Страница:
— Перестань! Пожалуйста, остановись!
Из его уст вырывался полустон-полурычание. Но едва он вновь попытался припасть к ее губам, Кэтрин отвернула голову и отвела руку, гладившую ее бедра.
— Эван, остановись! Я не хочу, чтобы… Я не могу…
— Кэтрин, позволь мне… — попросил Эван дрогнувшим голосом, целуя ее волосы. — Пожалуйста, позволь…
— Нет. — С трудом разомкнув кольцо рук Эвана, она соскользнула с его колен. — Я н-не могу, Эван. Н-не могу!
Глаза его сверкали, дыхание никак не могло выровняться.
— Но почему?
Кэтрин отошла и поправила вырез платья.
— Это… это дурно.
— Да что же тут плохого, черт побери! — Он вскочил с кресла. — Я хочу тебя. И ты меня хочешь. И ничего дурного или зазорного в этом нет.
— Есть. Мы не женаты. Он замер.
— Значит, препятствие в этом? Ты хочешь выйти замуж?
— Да! — Но тут же Кэтрин осознала, насколько ее слова противоречат тому, что она сама говорила о заклятии. — То есть я хотела бы… Если бы я могла. Но заклятие… оно не дает мне права.
— Значит, все дело в заклятии?
Ей показалось или на самом деле Эван будто бы вздохнул с чувством большого облегчения? Он шагнул к ней:
— Значит, нет никаких проблем, верно? Ты не можешь выйти замуж, и я не могу жениться. Мы вполне подходим друг другу.
«Не могу жениться… не могу жениться…» Его слова эхом отозвались в голове Кэтрин. И в эту секунду рухнули все ее надежды. Хотя Кэтрин не признавалась в этом себе, она невольно воспринимала Эвана как возможного жениха. Какой же дурочкой она была, воображая, будто такой человек, как мистер Эван Ньюком, оставит Кембридж ради глухого уголка и совьет гнездо со скромной птичкой вроде нее!
Осознание этого отрезвило ее и придало голосу нужную твердость.
— Да, ты мне уже говорил, что преподавателям не позволено жениться. Но ведь ты все же намеревался рано или поздно завести семью?
— Нет. Никогда.
— Но отчего же?
— На то есть причины. — Краткость ответа свидетельствовала о том, что Эван не собирается посвящать в них Кэтрин. — И вообще, это не имеет значения. Я не предполагаю жениться, ты не можешь выйти замуж — так что ничто не мешает нам.
— Нет. Я не могу лечь в постель с человеком, которому требуется всего лишь утолить чувственный голод.
— Неужели я произвожу такое впечатление? — Он попытался приблизиться к ней.
Кэтрин обошла стол, чтобы создать преграду между собой и Эваном.
— Как ты сам только что сказал, ты не собираешься жениться.
— Из этого вовсе не следует, будто близость с женщиной для меня — всего лишь утоление чувственного голода. У меня было намерение сделать наши… дружеские отношения достаточно продолжительными. — При свете свечей глаза его отливали загадочным блеском. — Мы могли бы стать чудесными любовниками. — Эван насмешливо улыбнулся. — Вдову никто не осудит за это — в наше-то время. Разве ты не знаешь об этом?
— Но… я не могу! Мне нужен… — Кэтрин замолчала и мысленно продолжила фразу: «нужен муж».
Его губы сжались.
— Чего тебе во мне не хватает? Неужто я показался тебе хуже, чем твои прежние любовники?
— Прежние любовники? — воскликнула Кэтрин. Час. от часу не легче. Наверное, он полагает, будто она каждый год меняет любовников. — Не было никаких любовников! Я вообще девственница.
Он уставился на нее прищуренными глазами:
— Да… муж у тебя погиб в день свадьбы… Но… Неужто ты… ничего не позволила себе до свадьбы? И за все пять лет вдовства ты не имела ни одного любовника?
Кэтрин вспыхнула:
— Разумеется.
— Вообще-то мне следовало бы догадаться об этом самому. Но тебе уже двадцать пять, и ты страстная натура. И я подумал… — Эван заговорил тише. — Неужели все эти долгие тоскливые годы тебе никто не был нужен?
— Нет! То есть, я хочу сказать…
— Неужели ты не чувствовала себя одинокой, несмотря на своих друзей в Лондезане?
Сочувствие, промелькнувшее в его голосе, задело Кэтрин за живое:
— Конечно! Я ощущала себя страшно одинокой, — вырвалось у нее. — Но я не могу иметь того, чего хочу: мужа, который будет ласкать меня по ночам, детей, которые унаследуют Плас Найвл и будут заботиться о моих слугах и арендаторах.
«Во всяком случае, я не могу иметь этого с тобой», — промелькнуло в ее голове. Она придала голосу необходимую твердость:
— И коли мне не суждено обладать этим, я не желаю довольствоваться убогими подделками.
— Обещаю тебе, Кэтрин, что наша близость не покажется тебе убогой подделкой.
Обещание, что она сможет вкусить то, о чем пока не имела представления, вызывало еще большую тревогу в ее сердце.
— Не смей так говорить! — Выпрямившись, Кэтрин посмотрела ему прямо в глаза. — А теперь уходи, Эван. Уходи и оставь меня в покое.
— Хорошо. Я уйду. Но я не собираюсь оставлять тебя. — Он улыбнулся. — К тому же ты обещала помочь мне в моих разысканиях, помнишь?
Глаза ее распахнулись. Она напрочь забыла о том, зачем приехал в Лондезан Эван. Но все же где-то в глубине памяти засели его слова, что книга оказалась наилучшим предлогом выманить из замка ту, которая заинтересовала его. Теперь Кэтрин поняла, что он имел в виду.
— Вряд ли ты на самом деле так уж нуждаешься в моей помощи, — прошептала она. — Ты попросил о ней только для того, чтобы…
— …соблазнить тебя? — сухо подхватил Эван. Она кивнула.
— Это слишком грубо сказано, — заметил он. — Но это правда, — подвела Кэтрин черту.
Эван стиснул зубы:
— Нет, не правда. Ты заблуждаешься. Мне на самом деле нужна твоя помощь.
Даже если это и так, теперь она не в состоянии помочь ему. Постоянно находиться рядом с ним, осознавать каждую минуту, что он испытывает к ней влечение, самой переживать сладкую муку желания и при этом понимать, что он никогда не женится на ней, — невыносимо.
Кэтрин ухватилась за первое попавшееся объяснение:
— Все оборачивается, к сожалению, весьма плачевным образом. Сегодня вечером я надеялась, что ты ознакомишься подробно со свадебным обрядом. А вместо этого ты оказался втянутым в два безобразных скандала.
— И я вполне доволен сегодняшним вечером. — Его тон не оставлял сомнений в том, что его привлекло более всего. — Вполне.
Кэтрин не знала, что добавить к сказанному. И, может быть, раз уж она взялась помогать ему, следует выполнить обещание. Если только Эван впрямь нуждается в помощи.
Глядя на потерянную и смущенную Кэтрин, Эван проговорил:
— Я приду завтра в девять утра. Надеюсь, это не слишком рано для тебя. Мне сказали, будто бы тут неподалеку, у самой вершины Черной горы, живет человек, который считает себя потомком Леди озера Алин Фэн-Фах. Я хотел бы побывать у него. И лучше будет отправиться пораньше.
Кэтрин молча уставилась на него, удивляясь, откуда у него такая уверенность, что она непременно примет его приглашение.
— Не забудь надеть что-нибудь попроще, — добавил он с легкой улыбкой.
Задетая его улыбкой, Кэтрин возразила:
— Зачем тогда нужна я, если ты и сам все знаешь? Он заглянул ей в глаза:
— Но я понятия не имею, как туда добраться. А миссис Ливелин поведала мне, что ты знаешь Черную гору как свои пять пальцев. И по нашей первой встрече я имею представление о том, как ты хорошо описываешь, какой дорогой лучше идти.
Сердце Кэтрин упало при напоминании о том, как дурно она вела себя с Эваном при первой встрече. Никогда ей не избавиться от этого чувства вины. Никогда!
— Кроме того, мне просто доставит удовольствие прогулка в твоем обществе, — добавил он мягко. — Брести одному в гору так скучно.
Сначала Кэтрин попыталась найти убедительную причину для отказа:
— А если завтра у меня спешные дела по хозяйству?
— Тогда я отложу свой поход на следующий день. — Эван наклонился вперед, упершись кулаками о стол. — Знай, Кэтрин. Я буду приходить сюда ежедневно, пока не получу желаемого.
И когда она окаменела, услышав столь категоричное заявление, он пробормотал:
— Так не забудь. Завтра в девять. — И, повернувшись, вышел из кухни.
Обессиленная Кэтрин повалилась в кресло. Сердце ее бешено колотилось, в ушах звенело. Что же делать? «Получить желаемое?» Только потому, что она позволила поцеловать ее, позволила ему ласкать свою грудь… и…
Краска стыда залила лицо Кэтрин. Боже мой, какое она имеет право винить Эвана за его самонадеянность? Если бы не окатившие ее, словно ледяной водой, слова Эвана насчет женитьбы, она готова была позволить ему и большее: уложить ее на кухонный стол и овладеть ею здесь же, как падшей женщиной, каковой ее все и считают. И что самое страшное, она и сейчас продолжала желать его. Продолжала ощущать, как Эван ласкает ее грудь, касается языком соска, как его сильная ладонь гладит ее бедра, а сама она изгибается, подаваясь ему навстречу.
Кэтрин встряхнула головой, отгоняя наваждение. Нет, она обязана вытравить из сердца эти воспоминания. Бессмысленно думать об Эване. Он желает получить от нее то, что она обещала подарить своему будущему супругу.
Дверь на кухню распахнулась, и вошел Бос, при виде которого остатки возбуждения полегли, как трава под осенним ветром. Окинув ее пристальным взглядом, дворецкий проговорил:
— Мистер Ньюком попросил одолжить ему до завтра одну из лошадей, поскольку у него еще болит нога. Я предложил экипаж, но он настойчиво требует лошадь, говоря, что завтра утром приедет на ней сюда. Мне пришлось распорядиться, чтобы конюх предоставил ему лошадь. Вы ведь именно этого хотели?
Кэтрин вздохнула. Ясно — Эвану хотелось иметь вескую причину, по которой он сможет завтра явиться в замок.
— Спасибо. Вы все правильно сделали.
Бос еще внимательнее посмотрел на нее, морщинка меж бровей его стала еще глубже.
— Вы хорошо себя чувствуете, мадам? Кэтрин поднялась, собираясь уходить:
— Нет. Не очень.
— Надеюсь, мистер Ньюком не причинил вам вреда? — осведомился Бос встревоженно.
— Не совсем, — вздохнула она. — Бос! Я не знаю, что мне делать с этим человеком.
— Разве вы должны непременно что-либо делать с ним?
— Да. Я у него в долгу. Из-за того, что обманула его и не пустила в дом. Да еще сегодня вечером ему пришлось ввязаться в два скандала, защищая мою честь.
— Вашу честь? — переспросил Бос, прищурив глаза. — Вы хотите сказать, что все эти раны и ушибы он получил, защищая вашу честь?
Растерянно глядя на него, Кэтрин подтвердила:
— Боюсь, что да.
На какой-то короткий миг ей показалось, будто дворецкий растерялся. Но потом черты его лица вновь обрели присущий ему высокомерный вид.
— Тогда это совершенно меняет дело. И я даже начинаю жалеть о том, что велел оседлать для этого джентльмена Медею.
— Как вы могли! — Сердце ее едва не выпрыгнуло из груди. — Медея совершенно неуправляема! Она способна сбросить его с обрыва! — Кэтрин всплеснула руками, словно уже видела Эвана распростертым на земле. — Бос, зачем вы сделали это?!
Впервые в жизни Боса, казалось, обескуражили ее укоры.
— Вы пришли в дом с джентльменом, который явно только что подрался с кем-то. Он попытался заплатить мне за предательство. Понятное дело, я подумал, что будет лучше навсегда избавиться от его визитов. Кэтрин упала в кресло.
— Бос! Иной раз я не знаю, поцеловать вас или же сделать вам выговор.
— Как я понимаю, мне не следовало отбивать у него охоту являться сюда?
— Нет… Да… О Боже! Я сама не знаю. Бос нахмурился:
— Полагаю, если этот джентльмен настолько вывел вас из равновесия, что вы сами не знаете, чего хотите, то, наверное, вам не следует больше с ним видеться. — Затем, сообразив, что госпожа вовсе не спрашивала у него совета, Бос добавил: — Разумеется, все это меня не должно касаться.
Вскинув брови, Кэтрин бросила:
— Поэтому вы и подсунули ему Медею?
— Как я теперь понимаю, и это было ошибкой с моей стороны.
Кэтрин покачала головой.
— Нет. Вы просто попытались по-своему защитить меня от опасного, как вам показалось, человека.
«Который и на самом деле чрезвычайно опасен», — продолжила она про себя.
— Беда в том, что я понятия не имею, хочется ли мне, чтобы меня от него защищали.
Вслед за словами, которые вырвались у нее нечаянно, последовало долгое неловкое молчание. Кэтрин посмотрела на Боса. Он стоял с таким видом, словно сумел различить самые потаенные, самые подспудные ее мысли. И кроме того, Бос — единственный человек, с которым она может говорить совершенно откровенно. А сегодня ей так нужен совет надежного, верного Человека, который… мог бы указать, каким образом ей лучше всего обойтись с Эваном.
— Мне… мне он нравится, Бос, — призналась Кэтрин. — Очень.
И хотя выражение лица дворецкого оставалось непроницаемым, что-то неуловимое промелькнуло в его глазах.
— И… джентльмен разделяет ваши чувства?
— Не знаю. — И это было правдой. Она не представляла, каковы чувства Эвана. Сначала он говорил, будто Кэтрин заинтересовала его, а потом вдруг заявил, что никогда не намерен жениться.
Но что еще он мог сказать, если она выложила всю правду про заклятие, которое все еще продолжает действовать
Или она принимает желаемое за действительное:
Теперь, когда она соврала про сосуд, она не знала, что делать дальше. Если Эван и впрямь не желает жениться, тогда не имеет смысла говорить ему правду про сосуд и признаваться, что на самом деле она может выйти замуж. Видимо, все же самое правильное — прекратить знакомство с ним.
Но, с другой стороны, узнай он про сосуд…
— Бос? — спросила Кэтрин.
Дворецкий по-прежнему стоял навытяжку, каждый мускул его был напряжен как пружина.
— Да, мадам?
— Пожалуйста, присядьте. Меня выводит из себя, когда вы стоите здесь как статуя.
— Если желаете, я могу оставить вас одну…
— Нет. Пожалуйста, Бос. Мне нужен ваш совет… весьма личного характера. К кому же еще мне обратиться, как не к вам?
Было забавно видеть, как в Босе борются два начала: как слуга он считал, что не имеет права выслушивать откровения своей госпожи. Но как человек хотел бы проявить к ней сочувствие.
Кэтрин поняла, что человеческая сторона одержала верх, так как Бос опустился в кресло, и даже лицо его несколько смягчилось.
— Постараюсь не обмануть ваших ожиданий и дать вам достойный ответ, мадам. Так я вас слушаю.
Не глядя на него, Кэтрин подробно рассказала все о сосуде: как узнала о его значении и местонахождении, как отправилась в Лондон, чтобы выкупить его, как лорда Мэнсфилда убили тотчас после их встречи, и как ее ложь насчет сосуда затронула и Дейвида, и Эвана.
Бос сидел молча, только изредка бормоча «м-м-м» или «так-так». — Когда же она закончила и взглянула на него, то прочла в его глазах вовсе не осуждение, как ожидала, а сочувствие.
— Очень жаль, что вы не поделились со мной всем этим раньше, — проговорил он.
— Почему?
— Я не позволил бы вам ехать в Лондон. Я бы настоял, чтобы вместо этого вы послали, меня. — Бос сжал губы. — Сама мысль о том, что вас могли ограбить… убить или… Только счастливая судьба уберегла вас. Судьба и ваше внутреннее чутье. Вам ни в коем случае не следовало ехать одной, мадам.
Убежденность, с которой Бос проговорил эти слова, вызвала слезы у нее на глазах.
— Так вы не считаете меня сумасшедшей из-за того, что я разыскивала сосуд? Не считаете, что я сошла с ума, раз поверила в заклятие?
— Насчет заклятия я ничего не могу сказать. Но поскольку вы верите в него, — мне этого достаточно. Кэтрин с трудом проглотила комок в горле.
— Вы не считаете, что я поступила дурно, заманив лорда Мэнсфилда на встречу под вымышленным именем и обманув его мать? — Голос ее упал до шепота. — Вы не считаете, что молодой человек погиб по моей вине?
— Разумеется, нет! — Возмущение на его лице подбодрило Кэтрин. — Я восхищен тем, с какой ловкостью вам удалось решить эту весьма сложную проблему. И как вас можно винить в том, что Лондон кишит преступниками? Вам самой лишь чудом удалось спастись.
Кэтрин была уверена, что старик начнет укорять ее за глупое поведение. Ей даже хотелось, чтобы он как следует отчитал ее. Тогда бы у нее возникло ощущение, будто она получила по заслугам и может больше не терзаться угрызениями совести из-за бедного лорда Мэнсфилда.
— Наверное, мне все же следовало заявить обо всем органам правосудия. Надо было сообщить, что я была там. Если они каким-то образом узнают про встречу лорда Мэнсфилда с Леди Туманов, они вполне могут прислать кого-нибудь за мной.
Бос смотрел на нее с напряженным вниманием.
— Теперь, мне кажется, я начинаю понимать, почему вы себя так вели последние несколько дней. Видимо, вы решили, что мистер Ньюком приехал расследовать дело?
— Конечно. Он оказался здесь вскоре после моего приезда. Начал расспрашивать меня про Леди Туманов. — Она улыбнулась. — Но позже он мне все объяснил. Он услышал обо мне от Воганов. Так что его появление здесь именно в это время — просто случайное совпадение.
— Хм-м. Случайное, говорите?
— Правда, правда, Бос. С чего бы это ученому с его именем и положением заниматься поисками женщины, которая встречалась с лордом Мэнсфилдом?
Бос нахмурился.
— Вопрос в том, с чего бы ученому с его именем приезжать из Кембриджа для того, чтобы искать помощи у женщины, уровень знаний которой… назовем вещи своими именами… несколько ниже, чем у него?
— Понимаю, — согласилась Кэтрин без всякой обиды и раздражения. Она прекрасно понимала, что ей далеко до Эвана, хотя всячески пыталась достичь в этой области как можно больших успехов. Но поскольку у нее не было университетского образования, то никто не принимал всерьез ее исследования.
Чтобы перевести свои изыскания на более серьезный уровень, ей бы следовало выехать куда-нибудь, где она могла бы получить основательные знания в области народных обычаев вообще. Но одна только мысль о том, чтобы оставить дом, вызывала в ней ужас. Уж лучше сидеть у себя в замке, вести хозяйство и самой пытаться разобраться во всех тонкостях вопроса.
— Хорошо, — заключила она. — Значит, мы пришли к выводу, что его не могла заинтересовать моя работа. Так я и думала. Но. ведь он приехал не для встречи лично со мной. Его сбили с толку друзья, которые рассказали о бабушке. Вот он и решил познакомиться с ней поближе, чтобы собрать материал для книги. И… а вместо нее встретился со мной.
— А теперь он хочет познакомиться поближе с вами? Кэтрин отвела взгляд, вспомнив о разговоре с Эваном в экипаже.
— Да, можно и так выразиться.
— Вместо того чтобы, как подобает серьезному ученому, собирать материал из разных источников и не тратить зря времени, он болтается без дела… идет с вами на свадьбу… устраивает там драку…
— Он пошел на свадьбу, чтобы послушать народные баллады, — запротестовала Кэтрин.
— Ах да! И услышал он хоть что-то?
— Нет, но…
— Мадам, надеюсь, вы позволите мне… сказать, что вы слишком легко приняли на веру его слова. На мой взгляд, в высшей степени подозрительно, что этот человек прибыл сюда через неделю после вашего приезда. И при этом явно, как мы установили, желает познакомиться с вами поближе.
В устах Боса все это действительно звучало весьма подозрительно. Но он, конечно, заблуждался.
— Не думаю, что у него были другие причины для поездки, кроме сбора легенд. Но если и были, то его должно разочаровать то, что он услышал от меня этим вечером.
Бос широко раскрыл глаза.
— Надеюсь, вы не рассказали ему о своей поездке в Лондон все, как есть?
Кэтрин покачала головой:
— Он знает только про заклятие. Насчет сосуда я солгала. Сказала, что не купила его, так как лорд Мэнсфилд не явился на встречу.
— Я вижу, к счастью, вы не полностью утеряли здравый смысл, — заметил Бос.
— В любом случае, если Эван приехал с целью разузнать про это убийство, то он теперь будет уверен в том, что я к нему никак не причастна. И вскоре вернется в Кембридж. Но завтра он собирался явиться сюда. Он попросил меня пойти вместе с ним к какому-то потомку Леди озера Ллин Фэн-Фах.
Поджав губы, Бос поднялся на ноги.
— Возможно. Но все это выглядит весьма странно. — Набрав в легкие побольше воздуха, он выпятил грудь. — Вы собирались спросить у меня совета, мадам. Так выслушайте же меня. Мне кажется, вам следует избегать встреч с этим джентльменом. Вы правильно сделали, что отказали ему в первый раз. Следуйте этим же путем и далее. Если при расследовании убийства всплывет ваше имя, это принесет вам только вред. Вам надо постараться оградить себя от этого.
Кэтрин была согласна с Босом, хотя и совсем по другим причинам. Она не верила, что Эван приехал шпионить за ней в связи с убийством. Однако он определенно покушался на ее добродетель. И, продолжай она встречаться с ним, он непременно добился бы своего. И к чему это приведет? Только к скандалу на всю округу. Да еще, не дай Бог, появятся незаконнорожденные дети.
Она тяжело вздохнула.
— Наверное, лучше будет отказать ему от дома, Бос. Но он такой упорный. Обещал приходить каждый день, пока я не соглашусь сопровождать его, и я… Я не такая, как моя бабушка. Я не умею выгонять людей.
— Вам нет никакой необходимости выгонять его, мадам. — Бос выпрямился, губы его сжались в тонкую линию. — Я приму меры, чтобы мистер Ньюком в дальнейшем больше не беспокоил вас. Предоставьте его мне.
9.
«Это же истинный ад!» — думал Эван, направляя лошадь сквозь туманную дымку по знакомой тропинке, ведущей в Плас Найвл. Два дня его сжигало желание увидеть Кэтрин. И пока ничто не сулило надежды, что ему удастся погасить это пламя.
Всякий раз этот чертов дворецкий заворачивал его у дверей. В первый раз он заявил, будто Кэтрин обсуждает дела со своим поверенным и не может принять его. Эван решил дать ей возможность одержать над ним маленькую победу, но вернулся на следующий день, как и обещал. И услышал, что хозяйке нездоровится и она никого не принимает. А когда Эван отказался уехать, не увидевшись с ней, Бос просто велел лакеям проводить незваного гостя до Лондезана.
Конечно, Эван мог бы воспротивиться и прорваться в замок, но какой в этом смысл? Все равно ее там окружали ее сторожевые псы, и ему не удалось бы ни поговорить с ней откровенно, ни прикоснуться к ней…
Почему он так глупо ведет себя? Тысячу раз за прошедшие два дня он порывался уехать из Лондезана. В конце концов, он выяснил все, что хотел. И теперь точно знает — Кэтрин никакого отношения к убийству Юстина не имеет. Отчего он не в силах покинуть этот городок? Вога-ны звали его в Линвуд. Почему бы не погостить у них?
Потому что он горел как в огне. Словно его кипятили в адском котле. Потому что стоило ему закрыть глаза или на секунду забыться, как он начинал ощущать на губах вкус ее губ, чувствовал под руками шелковистую кожу, которая тоже пылала жаром страсти. Нежный голос Кэтрин слышался ему по ночам, превращая сны в полные страсти видения.
Да, он жаждал обладать ее телом. Но не только. Ему хотелось немного большего. Ему хотелось поговорить с ней — как они болтали в день свадьбы ее подруги. Снова услышать ее мягкий голос, увидеть застенчивый взгляд.
Он рассчитывал провести еще несколько дней в ее обществе, рядом с ней. Теперь, когда ему было отказано в этом, он вознамерился любым способом добиться встречи. Это, конечно, какое-то безумие. Но, может быть, если они проведут вместе несколько дней, он избавится от наваждения. Надо попытаться.
И сама Кэтрин желает его, под какими бы предлогами она ни отказывалась увидеться. Она охвачена страстью и пылает не меньше, чем он. Вдвоем они могли бы погасить пламя.
Краем сознания Эван догадывался, почему Кэтрин избегает его. Много лет она вела уединенную жизнь в поместье из-за связанных с ее именем скандальных слухов. И со временем научилась уклоняться от всего, что способно вывести ее из равновесия, нарушить привычный порядок жизни. Свадьбы она не посещала, не желая будить грустные воспоминания, Морису отказала так, чтобы не задеть его самолюбие. И теперь не желает видеться с Эваном, чтобы ей не пришлось бороться со своей собственной страстью.
Но кому, как не ему, знакомо это стремление отгородиться от всех и вся? Он на себе испытал, каково прятаться в собственном мирке, чтобы заглушить темные порывы, бушующие в душе. Они не такие уж разные с Кэтрин. Только ее попытки укрыться от своих желаний совершенно безотчетны. Эван же понимает, насколько опасны его буйные, бешеные инстинкты, и именно поэтому его так влечет упорядоченный, цивилизованный мир Кембриджа.
Но столь глубинные порывы нельзя окончательно подавить. Иной раз Эвану казалось, что попытайся он выпустить на свободу этих узников сознания, дать выход энергии — и ему станет легче. Вот почему он тратил часа два или три в неделю, занимаясь боксом и вступая в схватку с любым, кто изъявлял на то желание. Там он немного выпускал пар. В остальное время он только и занимался тем, что кое-как приспосабливал свою неистовую натуру к правилам поведения в цивилизованном обществе.
Конечно, потаенные желания Кэтрин — совершенно иного рода. Ей совершенно нет надобности смирять страсть, хотя она этого и не понимает. Она может без опасений выпустить наружу пламя своих желаний. Не только может, но и должна. Пока оно не выжгло ее изнутри дотла.
Сегодня Эван не позволит Босу отказать ему от дома. Не зря Эван в детстве столько раз воровал сливы для матери в Линвуде. Он знал, как пробраться в любое поместье. И сумеет незаметно проникнуть в Плас Найвл к Кэтрин под самым носом у всей челяди.
Из его уст вырывался полустон-полурычание. Но едва он вновь попытался припасть к ее губам, Кэтрин отвернула голову и отвела руку, гладившую ее бедра.
— Эван, остановись! Я не хочу, чтобы… Я не могу…
— Кэтрин, позволь мне… — попросил Эван дрогнувшим голосом, целуя ее волосы. — Пожалуйста, позволь…
— Нет. — С трудом разомкнув кольцо рук Эвана, она соскользнула с его колен. — Я н-не могу, Эван. Н-не могу!
Глаза его сверкали, дыхание никак не могло выровняться.
— Но почему?
Кэтрин отошла и поправила вырез платья.
— Это… это дурно.
— Да что же тут плохого, черт побери! — Он вскочил с кресла. — Я хочу тебя. И ты меня хочешь. И ничего дурного или зазорного в этом нет.
— Есть. Мы не женаты. Он замер.
— Значит, препятствие в этом? Ты хочешь выйти замуж?
— Да! — Но тут же Кэтрин осознала, насколько ее слова противоречат тому, что она сама говорила о заклятии. — То есть я хотела бы… Если бы я могла. Но заклятие… оно не дает мне права.
— Значит, все дело в заклятии?
Ей показалось или на самом деле Эван будто бы вздохнул с чувством большого облегчения? Он шагнул к ней:
— Значит, нет никаких проблем, верно? Ты не можешь выйти замуж, и я не могу жениться. Мы вполне подходим друг другу.
«Не могу жениться… не могу жениться…» Его слова эхом отозвались в голове Кэтрин. И в эту секунду рухнули все ее надежды. Хотя Кэтрин не признавалась в этом себе, она невольно воспринимала Эвана как возможного жениха. Какой же дурочкой она была, воображая, будто такой человек, как мистер Эван Ньюком, оставит Кембридж ради глухого уголка и совьет гнездо со скромной птичкой вроде нее!
Осознание этого отрезвило ее и придало голосу нужную твердость.
— Да, ты мне уже говорил, что преподавателям не позволено жениться. Но ведь ты все же намеревался рано или поздно завести семью?
— Нет. Никогда.
— Но отчего же?
— На то есть причины. — Краткость ответа свидетельствовала о том, что Эван не собирается посвящать в них Кэтрин. — И вообще, это не имеет значения. Я не предполагаю жениться, ты не можешь выйти замуж — так что ничто не мешает нам.
— Нет. Я не могу лечь в постель с человеком, которому требуется всего лишь утолить чувственный голод.
— Неужели я произвожу такое впечатление? — Он попытался приблизиться к ней.
Кэтрин обошла стол, чтобы создать преграду между собой и Эваном.
— Как ты сам только что сказал, ты не собираешься жениться.
— Из этого вовсе не следует, будто близость с женщиной для меня — всего лишь утоление чувственного голода. У меня было намерение сделать наши… дружеские отношения достаточно продолжительными. — При свете свечей глаза его отливали загадочным блеском. — Мы могли бы стать чудесными любовниками. — Эван насмешливо улыбнулся. — Вдову никто не осудит за это — в наше-то время. Разве ты не знаешь об этом?
— Но… я не могу! Мне нужен… — Кэтрин замолчала и мысленно продолжила фразу: «нужен муж».
Его губы сжались.
— Чего тебе во мне не хватает? Неужто я показался тебе хуже, чем твои прежние любовники?
— Прежние любовники? — воскликнула Кэтрин. Час. от часу не легче. Наверное, он полагает, будто она каждый год меняет любовников. — Не было никаких любовников! Я вообще девственница.
Он уставился на нее прищуренными глазами:
— Да… муж у тебя погиб в день свадьбы… Но… Неужто ты… ничего не позволила себе до свадьбы? И за все пять лет вдовства ты не имела ни одного любовника?
Кэтрин вспыхнула:
— Разумеется.
— Вообще-то мне следовало бы догадаться об этом самому. Но тебе уже двадцать пять, и ты страстная натура. И я подумал… — Эван заговорил тише. — Неужели все эти долгие тоскливые годы тебе никто не был нужен?
— Нет! То есть, я хочу сказать…
— Неужели ты не чувствовала себя одинокой, несмотря на своих друзей в Лондезане?
Сочувствие, промелькнувшее в его голосе, задело Кэтрин за живое:
— Конечно! Я ощущала себя страшно одинокой, — вырвалось у нее. — Но я не могу иметь того, чего хочу: мужа, который будет ласкать меня по ночам, детей, которые унаследуют Плас Найвл и будут заботиться о моих слугах и арендаторах.
«Во всяком случае, я не могу иметь этого с тобой», — промелькнуло в ее голове. Она придала голосу необходимую твердость:
— И коли мне не суждено обладать этим, я не желаю довольствоваться убогими подделками.
— Обещаю тебе, Кэтрин, что наша близость не покажется тебе убогой подделкой.
Обещание, что она сможет вкусить то, о чем пока не имела представления, вызывало еще большую тревогу в ее сердце.
— Не смей так говорить! — Выпрямившись, Кэтрин посмотрела ему прямо в глаза. — А теперь уходи, Эван. Уходи и оставь меня в покое.
— Хорошо. Я уйду. Но я не собираюсь оставлять тебя. — Он улыбнулся. — К тому же ты обещала помочь мне в моих разысканиях, помнишь?
Глаза ее распахнулись. Она напрочь забыла о том, зачем приехал в Лондезан Эван. Но все же где-то в глубине памяти засели его слова, что книга оказалась наилучшим предлогом выманить из замка ту, которая заинтересовала его. Теперь Кэтрин поняла, что он имел в виду.
— Вряд ли ты на самом деле так уж нуждаешься в моей помощи, — прошептала она. — Ты попросил о ней только для того, чтобы…
— …соблазнить тебя? — сухо подхватил Эван. Она кивнула.
— Это слишком грубо сказано, — заметил он. — Но это правда, — подвела Кэтрин черту.
Эван стиснул зубы:
— Нет, не правда. Ты заблуждаешься. Мне на самом деле нужна твоя помощь.
Даже если это и так, теперь она не в состоянии помочь ему. Постоянно находиться рядом с ним, осознавать каждую минуту, что он испытывает к ней влечение, самой переживать сладкую муку желания и при этом понимать, что он никогда не женится на ней, — невыносимо.
Кэтрин ухватилась за первое попавшееся объяснение:
— Все оборачивается, к сожалению, весьма плачевным образом. Сегодня вечером я надеялась, что ты ознакомишься подробно со свадебным обрядом. А вместо этого ты оказался втянутым в два безобразных скандала.
— И я вполне доволен сегодняшним вечером. — Его тон не оставлял сомнений в том, что его привлекло более всего. — Вполне.
Кэтрин не знала, что добавить к сказанному. И, может быть, раз уж она взялась помогать ему, следует выполнить обещание. Если только Эван впрямь нуждается в помощи.
Глядя на потерянную и смущенную Кэтрин, Эван проговорил:
— Я приду завтра в девять утра. Надеюсь, это не слишком рано для тебя. Мне сказали, будто бы тут неподалеку, у самой вершины Черной горы, живет человек, который считает себя потомком Леди озера Алин Фэн-Фах. Я хотел бы побывать у него. И лучше будет отправиться пораньше.
Кэтрин молча уставилась на него, удивляясь, откуда у него такая уверенность, что она непременно примет его приглашение.
— Не забудь надеть что-нибудь попроще, — добавил он с легкой улыбкой.
Задетая его улыбкой, Кэтрин возразила:
— Зачем тогда нужна я, если ты и сам все знаешь? Он заглянул ей в глаза:
— Но я понятия не имею, как туда добраться. А миссис Ливелин поведала мне, что ты знаешь Черную гору как свои пять пальцев. И по нашей первой встрече я имею представление о том, как ты хорошо описываешь, какой дорогой лучше идти.
Сердце Кэтрин упало при напоминании о том, как дурно она вела себя с Эваном при первой встрече. Никогда ей не избавиться от этого чувства вины. Никогда!
— Кроме того, мне просто доставит удовольствие прогулка в твоем обществе, — добавил он мягко. — Брести одному в гору так скучно.
Сначала Кэтрин попыталась найти убедительную причину для отказа:
— А если завтра у меня спешные дела по хозяйству?
— Тогда я отложу свой поход на следующий день. — Эван наклонился вперед, упершись кулаками о стол. — Знай, Кэтрин. Я буду приходить сюда ежедневно, пока не получу желаемого.
И когда она окаменела, услышав столь категоричное заявление, он пробормотал:
— Так не забудь. Завтра в девять. — И, повернувшись, вышел из кухни.
Обессиленная Кэтрин повалилась в кресло. Сердце ее бешено колотилось, в ушах звенело. Что же делать? «Получить желаемое?» Только потому, что она позволила поцеловать ее, позволила ему ласкать свою грудь… и…
Краска стыда залила лицо Кэтрин. Боже мой, какое она имеет право винить Эвана за его самонадеянность? Если бы не окатившие ее, словно ледяной водой, слова Эвана насчет женитьбы, она готова была позволить ему и большее: уложить ее на кухонный стол и овладеть ею здесь же, как падшей женщиной, каковой ее все и считают. И что самое страшное, она и сейчас продолжала желать его. Продолжала ощущать, как Эван ласкает ее грудь, касается языком соска, как его сильная ладонь гладит ее бедра, а сама она изгибается, подаваясь ему навстречу.
Кэтрин встряхнула головой, отгоняя наваждение. Нет, она обязана вытравить из сердца эти воспоминания. Бессмысленно думать об Эване. Он желает получить от нее то, что она обещала подарить своему будущему супругу.
Дверь на кухню распахнулась, и вошел Бос, при виде которого остатки возбуждения полегли, как трава под осенним ветром. Окинув ее пристальным взглядом, дворецкий проговорил:
— Мистер Ньюком попросил одолжить ему до завтра одну из лошадей, поскольку у него еще болит нога. Я предложил экипаж, но он настойчиво требует лошадь, говоря, что завтра утром приедет на ней сюда. Мне пришлось распорядиться, чтобы конюх предоставил ему лошадь. Вы ведь именно этого хотели?
Кэтрин вздохнула. Ясно — Эвану хотелось иметь вескую причину, по которой он сможет завтра явиться в замок.
— Спасибо. Вы все правильно сделали.
Бос еще внимательнее посмотрел на нее, морщинка меж бровей его стала еще глубже.
— Вы хорошо себя чувствуете, мадам? Кэтрин поднялась, собираясь уходить:
— Нет. Не очень.
— Надеюсь, мистер Ньюком не причинил вам вреда? — осведомился Бос встревоженно.
— Не совсем, — вздохнула она. — Бос! Я не знаю, что мне делать с этим человеком.
— Разве вы должны непременно что-либо делать с ним?
— Да. Я у него в долгу. Из-за того, что обманула его и не пустила в дом. Да еще сегодня вечером ему пришлось ввязаться в два скандала, защищая мою честь.
— Вашу честь? — переспросил Бос, прищурив глаза. — Вы хотите сказать, что все эти раны и ушибы он получил, защищая вашу честь?
Растерянно глядя на него, Кэтрин подтвердила:
— Боюсь, что да.
На какой-то короткий миг ей показалось, будто дворецкий растерялся. Но потом черты его лица вновь обрели присущий ему высокомерный вид.
— Тогда это совершенно меняет дело. И я даже начинаю жалеть о том, что велел оседлать для этого джентльмена Медею.
— Как вы могли! — Сердце ее едва не выпрыгнуло из груди. — Медея совершенно неуправляема! Она способна сбросить его с обрыва! — Кэтрин всплеснула руками, словно уже видела Эвана распростертым на земле. — Бос, зачем вы сделали это?!
Впервые в жизни Боса, казалось, обескуражили ее укоры.
— Вы пришли в дом с джентльменом, который явно только что подрался с кем-то. Он попытался заплатить мне за предательство. Понятное дело, я подумал, что будет лучше навсегда избавиться от его визитов. Кэтрин упала в кресло.
— Бос! Иной раз я не знаю, поцеловать вас или же сделать вам выговор.
— Как я понимаю, мне не следовало отбивать у него охоту являться сюда?
— Нет… Да… О Боже! Я сама не знаю. Бос нахмурился:
— Полагаю, если этот джентльмен настолько вывел вас из равновесия, что вы сами не знаете, чего хотите, то, наверное, вам не следует больше с ним видеться. — Затем, сообразив, что госпожа вовсе не спрашивала у него совета, Бос добавил: — Разумеется, все это меня не должно касаться.
Вскинув брови, Кэтрин бросила:
— Поэтому вы и подсунули ему Медею?
— Как я теперь понимаю, и это было ошибкой с моей стороны.
Кэтрин покачала головой.
— Нет. Вы просто попытались по-своему защитить меня от опасного, как вам показалось, человека.
«Который и на самом деле чрезвычайно опасен», — продолжила она про себя.
— Беда в том, что я понятия не имею, хочется ли мне, чтобы меня от него защищали.
Вслед за словами, которые вырвались у нее нечаянно, последовало долгое неловкое молчание. Кэтрин посмотрела на Боса. Он стоял с таким видом, словно сумел различить самые потаенные, самые подспудные ее мысли. И кроме того, Бос — единственный человек, с которым она может говорить совершенно откровенно. А сегодня ей так нужен совет надежного, верного Человека, который… мог бы указать, каким образом ей лучше всего обойтись с Эваном.
— Мне… мне он нравится, Бос, — призналась Кэтрин. — Очень.
И хотя выражение лица дворецкого оставалось непроницаемым, что-то неуловимое промелькнуло в его глазах.
— И… джентльмен разделяет ваши чувства?
— Не знаю. — И это было правдой. Она не представляла, каковы чувства Эвана. Сначала он говорил, будто Кэтрин заинтересовала его, а потом вдруг заявил, что никогда не намерен жениться.
Но что еще он мог сказать, если она выложила всю правду про заклятие, которое все еще продолжает действовать
Или она принимает желаемое за действительное:
Теперь, когда она соврала про сосуд, она не знала, что делать дальше. Если Эван и впрямь не желает жениться, тогда не имеет смысла говорить ему правду про сосуд и признаваться, что на самом деле она может выйти замуж. Видимо, все же самое правильное — прекратить знакомство с ним.
Но, с другой стороны, узнай он про сосуд…
— Бос? — спросила Кэтрин.
Дворецкий по-прежнему стоял навытяжку, каждый мускул его был напряжен как пружина.
— Да, мадам?
— Пожалуйста, присядьте. Меня выводит из себя, когда вы стоите здесь как статуя.
— Если желаете, я могу оставить вас одну…
— Нет. Пожалуйста, Бос. Мне нужен ваш совет… весьма личного характера. К кому же еще мне обратиться, как не к вам?
Было забавно видеть, как в Босе борются два начала: как слуга он считал, что не имеет права выслушивать откровения своей госпожи. Но как человек хотел бы проявить к ней сочувствие.
Кэтрин поняла, что человеческая сторона одержала верх, так как Бос опустился в кресло, и даже лицо его несколько смягчилось.
— Постараюсь не обмануть ваших ожиданий и дать вам достойный ответ, мадам. Так я вас слушаю.
Не глядя на него, Кэтрин подробно рассказала все о сосуде: как узнала о его значении и местонахождении, как отправилась в Лондон, чтобы выкупить его, как лорда Мэнсфилда убили тотчас после их встречи, и как ее ложь насчет сосуда затронула и Дейвида, и Эвана.
Бос сидел молча, только изредка бормоча «м-м-м» или «так-так». — Когда же она закончила и взглянула на него, то прочла в его глазах вовсе не осуждение, как ожидала, а сочувствие.
— Очень жаль, что вы не поделились со мной всем этим раньше, — проговорил он.
— Почему?
— Я не позволил бы вам ехать в Лондон. Я бы настоял, чтобы вместо этого вы послали, меня. — Бос сжал губы. — Сама мысль о том, что вас могли ограбить… убить или… Только счастливая судьба уберегла вас. Судьба и ваше внутреннее чутье. Вам ни в коем случае не следовало ехать одной, мадам.
Убежденность, с которой Бос проговорил эти слова, вызвала слезы у нее на глазах.
— Так вы не считаете меня сумасшедшей из-за того, что я разыскивала сосуд? Не считаете, что я сошла с ума, раз поверила в заклятие?
— Насчет заклятия я ничего не могу сказать. Но поскольку вы верите в него, — мне этого достаточно. Кэтрин с трудом проглотила комок в горле.
— Вы не считаете, что я поступила дурно, заманив лорда Мэнсфилда на встречу под вымышленным именем и обманув его мать? — Голос ее упал до шепота. — Вы не считаете, что молодой человек погиб по моей вине?
— Разумеется, нет! — Возмущение на его лице подбодрило Кэтрин. — Я восхищен тем, с какой ловкостью вам удалось решить эту весьма сложную проблему. И как вас можно винить в том, что Лондон кишит преступниками? Вам самой лишь чудом удалось спастись.
Кэтрин была уверена, что старик начнет укорять ее за глупое поведение. Ей даже хотелось, чтобы он как следует отчитал ее. Тогда бы у нее возникло ощущение, будто она получила по заслугам и может больше не терзаться угрызениями совести из-за бедного лорда Мэнсфилда.
— Наверное, мне все же следовало заявить обо всем органам правосудия. Надо было сообщить, что я была там. Если они каким-то образом узнают про встречу лорда Мэнсфилда с Леди Туманов, они вполне могут прислать кого-нибудь за мной.
Бос смотрел на нее с напряженным вниманием.
— Теперь, мне кажется, я начинаю понимать, почему вы себя так вели последние несколько дней. Видимо, вы решили, что мистер Ньюком приехал расследовать дело?
— Конечно. Он оказался здесь вскоре после моего приезда. Начал расспрашивать меня про Леди Туманов. — Она улыбнулась. — Но позже он мне все объяснил. Он услышал обо мне от Воганов. Так что его появление здесь именно в это время — просто случайное совпадение.
— Хм-м. Случайное, говорите?
— Правда, правда, Бос. С чего бы это ученому с его именем и положением заниматься поисками женщины, которая встречалась с лордом Мэнсфилдом?
Бос нахмурился.
— Вопрос в том, с чего бы ученому с его именем приезжать из Кембриджа для того, чтобы искать помощи у женщины, уровень знаний которой… назовем вещи своими именами… несколько ниже, чем у него?
— Понимаю, — согласилась Кэтрин без всякой обиды и раздражения. Она прекрасно понимала, что ей далеко до Эвана, хотя всячески пыталась достичь в этой области как можно больших успехов. Но поскольку у нее не было университетского образования, то никто не принимал всерьез ее исследования.
Чтобы перевести свои изыскания на более серьезный уровень, ей бы следовало выехать куда-нибудь, где она могла бы получить основательные знания в области народных обычаев вообще. Но одна только мысль о том, чтобы оставить дом, вызывала в ней ужас. Уж лучше сидеть у себя в замке, вести хозяйство и самой пытаться разобраться во всех тонкостях вопроса.
— Хорошо, — заключила она. — Значит, мы пришли к выводу, что его не могла заинтересовать моя работа. Так я и думала. Но. ведь он приехал не для встречи лично со мной. Его сбили с толку друзья, которые рассказали о бабушке. Вот он и решил познакомиться с ней поближе, чтобы собрать материал для книги. И… а вместо нее встретился со мной.
— А теперь он хочет познакомиться поближе с вами? Кэтрин отвела взгляд, вспомнив о разговоре с Эваном в экипаже.
— Да, можно и так выразиться.
— Вместо того чтобы, как подобает серьезному ученому, собирать материал из разных источников и не тратить зря времени, он болтается без дела… идет с вами на свадьбу… устраивает там драку…
— Он пошел на свадьбу, чтобы послушать народные баллады, — запротестовала Кэтрин.
— Ах да! И услышал он хоть что-то?
— Нет, но…
— Мадам, надеюсь, вы позволите мне… сказать, что вы слишком легко приняли на веру его слова. На мой взгляд, в высшей степени подозрительно, что этот человек прибыл сюда через неделю после вашего приезда. И при этом явно, как мы установили, желает познакомиться с вами поближе.
В устах Боса все это действительно звучало весьма подозрительно. Но он, конечно, заблуждался.
— Не думаю, что у него были другие причины для поездки, кроме сбора легенд. Но если и были, то его должно разочаровать то, что он услышал от меня этим вечером.
Бос широко раскрыл глаза.
— Надеюсь, вы не рассказали ему о своей поездке в Лондон все, как есть?
Кэтрин покачала головой:
— Он знает только про заклятие. Насчет сосуда я солгала. Сказала, что не купила его, так как лорд Мэнсфилд не явился на встречу.
— Я вижу, к счастью, вы не полностью утеряли здравый смысл, — заметил Бос.
— В любом случае, если Эван приехал с целью разузнать про это убийство, то он теперь будет уверен в том, что я к нему никак не причастна. И вскоре вернется в Кембридж. Но завтра он собирался явиться сюда. Он попросил меня пойти вместе с ним к какому-то потомку Леди озера Ллин Фэн-Фах.
Поджав губы, Бос поднялся на ноги.
— Возможно. Но все это выглядит весьма странно. — Набрав в легкие побольше воздуха, он выпятил грудь. — Вы собирались спросить у меня совета, мадам. Так выслушайте же меня. Мне кажется, вам следует избегать встреч с этим джентльменом. Вы правильно сделали, что отказали ему в первый раз. Следуйте этим же путем и далее. Если при расследовании убийства всплывет ваше имя, это принесет вам только вред. Вам надо постараться оградить себя от этого.
Кэтрин была согласна с Босом, хотя и совсем по другим причинам. Она не верила, что Эван приехал шпионить за ней в связи с убийством. Однако он определенно покушался на ее добродетель. И, продолжай она встречаться с ним, он непременно добился бы своего. И к чему это приведет? Только к скандалу на всю округу. Да еще, не дай Бог, появятся незаконнорожденные дети.
Она тяжело вздохнула.
— Наверное, лучше будет отказать ему от дома, Бос. Но он такой упорный. Обещал приходить каждый день, пока я не соглашусь сопровождать его, и я… Я не такая, как моя бабушка. Я не умею выгонять людей.
— Вам нет никакой необходимости выгонять его, мадам. — Бос выпрямился, губы его сжались в тонкую линию. — Я приму меры, чтобы мистер Ньюком в дальнейшем больше не беспокоил вас. Предоставьте его мне.
9.
Меня никто не приглашал, —
я нелюбим, отвергнут, брошен.
«Это же истинный ад!» — думал Эван, направляя лошадь сквозь туманную дымку по знакомой тропинке, ведущей в Плас Найвл. Два дня его сжигало желание увидеть Кэтрин. И пока ничто не сулило надежды, что ему удастся погасить это пламя.
Всякий раз этот чертов дворецкий заворачивал его у дверей. В первый раз он заявил, будто Кэтрин обсуждает дела со своим поверенным и не может принять его. Эван решил дать ей возможность одержать над ним маленькую победу, но вернулся на следующий день, как и обещал. И услышал, что хозяйке нездоровится и она никого не принимает. А когда Эван отказался уехать, не увидевшись с ней, Бос просто велел лакеям проводить незваного гостя до Лондезана.
Конечно, Эван мог бы воспротивиться и прорваться в замок, но какой в этом смысл? Все равно ее там окружали ее сторожевые псы, и ему не удалось бы ни поговорить с ней откровенно, ни прикоснуться к ней…
Почему он так глупо ведет себя? Тысячу раз за прошедшие два дня он порывался уехать из Лондезана. В конце концов, он выяснил все, что хотел. И теперь точно знает — Кэтрин никакого отношения к убийству Юстина не имеет. Отчего он не в силах покинуть этот городок? Вога-ны звали его в Линвуд. Почему бы не погостить у них?
Потому что он горел как в огне. Словно его кипятили в адском котле. Потому что стоило ему закрыть глаза или на секунду забыться, как он начинал ощущать на губах вкус ее губ, чувствовал под руками шелковистую кожу, которая тоже пылала жаром страсти. Нежный голос Кэтрин слышался ему по ночам, превращая сны в полные страсти видения.
Да, он жаждал обладать ее телом. Но не только. Ему хотелось немного большего. Ему хотелось поговорить с ней — как они болтали в день свадьбы ее подруги. Снова услышать ее мягкий голос, увидеть застенчивый взгляд.
Он рассчитывал провести еще несколько дней в ее обществе, рядом с ней. Теперь, когда ему было отказано в этом, он вознамерился любым способом добиться встречи. Это, конечно, какое-то безумие. Но, может быть, если они проведут вместе несколько дней, он избавится от наваждения. Надо попытаться.
И сама Кэтрин желает его, под какими бы предлогами она ни отказывалась увидеться. Она охвачена страстью и пылает не меньше, чем он. Вдвоем они могли бы погасить пламя.
Краем сознания Эван догадывался, почему Кэтрин избегает его. Много лет она вела уединенную жизнь в поместье из-за связанных с ее именем скандальных слухов. И со временем научилась уклоняться от всего, что способно вывести ее из равновесия, нарушить привычный порядок жизни. Свадьбы она не посещала, не желая будить грустные воспоминания, Морису отказала так, чтобы не задеть его самолюбие. И теперь не желает видеться с Эваном, чтобы ей не пришлось бороться со своей собственной страстью.
Но кому, как не ему, знакомо это стремление отгородиться от всех и вся? Он на себе испытал, каково прятаться в собственном мирке, чтобы заглушить темные порывы, бушующие в душе. Они не такие уж разные с Кэтрин. Только ее попытки укрыться от своих желаний совершенно безотчетны. Эван же понимает, насколько опасны его буйные, бешеные инстинкты, и именно поэтому его так влечет упорядоченный, цивилизованный мир Кембриджа.
Но столь глубинные порывы нельзя окончательно подавить. Иной раз Эвану казалось, что попытайся он выпустить на свободу этих узников сознания, дать выход энергии — и ему станет легче. Вот почему он тратил часа два или три в неделю, занимаясь боксом и вступая в схватку с любым, кто изъявлял на то желание. Там он немного выпускал пар. В остальное время он только и занимался тем, что кое-как приспосабливал свою неистовую натуру к правилам поведения в цивилизованном обществе.
Конечно, потаенные желания Кэтрин — совершенно иного рода. Ей совершенно нет надобности смирять страсть, хотя она этого и не понимает. Она может без опасений выпустить наружу пламя своих желаний. Не только может, но и должна. Пока оно не выжгло ее изнутри дотла.
Сегодня Эван не позволит Босу отказать ему от дома. Не зря Эван в детстве столько раз воровал сливы для матери в Линвуде. Он знал, как пробраться в любое поместье. И сумеет незаметно проникнуть в Плас Найвл к Кэтрин под самым носом у всей челяди.