Маркеев Олег. Угроза вторжения

   Яровой потянул носом воздух. Пахло пылью и раскаленным на паяльнике припоем. Вдоль стен по всему коридору стояли штабеля пустых коробок с надписью «Самсунг».
   «Компьютерщики», – подумал Яровой и, посмотрев на пустующее место охранника, хмыкнул: «Лохи непуганые».
   За ближней дверью девица увлеченно трепалась по телефону. Яровой прошел по коридору. Лишь на одной двери висела табличка.
   «Пассаж, ЛТД», – прочитал Яровой. – «Все, как сказал Мишка. Но какое отношение это имеет к Сергею?»
   – Входите, – раздалось из-за двери в ответ на его стук.
   Своих Яровой вычислял моментально. В том, что сидевший за столом человек имел отношение, как сейчас выражаются, к «силовым ведомствам», сомнений не было. Умение и желание давить как каинова печать лежит на всех, кто больше трех лет имел отношение к «органам». Человек давил, намеренно затягивая паузу и пристально рассматривая Ярового.
   Арсений Степанович мысленно примерил на хозяина кабинета погоны. Выходило, не меньше полковника. Хотя с такой комплекцией, тяжелым лицом с крупными чертами и властной складкой губ можно было носить и генеральский китель, смотрелся бы, и сомневаться нечего.
   Дуэль взглядов можно было бы продолжать до бесконечности, Яровой умел смотреть не хуже противника. Но он вспомнил о Сергее – и моментально сломался.
   «На хрен выделываться! У него все козыри», – вздохнул Яровой и расстегнул плащ.
   – Я от Михаила, – сказал он, сознавая, что зря суетится, его здесь знают и ждали. Компьютерщики – лишь камуфляж. Кабинет, захламленный коробками, два стола, заваленные платами, и пыльные стопки компьютерных журналов никак не вязались с сидевшим спиной к окну человеком.
   – Присаживайтесь, – человек сделал неопределенный жест рукой.
   Яровой придвинул жесткий обшарпанный стул и сел в пол-оборота к двери.
   Человек положил на стол плоскую коробочку и щелкнул кнопкой.
   – "Глушилка". Разговор у нас будет конфиденциальный.
   – Я не против. – Яровой успел отметить, что никаких татуировок на толстых коротких пальцах нет. И еще заметил желтые никотиновые разводы на указательном пальце левой и характерный нарост на среднем пальце правой, появляющийся у много писавших людей. «Из оперов. Только чей? Поймай его на жаргоне, сразу узнаешь».
   – Михаил, надеюсь, ввел вас в курс дела? – Человек открыл тяжелый портсигар и достал сигарету без фильтра.
   – Да. – Яровой на глаз попытался определить марку сигарет. По качеству набивки (из отечественных табак крошится, как из худого кулька) и фирменной синей полоске понял – «Житан». «А до этого, естественно, смолил что-то типа „Примы“».
   – Ничего, если повторю? – Он прикурил сигарету. – Итак, вы решили позаботиться о будущем сына. Похвально. Должность начальника службы безопасности крупного банка дает ряд преимуществ. Во-первых, материальные.
   Во-вторых, уже наработаны полезные контакты. Парня можно пристроить в хорошую фирму и «поступить» в нужный институт. Вы правильно рассчитали, карьера военного в наши дни – опасная глупость. Воевать он будет не за великую Родину, а за чей-то интерес. Глупо, согласен. На какое число наметили свадьбу?
   – Через две недели, – машинально ответил Яровой, ужаснувшись в душе их осведомленности.
   – Тоже правильно. Семьями давно дружите. Девочку хорошо знаете. Проблем «свекровь – невестка» не возникнет. Женить парня в Москве – это вы тонко придумали. Разом обрубаются все питерские связи. Пришлось посуетиться, парня заставляли подписать контракт на пять лет. Пашка Грачев выживает из армии одних и берет в кабалу новых. Ошибкой было оставлять парня без присмотра в последние дни. Должны же были понять, после казармы у него голова пойдет кругом.
   Возможно, решили, пусть покуролесит на прощание, чтобы дурь вышла, а?
   – Возможно. – Яровой полез в карман пиджака за сигаретами, одновременно чуть сдвинул кобуру под правой подмышкой. Был левшой, как ни пытался" но научиться стрелять с правой не смог. Сейчас это было большим плюсом, он сидел левым боком к столу. Если противник и ждет подвоха, по привычке будет следить за правой рукой. «Информации у него – вагон. Не в Сереге дело... Подставили парня. Черт, а я, как дурак, попер в Питер без прикрытия!»
   – Сережа погулял на славу. Устроил отвальную для близких друзей. Пили-ели, смотрели на ресторанных шлюх. Все, как у людей. Дело кончилось, как на Руси принято, легким мордобоем.
   – Я в курсе. – Яровой покосился на дверь. В коридоре, если не считать щебетания девицы, было тихо. – Прибыл наряд. Ребят передали в комендатуру. Вояки моего брать отказались, так как по документам он уже отчислен из училища.
   Михаил мне все рассказал.
   – Сергей допустил две ошибки. И дело не в том, что не стерпел и дал в рожу какому-то Салману. Мальчишке-чеченцу лет семнадцать, но гонору хоть отбавляй.
   Откровенно говоря, он сам нарывался. Но зачем было поминать его маму? Сами знаете, у кавказцев наш классический русский посыл к соответствующей матери считается смертельным оскорблением. Это первая ошибка. Вторую он совершил, когда за обиженного встали взрослые дяди.
   – Удар вилкой можно списать на необходимую самооборону. Это же не нож, вытащенный из кармана. Их было больше, все чисто. А пострадавший отделался глубокой царапиной.
   – Нет. Проникающим ранением в брюшную полость, если быть точным.
   Классифицируется, как телесное повреждение средней тяжести. Если бы все было чисто, вы бы приехали сюда с ящиком коньяка для друга Миши и ремнем для сына.
   Что-то тут не так, да, Арсений Степанович? Мент вы опытный, дело-то закрыть – два пальца обдуть. Но ваш Миша на это не – пошел. Он сказал, почему?
   – Он сказал, что вы можете уладить этот вопрос.
   – Могу. – Человек затушил сигарету и придвинул к себе телефон. – С потерпевшим справиться не сложно. Как понимаете, на нем много висит. Попросим шума не поднимать и тихо слинять из больницы. С мальчиком труднее. Щенок оказался породистым. Папа встал на дыбы. Связан с крупными авторитетами, сами понимаете, простить такое не может. Потеряет лицо, как говорят японцы.
   – У меня есть деньги. – Яровой напрягся, разговор входил в финальную стадию.
   – Знаю. Недавно сыну купили квартирку в Москве. Подарок молодым. Ну, думаю, родной банк не откажет в срочной ссуде.
   – Сколько он хочет? – «Раз, прокол! О квартире никто не знает. Только хозяин риэлтерской фирмы и я. Вот уже ниточка!»
   – Не важно, Арсений Степанович, сколько он хочет. – Человек покачал головой. – Важно, что попрошу я.
   – Так говорите, хватит мурыжить!
   Человек погладил выпуклый бок телефонного аппарата.
   – Один звонок – и ваш Сергей выйдет из камеры. Я понимаю вашу горячность.
   Миша предупредил, что папа Салмана надавил на все кнопки? Жаждет, так сказать, крови. Пока делу не дали ход, парня еще можно изолировать от уголовников. Но что его ждет в общей камере, вы знаете. Сын мента не протянет до конца следствия. А чей он сын, узнают очень скоро, папа Салмана об этом позаботится.
   – Гарантии?
   – Мое честное слово плюс звонок от Миши, что сын на свободе. А позвонит он через пятнадцать минут в ваш номер в «Прибалтийской». Или сюда. Как пожелаете.
   – Сколько? – Яровой ткнул сигарету в расплющенную банку из-под «Колы», служившую пепельницей.
   – Не сколько, а что. – Человек положил на стол блокнот. – Вот телефон, вот бумага. Я звоню отцу Салмана и даю отбой. Вы пишете коды банка в системе связи Центробанка.Отдельным столбиком коды связисфилиалами.

* * *

   – С ума сошли! Я их просто не знаю.
   – Знаете, Яровой. Начальник службы безопасности просто не может их не знать.
   – Их знает только председатель.
   – И вы. – Человек улыбнулся. – Сами себя выдали. Сначала дрогнули, а потом сыграли возмущение. А дрогнули потому, что доступ к интересующему меня товару у вас есть. И взять его легко, но страшно. О сыне подумайте, Арсений Степанович.
   Салманов папаша у меня на крючке еще больше, чем вы.
   – Он не может так просто дать отбой. Авторитет потеряет...
   – А я ему денег пришлю. Пусть похвалится перед дружками. Потом незаметно переведет назад. И будут волки сыты и бараны целы. Баран в данном случае ваш Сергей. Звонить?
   – Да. – «Пора кончать. Пусть возьмется за трубку». – Яровой сделал вид что полез за сигаретами. Как только почувствовал, что из подмышки выползла рукоятка пистолета его левая рука нырнула за пазуху.
   Удар обрушился неожиданно. В затылке словно взорвалась яркая вспышка.
   Второй удар, как раскаленный прут вошел выше левой лопатки. Рука сразу же онемела И пистолет так и остался в кобуре...

Искусство ближнего боя

   Максимов успел подхватить безвольно завалившееся на бок тело Ярового.
   – Не убий – Журавлев трясущимися пальцами пытался поднести зажигалку к кончику сигареты.
   – Жить будет, – спокойно ответил Максимов. – Рукой дня два шевелить не сможет, но это ерунда.
   – Как ты только успел? – выдохнул вместе с дымом Журавле?
   – Я его с самого вокзала пасу. Успел заметить, что он левша, – А настрой очень легко по походке вычислить. Ой сюда входил, как на ринг. – Максимов положил на стол пистолет Ярового. Быстро пробежал руками по телу от воротника до ботинок. Сзади, за поясом у Ярового в специальном кожаном чехольчике был диктофон. Проводки через рукав шли к ремешку часов. – Фирма «Лансье», – определил Максимов и положил диктофон рядом с пистолетом. – Кассетки хватает на пять часов записи. Вместо ленты – тонкая проволока. Редкая штука.
   Кучеряво они в банке живут!
   – Про «глучлку», значит, не поверил. – Журавлев повертел в руках маленький плоский диктофон.
   – А кто поверит коробке с лампочкой? Он же не собака Павлова – Это точно. Так... Раз запись на пять часов, иаверняка разговор с другом Мишей записал. Правильно думаю?
   – Зачем думать? Можно кнопку нажать и проверить. Он еще минуты две не очухается.
   Пока перематывалась пленка, Журавлев курил, искоса поглядывая на спокойно сидящего на стуле Максимова. Сам Журавлев лишь едва успел заметить, что Яровой сделал лишнее движение левой рукой. И все. Но как Максимов среагировал на это движение, находясь за дверью, он никак не мог понять, а спросить не решался.
   Он работал без обратной связи с Орденом. Находясь под плотным контролем, нельзя выйти на контакт со связником, нельзя использовать «почтовый ящик». Был лишь вариант экстренной связи. Посланник снабдил его тремя передатчиками-"малютками", закамуфлированными под пистолетные патроны. Сжав такую капсулу, ты включал передатчик, и он выстреливал в эфир длинный сигнал, достаточный, чтобы дежурный радист взял пеленг. Потом передатчик замолкал, экономя батарею, и отзывался только на сигнал радиста-поисковика, находящегося в радиусе пятидесяти метров. Можно было быть уверенным, что тебя или оставленную тобой «посылку» найдут люди Ордена.
   Капсул было ровно три. Он использовал одну, вернувшись из Питера.
   Ровно через сорок четыре минуты после получения сигнала от Олафа бомж, одиноко шатающийся вдоль ларьков на площади у Ленинградского вокзала, с облегчением вздохнул, вытащил черные пуговки наушников и щелкнул клавишей плейера. «Посылка» лежала у его стоптанных ботинок – примятая с одного бока зеленая банка «Баварии». На дне, под датой годности, был нацарапан значок, похожий на наклонную английскую букву "ф". Это была руна «Анзус» – знак Посланника. Записка, лежащая в банке, должна была быть доставлена адресату в кратчайшие сроки и любой ценой.

Когти Орла

   Экстренная связь Посланнику
   Цель операции – МИКБ. Нами проведена принудительная вербовка начальника службы безопасности банка Ярового Арсения Степановича. От него получены коды банка в системе информации Центробанка и пароли доступа в компьютерную сеть банка.
   Запросите данные на следующих лиц:
   Журавлев Кирилл Алексеевич, проходил службу в Московском управлении КГБ, старший офицер запаса. Осуществляет оперативные мероприятия в рамках операции.
   Кротов Савелий Игнатович, род занятий в прошлом неизвестен, был связан с «теневой экономикой». Используется Гавриловым для легендирования операции.
   До настоящего времени активных действий не предпринимал.
   Водопьянова Инга Петровна, около 30-ти лет, вероятно, среднее медицинское образование, род занятий в прошлом неизвестен. По заданию Гаврилова осуществляет наблюдение за проживающими на «объекте».
   Фирма-прикрытие: «Многопрофильная фирма „Рус-Ин“». На владельца данными не располагаю.
   Работаю под плотным контролем.
   Олаф
 
   Норду
   Агент «Бруно» привлечен Гавриловым к участию , в операции на объекте «Нора». Прошу разрешения на расшифровку Олафа перед Бруно для подстраховки первого в случае чрезвычайной ситуации.
   Печора
 
   Печоре
   Расшифровку категорически запрещаю. Исключить использование Олафом канала связи, выделенного для Бруно.

Глава девятая
НЕДОСТАЮЩИЙ ЭЛЕМЕНТ

Неприкасаемые

   Веранду заливал теплый полуденный свет. Солнце было уже по-осеннему блеклым, едва пробивалось сквозь матовую дымку. Приятно пахло разогретым за день деревом, сквозь приоткрытое окно с улицы тянуло резким запахом горящей листвы.
   Кротов, прищурясь, смотрел в окно, там за высоким забором гомонили галки, пытаясь прогнать ворону с разлапистой сосны.
   – Все-таки понятия мое и чужое лежат в первооснове нашего миропонимания.
   Вон, даже галки безмозглые знают эту истину.
   – И что тут странного? – поднял глаза от книги Максимов.
   – Хм. Странно, что не все люди это понимают. Или не хотят понять, – вздохнул Кротов.
   – Пессимизм. – Максимов улыбнулся. – Патологическое состояние русской интеллигенции.
   – Это патология возраста, молодой человек. Больше понимаешь, но все меньше можешь... Русская интеллигенция стара душой, примите это как факт, не требующий доказательств. Я не говорю обо всех, но глубинная интеллигентность у русских идет не от университетских дипломов. Вечное богоискательство и вечное иконоборчество, вот откуда все идет. А душа от странствий в горних высях и мгле ада стареет быстро. А впрочем... – Он повернулся к дверям, ведущим в дом. – Инга Петровна, будьте любезны кофейку! Или вам чай, Максим?
   – Кофе.
   – Уже готов. – Женщина вошла в полосу света. Темно-каштановые волосы вспыхнули огнем. Она улыбнулась, посмотрев на вставшего из плетеного кресла Кротова. – Сидите, Савелий Игнатович, я все сама сделаю.
   – Нет, нет! Я помогу. – Он взял у нее поднос с кофейником и чашечками, на золотых ободках которых весело играли солнечные зайчики.
   Максимов отметил, каким беспомощным на секунду стало лицо Кротова, когда он коснулся рук Инги. Знал – на даче утаить что-либо сложно, – что с первого же дня они спят вместе. Не хотелось думать, что произошло это по заданию Гаврилова. Но где гарантии?
   Максимов скользнул взглядом по туго обтянутым платьем широким бедрам, задержался на точеных щиколотках и вздохнул. Инга была красива ставшей теперь редкой спокойной женской красотой. За Кротова можно было порадоваться. Старик ему был симпатичен. И даже перехватив пару раз заинтересованный взгляд Инги, Максимов не решился нарушить – пусть и заданную – идиллию. Он отлично понимал, что люди живут иллюзиями, и великий грех разрушать их без надобности.
   – Инга Петровна, вы само совершенство! Позвольте поблагодарить ручки, что приготовили нам вкуснейший обед и настоящий, уже чувствую по запаху, кофе. – Кротов чуть коснулся губами ее руки.
   – Ох, Савелий Игнатович, бросьте вы. – Она улыбнулась своей спокойной улыбкой и вышла. Максимов отметил, что старомодные манеры Кротова ей нравятся и волнуют своей необычностью, хотя она и пытается это скрыть.
   – Максим. – Кротов налил кофе в чашки. – Ох, какой запах! Открою вам тайну, – он посмотрел на дверь, за которой скрылась Инга. – Прежде чем установить, хм, тесные отношения с женщиной, попробуйте кофе, что она сама приготовила. Макияж, туалеты, украшения – это все для себя. Боевая раскраска индейца. А вот кофе – это, дорогой мой, для вас. Напиток тонкий. Требует интуитивного определения пропорций и чувства времени. Алхимический напиток, одним словом. Сделаете, глоток – и сразу все ясно. Если женщине не дана магия любви, выйдет перекипяченная бурда. Мой вам совет, ставьте чашку и бегите, не оглядываясь!
   – Учту. – Максимов сделал глоток. Кофе действительно был хорош. Живой, тягучий. За сладким вкусом таилась легкая горчинка. Он закрыл глаза и отчетливо представил руки Инги. – Да, вы правы.
   Кротов с довольным видом уселся в кресло, пристроив чашечку на колене.
   – Ярового вы сломали надежно? – спросил он без всякого перехода.
   – Думаю, да, – кивнул Максимов. – Он сразу же сделал ошибку. Причем осознал это еще в поезде, но почему-то не решился исправить. Ничего не стоило телеграммой вызвать подкрепление. А он почувствовал себя обреченным и безвольно сунул голову в петлю. Последнюю попытку помахать перед Журавлевым стволом я в расчет не беру. Она вполне укладывается в модель.
   – И почему же он пошел в капкан?
   – Есть такие. Сумма накопленных грехов рано или поздно переваливает критический рубеж, и подобные типы склонны воспринимать крупную неприятность, как кару. Смиряются и покорно лезут на эшафот. Своеобразная форма самоубийства, распространенная среди слабаков.
   – Близко к истине. – Кротов внимательно посмотрел на Максимова. – А вы намного старше, чем выглядите. Душа у вас старая. Поверьте, я это хорошо чувствую.
   – Может быть. – Максимов сделал глоток и поставил чашку на стол. – Дальше что будет?
   – О! С этими кодами, надеюсь, у Ярового не хватит духу их поменять, мы вскроем банк, как консервную банку.
   – Я в этих делах ничего не понимаю.
   – Думаете, я понимаю? – улыбнулся Кротов. – Я лишь знаю некоторые неизменные принципы, этого достаточно. Знаете, что в первооснове операции лежит банальный плагиат? Только не говорите. Гаврилову, не поймет.
   – Обещаю.
   – Видите ли... – Кротов налил себе еще кофе. Сделал глоток, как Максимов, закрыв глаза. – М-да. В конце семидесятых было такое шумное дело. Группа молодых людей криминальных наклонностей решила подзаработать. Как всегда бывает в провинции, половина из них (было в деле человек шесть, если не изменяет память) уже отсидела по первому разу, другие только вернулись из армии. Один служил связистом. Кроме передачи военных секретов он регулярно трепался по телефону с телефонистками со всего Союза. Кто-то из этих барышень разболтал ему коды подтверждения почтовых переводов. Дальше было просто. Компания села на машину и принялась объезжать провинциальные городки, регулярно получая переводы. Собрали изрядную по тем временам сумму. Им бы, дуракам, свернуть дело и отправиться в Сочи, но они решили снять последнюю тысячу. На чем и погорели. Их связист остался в родном городке. Сидел у самодельного аппарата в гараже и ждал запроса из очередного по графику города. Но он, сердечный, от нервного перенапряжения ушел в непредвиденный запой – и на последний сеанс связи не вышел. А девочка на почте оказалась умницей. Не получив подтверждения от узла связи отправителя, она предложила молодцам прийти утром, дескать, нет таких денег. Естественно, утром их повязали. А Кулибина взяли в гараже без единого выстрела. Он неделю не просыхал. В себя пришел только в камере. Дурак, еще долго требовал выпустить из этого вытрезвителя.
   – Неплохо! И много взяли?
   – Не помню. Но пришили им «особо крупные размеры». Больше всех дали Кулибину. Вот так! – Кротов встал, прошелся вдоль распахнутых окон. – У них я взял идею. Она проста. Любая система имеет пороки, как ни странно, сконцентрированные в системе защиты. Ребятки допустили две ошибки. Первое, оставили ключевое звено – Кулибина – без присмотра. Второе, потеряли чувство меры. Надеюсь, нам удастся этого избежать. Кто сказал, что на ошибках учатся: на своих – дураки, на чужих – умные?
   – Бисмарк.
   – Молодец! – Кротов повернулся лицом к Максимову. – А хотите, угадаю вашу любимую фразу Бисмарка?
   – Попробуйте.
   – "История пишется не пером и чернилами, но мечом и кровью", да?
   – Хм, угадали.
   – Нет, знал. – Кротов оглядел поджарую фигуру Максимова. Отметил, что тот, как всегда, сидит полностью расслабившись. Как большая кошка, готовая в любую секунду к прыжку. – Есть признаки, которые не удается спрятать, как ни пытайся.
   За воротами загудел клаксон автомобиля. Сразу же залаял пес-кавказец, вынырнувший из зарослей малины. Кротов проводил взглядом Стаса, побежавшего к воротам.
   – Вот и недостающий элемент... Если мне не изменяет интуиция, Гаврилов привез нашего Кулибина. Вы, кстати, в технике разбираетесь, Максим?
   – Только в той, что стреляет и взрывается, – не моргнув глазом соврал Максимов.

Искусство ближнего боя

   Из двери пикапа сначала высунулся баул и плюхнулся на траву под ноги Максимову. Потом в кабине кто-то завозился, показалась нога в разбитой кроссовке. Через секунду вся груда коробок, заполнившая салон до самого верха, пришла в движение. Максимов успел подхватить вылетевшую коробку с надписью «Паккард Белл», иначе одним монитором у Кулибина, похороненного под завалом, стало бы меньше. Нога в кроссовке дрогнула, и сдавленный голос произнес:
   – Не бойтесь, я в порядке.
   – Японский бог! – Гаврилов смачно сплюнул себе под ноги. – Короче, сил моих больше нет. Макс, доставай этого уникума, знакомься. Костик его зовут. А я в дом иду. Он у меня уже вот где! – Гаврилов провел ребром ладони по горлу и сделал такое лицо, будто действительно решил покончить жизнь самоубийством.
   – Коробки куда? – спросил Максимов, опуская спасенный монитор на траву.
   – Пока на крыльцо.
   Инга ему комнату приготовила?
   – Еще с утра.
   – Вот пусть сам и покажет, куда что ставить. Он про магнитное излучение, наложение полей и прочую хренотень будет нести, а ты не слушай. Просто ставь, куда скажет. Будешь слушать, крыша поедет. – Гаврилов вытер платком раскрасневшееся лицо. – У, блин, жертва технического прогресса!
   – Фима, не кричите на Моню, он единственный в нашем оркестре видел ноты.Максимов широко улыбнулся.
   – Не понял? – удивился Гаврилов.
   – Еврейский анекдот, – пояснил Максимов.
   – Хм! – покачал головой Гаврилов и пошел к дому. Уже на крыльце он остановился и заржал в голос. Повернулся, вытирая слезы. – Макс, пять баллов?крикнул он, переступая через порог.
   – Слава богу, допер, – проворчал Максимов. – Эй, ты там живой? – Он шлепнул по кроссовке.
   – Ага! – отозвался голос. – Только выгружайте быстрее. У меня коробка с платами в руках, я пошевелиться не могу.
   – Стас, хорош шланговать, работа подвалила! – крикнул Максимов маячившему у сторожки Стасу.
   Вдвоем они быстро перебросали коробки на траву, освободив обладателя разбитых кроссовок.
   – Ну? – Стас поиграл плечами, будто выгружал не коробки, а бетонные блоки.
   – И где виновник торжества?
   Из салона вылез тот, кого Гаврилов заочно представил как Костика.
   – М-да. – Других слов у Максимова не нашлось. Перед ним стоял худощавый юноша лет двадцати, по всем признакам – студент-недоучка технического вуза.
   Длинные волосы торчали вихрами во все стороны, клетчатая рубашка навыпуск доходила до колен. Взгляд был прямой и по-детски ясный, такой бывает у слаборазвитых или чокнутых на своем ученых.
   – Костик. – Он застенчиво улыбнулся и протянул тонкую узкую кисть. Два пальца были замотаны лейкопластырем.
   – Максим. – Максимов осторожно пожал Костику руку. – А это – Стас.
   Стас смерил Костика презрительным взглядом, но руку пожал.
   – Тут я и буду жить? – Костик повернулся, осматривая дачу.
   – Бог даст, будешь, – пробурчал себе под нос Стас. Судя по тону, он уже успел представить себе результаты проживания такого уникума на «объекте».
   Обгорелый остов дачи с торчащей печной трубой, очевидно, была самой пасторальной из возможных картин.
   – Ладно, не ворчи. – Максимов на правах старшего кивнул Стасу на коробки. – Начинай таскать. Пока ставь на крыльцо.
   Костик отошел в сторону, уступая дорогу, и чуть не сел на стопку коробок.
   – Ох, чуть не упал.
   – В детстве ты упал. Башкой на асфальт, – бросил Стас через плечо.
   – Чего это он? – Костя посмотрел на Максимова.
   – Не обращай внимания. Служба у него такая. Лучше скажи, где тебя Гаврилов откопал?
   – Это я его откопал, – усмехнулся Костик. – Я в его компьютерную сеть влез.
   Пока не понял как, но меня накрыли. Сначала хотели оторвать голову, а потом предложили работать. Вот я и работаю. – Костик пожал узкими плечами. – А что оставалось делать? Он пообещал упечь меня в армию. В химвойска. Противогазы на себе испытывать, так он сказал.