Маккефри Энн. Хрустальная певица

   – Эта женщина все время нервничала, когда мы летели сюда. Представьте, она промчалась как снаряд через дебаркационную арку, когда ее остановили для формальностей. И вот теперь… – он развел руками, выражая свое изумление.
   – Пройти в дверь – это еще не все, – сказала Килашандра.
   – Знаю, но с Кариганой не поговоришь. С самого начала она разозлилась, что я прошел предварительные испытания на Ярро-Бета-VI. Для нее, похоже, было личным оскорблением ехать сюда. – Он шагнул ближе к Килашандре, потому что вошла толпа покупателей, судя по их разнообразной одежде. – А вы еще не нырнули? – Он быстро поднял руку и так обворожительно улыбнулся, что Килашандра, напрягшаяся было при таком явном вмешательстве в ее личные дела, даже не смогла обидеться. – Я, видите ли, со Скартайна, и не знаком с хорошими манерами. Кроме того, вы не похожи на покупательницу… А транзитники никогда не ходят дальше столовой, так что вас явно интересует хрустальное пение… – Он вопросительно поднял брови.
   Нужно было быть куда более щепетильной, чем Килашандра, чтобы рассердиться на него, и она ответила мимолетной улыбкой и кивком.
   – Ну, вот, я только сообщил о своем появлении, но, будь я на вашем месте, хотя и не собираюсь лезть в ваши дела, я бы дал Каригане шанс навести там порядок. – Он вскинул голову и улыбнулся. Это сияющая улыбка никак не вязалась с его простодушным видом. – Если только у вас нет задних мыслей.
   – Мысли есть. Но не задние, – полушутя сказала Килашандра. – Вы сказали, что прошли предварительное испытание на Ярро?
   – Да, вы знаете тесты…
   – Слышала, СГ-1…
   – А эти тесты – сложные, болезненные, или как? – высокий нервный парень незаметно подсел к ним.
   Килашандра недовольно нахмурилась, но ее собеседник одобряюще улыбнулся.
   – Ни пота, ни стресса, ни напряжения сил, друг. Ветерок. Мне теперь только подойти к панели, постучать, и я там.
   – И вам полностью раскрыли все тайны? – спросил черноволосый.
   – Еще нет, – ответил ярранец, снова улыбнувшись. – Это следующий шаг, и он делается только здесь.
   – Шиллаун Агус Нартри, – представился парень, подняв руку с растопыренными пальцами – галактический жест сотрудничества без оружия.
   – Рембол К-хен-стал-аз, – ответил рыжий.
   У Килашандры не было настроения втягиваться в дальнейший и, без сомнения, долгий разговор о проблемах приема в члены Гильдии, тем более с этим заикающимся Шиллауном. Она улыбнулась Ремболу и вежливо отошла, а затем направилась к модулю и широко расставила на нем пальцы, чтобы это привлекло внимание женщины.
   – Я хочу вступить в члены Седьмой Гильдии, – сказала Килашандра, когда программистка вопросительно подняла голову. На самом-то деле Килашандра хотела сказать, что желает быть хрустальной певицей, но слова замерли во рту. Может быть, дурной пример Кариганы умерил ее порыв. Программистка невозмутимо склонила голову и пробежала пальцами по клавишам терминала.
   – Пройдите в ту дверь, – она показала на открывшуюся панель в стене.
   Килашандра легко представила себе, как отреагирует штурмующая Каригана на эту спокойную фразу, и улыбнулась, когда панель беззвучно закрылась за ней. Выход Килашандры Ри, тихий и без фанфар.
   Она оказалась в коротком коридоре с дверями по обе стороны. Войдя в одну из них, она увидела, что через другую дверь в комнату вошел мужчина со странным горбом на плече. Он бросил на нее такой оценивающий быстрый взгляд, что она почувствовала уверенность – он встречался с Кариганой.
   – Вы согласны подвергнуться проверке СГ-1 способностей, физической и психической пригодности? Прошу вас сообщить ваше имя, родную планету и статус.
   – Я Килашандра Ри с Фьюерты, согласна на проверку. Статус – бывшая студентка третьего курса сценических искусств.
   – Сюда, пожалуйста, Килашандра Ри.
   Она прошла за ним мимо нескольких дверей. Одна из них была отмечена красным светом, и Килашандра предположила, что там тестируют Каригану.
   Ей указали на следующую комнатку, где были кушетки и колпак – стандартное оборудование для физической диагностики ее расы по всей галактике. Не говоря ни слова, Килашандра поудобнее улеглась на кушетке. Она с детства привыкла к процедурам и к ощущению легкой клаустрофобии, когда верхняя половина диагностического прибора опускается на тело. Ее не беспокоило ни почти приятное давление прибора на ее торс, ни тугой захват одного бедра, ни тяжесть на левой голени, но она никогда не могла привыкнуть к закрытой части головы, к давлению на глаза, виски и челюсть. Но сканирование мозга и ретины было безболезненно, никто никогда не чувствовал уколов в омертвевшую ногу для взятия проб крови, костного мозга и клеточной ткани. Другие давления для проверки внутренних органов, мускульного тонуса, переносимости жары и холода и звуковой чувствительности также были пустяками – до последней: проверки болевого порога. Она слышала об этом, но сама еще ни разу не проверялась на диапазон болевого порога. Она надеялась, что впоследствии никогда больше не испытает этого.
   Аппарат резко выключился как раз в тот момент, когда она пыталась набрать воздуха в сжатые спазмом легкие, чтобы завизжать от наложенных на ее нервные узлы стимуляторов. Когда ее нервная система зазвенела от пост-эффекта, она застонала и потерла шею сзади, чтобы расслабить мышцы, напрягшиеся в ту долю секунды измеряемой агонии.
   – Примите это успокаивающее, – сказал медтехник, входя в комнату, и подал ей стакан зеленоватой жидкости. – Сядьте сюда, – добавил он, когда в центр комнаты вкатилось мягкое кресло, а медицинский аппарат отошел в сторону. – Когда вы совсем оправитесь, нажмите кнопку на правом подлокотнике, и начнется психологический тест. Используется голосовая система. Ответы, конечно, записываются, но я уверен, что вы знакомы с этими процедурами.
   Питье очистило ее чувства от последних ощущений теста на болевой порог и сделало ее невероятно подвижной. Лучшая подготовка к психологическому тесту.
   Килашандра никогда не понимала подобного тестирования – ведь многое зависит от настроения в данный час, день, год. Она испытывала обычное желание давать неправильные ответы, но от этого экзамена зависело слишком многое. Играть, рискуя, можно на другом уровне и в другое время. Тем не менее, она не понимала цели некоторых необычных вопросов. В других оценочных сессиях ей никогда таких не задавали. Но ведь раньше она никогда еще не просила принять ее в Седьмую Гильдию, а их критерии могут быть совсем другими. И она не проходила психологический тест перед машиной: обычно экзаменатором всегда был человек.
   В последние несколько минут скорость опроса увеличилась, и Килашандра вспотела, торопясь отвечать на мелькающие на дисплее вопросы.
   Сердце ее по-прежнему все еще сильно билось, когда снова вошел сотрудник, на этот раз с подносом с едой.
   – Проверка ваших способностей начнется после того, как вы поедите и отдохнете. Можете включить факс для развлечения или поспать. Когда будете готовы, проинформируйте компьютер, и начнется последний экзамен.
   Килашандра страшно проголодалась, а высококалорийная еда оказалась очень вкусной. Еда на экзамене, конечно, весьма полезна, но как часто она бывала безвкусной и не давала удовлетворения. Девушка медленно потягивала горячий напиток и думала, скоро ли ее мозг очистится от напряжения, вызванного последней частью психологического теста.
   В других оценочных сессиях она по виду и манерам людей-экзаменаторов часто могла судить, хорошо или плохо она сделала то, что ей полагалось. Но техник Гильдии был настолько безразличен, что нельзя было ничего угадать.
   Покончив с едой, она решила продолжать экзамен и дала сигнал о своей готовности.
   Ей проверили слух по самой строгой оценке этой способности, включая оценку вибрационных ошибок и действующих на нервы подсознательных шумов ниже 50 и выше 18000 герц. Все было зарегистрировано. Проверка двинулась к обманчивому комплексу координации рук и глаза, что снова вогнало ее в пот. Она прошла через серию глубоких восприятий и пространственных отношений. Последнее всегда было ее сильной точкой, но к тому времени, когда экзамен закончился, она дрожала от усталости и чувствовала себя как выжатый лимон.
   Может, она принимала желаемое за действительное, но когда техник снова вошел, ей показалось, что в его взгляде мелькнуло что-то вроде уважения.
   – Килашандра Ри, поскольку вы прошли экзамены первого дня вашего стандарта, теперь вы гостья Гильдии. Мы взяли на себя смелость перенести ваши личные вещи в более удобную комнату в нашем Блоке. Пожалуйста, следуйте за мной.
   Как правило, подобные действия, предпринятые без ее согласия, рассматривались бы как вторжение в ее личные дела, но сейчас ее энергия была слишком истощена, чтобы протестовать. Ее отвели в Блок Гильдии, на три этажа ниже главного и только с одним выходом в остальную часть Базы Шанкила. Столь легкое проникновение на священную территорию больше позабавило, чем встревожило Килашандру. Раз она прошла экзамены, не было нужды изолировать ее от остального населения Базы. Не о чем было предупредить какого-то другого кандидата, если не считать теста болевого порога. Неудачники могли быть более опасны для Гильдии из-за их разочарования. Интересно, что случилось с ними? Что случилось со злобной Кариганой? Наверняка она была бы рада быть подальше от всех в случае провала. А где Рембол и тот заика, какой-то Шиллаун?
   Далеко ли ей еще идти в Гильдию, чтобы получить квартиру и стол? Она так устала, что ей больше всего хотелось лечь и уснуть. Она была выжата как лимон, так же, как в вечер финального студенческого концерта. Давно ли это было? В смысле расстояния или времени? Но сейчас не до вопросов.
   Гильдиец остановился у двери.
   – Оставьте ваш отпечаток, и внутри вы найдете ваше имущество. В конце этого коридора общая гостиная, но можно заказать питание прямо в комнату. Завтра вам предстоит последнее тестирование.
   Сигнал из его датчика дал ей понять, что все вопросы исчерпаны. Он подтвердил вызов, вежливо поклонился и вышел.
   Килашандра прижала палец к углублению в замке и вошла в свое новое помещение. Оно было намного просторнее отдельного номера, и более комфортабельно и роскошно обставлено. К маленькому столу, на котором уже стоял стакан пива рядом с освещенной панелью устройства для заказа еды, было подвинуто кресло. Килашандра благодарно посмотрела на пиво и обратила внимание, что в меню указаны рыбные блюда. Она даже удивилась, как много информации о ней Гильдия уже запрограммировала с тех пор, как она назвала свое имя, родную планету и статус. Она заказала запеканку из овощей и легкое вино.
   Едва она закончила есть, как специальное устройство на двери известило о посетителе. Она помедлила с ответом, не зная, кто мог прийти, но устройство сообщило, что имя посетителя – Рембол. Килашандра нажала кнопку, открывающую дверь. Вошел улыбающийся Рембол.
   – Пойдемте немного пройдемся. Выпьем на свободе. – Он подмигнул. – Еще нет ни Кариганы, ни Шиллауна. Только те, кто уже прошел первые испытания. Пошли.
   Веселость в его льстивом голосе оказалась решающим фактором. Килашандра достаточно хорошо знала себя и понимала, что если попробует сейчас уснуть, то только и будет проигрывать в уме тесты и думать, где что упустила, а где сказала лишнего, и настоящего отдыха не получится. А немного выпить, чуточку расслабиться в веселой компании Рембола будет для нее только полезно. Тем более, если нет Кариганы и этого нервного Шиллауна.
   Однако она чуть не попятилась, когда увидела, что «только тех» двадцать девять человек. Рембол, почувствовал это и сделал приглашающий жест.
   – Это Килашандра, – сказал он, слегка повысив голос.
   Ее появление было встречено легкими кивками, улыбками и взмахами рук. Определенная степень неофициального содружества уже радовала «других». Группа из четырех человек, занятая какой-то карточной игрой, даже не взглянула на Килашандру. Рембол принес всем пива.
   – Вы будете тридцатой, – сказал он, проводя девушку к незанятому дивану. – С Шиллауном и Кариганой тридцать два, и предполагается, что будет еще один, который сегодня проходит проверку. Если так, то, значит, мы завтра все едем на Беллибран.
   – Да, если никто не испугается предостережения, что его ждет в будущем, – сказала подошедшая к ним девушка. – Я Джезри с Салоники из системы Антареса.
   – Не думаю, чтобы кого-нибудь вычеркнули после ознакомления с правилами, – сказал Рембол.
   – Может, и так, но я знаю, что тридцать три человека – это минимальная группа, – сказала Джезри, со вздохом садясь на диван. – Я ожидала семь стандартных недель, а Бартон, – она показала на игрока в карты, – девять. Он чуть-чуть опоздал к классу. Но его ничто не заставит отказаться. Я не уверена только в одном-двух из остальных… Рембол говорил, что Каригану ничто не переубедит, а я посмотрела на ее лицо, когда старый горбун привел ее сюда, и порадовалась, что она решила, будто она не такая, как мы все, и осталась в своей комнате. У косморабочих куча странностей, но она…
   – Просто она впечатлительная, – сказал Рембол, когда Джезри замолчала. – Не думаю, что она доверяет космическим станциям больше, чем космическим кораблям. Она была напичкана транквилизаторами до бровей, когда ехала сюда. А Шиллаун стучал всеми костями, так что я влез в чужое дело и подсыпал ему в пиво наркотик. И уложил его в постель.
   – Почему такие люди хотят стать хрустальными певцами? – спросила Килашандра.
   – А почему хотим мы? – улыбаясь, спросил Рембол.
   – Ладно, почему хотите вы? – Килашандра обратилась прямо к нему.
   – Мне не позволили продолжать занятия как инструментальщику. Недостаточно растянуты пальцы для струн. Хрустальное пение – следующая ступень.
   Килашандра кивнула и посмотрела на Джезри.
   – Как ни странно, – ответила девушка смущенно, – я тоже оказалась лишней в своей профессии. Сокращение врачей. А ведь на Салонике достаточно несчастных случаев.
   – Косморабочих вряд ли сокращают, – сказала Килашандра, глядя на Рембола.
   – А ее и не сокращали. Она психанула, когда лопнул ее страховочный кабель, и ей показалось, что она долго пробыла в глубоком космосе, прежде чем ее нашли. Она не говорила, – Рембол подчеркнул последнее слово, – но она наверняка нестабильна для такой работы, если не сказать непригодна.
   Джезри сочувственно кивнула.
   – А Шиллаун? – спросила Килашандра.
   – Он говорил мне, что он технолог. Ему дали назначение, которое ему решительно не нравилось. Под землею. А у него клаустрофобия! Думаю, потому он такой нервный.
   – И у всех нас абсолютный слух, – сказала Килашандра больше себе, чем другим, потому что ей вспомнились слова маэстро Вальди, которые он обвиняюще выплевывал, особенно «силикатный паук». Она отогнала мелочные подозрения, как необоснованные.
   Громкий взрыв проклятий со стороны одного из игроков и призыв к остальным разрешить возникший спор прервали их беседу. Хотя Килашандра не участвовала в последующей шумной дискуссии, она решила, что очень хорошо оказаться в группе, с которой можно будет проводить время. Она заметила также, что участники группы – совершенно разные люди, если не считать того, что их объединяет – абсолютного слуха – и возраста. Все были в возрасте от двадцати до тридцати, большая часть, по-видимому, только что закончило третичное образование: все были с разных систем или планет.
   Она выпила еще стакан действительно отличного пива и потихоньку ушла. Готовясь ко сну, она удивлялась, каким образом больше тридцати человек с разных планет могли услышать о хрустальных певцах.

Глава 3

   Она только что позавтракала, когда тихий звон привлек ее внимание к экрану. Ее вызывали в гостиную.
   – Как вы мило и грациозно сбежали, – произнес за ее спиной веселый тенор.
   Она обернулась. К ней подходил Рембол, а вплотную за ним шел Шиллаун.
   – И кто же победил в споре? – спросила она, вежливо поклонившись Шиллауну.
   – Никто и все, – улыбнулся приятному воспоминанию Рембол. – Спорили-то просто для смеха.
   Они дошли до гостиной. Из другого коридора несколькими группами тянулись остальные, все те, кто были и в предыдущий вечер. Только Каригана держалась особняком и села позади, сверкая глазами на всех. Что-то в этой девушке со злым лицом было знакомо Килашандре, только она не могла вспомнить, что именно.
   Из четвертого выхода появилась прихрамывающая высокого роста женщина; левой рукой она слегка оттягивала от бедра свое длинное платье. Она быстро обежала взглядом комнату – подсчитывает, подумала Килашандра, и в свою очередь подсчитала всех. Тридцать три. Подумать только, Бартон, по словам Джезри, ждал этого числа девять недель.
   – Я Борелла Сил, – сказала женщина чистым, хорошо поставленным контральто. – Я резчица кристаллов, хрустальная певица. Поскольку я поправляюсь после полученного в Рядах повреждения, меня попросили ознакомить вас с опасностями нашей профессии. – Она подняла платье и показала такую ужасную рану и синяки, что некоторые зрители отшатнулись. Борелла чуть заметно улыбнулась, словно и ожидала такой реакции. – Я показала вам эту рану специально, а вовсе не для того, чтобы вызвать отвращение или жалость. Вглядитесь хорошенько.
   Шиллаун ткнул локтем Килашандру. Она хотела было сделать ему суровое замечание за такую вольность, но тут же поняла, что он обратил ее внимание на Каригану. Только она одна подошла к Борелле Сил и наклонилась, чтобы поближе осмотреть длинную рану на бедре.
   – Она, похоже, заживает нормально, но вам следовало бы забинтовать ее. Как вы ее получили? – довольно безразличным тоном осведомилась Каригана.
   – Два дня назад я поскользнулась в Рядах и упала с пятнадцатиметровой высоты на старую выработанную поверхность.
   – Два дня? – злость окрасила голос Кариганы. – Ни за что не поверю. Я видела немало рваных ран и знаю, что такие глубокие, как ваша, не могут зажить за два дня. И цвет синяков, и состояние ткани указывают, что вы поранились несколько недель назад.
   – Два дня. У певцов все заживает быстро.
   – Но не настолько же быстро! – Каригана хотела сказать что-то еще, но Борелла жестом отпустила ее и обернулась к другим.
   – Согласно приказу ФП, полное раскрытие опасностей, специфических и неотъемлемых от этой профессии, должно быть сделано всем кандидатам, удовлетворительно прошедшим первоначальное освидетельствование. Однако закон ФП разрешает защиту профессиональных проблем путем стирания памяти. Те, для кого эта практика неприемлема, могут уйти.
   – Долго стирается? – спросила Каригана.
   – Ровно час двадцать минут. Человек ничего не помнит, словно все время спал.
   – Все это записывается?
   – Если потребуется. Гильдия даст информацию, что был обнаружен мелкий, но недопустимый для работы на Беллибране дефект. Однако Седьмую Гильдию редко запрашивают.
   Килашандра почему-то подумала, что этот факт позабавил Бореллу. Каригана нахмурилась еще больше.
   – Есть возражения? – спросила Берилла, в упор глядя на космоработницу.
   Поскольку никто не подал голоса, Борелла попросила всех пройти перед экраном, который она включила, назвать свое имя и дать добровольное согласие на стирание.
   Этот процесс не занял много времени, но Килашандра чувствовала, что сделала непоправимый шаг, когда ее согласие было официально зафиксировано. Обратной дороги не было.
   Борелла вывела их в короткий коридор. Каригана шла за ней первая. Когда она прошла в дверь, то у нее перехватило дыхание, и она задержалась в проходе, насторожив остальных, но никто не ожидал увидеть то, что было в коридорчике. С каждой стороны находились тела, погруженные в какую-то прозрачную жидкость: все, кроме одного, сверкали, точно покрытые кремнием: поверхности лиц казались каменными; пальцы рук и ног были растянуты, как если бы затвердели, но не от трупного окоченения. Это кристаллическое сияние не могло происходить от какого-либо светового трюка, подумала Килашандра, потому что ее собственная кожа не изменилась. Ей скрутило желудок от выражения их лиц, трое выглядели так, словно смерть застала их в состоянии безумия, двое казались удивленными, а шестая злобно тянула руки к чему-то, что пыталась схватить. Последний труп был самым страшным: обуглившееся тело навеки осталось в позе бегущего, съедаемого огнем, оплавившем плоть на костях.
   – Вот что случается с незащищенными на Беллибране. Это может случиться и с вами, хотя каждый старается свести этот риск к минимуму. Если вы желаете уйти сейчас же, вы свободны.
   – Внешняя опасность не дает классификации кода 4, – обвиняющим тоном сказала Каригана.
   – Совершенно верно, – ответила Борелла, – но здесь представлены две опасности Беллибрана, которые ФП требует от Седьмой Гильдии показать вам.
   – Это худшее, что может случиться? – сурово спросила Каригана.
   – Разве умереть недостаточно? – спросил кто-то из группы.
   – Смерть есть смерть, от кристалла ли, от огня или грузовика, – сказала Каригана, пожав плечами, и тон ее был таким вызывающим, что не только Килашандра с раздражением взглянула на нее.
   – Да, этот способ умереть может быть худшим, – сказала Борелла настолько задумчиво, что привлекла всеобщее внимание. Она слегка улыбнулась. – Идите за мной.
   Зловещий коридор вывел их в небольшой полукруглый лекционный зал. Борелла поднялась на возвышение и жестом показала группе на сиденья, которых было втрое больше числа людей. Когда она повернулась к ним лицом, за ней развернулась широкая голография Беллибрана и его трех лун. Планета и ее спутники двигались достаточно быстро, чтобы продемонстрировать особый проход лун, когда все три сжато синхронизировали орбиты: синхронизация эта, очевидно, захватывала различные части планеты.
   – Состояние кристаллизации, показанное в коридоре, наиболее распространенная опасность на Беллибране. Это случается, когда спора-симбионт попадает в неортодоксальную для Беллибрана экологическую систему и не образует правильного сочетания между нашей, основанной на углероде, биологической системой и основанной на кремнии экологии этой планеты. Такое сочетание – главное для работы на Беллибране. Если человек-хозяин правильно принимает спору-симбионта, а я уверяю вас, что другого пути нет, он испытывает значительное улучшение в визуальной активности, осязательной, нервной проводимости и клеточной адаптации. Первое имеет огромную важность для тех, кто становится резчиком кристаллов, «хрустальными певцами», если использовать галактический эвфемизм. Да, Каригана?
   – В какую часть тела вторгается симбионт? Он кристаллический или биологический?
   – Ни то, ни другое, а в случае удачной адаптации он вторгается в тело на клеточном уровне.
   – А что случается в случае неудачи?
   – Потерпите, я вскоре скажу и об этом. Как часть клеточного ядра, симбионт воздействует на структуру ДНК и РНК тела, заметно увеличивая срок жизни. Слухи, что хрустальные певцы бессмертны, преувеличены, но функциональная продолжительность их организма увеличилась на пятьдесят и более десятилетий против обычных норм. Адаптация создает иммунитет к обычным болезням, безмерно увеличивает восстановительную способность при структурных повреждениях. Сломанные кости и раны вроде моей, предупреждаю вас, являются частью ежедневной работы хрустального певца. Переносимость жары и холода также усиливается.
   И боли, без сомнения, подумала Килашандра, вспомнив не только тест, но и как Борелла все время оттягивала платье, чтобы оно не касалось раны.
   Голограммы за спиной певицы, показывающие неровную поверхность Беллибрана, сменились изображением одной из лун в ускоренном обращении, чтобы за несколько секунд были видны все двенадцать континентов.
   – Что касается отрицательных сторон, то певец, акклиматизировавшийся и адаптировавшийся к симбионту, необратимо стерилен. Код ДНК изменяется, усиливая личную выживаемость в противоположность выживаемости расы… химическое изменение инстинкта, если угодно.
   Каригана издала звук, похожий на кошачье выражение удовольствия.
   – Другой, и в основном самый важный отрицательный фактор – певец не может оставаться слишком долго вне особой беллибранской экологии. Симбионт должен подзаряжаться в своей природной среде. Его гибель означает смерть хозяина – причем довольно неприятную, потому, что смерть от старости случается в период, относящийся к окончанию хозяином его жизненного цикла.
   – Сколько времени певец может безболезненно находиться вне Беллибрана? – спросила Килашандра, подумав о Каррике и его нежелании возвращаться.
   – Это зависит от силы первоначальной адаптации и варьируется до 4000 галактических дней. Певец не нуждается в большом отпуске, чем на 250 дней. Их вполне хватает для отдыха. Уверяю вас, вполне хватит для множества целей.
   Килашандра, сидевшая позади Кариганы, увидела, как та набирает воздух для нового вопроса, но Борелла сменила голограмму: человек корчился в лихорадке, весьма напоминавшей ту, что терзала Каррика. Изображенный мужчина был охвачен сильнейшими конвульсиями. Фокус сосредотачивался сначала на его руках, потом на груди и лице, из атлета тридцати-сорока лет он превращался в морщинистого, высохшего лысого старца за то время, пока зрители переводили дух от изумления и ужаса.