Маркелов Олег. Адекватность

   – А, чтоб им пусто было! Сволочи! Пожрать спокойно не дадут, – зашипел Пип, зло швырнул вилку и встал, спотыкаясь об айка. – Чего разлегся? Не слышишь разве? А ну, бегом!
   Айк вскочил, изумленно клацнув челюстью. Ему снился вкусный сон. Хозяин вместе с Солом уже ринулись в коридор, и айк, помня свои обязанности талисмана, со всех ног бросился за ними.

* * *

   – Ну, вот и все. Как будто только что с конвейера, – улыбнулся хирург, вспомнив истерику больного после операции. – Надеюсь, наш киборг освоился с новыми глазами?
   – Да доктор, спасибо, – ответил Лакаскад, уже привыкший, что после того случая его все в госпитале в шутку зовут киборгом.
   – Вот и отлично. Собирайтесь. В приемной вас ждет новое направление и инструкции. А я вам желаю всего наилучшего и надеюсь, что как врач с вами больше никогда не увижусь.
   Как только хирург удалился, дежурная сестра принесла новую форму. Других вещей у Тома не было, поэтому, одевшись, он сразу прошел в приемную.
   – Как? Они не хотят вернуть меня в мою часть? – возмутился Томас, изучив предписание, чтение которого вызвало в нем удивление, злость и обиду. – Черт возьми! Чего они от меня еще хотят?! Я не собираюсь становиться подопытным кроликом.
   Он хотел воевать с гранисянами. Хотел отомстить за Чагги и других парней, которые навсегда остались в пограничных провинциях. А ему приказали лететь почти в центр Империи.
   – Уж не хотят ли они сделать из меня штабную крысу или мирного труженика? – Ругаясь, Лакаскад поплелся в зал отправления, решив для себя, что, если понадобится, он будет посылать прошение даже в Императорский Совет. До тех пор, пока его не признают годным для боевых действий. Он будет сражаться. Он сможет.

* * *

   Огромный угловатый штурмовик медленно разворачивался – видимо, его пилот ловил беззащитную цель в перекрестие прицела боевого сонара. Полыхающее вокруг пламя окрашивало все происходящее багровым цветом. Майкл видел неминуемую опасность, но тело словно налилось свинцом. Руки и ноги едва повиновались ему. С трудом он развернулся, встречаясь взглядом с Соей. Плещущийся в ее огромных глазах страх полоснул Стингрея, словно острый клинок. Спиной Майкл ощутил всплеск энергии сонара.
   – Не-е-ет! – Крича, он раскинул руки, словно надеясь защитить девушку от смертоносного залпа.
   Визг выстрела разорвал багровый мир. Проснувшись, Майкл даже услышал свой собственный крик, сотрясший стены и потолок палаты. Его била нервная дрожь, хотя он весь обливался потом. Мотая головой, Стингрей вскочил. Страшный сон был так реален, что Майкл все еще чувствовал жуткий залп смерти. Вокруг было темно и тихо. Лишь зажегся над изголовьем плафон, реагируя на поднявшегося пациента. Майкл лег обратно и, протянув руку, взял с тумбы пухлый конверт, принесенный администратором. До этой минуты он не решался завянуть в него, словно надеясь, что это просто досадная ошибка и Соя вот-вот окажется в его палате. Из разорвавшейся под напором грубых пальцев оберточной бумаги выпала миниатюрная дамская сумочка. Из нее посыпались на одеяло различные мелочи, которые Соя успела захватить с собой в тот роковой день. Коммуникатор, немного наличных, тонкая пластина электронной книжки. На этой книжке Стингрей невольно задержал движение изучающих вещи пальцев. Активируясь, экран открыл взору Майкла строки, которые при предыдущем включении были прочитаны последними.
 
   Ветер весенний мне шепчет: «Проснись».
   Он дразнит меня ароматом весны
   Кричит мне: «Эй, друг, поскорей улыбнись
   Пора бы тебе позабыть твои сны».
 
   Но в звоне капели твой смех узнаю.
   Весна хороша, но прекраснее ты.
   И если я вновь с ветром песнь запою,
   Она про надежду из светлой мечты.
 
   Пусть глупо все это, пусть не для меня,
   Но имя хочу вновь и вновь повторять,
   Не плача и злую судьбу не кляня,
   Все знают: чего не имеешь, того не терять.
 
   Мне не дано быть тем, кто на руках,
   От всех опасностей оберегая, тебя несет,
   Кто твой разгонит страх
   И сможет растопить печали лед.
 
   Кто, под уставшую головку подставляя
   Плечо, вздохнуть боится лишний раз,
   Кто… Впрочем, для себя лишь оставляя
   Свои мечты, иной продолжу сказ.
 
   Я буду помнить, как смотрела
   Ты на бутоны хрупких роз,
   Как в миг ненастья ты теряла
   С волшебных глаз кристаллы слез.
 
   Дочитав до конца, Майкл вернулся в начало, к фамилии автора. Он уже предполагал, чью фамилию там увидит. Поэтому нисколько не удивился, увидев знакомое имя – Хельгмар.
   – Да. Сейчас ты попал в самое яблочко, – проворчал Майкл едва слышно. – Это дерьмо надо читать лишь тогда, когда все скверно. А мне… Есть здесь что-то очень подходящее. Как там… Ах, вот. Мне не дано быть тем, кто на руках, от всех опасностей оберегая, тебя несет… Мне не дано, любимая.
   Стингрей отключил книжку и откинулся на койку. Тоска, щемящая и безжалостная, сдавила сердце. Он вдруг почувствовал, как наворачиваются на глаза предательские слезы. Поэтому, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в подушку и постарался уснуть.

* * *

   В очередной раз очнувшись, Дан с изумлением обнаружил, что в камере он уже не один. Не меньше двух десятков разумян, как показалось Реззеру, сидели и лежали сейчас в небольшой комнатке, площадью не больше пятнадцати метров.
   – Это что, местная гостиница? – скрипя пересохшим горлом, спросил Реззер.
   – Это загон для овец, которых везут на базар, – ответил сидящий рядом детина с грубым шрамом на шее.
   – На базар? – переспросил Дан, присматриваясь к собеседнику и понимая, что тот не шутит. – Кому в наше время могут понадобиться невольники?
   – Тому, кто ведет много тяжелых работ или много воюет.
   – Невольники не могут воевать. Они сдадутся в первом же бою, – усмехнулся недоверчиво Реззер.
   – Да. Если только у них будет возможность сдаться. – Усмешка соседа скорее напоминала мимику безысходного сарказма. – Мы не первые. У них все отработано.
   – У кого «у них»? – поинтересовался Дан, ощущая, что все в его голове смешалось.
   – Увидишь, – коротко бросил детина и смежил веки, как бы показывая, что разговор окончен.
   – Не бойся. Выжить можно везде, – неожиданно подал голос сидящий с другой стороны гурянин. – Ты тоже пленный?
   – Пленный? – медленно соображал Реззер, ошарашенный тем, что с ним сейчас происходило. – Нет. Меня захватили на улице.
   – Так ты гражданский? – удивленно спросил гурянин.
   – Ну да. А что, тут вокруг только военные?
   – Ну, военные не военные, – рассуждал гурянин, – А я, к примеру, спокойно служил канониром у Расма на «Астоне». Это неплохой патрульный класса «Вульф».
   – Что? Кто такой Раем? – спрашивая, Дан больше всего хотел бы сейчас проснуться.
   – Странно, что ты не слышал, – разочарованно фыркнул гурянин. – Это один из самых крутых капитанов среди Свободных. Неужто ты ничего о нем не слышал?
   – Ты не поверишь, ни разу, – покачал головой Реззер. – И как же ты тут очутился? В бою?
   – В каком бою? Если бы в бою, я так и остался бы на своем «Астоне». Меня зацепили в кабаке. Перебрал малость, вот и попался. Теперь жду. Хотелось бы, чтобы взяли куда-нибудь канониром. По специальности, так сказать.
   – Размечтался, – хмыкнул детина, – Все на мясо пойдем. Ты хоть слышал, кто нас всех тут собрал?
   – Кто ж его знает. Тут до той поры, пока кто-нибудь не купит, наверняка ничего не поймешь. А нас, видать, продавать везут, – ответил канонир, смерив детину подозрительным взглядом.
   – А мне сдается, никто нас продавать не собирается. Думаю, мы не торговцам попались, – вдруг предположил тот.
   – Не торговцам?.. Что ты городишь?! Кому мы еще нужны? Кому может прийти в голову вместо закупки на черном рынке начать самостоятельно воровать людей? – Говоря это, канонир недоверчиво покачал головой.
   – То-то и оно, – оживился детина. – Ты видел этих искусственных солдат, которые воюют за Трион?
   – Нет. Но мне про них землячок один толковал. А они тут при чем?
   – При том. Когда меня сюда волокли, я нескольких таких заметил, – многозначительно понизил голос парень. – Говорю вам, мы попали к этим маньякам из Триона. Так что всех нас или в мясорубку против имперцев, если те, не приведи господи, опять на Глоидор попрут, или на корм для их мутантов.
   – Типун тебе на язык, – обозлился гурянин, а затем повернулся к Реззеру. – А ты что думаешь?
   – Да я вообще ничего не понимаю из того, что вы тут плетете. – Дан говорил совершенно честно, ощущая, что мысли в голове, словно фрукты в блендере, превратились в полную кашу. – Такое ощущение, словно вы оба на другом языке разговариваете.
   – А ты счастливчик, – грустно усмехнулся детина. – Хотел бы я также ничего не понимать. Ладно. Трепаться без толку. Время покажет. Жрать не дают. Значит, остается только спать. Пока еще спится.

* * *

   – Мы выходим на этого ублюдка лоб в лоб. Сол уже собирается рассеять его зеленые мозги по Вселенной. И в это время правый двигатель заглох. Ну, естественно, нас сразу закручивает. Этот урод, не долго мучаясь, разносит нам хвост. Я начинаю прощаться с Бартом. Сол стреляет во все стороны, пытаясь взять с собой еще хоть кого-нибудь в иной мир киборгов. И тут вдруг появляются эти привидения. Черт бы их побрал. Ну, ребятки, я вам скажу, это птички еще те, – рассказывал о прошлом вылете Пип, яростно жестикулируя перед собравшимися в кают-компании.
   – Как они выглядят? – подал голос один из пилотов, давно оставшихся без машины.
   – Выглядят?.. А бог их знает. Я даже рассмотреть не успел. От ящериц одни перья полетели. Видел только, что плоские, гладкие. Хищные такие. Ты ската с Занга видел? Что-то вроде этого. Так они вдвоем семь штурмовиков ящериц за минуту – в капусту. Как в детскую компьютерную игру сыграли.
   – Да, – мечтательно зажмурился один из пилотов. – Сейчас бы на таких птичках летать.
   – Не спеши. Оглянуться не успеешь, как на Пятой будем. Вот и полетаешь. Не знаю, как кому, а я сегодня чуть не плакал, так к своей птичке привязался. Жаль, что ей больше не летать, – ответил Пип и, наклонившись, потрепал айка по гладкой голове.
   – Э-э, ты радуйся, что твоя задница цела, – подстроился под разговор Сол, не понимавший, как и прежде, привязанности людей к этим неодушевленным предметам.
   Даже потеряв в бою одну из ног, он, как и подобает киборгу, ничуть не расстроился. А когда ему установили протез и разрешили остаться при деле, был почти счастлив, если такое выражение применимо по отношению к говорящей и мыслящей человекообразной машине, облаченной в костюм из мускулов и кожи.
   – Ты, Маленький Пип, противоречишь себе. То ныл, что все не так. И птичка ломается, и у компьютера крыша едет, а теперь расхныкался, что новую дадут.
   – Ты бы хоть немного разбирался в тонких душевных переживаниях, железяка ты безмозглая. И почему мне всегда не везет с напарником… Представляете, если бы Барт не был к нему так привязан, точно попросил бы другого.
   – Очень остроумно. К сведению некоторых неграмотных разумян: организм среднего человекообразного киборга содержит металлов не намного больше, чем у людей. А мозги мои, между прочим, вмещают пять миллионов гигабайт. А ты чем можешь похвастать?
   – Засунь свои гигабайты…
   – Ладно вам собачиться, рассказали бы лучше, откуда эти двое взялись.
   – Ты что, еще не слышал? – продолжил Пип, обводя слушателей взглядом. – Вдруг, откуда ни возьмись, появился крейсер Имперской Безопасности. И, не утруждая себя чем-то большим, выпустил звено из двух штурмовиков для прикрытия. Вот они и прикрыли. А уж какого дьявола эти парни сюда приперлись, мне не доложили.
   – Офицер Ленокс, офицер Боуи, офицер Аингххи, офицер Мар, – рявкнул возникший на пороге один из старших офицеров корабля-матки. – Вы должны немедленно пройти в командную рубку.
   – Надеюсь, сэр, нас ожидает что-то приятное, – предположил Пип, чья фамилия была Ленокс, и не спеша поднялся. – Тем более, что вы даже не соизволили отправить за нами посыльного и не стали вызывать по громкой.
   – Я просто хотел сказать, что с вами со всеми хочет побеседовать офицер Службы Имперской Безопасности. Похоже, он занимается внутренними расследованиями. И я вас предупреждаю, что если у вас проблемы, то лучше сказать об этом сейчас. Вы все же одни из лучших на нашей базе.
   – Я вас не понимаю, сэр, – ответил Пип, чувствуя, как улетучивается бесследно его хорошее настроение.
   – Ну что ж, ребятки, у вас был шанс сознаться. Потом не плачьте.

* * *

   – Сэр! Рядовой Лакаскад для получения назначения прибыл! – гаркнул Томас, вытягиваясь перед сидящим за широким столом капитаном и стараясь придать голосу максимум бодрости.
   – Вольно, солдат, вольно, – почти безразлично ответил офицер, не поднимая взгляда от кипы наваленных на столе бумаг. – Где служил?
   – Мобильная пехота. Третий Имперский, сэр. – Лакаскад вдруг вспомнил своих боевых друзей, многие из которых никогда уже не увидят света дня.
   – О! Так вы служили у самого Баука? – то ли спросил, то ли подтвердил свои предположения капитан, заинтересованно поднимая голову. – Вы доблестный ветеран, кровью заплативший за наше беспечное существование.
   – Нет, сэр!.. Да, сэр!.. – растерялся Томас от возвышенной фразы. —Я просто служил в рядах мобильной пехоты и выполнял свой долг и приказы, сэр.
   – Отлично сказано, солдат! – похвалил офицер с мелькнувшей в голосе усмешкой. – Какие планы на отпуск, сынок?
   – Отпуск? Я не знаю, сэр, – еще больше растерялся солдат. – Я и не думал об отпуске, сэр.
   – Он не думал об отпуске! Вы посмотрите на этого скромника! – воскликнул офицер, словно обращаясь к невидимым свидетелям. – Это достойно настоящего патриота. Битвы за честь и жизнь Империи и никаких размышлений о собственных удовольствиях! Но теперь самое время подумать.
   – Но я надеялся, что меня вернут в мое подразделение, сэр, – возразил Томас, чувствуя, что все эти кажущиеся глуповато-напыщенными слова офицера лишь маскировочная сеть, наброшенная на противотанковую яму.
   – Вы считаете, что, кроме вас, уже никто не рвется проверить себя в настоящем деле? – поинтересовался офицер, перекладывая бумаги с одного края стола на другой. – Сейчас в Военном Департаменте Империи происходят масштабные и, можно даже сказать, глобальные перемены. Все меняется в нашем мире. Порой не так, как мы планируем. Но даже обманутые мечты, если этот обман был на благо Империи, ведут нас к единой цели.
   – Вы не хотите возвращать меня в мое подразделение, сэр? – спросил Лакаскад, затаив дыхание.
   – Вы неверно задаете вопрос, – ответил офицер, откидываясь на спинку кресла. – Разговор сейчас идет не о том, хотим мы вернуть вас в ваше подразделение или нет, а о том, где вы, со своим опытом и возможностями, принесете максимальную пользу для всего государства. Именно вы и именно максимальную.
   – И где же я, по-вашему, смогу принести максимальную пользу, сэр?
   – У вас обширный опыт. Авторитет. Внешность бывалого и умелого воина. Этот опыт нам сейчас очень нужен. Ваш авторитет стоит сейчас хорошего боевого корабля, – уверенно и спокойно, словно на лекции, вещал офицер, не отрывая взгляда от стоящего перед ним солдата. – У вас есть то, что не найдет в себе, возможно, ни один из солдат и офицеров, не ощутивших на собственной шкуре то, что выпало на вашу долю. В эти тяжелые для Империи времена, как никогда, нужна свежая кровь в опустошенные лишениями войны вены. Но для того, чтобы гражданин решился на столь ответственный шаг, его мало просто позвать. Зовущий должен быть посвященным. И вы именно такой посвященный.
   – Я не понимаю…
   –. Вам доверено жизненно важное для Империи таинство. Набор новобранцев для службы в армии. У меня готовое предписание для вас, солдат. С завтрашнего дня вы отбываете в двенадцатидневный отпуск. Проездные документы получите до любого указанного вами места. После того как отгуляете, вам надлежит явиться в рекрутинговое отделение Сан-Башона. Вы ведь оттуда призывались? Поступите в распоряжение сержанта Дагадта. Он вам объяснит, что и как надлежит делать.
   – Но, сэр, я могу…
   – Я знаю, солдат. Ты силен и все так же способен воевать. Я ничуть не сомневаюсь ни в твоем умении, ни в твоих способностях. Но сейчас ты нужен именно там. Выполни свой долг. Следующее задание не за горами. И еще… Командование не оставляет таких героев, как ты. Лычки и жалованье капрала подойдут тебе лучше. А вот это особая почесть, солдат. Мне поручено вручить тебе этот знак «Черного легиона» за твои заслуги перед нашим общим отечеством, – выразительно промолвил капитан, поднимаясь и протягивая Лакаскаду коробочку, в которой лежал хромированный череп на черной с серебряной нитью планке. – Ты сумеешь, капрал. Ты справишься с этим делом, каким бы сложным оно ни выглядело. А теперь пройди в канцелярию для оформления документов. И позови следующего…

* * *

   «Старина Зар умер бы от зависти…» – думал Стингрей. Он медленно брел по причудливо вьющейся прогулочной дорожке госпитальной оранжереи. Казалось, здесь собрали растения со всех населенных жизнью уголков Империи. Наверняка тут не было ядовитых и хищных видов. Но порой от какофонии запахов начинала кружиться голова.
   – Лоирос бархатистый, – выдохнул Майкл, неожиданно увидев в глубине зарослей пурпурное пламя цветов в окружении густой черной листвы.
   Воспоминания с новой силой нахлынули на него, принеся душе боль и щемящую тоску. От отчаяния Стингрею захотелось завыть, словно волку, воющему на бередящую душу луну. Подступившая комом горечь утраты даже вызвала судорожные сокращения горла, которое и впрямь пыталось родить тоскливый звук. Беловолосый гигант смахнул с глаз непослушную слезу и, развернувшись, быстро пошел прочь.
   – Как вам его нестабильное состояние, коллега? – спросил тьяйерец, —облаченный в белоснежный халат врача, у стоящего рядом человека. – По-моему, он еще слишком загружен эмоциональными переживаниями, близкими к стрессовым.
   – А что вы хотите? – ответил вопросом на вопрос его собеседник, внимательно рассматривая данные на мониторе, которые изменялись параллельно с изображением на соседнем экране слежения за пациентом. – Вообще-то, он потерял жену. Это стресс для любого разумного существа. Это пройдет со временем.
   – Ничуть не сомневаюсь, – ухмыльнувшись, согласился тьяйерец. – Но я говорю вам не о том, будто он пациент психиатрической клиники, а не госпиталя. Я лишь напоминаю, что он не вполне готов к визиту своих сослуживцев. Лично я рекомендовал бы проведение пары сеансов принудительного притупления пиков переживаний.
   – Он справится, – покачал головой человек. – Он имеет право самостоятельно пережить свои минуты несчастья и счастья. Недаром говорят, что горе – учитель мудрых.
   – А еще говорят, что горе и сильных духом сокрушает, а воспоминание о былом счастье лишь усугубляет горе, – с улыбкой ответил тьяйерец, гордясь своим удачным использованием когда-то услышанного.
   – Вполне вероятно. Но каждый знает, что нет горя, которого не уменьшило и не смягчило бы время.
   – Хорошо. Вы всегда заставляете меня с вами соглашаться. Но учтите, если за ним придут, а он не победит свое горе, мы устроим ему экспресс-нормализацию.
   Надеюсь, против такого компромисса вы не будете возражать. Иначе…
   – Иначе что? – взвился в ответ на последнюю фразу человек.
   – Иначе я напишу докладную о необходимости такой меры и отправлю ее по команде. Могу поспорить, что мне просто гарантирован устраивающий меня ответ.
   – Хорошо, черт вас побери, – едва не сплюнул на пол наблюдательного поста человек, но вовремя остановился. – Но только после того, как мы исчерпаем другие методы.

* * *

   – Шевелись, недоноски! – Крики и яркий свет волной ударили по спящим вповалку разумянам. Внезапное пробуждение принесло не только неприятности, но и кое-что положительное. По небольшому, забитому невольными постояльцами отсеку заструился поток свежего воздуха.
   – Похоже, прибыли, – предположил гурянин, с кряхтением поднимаясь. – Сейчас и узнаем, куда нас бросят.
   – А чего ты все ждешь? – подал голос с другой стороны детина со шрамом на шее. – Ты все еще мечтаешь о карьере на новом месте? Наивный. Кто, по-твоему, позволит здесь рабам сделать карьеру?
   – Выходи строиться! – закричал появившийся на пороге гурянин, сопровождаемый четырьмя одинаковыми, словно однояйцевые близнецы, солдатами.
   От этой четверки солдат веяло опасной агрессивной силой, точно от оживших легких танков. Темно-зеленый, почти черный цвет не мог визуально уменьшить мощные плечи любого из гурян, как и их тела, покрытые блестящими панцирями. Каждый из солдат, как и подобало представителям расы гурян, имел по четыре крепкие руки, которые сейчас были заняты разнообразным оружием. Маленькие глазки гурян, безразлично рассматривающие пленников из-под массивных, резко очерченных надбровных дуг, не позволяли понять настроения зеленых солдат.
   – Черт! Вот это красавчики! – воскликнул канонир, похоже действительно восхищаясь внешностью вошедших.
   – А что я говорил, – подтвердил детина, поднимаясь вслед за остальными. – Таких я и видел, когда меня сюда тащили.
   – Выходи строиться, поскребыши! – не унимался гурянин, стоящий на пороге. – У шлюза! В две шеренги!
   Пленники, кряхтя и стеная, поплелись прочь из тесного отсека, с опаской косясь на страшных солдат. Кое-как построившись в две кривые шеренги, пленники ожидали своей участи. Все они надеялись, что столь бесцеремонно выгнавший их разумянин сейчас объявит им приговор. Но этим надеждам не суждено было сбыться.
   – Направо!.. Шагом… марш!.. – рявкнул гурянин, бегло осмотрев неровный строй. – Живее, скоты, живее! Вас уже ждет ваш лимузин.
   Пленных быстро провели через неширокий коридорчик к распахнутым створам шлюза. Не скупясь на тычки и оплеухи, всех загнали в небольшой бот, заставив рассесться прямо на полу. Четверо зеленых солдат, размеренно шагая сгибающимися по-птичьи назад ногами, заняли места с обеих сторон салона.
   – Я говорил вам, – тихо зашептал расположившийся около Реззера детина. – Мы для них просто мясо. Животные. Нам даже не говорят, куда везут. Просто как скот на бойню. Пинками и зуботычинами. Это что, по-вашему, начало карьеры?
   – Что ты все каркаешь, – не выдержал Дан и криво усмехнулся. – По крайней мере, на консервы нас пускать никто не собирается. Мяса маловато. Если только работать заставят. Но тогда, во-первых, будем живы. А во-вторых, всегда останется надежда устроить побег.
   – И я говорю, – поддакнул канонир, – выхода нет только с того света. Будем живы, не помрем.
   Бот, отстыковавшись от корабля, камнем рухнул к поверхности планеты.

* * *

   – Сэр! Лейтенант Ленокс по вашему приказанию прибыл! – гаркнул Пип Ленокс, стараясь придать себе как можно более бравый вид и с настороженностью присматриваясь к офицеру СИБ, облаченному в коричневый гражданский костюм свободного покроя.
   – Хорошо, лейтенант, – кивнул тот, не поднимая глаз от папки личного дела. – А что это за имя – Пип?
   – Обычное имя, сэр, – пожал плечами Ленокс, – не хуже и не лучше множества других.
   – Ну да, ну да. Не хуже, – пробормотал агент, увлеченно листая страницы. – А почему Маленький Пип?
   – А что вам кажется в этом странным, сэр? – спросил пилот, не понимая, куда клонит сибовец. – Я не отличаюсь атлетическим сложением или ростом.
   – Странное сокращение для человека мужского пола. – Взгляд, только что порхавший по страницам личного дела, стилетом пригвоздил собеседника. – У вас какие-то физиологические проблемы?
   – Нет, сэр. – Ленокс усмехнулся, поняв, о чем спрашивает гость в костюме. – Надеюсь, у вас нет желания это проверить? Вы не очень похожи на медика. К тому же Маленьким Пипом меня называют только близкие друзья.
   – Остряк, – кивнул агент, чей голос не выказал никакой реакции на подначку пилота. – Так. Значит, комплексов нет. Адекватен. Инициативен. Но у твоих отцов-командиров о тебе почему-то не лучшее мнение. Говорят, что ты бываешь избыточно безрассуден в бою?
   – Избыточно безрассуден тот, кто не сумел вернуться на базу, сэр. Я пока еще приземлялся столько же раз, сколько и взлетал. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.
   – Ну да, ну да, – покивал головой агент, вновь быстро перелистывая страницы папки с личным делом. – Кураж боя, да? Или ярость берсерка?
   – Скорее кураж боя, сэр, – ответил лейтенант, совершенно не понимая, что за беседу они ведут и чего от него добивается этот странный тип из СИБ. – Когда говорят про ярость берсерка, я всегда представляю почти безумного воина, который уже умер сердцем.
   – Ну да, ну да, – вновь покивал головой агент, отодвигая от себя папку с личным делом. – А как ты видишь свое будущее? Чего ты хочешь?
   – Сэр, я считаю, что будущее пилота палубного штурмовика в его опыте, часах налета и количестве сбитых боевых единиц противника, – ответил Маленький Пип, нисколько не кривя душой.
   Он ожидал привычного уже «ну да, ну да», но агент откинулся на спинку кресла, потягиваясь, прежде чем заговорить.
   – Хорошо, лейтенант Ленокс. Вы производите на меня впечатление действительно адекватного и умеющего держать себя в руках офицера. А так как ваш профессионализм не ставит под сомнение ни один из ваших командиров, уверен, что вы нам подходите.