Максвелл Энн. Алмазный тигр

   Неопределенное восклицание Эрин могло означать что угодно: от дикой радости до отчаяния.
   — Джефф?
   — Конечно, я понимаю, это очень…
   — Когда Конмин сделал это предложение? — прервала его Эрин.
   — Первый телефонный звонок был примерно час тому назад. Звонил какой-то парень с голландской фамилией, Гуго ван Лук или как-то в этом роде. Сейчас они вместе с Гарри согласуют условия контракта.
   — Понятно.
   — Да нет же, тебе ровным счетом ничего не понятно. Иначе ты, как я сейчас, прыгала бы до потолка от радости! — захлебываясь, продолжал Фишер. — Помнишь, несколько лет тому назад ты хотела сделать книгу? Ну так это предложение покруче. Ты только представь: «Алмазы: от рудника до драгоценностей». Конмин непременно позволит тебе заглянуть в их лондонское хранилище. Все, что только может тебе понадобиться, они предоставят без слов. И кроме того, заплатят королевский гонорар. И спешить особенно не придется. Конечно, в этом случае твоя книга, что должна выйти в Европе, задержится, однако я думаю, вряд ли это для тебя так уж существенно.
   Эрин еще некоторое время слушала его разглагольствования, затем задала несколько вопросов и повесила трубку. Ей очень хотелось верить, что все это — обыкновенное совпадение. Однако в подобного рода совпадение было очень трудно поверить. Интересно, как это Конмину так быстро стало о ней известно.
   Может, отец смог бы ответить на этот вопрос? Или Коул? Впрочем, от этого было бы не легче…
   Эрин приехала в офис «Блэк Уинг», полная решимости во что бы то ни стало услышать ответы на интересующие ее вопросы. Коул встретил ее у лифта. Увидев его, она вдруг подумала, что, как и Коул, пришла в той же самой одежде, что была на ней вчера. Ее рубашка, как и его сорочка, явственно сохраняли следы пребывания в гостиничной прачечной. Это, в свою очередь, доказывало, что, как и Эрин, Коул предпочитал путешествовать налегке. Эта мысль почему-то была ей приятна.
   — Мой отец уже пришел? — спросила она.
   — Охрана ничего не сообщила о его прибытии, — ответил Коул, предпочитая полуправду. Он нахмурился, разглядев морщинки в уголках ее глаз и губ: Эрин было явно напряжена. — А что, собственно, случилось?
   — Да я и сама не знаю. И не узнаю, покуда не услышу ответы на свои вопросы.
   Прежде чем Коул ответил хоть слово, зазвонил телефон. Он поднял трубку и кого-то выслушал. Ни слова не говоря, положил трубку.
   — Ваш отец уже в пути. С ним будет еще женщина.
   — Нэн Фолкнер. Она занимается алмазами.
   Через несколько минут охранник ввел в офис Мэтью Уиндзора и Нэн Фолкнер. Мужчины бесстрастно пожали друг другу руки и уселись в кресла конференц-зала. Села и Фолкнер. Эрин же осталась стоять. Она пристально посмотрела на троих людей в креслах.
   — Скажите, если будет известно, что именно я — наследница Эйба, какая сторона может выиграть от этого известия? — поинтересовалась Эрин.
   — Что вы имеете в виду? — спросила ее Фолкнер.
   — То, что спросила. Кто от этого может выиграть? Я сама? Конмин? Коул?
   — Пожалуй что Конмин, — ответил Коул.
   Фолкнер и Уиндзор переглянулись.
   — Да, скорее всего Конмин, — сказала Фолкнер.
   Эрин повернулась к Коулу:
   — Они предлагают мне миллион. А сколько они платят вам?
   — Ни цента.
   — Эрин, да объясни в конце-то концов, что все это значит! — потребовал Уиндзор.
   Не отводя взгляда от Коула, она ответила:
   — Представитель Конмина связался с моим издателем и предложил мне интересную работу, сопряженную с доступом в такие фонды, за право попасть в которые многие фотографы перегрызли бы друг другу горло. Дескать, я такая талантливая и единственная в своем роде, что они решили предложить именно мне сделать альбом об алмазах. Конмин, мол, настолько заинтересован в выходе подобного альбома, что готов выплатить едва ли не миллион долларов аванса.
   — Господи! — выдохнул Уиндзор.
   — Не уверен, что это обычное деловое предложение, — заметил Коул. — Как фамилия человека, который звонил вам?
   — Джефф Фишер, мой редактор. Гарри Коннер, издатель, в настоящее время изучает все детали будущего договора. Старина Гарри на седьмом небе от радости, а Джефф уверен, что заказ такого рода ознаменует важный этап в истории всего издательства.
   — А вы как думаете? — поинтересовался Коул.
   Эрин махнула рукой.
   — Сама по себе идея неплохая. Лет пять тому назад я и сама предлагала Джеффу сделать альбом о том, какой путь проходят алмазы, прежде чем сделаться бриллиантовыми украшениями и попасть на прилавок ювелира. Тогда он ответил, что вряд ли сумеет заручиться согласием Конмина на подобный проект. Сказал, что в этом нет решительно ничего, связанного лично со мной. Дескать, Конмин дает от ворот поворот каждому фотографу и издателю из Нью-Йорка. Это, мол, линия картеля. — Она вздохнула. — Непонятно, с какой стати они вдруг решили изменить свое отношение.
   — Тут-то как раз все ясно, — сказал Коул. — Они узнали, что вы наследница Эйба, вот и пригласили вас сотрудничать.
   — Восхитительно, доктор Ватсон! — воскликнула Эрин. — Остается лишь выяснить, кто из нашей четверки, посвященной в подробности, сообщил новость представителю Конмина.
   Нэн Фолкнер негромко прищелкнула языком. Эрин сурово посмотрела на нее.
   — Мэтт, ты явно недооцениваешь свою девочку, — сказала Фолкнер. — Она у тебя такая сообразительная, что сможет выйти сухой из воды. Кроме меня и тебя, никто из сотрудников ЦРУ не знал о происшедшем, а мы ни с кем этот вопрос не обсуждали.
   — Да, но ведь и я ни единой душе об этом не обмолвился, — сказал Коул.
   — Докажите, — тотчас же попросила его Фолкнер.
   Он пожал плечами.
   — Мне было известно, где именно находится Эрин. Конмин же должен был минимум дня два потратить на розыски, ведь искать ее они стали бы через ее издателя. Знай они, где находится Эрин, то, не прибегая к посреднику, вышли бы прямо на нее. Кроме того, я намерен купить права на те земельные участки, которые Эрин получила в наследство от своего дяди. Этого же хочет и Конмин. А им бы я не уступил.
   Эрин призадумалась над только что сказанным, затем согласно кивнула.
   — Хорошо. Кто же в таком случае разболтал?
   — Вот уж чего не знаю. — Коул взглянул на Фолкнер, затем вновь перевел взгляд на Эрин. — А кто, собственно, представляет Конмин?
   — Какой-то Гуго ван Лук или что-то в этом роде.
   Фолкнер неумело присвистнула.
   — Это же Гуго ван Луйк! Первый подонок во всем Конмине! Директор специальных операций ОПА — Отдела по продаже алмазов. Он занимает еще с полдюжины сомнительных должностей, но суть его деятельности одна: он должен устранять любые препятствия для деятельности Конмина. Как только картель оказывается в неприятной ситуации, тотчас же обращаются к нему, а он свое дело знает туго.
   — Так он вам известен?! — недоуменно спросила Эрин.
   — Я имею честь лицезреть его каждый пятый понедельник на протяжении всего года. Собственно говоря, прямо отсюда я вылетаю в Лондон на встречу с ним.
   Коул взглянул на Уиндзора.
   — Как давно мисс Фолкнер работает на Конмин?
   — Ничего подобного! — тотчас же возразила она. — Я представляю алмазную промышленность Соединенных Штатов, а вовсе не Конмин! И это большая разница!
   — Каждый пятый понедельник… — вслух произнесла Эрин, припомнив, как пять лет назад она готовилась сделать альбом об алмазах и как эту идею ее редактор не сумел протолкнуть через Гарри Кон-нера. — Видеть такое общество!
   — Да, такое общество! — жестко подтвердила Фолкнер, и ее подведенные черным карандашом брови гневно взлетели. Она закурила. — По понедельникам, десять раз в году, все воротилы алмазного бизнеса собираются в Лондоне. Там Отдел по продаже алмазов информирует собравшихся о реализации камней. — Фолкнер гневно выдохнула табачный дым. — Как и эксперты из других стран, я там узнаю, сколько именно алмазов согласен закупить Конмин. В то же самое время гранильщики и брокеры знакомятся с выдающимися экземплярами алмазов и договариваются о ценах.
   — Расскажите ей о переговорах, — иронично заметил Коул.
   — Каких переговорах?!
   — Вот как раз это я и имел в виду. — Коул взглянул на Эрин. — Никакие это не переговоры. Конмин просто собирает людей и в форме ультиматума информирует их о своем решении. Там все очень жестко. Алмазодобытчики просто узнают, что именно Отдел по продаже алмазов намерен продать и по какой именно цене. А фирмам, которые занимаются обработкой камней, и брокерским фирмам в категорической форме объявляют, сколько алмазов они смогут купить и по каким ценам. Если те согласны, то сразу же выкладывают денежки. Если кто-нибудь хоть раз позволит себе взбрыкнуть, то его в дальнейшем уже никогда не приглашают в Лондон. В сущности, это означает, что фирму на веки вечные изгоняют из алмазного бизнеса.
   — И Конмин хочет, чтобы я оказалась в курсе всего этого?! — поинтересовалась Эрин. — Если они именно так ведут свои дела, то для их же собственного спокойствия было бы куда лучше держать все это в строжайшем секрете. Зачем же приглашать меня да еще заказывать мне альбом об их деятельности?!
   Фолкнер отмахнулась.
   — Они настолько сильны, что им не за что извиняться и нечего бояться. До тех пор, пока они остаются за пределами Соединенных Штатов Америки и, следовательно, пока к ним нельзя применить антимонопольный закон Шермана, Конмин волен делать все, что только ему заблагорассудится.
   — Но если Конмин и вправду так силен, зачем им понадобилась эта затея с альбомом?
   Фолкнер не затруднилась с ответом:
   — Люди, управляющие Конмином, исключительно сильны, но вовсе не глупы. Если бы вы не были дочерью Мэтью, то скорее всего умерли бы раньше, чем сумели сосчитать, сколько же именно алмазов вам оставил в наследство старый Эйб. Но вы дочь Мэтью, и потому Конмин вынужден прибегнуть к совершенно иной тактике. Они делают вид, что всего-навсего спонсируют художественный проект, абсолютно не связанный с открытием нового алмазного местонахождения. Конмин предлагает вам сделать альбом, который, кроме денег, может существенно повлиять на всю вашу карьеру фотографа. А на другой чаше весов — то, что предлагает вам Коул.
   — То есть три миллиона долларов, — сказал Коул.
   — Предположим, вы предпочтете три миллиона, — усмехнувшись, продолжила Фолкнер. — На вашем месте я бы не стала с ним связываться. Он кажется мне человеком, от которого того и жди разных неприятностей. И это несмотря на то, что он носит костюмы из тонкой чесучи и вообще чертовски импозантен. На вашем месте я бы позволила Конмину немного поиграть с вами. Ведь никакого вреда от этого не будет. А пока вы будете тянуть время, я и ваш отец снарядили бы экспедицию на ферму Сумасшедшего Эйба, и эта экспедиция попыталась бы разведать местонахождение алмазных копей. — Она в упор посмотрела на Эрин. — Как вам мой план? Он должен устроить всех, ну, может, за исключением Блэкберна.
   Последовавшая затем тишина была такой глубокой, что Эрин слышала гул турбин самолета, взлетавшего с полосы Лос-Анджелесского аэропорта. Эрин внимательно посмотрела на отца, затем перевела взгляд на Нэн Фолкнер. Побудительные мотивы их поведения были очень понятны, позиция — более чем откровенна. Эрин могла разделять или не разделять их точку зрения — это ее дело. Она посмотрела на Коула, который казался ей не менее загадочным, чем доставленные им алмазы. Затем вновь перевела взгляд на отца.
   — Скажи, Коул работает на Конмин?
   — Наверняка я не могу тебе ответить, — сказал Уиндзор.
   — А точнее?
   — Нет, он не человек Конмина.
   — Можно ли назвать Коула искателем алмазов, или, как иногда говорят, изыскателем?
   — Вполне.
   — Хороший ли он изыскатель?
   Уиндзор кивнул.
   На несколько секунд в конференц-зале опять повисла тишина: Эрин обдумывала сказанное отцом. И трое остальных как бы перестали для нее существовать.
   Но, поразмыслив, она ничего и никого не выбрала.
   Эрин открыла свою сумочку, вытащила оттуда ветхий бархатный мешочек и, слегка тряхнув им, высыпала себе на ладонь алмазы. Несколько мгновений она наслаждалась сиянием камней, затем высыпала все алмазы обратно — за исключением темно-зеленого камня. Она перевела взгляд с камня на мужчину, который передал ей алмазы, оставив на твердой поверхности темно-зеленого кристалла вкус своего тела.
   — Я не намерена передать вам права на владение земельными участками, — сказала она, обратившись к Коулу. — Но я согласна отдавать вам половину всех алмазов, которые будут найдены на руднике…
   — Эрин, ради Бо… — начал было Уиндзор.
   — …или рудниках, если вы поможете мне их отыскать, — закончила она, не обращая внимания на попытку отца прервать ее. — Едва ли кто-нибудь сделает вам более выгодное предложение, потому что немногие захотят расстаться сразу с половиной добытых камней и, стало быть, с половиной власти. А для того, чтобы — в случае, если вы согласитесь, — скрепить наше сотрудничество, я хочу подарить вам вот это.
   И она протянула ему темно-зеленый камень, который сверкал и переливался у нее на ладони. Коул мягко присвистнул. Он пристально смотрел в глаза Эрин, словно хотел пробуравить ее взглядом и добраться до самых потаенных мыслей.
   — Если я помогу вам найти? — повторил Коул. — Стало быть, вы хотите поехать со мной?
   Эрин кивнула в знак согласия:
   — Естественно!
   — Вы способны повиноваться?
   Раздался неприятный смех Уиндзора, впрочем, другого ответа и не требовалось.
   — Как я и предполагал, — сказал Коул. — Увы, Эрин, из-за этого могут возникнуть неприятности. Ведь мы с вами окажемся в таких местах, где мне придется приказывать и где я не всегда смогу повторить свой приказ. Хотя бы потому, что на это попросту не останется времени.
   — Ничего, я как-нибудь переживу.
   Коул едва заметно улыбнулся.
   — В таком случае собирайте чемодан, нас ждут в Лондоне.
   — Почему?
   — Потому что так Конмин будет чувствовать себя лучше. Если они решили сотрудничать с вами, это означает, что более радикальные меры они пока не склонны применять.
   Слова Коула вовсе не пришлись Эрин по душе, и она скривилась, вслух же произнесла:
   — Хорошо.
   — Теперь второе: с этой минуты и вплоть до обнаружения алмазного рудника мы с вами будем жить под одной крышей. Пока не найдем месторождения или же пока вы не продадите свои земли, независимо от того, что произойдет раньше.
   Опять стало очень тихо. Эрин не отрываясь смотрела на Коула.
   — Ну что ж! — сказал наконец Уиндзор, обратившись к дочери. — Если у тебя не хватило мозгов воздержаться от этой авантюры, рядом непременно должен быть кто-то вроде Блэкберна.
   — Но спать мы будем в разных комнатах, — безапелляционно уточнила Эрин.
   — При том непременном условии, что дверь между нашими комнатами постоянно будет открыта, — со своей стороны добавил Коул. — Все время, Эрин, без исключения.
   Она учтиво кивнула, затем без предупреждения бросила Коулу темно-зеленый алмаз. Он легко поймал камень.
   — Договорились, — сказал Коул.
   Фолкнер метнула на Коула гневный взгляд.
   — Ох, смотрите не оступитесь…

Глава 11

   Эрин сидела у окна своего нового номера и смотрела, как на Лос-Анджелес опускается вечер. Она любовалась улицами и тротуарами, по которым в этот час шел сплошной поток людей и автомобилей. Новый номер состоял из двух спален и просторной гостиной: места было вдоволь, но тем не менее Эрин чувствовала себя взаперти. Она не привыкла делить свое жилище с кем бы то ни было, тем более с таким большим и мощным субъектом, как Коул Блэкберн. Тот факт, что на другой половине номера находился мужчина, раздражал и вместе с тем возбуждал Эрин.
   Внезапно девушка поднялась, резкими движениями выдавая свое беспокойство. Она принялась расхаживать по комнате, даже не замечая роскошной мебели во французском стиле и шикарного, синего цвета, дорогого ковра. Однако от хождения взад-вперед лучше ей не стало. У нее было сейчас такое чувство, словно ее навсегда заточили под бетонные своды. Ей вдруг захотелось, чтобы вокруг простиралась необъятная арктическая пустыня или чтобы перед глазами ширилась бескрайняя даль Тихого океана.
   Эрин подошла к двери, ведущей в спальню Коула. Он сидел за столом и рассматривал разложенные перед ним карты, изготовленные по заказу «Блэк Уинг». На звук ее шагов Коул поднял голову.
   — Не могли бы мы с вами… — начала было Эрин, однако голос изменил ей.
   Тело Коула тотчас же отозвалось на чуть хриплое контральто, которым были произнесены эти слова. И хотя они не свидетельствовали о сексуальной озабоченности Эрин, у Коула возникло ощущение, что стоявшая сейчас в дверях женщина при малейшем интересе с его стороны готова прыгнуть в его постель. Так было с момента их самой первой встречи, и желание Эрин ссориться было разве что дополнительным указанием на ее интерес к нему.
   Коул, впрочем, не слишком-то хотел держать ее на расстоянии. Одного взгляда на Эрин оказалось достаточно, чтобы тело Коула высказалось в пользу самого что ни на есть тесного контакта с Эрин Шейн Уиндзор. Он давно бы и сам мог подтолкнуть события, но его останавливало смущение, которое Эрин испытывала от факта присутствия в ее номере представителя иного пола. Да и вела она себя не совсем так, как ведет себя женщина, готовая отдаться мужчине.
   Но сейчас ее глаза говорили, что Эрин определенно хочет близости.
   — Не могли бы мы с вами — что? — переспросил Коул.
   — Я хочу уйти отсюда, погулять. Сходить на пляж, например. Я понимаю, что уже темно, я знаю, вы скажете, что прогулки в этот час небезопасны. Но я должна отсюда вырваться хоть ненадолго. И я сделаю это. С вами или без вас.
   Ее голос звенел от напряжения, и Коул понимал, что раз уж она так говорит, стало быть, ее допекло. Несколько секунд Коул обдумывал возможные варианты. Если бы он чувствовал нависшую опасность, то попросту привязал бы Эрин к постели. Но опасности он пока не ощущал. Конмин в конце концов был деловым партнером Эрин, а не правительственной структурой и не бандитским кланом. Прежде чем убить Эрин, Конмин попытается купить ее.
   А кроме того, Коул вынужден был признать, что близкое соседство Эрин не позволяет полностью сосредоточиться на делах. Если он будет оставаться в номере отеля, пока Эрин расточает вокруг себя неспокойные флюиды, ему придется сдерживать свои чувства. Делать же в ее сторону откровенные пассы также представлялось Коулу делом несколько сомнительным, так как он не был до конца уверен в расположенности к нему Эрин. Захоти она прыгнуть к нему в постель, уж наверняка сумела бы дать ему это понять. Видимо, до прыжка в его постель она пока не доросла.
   — Да я и сам, честно говоря, с удовольствием подышал бы свежим воздухом, — сказал Коул.
   — Через три минуты я буду готова, — сказала Эрин и проворно скрылась на своей половине.
   И правда, менее чем через три минуты, когда Коул вытаскивал из шкафа черную ветровку, она, не дожидаясь его, пошла к двери.
   — Эрин…
   Ей так хотелось поскорее вырваться на свежий воздух, что она даже не замедлила шаг. Пришлось Коулу почти бегом догонять ее. Она уже приоткрыла входную дверь, когда Коул ухватил ее за плечи и пинком захлопнул дверь. Эрин удивленно посмотрела на него. Сильные большие руки Коула лежали у нее на плечах. Он, в сущности, обнял ее, она была у него в руках, как в западне.
   У Эрин душа ушла в пятки: ей вспомнилась другая дверь и другой мужчина, так же обхвативший ее за плечи. Эти воспоминания всплыли из тьмы подсознания, куда были загнаны довольно давно.
   — Вы хоть думаете, прежде чем что-то сделать?! — воскликнул Коул. — Пора отвыкать вот так беззаботно открывать двери и выходить!
   С неопределенным возгласом Эрин повернулась и с кулаками набросилась на Коула. Ребром правой ладони она бы дала ему по горлу, не успей Коул вовремя выставить блок. Но Эрин успела заехать головой ему в челюсть. Рассерженный и несколько даже сбитый с толку, подавляя желание дать ей сдачи, Коул принялся давить девушке на плечи, пока она не оказалась распростертой на ковре у ног Коула.
   Эрин сопротивлялась молча и отчаянно, пытаясь пустить в ход многие из приемов, что ей довелось узнать за последние семь лет. Но, увы, силы были очень уж неравны. Все ее удары Хоул легко отражал, да и вообще перевес был на его стороне. Он вел себя так, чтобы Эрин ни себе, ни ему не смогла нанести травму. Очень скоро девушка поняла, что понапрасну теряет время и силы. Она затихла, дожидаясь, когда ее неподвижность Коул примет за капитуляцию.
   Зеленые глаза Эрин оказались прямо у лица Ко-ула. От подобного соседства у него пошел мороз по коже.
   — Эрин, послушайте, я не хочу причинять вам вреда. Но и не позволю вот так беззаботно выходить из номера, пока сам не проверю обстановку в коридоре и в холле. Я заинтересован в вашей безопасности, и потому едва ли стоило на меня нападать.
   Он повторил последнюю фразу еще и еще раз, несмотря на бешеный взгляд, которым Эрин так и сверлила его.
   — Понятно, — прошептала она наконец. — Можете слезть с меня. Чтобы я могла встать…
   — Не раньше, чем вы ответите, почему еще минуту назад пытались убить меня?
   — Извините. Это я… немного нервы сдали.
   — Это я понял. А почему?
   Поняв, что ей не вырваться из рук Коула, Эрин сникла. Коул по-прежнему всем телом прижимал ее к полу. В другое время это вселило бы в душу Эрин ужас. Но теперь никакого ужаса она не испытывала. Но не его слова, не его тон, а именно сдержанность Коула успокаивающе подействовала на Эрин. Хотя она первая напала на него, он все это время лишь защищался. И даже сейчас, когда из его расцарапанной губы и подбородка сочилась кровь (Эрин постаралась, ее работа), он вел себя с ней предельно осторожно.
   — Вы не причинили мне ни малейшего вреда, — прошептала Эрин.
   В ее голосе слышалось такое удивление, что Коул даже опешил, — но, прежде чем он успел спросить, что именно она имеет в виду, Эрин сама попыталась объяснить ему свои слова.
   — Когда вы захлопнули передо мной дверь, я вспомнила, как то же самое однажды сделал Ганс: я так же тогда устремилась к двери, а он нагнал меня, схватил, потом отпустил, я снова рванулась, он снова схватил меня — и так без конца…
   — Ганс?! — переспросил Коул. Его глаза смотрели на девушку не отрываясь.
   В первую секунду Эрин не знала, что и ответить.
   — Расскажите мне обо всем, Эрин. Нам предстоит жить бок о бок, и будет лучше, если мы как следует узнаем друг друга. Иначе я рискую рано или поздно вновь оказаться, сам того не ведая, на минном поле.
   Она прикрыла глаза. Коул был прав.
   — Ганс был моим женихом семь лет тому назад. Он был такой же большой, как и вы. И такой же сильный. О Боже, какой же он был сильный… — При этом воспоминании Эрин даже передернуло, и она продолжала бесстрастным глухим голосом: — Однажды я увидела, как он роется в сейфе моего отца. Оказалось, он не просто там рылся, а фотографировал каждую страницу всех документов. Увидев это, я хотела убежать, но было поздно. Он действовал стремительно, вроде вас.
   Коул внимательно слушал. Зрачки его расширились.
   — Когда я попыталась кричать, Ганс ударил меня по горлу, — чуть слышно продолжала Эрин, — Затем по плечам. Не то чтобы крикнуть, я едва дышала. Руки затекли, пальцы не двигались. Он позволил мне добежать до двери, но открыть ее я не смогла. Просто не могла поднять руку, шевельнуть пальцами. Он подошел и прижал меня коленом к двери. Я и пошевелиться не могла, только смотрела на него. Но стоило мне закрыть глаза, как он делал мне больно.
   Голос ее сорвался, но через несколько мгновений Эрин вновь заговорила, и было что-то жуткое в ее бесстрастном рассказе. Коулу хотелось, чтобы она замолчала, не он через силу продолжал слушать. А слушать, как Эрин механически повествует о том, как бывший жених едва не убил ее, ему было невыносимо.
   Во рту у Коула появился неприятный привкус. Он сжал зубы, удивившись столь примитивной реакции своего организма на рассказ девушки. Ему доводилось слышать и видеть вещи пострашнее, просто бесчеловечные — ведь многие люди не представляют себе, как низко может опуститься им подобный. Ко-ул понимал, что удивляться рассказу Эрин нечего, не от чего содрогнуться, и, если Эрин найдет в себе силы досказать свою историю, он не придет в ярость.
   Однако ярость все же поднялась в его душе.
   Чем дольше он слушал девушку, тем сильнее сжимал зубы: его переполняли отчаяние и жажда убийства. Подобное он в последний раз испытал, узнав, что Лай сделала аборт и убила его ребенка, а потом вышла замуж за одного из влиятельных членов ее же клана.
   Эрин замолчала, наступила тишина. Только теперь она сообразила, что Коул давно уже лежит рядом и порой только гладит и гладит ее по волосам. Заглянув ему в глаза, она увидела там гнев и горечь. Рыдания подступили у Эрин к горлу. Неосознанно, так получилось само собой, она придвинулась поближе к Коулу: ей хотелось ощутить убаюкивающее тепло, исходившее от его большого тела. «А бывает ли так, что этот сильный человек тоже нуждается в том, чтобы его согрели и успокоили», — подумала Эрин.