мару» и полное спокойствие Кирка, знающего о том, что их ждет смерть, или, по крайней мере, постоянная изоляция.
Саавик снова задумалась над тем, как сам Джеймс Кирк мог отреагировать на тестирование, полностью лишившее ее уверенности. Капитан Спок сказал, что решение Кирка оказалось уникальным и она сама должна узнать об этом у адмирала.
– Это как раз то, что я называю едой, – сказал Кирк.
– Черт возьми, должно быть это похоже на Эдемский сад, – донесся до Саавик удивленный голос Маккоя.
– Да, только здесь все яблоки растут только на дереве познания, сказала Маркус и мрачно добавила, – отсюда и все опасности.
Она подошла близко и надела яркий красный цветок на ухо адмирала. Он вяло пытался протестовать и смирился. Джим Кирк довольно неловко себя чувствовал с этим дурацким цветком за ухом, но ему было лень снимать его, и вместо этого он сорвал еще цветок, – они сидели буквально на цветочном ковре, – и принялся плести венок. Заметив печальное выражение на лице Саавик, он жестом пригласил ее присесть.
– О чем это вы думаете, лейтенант?
– О «Кобаяши Мару», сэр.
– Это еще что такое? – вмешался Дэвид.
– Система специальных тестов. Моделируется абсолютно безнадежная ситуация и проверяется реакция командира на смертельную опасность, объяснил Маккой.
– Вы хотите сказать, что сейчас мы играем в это тестирование, лейтенант? – Джим сорвал еще одну охапку цветков.
– Я бы очень хотела узнать, какое решение вы предложили на тестировании.
Маккой рассмеялся:
– Отлично, лейтенант, вам удалось найти единственного офицера во всем Звездном Флоте, который прошел эти тесты.
– Кстати, меня за это чуть не выгнали из Академии, – сказал Джим. Он вспомнил о времени, надел очки и снова взглянул на часы. Осталось совсем чуть-чуть.
– Все же как вам удалось решить эти самые тесты?
– Я просто изменил условия игры и спас корабль.
– Простите?
Джим даже развеселился – Саавик просто напугалась его ответа. Он улыбнулся:
– Я поменял программу, лейтенант.
Он никогда не был гениальным программистом, а вот его товарищ по Академии был просто рожден для компьютеров и всегда доказывал это. Правда, именно Джим организовал налет на командование Академией (или кражу со взломом – много времени прошло до того момента, когда кому-то все же удалось точно выяснить, что он все-таки сделал) и проник в довольно хорошо охраняемый корпус, в котором хранились программы тестов. Джиму удалось заменить академическую программу на свою собственную.
– Инструктор долго не могла решить, умереть ей от смеха или взорваться от ярости. Я думаю, что в конце концов она просто бросила все это. В общем, я получил поощрение за оригинальное решение.
Он с улыбкой пожал плечами:
– Терпеть не могу проигрывать.
– Но в таком случае вы не выполнили задачи тестирования – посмотреть в глаза собственной смерти.
– Знаете, я дважды проходил тестирование перед тем, как так удачно сдал его, потому может быть вы все-таки согласитесь со мной, что я видел смерть. Я просто никогда не мог смириться с ней.
– Боюсь, сейчас вам придется с ней смириться.
– Саавик, все время пока мы живы, мы боремся со смертью.
Время наконец настало. Джим достал передатчик.
– Кирк, «Энтерпрайз». Мистер Спок, прием.
– «Энтерпрайз», Кирк. Я Спок.
Саавик быстро встала на ноги.
– Сейчас два часа, Спок. Вы готовы?
– Точно по расписанию. Я сейчас рассчитаю ваши координаты и возьму на борт. Конец.
Все ошеломленно уставились на Кирка. Он сокрушенно пожал плечами.
– Я же говорил, что не люблю проигрывать.
Он свернул цветочную гирлянду в венок и осторожно опустил ее на голову Кэрол.
* * *
– Включить энергию, – скомандовал Спок начальнику транспортной команды Дженис Рэнд. Она быстро справилась с рулем, направив транспортер точно к кучке людей, блаженствующих прямо в центре Регулоса-1, и увеличила мощность – машина с трудом двигалась по твердой каменной породе.Спок внимательно следил за действиями Кирка. Его очень интересовали результаты исследований второй фазы «Генезиса». Он был почти уверен, что исследования планетоида станут самыми сенсационными – он хорошо знал чувство юмора ребят из команды Мэдисона и Марча.
Фигура адмирала неожиданно появилась на платформе транспортера; за Кирком стояли доктор Маккой и доктор Маркус-старший, лейтенант Саавик и доктор Маркус-младший – последняя пара поддерживала Павла Чехова. Спок изумленно поднял бровь – за ухом адмирала был небрежно заткнут цветок, а голова Маркус – украшена венком.
– Да, – подумал Спок, – рассказ действительно, обещает быть интересным.
Саавик пыталась закончить рассказ, прерванный появлением транспортера. До Спока донесся обрывок фразы: "…сообщение о повреждениях. «Энтерпрайз» неподвижен».
Кирк вдруг поймал взгляд Спока, покраснел и убрал цветок. Он галантно преподнес цветок Саавик, – она совсем себе не представляла, что делают с цветами, потому что никто никогда в жизни не дарил ей ничего подобного, и шагнул к Споку с платформы.
– Здравствуйте, мистер Спок, – произнес Кирк, – я надеюсь, вы помните доктора Маркус, и вы должно быть, встречали Дэвида до того, как он тоже стал доктором Маркусом.
Дэвид кивнул Споку и помог Саавик перенести Чехова.
– Конечно, – отозвался Спок. – Добро пожаловать на «Энтерпрайз».
Честно говоря, меня даже порадовал ваш экзотический вид.
– Спасибо мистер Спок, – улыбнулась Маркус. – Конечно, хотелось бы обрадовать вас еще сильнее.
Спок вдруг понял, каким напряженным и изможденным стало ее лицо: смерть, словно поселившаяся в Спецлаборатории, естественно, поразила ее гораздо больше, чем его, не столько потому, что она была человек, а он вулканиец; просто она знала… гораздо лучше. В этой ситуации фразы типа:
«Примите мои соболезнования» были бы настолько тривиальны, что он решил просто не вспоминать об этом.
Доктор Маккой стремительно подошел к передатчику и вызвал из отсека санитаров с носилками.
– По инструкции?.. – спросила Саавик.
– Инструкция сорок шесть-ф: «Во время боя…»
– "…запрещается ведение незапланированных переговоров по каналам обычной связи», – закончила Саавик; она повернулась к Споку: Это сообщение напоминало дезинформацию.
– В том-то и дело, что сообщение было зашифровано, лейтенант, ответил Спок, – реальное положение вещей было несколько драматизировано.
Она промолчала. Он знал, что для нее просто не существовала разница между ложью и такой «драматизацией». Он-то прекрасно понимал, что она сейчас чувствовала. Сам Спок долго мучился перед тем, как понять, что иногда просто невозможно сообщить о точной картине происходящего – все зависит от обстоятельств.