Страница:
Не прошло и часа, как лайнер провалился в межпространство. Когда зрение полностью восстановилось после прыжка, Амос изумленно захлопал глазами, не веря тому, что появилось на имитирующих иллюминаторы мониторах. Два десятка звездолетов, причем явно не с кладбища списанных кораблей, дрейфовали в видимом пространстве. Фил, сидящий в соседнем ряду, даже присвистнул. Он, как и Амос, не ожидал застать здесь такой флот. Хотя, по правде говоря, Мердок был искренне убежден в том, что у Фила есть канал связи с флотом Дикаева… Корабли выстроились довольно хаотично, окружив со всех сторон четыре огромные базы-дока. Большие сторожевые, линкоры, пара легких крейсеров, три или четыре больших гранисянских корабля. Но вовсе не этот пестрый флот из огромных кораблей шокировал и Мердока и Фила. Среди всех этих кораблей, принижая всю их мощь и значимость, висела неизмеримая бурая громада тяжелого крейсера класса «Император». И на плоскостях этого крейсера, впрочем, как и на бортах остальных кораблей, сквозь экраны мониторов отчетливо был виден знакомый герб. Золотая стрела на фоне красной крепостной башни с причудливыми зубцами.
– Я брежу после прыжка? – удивленно промямлил Фил.
– Тогда это массовая галлюцинация, – поддакнул Амос.
– Добро пожаловать в возрожденную семью командора Дикаева, – торжественно проговорил Хайес, из-за дверей рулевой рубки наблюдавший за реакцией людей, спасенных им с Таглы.
Пока бот нес их к бесконечно широкому борту крейсера, оба – и Фил и Амос – топтались в нетерпении. Ни тот, ни другой до этого момента никогда даже не помышляли о том, что им будет суждено ступить на борт одного из самых мощных кораблей, созданных когда-либо имперцами.
Рассеянный свет из ниоткуда, освещающий бесконечные коридоры, бегущие дорожки, скоростные лифты – все это напоминало скорее современный мегаполис, чем корабль. Мердок глазел по сторонам, разинув от удивления рот и не обращая никакого внимания на дружелюбную усмешку Стивена, сопровождающего их к неведомой точке назначения.
В очередной раз выйдя из лифта, они оказались в небольшом коридоре, лишенном бегущих дорожек. В стенах коридора виднелись лишь четыре двери. К одной из них и подвел их Хайес.
Дверь немедленно распахнулась. Не скользнула в сторону, как многие другие, а солидно и консервативно открылась при помощи двух снабженных сервоприводами створок, которые имитировали полированную древесину. За этой богатой дверью простирались свободные апартаменты, шикарно отделанные и обставленные. Примерно так, по представлению Мердока, должны были выглядеть апартаменты самого Императора. Ноздрей Амоса коснулся едва уловимый чуть сладковатый приятный запах, знакомый, но почти забытый.
– Командор… Дик… – пробормотал Мердок раньше, чем увидел повернувшегося в их сторону вместе с массивным рабочим креслом человека с огромной сигарой в зубах. – Я так рад вас снова встретить…
И действительно, что может быть сложного в том, чтобы вырезать трех-четырех полицейских и забрать после этого двух женщин и ребенка. На такой работе имени себе не сделаешь. Такой работой не станешь гордиться. Просто заработок и ничего более. Оставив все лишнее в лесу, шесть разумян бесшумно заскользили к дому. Трое из них обогнули здание, направляясь к черному ходу, а худой и двое его бойцов замерли в ожидании у парадного крыльца. Бросив взгляд на коммуникатор, худой поднял руку с растопыренными пальцами, начав отсчет.
Пять. Четыре. Три. Два. Один. Ткнув кнопку, он осторожно толкнул приоткрытую дверь. В холле никого не было видно. Бесшумно ступая и держа наготове оснащенный глушителем «Глок-21» и диверсионный нож, худой вошел в дом. Его товарищи тенями следовали за ним.
Тишина и покой. Только где-то наверху негромко играет музыка. Какой-то старый мотив, слегка грустный, как провинциальный маленький городок из детства. Медленно проследовав через холл, охотники достигли сумеречного коридора. Отсюда расходились двери и начиналась лестница наверх. Из расположенной чуть-чуть поодаль двери едва слышно доносились невнятные звуки. Худой прислушался, расплываясь в улыбке и жестом показывая товарищам: «Трахаются».
Хотел бы он посмотреть, кто из флотских утюжит свою сослуживицу, но сейчас главной целью была родня генерала Мэнсона. Тем более что со стороны черного хода уже показалась вторая тройка охотников. Худой ткнул пальцем в сторону двери, за которой слышались стоны, и провел пальцем по шее, словно перерезая горло. Сам же, не теряя времени, устремился по лестнице вверх.
Вместе с двумя своими помощниками он осторожно, вдоль самой стенки, чтобы не скрипнули ступеньки, взобрался на второй этаж. Здесь было абсолютно тихо, если не считать льющейся из дальней комнаты музыки. К этой комнате, словно очарованный зовом звучащей мелодии, худой и устремился. Дверь не поддалась легкому и осторожному нажиму. Но, едва только худой собрался использовать для открывания нож, как за спиной его раздался громкий звук.
Развернувшись в бешенстве к нерадивым помощникам, он замер, удивленно воззрившись на распластавшиеся на полу тела. Над ними нависал удивительно спокойный, сутулый, но широкоплечий мужчина. На его физиономии застыла простецкая улыбка. На антирефлекторном покрытии широкого лезвия спецназовского ножа, покоящегося в его руке, набухала темная капля крови, уже готовая сорваться вниз. Долю секунды худой осмысливал происшедшее, выбирая дальнейший ход действия. Враг стоял один, вооруженный одним лишь ножом. Но в то же время этот враг только что разделался с двумя бывалыми солдатами. И даже не пытался поднять шум, напасть или убежать. Рука худого дрогнула, пытаясь поднять «Глок». И в этот миг кто-то бесшумно открывший дверь обрушил на его затылок сокрушительный удар тяжелого кулака. Прежде чем провалиться в небытие, худой даже успел удивиться, почему перестала звучать музыка.
До сих пор армейцы, принимавшие участие в той злосчастной кампании, не любят вспоминать трагические события, которыми она закончилась. Никогда еще имперцы не проигрывали так позорно. Почти весь личный состав мобильной пехоты был потерян за первую ночь после высадки на Глот. В Глоидор все же вошли и даже захватили резиденцию наместника мятежной провинции. Но после этого имперцам не оставалось ничего иного, кроме как бежать. Постыдно бежать с Глота и из самой провинции Трион. Сейчас генерал Мэнсон не мог допустить повторения первой кампании. Да и недавний бой с флотом Триона не позволял ему надеяться на легкую победу. Скорее, наоборот. Здесь ждали имперцев. Ждали и были готовы заплатить дорогой ценой за свою свободу. Но и оттягивать начало наземного этапа кампании до бесконечности генерал тоже не мог. И он наконец решился.
Все понимали, что господство над Глотом имеет огромное психологическое значение. Поэтому Мэнсон решил не рассеивать свои силы, а заниматься только центральной планетой Триона. К Глоту подтянулись четыре десантных корабля класса «Волна», пять кораблей класса «Улей». Генерал помнил, чего стоило в прошлой кампании отсутствие поддержки с воздуха. Сейчас он не скупился на штурмовики, которых в большом количестве отправлял в атаку к поверхности планеты.
Пехотинцы замерли в своих маленьких креслицах, пилоты забрались в кабины штурмовиков, танкисты спрятались в недрах грозных машин, подвешенных на креплениях в кораблях-матках.
И вновь начался обратный отсчет.
Не заметив ничего подозрительного, Ленокс начал медленно обходить руины. За годы службы его чувства притупились, но при виде изуродованных и перемешанных со строительным мусором тел Пип не сумел сдержать рвотных спазмов. Наконец взяв себя в руки, Ленокс опять поплелся вперед, осматривая развалины. Теперь он надеялся найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему выжить. Судьба улыбнулась ему, послав разбитую аптечку, содержимое которой, как ни странно, уцелело. Пилот взял ее с собой, кое-как собрав и скрепив. Еще через несколько десятков шагов Пип наткнулся на полностью разрушенную прачечную. Среди обрывков одежды и вороха постельного белья он сумел отыскать почти целый комплект пятнистой формы. Конечно, это был не боевой комбинезон, но избавить от прохлады ночи эта находка вполне могла.
В начале осмотра руин Ленокс еще надеялся выискать где-нибудь исправное оружие. Но то ли он плохо искал, то ли просто исчерпал лимит подарков судьбы – ничего похожего на оружие ему найти не удалось. Выбравшись наконец из этого ужасного места, Пип, совершенно обессиленный, рухнул в густую высокую траву, растущую на самой окраине леса. Едва его силы чуть-чуть восстановились, он занялся изучением содержимого аптечки. Главное богатство – пять шприцов с коктейлем из стимуляторов и восстанавливающих препаратов – присутствовало и было абсолютно цело. Трясущимися руками, словно закоренелый наркоман, Пип воткнул один из шприцов себе в бедро и медленно выдавил содержимое. Мучиться дальше не было смысла, поэтому Ленокс позволил себе вновь упасть на траву и забыться. Ему некуда было спешить. А сон, пусть короткий и болезненно бредовый, все же является лучшим союзником восстанавливающего коктейля.
Командор трионского флота и впрямь рассвирепел. Мало того, что этот вонючий гурянин не торопился доложить о выполненном задании. Так еще и не являлся на вызовы, совершенно игнорируя его, Зауэрвальда, волю. И это тогда, когда, потеряв время, можно потерять все. Когда гибнет могущественный флот Триона, выпестованный и выращенный командором Зауэрвальдом. Сейчас как раз и нажать бы на этого выскочку генерала Арчи Гудвина Мэнсона. Имя-то какое – Арчи Гудвин. Как раз такое, как и должно быть у выскочки. А этот никчемный Агардг не в состоянии справиться с двумя бабами и ребенком. Да еще отсиживается в своей резиденции, видимо надеясь, что вместе с доблестным трионским флотом сгинет и сам Зауэрвальд. Ничтожество. Командор без труда нашел логово этого гурянского толстомордого бандита и сам заявился к нему в гости.
Теперь он стоял напротив Агардга, который, предварительно сбросив с колен молодую гурянку, наконец кое-как поднялся. А у дверей за спиной командора нервно переминались с ноги на ногу четверо гурян, которых явно напрягало соседство двух совершенно безразличных к происходящему зеленых пагров, сопровождающих командора.
– Что ты, что ты, – протестующе поднял руки гурянин. – Разве можно так себя заводить?.. Да и врываться, словно налоговая полиция, тоже совершенно излишне. А вдруг я голый с девочкой развлекаюсь.
– А ты что, все давно сделал, что отдыхать и развлекаться решил? – спросил Зауэрвальд, и от его взгляда, казалось, сейчас могла загореться обивка мебели. – Или я не знаю чего, а девки генерала Мэнсона уже у меня в стойле стоят?
– Нет, не стоят, – ответил Агардг, начав оправляться от испуга. – Но у меня возникли небольшие проблемы.
– Небольшие проблемы? – почти шепотом переспросил командор. – Это гибель моего основного флота ты называешь небольшими проблемами? Или то, что имперцы перекрыли орбиту Глота, небольшие проблемы? Что из названного?
– Успокойся, – начал объяснять гурянин. – Я вовсе не это имел в виду. Я отлично понимаю твои переживания. Мы все переживаем за Трион. Но и ты тоже пойми. Я отправил за этим пилотом Мердоком двоих бойцов. Да еще и поддержкой ребят с Таглы заручился. Но этот парень, даром что пилот, оказался не промах. Завалил всех и сам свалил невесть куда. Столько шуму на Тагле наделали, что с ними даже местные не сумели поквитаться.
– Плевать мне на Мердока. – Зауэрвальд вдруг успокоился. – Где девки Мэнсона?
– Понимаешь, дорогой, – расслабился Агардг, – я послал команду из тридцати самых опытных моих бойцов. Почти все бывшие армейцы. Спецназовцы и все такое. Но от них ни слуху, ни духу. Как сквозь землю провалились.
– Занятно, – улыбнулся командор, расслабляясь и засовывая руки в карманы длинной куртки. – Но если они провалились сквозь землю в пределах Империи, почему ты ведешь поисковые работы у этой шлюшки?
Гурянин хмыкнул, размышляя над тем, объясняться ли ему дальше или просто посмеяться над шуткой этого считающего себя центром мира человека. Но в этот миг командор, смахнувший с лица улыбку, выдернул из кармана куртки тупорылый «ЗИГ-Зауэр П-238/12» калибра девять миллиметров. Агардг завороженно уставился в черное отверстие ствола, ставшее для него сейчас действительно центром мира. Лязгнул затвор, и мир Агардга взорвался, разлетаясь на гаснущие куски.
– Никто не имеет права иметь меня, как эту шлюху, – буркнул командор, даже не обернувшись на серию выстрелов за спиной.
Как бы ни были безразличны пагры, но они отлично чувствовали хозяина и начали стрелять одновременно с ним. У телохранителей Агардга не было ни единого шанса. Зауэрвальд бросил взгляд на онемевшую от ужаса гурянку, покачал головой и вышел прочь.
Не проронив ни слова, пагры последовали за хозяином.
– Все отлично, сэр, – довольно ухмыльнулся тот. – Этот недомерок не наврал про своего хозяина. Мы сняли звук и изображение с окон берлоги этого охотника за скальпами. Угадайте, кто его навестил, едва мы заняли позицию?
– Мне уже начинать угадывать? – нахмурился Челтон.
– Простите, сэр, – одернул себя капрал. – Забылся. Почти сразу после того, как мы установили оборудование и заняли позиции, объект посетил командующий трионскими вооруженными силами Зауэрвальд.
– Да ты что!.. – удивленно воскликнул сержант.
– Так точно, сэр, – кивнул Гоблин. – Посетил довольно шумно. Был вне себя от бешенства. Требовал отчета. По всему выходит, что этот Агардг был им нанят как раз для охоты за родными генерала.
– Отлично. Короткая получилась веревочка. Долго тянуть не пришлось.
– Это так, сэр, – согласился капрал. – Но вот еще один момент их беседы не очень понятен.
– Что такое? – заинтересовался сержант.
– Зауэрвальд балакал про какого-то Мердока. Вернее, про него что-то мямлил этот гурянский подонок, отчитываясь перед Зауэрвальдом. Дескать, хотели взять этого Мердока на Тагле, а он отбился и слинял. И шума там много наделал.
– Давай трясти Агардга. Забирай его, – скомандовал сержант.
– Это невозможно, сэр. В конце беседы Зауэрвальд его пристрелил.
– Да? – Челтон задумался ненадолго. – Ну что ж. Значит, так угодно было его гурянским богам. А мы пошукаем на Тагле. Уж если шум был, информация найдется. Посмотрим, кто такой этот Мердок.
Имперские военные вполне могли бы гордиться созданной системой десантирования: начиная от выхода «Волны» на позицию сброса и заканчивая молниеносными маневрами роботов-строителей. Которые создавали окопы, доты и прочие легкие инженерные сооружения и укрепления, все занимало столь малый отрезок времени, что скорее напоминало ускоренные кадры видеозаписи.
Но на поверхности планеты высаживающийся десант ожидал новый неприятный сюрприз. То, что посчитали сверху скалами, валунами и отдельно стоящими примитивными постройками, на деле оказалось укрепленными боевыми сооружениями, которые были нашпигованы солдатами и вооружением. И оттуда, изо всех щелей, открыли шквальный огонь в тот момент, когда десантные модули начали садиться.
Штурмовики уже не могли применить ковровые бомбардировки, не нанеся урон своим. А сам десант еще не был готов оказать сопротивление, поскольку не успел развернуться. Штурмовики кружились среди опускающихся модулей, пытаясь подавить бьющие с поверхности мощные автоматические энергетические пушки. Уже появились первые сообщения о сбитых десантных модулях, которые, упав, похоронили весь свой экипаж и десантную группу. Однако все большее и большее количество модулей успешно совершило посадки, выпуская на свободу пехоту и бронетехнику. Начались ожесточенные наземные бои за возможность закрепиться на более удобной позиции. Имперцам приходилось туго еще и потому, что укрепления были неплохо усилены и располагались столь часто и равномерно, что пехотинцы почти везде оказывались под перекрестным огнем с двух, а то и более направлений. Ситуация развивалась примерно так же, как незадолго перед этим в бою флотов. Трионцы вновь действовали одержимо и бесстрашно, вынуждая имперцев нести большие потери. Но хуже этих потерь было моральное воздействие, которое оказывало это отчаяние загнанных в угол зверей на солдат имперских вооруженных сил. Они, несомненно, не были деморализованы – слишком хорошо их обучили и вооружили, чтобы они могли сомневаться в своей победе. Но вот то, что их вновь ждут огромные жертвы, понимали все. Штурмовики, потеряв, преимущество скоростных маневров, сменили тактику. Они рассеялись, барражируя над подразделениями, которые вступили в наземный бой, и просто прикрывали их огнем. Теперь они получили возможность вести прицельный огонь, но в результате сами стали не слишком сложной мишенью для хороших стрелков. И такие стрелки незамедлительно нашлись.
– Пускай войдет, – кивнул Бергштайн, поднимаясь с широкой лежанки, окруженной целой стеной прекрасных цветов.
– Мир твоему дому, хозяин, – с достоинством, но уважительно кивнул вошедший.
– Чем порадуешь старика? – спросил Халил Амат, хотя после отдыха чувствовал себя уже много лучше.
Он даже начал подумывать о том, не стоит ли сегодня вновь предаться наслаждениям этой жизни. Подойдя к низкому столику, генетик открыл ящичек из натурального дерева и извлек оттуда сигару «Черчилль». Немного постоял, размышляя, хочется ему выпить что-нибудь или нет, но, передумав, уселся в огромное кресло.
– У нас есть, как ни банально звучит, две новости. Одна плохая, вторая хорошая, – начал Зауэрвальд. – Какую хочешь услышать первой, хозяин?
– Сдается мне, что все нынешние новости нельзя назвать хорошими, – с сарказмом ответил Бергштайн. – Начинай с той, которую ты считаешь плохой.
– Хорошо, хозяин, – кивнул командор, не возражая. – Эта плохая новость касается вашего давнего желания найти виновных и отплатить за гибель командора Рагона. Мы вышли на след. Но не рассчитали и своих и их сил. Тем, на кого мы вышли, удалось уйти. Но, во-первых, мы теперь знаем, за кем надо начинать большую охоту…
– Это второстепенный вопрос, – нахмурился Халил Амат. – У меня много сведений о первостепенных событиях в пределах Триона. Ты не хочешь рассказать о них?
– Там как раз все очень неплохо, – улыбнулся Зауэрвальд. – Все события развиваются четко по плану.
– Мы потеряли флот? – спросил Бергштайн.
– Нет, хозяин, – качнул головой командор, – мы потеряли часть флота. Согласен, довольно большую часть. Или даже большую часть. Но мы сознательно решились на эти колоссальные жертвы. Имперцы потеряли намного больше. Они потеряли уверенность и спокойствие. А те корабли, экипажи которых героически сложили свои головы, были своего рода камикадзе. И теперь, потеряв много крови и веры, имперцы оказались на нашем Глоте, где их ждут худшие беды.
– Очень хочу верить, что все так и есть, как ты говоришь, – кивнул Халил Амат, выпустив клуб ароматного дыма и задумавшись.
Генетик впервые не участвовал непосредственно в бурлящих действиях и событиях. Он скрылся на своей секретной, удаленной от Триона планете. Сюда же сейчас были свезены все ключевые ученые Триона. Здесь были оборудованы лучшие лаборатории и инкубаторы.
– Это так, хозяин, – подтвердил Зауэрвальд. – И сейчас мы экстренно и очень успешно формируем новый флот. Он сослужит нам свою службу, когда, захлебнувшись на поверхности наших планет своей кровью, имперцы дрогнут и будут готовы проиграть вновь.
– Я брежу после прыжка? – удивленно промямлил Фил.
– Тогда это массовая галлюцинация, – поддакнул Амос.
– Добро пожаловать в возрожденную семью командора Дикаева, – торжественно проговорил Хайес, из-за дверей рулевой рубки наблюдавший за реакцией людей, спасенных им с Таглы.
Пока бот нес их к бесконечно широкому борту крейсера, оба – и Фил и Амос – топтались в нетерпении. Ни тот, ни другой до этого момента никогда даже не помышляли о том, что им будет суждено ступить на борт одного из самых мощных кораблей, созданных когда-либо имперцами.
Рассеянный свет из ниоткуда, освещающий бесконечные коридоры, бегущие дорожки, скоростные лифты – все это напоминало скорее современный мегаполис, чем корабль. Мердок глазел по сторонам, разинув от удивления рот и не обращая никакого внимания на дружелюбную усмешку Стивена, сопровождающего их к неведомой точке назначения.
В очередной раз выйдя из лифта, они оказались в небольшом коридоре, лишенном бегущих дорожек. В стенах коридора виднелись лишь четыре двери. К одной из них и подвел их Хайес.
Дверь немедленно распахнулась. Не скользнула в сторону, как многие другие, а солидно и консервативно открылась при помощи двух снабженных сервоприводами створок, которые имитировали полированную древесину. За этой богатой дверью простирались свободные апартаменты, шикарно отделанные и обставленные. Примерно так, по представлению Мердока, должны были выглядеть апартаменты самого Императора. Ноздрей Амоса коснулся едва уловимый чуть сладковатый приятный запах, знакомый, но почти забытый.
– Командор… Дик… – пробормотал Мердок раньше, чем увидел повернувшегося в их сторону вместе с массивным рабочим креслом человека с огромной сигарой в зубах. – Я так рад вас снова встретить…
* * *
Охотники окружили дом со всех сторон. Облаченные в просторные черные одежды, они были сейчас невидимы на фоне темнеющего в последних лучах заката леса. Большая часть группы, состоящей из тридцати бойцов, должна была оставаться на подступах к дому для прикрытия и огневой поддержки. Это могло весьма пригодиться на тот случай, если кто-нибудь из обитателей дома попытался бы начать пальбу. Внутрь худой человек взял только пятерых, рассчитывая справиться без применения огнестрельного оружия. Нож в таких делах всегда предпочтительнее пулемета. Тем более что задача, как он и ожидал, не предвещала ни сложности, ни опасности.И действительно, что может быть сложного в том, чтобы вырезать трех-четырех полицейских и забрать после этого двух женщин и ребенка. На такой работе имени себе не сделаешь. Такой работой не станешь гордиться. Просто заработок и ничего более. Оставив все лишнее в лесу, шесть разумян бесшумно заскользили к дому. Трое из них обогнули здание, направляясь к черному ходу, а худой и двое его бойцов замерли в ожидании у парадного крыльца. Бросив взгляд на коммуникатор, худой поднял руку с растопыренными пальцами, начав отсчет.
Пять. Четыре. Три. Два. Один. Ткнув кнопку, он осторожно толкнул приоткрытую дверь. В холле никого не было видно. Бесшумно ступая и держа наготове оснащенный глушителем «Глок-21» и диверсионный нож, худой вошел в дом. Его товарищи тенями следовали за ним.
Тишина и покой. Только где-то наверху негромко играет музыка. Какой-то старый мотив, слегка грустный, как провинциальный маленький городок из детства. Медленно проследовав через холл, охотники достигли сумеречного коридора. Отсюда расходились двери и начиналась лестница наверх. Из расположенной чуть-чуть поодаль двери едва слышно доносились невнятные звуки. Худой прислушался, расплываясь в улыбке и жестом показывая товарищам: «Трахаются».
Хотел бы он посмотреть, кто из флотских утюжит свою сослуживицу, но сейчас главной целью была родня генерала Мэнсона. Тем более что со стороны черного хода уже показалась вторая тройка охотников. Худой ткнул пальцем в сторону двери, за которой слышались стоны, и провел пальцем по шее, словно перерезая горло. Сам же, не теряя времени, устремился по лестнице вверх.
Вместе с двумя своими помощниками он осторожно, вдоль самой стенки, чтобы не скрипнули ступеньки, взобрался на второй этаж. Здесь было абсолютно тихо, если не считать льющейся из дальней комнаты музыки. К этой комнате, словно очарованный зовом звучащей мелодии, худой и устремился. Дверь не поддалась легкому и осторожному нажиму. Но, едва только худой собрался использовать для открывания нож, как за спиной его раздался громкий звук.
Развернувшись в бешенстве к нерадивым помощникам, он замер, удивленно воззрившись на распластавшиеся на полу тела. Над ними нависал удивительно спокойный, сутулый, но широкоплечий мужчина. На его физиономии застыла простецкая улыбка. На антирефлекторном покрытии широкого лезвия спецназовского ножа, покоящегося в его руке, набухала темная капля крови, уже готовая сорваться вниз. Долю секунды худой осмысливал происшедшее, выбирая дальнейший ход действия. Враг стоял один, вооруженный одним лишь ножом. Но в то же время этот враг только что разделался с двумя бывалыми солдатами. И даже не пытался поднять шум, напасть или убежать. Рука худого дрогнула, пытаясь поднять «Глок». И в этот миг кто-то бесшумно открывший дверь обрушил на его затылок сокрушительный удар тяжелого кулака. Прежде чем провалиться в небытие, худой даже успел удивиться, почему перестала звучать музыка.
* * *
Имперцы не спешили, памятуя о прошлой кампании, предпринятой силами Свободного Легиона. Тогда все были твердо уверены, что Глот – центральная планета Триона – станет для десанта Свободного Легиона легкой добычей. То ли учения, то ли показательная акция. Шутка ли? Тогда в десантировании участвовали три десантных корабля класса «Волна». А ведь каждый такой десантный корабль несет, помимо десяти тысяч единиц мобильной пехоты, еще шесть сотен танков «Экс-120Ка» и две сотни установок залпового огня «Штурм-700». Только численность экипажей этой бронетехники достигает почти двух с половиной тысяч единиц. Что могут против такой лавины обученных солдат жалкие подразделения провинциальных сил обороны и местная полиция? Кто мог сомневаться в исходе того десанта? Командование называло точное время, когда над Глоидором – столицей Глота и, соответственно, Триона – будет установлен полный контроль.До сих пор армейцы, принимавшие участие в той злосчастной кампании, не любят вспоминать трагические события, которыми она закончилась. Никогда еще имперцы не проигрывали так позорно. Почти весь личный состав мобильной пехоты был потерян за первую ночь после высадки на Глот. В Глоидор все же вошли и даже захватили резиденцию наместника мятежной провинции. Но после этого имперцам не оставалось ничего иного, кроме как бежать. Постыдно бежать с Глота и из самой провинции Трион. Сейчас генерал Мэнсон не мог допустить повторения первой кампании. Да и недавний бой с флотом Триона не позволял ему надеяться на легкую победу. Скорее, наоборот. Здесь ждали имперцев. Ждали и были готовы заплатить дорогой ценой за свою свободу. Но и оттягивать начало наземного этапа кампании до бесконечности генерал тоже не мог. И он наконец решился.
Все понимали, что господство над Глотом имеет огромное психологическое значение. Поэтому Мэнсон решил не рассеивать свои силы, а заниматься только центральной планетой Триона. К Глоту подтянулись четыре десантных корабля класса «Волна», пять кораблей класса «Улей». Генерал помнил, чего стоило в прошлой кампании отсутствие поддержки с воздуха. Сейчас он не скупился на штурмовики, которых в большом количестве отправлял в атаку к поверхности планеты.
Пехотинцы замерли в своих маленьких креслицах, пилоты забрались в кабины штурмовиков, танкисты спрятались в недрах грозных машин, подвешенных на креплениях в кораблях-матках.
И вновь начался обратный отсчет.
* * *
Какой-то тревожный звук зашелестел в воздухе, заставляя Ленокса ускорить шаг. Вскоре у него уже не оставалось сомнений относительно характера звука. Вернее, множества звуков. Ибо это была канонада боя. И бой этот мог идти сейчас только в одном месте – на той или над той базой мобильной пехоты, до которой он пытался добраться. Пип был совершенно измотан болью, рвущей грудь при каждом глубоком вдохе, и той физической нагрузкой, в которую превратилось путешествие по поверхности планеты без транспорта, да и без дорог. Как только Ленокс пробовал ускорить шаг, сразу начинал задыхаться. А попытки отдышаться скручивали его болью. Как ни старался пилот, но быстро достигнуть места боя ему не удалось. К тому времени когда Ленокс доковылял наконец до опушки и увидел расположение базы, все было кончено. Только руины да черные столбы дыма. Не покидая спасительных лесных крон, пилот присматривался и прислушивался, надеясь найти хоть кого-то из выживших обитателей базы. Несомненно, кое-кто из пехотинцев уцелел, укрывшись в лесу. Но сейчас тут не было ни одной живой души. Скорее всего, спасшиеся ушли к другой базе.Не заметив ничего подозрительного, Ленокс начал медленно обходить руины. За годы службы его чувства притупились, но при виде изуродованных и перемешанных со строительным мусором тел Пип не сумел сдержать рвотных спазмов. Наконец взяв себя в руки, Ленокс опять поплелся вперед, осматривая развалины. Теперь он надеялся найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему выжить. Судьба улыбнулась ему, послав разбитую аптечку, содержимое которой, как ни странно, уцелело. Пилот взял ее с собой, кое-как собрав и скрепив. Еще через несколько десятков шагов Пип наткнулся на полностью разрушенную прачечную. Среди обрывков одежды и вороха постельного белья он сумел отыскать почти целый комплект пятнистой формы. Конечно, это был не боевой комбинезон, но избавить от прохлады ночи эта находка вполне могла.
В начале осмотра руин Ленокс еще надеялся выискать где-нибудь исправное оружие. Но то ли он плохо искал, то ли просто исчерпал лимит подарков судьбы – ничего похожего на оружие ему найти не удалось. Выбравшись наконец из этого ужасного места, Пип, совершенно обессиленный, рухнул в густую высокую траву, растущую на самой окраине леса. Едва его силы чуть-чуть восстановились, он занялся изучением содержимого аптечки. Главное богатство – пять шприцов с коктейлем из стимуляторов и восстанавливающих препаратов – присутствовало и было абсолютно цело. Трясущимися руками, словно закоренелый наркоман, Пип воткнул один из шприцов себе в бедро и медленно выдавил содержимое. Мучиться дальше не было смысла, поэтому Ленокс позволил себе вновь упасть на траву и забыться. Ему некуда было спешить. А сон, пусть короткий и болезненно бредовый, все же является лучшим союзником восстанавливающего коктейля.
* * *
– Я не вполне понимаю твои действия, и это меня здорово раздражает, – говорил Зауэрвальд спокойно и размеренно, но по взгляду его было видно, что он сейчас взбешен не на шутку. – Ты избегаешь меня по непонятной причине либо считаешь, что моя просьба приехать – это недостаточный для тебя повод оторваться от своих дел.Командор трионского флота и впрямь рассвирепел. Мало того, что этот вонючий гурянин не торопился доложить о выполненном задании. Так еще и не являлся на вызовы, совершенно игнорируя его, Зауэрвальда, волю. И это тогда, когда, потеряв время, можно потерять все. Когда гибнет могущественный флот Триона, выпестованный и выращенный командором Зауэрвальдом. Сейчас как раз и нажать бы на этого выскочку генерала Арчи Гудвина Мэнсона. Имя-то какое – Арчи Гудвин. Как раз такое, как и должно быть у выскочки. А этот никчемный Агардг не в состоянии справиться с двумя бабами и ребенком. Да еще отсиживается в своей резиденции, видимо надеясь, что вместе с доблестным трионским флотом сгинет и сам Зауэрвальд. Ничтожество. Командор без труда нашел логово этого гурянского толстомордого бандита и сам заявился к нему в гости.
Теперь он стоял напротив Агардга, который, предварительно сбросив с колен молодую гурянку, наконец кое-как поднялся. А у дверей за спиной командора нервно переминались с ноги на ногу четверо гурян, которых явно напрягало соседство двух совершенно безразличных к происходящему зеленых пагров, сопровождающих командора.
– Что ты, что ты, – протестующе поднял руки гурянин. – Разве можно так себя заводить?.. Да и врываться, словно налоговая полиция, тоже совершенно излишне. А вдруг я голый с девочкой развлекаюсь.
– А ты что, все давно сделал, что отдыхать и развлекаться решил? – спросил Зауэрвальд, и от его взгляда, казалось, сейчас могла загореться обивка мебели. – Или я не знаю чего, а девки генерала Мэнсона уже у меня в стойле стоят?
– Нет, не стоят, – ответил Агардг, начав оправляться от испуга. – Но у меня возникли небольшие проблемы.
– Небольшие проблемы? – почти шепотом переспросил командор. – Это гибель моего основного флота ты называешь небольшими проблемами? Или то, что имперцы перекрыли орбиту Глота, небольшие проблемы? Что из названного?
– Успокойся, – начал объяснять гурянин. – Я вовсе не это имел в виду. Я отлично понимаю твои переживания. Мы все переживаем за Трион. Но и ты тоже пойми. Я отправил за этим пилотом Мердоком двоих бойцов. Да еще и поддержкой ребят с Таглы заручился. Но этот парень, даром что пилот, оказался не промах. Завалил всех и сам свалил невесть куда. Столько шуму на Тагле наделали, что с ними даже местные не сумели поквитаться.
– Плевать мне на Мердока. – Зауэрвальд вдруг успокоился. – Где девки Мэнсона?
– Понимаешь, дорогой, – расслабился Агардг, – я послал команду из тридцати самых опытных моих бойцов. Почти все бывшие армейцы. Спецназовцы и все такое. Но от них ни слуху, ни духу. Как сквозь землю провалились.
– Занятно, – улыбнулся командор, расслабляясь и засовывая руки в карманы длинной куртки. – Но если они провалились сквозь землю в пределах Империи, почему ты ведешь поисковые работы у этой шлюшки?
Гурянин хмыкнул, размышляя над тем, объясняться ли ему дальше или просто посмеяться над шуткой этого считающего себя центром мира человека. Но в этот миг командор, смахнувший с лица улыбку, выдернул из кармана куртки тупорылый «ЗИГ-Зауэр П-238/12» калибра девять миллиметров. Агардг завороженно уставился в черное отверстие ствола, ставшее для него сейчас действительно центром мира. Лязгнул затвор, и мир Агардга взорвался, разлетаясь на гаснущие куски.
– Никто не имеет права иметь меня, как эту шлюху, – буркнул командор, даже не обернувшись на серию выстрелов за спиной.
Как бы ни были безразличны пагры, но они отлично чувствовали хозяина и начали стрелять одновременно с ним. У телохранителей Агардга не было ни единого шанса. Зауэрвальд бросил взгляд на онемевшую от ужаса гурянку, покачал головой и вышел прочь.
Не проронив ни слова, пагры последовали за хозяином.
* * *
– Ну что? – спросил Челтон у вернувшегося Гоблина.– Все отлично, сэр, – довольно ухмыльнулся тот. – Этот недомерок не наврал про своего хозяина. Мы сняли звук и изображение с окон берлоги этого охотника за скальпами. Угадайте, кто его навестил, едва мы заняли позицию?
– Мне уже начинать угадывать? – нахмурился Челтон.
– Простите, сэр, – одернул себя капрал. – Забылся. Почти сразу после того, как мы установили оборудование и заняли позиции, объект посетил командующий трионскими вооруженными силами Зауэрвальд.
– Да ты что!.. – удивленно воскликнул сержант.
– Так точно, сэр, – кивнул Гоблин. – Посетил довольно шумно. Был вне себя от бешенства. Требовал отчета. По всему выходит, что этот Агардг был им нанят как раз для охоты за родными генерала.
– Отлично. Короткая получилась веревочка. Долго тянуть не пришлось.
– Это так, сэр, – согласился капрал. – Но вот еще один момент их беседы не очень понятен.
– Что такое? – заинтересовался сержант.
– Зауэрвальд балакал про какого-то Мердока. Вернее, про него что-то мямлил этот гурянский подонок, отчитываясь перед Зауэрвальдом. Дескать, хотели взять этого Мердока на Тагле, а он отбился и слинял. И шума там много наделал.
– Давай трясти Агардга. Забирай его, – скомандовал сержант.
– Это невозможно, сэр. В конце беседы Зауэрвальд его пристрелил.
– Да? – Челтон задумался ненадолго. – Ну что ж. Значит, так угодно было его гурянским богам. А мы пошукаем на Тагле. Уж если шум был, информация найдется. Посмотрим, кто такой этот Мердок.
* * *
Корабли-матки выпустили тучи безжалостных стальных пчел, которые немедленно устремились к поверхности планеты. Туда же направили свое движение по касательной все четыре десантных судна, больше похожие на темные плитки шоколада. Они плыли в околопланетном пространстве так, чтобы нижняя точка прохождения их в верхних слоях атмосферы была точкой сброса десанта. Подразделения штурмовиков неотступно сопровождали громады десантных кораблей, словно рыбки-прилипалы, не отстающие от акул. Наконец точка десантирования была достигнута и «шоколадные дольки» посыпались вниз. Эти дольки, являющиеся не чем иным, как десантными модулями, отделялись рядами, одна за другой. Интервал в одну полную секунду между отстрелом рядов позволял потратить на отстрел всех долек не более двух минут и обеспечить высокую точность приземления к месту десантирования. Ускорение, приданное отстреливаемым модулям, позволяло им стремительно достигнуть малых высот над поверхностью, где они подправляли свою траекторию корректировочными двигателями. На малой высоте включались антигравитационные компрессоры и тормозные двигатели. Модули, как по мановению волшебной палочки, замедляли падение, плавно опускаясь на поверхность. Как только они касались земли, с их корпусов сразу спадали массивные створы, и таким образом получались помосты для выгрузки пехоты или техники. Дальнейшее происходило уже по четко прописанным и неоднократно отработанным правилам действия десантных подразделений при выгрузке из транспортных ботов.Имперские военные вполне могли бы гордиться созданной системой десантирования: начиная от выхода «Волны» на позицию сброса и заканчивая молниеносными маневрами роботов-строителей. Которые создавали окопы, доты и прочие легкие инженерные сооружения и укрепления, все занимало столь малый отрезок времени, что скорее напоминало ускоренные кадры видеозаписи.
Но на поверхности планеты высаживающийся десант ожидал новый неприятный сюрприз. То, что посчитали сверху скалами, валунами и отдельно стоящими примитивными постройками, на деле оказалось укрепленными боевыми сооружениями, которые были нашпигованы солдатами и вооружением. И оттуда, изо всех щелей, открыли шквальный огонь в тот момент, когда десантные модули начали садиться.
Штурмовики уже не могли применить ковровые бомбардировки, не нанеся урон своим. А сам десант еще не был готов оказать сопротивление, поскольку не успел развернуться. Штурмовики кружились среди опускающихся модулей, пытаясь подавить бьющие с поверхности мощные автоматические энергетические пушки. Уже появились первые сообщения о сбитых десантных модулях, которые, упав, похоронили весь свой экипаж и десантную группу. Однако все большее и большее количество модулей успешно совершило посадки, выпуская на свободу пехоту и бронетехнику. Начались ожесточенные наземные бои за возможность закрепиться на более удобной позиции. Имперцам приходилось туго еще и потому, что укрепления были неплохо усилены и располагались столь часто и равномерно, что пехотинцы почти везде оказывались под перекрестным огнем с двух, а то и более направлений. Ситуация развивалась примерно так же, как незадолго перед этим в бою флотов. Трионцы вновь действовали одержимо и бесстрашно, вынуждая имперцев нести большие потери. Но хуже этих потерь было моральное воздействие, которое оказывало это отчаяние загнанных в угол зверей на солдат имперских вооруженных сил. Они, несомненно, не были деморализованы – слишком хорошо их обучили и вооружили, чтобы они могли сомневаться в своей победе. Но вот то, что их вновь ждут огромные жертвы, понимали все. Штурмовики, потеряв, преимущество скоростных маневров, сменили тактику. Они рассеялись, барражируя над подразделениями, которые вступили в наземный бой, и просто прикрывали их огнем. Теперь они получили возможность вести прицельный огонь, но в результате сами стали не слишком сложной мишенью для хороших стрелков. И такие стрелки незамедлительно нашлись.
* * *
Ленокс проснулся полный сил и энергии. Ему даже на мгновение показалось, что все его проблемы благополучно разрешились. Он восторженно вскочил, но боль в груди напомнила ему, что чудес на свете не бывает. Выругавшись, он опять присел на травку. Вытащив из аптечки еще один шприц, Пип решительно вколол второй укол стимуляторов и восстановителей. Только теперь он не собирался спать. Приободренный тем, что сумел верно сориентироваться в лесу и выйти к желаемой цели, Ленокс вновь принялся определять для себя новое направление движения. На этот раз ему было проще – он уже сейчас слышал канонаду боя где-то вдали. Именно там базировалось большое подразделение обеспечения, которое заботилось обо всех близлежащих боевых частях. В нем служили, можно сказать, рабочие муравьи армии. Муравьи, которые вряд ли были способны оказать серьезное сопротивление. Именно поэтому оставалась надежда, что там не будет подобных разрушений и жертв. Последний раз оглянувшись на руины базы мобильной пехоты, Пип решительно зашагал в глубь леса.* * *
– Господин, к вам прибыл Зауэрвальд. – Казалось, слуга уже никогда не сможет распрямиться из ставшего для него таким привычным раболепного поклона хозяину.– Пускай войдет, – кивнул Бергштайн, поднимаясь с широкой лежанки, окруженной целой стеной прекрасных цветов.
– Мир твоему дому, хозяин, – с достоинством, но уважительно кивнул вошедший.
– Чем порадуешь старика? – спросил Халил Амат, хотя после отдыха чувствовал себя уже много лучше.
Он даже начал подумывать о том, не стоит ли сегодня вновь предаться наслаждениям этой жизни. Подойдя к низкому столику, генетик открыл ящичек из натурального дерева и извлек оттуда сигару «Черчилль». Немного постоял, размышляя, хочется ему выпить что-нибудь или нет, но, передумав, уселся в огромное кресло.
– У нас есть, как ни банально звучит, две новости. Одна плохая, вторая хорошая, – начал Зауэрвальд. – Какую хочешь услышать первой, хозяин?
– Сдается мне, что все нынешние новости нельзя назвать хорошими, – с сарказмом ответил Бергштайн. – Начинай с той, которую ты считаешь плохой.
– Хорошо, хозяин, – кивнул командор, не возражая. – Эта плохая новость касается вашего давнего желания найти виновных и отплатить за гибель командора Рагона. Мы вышли на след. Но не рассчитали и своих и их сил. Тем, на кого мы вышли, удалось уйти. Но, во-первых, мы теперь знаем, за кем надо начинать большую охоту…
– Это второстепенный вопрос, – нахмурился Халил Амат. – У меня много сведений о первостепенных событиях в пределах Триона. Ты не хочешь рассказать о них?
– Там как раз все очень неплохо, – улыбнулся Зауэрвальд. – Все события развиваются четко по плану.
– Мы потеряли флот? – спросил Бергштайн.
– Нет, хозяин, – качнул головой командор, – мы потеряли часть флота. Согласен, довольно большую часть. Или даже большую часть. Но мы сознательно решились на эти колоссальные жертвы. Имперцы потеряли намного больше. Они потеряли уверенность и спокойствие. А те корабли, экипажи которых героически сложили свои головы, были своего рода камикадзе. И теперь, потеряв много крови и веры, имперцы оказались на нашем Глоте, где их ждут худшие беды.
– Очень хочу верить, что все так и есть, как ты говоришь, – кивнул Халил Амат, выпустив клуб ароматного дыма и задумавшись.
Генетик впервые не участвовал непосредственно в бурлящих действиях и событиях. Он скрылся на своей секретной, удаленной от Триона планете. Сюда же сейчас были свезены все ключевые ученые Триона. Здесь были оборудованы лучшие лаборатории и инкубаторы.
– Это так, хозяин, – подтвердил Зауэрвальд. – И сейчас мы экстренно и очень успешно формируем новый флот. Он сослужит нам свою службу, когда, захлебнувшись на поверхности наших планет своей кровью, имперцы дрогнут и будут готовы проиграть вновь.