Страница:
— Как написать, я соображу, Григорий Михалыч, но у читателя возникнет вопрос: почему вы не спасли жертву, если знали о готовящемся теракте?
А если не знали, то как вам удалось сесть на хвост убийце, который действует как метеор.
— Один ублюдок убил другого ублюдка. И что? Я не хочу спасать жизнь всякой сволочи, чтобы упустить обоих и подвергнуть опасности оперативников. Один убил другого, и его ждет та же участь.
— Вы хотите, чтобы я это напечатал?
— Башку оторву! Ты сам придумай, что тебе кропать на бумаге.
Каждый должен делать свое дело. Помни, Гоша: я могу сделать тебя самым знаменитым репортером Москвы, если ты будешь грамотно подавать мячи. Твою газетенку люди любят читать, а материала у меня на твой век хватит. Бандитов больше, чем милиции, и мы должны восстановить баланс природы в короткие сроки, а то нас настигнет синдром саранчи!
— Я уже вас понял, Григорий Михайлович. Ваш подвиг будет увенчан славой героя. Но есть вопросы, на которые у меня должны быть ответы, иначе мои материалы будут подвергнуты проверке, сомнениями их возведут в ранг сплетен.
Например, почему операцию по задержанию наемного убийцы возглавляет следователь из райотдела.
— Простой вопрос. Участковый преследует преступника не только до границ своего участка, а до задержания. Далее. В нашем производстве находится дело банды убийц, и мы ведем расследование ряда случаев.
— А почему не прокуратура?
— А потому что у нас нет фактов причастности определенных лиц к убийству, и когда мы будем иметь на руках доказательства, то передадим дело в прокуратуру.
— Хитро. Для обывателя сойдет.
— Так и пиши. Сегодняшняя операция — это одна из разработок целой цепи принимаемых мер против организованной преступности. Подполковник Ефимов будет выжигать сорняки общества каленым железом. Так и пиши!
Капитан решил, что операцией командует сумасшедший, но тут же вспомнил, что подразделение ГАИ направлено в распоряжение этого психа согласно директиве из министерства.
— Здорово, Григорий Михалыч! Но для начала надо бы взять преступника, а лозунг мы потом придумаем, — развеселился репортер.
— Вот он! — рявкнул Ефимов.
Все повернули головы влево. Майор-сержант махнул жезлом, и белая «шестерка», включив поворотник, начала прижиматься к обочине.
— Ну вот и порядок! Готовь аппаратуру Операцию начну я сам.
Капитан, подстрахуешь меня. Когда гаденыш сядет на переднее сиденье и отдаст документы, тут я и нарисуюсь.
— Он вооружен? — с опаской спросил репортер.
— За нас ему не платят. Такие избавляются от оружия на месте преступления. Возьмем его, как щенка.
Ефимов вышел из машины и кивнул оперативнику в штатском, чтобы тот подсел к капитану.
Через несколько минут место рядом с водителем занял невзрачный мужичок лет сорока в серой куртке, с худым лицом и бесцветными глазами. Один раз увидел, и не вспомнишь никогда. Таких тысячи и тысячи. Внезапно преступник оглянулся назад, и в одну долю секунды он прозрел. Дверца распахнулась. Ефимов успел сбросить куртку на землю и в мундире подполковника вцепился преступнику в горло. Капитан накинул наручник на левое запястье убийцы и пытался удержать его руку. Яркие вспышки слепили Ефимова, и он крыл семиэтажным матом всех и вся! В две минуты операция была завершена. Убийца был повержен и сломлен.
— Осмотреть округу! — приказал подполковник подоспевшим оперативникам.
Этот приказ надо было отдать до начала операции. Теперь он не имел никакого значения. Контролер видел все, что произошло, и, вернувшись к машине, тут же уехал. Он допустил непростительную промашку, но злился не на себя, а на руководство. Его обязаны были предупредить о возможных неприятностях.
Убийцу пересадили на заднее сиденье, и Ефимов приказал:
— Давай на Петровку, капитан, но сначала дай отбой по рации. Пусть разбегаются, чтобы через минуту на проспекте никого не осталось.
Машина ехала по Цветному бульвару, когда Ефимов вновь открыл рот:
— Ты, щенок, мне еще «спасибо» сказать должен, что я шкуру твою спас. Маскарад устроили, чтобы тебя из машины выманить. — Лицо киллера было спокойным, словно речь шла не о нем.
— Заткнись, трещотка, — буркнул Сомов, — напугал!
— А это мы сейчас увидим! — скрипнул зубами Ефимов. — Тормози, капитан. Приехали.
«Форд» остановился на углу Трубной площади. Из машины вышел репортер, и ему ведено было уйти в сторону, дверца осталась открытой. Ефимов достал табельный пистолет и дал команду:
— Ну, герой, вали отсюда! Давай, гнида, вперед! — Лицо убийцы покраснело и покрылось потом, но он не шевелился.
— Не нагадь на сиденье, за год не проветришь! Вот так, гнида!
Только сам стрелять можешь, а чужой ствол нюхать не любишь?! — Ефимов захлопнул дверцу.
— Вперед, капитан. На Петровке ему язык развяжут. Там уже сидит один умник. Скоро все там будут. Я так решил!
Подполковник как-то странно засмеялся, будто хотел изобразить чудовище. Но капитан милиции, сидевший за рулем, и отпетый убийца в наручниках думали о подполковнике как о страшной личности, и не исключено, что воспринимали его как чудовище.
Рахман сдержал обещание и выплатил солдатам вторую половину гонорара. Когда вагоны загнали в тупик, молчаливый, хмурый и озлобленный Рахман стал веселым и разговорчивым.
— Деньги — это мусор, дорогие мои воины. Вы стоите намного дороже, и я готов вам помочь, но не знаю чем. Когда я попадаю в столицу, а это случается один раз в месяц, меня принимают здесь как шахиншаха! Но удовольствие длится не больше суток-двое, и вновь перегоны, железка, взятки, стрельба. Но я не об этом, мальчики. На данный момент я могу стать вашей золотой рыбкой и выполнить любое ваше желание, но за сутки.
— Нам ничего не надо, — тихо сказал Белый.
Чижов окинул взглядом состав и, щелкнув языком, протянул:
— Обалдеть можно. Дорого, наверное, стоит эта кишка с огненной водой, если с автоматами ее сопровождать надо. А что, Рахман Шахович, почему бы тебе не помочь двум дезертирам? Слабо паспорта сделать?
Рахман ехидно усмехнулся.
— Вечером приходите в казино «Орион», там и решим все ваши проблемы. — Он достал из кармана визитную карточку с адресом и передал Белому.
— Зайдите с черного хода, где стоянка машин, подъезд номер четыре. Покажите эту визитку и попросите вас провести ко мне. А сейчас не теряйте времени и ищите срочное фото. Говорят, в паспортах должны быть фотографии. А одежда у вас есть?
Чижов похлопал по вещмешку
— Запаслись.
— Вечером жду.
Рахман повернулся и быстрой походкой засеменил по шпалам к платформе.
Беглецы переоделись в вагоне и, попрощавшись с Куркиным, ушли. В метро ехали молча, но, выйдя на улицу в центре города, Белый сказал своему спутнику:
— Ну вот, паломник, цель достигнута. Под ногами Москва. Давай дернем по сотке в травиловке, и разбежались. Теперь у каждого свой клубочек.
Зашли в первый же бар, заказали выпивку и сели за столик. После двух рюмок и сигареты Чижов заговорил быстро и отрывисто, будто он провожал человека, поезд тронулся, а он не успел сказать главного.
— Не совладать тебе с этим делом в одиночку, Сергей. Поверь мне, я знаю в таких вещах толк. Засветишься и погоришь. Кроме меня, тебе никто не поможет, я буду на подхвате. Ты шагнул на минное поле без миноискателя. Неоправданный риск. Так цели не достигают.
— Брось, паломник. У тебя есть шанс. Иди и живи так, как хочешь, а моя задача доживать. Меня ждет царство тьмы.
— Когда ты войдешь в тень, я уйду А пока тебе пригодится моя помощь. Мне ведь эта Москва триста лет не нужна. Пару корешей, и все.
— Как знаешь. Собаками травить тебя не стану, хочешь идти — иди.
— С чего начнем?
— В дом свой хочу заглянуть. К соседям. Надо бы узнать, как мать похоронили, да и помянуть ее.
— К соседям я сам зайду, а ты жди где-нибудь неподалеку. У своего дома тебе лучше не светиться.
— Брось! В Москве нас никто не ждет. И уж слишком быстро мы добрались, без семафоров.
— Я так думаю, что во Владивостоке нас точно не ждут. Куда, интересно, двое москвичей пойти могут? В солнечный Магадан?
— Хорошо, иди сам. У рынка есть пельменная. Должно быть, уцелела. Приведи туда нашу соседку. Они дружили с матерью.
Чижов выглядел как студент-первокурсник. Спортивный вид, легкая походка, сумочка через плечо, вязаная шапка.
Дом и подъезд он нашел быстро. Днем во дворе тихо и безлюдно. В старом подъезде пахло мочой, плесенью и штукатуркой. Лифта в доме не предусмотрели, и на четвертый этаж Чижов поднялся, переступая через три ступени. На звонок долго не отвечали, затем послышались шаркающие шаги, дверь скрипнула и приоткрылась.
— Мне бы Марию Матвеевну повидать, — сказал Чижов, увидев в проеме маленькую щуплую старушонку.
— Это я, — удивилась женщина. — А вы кто?
— Я вам привез привет от Сергея Белого. Сына Дарьи Степановны.
Старушонка ахнула и, прикрыв рот ладонью, оглянулась на темный длинный коридор. Перекрестившись, она пробормотала:
— Помилуй Бог! Он же помер.
— Жив он, мамаша. Повидать вас хочет, но сюда ему приходить не с руки.
— Да где же он?
— В забегаловке у рынка.
— Батюшки, как же это! Я же второй год из дома не выхожу. Этажи высокие, ноги не ходят.
— Я вас, мамаша, обратно на руках подниму. Вы дверь-то откройте, я вам помогу.
Белый ерзал на стуле, сидя у окна, и не отрывал глаз от улицы.
Когда он увидел Чижа, в руку которого вцепилась маленькая старушонка в ветхом пальтишке, у него на глаза навернулись слезы. Белый с детства рос сентиментальным ребенком и всю жизнь старался скрывать свои эмоции от посторонних глаз. Покосившись по сторонам, он смахнул рукавом слезы и прокашлялся, выбивая подступивший к горлу ком.
Чижов подвел старушку к столику. Белый встал. Она долго смотрела на него, затем взмахнула руками и, покачав головой, сказала:
— Худой-то какой… Вот Даша не дождалась-то. — Старушка расплакалась, и Сергей усадил ее за стол. Чиж сунул сигарету в рот и вышел на улицу, он не любил таких сцен.
— Слава Богу, вы живы, тетя Маша.
— Как же так, они, стало быть, ее обманули? Так за такой обман под суд отдавать надо. Они же ее в могилу отправили.
— Кто? О ком вы говорите?
— Как кто? Следователь твой.
— Ефимов?
— Мать-то его пороги обивала, все просила помочь. Ну… как это… Чтобы другой суд был.
— На апелляцию.
— Наверное. Ходила, умоляла. Год у его дверей просидела, а он ей и сказал, что, мол, ты помер в тюрьме. У него есть точное подтверждение тому.
Даша-то шагнула в коридор да тут же и скончалась. Прямо у его дверей дух вон вышел. Царствие ей небесное… Ну а я-то знала, куда она ходила. Смотрю, вечер, а ее все нет. Ну а утром я сама в милицию пошла. Там в кабинете еще один мужичишка сидел, все насмехался.
— Капитан Саранцев. Оперативник.
— Бог его знает, но дурной тип. Все улыбался, будто смешного чего увидел. Он мне и говорит: «Кончилась твоя подружка, бабуся. Как узнала, что ее сынок в зоне копыта отбросил, так и все! Сердце не выдержало, тут и окочурилась. В морг ее увезли». Как же, думаю, помер. Сережке всего двадцать годков с небольшим. А он свое твердит. Мол, капитан Ефимов извещение получил.
Ну а мать-то кувырк — и готова. Хотелось мне тогда этому кувырколке грязной тряпкой по морде пройтись, да у самой ноги подкосились. Словом, Дашу всем домом хоронили. Кто сколько смог. Но все по-хорошему, и поминки, и девять дней.
Теперь в ваши комнаты каких-то чучмеков многодетных вселили.
— Где ее похоронили?
— Как где? На Ваганьковском, рядом с отцом твоим. А как же? Первые годочки я ходила за могилой, прибирала, а теперь, поди, бурьяном поросла.
— И никто из моих дружков не мог помочь ей?
— Нет, Сереженька. Кузю я не видала. Слышала, что отец у него помер, профессор, а видеть не видела.
Чиж сдержал обещание и поднял старушку на четвертый этаж на руках.
Легкая как пушинка. Купили цветы, поехали на кладбище, и опять Чижов остался в стороне, ждал дружка у ворот. Он не понимал, что значит «мать», он вырос в инкубаторе, но видел волнение Белого и сердечная боль по каким-то странным каналам передалась ему.
Прикуривая сигарету от сигареты, он неожиданно вздрогнул. Прямо возле его носа, в двух шагах прошли высокие милицейские чины — генерал в папахе и подполковник. Пахнуло водкой. Чижов облегченно вздохнул. Генерал милиции в Москве — дело обычное.
Хорошо, что Белый с подполковником не встретились, а то история бы наша уже кончилась. Но пути Господни неисповедимы.
Спустя десять минут появился Белый. Взяли такси и поехали к Кузе.
И опять Чиж уговорил приятеля подождать его в машине.
Дверь открыла женщина, оставив железную броню на цепочке.
— Могу я Васю Кузьмова повидать?
— Нет, молодой человек. Мы сами его хотели бы повидать. Отправили ему деньги до востребования, а он носу не кажет.
— А кто вы?
— Мы уже пятый год эту квартиру снимаем. Ремонт делать пора, а за чей счет? Он нам не звонит, не приходит, и мы ничего не знаем. Несколько раз открытки с угрозами приходили по почте. Мы вот дверь железную поставили, а где хозяин, понятия не имеем. Может, деньги не пересылать, тогда объявится?
— Хорошая идея. Ну ладно, удачи.
Чиж вышел на улицу, сел в такси и назвал адрес.
— К корешу моему заглянем. Вместе «духов» били на таджикской границе. Проверенный парень. Он нам с жильем поможет. Надо обосноваться, а потом кумекать, что делать и как. Не все так просто, как хотелось бы. Много времени прошло.
Дом Чижов нашел сразу, а квартиру с третьего захода. Дверь открыл хмурый, стриженный бобриком парень. Мускулистое тело обтягивала синяя футболка.
Скуластое лицо не выражало никаких чувств.
— Здорово, Гиббон. Разбудили? — Парень прищурился.
— Здорово, Чиж.
— Узнал.
— А кто, кроме тебя, может знать этот адрес? У меня квартира в другом месте, а здесь сестра жила, если помнишь. Я сюда отсыпаться прихожу перед командировкой.
— Со мной дружок. Впустишь?
Гиббон посторонился, гости прошли в жилище. Однокомнатная клетушка, оборванные обои, два стула, раскладушка, диван в кухне, стол и плита.
Обзор венчала голая лампочка без абажура и бутылка кефира на столе.
Гости сели на диван, а хозяин остался стоять в дверях, подпирая плечом косяк.
— А где сестра?
— В Питере у мужа живет.
— Значит, я тебя случайно застал?
— Повезло. Прямо с нар небось? С жильем туго?
— Догадливый. Досрочно вышел. Самоволка. А насчет маскировочного халата верно думаешь.
— Живи здесь. Мне этот насест не нужен. Сюда никто не придет. Денег дать?
— Есть у нас деньги. Надолго из Москвы?
— Командировки и в Москве есть.
— Из наших кого видишь?
— Карандаша помнишь?
— До сих пор мозоль на спине.
— Да, ты его на своем горбу версты четыре волок. Живой пока. В авторитетах ходит. Ни одна крупная разборка в Москве без него не обходится. Телефон его на стене в коридоре записан. Если что, поможет. Он парень надежный. С другими не виделся.
— У тебя тоже дела идут?
— Все мы гости на этом свете. За завтра не ручаюсь. Ладно, пора мне. Вот ключ.
Гиббон надел свитер, снял с гвоздя куртку и, не прощаясь, вышел за дверь.
— Странный парень.
— Мы с ним в разведку ходили. В прямом смысле. Сейчас я с ним не пошел бы. Видел смерть в его глазах? Либо он ее ищет, либо она за ним ходит. Где Кузю искать будем?
— В «справочное» сходить можно. Фотографии сделать надо, а вечером к Рахману в казино заглянем. Я вот что думаю: а почему бы тебе с Ефимовым не встретиться? Я тебя подстрахую, что он сделает? Под стволом разговорится, и ясность в деле появится.
— С Ефимовым торопиться не будем. Странная история со мной вышла.
Отсидел я полгода. Пахан меня под свое крыло взял — помог старику гангрену стороной обойти. И вот какой-то хмырь на делянке с пером на меня прыгнул.
Блатные перехватили его. В зону он не вернулся. Под сосну угодил, так в протоколе записали. Тогда пахан сказал мне, что контракт на меня был. Я не поверил. Решил, что он хочет меня должником своим по гроб жизни сделать.
Говорил и о том, что маляву на свободу отправили, мол, выполнен контракт.
Теперь я начинаю понимать, что правду говорил пахан. Спас он мне шкуру. Но врагов у меня на воле не было. Кому моя шкура понадобилась? За дружка моего, чей труп на меня повесили, кто-то мстить решил? Наркоманы? Тут большие связи нужны, чтобы кого-то в зоне достать.
— Почему ты вспомнил об этом?
— А потому, что капитан Ефимов мать мою погубил, будучи уверенным, что правду говорит. Мой крестный уверен был, что нет меня на земле. Извещение о смерти домой присылают, а не бывшим следователям. Он дела в суд сдал и забыл обо мне. А тут такая осведомленность. И сроки те же. Слишком много Ефимов знает о том, что делается в зонах Красноярского края. Начинать надо с Кузи. Но где его искать? От кого он прячется?
— Выясним. Москва — город большой, но мелкий, дно здесь хорошо видно. Найдем.
— Спасибо, кошечка! — буркнул Князь, не отрывая взгляда от газеты.
Марго тряхнула рыжей копной и направилась к двери. Мопс смотрел ей вслед и восторгался женским совершенством. Когда наложница Князя исчезла в лабиринтах коридора. Мопс перевел взгляд на шефа.
— Что же размяк, Мопс? Продолжай, — с некоторым раздражением сказал Князь.
— Они обвели нас вокруг пальца. Гениальность сыщиков в этой игре отсутствует. Есть четкая информация. Возможно, что вышли на исполнителя в момент получения им задания. Может, чуть позже.
— Почему они не предотвратили катастрофу?
— На весах стоял престиж сыскарей и жизнь чиновника. Газетная шумиха стоит дороже чужой жизни.
— Почему ты думаешь, что они вели стрелка?
— Потому что он в течение нескольких дней отрабатывал маршрут отхода от точки до точки. Только в этом случае они могли знать схему исполнителя и выставить на линии ловушку. Публикация в газете доказывает, что никакой погони, как они хотят это обставить, не было. Взгляните на снимок. — Мопс постучал кривым пальцем по газете. — Подполковник хватает за горло убийцу, ворвавшись в машину с правой стороны, а не с левой, где находится руль. Снимок сделан с заднего сиденья. Репортер был ангажирован с самого начала и не за один день до событий. И наконец, отчет контролера, который подтверждает наши заключения. А вы почитайте статью. Неужели не понятно, чья рука водила пером по бумаге? Репортер — пустышка. Материал выполнен по заказу.
— Ты так думаешь?
— Конечно. Существуют законы видеоряда в уголовной хронике. Должна быть четкая последовательность: жертва — убийца — сыщик! Логическая цепочка событий. Сначала трагедия, затем виновник трагедии ив заключение торжество разума, справедливости, наказания, героизма, победа добра над злом и так далее. А мы видим последнюю фазу без первой. Это говорит о том, что репортер не видел жертву ни живой, ни мертвой. Материал лепился в спешке, и они не успели запросить снимки у экспертов из МВД, что было бы логичней. В итоге вся эта шумиха получилась смазанной и неубедительной. А главное, что они упустили или, лучше сказать, нарушили самое важное и задачу: поимка преступника — это будни. Предупреждение преступления — это подвиг!
— А ты часом не внук железного Феликса?
— Нет, но двенадцать лет в уголовке — хорошая школа.
— Ах да, ты у нас из бывших.
— Все мы из бывших, Игорь Николаич.
— Мы можем допросить репортера?
— Нет смысла. Он пустое место. И потом, такие писаки используют псевдонимы. Не вижу смысла тратить время на его поиски.
— Кого завалили?
— Сомова. Низшая каста, «подъездник». К делу привлекли Худякова, но я его вовремя снял, если помните. Убит чиновник из Министерства путей сообщения, некий Феоктистов. Он жил тихо, телохранителями не прикрывался, сопротивление оказать был неспособен, стар, тяжеловат, соблюдал режим, точно по часам приезжал домой на обед. Работа для первоклашек. Я поставил Сомова.
Незначительная потеря. На счету четыре задания подобной сложности.
— Ладно, забудем о нем.
Князь вынул из стола знакомую папку и раскрыл ее. В центре лежал голубой заклеенный конверт без надписи. Мопс постоянно получал такие конверты, где находились данные на очередную жертву. Обычно Князь не вскрывал их и не интересовался, кому в ближайшее время будут копать могилу, но на этот раз он повел себя странно — захлопнул папку и вновь бросил ее в стол.
— На носу у нас дело, требующее большего внимания, чем предыдущее.
Запоминай, Мопс. Клиент живет на Пятой Парковой. Место тихое, но он использует охрану. Операцию назначишь на восемь тридцать утра, когда он выходит из дома.
Дом номер семь, пятый этаж, квартира справа. Кирпичный пятиэтажный дом. Все они там как братья. Лифта нет. Исполнителю надо сработать так, чтобы он сумел выйти из подъезда и не наткнуться на охрану. Используй Худякова, он, по твоим словам, парень опытный. Пусть несколько дней посмотрит за клиентом и его окружением, но на следующей неделе операция должна быть завершена.
— Задание принято. — Поведение шефа показалось Мопсу странным. Не заподозрил ли он его в провале? — Ну а что вы думаете о предыдущих неудачах? Какие меры предполагаете принять?
Князь ответил уклончиво.
— Я хочу поговорить с Хлыстом. Возможно, он даст определенные директивы. Есть вещи, которые я не хотел бы делать без согласования с руководством. А пока будем работать в прежнем режиме.
Князь взял чашку с остывшим кофе и откинулся на спинку кресла.
Велихов? А может быть, сговор? Шевцов и Велихов. Нет, слишком сложно. Они враги, а не заговорщики. Кто из них будет следующим? Фила смущал только один факт, говоривший в пользу сговора. Трупы с территории дачи Велихова вывозила машина «Ветеринарная помощь на дому». А этот «уазик» принадлежит людям Шевцова.
Вот тут и думай!
— Что скажете о проделанной работе, Денис Спиридоныч?
— Ты как ребенок, Ефимов. Тебя только пулеметной лентой вокруг торса обтянуть и на съемки очередной серии «Неуловимых мстителей» отправить. Серьезную операцию превращаешь в фарс.
— Извините, товарищ генерал, но тут я с вами не согласен. Одно дело, когда мы работаем, а другое дело, когда мы пускаем пыль в глаза Хлысту.
Вы думаете, я такой дурачок и не понимаю, что делаю? Мне нужно, чтобы Хлыст понимал, что за моей спиной стоит сила, а не кучка оперов из райотдела. Он должен понять, что я могу действовать бесконтрольно и мне все спустят с рук.
Прежде чем выработать тактику, я побывал в кабинете Хлыста, и я кое-что смыслю в психологии — четверть века в следственных органах. Хлыст должен понимать, что имеет дело не с примитивным ментом, а с сильным врагом. Только тогда он захочет мира и пойдет на компромиссы и уступки. Надо помнить, что мы не имеем против Хлыста ни одной зацепки и шантажом его не задавишь. Он честный, богатый и влиятельный бизнесмен, исправно платящий налоги в казну. Против такого на бульдозере не попрешь!
— Твои потуги мне понятны, Гриша. Красиво излагаешь, и я не берусь с тобой спорить по части выработанной стратегии. Тут карты в твоих руках. Но надо помнить, что ты не частный детектив из американского триллера, а работник милиции. В министерстве спрашивают: каким образом сотрудник районного отделения милиции узнал о готовящемся покушении на жизнь человека? Каким образом информация залегендированного агента из отдела по борьбе с наркобизнесом попала к милиционеру среднего звена из городской службы? Ведь сообщение о покушении на Феоктистова пришло из казино в министерство, а не в твой вонючий райотдел. Твой спектакль обсуждался на самом верху Я не удивлюсь, если тебя вызовут в управление и потребуют отчета. Каким образом ты вышел на киллера? На этот вопрос у тебя нет ответа. И если они копнут глубже, то узнают, что все сведения о предстоящих терактах ложатся ко мне на стол, а я не даю им хода, и в итоге гибнут люди. В воздухе пахнет жареным. Как ты оправдаешься? Или скажешь, что генерал Боровский затеял крупную игру с картелем киллеров? Мол, Боровский решил перетянуть одеяло на себя и хочет сам стать главным ликвидатором Москвы, а потом и всей страны? И запомни: на данный момент у тебя может быть только одно оправдание — анонимка! Ты получил записку с предупреждением о готовящемся покушении на человека. Времени не оставалось, и ты действовал на свой страх и риск. Анонимку проверить невозможно, даже если тебе не поверят. Из-за подобных выкрутасов мы можем завалить агента, а он нам еще пригодится.
А если не знали, то как вам удалось сесть на хвост убийце, который действует как метеор.
— Один ублюдок убил другого ублюдка. И что? Я не хочу спасать жизнь всякой сволочи, чтобы упустить обоих и подвергнуть опасности оперативников. Один убил другого, и его ждет та же участь.
— Вы хотите, чтобы я это напечатал?
— Башку оторву! Ты сам придумай, что тебе кропать на бумаге.
Каждый должен делать свое дело. Помни, Гоша: я могу сделать тебя самым знаменитым репортером Москвы, если ты будешь грамотно подавать мячи. Твою газетенку люди любят читать, а материала у меня на твой век хватит. Бандитов больше, чем милиции, и мы должны восстановить баланс природы в короткие сроки, а то нас настигнет синдром саранчи!
— Я уже вас понял, Григорий Михайлович. Ваш подвиг будет увенчан славой героя. Но есть вопросы, на которые у меня должны быть ответы, иначе мои материалы будут подвергнуты проверке, сомнениями их возведут в ранг сплетен.
Например, почему операцию по задержанию наемного убийцы возглавляет следователь из райотдела.
— Простой вопрос. Участковый преследует преступника не только до границ своего участка, а до задержания. Далее. В нашем производстве находится дело банды убийц, и мы ведем расследование ряда случаев.
— А почему не прокуратура?
— А потому что у нас нет фактов причастности определенных лиц к убийству, и когда мы будем иметь на руках доказательства, то передадим дело в прокуратуру.
— Хитро. Для обывателя сойдет.
— Так и пиши. Сегодняшняя операция — это одна из разработок целой цепи принимаемых мер против организованной преступности. Подполковник Ефимов будет выжигать сорняки общества каленым железом. Так и пиши!
Капитан решил, что операцией командует сумасшедший, но тут же вспомнил, что подразделение ГАИ направлено в распоряжение этого психа согласно директиве из министерства.
— Здорово, Григорий Михалыч! Но для начала надо бы взять преступника, а лозунг мы потом придумаем, — развеселился репортер.
— Вот он! — рявкнул Ефимов.
Все повернули головы влево. Майор-сержант махнул жезлом, и белая «шестерка», включив поворотник, начала прижиматься к обочине.
— Ну вот и порядок! Готовь аппаратуру Операцию начну я сам.
Капитан, подстрахуешь меня. Когда гаденыш сядет на переднее сиденье и отдаст документы, тут я и нарисуюсь.
— Он вооружен? — с опаской спросил репортер.
— За нас ему не платят. Такие избавляются от оружия на месте преступления. Возьмем его, как щенка.
Ефимов вышел из машины и кивнул оперативнику в штатском, чтобы тот подсел к капитану.
Через несколько минут место рядом с водителем занял невзрачный мужичок лет сорока в серой куртке, с худым лицом и бесцветными глазами. Один раз увидел, и не вспомнишь никогда. Таких тысячи и тысячи. Внезапно преступник оглянулся назад, и в одну долю секунды он прозрел. Дверца распахнулась. Ефимов успел сбросить куртку на землю и в мундире подполковника вцепился преступнику в горло. Капитан накинул наручник на левое запястье убийцы и пытался удержать его руку. Яркие вспышки слепили Ефимова, и он крыл семиэтажным матом всех и вся! В две минуты операция была завершена. Убийца был повержен и сломлен.
— Осмотреть округу! — приказал подполковник подоспевшим оперативникам.
Этот приказ надо было отдать до начала операции. Теперь он не имел никакого значения. Контролер видел все, что произошло, и, вернувшись к машине, тут же уехал. Он допустил непростительную промашку, но злился не на себя, а на руководство. Его обязаны были предупредить о возможных неприятностях.
Убийцу пересадили на заднее сиденье, и Ефимов приказал:
— Давай на Петровку, капитан, но сначала дай отбой по рации. Пусть разбегаются, чтобы через минуту на проспекте никого не осталось.
Машина ехала по Цветному бульвару, когда Ефимов вновь открыл рот:
— Ты, щенок, мне еще «спасибо» сказать должен, что я шкуру твою спас. Маскарад устроили, чтобы тебя из машины выманить. — Лицо киллера было спокойным, словно речь шла не о нем.
— Заткнись, трещотка, — буркнул Сомов, — напугал!
— А это мы сейчас увидим! — скрипнул зубами Ефимов. — Тормози, капитан. Приехали.
«Форд» остановился на углу Трубной площади. Из машины вышел репортер, и ему ведено было уйти в сторону, дверца осталась открытой. Ефимов достал табельный пистолет и дал команду:
— Ну, герой, вали отсюда! Давай, гнида, вперед! — Лицо убийцы покраснело и покрылось потом, но он не шевелился.
— Не нагадь на сиденье, за год не проветришь! Вот так, гнида!
Только сам стрелять можешь, а чужой ствол нюхать не любишь?! — Ефимов захлопнул дверцу.
— Вперед, капитан. На Петровке ему язык развяжут. Там уже сидит один умник. Скоро все там будут. Я так решил!
Подполковник как-то странно засмеялся, будто хотел изобразить чудовище. Но капитан милиции, сидевший за рулем, и отпетый убийца в наручниках думали о подполковнике как о страшной личности, и не исключено, что воспринимали его как чудовище.
***
В Москве стояла сырая погода — лужи, моросящий дождь со снегом, серые тучи и мрачные люди. Однако приезжие с севера улавливали слабый аромат весны, что никак не признавали местные жители.Рахман сдержал обещание и выплатил солдатам вторую половину гонорара. Когда вагоны загнали в тупик, молчаливый, хмурый и озлобленный Рахман стал веселым и разговорчивым.
— Деньги — это мусор, дорогие мои воины. Вы стоите намного дороже, и я готов вам помочь, но не знаю чем. Когда я попадаю в столицу, а это случается один раз в месяц, меня принимают здесь как шахиншаха! Но удовольствие длится не больше суток-двое, и вновь перегоны, железка, взятки, стрельба. Но я не об этом, мальчики. На данный момент я могу стать вашей золотой рыбкой и выполнить любое ваше желание, но за сутки.
— Нам ничего не надо, — тихо сказал Белый.
Чижов окинул взглядом состав и, щелкнув языком, протянул:
— Обалдеть можно. Дорого, наверное, стоит эта кишка с огненной водой, если с автоматами ее сопровождать надо. А что, Рахман Шахович, почему бы тебе не помочь двум дезертирам? Слабо паспорта сделать?
Рахман ехидно усмехнулся.
— Вечером приходите в казино «Орион», там и решим все ваши проблемы. — Он достал из кармана визитную карточку с адресом и передал Белому.
— Зайдите с черного хода, где стоянка машин, подъезд номер четыре. Покажите эту визитку и попросите вас провести ко мне. А сейчас не теряйте времени и ищите срочное фото. Говорят, в паспортах должны быть фотографии. А одежда у вас есть?
Чижов похлопал по вещмешку
— Запаслись.
— Вечером жду.
Рахман повернулся и быстрой походкой засеменил по шпалам к платформе.
Беглецы переоделись в вагоне и, попрощавшись с Куркиным, ушли. В метро ехали молча, но, выйдя на улицу в центре города, Белый сказал своему спутнику:
— Ну вот, паломник, цель достигнута. Под ногами Москва. Давай дернем по сотке в травиловке, и разбежались. Теперь у каждого свой клубочек.
Зашли в первый же бар, заказали выпивку и сели за столик. После двух рюмок и сигареты Чижов заговорил быстро и отрывисто, будто он провожал человека, поезд тронулся, а он не успел сказать главного.
— Не совладать тебе с этим делом в одиночку, Сергей. Поверь мне, я знаю в таких вещах толк. Засветишься и погоришь. Кроме меня, тебе никто не поможет, я буду на подхвате. Ты шагнул на минное поле без миноискателя. Неоправданный риск. Так цели не достигают.
— Брось, паломник. У тебя есть шанс. Иди и живи так, как хочешь, а моя задача доживать. Меня ждет царство тьмы.
— Когда ты войдешь в тень, я уйду А пока тебе пригодится моя помощь. Мне ведь эта Москва триста лет не нужна. Пару корешей, и все.
— Как знаешь. Собаками травить тебя не стану, хочешь идти — иди.
— С чего начнем?
— В дом свой хочу заглянуть. К соседям. Надо бы узнать, как мать похоронили, да и помянуть ее.
— К соседям я сам зайду, а ты жди где-нибудь неподалеку. У своего дома тебе лучше не светиться.
— Брось! В Москве нас никто не ждет. И уж слишком быстро мы добрались, без семафоров.
— Я так думаю, что во Владивостоке нас точно не ждут. Куда, интересно, двое москвичей пойти могут? В солнечный Магадан?
— Хорошо, иди сам. У рынка есть пельменная. Должно быть, уцелела. Приведи туда нашу соседку. Они дружили с матерью.
Чижов выглядел как студент-первокурсник. Спортивный вид, легкая походка, сумочка через плечо, вязаная шапка.
Дом и подъезд он нашел быстро. Днем во дворе тихо и безлюдно. В старом подъезде пахло мочой, плесенью и штукатуркой. Лифта в доме не предусмотрели, и на четвертый этаж Чижов поднялся, переступая через три ступени. На звонок долго не отвечали, затем послышались шаркающие шаги, дверь скрипнула и приоткрылась.
— Мне бы Марию Матвеевну повидать, — сказал Чижов, увидев в проеме маленькую щуплую старушонку.
— Это я, — удивилась женщина. — А вы кто?
— Я вам привез привет от Сергея Белого. Сына Дарьи Степановны.
Старушонка ахнула и, прикрыв рот ладонью, оглянулась на темный длинный коридор. Перекрестившись, она пробормотала:
— Помилуй Бог! Он же помер.
— Жив он, мамаша. Повидать вас хочет, но сюда ему приходить не с руки.
— Да где же он?
— В забегаловке у рынка.
— Батюшки, как же это! Я же второй год из дома не выхожу. Этажи высокие, ноги не ходят.
— Я вас, мамаша, обратно на руках подниму. Вы дверь-то откройте, я вам помогу.
Белый ерзал на стуле, сидя у окна, и не отрывал глаз от улицы.
Когда он увидел Чижа, в руку которого вцепилась маленькая старушонка в ветхом пальтишке, у него на глаза навернулись слезы. Белый с детства рос сентиментальным ребенком и всю жизнь старался скрывать свои эмоции от посторонних глаз. Покосившись по сторонам, он смахнул рукавом слезы и прокашлялся, выбивая подступивший к горлу ком.
Чижов подвел старушку к столику. Белый встал. Она долго смотрела на него, затем взмахнула руками и, покачав головой, сказала:
— Худой-то какой… Вот Даша не дождалась-то. — Старушка расплакалась, и Сергей усадил ее за стол. Чиж сунул сигарету в рот и вышел на улицу, он не любил таких сцен.
— Слава Богу, вы живы, тетя Маша.
— Как же так, они, стало быть, ее обманули? Так за такой обман под суд отдавать надо. Они же ее в могилу отправили.
— Кто? О ком вы говорите?
— Как кто? Следователь твой.
— Ефимов?
— Мать-то его пороги обивала, все просила помочь. Ну… как это… Чтобы другой суд был.
— На апелляцию.
— Наверное. Ходила, умоляла. Год у его дверей просидела, а он ей и сказал, что, мол, ты помер в тюрьме. У него есть точное подтверждение тому.
Даша-то шагнула в коридор да тут же и скончалась. Прямо у его дверей дух вон вышел. Царствие ей небесное… Ну а я-то знала, куда она ходила. Смотрю, вечер, а ее все нет. Ну а утром я сама в милицию пошла. Там в кабинете еще один мужичишка сидел, все насмехался.
— Капитан Саранцев. Оперативник.
— Бог его знает, но дурной тип. Все улыбался, будто смешного чего увидел. Он мне и говорит: «Кончилась твоя подружка, бабуся. Как узнала, что ее сынок в зоне копыта отбросил, так и все! Сердце не выдержало, тут и окочурилась. В морг ее увезли». Как же, думаю, помер. Сережке всего двадцать годков с небольшим. А он свое твердит. Мол, капитан Ефимов извещение получил.
Ну а мать-то кувырк — и готова. Хотелось мне тогда этому кувырколке грязной тряпкой по морде пройтись, да у самой ноги подкосились. Словом, Дашу всем домом хоронили. Кто сколько смог. Но все по-хорошему, и поминки, и девять дней.
Теперь в ваши комнаты каких-то чучмеков многодетных вселили.
— Где ее похоронили?
— Как где? На Ваганьковском, рядом с отцом твоим. А как же? Первые годочки я ходила за могилой, прибирала, а теперь, поди, бурьяном поросла.
— И никто из моих дружков не мог помочь ей?
— Нет, Сереженька. Кузю я не видала. Слышала, что отец у него помер, профессор, а видеть не видела.
Чиж сдержал обещание и поднял старушку на четвертый этаж на руках.
Легкая как пушинка. Купили цветы, поехали на кладбище, и опять Чижов остался в стороне, ждал дружка у ворот. Он не понимал, что значит «мать», он вырос в инкубаторе, но видел волнение Белого и сердечная боль по каким-то странным каналам передалась ему.
Прикуривая сигарету от сигареты, он неожиданно вздрогнул. Прямо возле его носа, в двух шагах прошли высокие милицейские чины — генерал в папахе и подполковник. Пахнуло водкой. Чижов облегченно вздохнул. Генерал милиции в Москве — дело обычное.
Хорошо, что Белый с подполковником не встретились, а то история бы наша уже кончилась. Но пути Господни неисповедимы.
Спустя десять минут появился Белый. Взяли такси и поехали к Кузе.
И опять Чиж уговорил приятеля подождать его в машине.
Дверь открыла женщина, оставив железную броню на цепочке.
— Могу я Васю Кузьмова повидать?
— Нет, молодой человек. Мы сами его хотели бы повидать. Отправили ему деньги до востребования, а он носу не кажет.
— А кто вы?
— Мы уже пятый год эту квартиру снимаем. Ремонт делать пора, а за чей счет? Он нам не звонит, не приходит, и мы ничего не знаем. Несколько раз открытки с угрозами приходили по почте. Мы вот дверь железную поставили, а где хозяин, понятия не имеем. Может, деньги не пересылать, тогда объявится?
— Хорошая идея. Ну ладно, удачи.
Чиж вышел на улицу, сел в такси и назвал адрес.
— К корешу моему заглянем. Вместе «духов» били на таджикской границе. Проверенный парень. Он нам с жильем поможет. Надо обосноваться, а потом кумекать, что делать и как. Не все так просто, как хотелось бы. Много времени прошло.
Дом Чижов нашел сразу, а квартиру с третьего захода. Дверь открыл хмурый, стриженный бобриком парень. Мускулистое тело обтягивала синяя футболка.
Скуластое лицо не выражало никаких чувств.
— Здорово, Гиббон. Разбудили? — Парень прищурился.
— Здорово, Чиж.
— Узнал.
— А кто, кроме тебя, может знать этот адрес? У меня квартира в другом месте, а здесь сестра жила, если помнишь. Я сюда отсыпаться прихожу перед командировкой.
— Со мной дружок. Впустишь?
Гиббон посторонился, гости прошли в жилище. Однокомнатная клетушка, оборванные обои, два стула, раскладушка, диван в кухне, стол и плита.
Обзор венчала голая лампочка без абажура и бутылка кефира на столе.
Гости сели на диван, а хозяин остался стоять в дверях, подпирая плечом косяк.
— А где сестра?
— В Питере у мужа живет.
— Значит, я тебя случайно застал?
— Повезло. Прямо с нар небось? С жильем туго?
— Догадливый. Досрочно вышел. Самоволка. А насчет маскировочного халата верно думаешь.
— Живи здесь. Мне этот насест не нужен. Сюда никто не придет. Денег дать?
— Есть у нас деньги. Надолго из Москвы?
— Командировки и в Москве есть.
— Из наших кого видишь?
— Карандаша помнишь?
— До сих пор мозоль на спине.
— Да, ты его на своем горбу версты четыре волок. Живой пока. В авторитетах ходит. Ни одна крупная разборка в Москве без него не обходится. Телефон его на стене в коридоре записан. Если что, поможет. Он парень надежный. С другими не виделся.
— У тебя тоже дела идут?
— Все мы гости на этом свете. За завтра не ручаюсь. Ладно, пора мне. Вот ключ.
Гиббон надел свитер, снял с гвоздя куртку и, не прощаясь, вышел за дверь.
— Странный парень.
— Мы с ним в разведку ходили. В прямом смысле. Сейчас я с ним не пошел бы. Видел смерть в его глазах? Либо он ее ищет, либо она за ним ходит. Где Кузю искать будем?
— В «справочное» сходить можно. Фотографии сделать надо, а вечером к Рахману в казино заглянем. Я вот что думаю: а почему бы тебе с Ефимовым не встретиться? Я тебя подстрахую, что он сделает? Под стволом разговорится, и ясность в деле появится.
— С Ефимовым торопиться не будем. Странная история со мной вышла.
Отсидел я полгода. Пахан меня под свое крыло взял — помог старику гангрену стороной обойти. И вот какой-то хмырь на делянке с пером на меня прыгнул.
Блатные перехватили его. В зону он не вернулся. Под сосну угодил, так в протоколе записали. Тогда пахан сказал мне, что контракт на меня был. Я не поверил. Решил, что он хочет меня должником своим по гроб жизни сделать.
Говорил и о том, что маляву на свободу отправили, мол, выполнен контракт.
Теперь я начинаю понимать, что правду говорил пахан. Спас он мне шкуру. Но врагов у меня на воле не было. Кому моя шкура понадобилась? За дружка моего, чей труп на меня повесили, кто-то мстить решил? Наркоманы? Тут большие связи нужны, чтобы кого-то в зоне достать.
— Почему ты вспомнил об этом?
— А потому, что капитан Ефимов мать мою погубил, будучи уверенным, что правду говорит. Мой крестный уверен был, что нет меня на земле. Извещение о смерти домой присылают, а не бывшим следователям. Он дела в суд сдал и забыл обо мне. А тут такая осведомленность. И сроки те же. Слишком много Ефимов знает о том, что делается в зонах Красноярского края. Начинать надо с Кузи. Но где его искать? От кого он прячется?
— Выясним. Москва — город большой, но мелкий, дно здесь хорошо видно. Найдем.
***
Марго поставила на стол поднос с разлитым в чашки горячим кофе, выдавила из себя подобие улыбки и косо взглянула на хозяина.— Спасибо, кошечка! — буркнул Князь, не отрывая взгляда от газеты.
Марго тряхнула рыжей копной и направилась к двери. Мопс смотрел ей вслед и восторгался женским совершенством. Когда наложница Князя исчезла в лабиринтах коридора. Мопс перевел взгляд на шефа.
— Что же размяк, Мопс? Продолжай, — с некоторым раздражением сказал Князь.
— Они обвели нас вокруг пальца. Гениальность сыщиков в этой игре отсутствует. Есть четкая информация. Возможно, что вышли на исполнителя в момент получения им задания. Может, чуть позже.
— Почему они не предотвратили катастрофу?
— На весах стоял престиж сыскарей и жизнь чиновника. Газетная шумиха стоит дороже чужой жизни.
— Почему ты думаешь, что они вели стрелка?
— Потому что он в течение нескольких дней отрабатывал маршрут отхода от точки до точки. Только в этом случае они могли знать схему исполнителя и выставить на линии ловушку. Публикация в газете доказывает, что никакой погони, как они хотят это обставить, не было. Взгляните на снимок. — Мопс постучал кривым пальцем по газете. — Подполковник хватает за горло убийцу, ворвавшись в машину с правой стороны, а не с левой, где находится руль. Снимок сделан с заднего сиденья. Репортер был ангажирован с самого начала и не за один день до событий. И наконец, отчет контролера, который подтверждает наши заключения. А вы почитайте статью. Неужели не понятно, чья рука водила пером по бумаге? Репортер — пустышка. Материал выполнен по заказу.
— Ты так думаешь?
— Конечно. Существуют законы видеоряда в уголовной хронике. Должна быть четкая последовательность: жертва — убийца — сыщик! Логическая цепочка событий. Сначала трагедия, затем виновник трагедии ив заключение торжество разума, справедливости, наказания, героизма, победа добра над злом и так далее. А мы видим последнюю фазу без первой. Это говорит о том, что репортер не видел жертву ни живой, ни мертвой. Материал лепился в спешке, и они не успели запросить снимки у экспертов из МВД, что было бы логичней. В итоге вся эта шумиха получилась смазанной и неубедительной. А главное, что они упустили или, лучше сказать, нарушили самое важное и задачу: поимка преступника — это будни. Предупреждение преступления — это подвиг!
— А ты часом не внук железного Феликса?
— Нет, но двенадцать лет в уголовке — хорошая школа.
— Ах да, ты у нас из бывших.
— Все мы из бывших, Игорь Николаич.
— Мы можем допросить репортера?
— Нет смысла. Он пустое место. И потом, такие писаки используют псевдонимы. Не вижу смысла тратить время на его поиски.
— Кого завалили?
— Сомова. Низшая каста, «подъездник». К делу привлекли Худякова, но я его вовремя снял, если помните. Убит чиновник из Министерства путей сообщения, некий Феоктистов. Он жил тихо, телохранителями не прикрывался, сопротивление оказать был неспособен, стар, тяжеловат, соблюдал режим, точно по часам приезжал домой на обед. Работа для первоклашек. Я поставил Сомова.
Незначительная потеря. На счету четыре задания подобной сложности.
— Ладно, забудем о нем.
Князь вынул из стола знакомую папку и раскрыл ее. В центре лежал голубой заклеенный конверт без надписи. Мопс постоянно получал такие конверты, где находились данные на очередную жертву. Обычно Князь не вскрывал их и не интересовался, кому в ближайшее время будут копать могилу, но на этот раз он повел себя странно — захлопнул папку и вновь бросил ее в стол.
— На носу у нас дело, требующее большего внимания, чем предыдущее.
Запоминай, Мопс. Клиент живет на Пятой Парковой. Место тихое, но он использует охрану. Операцию назначишь на восемь тридцать утра, когда он выходит из дома.
Дом номер семь, пятый этаж, квартира справа. Кирпичный пятиэтажный дом. Все они там как братья. Лифта нет. Исполнителю надо сработать так, чтобы он сумел выйти из подъезда и не наткнуться на охрану. Используй Худякова, он, по твоим словам, парень опытный. Пусть несколько дней посмотрит за клиентом и его окружением, но на следующей неделе операция должна быть завершена.
— Задание принято. — Поведение шефа показалось Мопсу странным. Не заподозрил ли он его в провале? — Ну а что вы думаете о предыдущих неудачах? Какие меры предполагаете принять?
Князь ответил уклончиво.
— Я хочу поговорить с Хлыстом. Возможно, он даст определенные директивы. Есть вещи, которые я не хотел бы делать без согласования с руководством. А пока будем работать в прежнем режиме.
Князь взял чашку с остывшим кофе и откинулся на спинку кресла.
***
Тем же утром Фил просматривал ту же газету Но в статье о героизме подполковника Ефимова усматривал совершенно другой смысл. Его не интересовал милиционер и не беспокоил убийца. Он думал о жертве. Погибший от руки насильника Феоктистов был тем самым партнером Шевцова, который внес третью долю за Издателя. Теперь инициатор подпольной фирмы ушел в мир иной. Кто его туда послал? Шевцов? Или, может быть, Велихов? Ведь это Велихов должен возвращать ему вложенные за него деньги. Феоктистов вложил две доли, разработал план действий и умер. Точнее, погиб. Мавр сделал свое дело, мавр может умереть.Велихов? А может быть, сговор? Шевцов и Велихов. Нет, слишком сложно. Они враги, а не заговорщики. Кто из них будет следующим? Фила смущал только один факт, говоривший в пользу сговора. Трупы с территории дачи Велихова вывозила машина «Ветеринарная помощь на дому». А этот «уазик» принадлежит людям Шевцова.
Вот тут и думай!
***
Генерал Боровский купил бутылку водки в палатке по дороге на кладбище. Ефимов приехал чуть раньше и заглянул на рынок, где подобрал скромный букетик из белых гвоздик. Встретились они возле надгробия капитану милиции Ушакову. По выработанной традиции перед деловым разговором стражи закона помянули усопшего оперативника и, проглотив по бутерброду, начали совещание.— Что скажете о проделанной работе, Денис Спиридоныч?
— Ты как ребенок, Ефимов. Тебя только пулеметной лентой вокруг торса обтянуть и на съемки очередной серии «Неуловимых мстителей» отправить. Серьезную операцию превращаешь в фарс.
— Извините, товарищ генерал, но тут я с вами не согласен. Одно дело, когда мы работаем, а другое дело, когда мы пускаем пыль в глаза Хлысту.
Вы думаете, я такой дурачок и не понимаю, что делаю? Мне нужно, чтобы Хлыст понимал, что за моей спиной стоит сила, а не кучка оперов из райотдела. Он должен понять, что я могу действовать бесконтрольно и мне все спустят с рук.
Прежде чем выработать тактику, я побывал в кабинете Хлыста, и я кое-что смыслю в психологии — четверть века в следственных органах. Хлыст должен понимать, что имеет дело не с примитивным ментом, а с сильным врагом. Только тогда он захочет мира и пойдет на компромиссы и уступки. Надо помнить, что мы не имеем против Хлыста ни одной зацепки и шантажом его не задавишь. Он честный, богатый и влиятельный бизнесмен, исправно платящий налоги в казну. Против такого на бульдозере не попрешь!
— Твои потуги мне понятны, Гриша. Красиво излагаешь, и я не берусь с тобой спорить по части выработанной стратегии. Тут карты в твоих руках. Но надо помнить, что ты не частный детектив из американского триллера, а работник милиции. В министерстве спрашивают: каким образом сотрудник районного отделения милиции узнал о готовящемся покушении на жизнь человека? Каким образом информация залегендированного агента из отдела по борьбе с наркобизнесом попала к милиционеру среднего звена из городской службы? Ведь сообщение о покушении на Феоктистова пришло из казино в министерство, а не в твой вонючий райотдел. Твой спектакль обсуждался на самом верху Я не удивлюсь, если тебя вызовут в управление и потребуют отчета. Каким образом ты вышел на киллера? На этот вопрос у тебя нет ответа. И если они копнут глубже, то узнают, что все сведения о предстоящих терактах ложатся ко мне на стол, а я не даю им хода, и в итоге гибнут люди. В воздухе пахнет жареным. Как ты оправдаешься? Или скажешь, что генерал Боровский затеял крупную игру с картелем киллеров? Мол, Боровский решил перетянуть одеяло на себя и хочет сам стать главным ликвидатором Москвы, а потом и всей страны? И запомни: на данный момент у тебя может быть только одно оправдание — анонимка! Ты получил записку с предупреждением о готовящемся покушении на человека. Времени не оставалось, и ты действовал на свой страх и риск. Анонимку проверить невозможно, даже если тебе не поверят. Из-за подобных выкрутасов мы можем завалить агента, а он нам еще пригодится.