Страница:
Князь с горечью кивнул.
— Мне снился бой. Страшный бой. Мы стреляли хлебными пулями, которые сгорали в полете, а страшные монстры крушили из огнеметов. Рядом со мною сражался Гиббон и ему снесло голову. Плохая примета. Мы даже не спросили, как его найти — слишком устали.
Разговор проходил в машине. Вот уже второй день они следили за Котом и делали это очень плохо. Кот был очень беспечным человеком. Ему и в голову не могла прийти мысль, что кто-то устроит за ним слежку. Сегодня он не заметил бы и патрульную машину, если та села бы ему на хвост.
Временные неудачи не могли сломить натиска господина Кошкина. Один день хороший, другой хуже. Кот ехал на встречу с Кузьмовым не в лучшем настроении. Он выплачивал толстяку десять процентов из своего личного кармана.
Он не мог признаться своим хозяевам, что его прижали к стене. Он привык бравировать тем, что все ходят по его ниточке, а он работает кнутом.
На деле все выглядело не так красиво. Кот остановил машину возле бара и, схватив с соседнего сиденья чемоданчик, направился в питейное заведение.
Белый припарковался напротив и коротко сказал:
— Теперь твоя очередь, паломник. Глянь-ка, что ему нужно в этой забегаловке.
Чиж вышел из машины и перебежал дорогу. Кот спустился в бар, заказал пиво и сел за столик, где его поджидал Кузьмов. Обмен портфелями произошел молча. Такую мелочь Чиж не заметил. Он купил сигареты, орешки и не стал задерживаться в баре. Никто не обратил внимания на серую личность, и Чиж вернулся назад к напарнику.
— Видел новое лицо. Сидят в углу в полумраке. Сейчас должны выйти.
Они даже не раздевались. Второй мужичок одет в рыжую дубленку. Очкарик.
— Кот сейчас поедет в казино. Черт с ним. Надо проследить второго.
В эту секунду его взгляд наткнулся на выходившего из бара Кузьмова. На секунду Белый растерялся. Кто мог подумать, что мир тесен до размеров узкого коридора.
— Вот он! — воскликнул Чиж.
— Поедешь один, — прохрипел Белый. — Только не упусти его, парень. Этот тип — смысл моей оставшейся жизни.
— Неужто Кузя?
— Собственной персоной. Министр, да и только, а был неприметным шибздиком с пухлыми румяными щечками.
Кузьмов сел в серебристую иномарку и медленно выехал на проезжую часть.
Белый вышел из машины и смешался с толпой прохожих.
Чижов лавировал в потоке машин и старался не попадать в зону заднего обзора иномарки. Кузьмов, как и Кот, не ждал атаки и не оглядывался по сторонам. Его шикарная «вольво» остановилась возле трехэтажного здания в одном из арбатских переулков. У подъезда, в который вошел Кузьмов, висела табличка:
«Филиал фармацевтического центра Российской Федерации».
Вдоль переулка шел бетонный забор, разрываемый в одном из участков стальными раздвижными воротами. Территория филиала выглядела очень внушительно, и трехэтажный особнячок казался заставкой.
Чижов загнал машину в подворотню напротив и ждал. Он не подозревал, что Кузьмов такой деловой человек и ему придется мотаться за ним до ночи, пока «вольво» не встала на прикол у одного из домов на Абельмановской заставе.
Его встреча с азиатом проходила в холле гостиницы «Космос», где посланцев с солнечного Кавказа и Азии прогуливалось намного больше, чем гостей из дальнего зарубежья, для которых строился этот комплекс. Фил не придавал этому ни малейшего значения. Фил рвался в большую Европу и уже проложил себе тропу через Финляндию. Там у него имелись надежные каналы, и он точно знал, что они сработают в любую минуту. Фил хотел жить в цивилизованном мире.
Азиат появился вовремя и был симпатичным толстяком, который злоупотребляет пивом и лагманом. Говорил он чисто, без акцента, и Фил усомнился в том, что его наниматель живет в данном отеле. Имя азиата также могло вызвать ряд вопросов. Он назвался Артуром, что не вязалось с его внешностью.
— Давайте начнем с того, Артур, что при первой нашей встрече вы являетесь носителем информации, так как сейчас только вам известно, чего вы хотите добиться, чем я могу вам помочь и сколько вы можете заплатить за услуги.
Если мы договоримся, то в следующие встречи я стану играть роль носителя информации. Все в свое время. Ваш ход.
— Мне нравится прямой и деловой разговор. Надеюсь, генерал Скворцов серьезно подошел к моим проблемам.
— Итак! — вырвалось у Фила.
— Я очень хочу выйти на московский рынок по известной вам продукции. У меня есть сырье, у меня налажен сбыт, но у меня нет качества. В Москве существует Центр — так будем его условно называть. Качественная лаборатория с заводским оборудованием и высококлассными специалистами. Их товар имеет знак качества. Моя цель выйти на Центр и предложить им сесть за стол переговоров.
— А если они скажут «нет»?
— Давайте взглянем на проблему трезво. Я и мои нынешние партнеры контролируют все сырье, проходящее через Москву. Часть оседает здесь, и этим сырьем распоряжаюсь я. Но каким-то образом оно исчезает со складов и попадает в Центр. Нет сомнений, что они используют мой источник в обход меня. Центр не может обходиться без сырья, а привезти его собственными силами они не могут.
Гарантия сто процентов. Выход один — воровать. Я не хочу устраивать бойню. Я хочу мирного сотрудничества на самых выгодных условиях для обеих сторон.
— Навязчивая идея крутится у меня в голове. Если следовать логике, то вам легче и дешевле открыть собственный центр.
— Пять лет назад, но не сейчас. Оборудование стоит больших денег.
Взятки, расходы разорят меня. Я предлагаю рациональный выход, мирный и надежный.
— А почему не создать лабораторию в местах произрастания сырья?
— Дикие степи и никаких коммуникаций. Но не это главное.
Переработанный товар дорожает в сотни раз. Транспортировать сырье через страну не опасно. Оно не готово к употреблению, и нет соблазна его захватывать.
Перевозить готовую продукцию через четыре тысячи километров безрассудно.
Производить товар надо там, где его употребляют. Московский рынок еще и на десятую часть не освоен. Целина. Тут можно делать большие деньги. Сам Аллах велит нам объединить усилия.
— Те, кто руководит Центром, имеют возможность оседлать рынок, но не хотят. Значит, они довольны тем, что имеют, иначе сами вышли бы на вас, а не ждали приглашений.
— Тут может быть только две причины. Первая — это нехватка сырья.
Вторая — это слабый ресурс лаборатории и скудный штат специалистов. Но ни один бизнесмен в мире не будет изготовлять товара в сотни раз меньше, чем требует спрос. Они не будут отказываться от денег, которые им готовы заплатить в любую минуту. Я готов прийти на помощь, взять под контроль рынок сбыта и доставку сырья, а также делить доходы пополам, лишь бы они работали. Я согласен на компромиссы, но вы мне найдите того, с кем я должен сесть за стол переговоров.
— Я вас понял. У меня бригада из четырех человек.
— Плачу по десять тысяч каждому.
— Считайте, что я вас не слышал. Если я передам ваше предложение генералу Скворцову, он вас никогда больше не примет. Мы здесь все грамотные люди и умеем хорошо считать. Особенно когда речь идет о чужих доходах. Даю вам вторую попытку и ухожу.
— Сто тысяч за всю работу.
— Уже лучше. Но это не предел. Слушайте мое предложение. Завтра вы пришлете своего человека к троллейбусной остановке «Красные ворота» со стороны высотки. — Фил достал целлофановый пакет с рекламой французских духов и положил на колени собеседника. — В этот пакет положите пятьдесят тысяч долларов в качестве задатка. В три часа подъедет машина, и водитель скажет вашему курьеру одно слово: «Центр». Курьер должен бросить пакет на заднее сиденье и уехать на троллейбусе. Следующая наша встреча состоится здесь же через десять дней. К тому времени мы уже сможем скорректировать нашу работу. В итоге, когда задание будет выполнено, мы получим от вас сто тысяч гонорар. В случае успеха на переговорах с Центром вы выплачиваете премиальные в размере пятидесяти тысяч.
Артур вытер платком взмокший лоб.
— Это все?
— Согласитесь, я вас пощадил.
— Хорошо. Условия приняты. Мне нравятся деловые люди.
Фил встал и направился к выходу. Он не торопился. Он собирался ехать на метро, сделать две пересадки, а когда выйдет на улицу, его будет ждать машина. Фил не доверял наркодельцам и никогда не взялся бы за эту работу, если бы не личный интерес и вынужденная необходимость.
— Ерунда все это, Палыч. — Горелову оставалось пожать плечами.
— Трудно сказать, Алексей Денисыч. Все зависит от того, что иметь в виду, когда даешь такую размытую оценку. — Сычев сдвинул брови и взглянул на лейтенанта.
— Ах да! Забыл. Мысли вслух! Понял вас, дорогой Ватсон. А ерунда вот в чем. Окна квартиры, где произошел роковой выстрел, выходят в этот палисадник между двумя однотипными зданиями. Обрати внимание, что подъезды, пешеходные дорожки и проезжая часть находятся с обратной стороны домов. Здесь стоит низкий заборчик и лежит девственный снег. Тут даже собак не выгуливают. Летом здесь хорошо.
— И что из этого? — задал глупый вопрос Ватсон, как того и требует сюжет.
— Когда свидетель подбежал к патрульной машине, то, согласно протоколу, назвал этот адрес и добавил, будто из окон пятого этажа слышны выстрелы. Протокол для нас как Библия, мы обязаны ему верить. Неясно одно: что здесь делал свидетель, в сугробах? Поехали дальше. Дело происходило около десяти часов вечера. Темно. И обрати внимание, что зимой во всех окнах плотно закрыты форточки. Москва не меняется. И не то чтобы москвичи были такими мерзляками, а просто отопление в московских домах требует заделки всех щелей.
Вопрос: что ты можешь здесь услышать? Выстрел на пятом этаже? Я в этом не уверен. Для этого необходимо встать под окнами и очень внимательно вслушиваться во все шумы.
— А что, казачок-то засланный, ваше благородие?
— Что?
— Это так, мысли вслух. Похоже, свидетель липовый. Может, его и вовсе не было? — спросил лейтенант.
— Не будем перегибать палку. Стоит уцепиться за случайную гипотезу, и она станет вирусом, а такие заболевания не позволят в дальнейшем трезво оценивать другие варианты. Не делай из удачных идей своих любимчиков.
— Скажите, Алексей Денисыч, может, я опять задаю глупые вопросы, но мне так сценарием велено. Зачем нам копать там, где раскопки брошены около восьми лет назад? Мы отвлекаемся от поисков.
— Согласно сценарию, разжевываю для непонятливых. Ты жил, работал, учился, рос, развивался, и для тебя прошло восемь лет. Белый тянул срок. Его жизнь остановилась в день ареста, здесь, в этом доме. Сорвавшись с крючка, он обретает свободу и начинает жить с того места, где он уснул. Здесь его заморозили, а сейчас он оттаял и проснулся в том же месте. И теперь главное.
Только тогда мы найдем беглецов, когда поймем, с какой целью он бежал.
— Ради свободы.
— За такую свободу еще восемь лет намотают. Почему бы не отсидеть еще полгода и не выйти мирным путем с паспортом в руках? Не слышу! Так вот, по чердакам и подвалам пусть московская милиция ищет, это ее работа, а мы приехали сюда с другой целью. Устраивает ответ?
Горелов слышал вопрос, а вовсе не ответ, но вслух он сказал:
— Как в учебнике. И почему я сам до этого не дошел? Все так просто.
— Не просто.
— Конечно, но так говорил доктор Ватсон.
— И дался тебе этот Ватсон. Ладно. Пришло время соседей потревожить.
— Это точно. Они нас восемь лет ждут.
Сычев позвонил в квартиру напротив той, где произошло убийство.
Дверь открыла пожилая женщина в фартуке, грузная, с тяжелым дыханием и очень добрым и доверчивым лицом.
— Добрый день, — улыбаясь, сказал Сычев. — Вы открываете и даже не спрашиваете: «Кто там?»
— В двери глазок есть, а у вас за спиной стоит молодой человек в милицейской форме.
— Прозорливо.
— Я могу вас впустить, если вы не станете тратить время по пустякам, а начнете с дела. У меня пирог стоит в духовке, и я жду дочку с мужем и внучкой.
— Спасибо. Мы коротенько.
Женщина повернулась и направилась в комнату. Гости последовали за хозяйкой. Им предложили сесть на диван, а она устроилась на стуле.
Сычев достал свое удостоверение.
— Я следователь из прокуратуры. Моя фамилия Сычев. Со мной лейтенант Ватсон… Извините, Горелов. Скажите, пожалуйста, вы жили в этой квартире восемь лет назад?
— Я поняла вопрос. Для приличия мне следует представиться. Меня зовут Клара Аркадьевна Носова. В этом доме я живу больше четверти века. А почему вы так поздно пришли?
— Поздно?
— Ну да. Вас интересует убийство в квартире напротив или смерть моего мужа?
— Я очень сожалею о кончине вашего супруга, но мы интересуемся убийством. Вскрылись необычные обстоятельства, и мы решили кое-что проверить.
— Хороша ложка к обеду Теперь вы попусту тратите время. После смерти Жени или, точнее, после того как его убили, к нам не заходил ни один человек в милицейской форме. К другим соседям тоже. Мой покойный муж сам пошел в милицию после трагедии, но Сережу все равно не выпустили. Я не знаю, что уж они там записали, но, по моему мнению, убийца остался на свободе.
— Странное заявление.
— Геннадий Иванович, мой муж, умер на лестнице, не дойдя до квартиры.
— Что показало вскрытие?
— Ему не делали вскрытие. Гене перевалило за шестьдесят пять лет. Кому это надо? «Скорая» приехала и не глядя дала заключение — смерть от сердечной недостаточности. Чего долго думать? Лифта в доме нет, и лежит старик между четвертым и пятым этажами. Рядом лежит авоська с продуктами. Возвращался домой из магазина, и мотор не выдержал.
— А что вы думаете на сей счет?
— Сердце у Гены было крепким. Он не жаловался на здоровье. За три месяца до смерти мы купили телевизор, и Гена один его поднял на пятый этаж.
— Он умер, возвращаясь из милиции?
— Нет, на следующий день.
— Что послужило поводом пойти Геннадию Ивановичу в милицию?
— Он видел убийцу. Гена плохо относился к Сереже Белому, они как-то поругались и не разговаривали, но когда Сережу арестовали, Гена решил идти к следователю. Мой муж был очень честным человеком.
— Вы сказали, что он видел убийцу?
— Возможно. Так думает мой зять. Он сказал, что убийца испугался свидетеля и убил Гену на следующий день после того, как Гена ходил в милицию.
— Ваш зять милиционер?
— Нет, он писатель.
— Закономерное заключение.
— Зря вы так. К тому же он умный человек, и любая его фантазия всегда имеет твердую почву Но дело не в этом. В день убийства в квартиру напротив кто-то вселился. Музыка сотрясала дом. Гена человек очень нервозный.
Он долго терпел и не выдержал. На его настойчивые звонки никто не ответил.
Понятное дело, с таким шумом трудно услышать звонок. Мы решили, что у Жени собралась компания и ребята выпили лишку. Мой муж не находил себе места. Ходил по коридору и то и дело смотрел в глазок. Ждал, когда Лида придет с дежурства, и хотел ей все высказать. Но Женина мать не возвращалась. Мы потом узнали, что она дежурила ночью. Лида хирург, работает в институте Склифосовского. В тот момент, когда Гена в очередной раз прильнул к глазку, дверь напротив открылась, и из нее выскочил мужчина. Гена запутался в ключах, и когда открыл дверь, то мужчина уже убежал. Он опять звонил в квартиру, но никто ему не открыл. Спустя полчаса или чуть меньше пришел Сережа Белый. Он тоже звонил в дверь. Гена не стал выходить. Они, как я уже говорила, не дружили, и потом, он понимал, что звонить бесполезно. Но Сережа не ушел. Он толкнул дверь, и она открылась.
Мальчик вошел в квартиру, и через минуту музыка прекратилась. Милиция прибыла буквально через пять минут. А вскоре вывели Сергея с заломленными за спину руками. Так мы узнали, что он застрелил Женю Симакова. Конечно, никто из нас не верил этому, и, не дождавшись милиции, Гена сам пошел туда.
— Почему вы не поверили?
— Сережа и Женя дружили с детства. И Вася. Три друга, не разлей вода, а потом вместе в медицинский поступили. Сережа был самым серьезным, Васька легкомысленным, а Женя дальновидным. Так их охарактеризовала Лида, Женина мать.
— Вы помните фамилию Василия?
— Ой, даже не знаю. Вам надо с Лидой поговорить. Теперь она уже остыла и может трезво оценивать ситуацию. Боль перекипела.
— Ваш муж хорошо разглядел того мужчину, который вышел первым?
— Нет. Он только сказал, что не мальчишка. На площадке не очень-то светло. Ну а после милиции я не могла из него слова вытянуть. Замолк. Не знаю, что ему там сказали, но за вечер ни слова не обронил. А на следующий день умер.
— А вы обращались в милицию?
— Как же я могу?! Я ведь ничего не видела.
— Спасибо за помощь, Клара Аркадьевна.
Сычев встал. В комнату проникал слабый запах подгоревшей корочки.
— Батюшки! Пирог! — Хозяйка всплеснула руками и побежала на кухню.
— Пора ноги уносить, Алексей Денисыч. Сейчас нам достанется.
— Это точно.
Сыщики незаметно ретировались.
В квартире напротив никто на звонки не ответил.
— Ладно. Зайдем позже, а сейчас наведаемся в местное отделение милиции.
По дороге Горелов выдвигал новые версии:
— Вариантов множество. Первый. Убийца убрал свидетеля. Тут можно согласиться с писателем, версия сама напрашивается. Другое непонятно. В квартире орала музыка, значит, выстрела никто не слышал. Ни в доме, ни на улице. Можно сделать вывод, что убийца и тот свидетель, который подбежал к патрульной машине, одно и то же лицо.
— Версия принята. Разворачиваю против тебя тяжелую артиллерию.
Огонь! Зачем он пошел сам себя закладывать? А если бы патруль взял его за жабры, как и следовало сделать?
— Но ему важнее было подставить Белого.
— Для этого нужно точно знать, что Белый придет в дом, и придет в нужный отрезок времени. Мало того, он должен остаться в доме, а не убежать сломя голову, когда увидит труп. Идея твоя мне понятна, но ты рано пошел на защиту Белого. Отношения окружающих и их характеристики не должны влиять на следствие, а ты заглатываешь любой крючок. Тут пора подумать о том, что в деле мог участвовать не один человек. Скажем так: Икс, Игрек и Белый. Интересно знать роль каждого. Второй вопрос, который требует ответа: почему в деле Белого нет свидетеля по имени Геннадий Иванович Носов? Мы знаем, что он ходил в милицию.
— Убийца мог запугать его по дороге, а на следующий день устранить для большей безопасности.
— Убийца сидел за решеткой. Но роль Икса и Игрека нам следует проследить.
Начальник отделения милиции подполковник Хлебников внимательно выслушал представителей прокуратуры и сказал:
— Готов помочь, товарищ Сычев, но немногим. Семь лет назад я здесь еще не работал. Из названных вами лиц могу найти одного. Пешков уволился, Катышев закончил Высшую школу милиции и пошел на повышение, а Симагин как был водителем, так им и остался. Одну минутку.
Подполковник включил селектор.
— Дежурный, Симагин в отделении?
— Здесь. Во дворе с машиной копается.
— Демидова сегодня не будет, возьми ключи от его кабинета и направь туда Симагина, с ним хочет поговорить следователь из прокуратуры. Он сейчас спускается.
— Все понял.
Хлебников отключил селектор.
— Сейчас вам все устроят. Симагин в вашем распоряжении.
Шофер был простым парнем, таких обычно видят за работой, они не сидят на месте. То велосипед сыну чинят, то полки жене вешают, то картошку несут.
— Здрасьте. Вы меня вызывали?
На лице Симагина застряла гримаса удивления. Сычев стоял у окна, он не любил садиться за чужие столы, а Горелов скромно устроился в углу.
— У меня к вам несколько вопросов, сержант. Вы должны помнить зимний вечер восьмилетней давности, когда с Пешковым и Катышевым взяли убийцу в доме тринадцать по Колобовскому переулку.
— А чего там помнить? — начал топтаться на месте милиционер. — Дело того шума не стоило. Пьяного в вытрезвиловку труднее доставить.
— Возможно. Но начнем с того, что вы упустили свидетеля, который слышал выстрелы.
— Да там не было свидетелей.
— А как же вы узнали об убийстве?
— Парнишка сказал. Подскочил к машине и говорит, что стреляют в доме тринадцать на пятом этаже.
— Он номер квартиры назвал?
— Шестьдесят пятая.
— Все парень знал, а вы его упустили. Разве он не свидетель?
— Там не до тонкостей было. Раз из оружия палят, то нет времени расспросы учинять.
— Вы дежурили в патруле?
— Нет, я подменял сменщика. Ну лейтенант Пешков подходит и говорит, мол, капитан из следственного просил подсобить. Надо, мол, подкатить к девяти тридцати к церкви на Дегтярева. Ну, говорит, пара ребят ему нужна. Мне какая разница, поехали. Полчаса простояли, потом этот шебутной подскочил.
— Как фамилия капитана?
— Да в райотделе тогда два капитана служили. В следственном Ефимов, а операми командовал Саранцев. Они и сейчас там работают. Сынишка мой для райотдела на День милиции им стенгазету делал каждый год. Вот я их и запомнил.
— А свидетеля описать можете?
— В переулке темно было. Обычный малый, лет двадцать. Так, безликий какой-то. Кругленький, в очках.
— В следственном протоколе записано, что свидетель слышал выстрелы с улицы, когда проходил мимо дома номер тринадцать. Завидев машину с надписью «Милиция», он доложил обстановку патрулю и назвал этаж. О номере квартиры там ничего не говорилось. К тому же трудно поверить, чтобы прохожий с улицы мог вприглядку определить номера квартир. Так, по окнам.
— Я протоколов не читал. Мне дали, я подписал. Что я должен, следователю не доверять? Парень не говорил, что он прохожий. Я так понял, что он сосед. А потом, куда бы мы ломились, если бы не знали номера квартиры?
— Кто составлял протокол?
— Этот же, капитан Ефимов. Он вел дознание.
— Как вел себя убийца при задержании?
— На полу сидел перед трупом и полотенце к голове прикладывал.
Тронулся малость. Какое там полотенце! На полу крови было больше, чем в трупе осталось. Колотун его бил. Сопротивления не оказывал.
— Похож он был на убийцу?
— А я что, каждый день с ними якшаюсь?
— Спасибо за помощь, сержант.
Симагин пожал плечами и взялся за дверную ручку, но из угла послышался тихий голос лейтенанта:
— Извините, сержант. У меня к вам есть один вопрос. Если вспомнить то, что протокол вы не читали, то в нем могут быть неточности. Одну мы уже обнаружили. Хочу уточнить еще одну деталь. Где вы нашли орудие убийства? Револьвер?
— У него в пальто, в боковом внутреннем кармане. Стволом вверх, как бутылку водки свой шпаллер таскал. Всякие психи бывают.
— Спасибо.
Когда дверь за шофером закрылась, Горелов сказал:
— По протоколу, оружие валялось на полу.
— Вот видишь, Палыч, вся твоя защита Белого рушится окончательно.
Если предположить, что его хотели подставить, то убийца должен был как-то подбросить наган Белому А как? Человек убил Симакова, вышел из дома и скрылся в неизвестном направлении. Или же побежал за милицией. Сейчас это уже не важно.
Важно то, что спустя некоторое время в дом приходит Белый с оружием в кармане, на котором его отпечатки пальцев, и оно использовалось при убийстве. Тут есть акт баллистической экспертизы.
— Странно другое — Ефимов, человек, который нагородил в деле столько чепухи и лжи, а дело прошло все инстанции и закончилось судом и приговором. Боюсь, протокол не может стать для нас Библией, Алексей Денисыч.
— Увидим. Ну а судья смотрит на последнюю страницу, где лежит чистосердечное признание.
— Как диктант в школе.
— Бывает и такое. И как тебе, Палыч, хочется вытащить Белого из лужи. Только что тебе подтвердили его виновность.
— Хорошо, пока я не прав. Когда до полковника дослужусь, то вообще все сомнения растеряю, а сейчас мне еще можно сомневаться. После выстрела убийца не положит в карман оружие вверх стволом. Так только водку носят, и сержант в этом прав.
— Правдоискатель? Лопату в руки и до самой глубины!
— Я не первый, я последователь. Генерал в прокуратуре, кажется, сказал: «Помню я вас, первых правдорубов!» Неужто правду только в Сибири ищут?
— Ладно, правдоруб и последователь, обедать пора.
— Ясно. Значит, три часа размышлений над тарелкой супа, и все в себе.
Засеменив за Сычевым, лейтенант пытался ему внушить, что одна голова хорошо, а две лучше!
Сегодня говорили тише обычного. Помимо Мопса присутствовал еще один человек, которого называли Цезарем. Это был высокий сильный парень, лет тридцати пяти, с лицом обычного семейного, озабоченного бытовым неустройством инженера.
Марго впервые увидела в доме мужчину моложе сорока. Безудержная ревность довела Князя до маразма, он сменил всю свою охрану с молодых бойцов на щуплых, увешанных оружием отставных прапоров.
Марго вошла в кабинет с подносом, на котором стоял кофейник, вазочка с печеньем и чашки. Рыжая продемонстрировала гостям свою фигуру и, покачивая бедрами, направилась к выходу.
***
В то время когда армия оперативников заламывала руки убийце на Пятой Парковой, Чиж сказал Белому:— Мне снился бой. Страшный бой. Мы стреляли хлебными пулями, которые сгорали в полете, а страшные монстры крушили из огнеметов. Рядом со мною сражался Гиббон и ему снесло голову. Плохая примета. Мы даже не спросили, как его найти — слишком устали.
Разговор проходил в машине. Вот уже второй день они следили за Котом и делали это очень плохо. Кот был очень беспечным человеком. Ему и в голову не могла прийти мысль, что кто-то устроит за ним слежку. Сегодня он не заметил бы и патрульную машину, если та села бы ему на хвост.
Временные неудачи не могли сломить натиска господина Кошкина. Один день хороший, другой хуже. Кот ехал на встречу с Кузьмовым не в лучшем настроении. Он выплачивал толстяку десять процентов из своего личного кармана.
Он не мог признаться своим хозяевам, что его прижали к стене. Он привык бравировать тем, что все ходят по его ниточке, а он работает кнутом.
На деле все выглядело не так красиво. Кот остановил машину возле бара и, схватив с соседнего сиденья чемоданчик, направился в питейное заведение.
Белый припарковался напротив и коротко сказал:
— Теперь твоя очередь, паломник. Глянь-ка, что ему нужно в этой забегаловке.
Чиж вышел из машины и перебежал дорогу. Кот спустился в бар, заказал пиво и сел за столик, где его поджидал Кузьмов. Обмен портфелями произошел молча. Такую мелочь Чиж не заметил. Он купил сигареты, орешки и не стал задерживаться в баре. Никто не обратил внимания на серую личность, и Чиж вернулся назад к напарнику.
— Видел новое лицо. Сидят в углу в полумраке. Сейчас должны выйти.
Они даже не раздевались. Второй мужичок одет в рыжую дубленку. Очкарик.
— Кот сейчас поедет в казино. Черт с ним. Надо проследить второго.
В эту секунду его взгляд наткнулся на выходившего из бара Кузьмова. На секунду Белый растерялся. Кто мог подумать, что мир тесен до размеров узкого коридора.
— Вот он! — воскликнул Чиж.
— Поедешь один, — прохрипел Белый. — Только не упусти его, парень. Этот тип — смысл моей оставшейся жизни.
— Неужто Кузя?
— Собственной персоной. Министр, да и только, а был неприметным шибздиком с пухлыми румяными щечками.
Кузьмов сел в серебристую иномарку и медленно выехал на проезжую часть.
Белый вышел из машины и смешался с толпой прохожих.
Чижов лавировал в потоке машин и старался не попадать в зону заднего обзора иномарки. Кузьмов, как и Кот, не ждал атаки и не оглядывался по сторонам. Его шикарная «вольво» остановилась возле трехэтажного здания в одном из арбатских переулков. У подъезда, в который вошел Кузьмов, висела табличка:
«Филиал фармацевтического центра Российской Федерации».
Вдоль переулка шел бетонный забор, разрываемый в одном из участков стальными раздвижными воротами. Территория филиала выглядела очень внушительно, и трехэтажный особнячок казался заставкой.
Чижов загнал машину в подворотню напротив и ждал. Он не подозревал, что Кузьмов такой деловой человек и ему придется мотаться за ним до ночи, пока «вольво» не встала на прикол у одного из домов на Абельмановской заставе.
***
Если Чижу повезло и он с одного захода нашел то, чего не искал, то Фил дорого бы дал за адрес фармацевтической конторы.Его встреча с азиатом проходила в холле гостиницы «Космос», где посланцев с солнечного Кавказа и Азии прогуливалось намного больше, чем гостей из дальнего зарубежья, для которых строился этот комплекс. Фил не придавал этому ни малейшего значения. Фил рвался в большую Европу и уже проложил себе тропу через Финляндию. Там у него имелись надежные каналы, и он точно знал, что они сработают в любую минуту. Фил хотел жить в цивилизованном мире.
Азиат появился вовремя и был симпатичным толстяком, который злоупотребляет пивом и лагманом. Говорил он чисто, без акцента, и Фил усомнился в том, что его наниматель живет в данном отеле. Имя азиата также могло вызвать ряд вопросов. Он назвался Артуром, что не вязалось с его внешностью.
— Давайте начнем с того, Артур, что при первой нашей встрече вы являетесь носителем информации, так как сейчас только вам известно, чего вы хотите добиться, чем я могу вам помочь и сколько вы можете заплатить за услуги.
Если мы договоримся, то в следующие встречи я стану играть роль носителя информации. Все в свое время. Ваш ход.
— Мне нравится прямой и деловой разговор. Надеюсь, генерал Скворцов серьезно подошел к моим проблемам.
— Итак! — вырвалось у Фила.
— Я очень хочу выйти на московский рынок по известной вам продукции. У меня есть сырье, у меня налажен сбыт, но у меня нет качества. В Москве существует Центр — так будем его условно называть. Качественная лаборатория с заводским оборудованием и высококлассными специалистами. Их товар имеет знак качества. Моя цель выйти на Центр и предложить им сесть за стол переговоров.
— А если они скажут «нет»?
— Давайте взглянем на проблему трезво. Я и мои нынешние партнеры контролируют все сырье, проходящее через Москву. Часть оседает здесь, и этим сырьем распоряжаюсь я. Но каким-то образом оно исчезает со складов и попадает в Центр. Нет сомнений, что они используют мой источник в обход меня. Центр не может обходиться без сырья, а привезти его собственными силами они не могут.
Гарантия сто процентов. Выход один — воровать. Я не хочу устраивать бойню. Я хочу мирного сотрудничества на самых выгодных условиях для обеих сторон.
— Навязчивая идея крутится у меня в голове. Если следовать логике, то вам легче и дешевле открыть собственный центр.
— Пять лет назад, но не сейчас. Оборудование стоит больших денег.
Взятки, расходы разорят меня. Я предлагаю рациональный выход, мирный и надежный.
— А почему не создать лабораторию в местах произрастания сырья?
— Дикие степи и никаких коммуникаций. Но не это главное.
Переработанный товар дорожает в сотни раз. Транспортировать сырье через страну не опасно. Оно не готово к употреблению, и нет соблазна его захватывать.
Перевозить готовую продукцию через четыре тысячи километров безрассудно.
Производить товар надо там, где его употребляют. Московский рынок еще и на десятую часть не освоен. Целина. Тут можно делать большие деньги. Сам Аллах велит нам объединить усилия.
— Те, кто руководит Центром, имеют возможность оседлать рынок, но не хотят. Значит, они довольны тем, что имеют, иначе сами вышли бы на вас, а не ждали приглашений.
— Тут может быть только две причины. Первая — это нехватка сырья.
Вторая — это слабый ресурс лаборатории и скудный штат специалистов. Но ни один бизнесмен в мире не будет изготовлять товара в сотни раз меньше, чем требует спрос. Они не будут отказываться от денег, которые им готовы заплатить в любую минуту. Я готов прийти на помощь, взять под контроль рынок сбыта и доставку сырья, а также делить доходы пополам, лишь бы они работали. Я согласен на компромиссы, но вы мне найдите того, с кем я должен сесть за стол переговоров.
— Я вас понял. У меня бригада из четырех человек.
— Плачу по десять тысяч каждому.
— Считайте, что я вас не слышал. Если я передам ваше предложение генералу Скворцову, он вас никогда больше не примет. Мы здесь все грамотные люди и умеем хорошо считать. Особенно когда речь идет о чужих доходах. Даю вам вторую попытку и ухожу.
— Сто тысяч за всю работу.
— Уже лучше. Но это не предел. Слушайте мое предложение. Завтра вы пришлете своего человека к троллейбусной остановке «Красные ворота» со стороны высотки. — Фил достал целлофановый пакет с рекламой французских духов и положил на колени собеседника. — В этот пакет положите пятьдесят тысяч долларов в качестве задатка. В три часа подъедет машина, и водитель скажет вашему курьеру одно слово: «Центр». Курьер должен бросить пакет на заднее сиденье и уехать на троллейбусе. Следующая наша встреча состоится здесь же через десять дней. К тому времени мы уже сможем скорректировать нашу работу. В итоге, когда задание будет выполнено, мы получим от вас сто тысяч гонорар. В случае успеха на переговорах с Центром вы выплачиваете премиальные в размере пятидесяти тысяч.
Артур вытер платком взмокший лоб.
— Это все?
— Согласитесь, я вас пощадил.
— Хорошо. Условия приняты. Мне нравятся деловые люди.
Фил встал и направился к выходу. Он не торопился. Он собирался ехать на метро, сделать две пересадки, а когда выйдет на улицу, его будет ждать машина. Фил не доверял наркодельцам и никогда не взялся бы за эту работу, если бы не личный интерес и вынужденная необходимость.
***
Они обошли дом вокруг, поднимались на все этажи, осматривали чердачную дверь, вновь спускались, и наконец Сычев остановился и, уперев руки в бедра, сказал:— Ерунда все это, Палыч. — Горелову оставалось пожать плечами.
— Трудно сказать, Алексей Денисыч. Все зависит от того, что иметь в виду, когда даешь такую размытую оценку. — Сычев сдвинул брови и взглянул на лейтенанта.
— Ах да! Забыл. Мысли вслух! Понял вас, дорогой Ватсон. А ерунда вот в чем. Окна квартиры, где произошел роковой выстрел, выходят в этот палисадник между двумя однотипными зданиями. Обрати внимание, что подъезды, пешеходные дорожки и проезжая часть находятся с обратной стороны домов. Здесь стоит низкий заборчик и лежит девственный снег. Тут даже собак не выгуливают. Летом здесь хорошо.
— И что из этого? — задал глупый вопрос Ватсон, как того и требует сюжет.
— Когда свидетель подбежал к патрульной машине, то, согласно протоколу, назвал этот адрес и добавил, будто из окон пятого этажа слышны выстрелы. Протокол для нас как Библия, мы обязаны ему верить. Неясно одно: что здесь делал свидетель, в сугробах? Поехали дальше. Дело происходило около десяти часов вечера. Темно. И обрати внимание, что зимой во всех окнах плотно закрыты форточки. Москва не меняется. И не то чтобы москвичи были такими мерзляками, а просто отопление в московских домах требует заделки всех щелей.
Вопрос: что ты можешь здесь услышать? Выстрел на пятом этаже? Я в этом не уверен. Для этого необходимо встать под окнами и очень внимательно вслушиваться во все шумы.
— А что, казачок-то засланный, ваше благородие?
— Что?
— Это так, мысли вслух. Похоже, свидетель липовый. Может, его и вовсе не было? — спросил лейтенант.
— Не будем перегибать палку. Стоит уцепиться за случайную гипотезу, и она станет вирусом, а такие заболевания не позволят в дальнейшем трезво оценивать другие варианты. Не делай из удачных идей своих любимчиков.
— Скажите, Алексей Денисыч, может, я опять задаю глупые вопросы, но мне так сценарием велено. Зачем нам копать там, где раскопки брошены около восьми лет назад? Мы отвлекаемся от поисков.
— Согласно сценарию, разжевываю для непонятливых. Ты жил, работал, учился, рос, развивался, и для тебя прошло восемь лет. Белый тянул срок. Его жизнь остановилась в день ареста, здесь, в этом доме. Сорвавшись с крючка, он обретает свободу и начинает жить с того места, где он уснул. Здесь его заморозили, а сейчас он оттаял и проснулся в том же месте. И теперь главное.
Только тогда мы найдем беглецов, когда поймем, с какой целью он бежал.
— Ради свободы.
— За такую свободу еще восемь лет намотают. Почему бы не отсидеть еще полгода и не выйти мирным путем с паспортом в руках? Не слышу! Так вот, по чердакам и подвалам пусть московская милиция ищет, это ее работа, а мы приехали сюда с другой целью. Устраивает ответ?
Горелов слышал вопрос, а вовсе не ответ, но вслух он сказал:
— Как в учебнике. И почему я сам до этого не дошел? Все так просто.
— Не просто.
— Конечно, но так говорил доктор Ватсон.
— И дался тебе этот Ватсон. Ладно. Пришло время соседей потревожить.
— Это точно. Они нас восемь лет ждут.
Сычев позвонил в квартиру напротив той, где произошло убийство.
Дверь открыла пожилая женщина в фартуке, грузная, с тяжелым дыханием и очень добрым и доверчивым лицом.
— Добрый день, — улыбаясь, сказал Сычев. — Вы открываете и даже не спрашиваете: «Кто там?»
— В двери глазок есть, а у вас за спиной стоит молодой человек в милицейской форме.
— Прозорливо.
— Я могу вас впустить, если вы не станете тратить время по пустякам, а начнете с дела. У меня пирог стоит в духовке, и я жду дочку с мужем и внучкой.
— Спасибо. Мы коротенько.
Женщина повернулась и направилась в комнату. Гости последовали за хозяйкой. Им предложили сесть на диван, а она устроилась на стуле.
Сычев достал свое удостоверение.
— Я следователь из прокуратуры. Моя фамилия Сычев. Со мной лейтенант Ватсон… Извините, Горелов. Скажите, пожалуйста, вы жили в этой квартире восемь лет назад?
— Я поняла вопрос. Для приличия мне следует представиться. Меня зовут Клара Аркадьевна Носова. В этом доме я живу больше четверти века. А почему вы так поздно пришли?
— Поздно?
— Ну да. Вас интересует убийство в квартире напротив или смерть моего мужа?
— Я очень сожалею о кончине вашего супруга, но мы интересуемся убийством. Вскрылись необычные обстоятельства, и мы решили кое-что проверить.
— Хороша ложка к обеду Теперь вы попусту тратите время. После смерти Жени или, точнее, после того как его убили, к нам не заходил ни один человек в милицейской форме. К другим соседям тоже. Мой покойный муж сам пошел в милицию после трагедии, но Сережу все равно не выпустили. Я не знаю, что уж они там записали, но, по моему мнению, убийца остался на свободе.
— Странное заявление.
— Геннадий Иванович, мой муж, умер на лестнице, не дойдя до квартиры.
— Что показало вскрытие?
— Ему не делали вскрытие. Гене перевалило за шестьдесят пять лет. Кому это надо? «Скорая» приехала и не глядя дала заключение — смерть от сердечной недостаточности. Чего долго думать? Лифта в доме нет, и лежит старик между четвертым и пятым этажами. Рядом лежит авоська с продуктами. Возвращался домой из магазина, и мотор не выдержал.
— А что вы думаете на сей счет?
— Сердце у Гены было крепким. Он не жаловался на здоровье. За три месяца до смерти мы купили телевизор, и Гена один его поднял на пятый этаж.
— Он умер, возвращаясь из милиции?
— Нет, на следующий день.
— Что послужило поводом пойти Геннадию Ивановичу в милицию?
— Он видел убийцу. Гена плохо относился к Сереже Белому, они как-то поругались и не разговаривали, но когда Сережу арестовали, Гена решил идти к следователю. Мой муж был очень честным человеком.
— Вы сказали, что он видел убийцу?
— Возможно. Так думает мой зять. Он сказал, что убийца испугался свидетеля и убил Гену на следующий день после того, как Гена ходил в милицию.
— Ваш зять милиционер?
— Нет, он писатель.
— Закономерное заключение.
— Зря вы так. К тому же он умный человек, и любая его фантазия всегда имеет твердую почву Но дело не в этом. В день убийства в квартиру напротив кто-то вселился. Музыка сотрясала дом. Гена человек очень нервозный.
Он долго терпел и не выдержал. На его настойчивые звонки никто не ответил.
Понятное дело, с таким шумом трудно услышать звонок. Мы решили, что у Жени собралась компания и ребята выпили лишку. Мой муж не находил себе места. Ходил по коридору и то и дело смотрел в глазок. Ждал, когда Лида придет с дежурства, и хотел ей все высказать. Но Женина мать не возвращалась. Мы потом узнали, что она дежурила ночью. Лида хирург, работает в институте Склифосовского. В тот момент, когда Гена в очередной раз прильнул к глазку, дверь напротив открылась, и из нее выскочил мужчина. Гена запутался в ключах, и когда открыл дверь, то мужчина уже убежал. Он опять звонил в квартиру, но никто ему не открыл. Спустя полчаса или чуть меньше пришел Сережа Белый. Он тоже звонил в дверь. Гена не стал выходить. Они, как я уже говорила, не дружили, и потом, он понимал, что звонить бесполезно. Но Сережа не ушел. Он толкнул дверь, и она открылась.
Мальчик вошел в квартиру, и через минуту музыка прекратилась. Милиция прибыла буквально через пять минут. А вскоре вывели Сергея с заломленными за спину руками. Так мы узнали, что он застрелил Женю Симакова. Конечно, никто из нас не верил этому, и, не дождавшись милиции, Гена сам пошел туда.
— Почему вы не поверили?
— Сережа и Женя дружили с детства. И Вася. Три друга, не разлей вода, а потом вместе в медицинский поступили. Сережа был самым серьезным, Васька легкомысленным, а Женя дальновидным. Так их охарактеризовала Лида, Женина мать.
— Вы помните фамилию Василия?
— Ой, даже не знаю. Вам надо с Лидой поговорить. Теперь она уже остыла и может трезво оценивать ситуацию. Боль перекипела.
— Ваш муж хорошо разглядел того мужчину, который вышел первым?
— Нет. Он только сказал, что не мальчишка. На площадке не очень-то светло. Ну а после милиции я не могла из него слова вытянуть. Замолк. Не знаю, что ему там сказали, но за вечер ни слова не обронил. А на следующий день умер.
— А вы обращались в милицию?
— Как же я могу?! Я ведь ничего не видела.
— Спасибо за помощь, Клара Аркадьевна.
Сычев встал. В комнату проникал слабый запах подгоревшей корочки.
— Батюшки! Пирог! — Хозяйка всплеснула руками и побежала на кухню.
— Пора ноги уносить, Алексей Денисыч. Сейчас нам достанется.
— Это точно.
Сыщики незаметно ретировались.
В квартире напротив никто на звонки не ответил.
— Ладно. Зайдем позже, а сейчас наведаемся в местное отделение милиции.
По дороге Горелов выдвигал новые версии:
— Вариантов множество. Первый. Убийца убрал свидетеля. Тут можно согласиться с писателем, версия сама напрашивается. Другое непонятно. В квартире орала музыка, значит, выстрела никто не слышал. Ни в доме, ни на улице. Можно сделать вывод, что убийца и тот свидетель, который подбежал к патрульной машине, одно и то же лицо.
— Версия принята. Разворачиваю против тебя тяжелую артиллерию.
Огонь! Зачем он пошел сам себя закладывать? А если бы патруль взял его за жабры, как и следовало сделать?
— Но ему важнее было подставить Белого.
— Для этого нужно точно знать, что Белый придет в дом, и придет в нужный отрезок времени. Мало того, он должен остаться в доме, а не убежать сломя голову, когда увидит труп. Идея твоя мне понятна, но ты рано пошел на защиту Белого. Отношения окружающих и их характеристики не должны влиять на следствие, а ты заглатываешь любой крючок. Тут пора подумать о том, что в деле мог участвовать не один человек. Скажем так: Икс, Игрек и Белый. Интересно знать роль каждого. Второй вопрос, который требует ответа: почему в деле Белого нет свидетеля по имени Геннадий Иванович Носов? Мы знаем, что он ходил в милицию.
— Убийца мог запугать его по дороге, а на следующий день устранить для большей безопасности.
— Убийца сидел за решеткой. Но роль Икса и Игрека нам следует проследить.
Начальник отделения милиции подполковник Хлебников внимательно выслушал представителей прокуратуры и сказал:
— Готов помочь, товарищ Сычев, но немногим. Семь лет назад я здесь еще не работал. Из названных вами лиц могу найти одного. Пешков уволился, Катышев закончил Высшую школу милиции и пошел на повышение, а Симагин как был водителем, так им и остался. Одну минутку.
Подполковник включил селектор.
— Дежурный, Симагин в отделении?
— Здесь. Во дворе с машиной копается.
— Демидова сегодня не будет, возьми ключи от его кабинета и направь туда Симагина, с ним хочет поговорить следователь из прокуратуры. Он сейчас спускается.
— Все понял.
Хлебников отключил селектор.
— Сейчас вам все устроят. Симагин в вашем распоряжении.
Шофер был простым парнем, таких обычно видят за работой, они не сидят на месте. То велосипед сыну чинят, то полки жене вешают, то картошку несут.
— Здрасьте. Вы меня вызывали?
На лице Симагина застряла гримаса удивления. Сычев стоял у окна, он не любил садиться за чужие столы, а Горелов скромно устроился в углу.
— У меня к вам несколько вопросов, сержант. Вы должны помнить зимний вечер восьмилетней давности, когда с Пешковым и Катышевым взяли убийцу в доме тринадцать по Колобовскому переулку.
— А чего там помнить? — начал топтаться на месте милиционер. — Дело того шума не стоило. Пьяного в вытрезвиловку труднее доставить.
— Возможно. Но начнем с того, что вы упустили свидетеля, который слышал выстрелы.
— Да там не было свидетелей.
— А как же вы узнали об убийстве?
— Парнишка сказал. Подскочил к машине и говорит, что стреляют в доме тринадцать на пятом этаже.
— Он номер квартиры назвал?
— Шестьдесят пятая.
— Все парень знал, а вы его упустили. Разве он не свидетель?
— Там не до тонкостей было. Раз из оружия палят, то нет времени расспросы учинять.
— Вы дежурили в патруле?
— Нет, я подменял сменщика. Ну лейтенант Пешков подходит и говорит, мол, капитан из следственного просил подсобить. Надо, мол, подкатить к девяти тридцати к церкви на Дегтярева. Ну, говорит, пара ребят ему нужна. Мне какая разница, поехали. Полчаса простояли, потом этот шебутной подскочил.
— Как фамилия капитана?
— Да в райотделе тогда два капитана служили. В следственном Ефимов, а операми командовал Саранцев. Они и сейчас там работают. Сынишка мой для райотдела на День милиции им стенгазету делал каждый год. Вот я их и запомнил.
— А свидетеля описать можете?
— В переулке темно было. Обычный малый, лет двадцать. Так, безликий какой-то. Кругленький, в очках.
— В следственном протоколе записано, что свидетель слышал выстрелы с улицы, когда проходил мимо дома номер тринадцать. Завидев машину с надписью «Милиция», он доложил обстановку патрулю и назвал этаж. О номере квартиры там ничего не говорилось. К тому же трудно поверить, чтобы прохожий с улицы мог вприглядку определить номера квартир. Так, по окнам.
— Я протоколов не читал. Мне дали, я подписал. Что я должен, следователю не доверять? Парень не говорил, что он прохожий. Я так понял, что он сосед. А потом, куда бы мы ломились, если бы не знали номера квартиры?
— Кто составлял протокол?
— Этот же, капитан Ефимов. Он вел дознание.
— Как вел себя убийца при задержании?
— На полу сидел перед трупом и полотенце к голове прикладывал.
Тронулся малость. Какое там полотенце! На полу крови было больше, чем в трупе осталось. Колотун его бил. Сопротивления не оказывал.
— Похож он был на убийцу?
— А я что, каждый день с ними якшаюсь?
— Спасибо за помощь, сержант.
Симагин пожал плечами и взялся за дверную ручку, но из угла послышался тихий голос лейтенанта:
— Извините, сержант. У меня к вам есть один вопрос. Если вспомнить то, что протокол вы не читали, то в нем могут быть неточности. Одну мы уже обнаружили. Хочу уточнить еще одну деталь. Где вы нашли орудие убийства? Револьвер?
— У него в пальто, в боковом внутреннем кармане. Стволом вверх, как бутылку водки свой шпаллер таскал. Всякие психи бывают.
— Спасибо.
Когда дверь за шофером закрылась, Горелов сказал:
— По протоколу, оружие валялось на полу.
— Вот видишь, Палыч, вся твоя защита Белого рушится окончательно.
Если предположить, что его хотели подставить, то убийца должен был как-то подбросить наган Белому А как? Человек убил Симакова, вышел из дома и скрылся в неизвестном направлении. Или же побежал за милицией. Сейчас это уже не важно.
Важно то, что спустя некоторое время в дом приходит Белый с оружием в кармане, на котором его отпечатки пальцев, и оно использовалось при убийстве. Тут есть акт баллистической экспертизы.
— Странно другое — Ефимов, человек, который нагородил в деле столько чепухи и лжи, а дело прошло все инстанции и закончилось судом и приговором. Боюсь, протокол не может стать для нас Библией, Алексей Денисыч.
— Увидим. Ну а судья смотрит на последнюю страницу, где лежит чистосердечное признание.
— Как диктант в школе.
— Бывает и такое. И как тебе, Палыч, хочется вытащить Белого из лужи. Только что тебе подтвердили его виновность.
— Хорошо, пока я не прав. Когда до полковника дослужусь, то вообще все сомнения растеряю, а сейчас мне еще можно сомневаться. После выстрела убийца не положит в карман оружие вверх стволом. Так только водку носят, и сержант в этом прав.
— Правдоискатель? Лопату в руки и до самой глубины!
— Я не первый, я последователь. Генерал в прокуратуре, кажется, сказал: «Помню я вас, первых правдорубов!» Неужто правду только в Сибири ищут?
— Ладно, правдоруб и последователь, обедать пора.
— Ясно. Значит, три часа размышлений над тарелкой супа, и все в себе.
Засеменив за Сычевым, лейтенант пытался ему внушить, что одна голова хорошо, а две лучше!
***
В домашнем кабинете отставного генерала Князева шло заседание.Сегодня говорили тише обычного. Помимо Мопса присутствовал еще один человек, которого называли Цезарем. Это был высокий сильный парень, лет тридцати пяти, с лицом обычного семейного, озабоченного бытовым неустройством инженера.
Марго впервые увидела в доме мужчину моложе сорока. Безудержная ревность довела Князя до маразма, он сменил всю свою охрану с молодых бойцов на щуплых, увешанных оружием отставных прапоров.
Марго вошла в кабинет с подносом, на котором стоял кофейник, вазочка с печеньем и чашки. Рыжая продемонстрировала гостям свою фигуру и, покачивая бедрами, направилась к выходу.