Мастертон Грэхэм. Проклятый

   — Вы говорите серьезно? Но это же значит, что Квамусу больше…
   — Много больше ста лет, — поддакнул Дуглас Эвелит. Да. Я сам часто думаю об этом. Но нельзя об этом его спрашивать, потому что он не ответит. В лучшем случае он уйдет и вы уже никогда его не увидите. И, что самое интересное, так это то, что какой-то Квамус упомянут также и в дневнике Джозефа Эвелита от 1689 года.
   Я промолчал. В доме Дугласа Эвелита мне казалось, что я пребываю в чужом, магическом мире. Собственно, я не чувствовал страха, но я знал, что должен сохранять осторожность. Здесь действовали могучие силы, которых нельзя было понять в логических и научных категориях, значит, пока я поступал рассудительно, я всегда мог использовать их для своей собственной пользы.
   — Вы должны сейчас поспать, — сказал Дуглас Эвелит. — Я скажу Квамусу, чтобы он разбудил вас в шесть часов утра. При завтраке я объясню вам, как нужно использовать динамит при уничтожении «Дэвида Дарка».
   — Тогда спокойной ночи, — сказал я, вставая. — И еще раз благодарю вас за ваше гостеприимство.
   — Это только вопрос общих интересов, — ответил Дуглас Эвелит, и прежде чем я успел что-то добавить, углубился в чтение. Лишь когда я добрался до середины лестничной клетки, я осознал, куда я влез. Нелегальное использование взрывчатых веществ под водой. К тому же я был только начинающим ныряльщиком, и у меня совершенно не было никакого опыта в обращении с динамитом.
   Когда я вошел в спальню, Джилли сидела в постели и читала «Историю морской геологии». Заметно пахло духами. Я сел в подножье ложа и стащил галстук.
   — Нравится? — спросил я, указывая на книгу кивком головы.
   — Восхитительно, — ответила она. — Что тебя задержало так долго?
   — Старый Эвелит и его старые, скучные документы. Нет, я не должен так говорить. Он чарует, особенно, когда рассказывает об оккультной истории Салема и Грейнитхед. Знаешь, что он мне сегодня рассказал о Квамусе?
   — Квамус вызывает у меня дикое чувство страха.
   — У тебя? Я только сегодня вечером узнал, что Квамусу немного больше трехсот лет.
   — Сколько ты выпил бренди?
   — Слишком мало.
   Я разделся, вычистил зубы и прыгнул в постель. Еще раньше я принял душ, но шум был так ужасен, что у меня появилась нелюбовь к купанию. В трубах выло, скрежетало и пищало, а эхо многократно усиливало каждый звук.
   Джилли легла навзничь, протянула ко мне руки и мягко расставила ноги. Я устроился между ее ног, целовал ее лоб, глаза и шею, плечи и нежные розовые соски пышных грудей. Мы любили друг друга молча, как будто это был обычный ночной ритуал, продляя каждое мгновение до предела наших сил. Я взглянул вниз, увидел ее набрякшие губы, плотно обтягивающие мой распухший член, и все заботы, все страхи, все хмурые призраки показались очень отдаленными, как будто расстроенный оркестр, играющий где-то за спиной, и тут же ее ноги сделали невозможным зрелище, обвившись на моей пояснице…
   — Может, мне нужно еще раз поговорить с Эдвардом, — сказал я, когда, погасив свет, мы лежали, обвив друг друга, в чужой, холодной комнате. — Может, он не будет так упрям.
   — Попробуй. Хочешь, чтобы я сначала с ним поговорила?
   Я помолчал, притворяясь, что раздумываю. На самом деле я хотел лишь усыпить бдительность Эдварда, чтобы он не заподозрил, что я собираюсь проникнуть в корпус, пока он еще не зарегистрирован.
   Если Джилли Увидит его и предложит, что мы должны еще раз поговорить по-дружески через пару дней, то Эдвард скорее не будет подозревать, что я прокрадусь на «Дэвида Дарка» теперь, пока его не охраняют и не отметили.
   Квамус разбудил меня в 5.55. Джилли еще спала с волосами, рассыпавшимися по подушке и с обнаженными грудями. Я нежно укрыл ее, прежде чем на цыпочках выйти из спальни. Моя одежда лежала приготовленной в салоне. Квамус прошептал:
   — Завтрак ждет, мистер Трентон.
   Когда я вошел в выложенную дубом столовую комнату, лучи солнца падали уже через французское окно с другой стороны комнаты и отблескивали на серебряных вилках и тарелках из Спадовского фарфора. На завтрак была яичница, булочка и кофе. Мистер Эвелит счел, что мне не нужен слишком обильный завтрак, потому что я должен погружаться в воду.
   Я ел в одиночестве пять или десять минут, пока не появился Дуглас Эвелит в коричневом стеганом халате, высасывая сигаретку. Он сел напротив и присматривался, как я мажу булку маслом. Потом взмахом руки разогнал дым над столом и сказал:
   — Надеюсь, что дым вам не мешает. Ежедневно в шесть часов утра я выкуриваю одну сигарету, это моя отвратительная привычка. Как вы себя чувствуете?
   — Нервничаю.
   — Это хорошо. Если вы нервничаете, то будете осторожны. Скажу вам, что вы делали ночью. Квамус раздобыл два ящика динамита, а также соответствующий бикфордов шнур. Все уже загружено в багажник машины. Мистер Уолкотт будет ждать вас на пристани в Салеме и отвезет вас на лодке к «Дэвиду Дарку». Возьмите с собой и с помощью ее выдуете узкую щель в иле корпуса «Дэвида Дарка». В эту щель вы поставите оба ящика динамита, а затем всплывете наверх, разматывая за собой бикфордов шнур. Сделан он главным образом из магния, поэтому будет гореть в воде. Подождите его, Затем как можно быстрее отплывите подальше, пока динамит не взорвется. Согласно предварительным расчетам, которые я провел ночью, взрыв должен полностью разнести корпус «Дэвида Дарка» и разбросать собравшийся в том месте ил. Затем начнется более трудная часть задачи: вам нужно обыскать дно почти вслепую, прежде чем ил опустится, и вам нужно найти медный ящик буквально за несколько минут. К счастью, у Уолкотта есть детектор для поиска металла, с помощью которого вы должны справиться довольно быстро. В это время мы передадим ложное сообщение прибрежной страже с какого-то у Сингинг Бич, чтобы отвлечь их внимание, ну, и можем только надеяться, что не будет других любителей совать нос не в свое дело.
   — А что мы сделаем с Миктантекутли, когда вытянем его на берег? — спросил я.
   — Все готово и для этого. На пристани будет ожидать грузовик-рефрижератор. Вы сразу затащите в него ящик и привезете его сюда. Энид же займется подготовкой всех ритуалов, с помощью которых мы спутаем Миктантекутли. Она должна успеть к вашему появлению.
   Я посмотрел на мой неоконченный завтрак. Я отодвинул тарелку и налил себе еще одну порцию кофе.
   — Если что-то не выйдет, — спросил я старого Эвелита, — что грозит нам в наихудшем случае? Пятьсот долларов штрафа за взрыв под водой? Несколько месяцев тюрьмы?
   Дуглас Эвелит сжал губы.
   Это мелочь в сравнении с яростью Миктантекутли. В самом худшем случае, мистер Трентон, все гробы в Салеме и Грейнитхед откроются, и восстанут умершие, чтобы убить живых.
   В эту минуту в столовую вошла Джилли, щурясь в блеске солнца.
   — Я проснулась и увидела, что тебя нет, — сказала она. — Все ли встают здесь так рано?
   — Мне нужно поехать в Бостон за сувенирами, — соврал я. — Я как раз подумал, что лучше всего будет ехать пораньше утром.
   Джилли села. Квамус подошел, чтобы налить ей свежего кофе. Он посмотрел на меня над столом, и по выражению его лица я догадался, что он спрашивает, готов ли я. Я вытер губы, отложил салфетку и встал. Джилли с удивлением посмотрела на меня.
   — Ты даже не позавтракаешь со мной?
   Я склонился над столом и поцеловал ее.
   — Извиняюсь. Мне на самом деле крайне нужно ехать.
   — Ты себя хорошо чувствуешь? — спросила Джилли. Она украдкой посмотрела на старого Эвелита, как будто подозревала, что он нашпиговал меня какими-то наркотиками.
   — Я чувствую себя великолепно, — уверил я ее. — Спокойно позавтракай и оставайся так долго, сколько захочешь. Я позвоню тебе позже, в течение дня. Может, даже заскочу в салон. Не забудь сказать Эдварду, что мне нужно с ним переговорить.
   — Хорошо, — задумчиво ответила Джилли, когда я выходил из столовой. Квамус провел меня в гараж. В темном гараже ждал Комби ЛТД Дугласа Эвелита, черный и блестящий. В багажнике сзади лежало два больших ящика без всяких надписей. Квамус открыл передо мной дверцу. Я сел на место пассажира и с опаской посмотрел назад, на ящики.
   — Сколько же там динамита? — спросил я Квамуса.
   Квамус нажал кнопку, открывающую дистанционное управление двери гаража, посмотрел на меня и улыбнулся.
   — Достаточно, чтобы в одну секунду перенестись отсюда в Линфилд.
   — Благодарю за утешение, — буркнул я.
   Мы разворачивались на гравии подъезда, когда на ступени перед домом вышла Энид и помахала нам. Квамус затормозил и опустил стекло в окне машины. Энид была бледна, ее волосы были растрепаны, и она казалась потрясенной.
   — Что случилось? — спросил я ее. — Мы что-нибудь забыли?
   — Дело с Энн, — ответила она. — Как раз звонил наш доктор. Доктор Розен, не так ли?
   — Точно, доктор Розен. Что с Энн?
   Это страшно. Ночью я почувствовала, что случилось что-то плохое. Знаете наверно, чувство неожиданной потери, чувство, что часть меня самой неожиданно исчезла. Очень холодное чувство.
   — Что случилось? — нетерпеливо спросил я. — Ради Бога, скажите же, что случилось?
   — Ее нашли утром в комнате. Она повесилась. Ее задержали в госпитале еще на один день для исследования. Сегодня утром, когда вошли в ее комнату, нашли ее висящей на люстре. Она повесилась на своей пояске.
   — О, боже, — сказал я. Завтрак подошел мне к горлу. Квамус коснулся лба в жесте, который, наверно, был индейским аналогом знака креста и значил: «Пусть покоится в мире».
   — Она оставила письмо, — добавила Энид. Не помню точного содержания, но оно было адресовано вам, мистер Трентон. Оно звучало примерно так: «Вы не должны сдерживать обещание ради меня». Она не писала, в чем заключается это обещание и почему вы не должны его сдерживать.
   Я закрыл глаза и опять открыл их. Все вокруг казалось серым, будто на черно-белой, грубозернистой фотографии.
   — Я знаю, что это за обещание, — тихо прохрипел я.

32

   Деятельный мистер Уолкотт из общества Морского Спасательства в Салеме был невысоким, плечистым мужчиной со славянскими чертами лица, с седыми кустистыми бровями и словарем, главным образом состоящим из двух выражений: «Наверное же так» и «Почему нет», которые через полчаса общения я счел чертовски раздражающими и безвкусными.
   Мистер Уолкотт сказал, что его отец был англичанином, а мать — полькой, что они вдвоем создали семью которая оказалась частично романтической, а частично свихнувшейся, и еще немного гениальной, так что на эту тему он больше не скажет ничего. Он помог Квамусу загрузить ящики с динамитом на палубу своей лодки, девяностофутового, жирного от масла люгера, который я раньше видел принайтованным к более грязному концу побережья в Салеме. Потом он включил двигатели дизеля и без всякой задержки мы отчалили от мола.
   Утро было холодным, но море спокойным, и у меня появилась уверенность, что в этих условиях я справлюсь с погружением. Я немного беспокоился из-за динамита, но я повторял себе, что я делаю это ради Джейн. Если я разыграю все хитро и осторожно, то я верну ее себе, целую и здоровую. Мне пришла в голову необычная мысль, что если Миктантекутли сдержит обещание, то я могу получить Джейн даже сегодня вечером.
   Квамус коснулся моего плеча и жестом указал мне перейти на корму люгера, где лежало наше оборудование для погружения. Молодая девушка с коротко остриженными волосами и полосой масла на ноге проверяла наличие воздуха в аквалангах. Она носила такой же комбинезон, как и мистер Уолкотт, ее глаза были такого же интенсивного голубого цвета, а мощная грудастая фигура явно показывала, что это его дочь. Она сказала «Привет» и посмотрела на нас с сомнением: седой индеец в возрасте от шестидесяти до трехсот лет и перепуганный торговец в гранатовом плаще.
   — Хотите подготовиться, ребята? — спросила она. — Я Лори, Лори Уолкотт. Нырял ли кто-нибудь из вас раньше?
   — Конечно, — резко ответил я.
   — Я только спросила, — буркнула она и бросила мне непромокаемый комбинезон. Он не напоминал тот, который мне одолжили Эдвард и Форрест, он был сер, потерт и смердел как собачья шкура, а в его складках торчали куски влажного талька. Бутыли с кислородом Также были потерты и поцарапаны, как будто служили для разгона атакующих акул. Но нужно же было помнить, что Уолкотт был профессиональным аквалангистом-спасателем, а не одним из воскресных любителей. Уолкотт о таких говорил «плавающие педики».
   — Вы еще можете отступить, — выговорил Квамус. — Не нужно погружаться, когда человек боится. Мистер Эвелит поймет.
   — Разве так видно, что я боюсь? — спросил я.
   — Я сказал бы, скорее, что вы явно обеспокоены, — ответил Квамус с легкой иронической усмешкой.
   — Я вижу, что вы читали «словарь синонимов», — огрызнулся я.
   — Нет, мистер Трентон, я просто читаю по вашему лицу.
   Когда Дан Басс вел нас с «Дэвиду Дарку», то он маневрировал почти пять минут, пока не поставил «Диогена» в нужном положении по отношению к корпусу. Но мистер Уолкотт, с обгрызенной трубкой во рту и грязной фуражкой на голове, сделал только один поворот, как будто был на гонках, и бросил якорь точно в том месте. После погружения мы с обалдением заметили, что якорь как раз попал на место между торчащими клепками обшивки «Дэвида Дарка».
   Теперь Уолкотт перешел на корму и включил однотонный компрессор Атлас-Конко. Могучая машина закашляла, зарычала, выплевывая облака черного дыма, но Уолкотт уверял нас, что она работает как часики. Компрессор был подключен к шлангу длиной в сто футов, а поток сжатого воздуха, вылетающий с другого конца шланга, должен был проделать в иле рядом с затонувшим корпусом корабля дыру достаточно широкую и глубокую, чтобы поместить динамит. Я был удивлен, что Уолкотт не задавал никаких вопросов относительно цели нашей экспедиции, но видимо Квамус заплатил ему за отсутствие любопытства. Лори сидела на релинге и всматривалась в отдаленный горизонт так, будто от всего остального ее тошнило.
   Через несколько минут после девяти Квамус и я спустились задами вперед за борт лодки и погрузились в море. К счастью, вода в заливе была исключительно прозрачной, поэтому мы добрались до дна уже через пару минут. Мы быстро нашли корпус, и Квамус потянул за сигнальный шнур, давая Уолкотту знак, чтобы тот начал качать воздух.
   Я присматривался к Квамусу через запотевшее стекло моей маски. Он был исключительно мускулист и в комбинезоне выглядел как будто был вытесан из глыбы гранита. Но более всего меня привлекали его глаза. Обрамленные овалом маски, они посматривали задумчиво и серьезно, как будто видели уж так много, что ничто не могло их удивить, даже смерть. Я задумался, не обманывал ли меня старый Эвелит, когда говорил, что Квамус живет в Биллингтоне уже больше ста лет. Я знал, что в некоторых семьях слугам дают одни и те же имена, так что каждый очередной камердинер зовется Джеймс, хотя на самом деле он был иначе крещен. Квамус, который был конем для отца Дугласа Эвелита, был, видимо, отцом нынешнего Квамуса.
   Поток сжатого воздуха неожиданно выстрелил из шестидюймового наконечника, и резкий рывок чуть не вырвал шланг из рук. Хоть компенсатор и обеспечивал меня от отбрасывания в другую сторону, но несмотря на это мне все же казалось, что шланг одарен собственной жизнью. Через две или три минуты сдувания ила, окружающего корпус корабля, мои руки и плечи разболелись так, как будто я заменял Лона Чейни в фильме «Собор Парижской Богоматери».
   Мы работали почти вслепую, поскольку со всех сторон нас окружали густые тучи вздымаемого потоком сжатого воздуха ила. При втором погружении нам нужно будет использовать воздуходувки, которые развеют большую часть ила, но пока Квамус должен был пробить затвердевшую скорлупу песка и ракушек, покрытую тонким слоем ила, и самых различных отходов, которая всегда образуется на морском дне там, где лежат затонувшие корабли. Квамус использовал длинный металлический багор с заостренным концом, и когда я убрал верхний слой ила, он начал долбить и рубить песок с неослабевающей энергией.
   Нас окружал крутящийся мусор: ил, ракушки, перепуганные раки-отшельники, улитки, гротескные губки. Мне казалось, что наш подводный мир ошалел. Я чувствовал себя Алисой в Стране Чудес, находясь посреди водоворотов ила, ракушек и подпрыгивающих в воде пустых бутылок из-под кока-колы. Но через десять минут работы Квамус схватил меня за плечо и дважды сжал, что было обусловленным ранее сигналом для подъема. Он воткнул стальной багор в выкопанную им яму и прикрепил к багру ярко-оранжевый флажок. Потом, размахивая ластами, медленно поплыл наверх, а я последовал за ним.
   — Ну и как дела? — спросил Уолкотт, помогая нам забраться на палубу.
   — Пока вы выгребли кучу грязи, — он указал на поверхность воды, где над корпусом возникло большое, отличающееся цветом болотистое пятно.
   — Мы добрались до нижнего слоя ила, — бесстрастно заявил Квамус, в то время как Лори помогала ему снять акваланг. — Теперь можно уже начинать с воздуходувками.
   — Никто не спрашивал, что мы здесь делаем? — спросил я.
   Уолкотт пожал плечами.
   — Проплыло несколько рыболовов и спрашивали, где лучше всего ловится камбала. Я их всех посылал в Вудбери Пойнт.
   — Они там не поймают много камбалы, — заметил Квамус.
   — Вот именно, — подтвердил Уолкотт.
   Мы отдохнули минут пятнадцать, после чего Лори дала нам новые бутыли с воздухом, и мы приготовились к новому погружению. Было уже 9.40 и следовало как можно быстрее справиться с заданием. Я опасался, что появится прибрежная стража или что Эдвард, Форрест или Дан Басс заметят люгер Уолкотта, стоящий точно над корпусом «Дэвида Дарка». Возможно, что они сами собирались нырять здесь сегодня утром, чтобы поставить отметки над корпусом, прежде чем они его зарегистрируют.
   Следующие полчаса Квамус и я тяжко пахали под водой, очищая от ила часть корпуса «Дэвида Дарка».
   Наконец мы увидели темные, инкрустированные ракушками доски. Квамус просигнализировал, что все в порядке, что мы в хорошем темпе приближаемся к цели. Кислорода нам осталось еле на три или четыре минуты, но мы успели проделать яму глубиной футов в двадцать в иле рядом с корпусом корабля. Квамус отметил ее флажком, после чего просигнализировал указательным пальцем, поднятым вверх: «Подъем».
   Сильным взмахом ласт я направил себя вверх, но к моему ужасу запутался во что-то, напоминающее мокрые белые простыни. Дергаясь и толкаясь, я ударился о мягкое распухшее тело, заключенное внутри. Это были плавающие останки миссис Гулт, которые по какой-то причине приплыли к «Дэвиду Дарку», то ли снесенные приливом, то ли направленные течениями и водоворотами, которые создали воздухоловушки, то ли, наконец, привлекаемые какой-то необъяснимой магией.
   Не впадай в панику, напомнил я сам себе. Я старался припомнить, чему учил меня Дан Басс во время трех лекций в Форрест Ривер Парк. Я нащупал нож, выхватил его и попытался перерезать мокрый волнующийся саван. В моих ушах звенела кровь, я дышал с усилием, сопя, как локомотив. Я перерезал швы, разорвал мокрое полотно, но материал все еще окружал меня со всех сторон и опутывал все плотнее.
   Я почувствовал в крайнем ужасе, что труп снова налетел на меня, и его руки каким-то чудом сомкнулись вокруг моих ног, поэтому я не мог воспользоваться ластами, чтобы выплыть на поверхность. Тут же с шипением кончился кислород. Я знал, что у меня меньше двух минут на то, чтобы добраться до поверхности, пока я не задохнусь.
   Хотя я отчаянно молотил руками, я начал медленно опускаться на дно. Труп обнимал меня как стосковавшаяся любовница. Разве именно этого хотел бы Миктантекутли, подумал я. Разве на самом деле ему нужен только я, поскольку мой еще не родившийся сын отобрал у него шанс поживиться моим сердцем? Я изо всех сил сосал загубник, но запас кислорода полностью. Я чувствовал, что через секунду у меня лопнут легкие.
   Тогда труп задрожал и неожиданно оторвался от меня. Саван лопнул, освобождая мои руки и ноги. Через открытое стекло маски я увидел Квамуса, который вращался в мутной воде, размахивая стальным багром. На его заостренном конце, глубоко проткнутый, торчал синий гниющий труп миссис Гулт, от которого отпадали куски тела, как чешуя с испорченной рыбы. Квамус размахнулся в последний раз и швырнул труп на дно. Труп стал падать медленно, с багром, торчащим между обнаженными ребрами. Квамус развернулся, схватил меня за руку и резким жестом указал на верх. Я кивнул головой. Мне не нужно было второго указания. Я уже почти терял сознание из-за отсутствия воздуха.
   После возвращения в лодку ни один из нас не сказал ничего ни Уолкотту, ни его дочери, хотя мы оба были потрясены. Лори сделала нам по кубку горячего кофе, и мы отдыхали четверть часа, в то время как Уолкотт готовил динамит. Оба ящика он утяжелил тяжелым балластом, чтобы они упали прямо на дно и чтобы позже их было легко затолкать в проделанную нами яму.
   — Вы думаете, что погода удержится? — спросил я Уолкотта, допивая кофе.
   — Наверно да, — ответил он.
   Когда я надевал на спину две следующие бутылки с кислородом, я мимолетно подумал об Энн Патнем — ведьме, которая пожертвовала собой, чтобы мне не нужно было держать слово, данное Миктантекутли. Ну что ж. сказал я себе, пока мне не надо принимать окончательного решения, по крайней мере, пока ялик не не очутится на берегу, и даже тогда у меня будет время подумать. Я верил во все, что старый Эвелит рассказывал мне о страшной и уничтожающей мощи Миктантекутли, но все еще чувствовал сильный соблазн, чтобы освободить Бестелесного и вернуть себе жену и еще не рожденного сына, которых я так сильно любил.
   Но не обманывал ли я сам себя? На самом деле я так хотел вернуть Джейн к жизни или мной руководила лишь идиотская романтическая бравурность? Я же уже успел согласиться с тем, что Джейн нет, и в гораздо большей степени, чем был склонен это признать. Раз мне доставляла такое удовольствие Джилли, что видимо подсознательно я был убежден, что никогда уже не смогу любить Джейн. Ведь если бы я уехал на шесть недель по делам, то я никогда не изменил бы жене, даже в мыслях. И все же я был в постели с Джилли, хотя после смерти Джейн прошло немногим меньше шести недель.
   К тому же как будет выглядеть моя связь с Джейн, когда и если я ее себе верну? Как следует хоть бы разговаривать с кем-то, кто уже умер и был похоронен?
   Я все еще раздумывал об этом, когда Квамус сжал мне плечо и сказал:
   — Нам время, мистер Трентон. Предпоследнее погружение.
   Закладка динамика оказалась самым легким заданием. Нам нужно было лишь перетащить ящики к краю ямы, сделанной нами, подсоединить бикфордовы шнуры и столкнуть ящики вниз. Когда оба ящика медленно упали на дно и исчезли в темноте, мы набросали в яму как можно больше песка, мусора и ракушек, чтобы вся ударная сила взрыва была направлена на корпус «Дэвида Дарка». Мы возвращались на поверхность, разматывая за собой бикфордов шнур с небольшой катушки, а я думал об Эдварде. Что бы он сказал, если бы видел, что мы делаем? Я почти пожалел его. Через пару минут мы уничтожим мечту его жизни.
   Однако о воле речь: когда мы вынырнули на поверхность и, разбрызгивая водой, плыли к лодке Уолкотта, перед носом люгера неожиданно появился «Диоген» с Даном Бассам за рулем, а кто стоял на носовой палубе, как не Эдвард, Форрест и Джимми собственными персонами?
   Квамус посмотрел на меня, а я показал ему жестом, чтобы он и дальше разматывал бикфордов шнур. Мы доплыли до люгера и схватились за борт. Лори и Уолкотт помогли нам взобраться на палубу. С минуту мы лежали неподвижно, тяжело дыша, как два морских льва, выброшенных на берег. Но, конечно, Эдвард не собирался ждать, пока мы отдохнем. Жестом руки он приказал Дану подвести «Диогена» как можно ближе к люгеру Уолкотта, после чего сложил руки возле рта.
   — Мистер Уолкотт! — закричал он. — Джон! Что здесь творится? Что вы здесь делаете?
   — Я хотел только показать Квамусу «Дэвида Дарка», — ответил я.
   — В спасательной лодке? А что делают у вас на борту компрессор и воздуходувка?
   — Следи за своим носом, — посоветовал я ему. — Этот корпус никому не принадлежит. Он не зарегистрирован. Ты ничего не можешь нам запретить, если мы захотим сами в нем покопаться.
   — «Дэвид Дарк» уже зарегистрирован, — ответил Эдвард. — Я зарегистрировал его сегодня утром. Джилли позвонила мне из Тьюксбери и сказала, что ты уехал рано утром и забрал с собой кучу оборудования.
   Спасибо, Джилли, подумал я. Иуда в кружевах.
   — Зарегистрирован или нет, а ты не можешь запретить тут нырять, — ответил я.
   — Должен ли я тебе доказать, что ты ошибаешься? — оскалился Эдвард. — Должен ли я вызвать прибрежную стражу, которая прикажет вам убраться? Этот корпус сейчас является личной собственностью и частично принадлежит властям города Салем. Любая плавающая единица, подозреваемая в незаконном проведении подводных работ поблизости от этой собственности, подлежит конфискации, а ее хозяин будет покаран штрафом. Так что мотай отсюда.
   — Эдвард, я думал, что мы друзья.
   — Видимо, мы оба ошибались, — ответил Эдвард. Молча он отвернулся и приказал Дану Бассу развернуть «Диогена».
   — Квамус, — сказал я, не изменяя положения. — Поджигайте бикфордов шнур. Мистер Уолкотт, заводите двигатель и мотаем подальше, к дьяволу.
   — Вы не предупредите своих коллег? — спросил Квамус.