В Космической Лаборатории поднялся шум: одновременно все начали говорить, перебивая друг друга.
– Я очень прошу вас, заткнитесь! – взмолилась Кэрол. – Я даже думать не могу.
Галдеж постепенно затих.
– Это, должно быть, какая-то ошибка, – произнесла Кэрол.
– Ошибка! Ради Бога! Все так и есть!
– Они прилетели, чтобы захватить нас с кораблем! «В нашем распоряжении!» Ха!
– Похоже, это мы будем в их распоряжении! – произнес Джедда.
– Дэвид…
– А как лучше всего следить за тем, что мы делаем? Все, что им было нужно, – дождаться того, чтобы практически все были в отпуске, и тогда они смогут ворваться сюда, и только мы сможем противостоять им!
– Но…
– Они думают, что мы просто пешки!
– Дэвид, прекрати! Ты вечно обвиняешь военных в буйной паранойе. А для чего ты сам здесь работаешь? Звездный Флот сохранял мир в течение ста лет…
Наступила тишина. Дэвид не мог отрицать того, что она сказала. В то же время Кэрол не могла объяснить, что произошло.
– Ошибка это или нет, – обратился к присутствующим Вэнс, – но если они получат «Генезис», то вряд ли отдадут его обратно.
– Ты прав, – согласилась Кэрол. – Ладно, ребята. Соберите свои приборы и материалы вместе. Извлеките оттуда все наши работы. Джедда, Зинаида еще спит?
Кэрол знала, что Зинаида, математик «Генезиса», до самого утра проработала над дисперсными уравнениями.
– Когда я выходил из комнаты, она спала, – сказал он. Так же, как и Джедда, Зинаида была дельтянкой. Дельтяне имели обыкновение работать и путешествовать группами или, по крайней мере, парами, так как поодиночке они были в полной изоляции. Их натуры требовали такой эмоциональной и физической близости, что ни одно другое живое существо не могло долго находиться в личном контакте с ними.
– Хорошо, но ты лучше подними ее. Вэнс, Дэл, Господа Компьютерные Фокусники, я хочу, чтобы вы сейчас же начали.переносить все из компьютеров в транспортабельную память, потому что любую программу, любые данные, которые мы не сможем взять с собой, мы уничтожим – это касается также и ВН или В8, и всего остального. Поэтому приступим к работе.
– Но куда мы направляемся? – спросил Дэл.
– Об этом будем знать только мы, а «Уверенный» пусть ищет. Но у нас только три дня. Не будем терять время.
– Подождите, пожалуйста!
– Подержите! – сказал Джеймс Кирк датчикам. Двери послушно остановились, вздыхая.
Лейтенант Саавик влетела внутрь.
– Спасибо, сэр.
– Пожалуйста, лейтенант.
Она пристально смотрела на него. Кирк начал чувствовать себя неловко.
– Адмирал, – внезапно обратилась она. – Можно я скажу вам кое-что?
– Лейтенант, – сказал Кирк, – кажется, у вас нет никаких проблем с самовыражением.
– Простите, сэр?
– Ничего, ничего. Так что вы хотели сказать?
– Я хочу поговорить с вами о высокой оценке.
– Вы заслужили ее.
– Я так не думаю.
– Это из-за результатов «Кобаяши Мару»?
– Я же не смогла разрешить проблему, – сказала Саавик.
– Да вы бы в любом случае не смогли. Там нет никакого выхода. Это просто проверка характера.
Она немного подумала.
– А вы тоже проходили такой тест во время обучения, адмирал?
– Конечно, – с улыбкой ответил Джим Кирк.
– Могу я спросить вас, как поступили вы?
– Спросить вы можете, лейтенант. – Кирк засмеялся.
Она похолодела.
– Это была просто шутка, лейтенант, – сказал Кирк.
– Адмирал, – осторожно начала она, – шутки людей коренным образом отличаются от тех, к которым привыкла я.
– Какие именно шутки вы имеете в виду?
– Шутки ромулян, – ответила она.
«Тебе это интересно знать? – спросил себя Джим Кирк. – Нет, тебе это неинтересно.»
– Ваши понятия, адмирал, – продолжала Саавик, – человеческие понятия более запутанные и сложные.
«Господи, какая она красивая, – уныло подумал он. И затем, с сарказмом. – Будь осторожен, ты ведь адмирал».
– Ладно, лейтенант, на ошибках учатся.
Она на это тоже не отреагировала. Он решил сменить тему.
– Хотите совет, лейтенант?
– Да, – произнесла она странным голосом.
– Вам будет разрешено пройти тест еще раз. Если вы не удовлетворены своими действиями, попробуйте заново.
Лифт замедлил ход и остановился. Двери плавно открылись, и вошел доктор Маккой, с нетерпением дожидавшийся лифта.
«Вот они, все эти новомодные изобретения, – думал он, – полюбуйтесь: все стало только медленнее»?
– Кто задерживает этот проклятый лифт? О-о, – воскликнул он, увидев Кирка и Саавик. – Здравствуйте.
– Благодарю вас, адмирал, – сказала Саавик, выйдя из лифта.
– Я ценю ваш совет. Добрый день, доктор.
Двери закрылись.
Кирк ничего не сказал и отрешенно уставился в потолок. Изо всех сил пытаясь изобразить грязного старикашку, Маккой повел бровями.
– Она что, сменила прическу?
– Что?
– Я сказал…
– Я слышал вас, доктор. Когда вы наконец поумнеете?
«Да, – подумал Маккой, это уже перемена. Может быть, и не к лучшему, но, по крайней мере, перемена».
– Хорошая штука, этот ромульский эль, – сказал Маккой с нотками сарказма в голосе.
Кирк вышел из состояния задумчивости.
– Прекрасно тонизирует память, – заметил он.
– Что?
– Заставляет меня вспоминать, почему я никогда не пью его.
– Это вам благодарность.
– Адмирал Кирк, – раздался голос Юхуры по внутреннему каналу связи. Срочное сообщение для адмирала Кирка.
Кирк включил связь.
– Кирк слушает.
– Сэр, Космическая Лаборатория Регулос-1 на связи из открытого космоса. Срочно. Доктор Кэрол Маркус.
Кирк вздрогнул.
«Кэрол Маркус? – подумал Маккой. – Кэрол Маркус?»
– Юх… Юхура, я свяжусь с ними через четверть часа, – сказал Кирк.
– Да, сэр.
Он опять отключил связь и свирепо посмотрел, на Маккоя, как будто досадуя на то, что кто-то был свидетелем его реакции.
– Ну, ну, ну, – произнес Маккой. – Беда не приходит одна…
– Хороший же вы доктор! – сердито пробурчал Кирк. – Вы лучше, чем кто либо, должны знать, как опасно открывать старые раны.
Двери лифта открылись, и Кирк выбежал наружу.
– Извините, – сказал Маккой уже после того, как двери закрылись.
«Итак, Старый Семейный Доктор, – подумал он, – цеплять его бесполезно, вам бы лучше сменить тактику, если вы хотите, чтобы он перестал бояться. С другой стороны, – сказал себе Маккой, – может быть, это и не потребуется, смотря что это за звонок».
Джим Кирк шагал по коридору «Энтерпрайза», стараясь сохранять спокойствие. Кэрол Маркус, после стольких лет? Должно быть, у нее случилось что-то чертовски серьезное, раз она обратилась к нему. И что, во имя всего святого, происходит с Маккоем? За последние три дня каждое слово, произнесенное доктором, напоминало колючку дикообраза, которая, впиваясь, приносила жгучую боль.
Он поспешил в свою комнату и включил видеоэкран.
– Доктор Маркус, адмирал, – сообщила Юхура.
Изображение смутно проступало на экране и пропадало. На мгновение он различил лицо Кэрол, затем оно опять исчезло.
– Юхура, вы можете усилить сигнал?
– Я стараюсь, сэр, но он еле-еле пробивается.
– Джим… слышишь меня? Вы можете…
Было совершенно ясно, что Кэрол Маркус расстроена и сердита.
– Тебя очень плохо слышно, Кэрол. Что случилось? Что-то произошло?
– …не понимаю вас…
– Кэрол, что случилось? – Он повторил вопрос несколько раз, надеясь, что этого будет достаточно для того, чтобы она разобрала его.
– …пытаются… отнять у нас «Генезис»…
– Кто? Кто пытается отнять «Генезис»?
– …не слышу вас… Вы отдавали приказ?
– Какой приказ? Кэрол, кто забирает «Генезис»?
Связь стала отчетливой на несколько секунд.
– Джим, отмените приказ. – Связь опять начала обрываться.
– …никакого права… Я не допущу…
– Кэрол!
– Джим, пожалуйста, помогите. Я не могу поверить…
Изображение опять замелькало и стало неразборчивым. Джим похлопал рукой по транслятору.
– Юхура, что происходит, черт побери!
– Извините, сэр. Сигнал не проходит. Его глушат на источнике.
– Глушат?!
– На это указывает индикатор, адмирал.
– Черт, – опять выругался Джим. – Объявите тревогу по Звездному Флоту.
Я хочу говорить с командой.
– Да, сэр.
Джим Кирк шагнул на капитанский мостик.
– Мистер Сулу, – обратился он, – остановите работу двигателей.
Сулу подчинился и подал сигнал: «Остановите двигатели».
Все ждали заинтригованные, удивленные, испытывая странную тревогу.
– Случилось нечто непредвиденное, – жестко сказал Кирк. – Согласно приказу Командования Звездного Флота, я временно принимаю на себя командование «Энтерпрайзом». Дежурный офицер, отметьте это в бортовом журнале. Мистер Сулу, возьмите новый курс: Регулос-1, Космическая Лаборатория. Он остановился словно ожидая выражения несогласия или возражения. Никто не произнес ни звука. Выключив канал связи, с машинным отделением, позвал с нарастающим нетерпением:
– Мистер Скотт.
– Да, сэр?
– Мы должны немедленно увеличить скорость.
– Да, сэр.
– Взят курс на Космическую Лабораторию, адмирал, – доложил Сулу.
– Включить высокоскоростные двигатели.
– Приготовиться к высокой скорости, – приказала Саавик. Ее голос звучал напряженно и настороженно, только то уважение, с которым капитан Спок обращался с этим человеком, останавливало ее от возмущения и протеста. Корабль вышел на высокоскоростной режим.
– Готово, сэр, – доложил Сулу.
– Пятая скорость, мистер Сулу.
Корабль собрался с силами и рванулся с новой скоростью. Кирк шагнул обратно в турбо-лифт и исчез.
– Войдите, – спокойно отозвался он и сел.
Вошел Кирк и, зацепившись за один из углов камня, уставился в пол.
– Спок, у нас проблема.
Спок поднял брови.
– Что-то случилось на Регулосе-1. Нам приказано разобраться.
– Какие-нибудь трудности в Космической Лаборатории?
– Похоже на то. – Он поднял голову. – Спок, я заявил Звездному Флоту, что все что мы имеем – это куча ребятишек. Но мы единственный свободный корабль поблизости. Если что-то действительно не так… Спок, ваши курсанты… насколько они надежны? Что, если угроза будет настоящей?
– Они живые существа, адмирал, а все живые существа имеют свои собственные качества. – Он замолчал, глядя на Кирка. – Корабль, конечно, Ваш.
– Спок… Я уже поменял курс «Энтерпрайза». – Нельзя было терять ни минуты в то время…
– Время, которое вы имеете в виду, я полагаю, было 2 минуты 13 секунд назад, когда корабль пере шел на высокую скорость?
Кирк виновато улыбнулся.
– Я знаю, я должен был сначала прийти сюда…
– Адмирал, я повторяю: корабль Ваш. Я учитель. Это уже не учебный рейс, а военное задание. Только логика должна влиять на принятие решения старшим офицером.
– Но, может быть, ничего и не случилось. Сигнал связи был сильно искажен. Если вы, как капитан, можете просто доставить меня на Регулос…
– Вы предполагаете невозможное. Я – вулканиец. Я не умею нестись сломя голову.
Кирк насмешливо взглянул на него.
– И после этого Вы будете утверждать, что действуете исключительно по законам логики?
– Должен ли я напоминать Вам о том, что Вы и так хорошо знаете?
Логика остается в силе, однако Вы ошиблись, ожидая поддержки. Вы тот, кем Вы и были: командир звездного корабля. Все остальное несущественно.
Кирк усмехнулся.
– Я не осмелюсь спорить с Вами.
– Это разумно. – Спок встал. – В любом случае даже если бы обстоятельства были иными, логика все равно говорит о том, что нужды большинства выше нужд меньшинства.
– Или одного?
– Адмирал, – начал Спок. Он задумался, затем опять продолжил. – Джим, вы мой старший офицер. Но вы также и мой друг. Я был и остаюсь Вашим! Я говорю Вам то, что я вижу и считаю правдой – и для себя, и для Вас.
– Спок, – тихо сказал Кирк и протянул руку.
Спок опять ушел в свои мысли. Кирк оценил эту перемену и опустил руку.
– Вы пойдете на капитанский мостик? Я мало, что разъяснил. И, думаю, ваши ученики считают меня мятежником.
– Да, адмирал. Но может быть, нам лучше сначала поговорить с мистером Скоттом, чтобы он мог объяснить ситуацию также и своим курсантам.
Все вокруг нее, ее одноклассники, размышляли об изменениях в плане, о новом курсе «Энтерпрайза» и о странном захвате корабля адмиралом. Саавик тоже думала о том, что означали эти внезапные перемены. Она склонялась к тому, что это была еще одна, более изощренная учебная проверка. Несколько минут спустя после приказа адмирала, капитан Спок вернулся на капитанский мостик в сопровождении адмирала Кирка. Он заверил команду в том, что все его действия были согласованы с ним. Тем не менее, после всего, что произошло, Саавик чувствовала себя неуютно.
Она колебалась, не зная, что выбрать на завтрак, предпочитая бифштекс с кровью, но капитан считал, что потребление мяса – в особенности сырого по меньшей мере, недостойно цивилизованного существа. Поэтому обычно выбирала что-нибудь другое, когда они завтракали вместе. Саавик долго старалась соответствовать вулканийскому идеалу – вегетарианству – но совершенно ослабла. И это было все, чего она сумела добиться.
Она пошла на компромисс, выбрав яичное блюдо, которое было доведено на кухне до абсолютно безвкусного состояния, но которое можно было сделать съедобным, добавив изрядное количество сезамового масла и пиппали, огненной специи. Питер Простон однажды попробовал это блюдо, а Саавик не предупредила, чтобы он был осторожен. Она и не подозревала, какое воздействие это может оказать на человека. Когда он наконец прекратил кашлять, перестал пить воду и мог опять говорить, он описал это как что-то вроде очищенного перца и расщепленного атомного ядра.
Саавик удивилась, что Питера нет. Они обычно ели вместе, а сейчас, хотя и было время его завтрака, его не было в столовой.
Она остановилась у стола капитана Спока. Он ел салат.
– Можно к вам присоединиться, сэр?
– Конечно, лейтенант.
Саавик села и стала думать, как правильнее выразить свою обеспокоенность тем, что адмирал принял на себя командование «Энтерпрайзом».
– Лейтенант, – обратился к ней Спок, – как идут занятия Питера Престона?
– Да в общем, очень хорошо. Он прекрасный ученик и имеет склонность к этому предмету.
– Я подумал, что, быть может, ему слишком трудно.
– Я не заметила никаких признаков этого, капитан.
– Все же мистер Скотт попросил меня отложить занятия мистера Престона.
– Почему? – спросила Саавик, очень удивившись.
– Он объяснил это так, что двигатели требуют рабочих рук, и необходима помощь Питера Престона.
– Двигатели, – возразила Саавик, – только что после капитального ремонта показали на проверке сто пятнадцать процентов.
– Совершенно верно, – сказал Спок. – Я подумал над другими причинами.
Возможно, мистер Скотт пытается оградить Престона от чрезмерных нагрузок.
Саавик покачала головой.
– Во-первых, капитан, я уверена, что Питер чувствует себя со мной достаточно раскованно, и он сказал бы мне, если бы чувствовал себя заваленным…
– «Заваленным»?
– Ужасно перегруженным работой. Прошу прощения. Я не хотела выразиться неточно.
– Это не упрек, лейтенант, просто вы еще больше преуспеете в общении с людьми, если будете знать их идиомы.
Саавик соотнесла странную просьбу Скотта со своим ранее состоявшимся разговором с Питером.
– Мне кажется, я знаю, почему мистер Скотт отменил занятия курсанта Престона.
Она рассказала, что произошло.
Спок задумался.
– Это все кажется до чрезвычайности странным. Мистер Скотт, конечно, понимает, что настоящее обучение стоит всех хлопот и неудобств, причиняемых как ученику, так и учителю. Что еще сказал мистер Престон?
– Он предпочел не рассказывать всего. Он сказал это… «уж совсем глупо». Казалось, он был смущен.
– В самом деле? – Спок съел несколько ложек своего салата.
Саавик приступила к завтраку. Она добавила еще пиппали.
– Саавик, – начал Спок, – выказывал ли курсант какие-либо признаки серьезной к вам привязанности?
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Он как-нибудь выражал свою любовь к вам?
– Предполагаю, что со стороны так могло показаться. Он почувствовал облегчение, когда я сказала ему, что не считаю его «камнем на шее». И должна признаться, – в голосе Саавик явно не чувствовалось желание продолжать беседу, – что я… очень люблю его. Он милый и добросовестный ребенок.
– Но он, – осторожно сказал Спок, – не ребенок.
– Конечно. – Саавик почувствовала, к чему клонит Спок.
– Быть может, мистер Скотт боится, что его племянник влюблен в вас.
– Но это нелепо! – воскликнула Саавик. – Если бы даже это не было столь неуместно, то это просто невозможно.
– Это было бы неуместно. Но совсем не невозможно, а даже вероятно.
Это, пожалуй, слабое место в человеческой натуре. Если курсант Престон испытывает к вам то, что люди именуют «страстью»…
– Сэр? – теперь она чувствовала себя неловко.
– Страсть, для людей, это что-то вроде влюбленности, однако, она случается только с очень молодыми особями человеческого рода и кажется очень забавной более старшим.
Мотивы поведения Питера вдруг стали ясны. Нет ничего странного в том, что он был смущен и не хотел говорить об этом. Она прекрасно знала, насколько сильно он не любил, когда над ним смеялись.
Спок продолжал.
– Вы должны вести себя безукоризненно, так мягко, как только можете.
Люди очень уязвимы в этих делах и легко ранимы. И, как вы совершенно справедливо заметили, было бы неуместным…
Саавик чувствовала себя неловко и, в то же время, была шокирована.
– Мистер Спок, – сказала она, снова называя его так, как называла уже много лет, – Питер – ребенок. И даже если любовные увлечения – слабое место человеческой натуры, они не являются таковыми для вулканийцев.
– Но вы не вулканийка, – ответил Спок.
Саавик со звоном уронила вилку на тарелку и вскочила так быстро, что ее стул с грохотом упал на пол.
– Сядьте, – мягко сказал Спок.
Нехотя, она повиновалась.
– Саавик, не поймите меня неправильно. Ваше поведение относительно курсанта Престона абсолютно безукоризненно. Я нисколько не сомневаюсь в этом. Я сейчас говорю не о нем, а о вас.
– Я стараюсь научиться манерам вулканийцев, – сказала она. – Если вы мне скажете, где я ошибалась.
– Об ошибках мы сейчас тоже не говорим.
– Я… я не понимаю.
– Я выбрал дорогу вулканийца, когда я был еще молод. Многие годы я считал ее лучшим, да и просто единственно возможным выбором для любого здравомыслящего существа. Но… – Он остановился на минуту, потом стал менять тему разговора. – Я говорил вам о терпении и понимании.
Саавик кивнула.
– Я пришел к выводу, что то, что является правильным для одного существа, может быть неправильным для другого. Собственно, это может быть даже губительным. Особенно труден выбор для тех, кто стоит между двумя культурами…
– У меня есть только одна!
– …и кому приходится выбирать между ними или выбрать другую дорогу или уникальный путь. Вы уникальны, Саавик.
– Мистер Спок, какое отношение это имеет к Питеру Престону?
– Тогда что вы хотите мне сказать?
– Я пытаюсь сказать, – и я, может быть, не лучшая и не самая компетентная кандидатура, чтобы говорить это, но другой нет, – что некоторые из тех решений, которые вы принимаете относительно своей жизни, могут отличаться от тех, которые принимаю я, или даже от тех, которые я могу посоветовать. Вы должны быть готовы к этому и не пытаться бороться, когда это случится. Вы понимаете?
Она хотела было продолжить, но почувствовала себя такой расстроенной и усталой, к ее удивлению, таким же, казалось, чувствовал себя и мистер Спок, что ей захотелось закончить разговор.
– Я бы хотела подумать над тем, что вы сказали, капитан.
Саавик опять перевела их общение на уровень «командир – подчиненный».
– Очень хорошо, лейтенант, – сказал он, подлаживаясь под эту перемену.
Она встала.
– Я должна идти обратно на капитанский мостик, сэр.
– Вы свободны, лейтенант.
Она приготовилась чтобы уйти, но задержалась.
– Сэр, как насчет обучения Питера Престона?
Спок сложил руки и задумался.
– Его, конечно, надо возобновить. Однако, мистер Скотт сделал заявления о состоянии машинного отделения, которое некорректно было бы проигнорировать. Я подожду день или два, а затем предложу, чтобы уроки продолжались. Вы находите это приемлемым?
– Да, сэр. Благодарю вас.
Саавик вернулась на свой пост. Ей нужно было о многом подумать.
Глава 5
– Я очень прошу вас, заткнитесь! – взмолилась Кэрол. – Я даже думать не могу.
Галдеж постепенно затих.
– Это, должно быть, какая-то ошибка, – произнесла Кэрол.
– Ошибка! Ради Бога! Все так и есть!
– Они прилетели, чтобы захватить нас с кораблем! «В нашем распоряжении!» Ха!
– Похоже, это мы будем в их распоряжении! – произнес Джедда.
– Дэвид…
– А как лучше всего следить за тем, что мы делаем? Все, что им было нужно, – дождаться того, чтобы практически все были в отпуске, и тогда они смогут ворваться сюда, и только мы сможем противостоять им!
– Но…
– Они думают, что мы просто пешки!
– Дэвид, прекрати! Ты вечно обвиняешь военных в буйной паранойе. А для чего ты сам здесь работаешь? Звездный Флот сохранял мир в течение ста лет…
Наступила тишина. Дэвид не мог отрицать того, что она сказала. В то же время Кэрол не могла объяснить, что произошло.
– Ошибка это или нет, – обратился к присутствующим Вэнс, – но если они получат «Генезис», то вряд ли отдадут его обратно.
– Ты прав, – согласилась Кэрол. – Ладно, ребята. Соберите свои приборы и материалы вместе. Извлеките оттуда все наши работы. Джедда, Зинаида еще спит?
Кэрол знала, что Зинаида, математик «Генезиса», до самого утра проработала над дисперсными уравнениями.
– Когда я выходил из комнаты, она спала, – сказал он. Так же, как и Джедда, Зинаида была дельтянкой. Дельтяне имели обыкновение работать и путешествовать группами или, по крайней мере, парами, так как поодиночке они были в полной изоляции. Их натуры требовали такой эмоциональной и физической близости, что ни одно другое живое существо не могло долго находиться в личном контакте с ними.
– Хорошо, но ты лучше подними ее. Вэнс, Дэл, Господа Компьютерные Фокусники, я хочу, чтобы вы сейчас же начали.переносить все из компьютеров в транспортабельную память, потому что любую программу, любые данные, которые мы не сможем взять с собой, мы уничтожим – это касается также и ВН или В8, и всего остального. Поэтому приступим к работе.
– Но куда мы направляемся? – спросил Дэл.
– Об этом будем знать только мы, а «Уверенный» пусть ищет. Но у нас только три дня. Не будем терять время.
* * *
…Двери турболифта начали закрываться.– Подождите, пожалуйста!
– Подержите! – сказал Джеймс Кирк датчикам. Двери послушно остановились, вздыхая.
Лейтенант Саавик влетела внутрь.
– Спасибо, сэр.
– Пожалуйста, лейтенант.
Она пристально смотрела на него. Кирк начал чувствовать себя неловко.
– Адмирал, – внезапно обратилась она. – Можно я скажу вам кое-что?
– Лейтенант, – сказал Кирк, – кажется, у вас нет никаких проблем с самовыражением.
– Простите, сэр?
– Ничего, ничего. Так что вы хотели сказать?
– Я хочу поговорить с вами о высокой оценке.
– Вы заслужили ее.
– Я так не думаю.
– Это из-за результатов «Кобаяши Мару»?
– Я же не смогла разрешить проблему, – сказала Саавик.
– Да вы бы в любом случае не смогли. Там нет никакого выхода. Это просто проверка характера.
Она немного подумала.
– А вы тоже проходили такой тест во время обучения, адмирал?
– Конечно, – с улыбкой ответил Джим Кирк.
– Могу я спросить вас, как поступили вы?
– Спросить вы можете, лейтенант. – Кирк засмеялся.
Она похолодела.
– Это была просто шутка, лейтенант, – сказал Кирк.
– Адмирал, – осторожно начала она, – шутки людей коренным образом отличаются от тех, к которым привыкла я.
– Какие именно шутки вы имеете в виду?
– Шутки ромулян, – ответила она.
«Тебе это интересно знать? – спросил себя Джим Кирк. – Нет, тебе это неинтересно.»
– Ваши понятия, адмирал, – продолжала Саавик, – человеческие понятия более запутанные и сложные.
«Господи, какая она красивая, – уныло подумал он. И затем, с сарказмом. – Будь осторожен, ты ведь адмирал».
– Ладно, лейтенант, на ошибках учатся.
Она на это тоже не отреагировала. Он решил сменить тему.
– Хотите совет, лейтенант?
– Да, – произнесла она странным голосом.
– Вам будет разрешено пройти тест еще раз. Если вы не удовлетворены своими действиями, попробуйте заново.
Лифт замедлил ход и остановился. Двери плавно открылись, и вошел доктор Маккой, с нетерпением дожидавшийся лифта.
«Вот они, все эти новомодные изобретения, – думал он, – полюбуйтесь: все стало только медленнее»?
– Кто задерживает этот проклятый лифт? О-о, – воскликнул он, увидев Кирка и Саавик. – Здравствуйте.
– Благодарю вас, адмирал, – сказала Саавик, выйдя из лифта.
– Я ценю ваш совет. Добрый день, доктор.
Двери закрылись.
Кирк ничего не сказал и отрешенно уставился в потолок. Изо всех сил пытаясь изобразить грязного старикашку, Маккой повел бровями.
– Она что, сменила прическу?
– Что?
– Я сказал…
– Я слышал вас, доктор. Когда вы наконец поумнеете?
«Да, – подумал Маккой, это уже перемена. Может быть, и не к лучшему, но, по крайней мере, перемена».
– Хорошая штука, этот ромульский эль, – сказал Маккой с нотками сарказма в голосе.
Кирк вышел из состояния задумчивости.
– Прекрасно тонизирует память, – заметил он.
– Что?
– Заставляет меня вспоминать, почему я никогда не пью его.
– Это вам благодарность.
– Адмирал Кирк, – раздался голос Юхуры по внутреннему каналу связи. Срочное сообщение для адмирала Кирка.
Кирк включил связь.
– Кирк слушает.
– Сэр, Космическая Лаборатория Регулос-1 на связи из открытого космоса. Срочно. Доктор Кэрол Маркус.
Кирк вздрогнул.
«Кэрол Маркус? – подумал Маккой. – Кэрол Маркус?»
– Юх… Юхура, я свяжусь с ними через четверть часа, – сказал Кирк.
– Да, сэр.
Он опять отключил связь и свирепо посмотрел, на Маккоя, как будто досадуя на то, что кто-то был свидетелем его реакции.
– Ну, ну, ну, – произнес Маккой. – Беда не приходит одна…
– Хороший же вы доктор! – сердито пробурчал Кирк. – Вы лучше, чем кто либо, должны знать, как опасно открывать старые раны.
Двери лифта открылись, и Кирк выбежал наружу.
– Извините, – сказал Маккой уже после того, как двери закрылись.
«Итак, Старый Семейный Доктор, – подумал он, – цеплять его бесполезно, вам бы лучше сменить тактику, если вы хотите, чтобы он перестал бояться. С другой стороны, – сказал себе Маккой, – может быть, это и не потребуется, смотря что это за звонок».
Джим Кирк шагал по коридору «Энтерпрайза», стараясь сохранять спокойствие. Кэрол Маркус, после стольких лет? Должно быть, у нее случилось что-то чертовски серьезное, раз она обратилась к нему. И что, во имя всего святого, происходит с Маккоем? За последние три дня каждое слово, произнесенное доктором, напоминало колючку дикообраза, которая, впиваясь, приносила жгучую боль.
Он поспешил в свою комнату и включил видеоэкран.
– Доктор Маркус, адмирал, – сообщила Юхура.
Изображение смутно проступало на экране и пропадало. На мгновение он различил лицо Кэрол, затем оно опять исчезло.
– Юхура, вы можете усилить сигнал?
– Я стараюсь, сэр, но он еле-еле пробивается.
– Джим… слышишь меня? Вы можете…
Было совершенно ясно, что Кэрол Маркус расстроена и сердита.
– Тебя очень плохо слышно, Кэрол. Что случилось? Что-то произошло?
– …не понимаю вас…
– Кэрол, что случилось? – Он повторил вопрос несколько раз, надеясь, что этого будет достаточно для того, чтобы она разобрала его.
– …пытаются… отнять у нас «Генезис»…
– Кто? Кто пытается отнять «Генезис»?
– …не слышу вас… Вы отдавали приказ?
– Какой приказ? Кэрол, кто забирает «Генезис»?
Связь стала отчетливой на несколько секунд.
– Джим, отмените приказ. – Связь опять начала обрываться.
– …никакого права… Я не допущу…
– Кэрол!
– Джим, пожалуйста, помогите. Я не могу поверить…
Изображение опять замелькало и стало неразборчивым. Джим похлопал рукой по транслятору.
– Юхура, что происходит, черт побери!
– Извините, сэр. Сигнал не проходит. Его глушат на источнике.
– Глушат?!
– На это указывает индикатор, адмирал.
– Черт, – опять выругался Джим. – Объявите тревогу по Звездному Флоту.
Я хочу говорить с командой.
– Да, сэр.
Джим Кирк шагнул на капитанский мостик.
– Мистер Сулу, – обратился он, – остановите работу двигателей.
Сулу подчинился и подал сигнал: «Остановите двигатели».
Все ждали заинтригованные, удивленные, испытывая странную тревогу.
– Случилось нечто непредвиденное, – жестко сказал Кирк. – Согласно приказу Командования Звездного Флота, я временно принимаю на себя командование «Энтерпрайзом». Дежурный офицер, отметьте это в бортовом журнале. Мистер Сулу, возьмите новый курс: Регулос-1, Космическая Лаборатория. Он остановился словно ожидая выражения несогласия или возражения. Никто не произнес ни звука. Выключив канал связи, с машинным отделением, позвал с нарастающим нетерпением:
– Мистер Скотт.
– Да, сэр?
– Мы должны немедленно увеличить скорость.
– Да, сэр.
– Взят курс на Космическую Лабораторию, адмирал, – доложил Сулу.
– Включить высокоскоростные двигатели.
– Приготовиться к высокой скорости, – приказала Саавик. Ее голос звучал напряженно и настороженно, только то уважение, с которым капитан Спок обращался с этим человеком, останавливало ее от возмущения и протеста. Корабль вышел на высокоскоростной режим.
– Готово, сэр, – доложил Сулу.
– Пятая скорость, мистер Сулу.
Корабль собрался с силами и рванулся с новой скоростью. Кирк шагнул обратно в турбо-лифт и исчез.
* * *
Спок лежал в своей каюте на отполированной плите из вулканического гранита, это был его «камень раздумий». Он уже собирался погрузиться из поверхностного состояния медитации в более глубокое, как вдруг почувствовал, что «Энтерпрайз» перешел на высокую скорость. Он немедленно пришел в себя. Через минуту он услышал стук в дверь.– Войдите, – спокойно отозвался он и сел.
Вошел Кирк и, зацепившись за один из углов камня, уставился в пол.
– Спок, у нас проблема.
Спок поднял брови.
– Что-то случилось на Регулосе-1. Нам приказано разобраться.
– Какие-нибудь трудности в Космической Лаборатории?
– Похоже на то. – Он поднял голову. – Спок, я заявил Звездному Флоту, что все что мы имеем – это куча ребятишек. Но мы единственный свободный корабль поблизости. Если что-то действительно не так… Спок, ваши курсанты… насколько они надежны? Что, если угроза будет настоящей?
– Они живые существа, адмирал, а все живые существа имеют свои собственные качества. – Он замолчал, глядя на Кирка. – Корабль, конечно, Ваш.
– Спок… Я уже поменял курс «Энтерпрайза». – Нельзя было терять ни минуты в то время…
– Время, которое вы имеете в виду, я полагаю, было 2 минуты 13 секунд назад, когда корабль пере шел на высокую скорость?
Кирк виновато улыбнулся.
– Я знаю, я должен был сначала прийти сюда…
– Адмирал, я повторяю: корабль Ваш. Я учитель. Это уже не учебный рейс, а военное задание. Только логика должна влиять на принятие решения старшим офицером.
– Но, может быть, ничего и не случилось. Сигнал связи был сильно искажен. Если вы, как капитан, можете просто доставить меня на Регулос…
– Вы предполагаете невозможное. Я – вулканиец. Я не умею нестись сломя голову.
Кирк насмешливо взглянул на него.
– И после этого Вы будете утверждать, что действуете исключительно по законам логики?
– Должен ли я напоминать Вам о том, что Вы и так хорошо знаете?
Логика остается в силе, однако Вы ошиблись, ожидая поддержки. Вы тот, кем Вы и были: командир звездного корабля. Все остальное несущественно.
Кирк усмехнулся.
– Я не осмелюсь спорить с Вами.
– Это разумно. – Спок встал. – В любом случае даже если бы обстоятельства были иными, логика все равно говорит о том, что нужды большинства выше нужд меньшинства.
– Или одного?
– Адмирал, – начал Спок. Он задумался, затем опять продолжил. – Джим, вы мой старший офицер. Но вы также и мой друг. Я был и остаюсь Вашим! Я говорю Вам то, что я вижу и считаю правдой – и для себя, и для Вас.
– Спок, – тихо сказал Кирк и протянул руку.
Спок опять ушел в свои мысли. Кирк оценил эту перемену и опустил руку.
– Вы пойдете на капитанский мостик? Я мало, что разъяснил. И, думаю, ваши ученики считают меня мятежником.
– Да, адмирал. Но может быть, нам лучше сначала поговорить с мистером Скоттом, чтобы он мог объяснить ситуацию также и своим курсантам.
* * *
В этот день во время ленча Саавик пришла в буфет и встала в очередь.Все вокруг нее, ее одноклассники, размышляли об изменениях в плане, о новом курсе «Энтерпрайза» и о странном захвате корабля адмиралом. Саавик тоже думала о том, что означали эти внезапные перемены. Она склонялась к тому, что это была еще одна, более изощренная учебная проверка. Несколько минут спустя после приказа адмирала, капитан Спок вернулся на капитанский мостик в сопровождении адмирала Кирка. Он заверил команду в том, что все его действия были согласованы с ним. Тем не менее, после всего, что произошло, Саавик чувствовала себя неуютно.
Она колебалась, не зная, что выбрать на завтрак, предпочитая бифштекс с кровью, но капитан считал, что потребление мяса – в особенности сырого по меньшей мере, недостойно цивилизованного существа. Поэтому обычно выбирала что-нибудь другое, когда они завтракали вместе. Саавик долго старалась соответствовать вулканийскому идеалу – вегетарианству – но совершенно ослабла. И это было все, чего она сумела добиться.
Она пошла на компромисс, выбрав яичное блюдо, которое было доведено на кухне до абсолютно безвкусного состояния, но которое можно было сделать съедобным, добавив изрядное количество сезамового масла и пиппали, огненной специи. Питер Простон однажды попробовал это блюдо, а Саавик не предупредила, чтобы он был осторожен. Она и не подозревала, какое воздействие это может оказать на человека. Когда он наконец прекратил кашлять, перестал пить воду и мог опять говорить, он описал это как что-то вроде очищенного перца и расщепленного атомного ядра.
Саавик удивилась, что Питера нет. Они обычно ели вместе, а сейчас, хотя и было время его завтрака, его не было в столовой.
Она остановилась у стола капитана Спока. Он ел салат.
– Можно к вам присоединиться, сэр?
– Конечно, лейтенант.
Саавик села и стала думать, как правильнее выразить свою обеспокоенность тем, что адмирал принял на себя командование «Энтерпрайзом».
– Лейтенант, – обратился к ней Спок, – как идут занятия Питера Престона?
– Да в общем, очень хорошо. Он прекрасный ученик и имеет склонность к этому предмету.
– Я подумал, что, быть может, ему слишком трудно.
– Я не заметила никаких признаков этого, капитан.
– Все же мистер Скотт попросил меня отложить занятия мистера Престона.
– Почему? – спросила Саавик, очень удивившись.
– Он объяснил это так, что двигатели требуют рабочих рук, и необходима помощь Питера Престона.
– Двигатели, – возразила Саавик, – только что после капитального ремонта показали на проверке сто пятнадцать процентов.
– Совершенно верно, – сказал Спок. – Я подумал над другими причинами.
Возможно, мистер Скотт пытается оградить Престона от чрезмерных нагрузок.
Саавик покачала головой.
– Во-первых, капитан, я уверена, что Питер чувствует себя со мной достаточно раскованно, и он сказал бы мне, если бы чувствовал себя заваленным…
– «Заваленным»?
– Ужасно перегруженным работой. Прошу прощения. Я не хотела выразиться неточно.
– Это не упрек, лейтенант, просто вы еще больше преуспеете в общении с людьми, если будете знать их идиомы.
Саавик соотнесла странную просьбу Скотта со своим ранее состоявшимся разговором с Питером.
– Мне кажется, я знаю, почему мистер Скотт отменил занятия курсанта Престона.
Она рассказала, что произошло.
Спок задумался.
– Это все кажется до чрезвычайности странным. Мистер Скотт, конечно, понимает, что настоящее обучение стоит всех хлопот и неудобств, причиняемых как ученику, так и учителю. Что еще сказал мистер Престон?
– Он предпочел не рассказывать всего. Он сказал это… «уж совсем глупо». Казалось, он был смущен.
– В самом деле? – Спок съел несколько ложек своего салата.
Саавик приступила к завтраку. Она добавила еще пиппали.
– Саавик, – начал Спок, – выказывал ли курсант какие-либо признаки серьезной к вам привязанности?
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Он как-нибудь выражал свою любовь к вам?
– Предполагаю, что со стороны так могло показаться. Он почувствовал облегчение, когда я сказала ему, что не считаю его «камнем на шее». И должна признаться, – в голосе Саавик явно не чувствовалось желание продолжать беседу, – что я… очень люблю его. Он милый и добросовестный ребенок.
– Но он, – осторожно сказал Спок, – не ребенок.
– Конечно. – Саавик почувствовала, к чему клонит Спок.
– Быть может, мистер Скотт боится, что его племянник влюблен в вас.
– Но это нелепо! – воскликнула Саавик. – Если бы даже это не было столь неуместно, то это просто невозможно.
– Это было бы неуместно. Но совсем не невозможно, а даже вероятно.
Это, пожалуй, слабое место в человеческой натуре. Если курсант Престон испытывает к вам то, что люди именуют «страстью»…
– Сэр? – теперь она чувствовала себя неловко.
– Страсть, для людей, это что-то вроде влюбленности, однако, она случается только с очень молодыми особями человеческого рода и кажется очень забавной более старшим.
Мотивы поведения Питера вдруг стали ясны. Нет ничего странного в том, что он был смущен и не хотел говорить об этом. Она прекрасно знала, насколько сильно он не любил, когда над ним смеялись.
Спок продолжал.
– Вы должны вести себя безукоризненно, так мягко, как только можете.
Люди очень уязвимы в этих делах и легко ранимы. И, как вы совершенно справедливо заметили, было бы неуместным…
Саавик чувствовала себя неловко и, в то же время, была шокирована.
– Мистер Спок, – сказала она, снова называя его так, как называла уже много лет, – Питер – ребенок. И даже если любовные увлечения – слабое место человеческой натуры, они не являются таковыми для вулканийцев.
– Но вы не вулканийка, – ответил Спок.
Саавик со звоном уронила вилку на тарелку и вскочила так быстро, что ее стул с грохотом упал на пол.
– Сядьте, – мягко сказал Спок.
Нехотя, она повиновалась.
– Саавик, не поймите меня неправильно. Ваше поведение относительно курсанта Престона абсолютно безукоризненно. Я нисколько не сомневаюсь в этом. Я сейчас говорю не о нем, а о вас.
– Я стараюсь научиться манерам вулканийцев, – сказала она. – Если вы мне скажете, где я ошибалась.
– Об ошибках мы сейчас тоже не говорим.
– Я… я не понимаю.
– Я выбрал дорогу вулканийца, когда я был еще молод. Многие годы я считал ее лучшим, да и просто единственно возможным выбором для любого здравомыслящего существа. Но… – Он остановился на минуту, потом стал менять тему разговора. – Я говорил вам о терпении и понимании.
Саавик кивнула.
– Я пришел к выводу, что то, что является правильным для одного существа, может быть неправильным для другого. Собственно, это может быть даже губительным. Особенно труден выбор для тех, кто стоит между двумя культурами…
– У меня есть только одна!
– …и кому приходится выбирать между ними или выбрать другую дорогу или уникальный путь. Вы уникальны, Саавик.
– Мистер Спок, какое отношение это имеет к Питеру Престону?
– Тогда что вы хотите мне сказать?
– Я пытаюсь сказать, – и я, может быть, не лучшая и не самая компетентная кандидатура, чтобы говорить это, но другой нет, – что некоторые из тех решений, которые вы принимаете относительно своей жизни, могут отличаться от тех, которые принимаю я, или даже от тех, которые я могу посоветовать. Вы должны быть готовы к этому и не пытаться бороться, когда это случится. Вы понимаете?
Она хотела было продолжить, но почувствовала себя такой расстроенной и усталой, к ее удивлению, таким же, казалось, чувствовал себя и мистер Спок, что ей захотелось закончить разговор.
– Я бы хотела подумать над тем, что вы сказали, капитан.
Саавик опять перевела их общение на уровень «командир – подчиненный».
– Очень хорошо, лейтенант, – сказал он, подлаживаясь под эту перемену.
Она встала.
– Я должна идти обратно на капитанский мостик, сэр.
– Вы свободны, лейтенант.
Она приготовилась чтобы уйти, но задержалась.
– Сэр, как насчет обучения Питера Престона?
Спок сложил руки и задумался.
– Его, конечно, надо возобновить. Однако, мистер Скотт сделал заявления о состоянии машинного отделения, которое некорректно было бы проигнорировать. Я подожду день или два, а затем предложу, чтобы уроки продолжались. Вы находите это приемлемым?
– Да, сэр. Благодарю вас.
Саавик вернулась на свой пост. Ей нужно было о многом подумать.
Глава 5
Питер Престон застыл, внимательно прислушиваясь. Плечи ломило. Он торчал здесь уже около часа, дожидаясь прихода командира Скотта. В течение этого дня надо было проверить калибрацию приемника Питера.
Вспышка дядиного раздражения начинала беспокоить Питера. Уже целых два дня дядя не мог выдавить улыбки или хотя бы говорить с ним не таким безразличным тоном. Теперь дядя демонстрировал явное неодобрение и недовольство работой Питера, которую он хвалил до тренировочного полета то есть до их размолвки. Сейчас дядюшка был крайне недоволен состоянием приемника.
Наконец Скотт появился и, оглядев комнату, обратился к Питеру:
– Ты уже долго торчишь здесь, кадет. Ты уверен, что можешь позволить себе терять время попусту?
– Приемник был готов к одиннадцати часам, как вы приказывали, сэр.
– Так-так, ты думаешь, что на этот раз он будет работать как следует, да?
– Да, сэр.
– Посмотрим.
Командир Скотт дважды проверил прибор.
– Нет, – протянул он, – теперь у тебя несбалансированность полей, ты перебалансировал. Калибруй заново, кадет.
Поколебавшись долю секунды, Питер решил: ведь бывают же ситуации, когда, как говорила Даннан, надо постоять за себя, но бывают и моменты, когда ты должен доказать, что можешь вынести все, что они преподносят.
– Да, сэр, – твердо сказал Питер. – Простите, сэр.
– Так-то. Ты бы мог попробовать сделать это получше?
– Да, сэр.
«Это как раз один из тех случаев, когда ты должен доказать, что можешь все стерпеть. И я могу стерпеть», – подумал Питер.
Он снова принялся за приемник. Питер все еще возился с работой, когда стажеры вернулись после обеда. Гренни уселся на свое место и пробурчал:
– Привет, Питер. Старик и вправду не отстает от тебя сегодня, так ведь?
– Почему ты разговариваешь со мной, как в старом фильме о тюрьме? Не волнуйся, он не посадит тебя на хлеб и воду за то, что ты со мной разговариваешь.
– А ты откуда знаешь?
Питер фыркнул.
– Я тебе говорил, нечего было выкидывать фокусы с адмиралом, – сказал Гренни.
– Да, я догадываюсь, что теперь ты перестанешь со мной разговаривать, так ведь?
Увы, Гренни был прав, как прицел 20х20. Это было также старо, как и плохое настроение дяди Монтгомери.
– Ох, Престон, ты так стараешься. Я даже чувствую себя уставшим, глядя на тебя, – сказал Гренни.
– Не волнуйся, – отозвался Питер, – тебе не придется долго терпеть эту пытку. Вспышки гнева у командира Скотта не длятся дольше трех дней, или ты не замечал?
– Нет, – ответил Гренни, – я не замечал, но у меня не было возможности наблюдать за ним, как у некоторых, я ему не племянник и все такое.
«Черт», – подумал Питер, – «Гренни все слышал, значит, теперь, все об этом узнают. Черт побери!»
Доктор Маркус, ответьте пожалуйста.
Но все попытки Юхуры соединиться со Спецлабораторией были безрезультатны.
Она взглянула на Спока.
– Все без толку. Там ничего нет.
– А помех тоже больше нет?
– Нет ни помех, ничего нет.
Спок повернулся к Кирку, стоявшему на капитанском мостике.
Одно из двух, адмирал, – сказал Спок, – либо они не хотят отвечать, либо не могут.
– Скорость?
– На этой скорости мы достигнем космолаборатории в 12.43.
Кирк скрестил руки на груди и опустился в капитанское кресло.
– Черт с ним, с «Генезисом», – прервала молчание Юхура. – Господи! Что бы это могло значить! Но куда они делись?
– Если бы я знал, что представляет собой «Генезис», это могло бы помочь моему анализу, – глубокомысленно заявил Спок.
Казалось, что Кирк борется с раздирающими его душу противоречиями.
– Ты прав, – сказал он наконец. – Должно быть, случилось что-то серьезное. Было бы нечестно скрывать от вас эту версию. – Он встал, прошелся по комнате:
– Юхура, пожалуйста, попросите доктора Маккоя присоединиться к нам. Лейтенант Саавик, вы остаетесь командовать.
Три офицера собрались в каюте Джима Кирка. Спок и Маккой подождали, пока Кирк принял все меры предосторожности.
– Компьютер, – начал он, – техника безопасности: доступ к информации о проекте «Генезис».
Вспышка дядиного раздражения начинала беспокоить Питера. Уже целых два дня дядя не мог выдавить улыбки или хотя бы говорить с ним не таким безразличным тоном. Теперь дядя демонстрировал явное неодобрение и недовольство работой Питера, которую он хвалил до тренировочного полета то есть до их размолвки. Сейчас дядюшка был крайне недоволен состоянием приемника.
Наконец Скотт появился и, оглядев комнату, обратился к Питеру:
– Ты уже долго торчишь здесь, кадет. Ты уверен, что можешь позволить себе терять время попусту?
– Приемник был готов к одиннадцати часам, как вы приказывали, сэр.
– Так-так, ты думаешь, что на этот раз он будет работать как следует, да?
– Да, сэр.
– Посмотрим.
Командир Скотт дважды проверил прибор.
– Нет, – протянул он, – теперь у тебя несбалансированность полей, ты перебалансировал. Калибруй заново, кадет.
Поколебавшись долю секунды, Питер решил: ведь бывают же ситуации, когда, как говорила Даннан, надо постоять за себя, но бывают и моменты, когда ты должен доказать, что можешь вынести все, что они преподносят.
– Да, сэр, – твердо сказал Питер. – Простите, сэр.
– Так-то. Ты бы мог попробовать сделать это получше?
– Да, сэр.
«Это как раз один из тех случаев, когда ты должен доказать, что можешь все стерпеть. И я могу стерпеть», – подумал Питер.
Он снова принялся за приемник. Питер все еще возился с работой, когда стажеры вернулись после обеда. Гренни уселся на свое место и пробурчал:
– Привет, Питер. Старик и вправду не отстает от тебя сегодня, так ведь?
– Почему ты разговариваешь со мной, как в старом фильме о тюрьме? Не волнуйся, он не посадит тебя на хлеб и воду за то, что ты со мной разговариваешь.
– А ты откуда знаешь?
Питер фыркнул.
– Я тебе говорил, нечего было выкидывать фокусы с адмиралом, – сказал Гренни.
– Да, я догадываюсь, что теперь ты перестанешь со мной разговаривать, так ведь?
Увы, Гренни был прав, как прицел 20х20. Это было также старо, как и плохое настроение дяди Монтгомери.
– Ох, Престон, ты так стараешься. Я даже чувствую себя уставшим, глядя на тебя, – сказал Гренни.
– Не волнуйся, – отозвался Питер, – тебе не придется долго терпеть эту пытку. Вспышки гнева у командира Скотта не длятся дольше трех дней, или ты не замечал?
– Нет, – ответил Гренни, – я не замечал, но у меня не было возможности наблюдать за ним, как у некоторых, я ему не племянник и все такое.
«Черт», – подумал Питер, – «Гренни все слышал, значит, теперь, все об этом узнают. Черт побери!»
* * *
– «Энтерпрайз». Специальная лаборатория, ввод космолаборатория.Доктор Маркус, ответьте пожалуйста.
Но все попытки Юхуры соединиться со Спецлабораторией были безрезультатны.
Она взглянула на Спока.
– Все без толку. Там ничего нет.
– А помех тоже больше нет?
– Нет ни помех, ничего нет.
Спок повернулся к Кирку, стоявшему на капитанском мостике.
Одно из двух, адмирал, – сказал Спок, – либо они не хотят отвечать, либо не могут.
– Скорость?
– На этой скорости мы достигнем космолаборатории в 12.43.
Кирк скрестил руки на груди и опустился в капитанское кресло.
– Черт с ним, с «Генезисом», – прервала молчание Юхура. – Господи! Что бы это могло значить! Но куда они делись?
– Если бы я знал, что представляет собой «Генезис», это могло бы помочь моему анализу, – глубокомысленно заявил Спок.
Казалось, что Кирк борется с раздирающими его душу противоречиями.
– Ты прав, – сказал он наконец. – Должно быть, случилось что-то серьезное. Было бы нечестно скрывать от вас эту версию. – Он встал, прошелся по комнате:
– Юхура, пожалуйста, попросите доктора Маккоя присоединиться к нам. Лейтенант Саавик, вы остаетесь командовать.
Три офицера собрались в каюте Джима Кирка. Спок и Маккой подождали, пока Кирк принял все меры предосторожности.
– Компьютер, – начал он, – техника безопасности: доступ к информации о проекте «Генезис».